ля заграничных съемок. Снято девяносто процентов фильма - и на тебе! Хоть локти кусай! Ситуация была аховая и казалась безнадежной! Но вдруг показался свет в конце тоннеля: Рассказов, директор нашего фильма, познакомился с продюсером из Сирии, неким Ганемом. Если бы я знал, что это за проходимец, то никогда бы с ним не связался. Свой капитал он сделал на советских фильмах. Воспользовавшись бедственным положением нашего кинематографа, он за бесценок приобретал права на прокат фильмов и катал их по всему миру. Посмотрев материал нашей картины, он мгновенно сообразил, что на ней можно неплохо заработать. Ганем согласился профинансировать оставшиеся десять процентов съемок с условием, что съемки будут в Дамаске, а получать он будет ровно половину прибыли от проката. Мои продюсеры пошли на это, однако выбили из него согласие оплатить мне, и как автору сценария, и как режиссеру фильма, валютную часть гонорара. Вы, вероятно, уже догадались, что Ганем до сих пор так и не выплатил мне гонорар, заработав на моем фильме несколько миллионов долларов. А как он потрепал нервы всей съемочной группе в Дамаске! Жара там стояла невыносимая: за сорок градусов ежедневно, при том что Дамаск окружен со всех сторон горами и никакого ветерка. Потому и старались назначать съемки, когда жара еще не превратилась в пекло. Выезд из отеля в семь, а то и шесть часов утра. Вся группа в вестибюле отеля ждет выезда. Проходит час - Ганема нет. Два часа - нет! Три часа - нет!!! Мы нервничаем, не знаем, что делать: чужая страна, араб-ским языком не владеем. Наконец около двенадцати, то есть в самое пекло, он появляется. Спрашиваю: что случилось? - Аллах мне сказал, когда приходить! - спокойно отвечает тот, потом достает носовой платок и протирает лысину, - Потею... ох, потею!.. Наконец съемки завершились, закончили монтаж и приступили к озвучанию. Тут меня знакомят с одной деловой дамой, назовем ее Галиной. Посмотрев рабочую копию фильма, она настолько увлеклась им, что предложила содействовать продаже его на Запад. Более того, оплатила нам поездку в Лондон - мне и одному из продюсеров. По-видимому, несмотря на то, что английские и американские кинематографисты искреннее удивлялись тому, что "в России смогли сделать такой фильм" в год выхода на экраны "Тридцатого уничтожить!" вошел, по оценкам специалистов, в пятерку лучших фильмов Европы. Прочитав рукопись и узнав, что я никак не могу найти издательство, которое все-таки выпустит ее, Галина привела меня в новое частное издательство, созданное талантливыми людьми: Васильевым, Григорьевым и Успенским. Первые слоги их фамилий и легли в аббревиатуру названия - "ВАГРИУС". К сожалению, вскоре умер, Васильев, я его видел лишь один раз и лучше знаком с его женой, талантливой писательницей Ларисой Васильевой - наверняка многие читали ее нашумевшую книгу - "Кремлевские жены". Галина предложила мне познакомиться с нужными людьми, имеющими контакты с западным кинематографическим рынком. Как выяснилось, она была знакома с каким-то сотрудником из уже известной тогда компании "Премьер-СВ", который порекомендовал ей встретиться с Владимиром Григорьевым. Он любезно согласился встретиться, посмотреть фильм, высказать свои пожелания, рекомендации. Мы приезжаем с Галиной в полуподвальное помещение на улице Щепкина. Малюсенький кабинет Григорьева, который мог вместить не больше трех человек. Он посмотрел фильм, дал ему очень высокую оценку и тут же договорился с английскими и американскими кинокомпаниями о нашем визите в Лондон. Узнав, что у меня есть рукопись и первой книги о Бешеном, он сильно заинтересовался ею. Я передал ему многострадальную рукопись, которая побывала уже в ряде редакций журналов и издательств и испытала на себе все "прелести" нашего книгоиздания: то бумаги не оказывалось, то планы издательств менялись. Причина же, на мой взгляд, была одна - страх редакторов опубликовать использованный в рукописи материал. Я передал рукопись Владимиру Григорьеву, нисколько не надеясь на положительный результат. Однако Григорьев позвонил мне на следующий день и предложил встретиться. Соглашаюсь, снова вхожу в его миниатюрный кабинет и попадаю в его объятия: - Вы даже не представляете! Мы давно и безуспешно ищем автора, который мог бы выписать образ отечественного Рембо. Здесь, - добавляет он, указывая на лежащую на столе рукопись, - практически готовое произведение, не требующее композиционного вмешательства. Все сюжетные линии удачно прописаны, не хватает только немного эротики. Обычная редакторская работа - и в стране появится новый литературный жанр. Вы будете пионером, за которым последуют все. Сколько вам нужно времени, чтобы добавить три-четыре сцены? Готов указать места в романе. Месяца хватит? - Достаточно и трех дней. Удивляется. Говорит, что российские литераторы и лингвисты еще не создали соответствующую