выполнена отлично: очки, кляп, тщательно обмотанная вокруг тела веревка... Но именно эта тщательность и заставила Мэтьюза засомневаться. Когда Рассказов заговорил, Мэтьюз уже принял решение и потому, не колеблясь ни секунды, выстрелил в Большого Стэна. Когда его тело вдруг дернулось, Мэтьюз почувствовал, как по спине потекла струйка холодного пота. Неужели это он застрелил человека? Но в тот же момент он заметил шнур, ведущий под стол Рассказова. Трудно сказать, сумел ли Николас заметить то, что заметил Мэтьюз, но выстрелил он в Большого Стэна тоже не задумываясь. И только по испарине на лбу и по чуть дрожащей руке Мэтьюз понял, что тому пришлось сделать над собой существенное усилие. Мэтьюз подумал: если Николас решит стрелять в Рассказова, надо опередить его, выбив из его руки револьвер. Это было бы самым лучшим доказательством преданности новому Хозяину. К сожалению (но к счастью для себя), Николас выстрелил в покойника и потому остался в живых. Когда Рассказов предложил уединиться, сразу же ухватившись за намек Мэтьюза, тот подумал, что первый свой раунд с Рассказовым он сумел выиграть. Но дальше он допустил досадный промах, заострив внимание Рассказова на том, что не очень давно работает на Большого Стэна. Однако легенда, которую он поведал, была весьма правдоподобна. На самом же деле все было так: осведомитель сообщил в полицию о готовящемся ограблении ювелирного магазина. Рапорт попал в отдел Майкла Джеймса. Когда Майкл узнал, что в ограблении замешаны люди Большого Стэна, то моментально решил: надо самим инсценировать ограбление и внедрить таким образом Мэтьюза к Большому Стэну, который, как было известно, являлся партнером Рассказова. Хозяину магазина предложили на час отпустить сторожей под любым предлогом, а ценности изъять из сейфов. Вместо них были положены куда более скромные побрякушки, конфискованные ранее у других преступников. Все прошло довольно гладко, если не считать двух убитых боевиков Большого Стэна. Но это была их вина: они ничего не захотели слушать и тут же стали стрелять. Мэтьюзу ничего не оставалось делать, как открыть ответный огонь, чтобы защитить свою жизнь и жизнь своих коллег. С их стороны, к счастью, никто не пострадал. Легенда сгладила настороженность Рассказова, но Мэтьюз чувствовал, что этого не было достаточно. Рассказов сильный и очень опасный противник, к тому же отличный психолог. Как хорошо он знает человеческие слабости! С ним нужно быть максимально осторожным: один неверный шаг, да что там шаг -- жест, взгляд -- и... Мэтьюз всем нутром ощущал, что Рассказов к нему присматривается и вряд ли в дальнейшем оставит его без внимания. Возвращаясь домой, Мэтьюз, продолжая изображать прилично подвыпившего человека, исподтишка оглядывался, но наблюдения либо не было, либо его вел профессионал, которого непросто обнаружить. Чтобы исключить случайность, которая могла бы раскрыть Мэтьюза, они с Майклом уговорились без крайней необходимости не общаться даже по телефону. Три месяца назад Мэтьюз случайно услышал о подготовке Большого Стэна к операции в Афганистане. Ему удалось узнать о каком-то важном грузе, которым необходимо овладеть, и о том, что возглавлять эту экспедицию поручено Уоркеру. Посчитав, что сведения действительно важные, он тут же позвонил по условленному номеру и получил за эту информацию благодарность от Майкла. Полковник послал по адресу, сообщенному Мэтьюзом, своих людей, но они опоздали: там уже никого не было, хотя хозяйка подтвердила, что у нее проживали на ранчо несколько "спортсменов", но вчера съехали. Куда? Не знает... И вот сейчас, после злополучной промашки во время разговора с Расскаэовым, Мэтьюз пытался продумать, как войти с ним в доверительные отношения. Конечно, они с Майклом точно просчитали ход с каналом на границе: судя по всему, информация о том, что Рассказов заинтересован в таком канале, оказалась верной. Как заблестели его глазки, когда он услышал о такой возможности! Так ничего путного и не придумав, Мэтьюз, продолжая сомневаться в правильности решения, все-таки набрал номер Майкла. -- Простите, пожалуйста, куда я попал? -- произнес он пароль. К счастью, полковник оказался на месте. -- Что-то случилось? -- сразу спросил Майкл, опустив отзыв, но тут же, понимая, что эмоции здесь неуместны, он все-таки произнес условную фразу: -- Вы попали в самую точку! -- Пока ничего не случилось, но хотелось бы посоветоваться, -- вздохнул Мэтьюз и постарался во всех подробностях рассказать о последних событиях. Полковник ни разу не перебил его, и как только тот окончил свое повествование, сказал: -- Поздравляю тебя. Не зря мы столько трудились! И мне кажется, ты несколько преувеличиваешь опасность... В этот момент Мзтьюз неожиданно хмыкнул. -- Я что-то не то сказал? -- нахмурился полковник. -- Нет-нет, просто мне смешно стало потому, что мой прежний начальник мне