ый розыск! -- быстро сказал Савелий, отвечая на рукопожатие. Полковник недоуменно взглянул на Зелинского, не понимая, зачем с прокурором сотрудник уголовного розыска? -- Послушай, дорогой, я к тебе не с прокурорским надзором приехал, а по делу. Нам нужно переговорить с одним из твоих подопечных... -- Подследственный, осужденный? -- облегченно вздохнув, спросил полковник. -- Он в твоей хозобслуге работает... -- Если он что-то натворил, то почему я ничего не знаю? -- У Орешкина сразу же прорезался начальственный басок, и он грозно посмотрел на полноватого майора, который под его взглядом сразу втянул голову в плечи. -- Или старое что всплыло? Так я его мигом на этап отправлю: свято место пусто не бывает. -- Скажешь тоже: тюрьма и свято место... Побойся Бога! -- усмехнулся Зелинский. -- Удивляетесь? Но вы не можете себе представить, сколько просьб я получаю едва ли не каждый день: оставить в хозобслуге, не отправлять на этап. Не понимаю! В колонии все-таки свежий воздух, относительно свободное передвижение, а здесь? Четыре стены, и паши как папа Карло, чтобы заработать досрочное освобождение! -- Полковник Орешкин хотел сплюнуть, но вовремя спохватился и только потер ладонью худой подбородок. -- Не обольщайся: заявления-то пишут новенькие, да тот, кто боится идти на зону, -- запачкался в чем-то. Ладно, не об этом сегодня речь... -- Зелинский повернулся к Савелию и спросил, словно сам забыл: -- Как его фамилия? -- Валентин Александрович Мартиросов, тут же отчеканил Савелий. -- А-а! -- протянул полковник. -- Этого мужичка я знаю, даже лично как-то беседовал... На "рабочку" пойдете, или сюда привести? Зелинский бросил взгляд на Савелия и пожал плечами. -- В общем-то, все равно... Но лучше туда сходим, не возражаете? -- спросил он, повернувшись к Савелию. -- Можно и там, -- осторожно отозвался тот. Не успели они войти в основной корпус, как в нос ударил знакомый тошнотворный запах прогорклого человеческого пота и кислых щей -- запах, какой бывает только в тюрьмах. Савелий поморщился, и сразу же нахлынули воспоминания. Казалось бы, прошло столько лет, а все было словно вчера! Ему почудилось, что сейчас он снова окажется в переполненной камере, где на скопившийся табачный дым можно, казалось, спокойно положить топор и он будет висеть в воздухе, освещаемый вечно горящей тусклой лампочкой. Почему так устроена человеческая память? Почему она сохраняет в своих уголках все мерзкое, отвратительное, даже не пытаясь стереть все это из своих глубин? Хотя, если хорошо подумать, это и правильно, потому что человек должен помнить не только хорошее, но и плохое. Иначе и быть не должно. Неожиданно Савелий повернулся к Зелинскому и спросил: -- Александр Васильевич, я могу хотя бы в глазок взглянуть на ту камеру, в которой меня здесь держали? -- Зачем это... -- начал Зелинский, но вдруг увидел в глазах Савелия нечто такое, что ему расхотелось развивать эту тему. Он взглянул на полковника: -- Это возможно? -- Так вы у нас бывали и в качестве подследственного? -- удивленно воскликнул тот. -- Да, по недоразумению... -- не вдаваясь в подробности, ответил за Савелия Зелинский. -- Что ж, проблем здесь не вижу... Какая камера? -- Сначала девяностая, потом сто двадцать девятая. -- Последняя на "спецу", -- заметил полковник. -- Думаю, что и одной девяностой будет достаточно! -- усмехнулся Савелий. -- Хорошо, идемте. -- Полковник двинулся вперед, а они вслед за ним. Шли молча, каждый думал о своем. Шли по длинным коридорам, через каждые пятнадцатьдвадцать метров перегороженным металлическими решетчатыми воротами, по которым прапорщик, сопровождавший их группу, проводил длинным металлическим прутом, предупреждая конвоиров, ведущих навстречу подследственных. Делал это он привычно, автоматически. Наконец они остановились перед дверьми девяностой камеры. -- Открой "кормушку"! -- приказал полковник, потом пояснил: -- Что в глазок-то рассмотришь? -- Затем взял под руку Зелинского и стал что-то ему нашептывать. -- Спасибо... -- тихо поблагодарил Савелий, чуть присел и взглянул в открытую "кормушку". -- Смотри, мужики, какой-то фрайер зенки на нас вылупил! -- крикнул кто-то. -- Ага, партнера себе ищет... -- серьезно заговорил другой и добавил: -- По шконке! -- Взрыв смеха потряс стены камеры. И вдруг, перекрывая это веселье, раздался громкий баритон: -- Стой, мужики! Это же Бешеный! Любопытная толпа расступилась и пропустила вперед парня внушительных размеров, в котором Савелий сразу же узнал Никиту, телохранителя Лещи-Шкафа. -- А мне говорили, что ты помер! -- с удивлением заявил он. -- Извини, что не оправдал твоих ожиданий! -- усмехнулся Савелий. -- Ты что, вдвоем со своим шефом здесь загораешь? -- спросил он в надежде, что Леше все же не удалось отвертеться от тюрьмы. -- Скажешь тоже! -- поморщился Никита. -- Мой шеф никогда сидеть не будет: у него все