-то добиться. И чем труднее была просьба, тем больше бисера он разбрасывал. Тем не менее ему было чертовски приятно слышать такие слова в свой адрес. -- Спасибо! Стараемся изо всех сил! Может быть, я лично вам могу быть чем-то полезен? -- спросил Севостьянов и тут же подумал, что генерал сейчас начнет просить денег. "Больше пятнадцати миллионов не дам!" -- твердо решил он. -- О, благодарю вас! Вы так предупредительны, -- льстиво проговорил генерал. -- У меня, и правда, есть к вам небольшая просьба... -- Пожалуйста, говорите; выделю, сколько смогу. -- О чем это вы? -- Как? Вы же наверняка попросите денег для какого-нибудь благородного дела, не так ли? -- В голосе Севостьянова слышалась легкая издевка. -- А вот и ошиблись, дорогой мой Виктор Николаевич! -- Добронравов сделал вид, что не заметил его тона. -- Просто у меня есть один крестник, которого я хочу поставить во главе нового учреждения, похожего на ваше. Мне хотелось бы, чтобы вы его поднатаскали у себя, скажем, в течение месяца. -- А какие работы будут в той зоне? -- спросил Виктор Николаевич, обдумывая неожиданную просьбу, на которую ему было не очень-то удобно давать отказ. -- в основном ремонтные. Я и вспомнил о вашей колонии потому, что профиль очень близкий, -- небрежно ответил генерал. -- Да и от вас не очень далеко, пара сотен километров... -- Только из уважения к вам, дорогой Никодим Калистратович! -- тут же согласился Виктор Николаевич, прекрасно понимая, как выгодно иметь близкого соседа, которому чем-то помог, -- мало ли с чем придется к нему обратиться. -- Когда его ждать? -- Как соберется! -- Никодим Калистратович, может, и вам махнуть ко мне на день-другой? У меня такая парилка, пальчики оближете. Если, конечно, вы любите баньку! -- Какой русский не любит баньку? -- весело воскликнул генерал. -- Ловлю на слове, как-нибудь заскочу! -- Надеюсь, предупредите, чтобы подготовиться? -- Непременно! -- пообещал генерал. -- Как скоро, не знаю, но в течение месяца, пока мой подполковник будет набираться ума разума в ваших пенатах, заодно и его навещу. -- Этими словами Добронравов дал понять Севостьянову, что он лично заинтересован в этом человеке. -- Что ж, с нетерпением будем вас ждать. А за своего протеже можете не беспокоиться: все будет хорошо! -- В голосе Севостьянова было столько тепла, что это могло ввести в заблуждение любого несведущего человека. Впрочем, Виктор Николаевич был искренне уверен, что его ценят, уважают, что он продолжает оставаться нужным человеком. Он нисколько не сомневался в своей полезности обществу и стране. Положив трубку, он даже забыл, что не выспался, чувствовал себя очень бодро, и вызвал дежурного. -- Слушай, вызови-ка всех на селекторную связь. -- Всех? -- Тебе что, уши заложило, твою мать? Всех! -- рявкнул Севостьянов. -- Через час буду! -- Есть, товарищ полковник! Через час Севостьянов вошел в комнату связи и сел перед микрофоном. -- Всех разыскал? -- Так точно, товарищ полковник! Ждут! Севостьянов щелкнул тумблером. -- Всем. Здравствуйте! К нашему всеобщему прискорбию, должен сообщить вам пренеприятное известие... -- начал он трагическим голосом. -- К нам едет... Нет, к счастью, не ревизор, но человек, который не должен ни о чем догадаться! Терпеть его придется не два-три дня, как обычно, а целый месяц. Я, конечно, постараюсь, чтобы этот подполковник не совал нос куда не следует, но... С завтрашнего дня всем без исключения носить форму. Обращаться друг к другу только по уставу. Понятно? По уставу! Это я специально для вас повторяю, майор Колосников! Вопросы? -- А если он все-таки захочет куда-то сунуться, а вас рядом не окажется? -- спросил Колосников. -- Очень вежливо дать понять, что без ведома полковника Севостьянова, вы не имеете права пропустить его! Надеюсь, теперь понятно, майор? -- с иронией спросил Севостьянов. -- Так точно, товарищ полковник! -- гаркнул тот, словно солдат-первогодок. -- Если нет вопросов, то у меня все! -- Севостьянов отключил селектор. Решив, что гости, вероятно, еще спят, он предпочел отдаться своему любимому занятию и отправился в свой кабинет. Там он закрылся на ключ, нажал потайную кнопку, и тут