ерного моря, на его ноги плавно и ласково набегают волны. Вода теплая, как парное молоко... Он вдруг ощутил исходящую из нее энергию, которая постепенно стала разливаться по всему телу, потом подхватила его и быстро понесла над морем, кораблями, поднимала все выше и выше, пока он не коснулся спиной белоснежных облаков, после чего стал резко падать вниз, и казалось, вот-вот вдребезги разобьется о скалы, но перед самой землей падение стало замедляться, и Савелий плавно опустился на зеленый ковер из мягкой пушистой травы. Его тело ничего не весило и начало медленно раскачиваться на этом удивительном ковре, пока вокруг него не опустилась черная мгла... Савелий снова заснул крепким сном. Михаил несколько минут постоял над ним, потом на цыпочках вышел из комнаты. За дверью он едва не натолкнулся на двух внушительного вила ребят. Они невозмутимо скользнули по нему взглядом и снова вернулись к своим занятиям: один смотрел порножурнал, другой внимательно читал "Спид-Инфо". Михаил проскользнул мимо них и вошел в другую комнату, где находились трое: Красавчик-Стив, Хитрован и переводчик. -- Ну, как он? -- процедил Хитрован. -- Конечно, это не мое дело, но было бы совсем неплохо показать его хирургу... -- Обойдется! -- бросил Хитрован, но КрасавчикСтив, услышав перевод, тут же грубо возразил: -- Нет, Хитрован, здесь решаю я! Или ты чем-нибудь недоволен? -- Нет-нет, все в полном порядке! Вот только с хирургом не так все просто. Здесь нужен свой человек, не так ли? Вы же не хотите, чтобы этим парнем заинтересовались Органы? Ведь раны-то у него огнестрельные... -- Так найдите хирурга, которому можно доверять! -- резко сказал Красавчик-Стив. -- С этим парнем не должно ничего случиться. Мне он нужен здоровым. Понимаешь, здоровым! -- Извините... -- Михаил замялся. -- Говори! -- кивнул Красавчик-Стив. -- У меня есть один знакомый хирург... вернее сказать, не знакомый, а... в общем, он мой родственник. И очень хороший специалист, но... -- Не беспокойся, заплатим, сколько попросит, -- вставил Красавчик-Стив. -- Да я не об этом... -- Парень поморщился. -- Понимаете, он заведующий большой больницей, и он... -- Михаил вдруг замолчал. -- Не понял, что тебя волнует? -- нахмурился Хитрован. -- Судя по всему, ребята вы серьезные, но мне не хотелось бы причинять моему дяде какие-либо неприятности. -- Можешь не волноваться, ни один волосок не упадет с его головы, -- подмигнул ему Хитрован. -- Да, но я же никаких гарантий не могу дать за него, -- сказал Михаил откровенно. -- А значит, вы его будете держать здесь, пока раненый не выздоровеет, или я не прав? Хитрован быстро переглянулся с Красавчиком-Стивом: парень действительно прав и волнуется не зря. -- Понимаете, ему нельзя долго отсутствовать на работе, его сразу же начнут искать. -- Михаил опустил голову. -- Это меня пока никто не ищет, и то пока, а уж дядю... -- Хорошо! -- неожиданно стукнул по столу Красавчик-Стив. -- Ты парень толковый, и мне определенно нравишься. А потому не буду перед тобой ничего скрывать... Ты готов помочь нам и этому раненому? -- Да, если это никому не принесет вреда! -- твердо заявил Михаил. -- В таком случае мы сделаем так... -- КрасавчикСтив быстро рассказал Михаилу о своем плане, и после некоторых колебаний тот согласился. План Красавчика-Стива был достаточно прост. Михаил должен был созвониться со своим дядей и назначить ему срочную встречу. На эту встречу он пойдет вместе с двумя охранниками. Хирурга попросят проконсультировать одного "сложного" пациента. Не вдаваясь в подробности, ему пообещают хорошее вознаграждение при условии, что он будет держать язык за зубами. Миша, естественно, присоединится к этой просьбе, намекая, что в случае отказа дядя очутится в достаточно трудном положении. Но Михаил был уверен, что дядя ему не откажет и будет молчать об этом происшествии. Однако чтобы подстраховаться, дяде завяжут глаза, и он не сможет запомнить маршрут и расположение виллы. После выполнения работы ему снова завяжут глаза и отвезут туда, куда он скажет. Красавчик-Стив очень надеялся, что этот визит будет единственным, и больше обращаться к этому хирургу не придется. Как и предполагал Михаил, его дядя Аполлинарий Константинович, едва племянник объяснил ему, что от него требуется, сразу дал согласие и даже попытался пошутить: -- А что, это даже интересно! Впервые мне придется ехать на работу с закрытыми глазами. Давайте, вяжите меня! -- Он хмыкнул и протянул руки вперед. Это несколько смутило охрану, и тот, что постарше, угрюмо бросил: -- Если вы обещаете не трогать повязку на глазах, мы не будем связывать вам руки. -- Без проблем! -- тут же кивнул он. -- Для вашего пациента будет лучше, если мои руки не затекут во время поездки. Кстати, Мишань, а как с тобой? Тебе доверяют, или как? Тот молча показал свои наручники и черную повязку. -- Понял! -- хмыкнул доктор. -- Вдвоем в