эротическую лексику. И что издательства постоянно сталкиваются с этой проблемой при переводе романов иностранных авторов. Заключаем договор. Несколько ошеломленный дифирамбами в свой адрес, возвращаюсь домой, чтобы добавить заказанные сцены. Дело в том, что эти эротические сцены были уже написаны, но некоторые издательства просили их убрать. На следующий день звоню Григорьеву и прошу прислать кого-нибудь за переделанной рукописью. Он удивляется, но присылает курьера, а через день высылает за мной машину, и мы торжественно отмечаем "рождение нового российского классика". В тот день я познакомился и с его партнером Глебом Успенским и друзьями: Сергеем Лисовским и Владимиром Жечковым. Да, все начиналось с подвала. Кто тогда мог предположить, что в том подвале собрались известнейшие в будущем люди России. Владимир Григорьев и Глеб Успенский сумели поднять свое издательство на такой уровень, что о нем знают далеко за пределами России. Когда дописывал эти воспоминания, сообщили, что Владимир Григорьев назначен заместителем министра по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. Владимир Жечков стал не только известным продюсером, но и прославился исполнением своих песен, едва ли не каждая из которых моментально становится хитом. Кому из любителей российской эстрады не известен "Белый орел"? А Сергея Лисовского, думаю, и представлять не нужно: об этом талантливом человеке не знает лишь слепой и глухой: его фирма ЛИС'С занимает прочные позиции в мире шоу-бизнеса. Я искренне радовался, что Григорьев выполнил обещание, и через месяц я уже держал свой первый роман, еще пахнущий типографской краской. И сейчас, по прошествии более шести лет, могу уверенно заявить, что в выборе издательства мне просто повезло, а его руководители: Владимир Григорьев и Глеб Успенский стали моими самыми близкими друзьями, с которыми хочется делиться не только своими бедами и радостями, но и делить последний кусок хлеба. Они всегда желанные мои гости на семейных торжествах. И если несколько дней, по каким-либо причинам, мы не общаемся, становится грустно и как-то не по себе. Это ли не счастье Великой Дружбы?.. Однако мы все не закончим с историей фильма... Едва ли не детективная история произошла с его первой копией. По договору, как автор и режиссер, я имел право на первую копию. Но когда я решил ее забрать, мне отказали, ссылаясь на распоряжение продюсера фильма Ганема мне ее не выдавать. Словно предугадав ситуацию, возникшую, как я упомянул ранее, спустя много лет с Юрием Кара и его фильмом "Мастер и Маргарита", который так и не получил свою копию, я понял, что открытый скандал может надолго затянуть решение вопроса, а мне копия нужна срочно (Русский центр в Софии пригласил меня показать фильм русской колонии в Болгарии). Прошу монтажера фильма заказать копию для технического просмотра. Обаятельная Марина спокойно выполняет мою просьбу, а потом отпрашивается по семейным делам, но чтобы никто не знал об ее отсутствии. Заказываю зал для просмотра, ставлю киномеханикам "по сто", и те, закрыв зал, якобы гонят фильм на экран. А я, зная, что машину одного моего приятеля не обыскивают на проходной, прошу его срочно подбросить меня с фильмом на Фрунзен-скую набережную. На следующий день звонит Марина и говорит, что Ганем ищет копию фильма, - что отвечать? Предлагаю отвечать "как есть": МЫ посмотрели фильм, а на склад не отвезли - он был уже закрыт, а потому оставили в монтажной. Так она и поступила. Потом мне рассказывали, как Ганем проводил расследование. Приходит на склад: получали? Да, отвечает монтажер фильма - для технического просмотра: вот роспись. Приходит в просмотровый зал: смотрели? Да, целых три часа не выходили из зала. Идет снова на склад: во сколько закрылся? Закрылся как раз во время просмотра. И только после этого "расследования" Ганем приходит ко мне: где копия? На "голубом глазу" спрашиваю: неужели пропала? Потом с усмешкой добавляю: это тебя Аллах наказал за то, что ты нарушил условия договора, не заплатив мне гонорар и запретив выдавать мне мою копию. Топал ногами и брызгал слюнями, призывая всяческие кары на мою голову. А я ему отвечал его же словами: "А ты, Ганем, в суд обратись!" Тут он и утих... Через несколько дней я - в Софии. В то время в Болгарию в силу разных причин почти не поступала информация о современной русской культуре и искусстве, я и мой фильм явился своеобразным информационным прорывом не только для изголодавшихся соотечественников, но и для болгар. На просмотре фильма зрители устроили настоящую овацию. Было немало острых вопросов, и меня благодарили за честные ответы. Из той поездки более всего мне запомнилось приглашение на прямой эфир молодежной радиостанции - "Христо Ботев". Дело было в пасхальную ночь, и мне выделили пятнадцать минут. Я сообщил это друзьям, ожидавшим меня за праздничным