все время говорил, что я недооцениваю противника, а вы говорите, что я его переоцениваю. -- Вполне возможно, что я, обрадовавшись твоему успешному внедрению в окружение Рассказова, чуть притупил бдительность, а ты и в самом деле прав... -- Майкл сделал паузу, потом сказал: -- Что ж, ничего не поделаешь, придется пойти на пару ходок через наш "коридор". -- Как, вы хотите дважды помочь преступникам ввезти наркотики в страну, хотя бы и чужую? -- воскликнул Мэтьюз. -- Возьмите себя в руки, Дюморье! -- резко оборвал его Майкл, но тут же примирительно произнес: -- Не стоит так волноваться. В первый раз Рассказов вряд ли решится рисковать, скорее всего, ходка будет пустой, проверочной! А когда все пройдет успешно, он тут же пустит настоящий груз. Его мы постараемся перехватить, но уже по ту сторону границы, чтобы не навлечь на тебя подозрения. Но это не значит, что первую ходку мы оставим без внимания... -- Майкл хитро усмехнулся. -- Понятно, дружище? -- Понятно-то понятно, -- не очень уверенно произнес Мэтьюз, -- но что, если и Рассказов думает точно так же, как и мы? -- В смысле? -- Если он думает, что я подставка и мне нужно закрепиться у него, значит, в первый свой поход я, по его расчету, постараюсь все сделать без каких-либо неожиданностей. Поэтому он может пойти на риск и отправить настоящий груз в первый же раз. -- Именно поэтому, я и не собираюсь упускать из виду ни первый груз, ни второй, если он будет. Мне приятно с тобой работать, дружище: мы даже мыслим одинаково. -- Спасибо! -- скромно ответил Мэтьюз. Ему была приятна похвала нового начальника. -- Теперь по укреплению твоего авторитета. Мой человек сообщил, что какие-то деловые люди собираются принять частный самолет из Малайзии. Он сообщил также, что это не наркотики, но груз, как он услышал, "очень нежный и скоропортящийся". По нашим сведениям, у Рассказова есть в этой стране свои интересы: во всяком случае, Красавчик-Стив вылетал туда дважды. А Рассказов ничего не делает просто так... -- Вы хотите, чтобы я сообщил ему эту информацию? А не лучше ли нам самим ее использовать по прямому назначению? -- Конечно же, было бы лучше! -- согласился Майкл. -- Но мы не знаем ни места приземления, ни времени прибытия этого самолета. А коль так, не лучше ли использовать наши данные хотя бы таком качестве? -- Что-то не нравится мне в этой затее... -- Думаешь, Рассказов может усомниться в твоем источнике? -- И это тоже... -- Знаешь, у меня идея! -- воскликнул полковник. -- Допустим, ты говоришь ему: от одного моего доверенного человека... -- Один раз я уже попробовал недоговорить, -- скептически вставил Мэтьюз. -- Нет, дружище, там была совсем другая ситуация! А здесь, когда он спросит: "откуда?", ты скажешь, что от человека, имя которого без его согласия назвать не имеешь права! -- А он потребует согласия, а то и личную встречу предложит! -- Если он предложит встречу с этим человеком, то считай, что мы выиграли: значит, поверил. -- А если не предложит, значит, тем более поверил, так что ли? -- Вот именно! Теперь тебе понятно? -- В этом действительно что-то есть... Что ж, будем действовать? -- Стоп! А если за тобой следят? -- Если за мной следят и сейчас стараются до меня дозвониться, то я как раз разговариваю со своим человеком. -- Ладно, действуй! В этот самый момент Рассказов, как ни странно, тоже размышлял о Мэтьюзе: его не покидало странное ощущение, возникшее во время разговора с ним. Этот человек явно знает гораздо больше, чем говорит. Конечно, его во что бы то ни стало нужно тщательно проверить. Это бесспорно, но времени для этого катастрофически не хватает. Но, с точки зрения логики, вряд ли этот парень пошел бы на такой риск. Может, откинуть в сторону все подозрения и решиться? С одной стороны, конечно же, не хотелось терять большую партию груза, а с другой -- таких серьезных поставщиков упускать не хочется. И черт его дернул похвастаться перед ними, что у него нет проблем со сбытом в Восточной Европе! Те, естественно, сразу же ухватились за это и основным условием договоренности выдвинули именно поставки в Восточную Европу, а особенно в Россию. Губа не дура -- там необъятный рынок сбыта наркотиков! Как бы он поступил на месте Мэтьюза, если бы был сотрудником ФБР, специально внедренным к нему? Здесь два варианта: или он просто хочет перехватить груз, или хочет глубже внедриться в его команду... При первом варианте он должен во что бы то ни стало сделать так, чтобы груз дошел до места без всяких осложнений, а при втором... понимая, что его могут проверить, -- то же самое! Как ни крути, а и в первом и во втором случае груз должен пройти без сучка, без задоринки! Но если он из ФБР и парень не глупый, то может рассуждать точно так же. Черт побери! Можно голову сломать! Рисковать или не рисковать? Неизвестно, сколько бы еще не спал Рассказов, размышляя над всем этим, но