темноте как-то даже веселей. Повязывайте! -- Видно было, что он волнуется, но скрывает это за шутками. -- По коням, господа. По коням! Почти всю дорогу он сыпал прибауточками, пытаясь расшевелить охрану, но те молчали и только изредка, не удержавшись, прыскали от смеха. Когда машина остановилась, Аполлинарий Константинович сразу сменил тон. -- Кажется, приехали. Можно снимать или... -- Снимут, когда нужно будет! -- хмуро оборвал тот, что постарше. -- Идите за нами. -- Он подхватил под руку хирурга, а его напарник -- Михаила. Им помогли выйти из машины и повели в дом, где сняли повязки. За столом сидела все та же троица: КрасавчикСтив, Хитрован и переводчик. Изучающе осмотрев врача, Хитрован кивнул на стул. -- Присаживайтесь. -- А может, сначала лучше осмотреть больного? -- предложил Аполлинарий Константинович. -- А вдруг вас не устроят наши условия? -- криво усмехнулся тот. -- Послушайте, молодой человек! -- Хирург чуть повысил голос. -- Я Доктор, а не бизнесмен. Где больной? -- И мне думается, что вы не только хороший специалист, но и хороший человек, -- заметил КрасавчикСтив. -- Почему Михаил в наручниках? -- нахмурился он. -- Снять! Парни быстро сняли с него наручники и по знаку Хитрована вышли из гостиной. -- Михаил, проводите, пожалуйста, вашего... -- Он запнулся... -- Дядю. -- Да, вашего дядю к пациенту, а потом мы будем говорить. -- Где можно помыть руки? -- Аполлинарий Константинович моментально превратился в обычного доктора, сосредоточенного и внимательного. -- Это здесь, рядом с комнатой больного. -- Миша проводил его в ванную, а затем отвел в комнату, где находился Савелий. Савелий лежал с открытыми глазами, но не обратил внимания на вошедших, словно не слышал и не видел их. Доктор взглянул на своего племянника. -- Что с ним случилось? Только коротко и внятно! -- нахмурился он. -- Три огнестрельных ранения: в руку, бедро и грудь. С рукой все обошлось -- кость не задета, пуля навылет. С бедром сложнее -- пуля задела кость. Была сделана операция, осложнений не наблюдается, делаю перевязку через каждые восемь часов. Кажется, хуже всего ранение в грудь: мне очень не нравятся хрипы. Был бы рентген... -- Кабы бабке да дедушкин член, то это была бы не бабка, а дедка! -- приговаривал Аполлинарий Константинович, осторожно разбинтовывая руку Савелия. Внимательно осмотрев и прочистив рану, он предложил племяннику перевязать ее, а сам занялся бедром, долго и сосредоточенно колдовал над ним, покачивая раздраженно головой. Наконец удовлетворенно крякнул и смахнул пот со лба. -- Принимайся, Мишаня, за бедро: отдохну немного! -- Он устало откинулся в кресле. В комнату заглянул Красавчик-Стив. -- Как дела, доктор? -- настороженно спросил он. -- У вас, у нас или у него? -- хмыкнул тот. -- У него, конечно, -- не понял юмора КрасавчикСтив. -- Если судить по вашему акценту, вам английский родной, не так ли? -- заметил по-английски Аполлинарий Константинович. -- О, вы превосходно говорите по-нашему! -- обрадовался Стив. -- Год читал лекции в Лондоне. А дела у вашего приятеля... -- Врач замолчал. -- Может, хотите что-нибудь выпить? -- предложил Красавчик-Стив. -- Коньячку, если можно. -- Без проблем! Рюмку коньяку и лимон сюда! Буквально через минуту вошел сам Хитрован и внес на серебряном подносе коньяк и лимон. -- Прошу! -- В его голосе что-то было неприятное, и Аполлинарий Константинович даже не взглянул в его сторону; взял рюмку, опрокинул коньяк в рот, бросил вдогонку дольку лимона и обратился к КрасавчикуСтиву: -- Так вот, дела у вашего приятеля не очень хороши. День-другой, и могла начаться гангрена. -- Он говорил это таким будничным тоном, словно речь шла о чем-то ординарном. -- Ему повезло, что вы обратились, -- на последнем слове он сделал ударение, усмехнулся, со вздохом покачал головой и продолжил: -- обратились за помощью именно ко мне. В нашей больнице есть экспериментальная лаборатория, в которой разработан состав мази... я бы даже сказал, чудо-мази, ее аналогов в мире пока не существует. Не буду вдаваться в подробности, но эту мазь я всегда ношу с собой. Вам, как неспециалисту, поясняю: ее можно сравнить с пенициллином на момент его открытия. -- О, так вы станете миллионером! -- восхищенно воскликнул Красавчик-Стив. Аполлинарий Константинович как-то странно посмотрел на него, потом махнул рукой, словно говоря: "что толку метать бисер...", встал и подошел к Савелию. Разбинтовав грудь, он наложил мазь на шов. -- С этим ранением, судя по всему, обойдется... Правда, неплохо было бы сделать рентген... но... -- Он развел руками. -- Я так понимаю, что мой родственничек пока останется у вас? Красавчик-Стив пожал плечами. -- Ну да, понимаю: вам нужна гарантия... -- Дорогой доктор, даю вам слово, что с вашим племянником ничего не случится, -- заверил Красавчик-Стив. -- Спасибо вам огромное за вашу работу. Это вам за хлопоты и за вашу