столом. Началась передача: звонят со всей Болгарии и задают мне вопросы. Честно на них отвечаю. Звонит какой-то мужчина, который, видимо, что-то читал обо мне. Говорит, что знает о моем пятилетнем заключении и что я там писал стихи: не могу ли прочитать хотя бы одно стихотворение на политическую тему? Прикрываю микрофон рукой и спрашиваю ведущего: а если в стихах есть мат? Говорит: ничего страшного, читайте! И я читаю те стихи о Ленине! Вы не представляете, что тут началось! Два с половиной часа меня не выпускали из эфира! Рейтинг этой радиостанции настолько вырос, что мне даже заплатили, чего никогда раньше не делали! Приезжаю к друзьям виноватый и уверенный, что все уже разъехались. Вхожу и... бурные аплодисменты! Друзья не только внимательно слушали всю передачу, но даже не притронулись к еде... Возвращался в Москву в очень приподнятом настроении. Со мной в купе оказалась болгарка с хорошим знанием русского языка - Надежда Пещерска. Рассказала: ее муж с Украины и она едет к его родителям. Сам он уже лет десять живет с Надеждой в Болгарии, и у них двое детей: мальчик и девочка. Надежда - добрый, нежный и очень отзывчивый человек с тонкой и ранимой, как у меня, душой, что нас и сблизило. Ни она, ни я не могли в тот момент предположить, что наша случайная встреча прорастет не только крепкой дружбой, но и плодотворным сотрудничеством. Через пару лет Надежда стала болгарским издателем моих книг, а позднее я стану "крестным отцом" ее дочери Тамары, которую перетяну во ВГИК к своему приятелю Сергею Соловьеву в его режиссерскую мастерскую, и каждый год то они приезжают ко мне в гости, то я к ним... Кстати, именно Надежда устроила презентации моих книг и показы моих фильмов во всех крупных городах Болгарии и по болгарскому телевидению... Внимательный читатель наверняка заметил, что я упомянул о фильме "Черные береты". Напоминаю: до начала съемок "Тридцатого уничтожить!" я помог Стасу Гагарину снимать фильм по его сценарию. Прошла пара лет, а я ничего о его фильме не слышал. Подумал, что просто пропустил и он давно идет на экранах страны. Но однажды мне звонит дама: - Виктор Николаевич, вы стояли у истоков фильма Стаса Гагарина... - И что? - спрашиваю настороженно. - Не могли бы вы доделать этот фильм? - А Стасик? - удивляюсь я. - Разве вы не знаете? Стас умер! Меня словно обухом по голове. - Как? Умер? - Да... - Грустная пауза. - Я знаю, вы сейчас не снимаете, а здесь и дел-то на пару-тройку недель... Материал весь снят, и нужно только смонтировать и озвучить... Пожалуйста, хотя бы в память о Стасе... Я очень неуютно себя ощущаю, когда меня просят, тем более дамы... - Хорошо! - бездумно согласился я, не зная, какую трудную ношу взваливаю себе на плечи. Просмотрев почти четыре часа снятого материала, схватился за голову: никакой логики там не наблюдалось даже в первом приближении. Вышло так, что после смерти Гагарина кто только не брался "режиссировать" съемки. И оператор, и исполнитель главной роли, и еще один актер, и даже каскадер. Но самым абсурдным оказалось то, что в главной роли снялся пресловутый Василий Шлыков, который пытался присвоить мой сценарий. К счастью, он уже был в Америке и не раздражал меня своим присутствием. Хотя, должен признать, сыграл он вполне. Но ужаснее всего было то, что на доработку не осталось ни копейки! А требовалось доснимать недостающий материал, переснимать плохо снятый, оплачивать монтажную комнату, актерское и музыкальное озвучания, печать копий и так далее. Короче, вышло сто тысяч долларов!.. Кошмар!.. Но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж! Сделав на всякий случай примерный монтаж материала, принялся за поиски денег. Куда только не рыпался и... напрасно. А в то время я как раз занимался своим квартирным вопросом. И однажды, встретившись с префектом и зампрефектом своего, Центрального, округа - Музыкантским и Беляевым, случайно поделился с ними замыслом картины о мор-ских пехотинцах, сообщив, что не хватает "совсем немного", чтобы ее закончить. Замечаю интерес в их глазах и предлагаю посмотреть материал, не скрывая, что это займет около четырех часов. Музыкантский, сославшись на дикую занятость, поручил Беляеву рассмотреть возможность участия префектуры в создании этого фильма. Наконец договор был подписан. Я заново переписал сценарий и приступил к досъемкам фильма, потом монтажу, озвучанию. Для написания музыки пригласил прекрасного композитора Владимира Давыденко, единственного россий-ского композитора, выдвигавшегося на Оскара. И не ошибся - музыка написана классная! А стихи для песен, как и в "Тридцатого уничтожить!" писал мой друг, профессор В. Мануйлов. Когда фильм был готов, я был скептически настроен. И был приятно удивлен, когда за один уик-энд было продано более десяти тысяч кассет, что явилось своеобразным рекордом года на видеорынке... Я заканчивал