его мысли были прерваны звонком. -- Слушаю? -- нетерпеливо бросил он. -- Шеф, это я! -- В трубке раздался голос парня, которого он приставил к Мэтьюзу. -- Как мы и уговорились, я довел его до квартиры. Да, надрался он крепко: с трудом ключ вставил в замочную скважину... -- Короче! -- оборвал его Рассказов. -- Слушаюсь, Хозяин! Свет горит до сих пор, я уж подумал, что он свалился пьяным, забыв выключить его, но потом решил проверить и стал звонить. Телефон все время занят: либо он трубку свалил с аппарата, либо с кем-то болтает... -- Парень сконфуженно замолчал. -- Вот как? -- вырвалось у Рассказова. -- Это очень интересно... -- задумчиво добавил он. -- Может, мне его навестить под каким-нибудь предлогом? -- предложил парень. -- Ни в коем случае! Продолжай наблюдать за квартирой: если куда вздумает направиться, сразу звони, но не упусти его, понял? -- Что вы. Хозяин, как можно? От меня еще никто не уходил. -- Все, жду сообщений! -- Рассказов положил трубку, хотел поразмыслить, но в этот момент снова зазвонил телефон. Думая, что его наблюдатель не договорил, он схватил трубку и с раздражением бросил: -- Ну что еще? -- Хозяин, извините, что беспокою вас в такое позднее время, но я не смог держать у себя эту информацию до утра! -- Язык у Мэтьюза заплетался, но говорил он взволнованно. -- Ничего, дела нужно делать в любое время! Говори, что случилось? -- спросил Рассказов спокойно, но внутри него все клокотало: он почувствовал, что этот звонок может многое прояснить. -- Не знаю, как заведено у вас, но у Большого Стэна каждый, кто что-то случайно узнавал, сразу же докладывал ему, а он уже решал, что делать с этой информацией дальше. -- Мэтьюз специально передавал инициативу в руки Рассказова, как бы заставляя его проявлять заинтересованность, которую тот так тщательно скрывал. -- Что ж, хорошее правило. Слушаю! -- Из надежного источника я только что получил информацию о том, что в самое ближайшее время из Малайзии прибудет частный самолет с очень важным грузом. -- Мэтьюз сделал небольшую паузу, но Рассказов молча ожидал продолжения. -- К сожалению, это единственное, что он подслушал: ни места, ни времени прилета... и еще кое-что: "груз очень нежный и скоропортящийся"... Я процитировал дословно, но что это означает, до меня не доходит. Может быть, вам это что-то говорит? Рассказов с большим трудом сдержался, чтобы не высказать свою радость. Дело в том, что он уже давно подбирался к сфере торговли "живым товаром". Он прекрасно знал, что Америка готова платить огромные деньги за детей, а более половины этого уникального товара транзитом проходила через Сингапур. Его попытки наложить лапу на этот бизнес, несмотря на хорошие взаимоотношения с самим Вонгом, главным поставщиком азиатских детей, пока не приносили результатов. Вонг готов был сотрудничать с ним при условии, если Рассказов потеснит его конкурентов. Рассказов давно уже готов был это сделать, даже ценой кровопускания, но никак не мог захватить их врасплох. Его люди сумели узнать о месторасположении нелегального аэродрома и даже "побеседовали" с летчиком, который возил живой груз. Однако от него они мало что смогли узнать, потому что его самого оповещали только за час до вылета. И вдруг такая удача! Чтобы поощрить инициативу своего нового помощника, Рассказов сказал: -- Что ж, должен признать, что твоя информация заслуживает внимания. Благодарю! -- Рад вам служить, Хозяин! -- не скрывая радости, воскликнул Мэтьюз. Он понял, что они с Майклом оказались правы: Рассказов мгновенно заглотнул наживку. -- Кстати, того человека, что сообщил тебе эту новость, ты давно знаешь? -- неожиданно спросил Рассказов. Рано ты обрадовался, Мэтьюз! Стоило только чуть расслабиться, как на тебе! -- Он достаточно долго работает на меня, -- осторожно сказал он. -- И не было случая, чтобы его информация оказалась неточной. -- Вот и прекрасно! Таких людей необходимо поощрять. Он где работает? -- Вопрос снова прозвучал как бы между прочим. Как хорошо, что они с полковником все предусмотрели! Мэтьюз ответил совершенно не задумываясь: -- Он работает в одном ресторане, метрдотелем... -- Что ж, место весьма недурное для добывания случайных, но весьма нужных сведений. Как-нибудь при случае познакомь меня с ним... Или ты, может быть, ревниво относишься к своим людям? Вроде бы ничего не значащий разговор, но каждая фраза давала пищу для размышлений. Во всяком случае, Мэтьюз понял главное: с Рассказовым необходимо все время держать ухо востро и ни в коем случае не расслабляться. -- Что вы. Хозяин, какой может быть разговор! Теперь мы с вами в одной лодке... -- Ладно, давай прощаться, уже действительно поздно! Кстати, сколько времени тебе нужно, чтобы подготовиться к поездке, о которой мы с тобой говорили? Мэтьюз с огромным трудом сдержался, чтобы с радостью не воскликнуть: "Победа!" Все время он ожидал