чудо-мазь! -- Он крепко пожал врачу руку. И протянул три зеленых сотенных купюры. -- Да-а... -- задумчиво протянул тот, вертя в руках доллары. -- Это ровно столько, сколько я получаю за два месяца работы. -- Как? -- А чему вы удивляетесь? Это еще хорошо, другие и того не получают! -- Аполлинарий Константинович, если у вас будут затруднения с вашей мазью здесь, то я могу помочь вам сделать огромные деньги... -- Эх, молодой человек! -- криво улыбнулся доктор. -- Если бы дело было только в желании разбогатеть... -- Он устало махнул рукой. -- Но вам, иностранцу, не понять душу русского человека. Спасибо и за это! -- кивнул он на доллары. -- Они пойдут в нашу копилку, на приобретение прибора, который очень нужен лаборатории. -- И сколько вам еще нужно? -- неожиданно спросил Красавчик-Стив. Хирург со вздохом покачал головой. -- Да сколько же? -- повторил Стив. -- С этими у нас будет три тысячи двести пятьдесят, а стоит он пять тысяч долларов. -- Послушайте, доктор, я прошу не обижаться на то, что вас доставили сюда таким способом, и принять это в знак моего к вам уважения. -- Красавчик-Стив отсчитал две тысячи долларов и протянул их врачу. -- С какой стати! -- воскликнул тот. -- Я же сказал: из уважения к вам. Вы не стали торговаться, более того, вообще не заговорили о деньгах, а сразу же устремились к больному, и это меня... -- Красавчик-Стив замолк, покачал с грустью головой и вдруг громко воскликнул: -- С какой стати? Захотел и дал! Вот и все! -- Затем он повернулся к Хитровану и резко сказал ему: -- Сейчас отвезете профессора, куда он скажет, и не завязывайте ему глаза: он не из тех людей, которые могут предать. -- Но... -- попытался возразить Хитрован. -- Я сказал! -- отрезал Красавчик-Стив. -- Спасибо вам! -- У доктора на глаза навернулись слезы. -- И за это, -- кивнул он на пачку долларов, -- и за ваши последние слова. -- Он повернулся к Михаилу: -- Мишаня, повязки менять раз в сутки, на бедре -- утром и вечером. Каждый раз смазывай мазью, если кончится -- позвони. До встречи! -- Он хотел еще что-то добавить, но махнул рукой и пошел к выходу. -- У тебя отличный дядя! -- сказал КрасавчикСтив Михаилу, потом отправился было за Хитрованом, но задержался в дверях. -- А жаль, что он не хочет заняться своей мазью всерьез... Хотя... -- Что он хотел добавить, Миша так и не услышал. Красавчик-Стив махнул рукой, повторив жест хирурга, и быстро вышел из комнаты. -- Кто это был? -- услышал Михаил голос Савелия. -- Кто? А шут его знает -- иностранец какой-то. А что? -- ответил Михаил машинально, но тут же с удивлением взглянул на Савелия. -- Боже мой, так ты все слышал? -- Нет-нет, я только что пришел в себя. Но мне совсем не больно: ты что, снова сделал мне укол? -- Так ты действительно ничего не помнишь? -- подозрительно посмотрел на него Михаил. -- Нет, а что? -- Взгляд Савелия был настолько искренним, что Михаил покачал головой. -- Я не делал укол, но только что здесь был мой дядя; он возглавляет больницу, в которой есть экспериментальная лаборатория. Им удалось разработать уникальную мазь. -- Чудо-мазь? -- улыбнулся Савелий, вспомнив, как его врачевала Варюша, приговаривая: "эта чудо-мазь поставит тебя на ноги в момент, а раны затянутся, как на собаке". -- Я что-то не понимаю, ты придуриваешься, или как? -- снова засомневался Михаил. -- Ты же все слышал: именно так называл дядя свою мазь! -- Может, и называл, но я слышал это выражение несколько лет назад... -- уверенно произнес Савелий. -- И ты знаешь, запах здесь стоит такой же, как и от той мази, которой меня смазывала одна чудная девушка. -- Неужели такое возможно? Кто она? Как с ней связаться? Познакомь ее с моим дядей! Тебе помогла тогда ее мазь? -- Вопросы Михаила сыпались как из рога изобилия. -- Да, в то время меня эта мазь спасла, поставила на ноги... -- тихо проговорил Савелий, немного помолчал и с горечью выдохнул: -- Нет этой девушки! -- Как нет? Уехала из страны? -- растерялся Миша. -- Ее нет в живых... Вдруг Михаил внимательно посмотрел на Савелия и понял: он не должен больше спрашивать об этой девушке. Чтобы как-то прервать тягостную паузу, он весело сказал: -- Не грусти, земляк: перемелется -- мука будет! -- и хотел еще что-то добавить, но понял, что его веселье оказалось совершенно неуместным, и замолчал. Савелий же не хотел продолжать эту тему потому, что на него вновь нахлынули воспоминания. Ему было трудно думать об этой удивительной девушке и осознавать, что он уже никогда больше ее не увидит. Какое же это все-таки безысходное слово -- НИКОГДА! И как хорошо, что природа компенсировала боль непоправимой утраты памятью! Да, именно память помогает человеку пережить утрату своих близких, любимых, сохраняя их светлый образ. Больно? Да, больно! Больно осознавать, что не сможешь прикоснуться к нежным рукам, ощутить ее дыхание, услышать ее звонкий голос, но... С нежной