третью книгу, когда позвонил Олег Вишневецкий, президент Ассоциации ветеранов Афганистана, под названием "Герат", и говорит, что поражен моими романами и хотел бы встретиться. Мы разговаривали с ним целый вечер и всю ночь. Этот симпатичный, отлично сложенный парень настолько поразил меня, что я решил обязательно сделать его героем одного из романов. Олег, естественно, влился в круг моих близкий друзей. Вскоре я познакомился и с его милой супругой Ладой. Очень часто мы праздновали знаменательные даты и семейные торжества вместе. Однажды я даже специально поехал в Болгарию, где в то время находился Олег, чтобы отпраздновать его день рождения. Тогда я и подумать не мог, что это последний его день рождения, который мы будем праздновать вместе. Прошло несколько месяцев, и Олег попал в автокатастрофу, в которой повредил себе селезенку. Спустя несколько недель звонит Паша Еременко (внушительных габаритов парень: в одном из романов я писал о нем, присвоив ему шутливое прозвище - Паша-шкаф), руководитель одной из охранных структур "Герата", и говорит, что Олег умер. Наверное, за всю свою жизнь я не пролил столько слез, сколько пролил в день его похорон. Меня не устроила официальная версия его автокатастрофы, и в романе "Приговор Бешеного" я дал собственное объяснение гибели Олега, а своему герою - Савелию Говоркову - предоставил совершить то, чего не мог сделать сам: отомстить виновным за гибель друга. Забегая вперед, скажу, что афганцы "Герата", отдавая дань памяти Олегу, создавшему Ассоциацию, единогласно утвердили президентом "Герата" Ладу, супругу покойного. Смерть Олега сблизила с человеком, который помог мне пережить эту страшную утрату... Впервые мы увиделись с Андреем Ростовским на праздновании пятилетия "Герата" при не очень приятных обстоятельствах... К концу застолья изрядно выпивший молодчик поливал всех и вся отборным матом. Я был знаком с ним шапочно, и в первую же минуту знакомства он поведал мне, что в Афганистане только случайно не получил "героя". Правда, потом Олег уточнил, что тот действительно пару месяцев провел в Афганистане, но был санитаром и в боевых действиях участия не принимал. Вскоре у него обнаружилась язва желудка, и его комиссовали. Таких Олег метко называл "афханцами". Долгое время он сидел без работы, пока Олег не устроил его в одно из охранных отделений "Герата". Он был вечно всем недоволен и раздражен. В тот вечер под изрядными парами алкоголя он бил себя "пяткой" в грудь и вовсю разорялся среди собутыльников: - И на хер Вишню так чествуют? Прямо, бля, герой! Выискался, тоже мне! А я что, лысый? Я что, Афган не топтал? А что получил за это? Олег, поди, "капусту" лопатой гребет... Я оказался рядом, и слышать эту гнусность было выше моих сил. - Послушай, земляк, ты давай сбрось обороты! - негромко заметил я. - Олег на самом деле Герой! И все, что у него есть, заработал собственным горбом и мозгами! Кто тебе мешает сделать то же самое? Мои слова так разозлили этого пьяного хама, что его мутные глаза налились кровью, и, брызгая слюной, он угрожающе двинулся ко мне. - Ну, писака, ну ты сейчас у меня... ну я тебе... Он взмахнул кулаком, но чья-то сильная рука жестко сдавила его ключицу. Дебошир ойкнул от боли, и его ноги подкосились. - Слышишь, фраер, тормозни и выпусти свой вонючий пар. - Крепкая рука еще сильнее сдавила его ключицу. - Ростовский... Андрей... - пробежал шепот среди стоящих вокруг. Неожиданно рука, увенчанная массивным золотым браслетом, резко развернула буяна, и я увидел перед собой высокого, ладно слаженного красавца. Прищурив глаза, он тихо процедил сквозь зубы: - И заруби на своем поганом носу: во-первых, не "писака", а писатель. Во-вторых, он чуть не вдвое старше тебя - научись уважать старших! В-третьих, писатель сделал тебе справедливое замечание: нечего поливать грязью нормальных людей! А теперь резко сквозани отсюда, мразь! - Он больно ткнул его в грудь. - Ну, что ты, Андрей... - отскочив, залепетал тот. - Я же не... Ну, я же не то... Но усмиритель уже не обращал на него внимания и повернулся ко мне. - Андрей. - Он протянул руку. - В народе обзывают Ростовским! - Виктор, в народе обзывают "отцом Бешеного". - Я улыбнулся. - Читал ваши книги и не скрою: произвели на меня сильное впечатление! С интересом читается, лихо закручено, а главное, очень правдоподобно! А от ваших фильмов просто балдею! Видать, многое, о чем пишете, испытали на собственной шкуре... - Спасибо, но давай лучше на "ты"! - предложил я. - Никаких возражений! Слушай, Виктор, вижу, тебя очень расстроил этот "чудак" на букву "м"... - Есть немного, - согласился я. - Плюнь, лучше пойдем прошвырнемся по Москве? - По Москве? - Я был несколько удивлен. - По ночным клубам... - Он усмехнулся. - Или другие планы есть? - Никаких! - бодро ответил я: почему-то Андрей мне сразу понравился. У ресторана его ждал