же в стене открылся экран телевизора с видеомагнитофоном. Перемотав кассету на начало, он включил воспроизведение. И тут Виктор Николаевич удивленно поморщился: на экране ничего не было. Неужели кто-то узнал о его слабости? А может, с аппаратурой что-то случилось? Он включил перемотку. Оказалось, что аппаратура в порядке: следующее включение это доказало -- на экране он увидел Ронни с "мальчиком". Посмотрев минут пять, Виктор Николаевич брезгливо сплюнул. И чего приятного находят в этом мужики? Жуть какая-то... Коль скоро аппаратура действовала безотказно, то кто же трахался на массажном столе, перекрыв глазок видеокамеры. Если случайно, то ладно, а если не случайно?.. Желая как можно быстрее развеять свои сомнения, Виктор Николаевич нажал кнопку селектора и вызвал к себе Бесика. Через пять минут тот пришел к нему в кабинет. -- Скажи-ка, дорогой, тебе что, перестала нравиться твоя работа? -- вкрадчивым голосом проговорил начальник. Бесик хорошо знал этот тон, который грозил большими неприятностями, и пытался понять, что он натворил, отчего сердится Хозяин. Неужели кто-то настучал, что он вызвал к себе Милиану? Но это уже было не раз, и Хозяин не делал ему замечаний... -- Гражданин полковник, -- решительно сказал он, помня, что в плохом настроении Виктор Николаевич позволял только такое обращение к себе. -- Вы же не говорили, что положили глаз на Милиану и запрещаете к ней притрагиваться! -- Бесик замолчал и преданно уставился на Севостьянова. -- Так это ты был с ней? -- облегченно вздохнул он. -- Не только я... еще и мой приятель, -- на всякий случай признался Бесик, не предполагая, что известно Хозяину. Но он прекрасно знал, что Севостьянов редко наказывает, если виновный сам признает свои ошибки. -- Это уже не столь важно! -- Севостьянов махнул рукой, но вдруг спросил: -- А что за приятель? У тебя вроде не было друзей на зоне? -- У вас прекрасная память, -- польстил Бесик. -- Действительно не было... до вчерашнего дня. -- А что произошло вчера? -- С этапом пришел мой кореш! -- на всякий случай Бесик решил заговорить о Савелии, чтобы его имя отложилось в памяти Севостьянова. -- Не тот ли, кого Колосников отправил на "пятнашку"? Я вчера подписывал постановление. -- Нет, Виктор Николаевич. Фомича я тоже по воле знаю, но он сам по себе, а с Бешеным, с Савелием Говорковым, мы кентовались... -- Бешеный? Говорков? -- повторил Виктор Николаевич. Кличка и фамилия показались ему знакомыми, но он так и не смог вспомнить, что действительно слышал их, когда помогал Четвертому охотиться за Савелием. -- А этот Фомич? Он тоже из крутых, так? -- Лет двадцать по тюремным шконкам протирается и не замазан ничем... -- осторожно заметил Бесик. -- Как бы бузы какой не было... Он не прощает такого обращения с ним. -- Бузы, говоришь? -- Севостьянов нахмурился: неприятности были бы совсем некстати. Мало того, что гости на зоне, так еще и генерал может наведаться в любой момент. Черт дернул пригласить его в гости. Он поднял глаза на Бесика. -- Собственно, что себе позволяет этот Колосников? Новичок, видите ли, ему не понравился. -- Ему уже не раз доносили, что Колосников обогащается за счет прибывших. В последний раз доложили вчера: подвыпивший сержант трепанул, что только с одного осужденного он нажил две сотни баксов. А дежурным был вчера именно майор Колосников. Сколько же хапнул он, если сержант слупил пару сотен? Севостьянов решительно нажал на кнопку селектора. -- Кто на проводе? -- Старший караула ШИЗО сержант Гаврилов! -- Очень хорошо? -- недобро усмехнулся Виктор Николаевич. -- Вместе... как его? -- повернулся он к Бесику. -- Александр Фомич Карташов, -- тихо подсказал тот. -- Вместе с осужденным Карташовым ко мне, быстро! -- Но... -- попытался возразить сержант, боясь еще сильнее разозлить начальника, который, судя по тону, и так был на взводе. -- В чем дело? Что за мычание? -- раздраженно спросил полковник. -- Он, как бы это сказать... -- замялся сержант, -- плохо себя чувствует, товарищ полковник... Его вдвоем нужно вести... -- А вас что, не двое? -- рявкнул Севостьянов и стукнул кулаком по селектору. -- Слушаюсь, товарищ полковник! Парень