грустью вспоминаешь ее удивительные руки, слышишь сердцем ее голос... И эти воспоминания бальзамом ложатся на раны и заставляют боль чуть-чуть успокоиться. Именно это произошло с ним и сейчас: от воспоминаний Савелию стало немного грустно, но эта грусть не вызывала острой боли. Наоборот, перед ним предстал образ Варвары, и был этот образ настолько осязаем, что Савелию показалось: стоит протянуть руку вперед, и он прикоснется к ней. Варвара таинственно улыбалась ему и как бы говорила, что все хорошо, что он скоро поправится и снова ощутит радость жизни. Он взглянул на Михаила. -- Да, этой девушки нет в живых: она покончила с собой. Мир, с которым она столкнулась, был настолько грязен, пошл и жесток, что она не смогла с ним примириться и предпочла уйти из жизни. -- Голос Савелия, несмотря на грусть, был спокоен и нежен. -- Чтобы понять эту девушку, нужно было прожить с ней рядом некоторое время... -- Он хотел еще что-то добавить, но снова посмотрел на парня и почувствовал, что тот вряд ли сможет разобраться в его чувствах. -- Мне кажется, ты ее очень любил, -- тихо проговорил Михаил, не глядя в его сторону, словно разговаривая не с ним, а сам с собою. Савелий не стал отвечать, понимая, что парень и не ждет продолжения разговора. Каждый из них окунулся в свои нахлынувшие вдруг воспоминания, настолько личные, что вряд ли кто-нибудь из них согласился бы впустить в них постороннего. Оставим их на время в покое. Красавчик-Стив и Хитрован, с благодарностью проводив Аполлинария Константиновича, вернулись в комнату, где, глубокомысленно уставившись в потолок, сидел переводчик Альберт. Обычно на людях Альберт старался контролировать выражение своего лица, и в этом ему помогали утомительные тренировки перед зеркалом, но, оставаясь в одиночестве, он позволял себе немного расслабиться. Так было и сейчас: он настолько ушел в себя, что не заметил, как в комнату вошли Красавчик-Стив и Хитрован. Последний, судя по всему, привык к своему помощнику и никак не отреагировал на увиденное, но Стив был настолько изумлен, что с трудом сдержался, чтобы не вскрикнуть. Шрам настолько сильно обезображивал лицо Альберта, что становилось жутко. Его выражение напоминало маску смерти, а глаз, мимо которого проходил шрам, выкатывался наружу и зловеще осматривал все вокруг. "Какая же нужна сила воли, чтобы так натренировать мышцы лица и постоянно скрывать от окружающих эту жуткую маску?" -- подумал Красавчик-Стив и с жалостью покачал головой. -- Впечатляет, не правда ли? -- усмехнулся Хитрован. -- Когда я в первый раз увидел его в таком состоянии, то, в отличие от вас, не смог сдержать эмоций и просто накричал на него. Альберт никак не среагировал на их появление. Он сидел к ним спиной, и его лицо они увидели в зеркале. Красавчику-Стиву вдруг стало не по себе, словно он застал человека за чем-то неприличным, и он негромко кашлянул. На его глазах Альберт преобразился. Это длилось какие-то секунды: сначала его лицо исказила гримаса боли, потом глаз вернулся на свое место, чуть разгладился шрам, и Альберт медленно повернулся к ним. Заметив, как смотрит на него Красавчик-Стив, Альберт понял, что тот все видел, и с огорчением покачал головой. -- Прошу меня извинить за то, что вам пришлось увидеть: больше такого не повторится! -- произнес он, и Красавчик-Стив в который раз отметил прекрасное произношение и красивый тембр голоса парня. -- Ничего страшного, -- постарался улыбнуться Стив. -- Как говорится: "С лица воду не пить!" Я правильно сказал по-русски? -- Безукоризненно. -- Извини, Альберт, я могу задать тебе не очень деликатный вопрос? -- Безусловно. -- Альберт пожал плечами. -- Почему ты не попытаешься исправить... ну, это... -- замялся Стив, -- с помощью пластической операции? Или боишься? -- Боюсь? Ну что вы! -- переводчик чуть заметно улыбнулся, но тут же взял себя в руки, потому что выражение его лица вновь изменилось. -- Вы знаете, сколько стоит такая операция здесь, в Москве? -- Не знаю, но могу предположить. Извини, я об этом не подумал... Вот что, Альберт, как-то на Востоке я слышал одну народную мудрость: "Не можешь помочь реально -- не давай совета". Не ручаюсь за точность перевода, но мысль сохранил. -- Я что-то не совсем понимаю... -- начал Альберт, но его перебил Красавчик-Стив: -- А ты дослушай до конца, тогда поймешь. Короче, если ты поможешь нам выполнить наше задание, то я смогу оказать тебе реальную помощь. -- Чем? -- Я оплачу тебе эту операцию! -- медленно, едва ли не по складам произнес Красавчик-Стив. -- Правда? -- радостно и недоверчиво воскликнул Альберт. -- Красавчик-Стив никогда не шутит такими вещами! Хитрован, не понимая ни слова, глуповато улыбался. Ему очень хотелось узнать, о чем они разговаривают, но он не решался спросить, боясь нарваться на неудовольствие Красавчика-Стива. -- Вы знаете, я даже мечтать об этом не мог, -- сказал Альберт, когда