момента, когда Рассказов сам вернется к этой теме. Нужно ковать железо, пока горячо! "Коридор" готов в любую минуту, но надо сделать вид, что необходима серьезная подготовка. -- Дня два-три, не меньше, -- после небольшой паузы, словно просчитывая про себя все варианты, ответил Мэтьюз. -- Хорошо, начинай подготовку. Пока! -- заключил Рассказов и тут же положил трубку. Как же все удачно складывается! Рассказов так разволновался, что стал с волнением ходить по кабинету. Сейчас самое главное -- не терять времени: в любой момент может прибыть самолет. Это хороший шанс перехватить инициативу в свои руки! Он взглянул на часы: пятнадцать минут четвертого! Ну и что? Он же не спит сейчас, значит, и они могут потерпеть! Не для того он столько платит, чтобы еще и об их покое задумываться! Он быстро набрал номер. После второго гудка послышался сонный голос Красавчика-Стива. -- Да, слушаю! -- Дрыхнешь, помощничек? Дрыхнешь, когда твой Хозяин еще и глаз не сомкнул? Несмотря на грозную интонацию, КрасавчикСтив почувствовал в голосе Рассказова торжествующие нотки. -- Что вы, шеф, сижу и жду вашего звонка! -- Он встряхнул головой, прогоняя сон прочь. -- Смеешься? -- повысил голос Рассказов, но долго не смог выдержать суровый тон -- ему очень хотелось поделиться со своим любимцем долгожданной информацией. -- Наша Малайзия откликнулась! -- после небольшой паузы, торжествующе заявил Рассказов. -- Что? -- От этих слов сон у Стива как рукой сняло. -- Наконец-то! -- И знаешь, кто мне сообщил об этом? -- Вонг? -- ляпнул Красавчик-Стив первое, что пришло в голову. -- Пальцем в небо! -- Рассказов довольно усмехнулся. -- Мой новый сотрудник Мэт! -- Я всегда говорил, что лучше вас никто в людях не разбирается, -- польстил ему Красавчик-Стив. -- Когда поднимать людей? -- Сейчас же! -- Понял, начинаю действовать! Место приземления то же самое? -- Место то же, но со временем -- полная нелепость. Известно только, что он прилетит в самое ближайшее время. Так что придется немного на земельке полежать... -- Ты вот что. Красавчик, на людях не экономь, пускай их будет побольше. Никто из прилетевших не должен уйти! Летчик должен остаться в живых, чтобы не готовить нового. Остальные меня мало интересуют: захотят работать на меня -- не возражаю. Но главная твоя задача -- сохранить в целости и сохранности "товар"! Понял? -- А как же! Все, я уже одет и могу приступать! -- Ты что же, в одежде спал, что ли? -- удивился Рассказов. -- Нет, конечно! Я оделся, пока с вами разговаривал. -- Ну ты и виртуоз! Ладно, вперед! Рассказов положил трубку, взял радиотелефон и пошел в спальню. День был весьма насыщенным, и усталость брала свое. Однако, когда он переступил порог огромной спальни, его взгляд сразу же наткнулся на глаза, полные слез. Это была его любимица, которой он дал имя Любава. В последние дни он, занятый делами, почти не уделял ей внимания. Она всегда была молчалива, покорна и терпелива, но сегодняшний день был для нее особенным, и она говорила об этом своему Господину еще два дня назад. Сегодня исполнился ровно год с того момента, как она переступила порог этого дома. Как она хотела отпраздновать это знаменательное событие, а он забыл об этом! Забыл о ней! Он, видно, совсем разлюбил ее! Увидев на ее глазах слезы. Рассказов сразу же все вспомнил. Черт бы побрал эти дела! Этот год был самым приятным в его интимной жизни: хрупкая девочка изменила ее, наполнила чем-то новым, волнительным. Он снова ощутил себя молодым, полным сил и энергии, поэтому сейчас ему не хотелось видеть на ее глазах слезы. -- Почему плачет моя малышка? Кто ее обидел? -- Меня обидел мой Господин! -- прошептала она с такой тоской, что он укоризненно воскликнул: -- Как тебе не стыдно! Ты подумала, что я позабыл о своей девочке? Позабыл о нашей дате? Рассказов подошел к сейфу, распахнул его, достал оттуда узенькую, обшитую красным шелком коробочку и протянул ей. Этот браслет он купил давно и ожидал подходящего случая, чтобы подарить его Любаве-Уонг. Каким счастьем вспыхнули ее глаза! Казалось, в комнате стало гораздо светлее, когда она увидела золотой браслет, усыпанный гранатами. Она бросилась к нему на шею и стала целовать, приговаривая: -- Какая глупая твоя Любава! Какая я глупая! Он вяло пытался сопротивляться, радуясь тому, что выкрутился из щекотливого положения. Почему-то он не мог быть с ней строгим. Он впервые за столько лет держал при себе одну и ту же девушку, и она ему совсем не надоедала. Более того, как только он не видел ее хотя бы один день, так сразу начинал скучать. Что-то в ней было такое, что совершенно изменило его. Сейчас он даже реже стал общаться с другими своими "курочками", и совсем не потому, что ей было это неприятно: иногда она сама предлагала ему сделать это. Нет, просто ему все больше и больше хотелось быть только с ней. Именно с ней у него лучше всего получались любовные