решил поставить в известность свое непосредственное начальство. Услышав от него объяснения, капитан сам отправился в изолятор, чтобы, пока двое дежурных потащат осужденного к Севостьянову, подежурить и дождаться результатов. Как только дежурные ШИЗО, поддерживая Фомича, переступили порог кабинета, Виктор Николаевич спросил: -- Осужденный Карташов, за что вы были водворены в ШИЗО на пятнадцать суток? -- Зачем... эта комедия... начальник? -- с трудом ворочая языком, проговорил Фомич. От удара по голове его так скривило, что полковник с трудом разобрал ответ. -- Что с вами? Вас что, в таком виде привезли? -- Бля буду... начальник... ты что... издеваешься? -- медленно говорил Фомич. -- Меня же твой... холуй... майор... отметелил. Бссик с жалостью смотрел на Фомича и взглядом пытался ободрить его. -- За что? -- Рожа моя... ему... не... понравилась. -- Ты что скажешь, сержант? -- взглянул Севостьянов на Гаврилова, зло прищурившись. -- А что говорить? -- Парень виновато поморщился, переступая с ноги на ногу. -- Когда товарищ майор меня позвал, он уже на полу лежамши... -- Так... -- недовольно поморщился полковник. -- Ничего не вижу, ничего не знаю? Так, что ли? Для чего он тебя позвал? Для шмона? -- Так точно, товарищ полковник! -- Очень хорошо! Во время обыска нашли что-нибудь запрещенное? -- как бы между прочим спросил Севостьянов. -- Товарищ майор составлял рапорт... -- попытался увильнуть от ответа сержант. -- Майора я еще спрошу. Ты что-нибудь нашел? -- с раздражением повторил полковник. -- Никак нет! -- А двести долларов где? -- Какие двести долларов? -- Гаврилов растерялся, его глаза забегали по сторонам, но наткнулись на суровый взгляд полковника. Сержант не выдержал и жалобно произнес, решив, что своя шкура ближе к телу: -- Мне всего сотня досталась... -- Сотня? -- очень тихо проговорил полковник. -- Вот! -- Несчастный парень вытащил из кармана тщательно сложенную купюру и дрожащими руками положил на стол. -- Так вот, сержант, -- Севостьянов снова перешел на "вы", что не предвещало ничего хорошего, -- сейчас вы отведете осужденного Карташова в санчасть, пусть доктор определит его на лечение, а вы пулей ко мне с подробной объяснительной! Ясно? -- Так точно, товарищ полковник! -- выпалил сержант, не понимая, что произошло с начальником. Ни с того ни с сего он вдруг встал на защиту осужденного. Такого Гаврилов не помнил за всю службу в колонии. Поддерживая Карташова под руки, дежурные тут же вышли из кабинета. -- Совсем распоясались! -- буркнул Севостьянов и взглянул на Бесика. -- Ты скажи на кухне, чтобы откормили Фомича как следует. Свободен! Бесик тоже был сильно удивлен. Ладно, в санчасть приказал вместо ШИЗО, ладно, нагоняй устроил сержанту, но чтобы еще и о здоровье какого-то осужденного позаботиться... Это было слишком для Севостьянова! И Бесик подумал: что-то здесь не так... На самом деле все было гораздо проще, чем можно себе представить. Майор Колосников был навязан Севостьянову чуть ли не насильно человеком Рассказова. Было бы еще полбеды, если бы он вел себя нормально, но Колосников не только совал свой нос во все дыры, но еще и старался показать всем, что ни в грош не ставит самого Севостьянова. Полковник долго терпел, но всему есть свой предел. Он, конечно же, знал, что Колосников грабит осужденных и никогда не сдает деньги в общий фонд, который использовался для нужд сотрудников и подкупа нужных людей, но Севостьянов делал вид, что не обращает на это внимания. Хотя все могло быть по-другому, если бы тот поступал разумно и делился с начальником. Узнав от Бесика, что Фомич относится к "авторитетам" и может устроить бузу, Севостьянов решил убить сразу двух зайцев: избавиться от набившего оскомину Колосникова и приобрести симпатии уголовников. Отпустив Бесика, он вдруг вспомнил -- Бешеный. Откуда ему известно это прозвище? Он снова потянулся к селектору. -- Спецчасть? Кто это? -- Капитан Маликов, товарищ полковник! -- Срочно принесите, мне дела поступивших вчера осужденных. Народный депутат -- убийца Бесик сам отвел Савелия в жилой двухэтажный корпус второго отряда. По дороге он рассказал Савелию, что этот