схвачено, за все уплачено. -- Что же он тебя-то не отмазал? -- зло ухмыльнулся Савелий. -- А это он для профилактики, для моей же пользы, -- на полном серьезе пояснил Никита. -- Зарвался я чуток, вот и отдыхаю! -- Это он проговорил с такой кислой миной, что все вокруг рассмеялись, но Никита вдруг саданул ближайшего весельчака по уху, и тот тут же "выпал в осадок". Смех мгновенно оборвался, а Никита, словно ничего не произошло, спокойно продолжил разговор: -- Ничего, думаю, через недельку-другую он меня отсюда вытащит. -- Может, передать чего? -- спросил его Савелий. Полковник, заметив, что "уголовный розыск" слишком злоупотребляет правилами, хотел сказать, что разговаривать с подследственными не положено, но Зелинский предупредительно дернул его за локоть. -- Передай только одно: осознал, мол, свою ошибку... -- Никита тяжело вздохнул. -- Он там же живет? -- Там же, куда он денется. -- А Лолита так и тащит свою "Викторию"? -- О, у Лолиты сейчас несколько таких клубов, а один даже где-то за границей! -- Никита проговорил это настолько уважительно, что было видно: Лолиту он ценит гораздо больше, чем своего Хозяина. Впрочем, вполне вероятно, здесь имело место совсем другое чувство. -- Послушай, а ты-то чего здесь делаешь? Неужели тоже загремел? -- Да нет, на опознание привели... -- не моргнув глазом, ответил Савелий. -- Из нашей "хаты", что ли? -- А черт их знает! Менты, что привели меня, стоят у другой "хаты" и что-то выясняют... Все, идут! Пока! -- быстро прошептал он и тут же захлопнул "кормушку". Чтобы поддержать версию Савелия, Зелинский, который слышал последние его слова, грозно прикрикнул: -- А ну отойдите от камеры, свидетель! Кто позволил? Почему не смотрите за ним? -- Он так вошел в роль, что даже полковник встрепенулся, но тут увидел смеющиеся глаза прокурора и тоже подыграл: -- Виноват, товарищ прокурор, недоглядел! -- Ладно, достаточно, -- прошептал Зелинский. -- Ведите нас на кухню... Минут через пятнадцать они уже были в подсобном помещении тюремной кухни. Выгнав посторонних, полковник приказал пригласить Мартиросова к прокурору, а сам тут же предупредительно вышел, чтобы не мешать. Прапорщик лихо откозырял и буквально через минуту ввел осужденного. -- Мартиросов? -- спросил Зелинский. -- Валентин Александрович, двести шестая, часть вторая, два с половиной года строгого режима! -- привычно отрапортовал тот и вопросительно уставился на двух штатских. -- "Баклан", значит? -- усмехнулся Савелий. -- О, начальник "по фене ботает"? -- хмыкнул тот и было непонятно, с одобрением или с сарказмом. -- Я представитель прокуратуры города, а этот человек представится сам, -- кивнул Зелинский в сторону Савелия. -- Инструктор музея ветеранов КГБ Заславский. -- Интересно, для чего я вам понадобился, гражданин прокурор? -- Мартиросов уставился на Зелинского. -- Узнал? -- улыбнулся он. -- Тем лучше. Надеюсь, не забыл, что ты мне кое-чем обязан? -- Что вы, гражданин прокурор, я вашего добра по гроб жизни не забуду! -- с горячностью подтвердил Мартиросов, -- Чем могу вам помочь? -- Не мне, а моему приятелю. -- А мне без разницы. -- Да, нам действительно нужна ваша помощь, Валентин Александрович, -- подтвердил Савелий. -- Мы сейчас готовим праздничный стенд к юбилейной дате, и у нас возникло затруднение с вашим дядей, генералом Рассказовым... -- А что с ним случилось? Я вроде слышал, он за границу сдернул? -- Мартиросов брезгливо сплюнул. Его первоначальное напряжение спало, едва только он услышал, что ему ничего не угрожает. -- Не мог подождать, чтобы меня отсюда вытащить! -- Ошибаетесь, Валентин Александрович, -- мягко возразил Савелий,-- Он не "сдернул", как вы выразились, за границу, а пропал там без вести. Это заслуженный генерал и, судя по всему, враги убрали его! -- не без пафоса, но с большим усилием врал Савелий. -- Так что вы хотите с меня? -- заключенный удивленно посмотрел на Савелия: как бы там ни было, всегда приятно слышать, когда так высоко ценят твоих родственников. -- Так получилось, что в архивах не сохранилось ни одной приличной его фотографии... -- Савелий говорил так, что вряд ли нашелся бы человек, который мог усомниться в его искренности. -- И только-то? -- Мартиросов усмехнулся. -- Когда со мной по-хорошему, то и Март не откажет в содействии. Есть у меня его фотография. Кстати, в мундире, при всех наградах... он мне подарил ее в день моего шестнадцатилетия. -- И где же она? -- нетерпеливо спросил Савелий, быстро переглянувшись с Зелинским. -- У меня. С месяц назад попросил сестренку принести ее, а то братва не верила, что у меня родной дядюшка -- генерал. -- Неужели тебе разрешили такое фото иметь при себе? -- недоверчиво нахмурился Зелинский. -- Скажете тоже, гражданин прокурор! Кто же разрешит такое держать в личных вещах осужденного? Конечно, же нет! Фотография хранится у отрядного, капитана