игры. Вот и сейчас: казалось, веки готовы слипнуться от усталости, но как только он почувствовал ее руки, ее тело, усталость сняло как рукой. Пробудилось желание. Он стал быстро срывать с себя одежду, а ее руки умело помогали ему. Как только он обнажился по пояс, Любава-Уонг скинула с себя халатик и предстала перед ним во всей красе. Он настолько любил ее тело, что ему было достаточно взглянуть на него, как его тут же охватывало страстное желание подхватить ее на руки, прижаться к ней, каждой своей клеточкой ощутить ее удивительную свежесть, почувствовать ее нежный запах. Бывали моменты, когда ему хотелось разорвать ее на части от охватившей его страсти, доставить ей боль. Однажды такое с ним случилось: потеряв голову, он так сильно сдавил ее в своих объятиях, что едва не задушил. Девушка даже не пикнула, но, когда он опомнился и взглянул в ее прекрасные глаза, увидел в них слезы и немой укор, ему стало так стыдно, что он дал себе слово никогда не причинять ей боль. Сейчас он нежно гладил ее личико и смотрел в ее счастливые глаза. Она притихла, ловя его взгляд. Какой же он все-таки внимательный! А она плохая! Как она могла усомниться в нем? Разве он хотя бы раз сделал ей плохо? Нет! Разве она могла когда-нибудь мечтать о таком счастье? Нет! Так что же ей еще нужно? Она провела волосами по его груди, потом так же нежно, едва прикасаясь, стала водить по ней язычком. От такой ласки у него всегда пробегали по телу мурашки, особенно в тот момент, когда она прикасалась к его соскам. Они сразу становились твердыми, а его охватывало страстное желание. Любава-Уонг не остановилась на этих ласках, она стала опускаться все ниже и ниже, расстегивая его брюки. Он почувствовал, что сегодня девушка ведет себя не так, как всегда. Раньше она старалась лишь доставить удовольствие своему Господину, но сегодня Рассказов чувствовал, что Любава сама получает радость от этих ласк. Его естество и так уже было готово к действию, а тут она еще прикоснулась к нему своим влажным язычком. Рассказов судорожно обхватил ее голову и хотел дернуть на себя, но вовремя опомнился и сдержал свой порыв, понимая, что мог просто повредить ей горло. Однако девушка хорошо знала его привычки. Она до самого конца вобрала его каменную плоть в себя. Раньше в такие моменты у нее всегда появлялись позывы к рвоте и ей не всегда удавалось совладать с ними. Девушка решила потренировать свое горлышко и стала чуть ли не каждый день массировать его специальной "игрушкой". Результат был налицо: она сумела так глубоко протолкнуть его плоть в себя, что ее носик уперся в его кучерявые волосы. Рассказов с испугом приостановил движения, боясь, что девушка может задохнуться. Но ее взгляд был настолько благодарным и счастливым, что он осторожно продолжил. Все его мышцы одеревенели, и казалось, из него сейчас вырвется такой мощный поток, что наполнит ее всю без остатка. Но девушку не устраивала такая быстрая игра. Она выпустила его, потом обхватила за талию и повалила на себя. Он был благодарен ей за оттяжку, потому что тоже не любил любовных гонок: ему больше всего нравился сам процесс любовных игр, нежели его конечный результат. Теперь он принялся ласкать языком ее упругое шоколадное тело. Оно сладостно вздрагивало и извивалось в страстной истоме. Нежно помурлыкивая, девушка пробегала по его спине тонкими длинными пальцами, слегка впиваясь острыми ноготочками. Эти ласки продолжались очень долго, потом девушка почувствовала, что ее Господин начинает уставать. Тогда она ловко повернула его на спину и резко опустилась на него. И снова это оказалось для него неожиданным, но очень приятным. Сколько же в этой девочке природного темперамента! Он настолько был охвачен страстью, что стал повизгивать, словно расшалившийся щенок. Как же он благодарен судьбе за то, что он в таком возрасте сумел не только испытать все это, но и возбудить в таком молодом и прекрасном теле те же чувства. Да-да, именно чувства! Эта девочка не могла так искусно играть! Да и зачем? Он же и так одаривает ее всем, чего она ни пожелает, а относится к ней так, как не относился даже к любимой жене. Эти нестройные мысли не могли отвлечь его, и в конце концов он дал залп из своего орудия. Его поток был настолько мощным, что, казалось, ее маленький животик чуть вздулся. -- Ты смотришь на мой животик, Господин? -- Мне показалось, что я наполнил его до краев... -- улыбнулся он. -- Да, и уже давно... -- Она с улыбкой опустила глаза. -- Как, ты хочешь сказать, что у нас будет маленький Рассказов? -- воскликнул он, еще не зная, радоваться ли этому известию. -- Сначала я не хотела тебе говорить об этом и справиться самой, но потом подумала, что это может огорчить тебя. Господин. И я решила тебе обо всем рассказать! -- Ее голос был чуть грустным, но и счастливым одновременно. -- А ты хочешь стать матерью? -- спросил он. -- Твоего