отряд находится на привилегированном положении и попадают в него только по очень большому блату, а самый блатной в отряде -- первый этаж, куда и был определен Савелий. В этой колонии не было изнурительных проверок на плацу, потому что Хозяин считал это бездарной тратой времени. Проверки в "райском уголке" заключались в том, что бригадиры отрядов в определенное время по селетору докладывали о наличии людей на работе, в санчасти и ШИЗО. Причем, никто из них никогда не решился бы пойти на обман, потому что это грозило потерей не только теплого места, но и здоровья. В любой момент могла нагрянуть внеплановая проверка, и провинившегося моментально сажали в "мокрое ШИЗО", и не на пятнадцать суток, а на тридцать, а то и больше. "Мокрое ШИЗО" отличалось от обычного не только сроками пребывания в нем. Это была каменная конура, по стенам которой постоянно стекали струйки грунтовых вод. В сутки там давали только сто грамм хлеба и стакан воды. После "мокрого ШИЗО" человек обычно умирал от туберкулеза и истощения. В отряде Савелия режим был щадящий, работали там не каждый день, а только тогда, когда у других отрядов, были выходные дни: конвейер по сборке оружия не должен был простаивать. Получалось, что отряд работал не более трех-четырех раз в неделю. Бесик окончательно развеял сомнения Савелия, рассказав ему об оружии, которое сдавалось на склад бригадиром отряда. Бесик обещал его сводить во все рабочие помещения фабрики, кроме цеха, в котором делались оптические прицелы и лазерные устройства для автоматического оружия. Туда набирали рабочих с воли, и они никогда не общались с осужденными. Однако Бесик тут же добавил, что вольнонаемные отличаются от осужденных только тем, что завербовываются сюда сами. По окончании контракта они получают деньги, и их небольшими партиями отвозят в ближайший город, однако за редким исключением почти все вновь возвращаются назад. В городе они за месяц спускают заработанное, соскучившись по вольной жизни, и вынуждены вновь связывать свою судьбу с колонией. Савелий подумал, что хозяева "Райского уголка" наверняка имеют своих людей, которые "помогают" бывшим работникам как можно быстрее освободиться от заработанных денег. И это наверняка помогает существенно экономить на подготовке новых кадров. Они подошли к двухэтажному строению, на котором яркой белой краской была выведена огромная двойка. Савелий остановился и сказал: -- Мне сейчас к завхозу идти? -- Ты хочешь один? -- С тобой меня встретят по-другому, -- пояснил Савелий. -- Тебя и так встретят по-другому. Очень редкий случай -- с первого же дня попасть в этот отряд. -- Ты не думай, я тебе очень благодарен. -- Тебе виднее. Понадоблюсь -- знаешь, где меня найти. А завхозу, Щербатый его кликуха, скажи, что в отряд попал, потому что просто забашлял. Твой костюмчик поможет ему поверить. -- Бесик хитро подмигнул. -- А что, обычная униформа похуже? -- Небо и земля! Этот пятьдесят баксов стоит, а тот -- пятьдесят центов. Есть разница? -- А это тебе для знакомства с завхозом. -- Он сунул Савелию десять баксов. -- Спасибо, Бесик. Бешеный никогда добро не забывает! -- Савелий крепко пожал ему руку. -- В этом мы с тобой похожи, земляк!. Бывай! -- Бесик дружески хлопнул Савелия по плечу. -- Да, забыл сказать: по территории зоны свободного хождения нет без специального пропуска. -- Он показал пластиковую магнитную карточку. -- Когда захочешь пообщаться со мной, скажи Щербатому, он соединит по селектору, а потом я тебе сделаю пропуск. -- Еще раз спасибо, Бесик! Савелий подошел к металлической двери, толкнул ее, но она не поддалась. Ручки не было, и Савелий хотел уже стучать, но увидел кнопку звонка, а прямо над головой -- глазок видеокамеры. Он нажал кнопку и добродушно улыбнулся в камеру, даже помахал рукой: "Привет! Вы не ждали, я пришел!" Дверь скрежетнула и лениво распахнулась. Он поднялся по трем ступенькам, открыл еще одну дверь и оказался в длинном коридоре. Савелий ругнул себя за то, что забыл спросить у Бесика, где находится комната завхоза, но в тот же момент увидел надпись над дверью, обитой ярко-красным дерматином. Савелий подошел и трижды стукнул в