черный "Меркурий", за рулем которого восседал чернявый парень с добродушным лицом явно кавказского типа. Позднее выяснилось, что он гагауз. - Познакомься, это Костик - водитель и близкий человек: надежный парень! Очень любит твои книги! - Точно, залпом проглатываю! - Костя улыбнулся. - Спасибо! - Куда! - спросил Костя, когда мы уселись. - Ты был в "Метелице"? - спросил меня Андрей. - Кабак? - Ночной клуб! - Нет! - Крутое место! Туда много знаменитостей ходит: Пугачиха, Газманов, Шуфутинский, Успенская... - А попадем? Время-то уже двенадцать... - Пусть попробуют не пустить... - Андрей усмехнулся. - В "Метлу", Костик! - сказал он и спросил: - Что пить будешь: виски, водку, коньяк? - И пиво тоже! - улыбнулся я. - Наш человек! - констатировал Андрей и открыл бар. Пропустив по "стаканчику" виски, мы остановились перед входом в клуб. Там толпилось несколько десятков жаждущих попасть внутрь. Словно ледокол во льдах, Ростовский двинулся в самую гущу, спокойно, но твердо отстраняя со своего пути фанатов. Некоторые пытались выразить недовольство, но, столкнувшись с ним взглядом, тут же расступались. У дверей стоял клубный секьюрити шкафообразного вида. - Билеты или клубная карта? - угрюмо спросил он. - Скажи шефу, что пришел Ростовский! - В голосе Андрея звучало раздражение, он повернулся ко мне и пояснил: - Парень из новеньких: не знает меня... Помедлив немного, "шкаф" набрал номер на мобильнике и что-то тихо сказал, услышав ответ, отключил связь и повернулся к нам: - Сейчас шеф сам выйдет! Вскоре вышел невысокий кавказец и дружески обнял Ростовского: - Привет, Андрюшка! Чего не позвонил: лучший столик бы сделал... - А я нежданчиком, по пути! Знакомься, Виктор Доценко! Читал книги о Бешеном? - Конечно! - А он их пишет! - Очень рад! - Кавказец буквально расплылся в улыбке. - Сейчас, проходите к бару: бармену скажите, что вы - МОИ гости, а я вам столик организую! - суетливо предложил менеджер. - У нас сегодня неплохая программа: моды от Юдашкина, "Ногу свело"... Я быстро... Войдя внутрь, я удивленно воскликнул: - Да здесь как сельдей в бочке! Помещение клуба было настолько забито посетителями, что двигаться приходилось с трудом. По мозгам громко била музыка. Услыхав заветную фразу, бармен сменил дежурную улыбку на дружелюбную и быстро выполнил наш заказ. Скоро подошел шеф и отвел нас к столику, на котором уже стояла бутылка виски и стаканы с томатным соком. - Может, вам другой сок принести? - спросил он меня. - Грейпфрутовый! Через пару минут Андрей увидел знакомых ребят: - Гапур, привет, иди к нам! - пригласил он. Снова знакомство и здравица в мою честь. Андрюша становился все веселее, за столом становилось все шумнее. Я заметил, что секьюрити стали освобождать проход для показа мод. С нашего столика ничего не было видно, и мы с Андреем встали и подошли поближе. Длинноногие красавицы, блистая уникальными туалетами, начали свое дефиле по искусственному подиуму. - Ты че, бля, стеклянный, что ли? Свали отсюда! - раздался за спиной Андрея пьяный женский голос. Андрей или не слышал, или ему и в голову не пришло, что кто-то рискнет так грубо к нему обратиться, а потому никак не реагировал, а я взглянул на эту базарную бабу. Увешанная, словно елка, золотыми украшениями, густо и ярко наштукатуренная и одетая как шлюха, товарка лет тридцати пяти сидела с подругой, а рядом с ними стоял двухметровый качок с бычьей шеей и дебильным взглядом. - Ты че, бля, не слышишь, что ли? - Она грязно выматерилась. - Ты мне? - Андрей, дивясь этой наглости, зло нахмурился. - Кому ж еще? Не видно же! - А ты оторви свою задницу от стула и все увидишь! - резко начал Андрей, хотел еще что-то добавить, но я успокаивающе положил ему на плечо руку, и он отвернулся. - Ты че грубишь даме? - неожиданно встрял качок. - Я ж тебя порву, как грелку! - Дай ему, Сеня! - подзадорила скандалистка. - Что? - моментально завелся Ростовский. - Ты меня порвешь? Чувствуя, что произойдет, я попытался погасить ссору: - Земляк, ты сам все слышал: укоротил бы язык своей мамке! - Она не моя мамка, а его все равно порву! - тупо повторил он. Как из-под земли, судя по пластиковой карточке на пиджаке, вырос начальник службы безопасности клуба. - Парни, здесь никаких скандалов! - дружелюбно попросил он. - Никто и не хотел скандалить. - ответил я, - Эта "дама" вести себя не умеет в общественном месте! - А ты че встреваешь? Стоишь и стой! - бросила она мне. - Видите! - Вижу и все сам слышал! Наш с ним разговор происходил на фоне "милой", все накалявшейся беседы между Андреем и "шкафообразом". - Виктор Николаевич, скажите своему приятелю, что я сейчас все улажу! - попросил шеф охраны. - Вы меня знаете? - удивился я. - С удовольствием читаю ваши книги! - Андрюша, все в порядке: пошли за стол! - сказал я, взяв под локоть Ростовского. - Нет, Витюша, посмотри на этого урода: он меня