до него дошло, что иностранец не шутит. -- Поверьте, я сделаю все, что от меня зависит, и даже больше! -- Именно на это я и рассчитываю! -- улыбнулся Красавчик-Стив. -- Думаю, в ближайшие часы мы получим информацию, которую я ожидаю с таким нетерпением... -- Он едва успел договорить, как зазвонил телефон. Стив бросил быстрый взгляд на Хитрована. -- Кто сюда может звонить? -- Почему вы так встрепенулись? -- спокойно спросил Хитрован, выслушав перевод Альберта. -- Здесь все чисто! -- заверил он. -- Либо вы сами кому-то дали свой телефон, либо звонят знакомые бывших постояльцев. Последнее маловероятно потому, что вилла пустовала месяцев восемь. -- Хорошо! -- успокоился Красавчик-Стив и повернулся к Альберту. -- Подними трубку и спроси, кто им нужен. -- Слушаюсь, шеф! -- кивнул тот, подошел к столику и поднял трубку. -- Вам кого? -- Вас беспокоят по просьбе дальнего друга, -- раздался бесстрастный мужской голос. Альберт недоуменно посмотрел на КрасавчикаСтива. -- Ну? -- насторожено бросил тот. -- Звонит какой-то мужчина, говорит, что беспокоит по просьбе дальнего друга... -- Он так и сказал: "дальнего друга"? -- переспросил Красавчик-Стив. -- Дай мне трубку! Алло! Как чувствует себя наш дальний друг? Его все так же одолевают "курочки", не так ли? -- Он произнес условное слово "курочки", которое должно было прозвучать в любом контексте. -- Для вас есть информация! -- сразу же деловито ответил мужчина. -- "Человек, о котором мы с вами говорили, содержится в Бутырском изоляторе и обвиняется по валютной статье. Его кличка -- Бондарь. Вы изымаете нашего "клиента" из больницы и предлагаете обмен на этого Бондаря. Попытайтесь выйти на такого сотрудника Органов, который бы мог принимать решения, но в то же время был бы там новым человеком..." -- В трубке вдруг замолчали, и Красавчик-Стив обеспокоено бросил: "Алло!" -- Я здесь! -- отозвался мужчина, -- Просто хочу поточнее перевести текст... Так! "Сообщите ему, что перед самым выводом советских войск из Афганистана в горах Кандагара были захоронены ценные архивы, которые могут заинтересовать любую разведку, а одним из участников захоронения и является ваш "клиент". Как только обмен произойдет, действуйте по схеме, которую мы наметили. Желаю удачи. Первый". Вам все ясно? -- Да, спасибо. -- Не за что. -- Он тут же повесил трубку. Красавчик-Стив мысленно повторил информацию, стараясь как можно точнее ее запомнить, и с улыбкой повернулся к своим сообщникам. -- Что такое Бутырский изолятор? -- неожиданно спросил он. -- Лучше бы вам этого никогда не знать, -- со вздохом ответил Хитрован. -- Бутырка! Неужели не слышали? -- Бутырка? Нет, не слышал. -- Знаменитая Бутырская тюрьма! -- В голосе Хитрована послышались какие-то горделивые нотки. -- Досталась нам от царских времен, -- дополнил Альберт. -- В этой тюрьме сидели Бауман, Дзержинский... -- О Дзержинском слышал, а о Баумане -- нет. -- Только Бауману и Дзержинскому удалось бежать из нее. Так что если нужно устроить кому-то побег, то я -- пас! -- тут же заметил Хитрован, поднимая руки. -- Не беспокойся, дорогой Хитрован, устраивать перестрелку или что-то подобное не выходит в наши планы, -- заверил Красавчик-Стив, но про себя усмехнулся иронично: "Предложи я соответствующую сумму, вы эту Бутырку по кирпичикам разнесете!" Однако вслух произнес совсем другое: -- Наоборот, я хочу сделать так, чтобы власти сами выдали нам из этой тюрьмы нужного человека. -- Сами? -- невольно воскликнул Хитрован. -- Шутка, что ли? -- Нет, не шутка! -- серьезно ответил КрасавчикСтив. -- Но об этом позже! Сейчас мне нужно, чтобы ты через людей Мабуту или по своим каналам вышел на человека из Органов. Чином не ниже майора, но работающего там недавно, ясно? -- Ну и задачку вы нам подкинули, -- озабоченно покачал головой Хитрован. -- Расходы не имеют значения! -- добавил Красавчик-Стив, уже успевший изучить натуру Хитрована. -- Как скоро это нужно? -- сразу же приободрился тот. -- Еще вчера! -- Понял! -- кивнул он и сразу же заторопился. -- В таком случае я исчезаю. Вернусь часа через три-четыре. Не прощаюсь! -- добавил Хитрован уже в дверях и вышел. -- Извините, шеф... -- заговорил Альберт. -- Да, слушаю. -- Могу ли я поинтересоваться: в чем будет состоять моя задача? -- Поинтересоваться-то ты всегда можешь... -- нахмурился Красавчик-Стив, -- а вот получить ответ -- нет! -- Извините, шеф. -- Он виновато опустил голову. -- Просто я хотел получше подготовиться... -- Ты что, обиделся? -- смягчился Стив. -- Я же сказал это вообще, а не применительно к данному случаю. Я и сам хотел тебя ввести в курс дела... Собственно говоря, тебе ничего не грозит и с точки зрения закона, и с точки зрения личной безопасности. Разумеется, если ты будешь держать язык за зубами, даже в случае, если тебя будут пытать. Так что подумай, у тебя остался последний шанс для отказа, -- Красавчик-Стив