нее. -- Да! -- услышал он хриплый голос и толкнул дверь. Комната была чуть меньше, чем у Бесика, но меблирована не хуже. За огромным столом сидел мужик лет сорока. Все его лицо было покрыто оспинами. Он чифирил, вычерчивая чтото на куске ватмана. Телевизор был выключен, и Савелию было трудно понять, отсюда наблюдали за входом или из другого места. Он снова пожалел, что не расспросил Бесика, хотя и невозможно было бы все узнать за один день. -- Новенький? -- хрипло произнес завхоз, даже не взглянув в его сторону. -- Фамилия, имя, отчество. Твои данные, короче! -- Говорков Савелий Кузьмич, 1965 года рождения, сто восьмая, вторая, четыре! -- вяло ответил Савелий. Завхоз ему совсем не понравился. -- А кличут как? -- Бешеным меня кличут. Щербатый! -- В голосе Савелия послышался металл, и завхоз поднял на него глаза. -- Мне сказали, что придет кто-то прямо с этапа. -- Завхоз явно заметил костюм Савелия, и тот решил последовать совету Бесика. -- Пробашлял чуток! -- Савелий добродушно усмехнулся. -- Вижу! На такой костюм я заработал лишь через полтора года. Чифирнешь? -- А может, и к чифиру что найдешь? -- Савелий сунул руку в карман, вытащил десятидолларовую бумажку и положил перед Щербатым. -- Мешок с собой возьмешь или у меня в каптерке оставишь? -- Голос завхоза подобрел. -- А что, крысятничают? -- нахмурился Савелий. -- У нас? Крысятничают? -- Щербатый удивился, словно услышал нечто невероятное. -- Пусть кто попробует -- сразу руку под циркулярку! Нет, чтоб менты не шмонали! -- объяснил он. -- У тебя. -- Савелий подмигнул. -- Тогда мы в расчете! -- Завхоз взял деньги, аккуратно сложил и сунул в карман. Только теперь Савелий понял, почему Бесик сказал, что эти деньги для завхоза, и мысленно поблагодарил его. Щербатый достал еще один стакан и налил Савелию чифиру. Это существенно отличалось от порядков в Бутырке, где выпивалось по два глотка и передавалось дальше по кругу. -- Что, удивился? -- ухмыльнулся завхоз. -- Здесь чаю -- завались! -- Он настолько раздобрился, что вытащил из стола коробку шоколадных конфет. -- Угощайся, земляк! Кстати, я тоже из Москвы. -- И как здесь к москвичам относятся? -- Неважно, откуда ты, а вот какой ты -- главное! -- серьезно пояснил Щербатый. -- Настоящая демократия! -- криво усмехнулся Савелий, отпивая чифир. -- Зря скалишься! -- незлобно заметил завхоз. -- Здесь тоже жить можно. Ладно, пойдем, покажу тебе твою комнату и шконку... на первом этаже! -- закончил он со значением. -- Спасибо, Щербатый: за мной не заржавеет. Они прошли по коридору и остановились у двери с цифрой тринадцать. -- Надеюсь, ты не суеверный? -- ухмыльнулся Завхоз. -- Я во многое верю, но тринадцать у меня -- счастливое число. -- Вот и хорошо! Комната была небольшой -- ровно такой, чтобы могли уместиться пять кроватей и пять тумбочек. Савелия удивил кран с раковиной слева от двери и небольшой шкафчик для одежды и обуви: все это напоминало обыкновенную комнату в рабочем общежитии. Четыре кровати были аккуратно заправлены. Действительно, напоминает пионерский лагерь! -- Матрас, подушку и белье получишь у шныря, -- пояснил завхоз. -- Место тебя устраивает? -- кивнул он на свободную кровать напротив умывальника. Савелий пожал плечами. -- Без проблем! -- Завхоз свернул постель на той кровати, что стояла у окна справа, и развернул ее на пустой. -- Вот так! -- Да, но... -- попытался вставить Савелий, но завхоз успокаивающе поднял руку. -- Во-первых, это я переложил! А во-вторых... -- Он хитро подмигнул. -- Это постель Бесика, который здесь пока еще ни разу не ночевал. Понял? -- Понял! -- улыбнулся Савелий, оценив жест Завхоза: никого не обидел, сделал приятное Савелию, а главное -- дал понять его соседям, что новенький -- не простой человек. -- А где все? -- спросил Савелий. -- Скорее всего, в комнате отдыха, телевизор смотрят, а может, у кентов своих. Во всяком случае, все здесь, в блоке. -- В блоке? А ты, значит, блокфюррер? -- Гитлеровский концлагерь вспомнил? -- усмехнулся завхоз без всякой обиды. -- Действительно, похоже! Разве только не сжигают... -- Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент распахнулась дверь