ребенка? И ты еще спрашиваешь! Когда ты со мной решишь расстаться, то у меня будет частичка тебя, и мне не будет так грустно... -- Она сказала это просто, как давно решенное для себя. -- Девочка моя, почему ты решила, что я хочу с тобой расстаться? -- Но ты же всегда расстаешься со своими "курочками", -- вполне серьезно ответила она. -- Нет, с тобой у меня все будет по-другому! -- неожиданно воскликнул он и нежно обнял девушку. -- Рожай мне сына или дочку! Будет рядом со мной продолжатель моей фамилии! Рожай! Подготовка Савелий, прежде чем лечь в больницу на пластическую операцию, попросил Богомолова обеспечить его некоторыми фотоматериалами. Как всегда, он поставил трудную задачу. Когда генерал сказал ему об этом, он спокойно заявил, что если бы было легко, то он и сам бы справился. Первым в списке Савелия, естественно, шел господин Рассказов, бывший генерал КГБ (именно о его фотографии больше всего и беспокоился Богомолов, предположив, что тот, прежде чем мотануть "за бугор", постарался уничтожить все следы), далее -- Красавчик-Стив. Хотя Савелий и видел его мельком в аэропорту и в клубе "Виктория", но не обратил на него особого внимания и плохо запомнил. Кроме того, он приложил к списку пространную просьбу принести все фотографии, которые были сделаны наблюдателями во время матча. Генерал лишний раз убедился в недюжинном уме своего подопечного. Он понял, что Савелий действительно готовится всерьез наказать всех, кто был замешан в убийстве его любимой женщины и ее братишки. И, наконец, Савелий попросил дать фотографии тех агентов, что были внедрены в криминальные структуры. -- Это нежелательно, -- поморщился Богомолов. -- Как хотите, -- пожал плечами Савелий. -- Но потом ко мне никаких претензий -- если среди трупов обнаружите своих агентов. -- А-а-а, -- протянул Богомолов. -- Я сначала не совсем понял, для чего... Только с одним условием: никаких контактов. -- А вот об этом могли бы и не говорить, -- обиженно заметил Савелий. -- Хорошо, постараюсь поднапрячь своих коллег. А теперь перейдем к твоей "смерти": ты чтонибудь придумал? -- Если откровенно, то в голову ничего не лезет... -- с огорчением вздохнул Савелий. -- Может быть, в случайной уличной драке? -- Я? -- Савелий скептически усмехнулся. -- В это могут поверить только те, кто не знает меня, а нам нужно убедить именно тех, кто меня отлично знает! -- Да, тебя так просто не убьешь, -- пошутил Богомолов. -- Честно говоря, мне больше всего понравилась идея Порфирия Сергеевича. -- Несчастный случай? -- поморщился генерал. -- На то, чтобы организовать дорожнотранспортное происшествие, да еще со многими свидетелями, нужно время. -- Зато убедительно. Да и похороны осветить с телевидением, а? Идея, предложенная генералом Говоровым, Савелию действительно понравилась. Она состояла в том, чтобы не только включить Савелия в списки погибших в какой-нибудь авто- или железнодорожной катастрофе, но сфотографировать его, загримировав соответствующим образом. -- Да, в этом что-то есть... -- задумчиво проговорил Богомолов, немного помолчал, потом тяжело припечатал ладонями стол. -- На этом и порешим! Будем ждать катастрофы! Грешно, конечно, но лучше бы ей особо не задерживаться... Что еще? -- Пока все. -- Кстати, у тебя что-нибудь осталось от тех хитрых штучек, которые я давал вам в Афганистан? -- Кое-что есть... Хотите, чтобы вернул? -- Если они тебе еще нужны, то... -- Богомолов пожал плечами. -- Ладно, держи в курсе, если что! -- многозначительно заметил генерал, словно ощущая, что Савелий недоговаривает. Савелий вышел из кабинета Богомолова и медленно побрел по улицам Москвы. Как же противно на душе! Когда хочется действовать, приходится ничего не делать... Как же все-таки разыскать фото бывшего генерала КГБ? Богомолов вроде говорил, что жена и дочь Рассказова погибли в авиакатастрофе. А как же остальные родственники? Не может же их не быть? Но вот сам Савелий: у него ведь тоже никого нет на всем белом свете, не считая, конечно, его названого брата Воронова. Нет, здесь явно нужно покопаться. А что, если идти по нескольким направлениям? Глядишь, что-то и проклюнется. Во-первых, Богомолов со своими людьми, вовторых, нужно переговорить с "афганцами": пусть Олег даст задание своей "секьюрити"... А почему не попросить еще и Зелинского? Вдруг по линии прокуратуры что-то есть? Отлично! Этим и нужно заняться в первую очередь. Он отыскал телефон-автомат, быстро набрал номер и сразу же услышал знакомый голос. Хорошо, что Зелинский дал ему прямой телефон. -- Зелинский слушает! -- Александр Васильевич, это Говорков. Здравствуйте! -- Савелий? Здравствуй! Давно не общались. -- В голосе прокурора ощущалось небольшое волнение. -- Какими судьбами? Что-нибудь случилось? -- А что, разве я вам звоню только тогда, когда что-то случилось? -- с некоторой обидой спросил Савелий. -- Извини, дорогой, -- виновато