посмотрел на него в упор. -- Шеф, мой хозяин не рассказывал вам о моем шраме? -- Нет, а какое это имеет значение? -- Судите сами! Этот шрам оставили мне его враги, пытаясь заставить меня пойти на предательство, -- сказал Альберт просто, но с каким-то пафосом в голосе. -- Теперь мне понятно, почему Хитрован так высоко ценит тебя, -- заметил Красавчик-Стив. -- Что ж, звучит убедительно! Значит, ты уже принял решение и не отступишься от него? -- Не отступлюсь! -- заверил Альберт. -- Тогда слушай! Тебе отводится роль посредника: ты пришел, рассказал, предложил день-другой подумать и все! Ты ничего и никого не знаешь. Тебя попросили это сделать, и ты, как патриот своей родины, не смог отказать. -- То есть я случайный человек, пешка? -- Вот именно, пешка! -- Красавчику-Стиву очень понравилось выражение Альберта. -- И вы думаете, в это поверят? Там же не идиоты сидят! Я же понял, что именно с человеком из Органов, по душу которого вы послали Хитрована, мне и придется встречаться, не так ли? -- А ты догадливый! -- улыбнулся Стив. -- И что тебя настораживает? Почему такое беспокойство? Ты им сообщишь все, что нужно, и они о тебе больше не вспомнят! Правда, могут и поблагодарить за участие в этом деле и образцовое исполнение гражданского долга. Короче, родина тебя не забудет. -- А информация правдивая или только выглядит правдивой? -- Не только правдивая, но и действительно очень важная для вашей страны, -- твердо заверил Красавчик-Стив. -- Вероятно, человек, которого вы хотите вытащить из Бутырки, вам действительно дорог, -- опрометчиво заметил Альберт. -- А вот это уже не твоего ума дело, -- тихо и угрожающе сказал Красавчик-Стив. -- Извините, шеф! Это все мой дурацкий язык... -- Не язык твой, а мозги! Умен не по годам... Ладно, в следующий раз думай, прежде чем говоришь. Я тебе это по-дружески советую на будущее! Не всем может понравиться, что ты такой сообразительный. -- Спасибо, шеф! -- За что? -- удивился тот. -- За науку. -- Так-то лучше. Будешь умницей -- никогда в накладе не останешься. -- Когда приступим? -- проговорил Альберт, но сам себя и перебил: -- Что я спрашиваю? Когда господин Хитрован выйдет на необходимый контакт, не так ли? -- Вот именно. Тайное Братство Этот неприметный особнячок совсем не бросался в глаза туристам, но если бы они узнали, что он построен аж в шестнадцатом веке, то можно было бы представить себе, какие толпы собрались бы возле него. В то время строили действительно на века -- его стены, крыша, фундамент почти не были исковерканы временем. Если бы нынешние хозяева захотели, то в течение трех-четырех месяцев они смогли бы, не вкладывая больших средств, привести особняк в довольно приличный вид. Но именно этого они и не желали. Найдись какой-нибудь любопытный малый с "железной задницей" (так весьма метко определяют в Англии настырного человека), то за какую-нибудь неделю он смог бы заметить, что особняк с завидным постоянством посещают весьма странные люди. Ничего необычного в их поведении не наблюдалось, но их можно было вычислить задолго до приближения к особняку по весьма своеобразной походке, напряженности, настороженности. Встретив такого человека и даже пообщавшись с ним, вы бы совершенно не обратили на него внимания, но если собрать всех таких людей в одной комнате, вам бы сразу бросилось в глаза их сходство. Но кто эти люди? Почему они приходят в этот особняк? Что их связывает? У автора есть огромное преимущество: ему не нужно прятаться, скрываться, проводить долгие часы, дни, педели в поисках каких-либо фактов, чтобы, наконец, попять, что это за люди. Так воспользуюсь своей привилегией и вместе с Читателем загляну в этот странный особняк. Неказистые с виду высокие двери неожиданно оказались очень тяжелыми, можно предположить, что они из настоящего мореного дуба. Наше предположение подтверждается: внутри двери не покрашены отвратительного цвета краской, а покрыты особым лаком, от чего дерево приобретает неповторимый налет старины, вызывая чувство некоторого трепета. Оно подобно страницам старинной книги, пожелтевшим от времени и словно покрытым слоем воска. Мы не просто листаем их, а осторожно переворачиваем одну за другой, как бы прикасаясь к вечности. "Прочитав" эту старинную "страницу-дверь", мы "переворачиваем" ее и вступаем на удивительной работы паркет. Кажется, что мы идем не по полу, собранному из различных пород деревьев, а по тончайшей работы ковру. Хочется сбросить обувь, снять носки и шлепать по нему босиком. Но вот мы скользнули взглядом по стенам и тут же недоуменно осматриваемся вокруг: куда мы попали? Не сниться ли нам это? Неужели мы очутились в королевском дворце? А если это так, то где королевская чета? Но -- стоп! Я же автор и просто веду вас за собой по комнатам и залам этого удивительного особняка. Итак, мы остановились взглядом на стенах. Они нисколько не уступают