и на пороге появились трое парней почти одинакового возраста и комплекции. Они были похожи и лицами, словно братья, но цветом волос различались. Савелий мысленно окрестил их Блондином, Рыжим и Чернявым. Увидев новичка и обратив внимание на перестановку в комнате, они быстро переглянулись между собой, словно решая, кому первым чтото говорить. Самым смелым оказался Рыжий. -- Вот и у нас полный комплект! Щербатый, ты не запамятовал, что та шконка Бесику принадлежит? -- Я всегда все помню! -- с намеком произнес тот. -- Может, ты имеешь что-то против? -- Ни боже мой! -- Рыжий даже вскинул руки вверх. -- Вот и хорошо! А сейчас, Бешеный, он тебе все покажет и поможет с постелью. -- Завхоз ткнул пальцем в грудь Рыжего. -- Показать можно, помогать -- нет! -- решительно возразил Савелий. -- Да ему нетрудно! -- Обойдусь! -- упрямо бросил Савелий. -- Как хочешь! -- Завхоз пожал плечами. -- Сирена -- построение в коридоре, -- напомнил он и тут же вышел. -- Меня кличут Рыжим, его -- Блондином, а это -- Черныш! -- представил всех Рыжий, как только дверь за завхозом закрылась. -- Я только с одной кликухой ошибся, -- улыбнулся Савелий, пожимая каждому руку. -- А со мной все ошибаются, -- заявил с улыбкой Черныш. -- Москвич? -- неожиданно спросил он. -- Как догадался? -- удивился Савелий. -- А москвичи везде умеют устраиваться! -- Значит, ты тоже москвич, как и твои приятели? -- Да! -- кивнул он. -- А ты как догадался? -- Сам же сказал, что москвичи везде устраиваются, -- заявил Савелий, и все рассмеялись. -- Ловко он тебя словил, а? -- усмехнулся Блондин. -- Я с Марьиной рощи, Рыжый с Лужников, а Черныш с Бауманской. -- Значит, с Чернышом мы земляки: я -- с Лефортово. -- С Лефортово? -- переспросил Черных. -- С какого... -- начал он, но тут же хихикнул: -- Фу, только теперь до меня дошло! Ты что, по политике? -- Ага, -- серьезно кивнул Савелий. -- Политика пришиб! К счастью, не сразу окачурился, а через сутки, в больнице. Могли бы и по "мокрому" пустить! -- Повезло, что и говорить! Пришили бы сто вторую на всю пятнашку и гуляй, Вася! -- покачал головой Рыжий. -- А мне и так четырнадцать корячилось, да все решили... -- Он вдруг громко пропел: -- Мани, мани, мани! Вы наполните кармани! -- Слушай, у тебя классный голос! -- восторженно воскликнул Блондин. -- Может, сбацаешь что? -- А заказывай! -- Ты Высоцкого про баньку знаешь? -- Протопи ты мне баньку по-белому! -- прохрипел очень похоже на Высоцкого Савелий. -- Эту, что ли? -- Сбацай, а? -- взмолился Блондин. -- Жаль, гитары нет... -- протянул Савелий со вздохом. -- Как это нет? -- взревел Черныш, и его как ветром сдуло. Блондин с Рыжим переглянулись и прыснули. Савелий неудоменно пожал плечами, не понимая причины их неожиданного веселья. -- Ты чуть-чуть опередил нас! -- пояснил Рыжий. -- У его кента гитара есть, но Черныш такой ленивый, что заставить его сбегать -- большая проблема. Но ты его зацепил, вот он и ринулся. -- Теперь понятно! -- улыбнулся Савелий. -- А говорил, нету! -- с гордостью вскинув гитару над головой, воскликнул Черныш. Вбежав в комнату, он почему-то оставил дверь открытой. Взяв гитару в руки, Савелий с огромным удовольствием пробежался по струнам. Как давно он не держал в руках гитару! Его охватило волнение, как влюбленного школьника. Он вдруг забыл, что находится в колонии, что рядом с ним сидят совершенно незнакомые ему парни. Савелий окунулся в далекое прошлое, когда с ним рядом была милая, удивительная женщина по имени Варя. Струны стонали, взрывались счастливым хохотом, а порой рыдали в голос. Парни сидели раскрыв рты, завороженно затаив дыхание. У Блондина стекала по щеке слеза, медленно, как бы стыдливо, но глаза его светились, наполненные нежностью и добротой. Все настолько ушли в себя, что не заметили, как в дверях показались люди. Они не решались войти, чтобы ненароком не прервать это волшебство. Неожиданно по лицу Савелия пробежала еле заметная тень, он оборвал мелодию, резко вырвал из гитары аккорд, и комнату заполнила песня: -- Протопи ты мне баньку... Когда Савелий закончил петь, несколько минут стояла мертвая тишина, которую прервал скрипучий голос: -- Ну, паря, уважил так уважил! Савелий повернулся и увидел перед собой плотного мужика лет шестидесяти. Его глаза тоже были на мокром месте. -- Я ж эту песню одним из первых слышал в его исполнении! -- продолжил мужик. -- На приисках это было... Я тогда у Туманова горбатился. Умный мужик, между прочим... Володя там много насочинял! -- Он тяжело вздохнул. -- Такого мужика замучили, бляди! Э-эх! -- Он взмахнул рукой, словно кого-то ударил по горлу ребром ладони. -- Сколько слушал, как бацают под Высоцкого, ни разу не слышал, чтобы так, как ты! Закроешь глаза и видишь Володю? Спасибо, уважил. Бешеный! -- Он протянул руку. -- Бурый! Савелий молча пожал ему руку, немного смущаясь от похвалы мужика со странной кличкой Бурый. И тот, словно подслушав его мысли, пояснил: -- Меня так стали кликать потому, что я в свое время бурильщиком пахал. А о тебе мне рассказал Фомич: навещал я его сегодня. Привет передавал. Я ж ему сказал, что тебя к нам определили. Много эабашлял? -- Нормально! -- Савелий пожал плечами. -- Да я не к тому! Не сорвали ли больше, чем надо? -- Нет-нет, я знал сколько... -- задумчиво сказал Савелий, в который раз поражаясь тому, как четко и быстро работает "радио" в колонии. -- А-а, Бесик? -- догадливо улыбнулся Бурый. -- Может, ко мне зайдем? "Купеческого" погоням с конфетками, а? -- С удовольствием, но позднее: мне постель прибрать нужно... -- Савелий кивнул на свернутый в рулон матрас. -- За это не волнуйся! -- подмигнул Бурый, затем повернулся к Рыжему: -- Будешь с него пылинки сдувать! -- Понял! -- кивнул тот и сразу же бросился раскладывать матрас Савелия. Тот попытался возразить, но Рыжий тихо сказал: -- Разреши, Бешеный... Пойми, это мне в кайф! -- В его глазах было столько мольбы, что Савелий махнул рукой и пошел вслед за Бурым. Позднее, когда он с Рыжим остались один на один, тот ему рассказал, что он у Бурого в полной власти -- проигрался в карты. Бурый мог его и "опустить", но не стал этого делать, сказав, что Рыжий будет просто отрабатывать свой долг, и это вполне справедливо. Савелий согласился на приглашение Бурого без особого желания. С большим удовольствием он бы отдохнул, но понял, что от приглашения такого человека лучше не отказываться, чтобы не наживать врага. Комната, где жил Бурый, почти ничем не отличалась от той, куда поселили Савелия, разве только небольшим телевизором, стоящим на тумбочке, сделанной, вероятно, по личному заказу, более дорогим одеялом на кровати Бурого, да и самих кроватей было не пять, а четыре. Они остались вдвоем. Савелию повезло: Бурый почти ничего не спрашивал, а с увлечением рассказывал о себе. Вскоре в дверь постучали, и Бурый бросил: -- Входи, Рыжий! Это действительно оказался Рыжий. Он принес небольшой фарфоровый чайник. -- Как и просил. Бурый, отличный купеческий "чайковский"! -- с уважением проговорил Рыжий. -- Еще что-нибудь? -- Надеюсь, не такой крепкий, как раньше? А то снова сердце прихватит. -- Нет-нет, точно по твоему рецепту! -- Смотри! Ладно, свободен. Возьми! -- Бурый взял с тумбочки пару шоколадных конфет и протянул Рыжему. -- Спасибо! -- Рыжий чуть замешкался, не зная, брать или нет. -- Бери-бери, это от меня! -- с явным намеком сказал тот, и только после этого Рыжий взял конфеты и тут же вышел. -- Какие-то тайны, тайны... -- заметил Савелий, желая услышать пояснения, но Бурый словно ничего не заметил, весело потер ладошками, деловито разлил кипяток по стаканам и сказал: -- Представляешь, пару недель назад так прихватило, что пришлось даже в больничке поваляться! Сегодня ходил за "колесами". -- Бурый взглянул на собеседника, словно жалея, что сказал лишнее. Однако Савелию и так все было ясно. Он прекрасно понял, что в больничку Бурый ходил не для того, чтобы навестить своего старого приятеля Фомича, а по собственной нужде. Но он сделал вид, что не обратил на это внимания. -- Да, с сердцем шутки плохи, -- кивнул Савелий и тут же участливо добавил: -- Может, не стоит тебе его пить? -- Не беспокойся, это все равно что лекарство. Вот, попробуй! Думаю, что и на воле ты не всегда такой пил. По собственному рецепту заварен -- с мятой, смородиновыми листьями и