Селиверстова. -- Он хитро уставился на Зелинского, довольный тем, что смог за глаза польстить своему непосредственному начальнику, от которого многое зависело здесь, в местах лишения свободы. -- Я могу ее позаимствовать? На время! -- тут же добавил Савелий. -- Если с возвратом, то без проблем. -- Благодарю! -- Савелий взглянул на Зелинского. -- Разрешите? -- Он вытащил из кармана пачку "Явы". -- Минутку! -- Зелинский взял пачку, открыл ее, осмотрел и только после этого разрешил передать осужденному. -- Вот спасибо! -- обрадовался Мартиросов. -- Если что еще нужно будет -- наведывайтесь. Март завсегда поможет! -- Непременно. Можете идти! -- ответил за Савелия Зелинский. Как только Мартиросов вышел, к ним вернулся полковник. -- Ну как, удачно? -- поинтересовался он. -- Почти... -- уклончиво ответил Зелинский. -- Капитана Селиверстова можно видеть? -- А сколько сейчас? -- Пятнадцать тридцать, а что? -- Через полчаса он заступает на дежурство. Может, ко мне на рюмку чая зайдем? -- Полковник выразительно посмотрел на Зелинского. -- Разве только на полчасика, и только на рюмку чая... -- согласно вздохнул Зелинский. Странные, до боли щемящие чувства овладели Савелием, когда он снова шел по бутырским коридорам до административного корпуса. Эти вонючие лабиринты навевали такую тоску, что хотелось завыть во весь голос. Казалось, что он снова под конвоем и уже никогда не сможет вырваться отсюда. Сколько же народу прошло через это тюремное сито? Сколько проклятий и стонов слышали эти стены? Сколько поломанных судеб и жизней видели они? Савелий настолько был погружен в свои мысли, что очнулся только тогда, когда в кабинет вошел высокий, худощавый, похожий на туберкулезника, капитан. -- Вызывали, товарищ полковник? -- Да, Серафим Петрович. Принесите сюда личные вещи осужденного Мартиросова! -- Что-то случилось? -- напряженно спросил капитан, подумав, что его ожидают неприятности. -- Ничего не случилось, -- с добродушной улыбкой заверил Зелинский. -- Просто нам нужна фотография, которая хранится в его личных вещах. Между прочим, с согласия самого осужденного! -- добавил он с той же улыбкой. -- Господи! Да я бы вам ее и без всякого согласия выдал, -- облегченно воскликнул капитан. -- А без согласия нельзя! -- строго заявил Зелинский. -- Только по постановлению суда. Это, между прочим, вам положено знать по должности. -- Я, конечно же, знаю об этом, но фотографии людей в военной форме держать осужденному не положено, -- упрямо возразил Селиверстов. -- Ладно, хватит о юридических тонкостях. Несите фото! -- прервал его размышления прокурор. Вскоре они уже держали в руках фотографию генерала Рассказова. На них смотрело упрямое сердитое лицо уставшего человека. Его умные глаза, казалось, говорили, что этот человек знает что-то такое, о чем не знает никто. Когда они вернулись в прокуратуру, цветной ксерокс с фотографии был готов через несколько минут. -- Никогда не думал, что его фотографию я найду у вас, -- признался Савелий. -- Чем еще могу быть полезен? -- улыбнулся Зелинский. -- Спасибо, вы и так столько времени на меня потратили... -- Ты это брось! -- сердито оборвал его Зелинский. -- Какие могут быть счеты между нами, бывшими "афганцами"? К тому же я у тебя в неоплатном долгу. -- Почему? -- удивился Савелий. -- Только благодаря тебе я сейчас нахожусь здесь. -- Не понял... -- Когда я тебя незаслуженно обидел в зоне... -- начал Зелинский. -- Помнишь? Савелий пожал плечами и Зелинский продолжил: -- Ты ничего не сказал, а просто посмотрел мне в глаза, но это был такой взгляд, что я несколько ночей не мог спокойно спать! А потом жена сказала, что ты тоже "афганец", и я решил во что бы тони стало разобраться в твоей истории. Ты помог мне подняться над самим собой! Пересмотреть свою жизнь! -- Он в волнении стал ходить по кабинету. -- Но вы сами все для себя решили, причем же здесь я? -- Савелий вновь пожал недоуменно плечами. -- Как причем? Именно благодаря тебе я и смог это сделать! Бели бы не ты, то я, возможно, так и прозябал бы в местах не столь отдаленных и потихоньку спивался бы там... -- Каждый человек идет к той цели, какая у него написана на роду. Рано или поздно вы все равно бы восстали против того, чем тогда занимались. -- Рано или поздно! -- перебил Зелинский. -- Но благодаря тебе -- не поздно! -- Во всяком случае, спасибо вам за помощь! -- Савелий улыбнулся и крепко пожал Зелинскому руку. -- Я пошел... -- Если что, обращайся, -- бросил тот на прощанье. -- Непременно! Как только Савелий пришел к себе домой, то сразу же набрал номер Богомолова: -- Константин Иванович, можете дать отбой по фотографии нашего общего знакомого! -- Как? -- с удивлением воскликнул генерал. -- Она уже у меня есть. -- Каким образом? Ты уверен, что на ней изображен именно он? -- Да. -- Хорошо, в восемнадцать тридцать жду у себя! -- Генерал явно горел