паркету в красоте, изящности, богатству. Стены драпированы шелком нежных пастельных тонов и украшены удивительной работы старинными гобеленами. Поначалу трудно определить жанровую сценку, изображенную на том или ином гобелене, и нам кажется, что эти произведения искусства были сотворены дилетантами, которые пробовали свои силы, рисуя то какойнибудь инструмент, то солнце, то буквы, а то и ветку растения. Но чем дольше мы вглядываемся в гобелены, тем больше нам приходит на ум, что изображенные на них предметы очень часто повторяются в различных сочетаниях. Это открытие вызывает какой-то безотчетный страх. И вдруг нас осеняет догадка: это не случайно запечатленные предметы, а символы... И как только нас постигает это озарение, сразу становится все ясно, а коль ясно, то не страшно. И мы уже увереннее ступаем по уникальному паркету, взираем на удивительные гобелены и мысленно пытаемся разгадать символы, нанесенные на них. Пройдя полутемную просторную залу, мы оказываемся в какойто странной комнате и не сразу осознаем, что она имеет форму треугольника. Немного привыкнув к полумраку, мы вдруг видим, что посередине комнаты на паркетном полу раскинут огромный ковер, сотканный скорее всего древними мастерами. Верхний край ковра направлен к углу треугольника, а нижний касается основания, где находится вход. На ярко-красном фоне четко расположились уже знакомые символы: две скрещенные сабли под зловещим черепом с пустыми глазницами. Чуть далее были изображены орудия труда: мастерок и странной формы молоток. Выше -- семисвечный канделябр с горящими свечами, пятиконечная звезда, пылающий огонь, а еще выше -- солнце с расходящимися лучами. В самом конце ковра был выткан треугольник углом вниз, и от него в разные стороны разлетались яркие лучи. Здесь стоял черный стол, на котором лежали две скрещенные берцовые кости и череп. Из его глазниц выбивалось синеватое пламя горящего внутри спирта. Рядом -- раскрытая Библия и песочные часы. В левом нижнем углу треугольной комнаты висел человеческий скелет и над ним фосфоресцировала надпись: "Ты сам будешь таким". Под скелетом находился черный гроб, в котором лежал мертвец с явными признаками тления. В правом нижнем углу стоял другой гроб, но он был пустым. Все это создавало жуткое впечатление. В комнату вошли двое. У первого были завязаны глаза, на теле не было ничего, кроме набедренной повязки. Второй, который вел его за руку, был в черной накидке, ниспадающую до самого пола. Огромный капюшон скрывал почти все лицо. Выведя обнаженного мужчину на середину комнаты, он резко и гортанно произнес: -- Ты имеешь право снять повязку со своих глаз лишь тогда, когда воцарится тишина и не будет слышен отзвук моих шагов. После ты услышишь голос ниоткуда, и этот голос будет учить тебя, и ты должен будешь его слушаться до самого конца Посвящения. Ты все понял? -- Да, спасибо, Рекомендатор! -- дрожащим от волнения голосом отозвался мужчина и смиренно опустил голову. Ничего более не сказав, его поводырь медленно вышел из комнаты. Еще несколько минут обнаженный стоял, боясь даже шевельнуться, пока не решился наконец снять с глаз повязку. Увидев то, что его окружает, он вздрогнул, и его глаза расширились от ужаса. Неожиданно откуда-то сверху раздался ровный, но зловещий голос: -- Перед тобой открылось мрачное помещение, освещенное слабым светом, пробивающимся сквозь бренные останки человеческого существа. Ты увидел мрак, и в этом мраке -- открывшееся перед тобой Божье Слово. Вспомни слова Священного писания: "Свет во тьме светился, и тьме его не объять". Человек есть тлен и живет во мраке, но внутри его есть нетленная искра, принадлежащая Великому Всецелому Существу. И это Существо -- Бессмертие, на котором и держится вся Вселенная. Сейчас ты, решив вступить в наше Братство с намерением Посвятиться, получишь первое поучение -- Изобразительное. Оно гласит: "Желающий света сначала должен узреть тьму, окружающую его, чтобы, отличив ее от истинного света, обратить к нему свое внимание". Ты должен запомнить семь наших заповедей: Повиновение, Познание самого себя, Смирение своей гордыни, Любовь к своим Братьям, Щедрость к своим Братьям, Скромность, Любовь к смерти. Именно поэтому в знак Повиновения тебе были завязаны глаза, в знак Смирения гордыни ты остался в одной набедренной повязке, а в знак Щедрости к Братьям ты поклялся на Библии в любой момент, когда понадобится нашему Ордену, отдать все, что тебе принадлежит, без всякого исключения. Труден путь добродетели! А теперь, когда ты многое увидел и многое понял, снова наложи повязку на свои глаза и внимай. Да будет так! Обнаженный мужчина безропотно завязал глаза и безвольно опустил руки. Он услышал, как сзади него снова раздались шаги. К нему подошел тот, кто привел его сюда. Он остановился справа и хлопнул в ладоши. И почти сразу же неизвестно откуда за черным столом возник