порвет! - не унимался Андрей, но все-таки следовал за мной. В этот момент к возбужденной троице подошли охранники и вежливо попросили покинуть заведение. Возражения ни к чему не привели, и скандалистов сопроводили к выходу. Увидев это, Ростовский пошел следом. Краем глаза я заметил, что вслед за троицей потянулось еще человека четыре с такими же бычьими шеями, как и у "шкафообраза". Я подумал, что вдвоем нам с ними не справиться, но, по счастью, путь к выходу пролегал мимо нашего столика, и я подал знак нашим знакомым. Мгновенно встав, те двинулись за нами. Четверо бычьешеих действительно оказались приятелями качка. Не успели мы выйти, как оказались в их кольце, но через мгновение ситуация изменилась: наши знакомые, сунув нечто им под ребра, спросили меня, в чем дело. Достаточно подробно я объяснил. - Вот я и хочу посмотреть, как этот мешок с дерьмом меня порвет! - Ростовский усмехнулся. - Я не буду с тобой драться! - неожиданно заявил "шкафообраз". - Ты чего, земляк, только перед бабами языком можешь трепать? - спросил Гапур. - Может, ты педик? - Он повернулся к его приятелям и хмыкнул. - А вы за него хотели ввязаться! - Тогда пусть больше никто не вмешивается! - угрюмо предложил один из приятелей "шкафообраза". - Один на один! Согласны? - Конечно! - заверил Гапур. Не успел он договорить, как "шкафообраз" замахнулся на Ростовского. Его удар не достиг цели: Андрей сделал резкий пируэт и нанес тому удар ногой в ухо. Тот пошатнулся, но устоял и вновь попытался ударить Андрея в лицо кулаком, и вновь он увернулся, нанеся страшный удар противнику прямо в лоб. Того откинуло на спину, и Андрей наклонился к нему: - Еще добавить? - Ты че дерешься? - подскочила с кулаками виновница инцидента. - А вы че стоите, тоже мне друзья? - крикнула она. - Милицию позовите! - Она вцепилась в Андрея. - Как фамилия? Ее поведение вызывало смех, тем не менее я отшвырнул ее в сторону, боясь, что эта кошка оцарапает Андрюшу. Его противник попытался пнуть Ростовского, не вставая, но тут же получил от него такой сильный удар в солнечное сплетение, что потерял сознание... Я достаточно подробно описал наше знакомство с Андреем и этот инцидент, чтобы показать его натуру, его характер. Сначала я подумал, что он намеренно не ушел от конфликта, чтобы порисоваться передо мной, но, узнав его ближе, понял, что таков на самом деле его характер. Ростовский такой, какой есть: мягкий, добрый и верный с друзьями, но очень жестокий и беспощадный с врагами. Особенно если задевают его самолюбие или, не дай Бог, честь!.. Минуло около года, и мы, занятые своими делами, ни разу не встречались. Я почти завершил книгу, которая писалась намного тяжелее, чем предыдущие: в ней история, связанная с Чечней. Со сколькими же разными людьми пришлось встречаться в поисках правды из первоисточников. Общался даже с тогдашним министром МВД А. С. Куликовым, который дал мне посмотреть видеокассеты, изъятые у чеченских боевиков и снятые ими. Это был настоящий шок. Убийства, изнасилования, изуверства. Эти впечатления легли в основу романа "Охота Бешеного". Лично я, как, кстати, и Андрей Ростовский, очень дружелюбно отношусь к выходцам с Кавказа и имею много друзей, даже среди чеченцев, но мы оба презираем и не терпим беспредельщиков, которых открыто называем "черножопыми"... Замечу, что Куликов оказался честным и порядочным человеком, с которым мне всегда было приятно общаться. И я поддерживаю наше знакомство и после его отставки. Вспоминаю нашу вторую встречу: месяца через два после того, как подарил ему свои книги. Спрашивает: есть ли у меня какие-нибудь награды от МВД? Нет, отвечаю, только тюрьма! Рассмеялся и говорит: - Нужно исправить! - что-то записывает в еженедельник, потом достает из сейфа какую-то бархатную коробочку. - А это лично от меня! Оказались позолоченные карманные часы, на тыльной стороне крышки которых, как на медали, надпись: "За заслуги". Открываю крышку и говорю: - Сергеевич, если это официальная награда министра МВД, нужна и соответствующая надпись! - Вы правы, Виктор Николаевич... На следующий день звонок его помощника: - К вам можно подъехать, Виктор Николаевич?.. Приезжает и вручает мне часы, на которых гравировка: "Доценко Виктору Николаевичу от министра внутренних дел России. 7. 10. 