произнес Зелинский. -- Как дела? Чем занимаешься? -- Все нормально! Но помощь ваша все-таки требуется. -- Помогу не только тем, чем смогу, но и тем, чем не смогу! -- весело ответил прокурор. -- Рассказывай! -- Не по телефону. Когда бы мы смогли повидаться? -- Ты же знаешь, для тебя я всегда готов отложить дела. -- Твердо заверил Зелинский. -- Мне бы не хотелось злоупотреблять... -- начал Савелий, но прокурор перебил его: -- Ты это брось! Приезжай, жду! -- Он тут же повесил трубку. Савелий с улыбкой покачал головой и направился к метро. Через двадцать минут он уже входил в приемную прокурора Зелинского. Молоденькая секретарша, когда попросил доложить о нем, с улыбкой сказала: -- Проходите, пожалуйста, Александр Васильевич уже ждет вас. -- У нее была кукольная внешность и очень красивый бархатистый голос, а округлые колени, словно специально (почему бы и нет?), выглядывали из-под стола. -- Вам бы фотомоделью работать, а не на телефоне сидеть, -- заметил Савелий, впрочем, не без некоторого смущения. -- Весьма сомнительный комплимент, однако, спасибо. Между прочим, я на четвертом курсе юридического учусь. -- Девушка даже обиделась. -- Извините, я совсем не хотел вас обидеть. -- Савелий виновато покачал головой. -- Ничего страшного, -- ответила девушка и с улыбкой добавила: -- Меня Викторией зовут! -- А мое имя вы уже знаете, вот и познакомились, -- сказал Савелий и направился в сторону кабинета. Виктория смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Девушке очень хотелось, чтобы этот странный парень обернулся, и она была готова наградить его своей самой обворожительной улыбкой, но ее ожиданиям не суждено было сбыться. Вздохнув с огорчением (Виктория загадала на Савелия), она включила компьютер и продолжила работу. Как только дверь открылась, и Зелинский увидел Савелия, он тут же бросил в трубку, что перезвонит потом, встал из-за стола и вышел ему навстречу. -- Очень рад тебя видеть! -- Зелинский крепко пожал руку Савелию. -- Присаживайся, -- указал он на кресло у самого окна рядом с журнальным столиком, на котором стояли фрукты и сладости. -- Кофе, чай? -- Кофе, но без сахара, если можно. -- Вика, сделайте, пожалуйста, пару чашек кофе, одну без сахара, -- сказал он в селектор, потом подошел и сел напротив. -- Слушаю тебя, дорогой. -- Мне нужно разыскать одного человека... вернее, его фотографию. -- Он что, умер? -- Нет, бежал за границу. -- Та-ак... -- протянул Зелинский. -- Так в чем же проблема? Почему к Богомолову не обратишься? Бежавшие за границу -- по его ведомству. -- К нему я уже обратился, -- вздохнул Савелий. -- Только его люди вряд ли что найдут... -- Поясни! Почему его люди не смогут, а я смогу? Ты что, не доверяешь ему? -- Ну что вы! Речь совсем о другом. Это все равно, что искать что-то в своей квартире: ты живешь в ней, привыкаешь к каждой вещи, а когда что-то нужно срочно найти, то это гораздо проще сделать человеку со стороны: у него глаз не "замылился". -- Не хочешь ли ты сказать, что бежавший работал в Органах? -- нахмурился Зелинский. Ему не очень-то хотелось связываться с этим ведомством. -- Именно так. -- Савелий с грустью усмехнулся. -- Более того, перед тем как смыться, он занимал теперешний пост Богомолова. -- Рассказов? -- выдохнул Зелинский. -- Если речь идет об этом человеке, то совсем другое дело... -- Как, и вы его знаете? -- Удивлению Савелия не было границ. -- Воистину мир тесен! Судя по вашей реакции, и вам он досадил? -- Рассказов был одним из тех, кто помог мне тогда вылететь из Прокуратуры. -- Вы тогда погорели в Афгане за то, что слишком много узнали об афганских делах, не так ли? -- Так! И именно генерал Рассказов приложил тогда руку к моему увольнению. Но тебе-то зачем понадобилась эта мразь? -- Так, старые счеты! -- не вдаваясь в подробности, бросил Савелий. -- Постой! Не связано ли это с твоей заграничной эпопеей? -- воскликнул Зелинский. -- Отчасти... Ну, что?-- Есть у вас какие-нибудь мысли на этот счет? Перед тем как смыться, он все свои архивы, документы и прочие следы уничтожил! -- Да, видно готовился долго и очень тщательно... -- задумчиво проговорил Зелинский, потом замолчал на несколько минут. Савелий начал уже скучать, но тут В кабинет заглянула куколка-секретарша. Бросив кокетливый взгляд на Савелия, она внесла поднос с двумя дымящимися чашками и поставила на стол: -- Вот, пожалуйста! -- Виктория мило улыбнулась Савелию. -- Что-нибудь еще? Зелинский не ответил, продолжая о чем-то усиленно думать. Отвечать пришлось Савелию: -- Нет, спасибо. -- Приятного аппетита! -- Спасибо! -- повторил Савелий. В его голосе уже появилось раздражение. Почувствовав это. Виктория более ничего не сказала и едва не на цыпочках выскользнула из кабинета. -- Кажется, ты чем-то успел приворожить мою Викторию? -- неожиданно проговорил Зелинский. -- С чего вы взяли? -- Савелий