желанием узнать подробности. -- Непременно! -- Савелий положил трубку, подошел к кушетке и с огромным удовольствием растянулся на ней. Сейчас ему казалось, что посещение Бутырок было во сне, но настолько реальном, что тюремный специфический запах засел у него в носу. Как же повезло ему с этим походом в Бутырки! Хорошо, что он обратился к Зелинскому. Мало того, что удалось найти фотографию Рассказова, так еще и встретил Никиту, который лишний раз убедил его в правильности решения по поводу Леши-Шкафа. Этот "шкаф" ему очень сильно задолжал! И должен за это ответить! Слишком он задержался на этой земле, как и его Лолита. Пора и на покой... Савелий не "накручивал" себя: у него и так было достаточно оснований вынести свой приговор. Теперь нужно подумать о цепочке, которая может привести к тем, кто похитил в свое время его самого. Какие у него есть ниточки? Наверняка похитители как-то были связаны с больницей. Иннокентий рассказывал о серии странных убийств в больнице: был убит доктор, который был единственной ниточкой к похитителям или к их сообщникам, постовой милиционер, который наверняка оказался случайным свидетелем преступления, или на свою беду увидел кого-то, кто не хотел "светиться". Значит, нужно начать поиски с самой больницы, найти санитарную машину, на которой его вывезли к той даче. Кстати, неплохо было бы прощупать и дачу: наверняка ею пользовались не единожды! Он взглянул на часы: до встречи с Богомоловым времени было предостаточно. Савелий включил телевизор и вдруг услышал мелодию, которую слышал на той самой даче, где он некоторое время находился в беспамятном состоянии. Савелий закрыл глаза и попытался настроить себя на то время. И это принесло результат: Савелий явственно услышал два голоса. "Как ты думаешь, Хитрован, он не отдаст концы, пока мы его не обменяем?" Голос был бархатистым, красивым, с явным акцентом, скорее всего, американским. Точно, американец! "Ничего, парень крепкий -- выдюжит! -- Этот голос был хрипловатым, подобострастным. -- Вы извините, Красавчик-Стив... не возражаете, что я вас так называю?" Красавчик-Стив! Теперь Савелий все вспомнил. С Красавчиком-Стивом у него еще будет возможность пообщаться, когда он отправится на поиски Рассказова. Сейчас его больше интересовал тот, по кличке Хитрован. Судя по всему, он принадлежит к криминальным структурам, а значит, на него можно выйти через того же Лешу-Шкафа. Впрочем, и Леша не нужен: вспомнив голоса, Савелий вспомнил и внешность Красавчика-Стива и Хитрована. А узнать его имя и адрес ничего не стоит. Выходит, люди Рассказова используют местных "авторитетов". Хотя, если хорошенько поразмыслить, на кого еще они могут опереться? С них и спросить можно, не то что с чиновников! Сейчас, когда многое прояснилось, нужно было решить: приступить к "чистке", как Савелий мысленно назвал свою будущую работу, немедленно или дождаться перемены своей внешности. После недолгих размышлений, он понял, что в ожидании "смерти", возможно, пройдет не один день. А сидеть и ждать у моря погоды -- не в его духе. Савелий отодвинул от стены диван, залез за обшивку и вытащил небольшую коробку. В ней он держал оружие и спецснаряжение, о котором напоминал Богомолов. Он откинул крышку и достал из коробки предмет, напоминающий обыкновенную авторучку. Она стреляла тончайшими четырехсантиметровыми иголками, которые выкидывались мощной пружиной. Скорость их полета была такой большой, что стальная игла спокойно пробивала даже берцовую кость. Немного подумав, он взял еще очки-монитор и авторучку-камеру. Он уже хотел уходить, но подумал о Воронове. Чтобы тот не беспокоился, Савелий написал ему записку: "Пошел прогуляться, вернусь поздно вечером. Рэкс". Первым делом он направился к телефону-автомату и набрал номер клуба "Виктория". Трубку взяла сама Лолита. Изменив голос, Савелий с ужасным акцентом попросил к телефону Лешу-Шкафа. -- Извините, а кто его просит? -- любезным тоном поинтересовалась она. -- Судя по голосу, вы, вероятно, приехали из-за границы? -- Да, вы правильно определять. Я иметь такой мой ужасный русски! Я от Лондон. Роберт Максвелл. -- О, вашего звонка он давно ожидает! -- Савелий с трудом удержался от смеха: как быстро она "гнет подковы"! -- По всему видно, что вы давно не звонили ему. Здесь он почти не бывает: его офис расположен на Большой Полянке, тридцать четыре... Пожалуйста, запишите телефон, сейчас он как раз должен быть на месте. Савелий вежливо поблагодарил "столь любезную леди с фантастик голосом" и обещал обязательно нанести ей визит. Офис на Большой Полянке был знаком Савелию: о нем довольно часто упоминал ЛешаШкаф в разговорах с Лолитой. Он взглянул на часы. Если Леша-Шкаф не изменил своих привычек, то там он будет еще не меньше сорока минут. Что ж, этого времени как раз достаточно, чтобы успеть навестить Лолиту, которая наверняка звонит сейчас "своему милому", чтобы предупредить о приезде какого-то англичанина по имени Роберт Максвелл. Хорошо зная Лешу-Шкафа, Савелий предположил, что тот сейчас же займется поисками в своих записях заметок об этом англичанине. На это уйдет минут тридцать, а значит, у Савелия будет уже более часа. И поэтому первым делом -- Лолита! Он остановил частника и назвал улицу рядом с клубом "Виктория". Он знал, как выманить Лолиту из клуба, и потому не занимал этим свои мысли: сейчас он больше раздумывал над планом возмездия Леше-Шкафу... Хитрости Рассказова После того памятного дня, когда Мэтьюз сообщил Рассказову о Малайзии, прошло двое суток. С десяток боевиков, возглавляемых Красавчиком-Стивом, добросовестно сидели в засаде и терпеливо ожидали самолета. Инструкция Красавчика-Стива была коротка и проста: "сидеть тихо и не подавать признаков жизни!" Запрещалось курить даже в ночное время. Они сидели попарно вокруг небольшой, тщательно замаскированной взлетно-посадочной полосы. Каждый имел с собой питание на три дня и достаточно боеприпасов, хотя все были предупреждены, что операцию желательно провести без шума и в любом случае сберечь "живой товар", находящийся в самолете. Чтобы не привлечь любопытных глаз, даже Красавчик-Стив не решился рисковать, проверяя посты. И только во вторую ночь дежурства, соблюдая максимальную осторожность, он тихо обошел и подбодрил шепотом своих людей. Эта проверка убедила его лишь в одном: если еще пару дней им придется лежать в засаде, то он не сможет гарантировать успешного выполнения операции. Хуже всех приходилось тем, кто сидел у самой кромки взлетно-посадочной полосы. Таких групп было две: одна -- в начале полосы, другая -- в конце, потому что было неизвестно, с какой стороны самолет пойдет на посадку. Этим группам было тяжело потому, что им пришлось зарыться в землю и сверху замаскироваться ветвями. Все это делалось глубокой ночью, после тщательного осмотра территории. В каждой группе был снайпер. Тянулись томительные часы ожидания. Сначала, боясь навлечь на себя неприятности, все сидели тихо и не разговаривали, но с каждым часом вынужденное безделье ослабляло дисциплину, и боевики начали потихоньку рассказывать друг другу всякие забавные истории, стараясь скоротать время. Именно в эту ночь КрасавчикСтив и сделал проверку. Эти разговоры так его возмутили, что он едва не прибил первого же нарушителя, но ограничился лишь руганью и придуманной на ходу историей: дескать, ему пришлось убрать одного любопытного, который услышал их трепотню. Как бы там ни было, но внушение подействовало. Третьей ночи ждать не пришлось: где-то около двенадцати часов дня стали прибывать машины с людьми. Красавчик-Стив сразу же понял, что самолет прибудет сегодня. Он порадовался тому, что столь много внимания уделил маскировке своих боевиков: наткнись хозяева полосы на засаду, вся операция полетела бы к чертовой матери, потому что у прибывших были портативные рации, наверняка связанные с самолетом. Чужаки внимательно осмотрели все вокруг и лишь случайно не наткнулись на одну из групп. Те уже приготовились открыть огонь, но, к счастью, все обошлось. Прибывших было пятеро, они были вооружены израильскими автоматами "узи". Плотный, небольшого роста, парень лет тридцати, был за старшего: к нему подходили остальные и докладывали, что вокруг все "чисто". Получив последний отчет, старший что-то сказал по рации: скорее всего, сообщил на борт, что можно спокойно совершать посадку. Красавчику-Стиву со слов летчика было известно, что приземлившийся самолет не сможет сразу же взлететь, пока его не дозаправят. Значит, где-то рядом находится автозаправщик. Об этом тоже подумали: еще одна группа следила за единственной дорогой, ведущей к полосе. Самолет должен был вот-вот появиться. Красавчик-Стив надеялся, что его боевики не подведут. Действительно, ждать долго не пришлось: вскоре высоко в небе послышался шум моторов, что означало для всех "готовность номер один". Красавчик-Стив покрылся от волнения потом, его сердце так сильно колотилось, словно он только что пробежал стометровку на рекорд. Стив осторожно раздвинул ветки и с радостью обнаружил, что старший с двумя своими людьми стоит в пяти метрах. Он кивнул напарнику, а сам взял на мушку старшего. Рокот двигателей становился все громче и громче. Наконец показался самолет. Это была небольшая десятиместная двухмоторная машина с коротким разбегом при посадке и при взлете. Как только шасси самолета коснулось земли, троица сразу же направилась в его сторону. Красавчик-Стив понял, что если они сейчас их не остановят, то потом это будет сделать гораздо труднее. Не медля ни секунды, он открыл огонь и с облегчением услышал, как его поддержали другие боевики, которые расправлялись с остальными. В отдалении также слышалась перестрелка: подключилась группа, в задачу которой входил захват