1997 г." А через месяц меня вызывают в пресс-центр МВД России, и я, в числе других деятелей культуры, получаю из рук А. С. Куликова премию МВД России, которую я тут же прошу вручить семьям погибших на посту сотрудников милиции, а диплом этой премии висит у меня на почетном месте. Этими двумя наградами, единственными от государства, я очень горжусь... А через несколько дней словно обухом по голове: смерть Олега Вишневецкого! На похоронах мы опять встретились с Андреем Ростовским. Вместе несли венок, вместе бросали по горсти земли на его могилу... Видя мое состояние, Андрей не захотел оставлять меня одного, и мы поехали ко мне домой. Пили горькую и вспоминали истории, связанные с Олегом. Чем больше мы говорили, тем больше ощущали некую взаимную связь. Несмотря на то, что Андрей говорил это и ранее, но только в ту ночь до меня дошло, что Андрей несколько лет носил прозвище моего героя - Бешеный! Такое не могло быть простым совпадением. Трудно сказать, кому первому пришло в голову, но мы решили побрататься кровью, и мы стали братья! Мы действительно с ним как родные, и ни одно, даже малозначительное событие не проводим друг без друга!.. Особенно любит Андрюша бывать на различных презентациях и более всего - на моих. Ранее я упоминал о том, как мне помог "вор в законе" - знаменитый "Бриллиант". В своих романах мне часто приходится сталкивать Героя с различными людьми, в том числе и с "ворами в законе". Конечно же я обязан писать о них правду. Довольно часто у обывателя такие люди вызывают чувство страха или воспринимаются как люди, готовые только грабить, убивать, калечить. Мне же в основном встречались "воры в законе" порядочные, с обостренным чувством собственного достоинства и чести. Как-то Андрей Ростовский рассказал мне о своем приятеле Дато: он по национальности сван. Дато - коронованный "вор" по кличке Ушба. И конечно же, я попросил познакомить меня с ним. Однажды Андрюша заезжает за мной, и вскоре подъезжаем к "БМВ", в которой сидел Дато. Он пересел к нам в "линкольн", а "БМВ" с его ребятами последовала за нами. Поехать собрались на Клязьму, чтобы культурно отдохнуть, но по пути Андрей должен был заехать за своей женой Ксюшей. Ушба оказался молодым приятным собеседником, с очень забавным акцентом, и я с удовольствием слушал его рассказы из "воровской" жизни, пока Андрей ходил за женой. Вдруг Дато оборвал себя на полуслове, а в его глазах пробежали всполохи гнева. - Что делают, подонки! - ругнулся он, вышел из лимузина и направился к группе молодых парней. Я хотел двинуться за ним, но Дато приказал: - Писатель, не вмешивайся! Я пожал плечами и остался наблюдать из машины. Похоже, произошло следующее: четверо подвыпивших парней сидели в машине и, увидев проходившую мимо симпатичную, совсем юную девушку, стали зазывать ее к себе. Она проигнорировала их призывы, а те выскочили и принялись тащить ее в машину. Та, как могла, сопротивлялась, отбивалась, но силы были неравны, а один из парней обхватил ее сзади рукой и сдавил горло. Наверное, он перестарался: девушка вдруг обмякла и выскользнула из его объятий на асфальт. Дато выхватил из-за пояса "вальтер", и парни бросились врассыпную. Он наклонился к лежащей девушке, а та не дышит: остановка сердца. Дато умело принялся делать искусственное дыхание. Подбежали и ребята Дато, при виде которых насильники окончательно растворились в пространстве. Тут наш водитель Костик говорит: - Дато, менты могут нагрянуть: стоит тебе светиться? - Э, биджо, менты, шменты... - продолжая делать искусственное дыхание, задумчиво бросил Дато. - Как я могу о себе думат, когда девочка умират может... а я спасти могу... Более получаса Дато пытался вернуть ее к жизни, и она наконец сделала первый нормальный вздох. - А теперь, пацаны, быстро везите ее в больницу, - сказал он своим ребятам, и те, осторожно подхватив девушку с земли, понесли ее к "БМВ". - Бывает, пострадавший придет в себя, а потом вновь откидывается... - пояснил Дато, вернувшись в салон. Потом Андрей мне рассказал, почему Костик беспокоился по поводу ментов: Дато находился у них в разработке по какому-то делу, и любая зацепка представляла для него опасность взятия под стражу. Вот так - Дато рискует своей свободой ради совсем посторонней девушки, прекрасно зная, чем это может для него кончиться. Это ли не проявление благородства и чести?.. Но способен ли на такой поступок любой "вор в законе"?.. Со многими хорошими людьми знакомил меня Олег Вишневецкий. Один из них Генрих Сечкин. Меня поразила его биография. Пришлось ему побывать в ГУЛАГе, сидеть при Сталине, при Хрущеве и при Брежневе. Был признанным "вором в законе" по прозвищу Сека. Но много лет назад на сходке официально сложил с себя звание "вора в законе". К тому времени он стал одним из первых гитаристов страны, и имя его упоминается в зарубежных музыкальных энциклопедиях. Помните песню: "Постой паровоз, не стучите колеса..."