заметно смутился. -- Ладно, оставим это. Мне кажется, я чтото нащупал... Кстати, как у него насчет родственников? -- Богомолов говорит, что и с этим у него "все нормально" -- их просто нет! -- Я так и думал. Именно здесь и нужно искать! -- возбужденно воскликнул Зелинский, вскочил с кресла, подошел к компьютеру и быстро что-то набрал, бормоча себе под нос. В его глазах было возбуждение охотника в предчувствии крупной дичи. -- Ну, давай! Что же ты? Пора бы уже и показаться... -- Зелинский взглянул на недоуменное лицо Савелия и пояснил: -- Понимаешь, как только я пришел сюда, решил перейти на систему, которой пользуется весь цивилизованный мир! Сначала приходилось заставлять сотрудников осваивать компьютер, потом постепенно вносить в него всех людей, прошедших через наш департамент -- не только осужденных, но и привлекавшихся. Потом принялись разгружать наши архивы. Плоды не заставили себя долго ждать. Сейчас у нас самая полная картотека в стране! -- с гордостью сказал он. -- Думается, что даже в анналах Богомолова гораздо меньше... -- Объяснения не мешали его поискам, и вскоре он радостно воскликнул: -- Вот он! Нашел! Подойди-ка! Савелий встал с кресла, подхватил обе чашки с кофе и подошел к огромному столу Зелинского. -- Пейте, а то совсем остынет. -- Савелий поставил перед ним чашку и уставился на экран монитора. Он увидел фотографию какого-то мужчины средних лет; слева -- его данные, а внизу -- статья, по которой он привлекался. -- Я что-то не пойму, -- Савелий пожал плечами. -- Вы нашли какого-то Мартиросова и радуетесь этому? -- Хороший вопрос! -- ехидно усмехнулся Зелинский. -- Этот "какой-то Мартиросов" является родным племянником твоего Рассказова! -- Он победоносно посмотрел на Савелия. -- И вы знаете, как его найти? -- Савелий едва не вскочил на ноги, у него тоже заблестели глаза. Он совсем не ожидал такой скорой удачи. -- А как же! -- хмыкнул Зелинский. -- О том, что Мартиросов является племянником Рассказова, я узнал совершенно Случайно год тому назад. Осматривал я как-то Ярославскую тюрьму на предмет прокурорского надзора, ко мне -- начальник тюрьмы: "Посоветуйте, что делать! Есть у меня один пересыльный с этапа, который требует связаться с его дядей, генералом КГБ. И фамилию называет, и телефон дает. Беднягу едва не трясет. Как же все-таки наш народ запуган! Короче говоря, я иду к этому Мартиросову и прошу его рассказать, для чего он требует встречи с генералом Рассказовым и кем тот ему приходится. Он действительно оказался его племянником. Встречи требовал потому, что не хотел уходить на этап: боялся расправы. Он "стучал" на воле и продолжал "стучать" в тюрьме. А кто-то пронюхал, и на него объявили охоту. -- И где сейчас Мартиросов? И почему он требовал своего дядю? Он что, не знал, что тот свалил за границу? -- Да он так мало гулял на воле, что не успевал следить за событиями не только в стране, но и в собственной семье. Я помог ему перебраться в Бутырский изолятор, где он сейчас и отбывает наказание. Поваром работает. Вообще-то в "рабочке" на Бутырке разрешают оставлять только по первому сроку, но на сей раз решили сделать исключение. -- Вряд ли при таком образе жизни у него сохранилось фото любимого дядюшки, -- поморщился Савелий. -- А вот здесь я с тобой не совсем согласен! Ты там был и прекрасно знаешь, что вещи, которые напоминают о доме, о воле, тем более фотографии, берегут как зеницу ока. Это во-первых. Во-вторых, его кто-то навещает. А если ты помнишь правила, то навещать заключенных могут только ближайшие родственники. -- Это уже кое-что! -- Савелий вновь воспрянул духом. -- А ты как думал? -- Зелинский хитро прищурился, -- Ну, ты как, готов к поездке? -- К какой поездке? -- удивился Савелий. -- Как к какой? В свои памятные места! -- В Бутырку, что ли? -- догадался Савелий. -- Туда я всегда готов! -- В таком случае... -- Александр Васильевич нажал на кнопку селектора. -- Вика, скажи Славе, что мы сейчас выезжаем, а с товарищами, что записались ко мне на прием, созвонись и скажи, что я приму их в другой день. С каким-то особенным чувством подъезжал Савелий в прокурорской "Волге" к воротам Бутырской тюрьмы. Он даже не сразу узнал, где они находятся: до этого его привозили сюда через другие ворота в "Черной Марусе", из которой ничего не увидишь. ("Черными Марусями" называли в народе автозаки, то есть спецмашины для перевозки заключенных). Черная "Волга" остановилась у административного корпуса. Из него уже спешило начальство, предупрежденное дежурным на проходной. -- Чем обязаны столь высокому гостю? -- с напряжением в голосе спросил Зелинского черноволосый худощавый полковник, поздоровавшись с ним за руку. -- Познакомься с моим приятелем! -- Зелинский уже хотел назвать его, но, перехватив взгляд Савелия, представил только полковника. -- Полковник Орешкин, начальник сего заведения. -- Иванов, уголовн