автозаправщика. Бой был стремительным и закончился в считанные секунды: все пятеро охранников даже не успели сообразить, что происходит, как повалились на землю, изрешеченные пулями. Те, кто находился в самолете, то ли не слышали выстрелов, то ли до них не дошло, что происходит на земле. Едва самолет остановился, как оттуда спустили металлический трап, а в проеме двери показался боевик с автоматом в руках. Красавчик-Стив даже не обратил на него внимания: его должен был убрать один из снайперов. И действительно, не успел боевик толком рассмотреть, что происходит, как меткий выстрел поразил его прямо в голову. Он вывалился наружу, гремя автоматом по ступенькам трапа. К самолету устремились боевики КрасавчикаСтива, а он сам несколько замешкался, споткнувшись о корень. Это спасло ему жизнь. Старший группы оказался еще живым и, с трудом подняв автомат, выпустил очередь. Несколько пуль, предназначенных Стиву, впились в грудь его напарнику, и тот снопом повалился на землю. Красавчик-Стив уже успел вскочить на ноги и с ожесточением разрядил в стрелявшего всю обойму. Когда патроны кончились, он отбросил автомат в сторону и медленно направился в сторону самолета. Окруженный боевиками самолет казался безжизненным, но вскоре из него послышался тихий детский плач. Красавчик-Стив подошел ближе и громко крикнул: -- Предлагаю выйти с поднятыми руками и без оружия: будет шанс остаться в живых! И не советую причинять детям вред: пощады не будет, -- с угрозой добавил он. Несколько минут стояла такая напряженная тишина, что каждый слышал биение своего сердца. Так долго продолжаться не могло, и Красавчик-Стив уже хотел отдать команду на штурм, как вдруг из кабины самолета раздался хриплый баритон: -- Вы действительно ничего не сделаете со мной? -- Гарантирую! Более того, если захочешь, будешь работать с нами. Можешь мне поверить на слово: мой Хозяин оценивает труд своих людей гораздо лучше, чем кто бы то ни было, и умеет ценить преданность. -- Красавчик-Стив старался говорить спокойно и убедительно. -- Хорошо, не стреляйте, я выхожу. -- В двери показался огромный детина под два метра ростом. Его широкое лицо пересекал рваный шрам. -- Ого! Кто это тебя так разукрасил? -- усмехнулся Красавчик-Стив. -- На этом свете его уже нет! -- спокойно ответил верзила, держа руки на затылке. -- Так что вы собираетесь со мной сделать? Может, твои слова были просто уловкой, чтобы выманить меня из самолета? В его голосе не было ни страха, ни мольбы. Он знал себе цену и не хотел опускаться до унижений. -- Красавчик-Стив, как и его Хозяин, всегда держит свое слово! -- с апломбом заявил Стив. -- Спускайся, будем знакомиться. -- Вот и хорошо! Мне бы не хотелось убивать такого красавца. -- Ну ты и шутник? -- рассмеялся Красавчик-Стив, и его смех подхватили остальные. -- Мне нравится твое нахальство. Ты не только не робеешь под дулами десятка автоматов, но еще и думаешь о том, чтобы кого-то убить. Ха-хаха! Неожиданно верзила взмахнул рукой, и в дерево, совсем рядом с головой Красавчика-Стива, впился десантный нож. Это было проделано так виртуозно и с такой скоростью, что КрасавчикСтив остался стоять с открытым от смеха ртом, а никто не успел и пальцем пошевелить. -- Теперь веришь? -- спокойно спросил парень. -- А если бы ты промахнулся, кретин? -- вскрикнул наконец Красавчик-Стив. -- Тогда бы попал... -- со вздохом сказал верзила, потом поморщился, покачал головой и добавил: -- Хотя и маловероятно: в игральную карту с десяти метров попадаю десять раз из десяти. -- Эк тебя занесло! -- усмехнулся КравчикСтив. Он еще не совсем оправился от животного страха, посетившего его дважды в течение нескольких минут: сначала его едва не сразила автоматная очередь, потом нож просвистел у него над ухом... Он решил поставить на место этого парня. -- Если ты в себе так уверен, хочешь пари? -- Почему бы и нет? -- Тот спокойно пожал плечами. -- Но сначала мне хотелось бы напомнить про детишек в самолете: они напуганы перестрелкой, а у одного животик болит... -- Клиф, -- повернулся Красавчик-Стив к одному из своих боевиков. -- Вы с напарником займитесь детьми. Всех в машину -- и вперед. Минут через двадцать мы вас догоним... Боевики бросились исполнять приказание, а Красавчик-Стив вновь повернулся к верзиле. -- У кого-нибудь карты есть? -- спросил он. -- Вот, -- тут же отозвался один из боевиков, протягивая колоду. Стив вынул пикового туза, прикрепил к дереву и отсчитал десять шагов, стараясь шагать как можно шире. -- Если все десять раз попадешь в карту, я не только замолвлю за тебя словечко перед Хозяином, но и вручу тебе пять сотен зелененьких... -- А если... -- начал верзила, но КрасавчикСтив его тут же перебил: -- А если хотя бы раз промахнешься, то три месяца будешь отдавать мне половину своего жалованья и три дня в неделю работать на меня. Ну как, принимаешь условие? -- Почему