? Так вот, Генрих создал аранжировку этой песни. А еще он вошел в российскую Книгу рекордов Гиннесса, женившись на девушке на сорок два года моложе себя. У них растет сын Димка, и многие молодые пары могут позавидовать их трогательным и нежным отношениям. Все началось с его знакомства с моей женой, а тогда еще невестой Наташей, которая младше меня на тридцать один год. Увидев, как мы любим друг друга, Генрих сказал: - Как я вам, ребята, завидую! Где бы мне найти такую Наташу? - Такую Наташу - нигде! - твердо заявил я и добавил: - Но свою Наташу еще найдешь! Что твои годы? А было ему тогда шестьдесят четыре года. И что вы думаете? Проходит пара месяцев, и вдруг звонит Генрих и говорит, что собирается жениться. Ей двадцать два года, она солистка фольклорного ансамбля, а зовут ее тоже Наташа!!! Уникальна сама история их романа. Познакомившись на ВДНХ у фонтана, Генрих сделал ей предложение в первый же день, и Наташа, подумав несколько часов, сказала "да". Со своей Наталкой я познакомился, когда ей не исполнилось и восемнадцати лет. День тот великолепно помню. Возвращался с крымского отдыха, самолет вылетел раньше, и я не успел сообщить это встречающим. Пришлось ехать на метро. Смотрю, стоит рядом девушка с ангельским личиком, а глаза грустные-грустные, печальные-печальные. И так мне захотелось поднять ей настроение, что приближаюсь и говорю ей: - Девушка, не расстраивайтесь: все будет хорошо! Она взглянула на меня и вдруг улыбнулась: - Откуда вы знаете? - А я волшебник! - И со значением подмигнул. - Только никому не говорите, ладно? - Договорились! - кивнула она и тоже подмигнула. - Кстати, подпольное имя мое - Виктор! - Наташа! - Девушка протянула мне руку, а я наклонился и поцеловал ее пальчики. Она не отдернула, не сказала ничего, но щечки ее чуть заметно зардели. Разговорились. Узнав, что ей скоро выходить, подписываю ей рекламный буклет своего фильма, и мы обмениваемся телефонами. Несколько часов ходил под впечатлением этого знакомства, вечером позвонил и признался, что она мне очень понравилась и мечтаю с ней встретиться. Наташа согласилась, но только через несколько дней, объяснив, что очень много занятий в институте: она была студенткой первого курса Медицинской академии. С каким нетерпением я ожидал этой встречи! Минуты казались часами, дни неделями... Наконец наступило долгожданное мгновение: несусь с цветами к моей Наташе. Почему-то я был уверен, что наконец-то встретил ТУ, КОТОРУЮ Я ЖДАЛ! Позднее и Наташа призналась мне, что нечто подобное происходило и с нею. А как она волновалась, выбирая одежду для нашей встречи!.. Почему-то была уверена, что я приглашу ее в гости, и заранее пыталась представить себе мой дворец, переживая от того, что не знает, как себя там вести. Я действительно пригласил ее к себе, но не в первую встречу, а много позже, когда мы лучше узнали друг друга. Очутившись в комнате коммунальной квартиры, сплошь заваленной горами книг, Наташа чуть опешила, но не подала виду и только спустя много времени призналась, как была удивлена моим жилищем. Роман наш развивался настолько стремительно, что мы даже сами напугались, однако темпа не сбавили и не слушали ворґонье карканье окружающих, что наши отношения долго не продлятся. А некоторые говорили, что меня увлекла ее молодость, а Наташа только притворяется, что влюблена, а на самом деле просто хочет устроиться так, чтобы жить беззаботно и в достатке. Первое время эти высказывания задевали и меня, и Наташу. Помните, я как-то говорил, что жениться нужно на сиротах? Так уж получилось, что именно Наташа и оказалась самой круглой сиротой. Ее мама умерла при родах, а отец, подыскав приличную женщину, женился, чтобы за дочкой был женский глаз. Незадолго до нашего знакомства сначала погиб старший брат Наташи, потом и ее отец, военный летчик, скончался от сердечного приступа. Вышло так, что именно я сумел заменить Наташе и брата, и отца. Долгое время мы присматривались друг к другу, притирались, пытаясь понять, насколько глубоки наши чувства. У меня было столько в жизни ошибок, что очередная могла меня просто сломить, изменить мое отношение к женщине, к любви. Да и Наташе хотелось не только любви и нежности от близкого человека, но и дарить ему нежность, любовь и заботу. Более полутора лет длилось наше "принюхивание", пока наконец мы не решили, что нам гораздо легче не расставаться всякий раз, когда дело близится к ночи. Наташа переехала ко мне. Тем не менее поставили дело так: если у нас действительно серьезные чувства, нам не страшны злые языки, и мы поживем пока гражданским браком. Причем решение это было обоюдным. Окружающие меня люди - друзья, знакомые - почти сразу заметили, что я сильно изменился. Стал добрым, спокойным, менее раздражительным и уверенным. И Наталка, вся светясь от счастья, тоже стала уверенной и спокойной. Да мы просто радовались каждому прожитому вместе дню, а Новый год собрались провести в Америке: двадцать восьмого декабря уже были в Вашингтоне, а тридцать первого в Нью-Йорке. Я воспользовался этой поездкой, чтобы набраться впечатлений о городе, об американцах. Предпринял немало усилий, чтобы побывать в американской тюрьме. Усилия не пропали даром, и я стал первым иностранным гражданином, который не только побывал на экскурсии в действующей тюрьме Райкерс-айленд, но даже посидел с полчаса в одиночной камере. Начальник тюрьмы, живо