высокий человек в черно-малиновой мантии. -- Кто нарушает наш покой? -- вопросил он грозным тоном. -- Свободный муж, желающий вступить в наш Орден, и я, Пятый член нашего Братства, рекомендующий его, -- почтительно ответствовал мужчина в черном капюшоне. -- Вписаны ли его данные в наш Реестр? Как его зовут? Где он рожден? Какого звания? Какой веры? Где проживает? -- Да, Великий Магистр, все его данные внесены в наш Реестр! -- Пусть преклонит колени! -- проговорил Магистр, и испытуемый сразу же опустился на колени. Пятый член Братства встал напротив Великого Магистра и вложил в его правую руку обнаженную шпагу, направив острие к левой стороне груди посвящаемого. -- Признаешь ли ты своим долгом почитать, страшиться и любить Высочайшее Существо, Источник всякого порядка? -- вопросил Великий Магистр. -- Да, признаю, Великий! -- отозвался преклонивший колени. -- Признаешь ли ты за истину начертанное в Откровении Слово Его, как путь к совершенству? -- Да, признаю, Великий! -- Согласен ли ты соблюдать верность Братству и посвятить ему всю свою жизнь? -- Да, согласен, Великий! -- Согласен ли ты признать наше Братство выше всех остальных людей, выше матери, отца, братьев и сестер своих? -- Да, согласен, Великий! -- Веришь ли ты, что служение и преклонение перед нашим Братством -- это проявление Божьей воли и исполнение ее есть твое предназначение? -- Да, верую. Великий! -- Согласен ли ты, что все вышеперечисленное является главной целью твоей жизни? -- Да, согласен. Великий! -- Данное тобой слово свято ли для тебя? -- Да, свято, Великий! -- Верите ли, Братья, что этот свободный муж тверд в своих намерениях? Верите ли, что он добровольно согласился посвятить себя нашему Братству и обязуется беспрекословно подчиняться? -- Да, верим, Великий! -- Согласии ли вы, Братья, принять этого мужа в наше Братство? -- Да, согласны! -- дружно ответствовали голоса и троекратно воскликнули: -- Пусть будет так! -- Пусть будет так! -- согласно повторил Великий Магистр и подал знак Пятому члену Братства. Тот обратился к испытуемому. -- Встань, брат мой, и возьмись правой рукой за шпагу. Смело иди туда, куда я тебя поведу! -- И он повел нового члена Братства крест-накрест по ковру, потом они сделали круг и вновь остановились перед Великим Магистром. -- С этого благословенного момента ты -- член нашего Братства. Ты должен скрывать принадлежность к Ордену, пока не удостоверишься, что перед тобой твой Брат. С этого момента ты должен быть верным нашему Братству, исполнять его обряды, всеми силами способствовать процветанию Ордена и охранять его от всякой опасности, помогать своим Братьям по Ордену и никогда не отрекаться от их помощи. Но еще не поздно отказаться! -- Он сделал паузу, однако испытуемый молчал, и Магистр вопросил: -- Даешь ли ты обет верности Братству, предоставляешь ли ему полную власть над собой и право карать за предательство его законов? -- Я тверд в своих решениях и даю в этом обет нашему Братству! -- уверенно заявил тот, и Великий Магистр воскликнул: -- Преклони колено перед жертвенником нашим и протяни вперед правую руку! Испытуемый опустился правым коленом на мягкую шелковую подушечку, протянул вперед правую руку, и она оказалась на раскрытой Библии. Великий Магистр приставил к его обнаженной груди циркуль и провозгласил: -- Отныне и навеки этот честный муж становится членом нашего Братства! Встань, Брат мой! Высунь язык! Когда тот выполнил приказ. Великий Магистр приложил к его языку свою печать. -- Я скрепил твой обет печатью молчания. А теперь ты впервые увидишь меня, чтобы забыть до времени! -- торжественно проговорил он. Пятый Член Братства снял с испытуемого повязку, и тот, освещенный лишь тусклым пламенем жертвенника, неожиданно увидел семь устремленных на него мечей. -- Ты видишь наше оружие, которое поразит тебя, если ты предашь своих Братьев или изменишь нашему учению. И эта казнь будет в руках Божьих! Стоящие семь членов Ордена, составляющие Великий Магистрат, трижды повторили за Великим Магистром: -- Казнь в руках Божьих! Новичку снова завязали глаза, и сразу же вспыхнул яркий свет. -- Мщение нашего Братства ужасно, но настолько же прекрасен и Благочестивый Свет. Да узрит наш новый Брат этот свет! Вновь Посвященному сняли повязку. Яркий свет горящего магния ослепил его, но вскоре магний догорел, и все вновь погрузилось в полумрак. -- Точно так угасают и все желания тела, но хранящий в себе Божью Волю живет вечно! -- воскликнул торжественно Великий Магистр, а Братья вскинули мечи над головами. -- Твой обет в верности нашему Братству закрепим, соединив твою кровь с кровью всех братьев! -- провозгласил Великий Магистр. -- Преклони колено! И снова опустился он на правое колено. Ему дали в руки циркуль, который он приставил к своей обнаженной груди. Пятый член Братства поднес чашу, а Великий Магистр ударил молотком по циркулю. -- Во и