бы и нет? -- спокойно сказал парень, пожав плечами. Он вытащил из дерева свой нож и встал на десятиметровую отметку. Не целясь, он взмахнул рукой -- и нож, просвистев в воздухе, вонзился в карту. Так повторилось все десять раз. Вначале Красавчик-Стив ехидно улыбался, но к концу испытания его лицо покрылось испариной. Верзила же оставался уверенным и спокойным, словно это все его не касалось. -- Должен признаться, приятель, тебе удалось удивить меня! -- заявил с восхищением Красавчик-Стив. -- Кстати, как тебя зовут? -- Если по кличке, то Тайсон, а на самом деле -- Рональд... -- Тайсон? -- переспросил Красавчик-Стив и критически осмотрел его. -- А что, очень даже подходит. Ладно, поехали! А ты останься у самолета, -- сказал он тому, что подавал Тайсону нож. -- Через пару часов тебя сменят. Все прошло удачно? -- заметил Рассказов, едва увидел своего любимчика. -- Вы правы. Хозяин, десять детишек находятся под наблюдением медиков и нянек, -- бодро подтвердил Стив. -- Но у меня для вас есть и еще один сюрприз! -- Он загадочно улыбнулся. -- Не тяни! -- бросил Рассказов. -- Удалось заполучить отличный экземпляр в вашу охрану: с десяти метров десять раз играючи пришпиливает туза ножом к дереву! -- восхищенно доложил Красавчик-Стив. -- А рост! По сравнению с ним я коротышка. Два с лишним метра! -- Он здесь? -- заинтересовался Рассказов. -- С охраной. -- Давай его сюда. Красавчик-Стив нажал на кнопку пульта. -- Приведите Тайсона... -- Тайсона? -- усмехнулся Рассказов. -- Уж не из тюрьмы ли бежал чемпион мира? -- Нет, настоящий Тайсон продолжает отбывать срок: его вроде в апреле или мае хотят выпустить, а этот... -- Красавчик-Стив даже причмокнул губами. В этот момент в дверь кабинета постучали. -- Можно? -- Попробуйте! -- с усмешкой бросил Рассказов. Дверь открылась, и в комнату вошел новенький. Рассказов даже привстал. -- Да, ты действительно нисколько не преувеличил. Стив. Значит, Тайсон? -- Так точно. Хозяин! -- Хочешь работать со мной? -- Было бы глупо отвечать, не зная условий... -- осторожно заметил тот. -- Начинается! -- рассердился КрасавчикСтив. -- Ты же сам согласился! -- А как не согласишься, если на тебя с десяток автоматов направлено? -- хмыкнул Тайсон. -- А ведь он прав, -- заметил Рассказов. -- Ладно, спрашивай! -- Меня интересуют только два вопроса: что за работа и сколько за нее платят. -- И все? -- удивился Рассказов. -- Все. -- Работа -- охранять! Кого? Это пока не столь важно, не так ли? -- Так, -- согласился тот. -- А оплата... для начала тысячу баксов. -- В неделю? -- В месяц. -- Но я получал полторы в неделю! -- Но ты всегда получал только полторы в неделю, не так ли? -- многозначительно заметил Рассказов. -- Понял! Я согласен, -- быстро смекнул Тайсон. -- Вот, Красавчик, можешь отметить для себя, что умный и немногословный человек почти всегда выигрывает! -- Рассказов снова повернулся к Тайсону: -- Ты будешь получать две штуки в неделю и будешь всегда при мне! -- Господи, Хозяин, да за такие бабки я за тобой в сортир ходить буду! -- воскликнул тот. -- Я не люблю, когда меня называют на "ты"! -- сразу нахмурился Рассказов. -- Прошу прощения. Хозяин, от радости вырвалось. -- Тайсон тут же стер с лица улыбку. -- С этим разобрались... Ты что же, так сильно любишь деньги? -- неожиданно поинтересовался Рассказов. -- Люблю? -- Верзила даже обиделся. -- Я их ненавижу! -- Не понял? -- Они мне нужны лишь для того, чтобы оплачивать учебу моей дочки и лечение ее матери, с которой мы уже несколько лет в разводе. Она под машину попала и повредила себе позвоночник. -- Он вздохнул. -- Почему вы спросили об этом? -- Я подумал, что, если ты так любишь деньги, кто-то может предложить тебе больше и ты переметнешься к другому хозяину, -- откровенно ответил Рассказов. -- Нет, Хозяин, такого быть не может, -- твердо возразил Тайсон. -- Это почему же? Сейчас же ты перешел ко мне... -- Во-первых, вы оказались сильнее, и я не перебежал к вам, а был вынужден подчиниться силе. Но это только сначала... -- А теперь? Что изменилось теперь? -- Теперь я познакомился с вами и понял, что вы умный и справедливый человек. Это вовторых... -- Что, есть и в-третьих? -- Рассказов усмехнулся. -- Есть. Дело в том, что вы узнали о моей дочери... -- Он взглянул прямо в глаза Рассказову. -- А твои бывшие хозяева разве не знали о ней? -- Вы первый, кому я рассказал об этом. -- Почему? -- Просто вы мне понравились: со мной еще никто так не разговаривал. -- Как? -- По-доброму... -- Хорошо, иди, тебя проводят в твою комнату. -- Рассказов вдруг смутился от таких признаний, нажал кнопку на пульте. -- Покажите Тайсону комнату моего личного телохранителя и объясните все наши порядки. -- Спасибо вам. Хозяин! -- тихо проговорил Тайсон, потом вдруг спросил: -- Я могу обратиться к Красавчику-Стиву? -- Валяй. -- Извини, бригадир, тебя не очень разорит, если я сейчас попрошу вернуть мне долг? -- Какой долг? -- удивился Рассказов еще больше. -- Разве вы были знакомы раньше? -- А, ты имеешь в виду пари? -- КрасавчикСтив поморщился. -- Какое пари? -- спросил Рассказов. -- Я поспорил о том, что он не поразит десять раз карту... -- Интересно, кто предложил это пари? -- Я, -- вздохнул Красавчик-Стив. -- Так почему же ты до сих пор не расплатился? -- Рассказов был явно раздосадован. -- Долг состоял из двух частей: замолвить словечко о нем перед вами и отдать пять сотен баксов. Первую часть я выполнил, а вторая просто вылетела из головы. -- Красавчик-Стив смущенно вздохнул. -- Так вот, чтобы в следующий раз такие вещи у тебя не вылетали из головы, отдашь ему долг в тройном размере, -- тихо проговорил Рассказов. -- Без проблем! -- облегченно вздохнул Стив, ожидая большего наказания. Он вытащил бумажник и отсчитал пятнадцать сотен. -- Я действительно виноват, извини, приятель. -- Хозяин, я не могу взять то, что мне не причитается, -- возразил Тайсон. -- Выходит, что я как бы подставил его перед вами... -- Ничего не выходит! -- резко оборвал Рассказов. -- Мои решения не обсуждаются, а выполняются сразу и в точности! -- Бери-бери, я не в обиде, -- с улыбкой бросил Красавчик-Стив. -- Тогда ладно... -- Тайсон взял деньги и смущенно сунул в карман. -- Можно идти? -- Иди, дорогой, иди! -- подмигнул ему Рассказов, и Тайсон сразу вышел. -- И как это вы ему сразу поверили? -- удивился Красавчик-Стив. -- Я поверю до конца, когда ты предоставишь мне подтверждения, что рассказ о его семье -- не вымысел! -- тихо ответил Рассказов. -- Понял! Все будет сделано. -- Проверь нашу клиентуру по захваченным детям, потом свяжись с Вонгом и скажи, что мы наконец-то стали партнерами. -- Шеф, по детям могу доложить сразу же, -- заявил Красавчик-Стив. -- Ну? -- Четыре семьи уже месяц ждут не дождутся "прибавления". В одной готовы полмиллиона баксов выложить за мальчонку! -- С чего это вдруг? -- удивился Рассказов. -- Точно не знаю, но это связано с громадным наследством. -- Тогда понятно! -- Рассказов задумался. -- Ты вот что, выбери из детишек кого похуже и облагодетельствуй жаждущих. Нужно помогать ближним своим! -- Он подмигнул, и Красавчик-Стив тут же вышел из кабинета. Что ж, если и Тайсон окажется таким же ценным приобретением, как и Мэтьюэ, успевший принести ощутимую пользу, то можно считать, что в последнее время ему чертовски везет на людей. Во всяком случае, пока все складывается весьма удачно. Теперь можно спокойно заняться и "восточным коридором". Он взял телефонную трубку, набрал номер и, как только услышал голос, сказал два слова: -- Готов принять! -- Прекрасно! Мне нравится, когда партнер держит слово. Где и когда? -- ответил барственный голос. -- Там же, где и договаривались, минус час от времени прошлой встречи. -- Прекрасно! -- В трубке раздались короткие гудки, и Рассказов раздраженно бросил трубку: -- Свинья! Цедит сквозь зубы, словно я ему что-то должен! Ну ничего, дай срок: придется и тебе потесниться. -- Рассказов брезгливо усмехнулся. Он подошел к сейфу, нажал сначала на кнопку, блокируюшую вход в кабинет, после чего набрал код и открыл дверь сейфа. За ней оказалась еще одна дверка, но на ней, кроме небольшого красноватого пятнышка, ничего не было. Рассказов плотно прижал большой палец правой руки к этому пятнышку, и через пару секунд раздался электронный голос: -- Идентификация произведена. Тут же дверка медленно отворилась, открывая внушительную камеру, наполненую пачками стодолларовых купюр в банковских упаковках. До встречи оставалось около сорока минут, а чтобы добраться до места, было нужно не более двадцати. Времени оставалось предостаточно, и Рассказов не торопясь начал набивать долларами внушительный металлический дипломат. Этого франта, с которым он только что говорил по телефону, ему не хотелось упускать, потому что он, если покупатель брал кокаин оптом, свыше пятидесяти килограммов, отдавал килограмм за двадцать пять тысяч, что было почти на пятнадцать процентов ниже цен других поставщиков. В самый последний момент Рассказов, не желая рисковать по-крупному, решился только на пятьдесят килограммов. Уложив миллион двести пятьдесят тысяч, он аккуратно прикрыл дипломат, набрал код и пристегнул наручник с цепью из стали. Этот чемоданчик был сделан по специальному заказу: его можно было открыть только "родным" ключом. Попытки открыть его по-другому не только превращали в пепел содержимое, но и включали хитрый механизм, который, взорвавшись, мог уничтожить взломщика. Взглянув еще раз на часы. Рассказов тщательно закрыл сейф, разблокировал входную дверь и вызвал начальника службы безопасности Дика Беннета. Это был невысокий мужчина лет сорока, познавший не только работу "солдата удачи", но и тюрьму. Он был молчалив, угрюм, но его опыт и цепкий взгляд не единожды сосл