еще кое с чем! Савелий сделал небольшой глоток и с удовольствием ощутил, как горячий напиток прокатился по горлу. Однако у напитка был странногорьковатый вкус. Савелий сделал еще глоток, взглянул на Бурого. -- Это же с коньяком! -- Да, с коньяком. -- Бурый пожал плечами, словно не понимая, чему тут можно удивляться. -- Причем с французским. -- Красиво жить не запретишь! -- Савелий подумал, что если здесь так свободно можно за деньги приобрести все, что угодно, то нетрудно догадаться, что за очень большие деньги можно и на свободу выйти. Кстати, на это намекал Король. Что же удивительного, если какую-то женщину отправили на тот свет, а ее сестру хотели засадить? Она попыталась прикоснуться к правде. Видно, здесь настолько все повязаны, что любого чужака уберут с дороги. -- Пусть только попробуют запретить! Мы и в застойные времена жили неплохо, а сейчас и подавно! -- Савелий заметил, что Бурый уже изрядно пьян. -- Тогда рублями платили, теперь зелеными. И вся разница. -- А чего же ты не слиняешь отсюда? Или с прокурором договориться трудно? -- Прокурор? -- Бурый с издевкой хмыкнул. -- Прокурор здесь пешка: что скажет Хозяин, то он и подпишет! Прокурор сам живет за счет Хозяина! Нет, я бы давно ушел отсюда, да сам пока не хочу. Удивлен? Все очень просто: для таких, как я, это своеобразный отдых. Да что я тебе рассказываю... Ты ж сам такой, если в этот отряд попал. -- Я не пойму, что ты имеешь в виду? -- Ты дуру-то не валяй! Не понимает он... -- Бурый скривился. -- Разве ты не в розыске? -- А, ты об этом? -- протянул Савелий. По этой маленькой подсказке он сразу все понял. Выходит, сюда идут те, кто скрывается от властей или еще от кого-нибудь. Они не числятся в списках или проходят под другими именами. Очень интересные сведения! Получается, что "Райский уголок" для кого-то действительно рай: понадобилось исчезнуть -- заплатил и исчез, как в Бермудском треугольнике! -- А ты о чем? -- Бурый хитро усмехнулся, прихлебывая коньячный "купчик". Глядя на этого уверенного в себе уголовника, который нисколько не боится говорить о таких вещах открыто, Савелий подумал, что он только притворяется пьяненьким, и еще неизвестно, кто у кого хочет вытянуть информацию. То, что Бурый не задает вопросы, а почти безостановочно болтает, еще ничего не значит. Ведь ничего особенного он ему не поведал, сказал лишь то, о чем самому Савелию станет известно в самое ближайшее время. А что, если подыграть ему? -- Не знаю, как ты, но я здесь не для отдыха! -- Савелий решил пойти ва-банк. -- Мне нужно отыскать здесь кровника! -- Кровника? -- удивленно переспросил Бурый. -- Он что, сел за твоего родственника сюда? -- Нет, он в погонах! -- Круто! -- Бурый даже деланно присвистнул. -- Ты что же, для того и сто восьмую схлопотал, чтобы сюда попасть? -- спросил он вроде бы мимоходом. У Савелия была хорошая память. Он тут же отметил, что ни разу не упоминал в разговоре с Бурым статью, по которой он сел. Правда, Бурый сказал, что побывал у Фомича, но вряд ли Фомич ни с того ни с сего стал говорить о его статье. Вот и выходит, что Бурый совсем не Бурый, а "темный" -- темная лошадка. Что ж, теперь многое становится ясным! Видно, Рыжий так суетился потому, что наверняка знает про плотный контакт Бурого с начальством. Но почему Бурому захотелось поговорить с ним, с Савелием? Неужели менты что-то заподозрили? И в этот момент Савелий неожиданно "прочел" мысли Бурого -- так всегда случалось с ним в критических ситуациях. "Отличный подарок ты получишь. Крестный! Только на этот раз штукой баксов не отделаешься. Этот парнишка не просто так здесь появился, нюх не подвел тебя. Треп о кровнике, конечно, для отвода глаз. Остается только выяснить, кто за ним стоит -- менты, прокуратура или братва. А что, если Органы? Тогда тебе, Крестный, сундучок придется открывать, а не портмоне. Надо будет новенького убрать, как того крикуна, и снова отдыхай -- "не хочу!" Савелий выключился из разговора на какието секунды, однако и этого было достаточно, чтобы насторожить Бурого. Он понял, что допустил ошибку, заговорив о статье Савелия. И тут он сделал еще один промах: решил перестраховаться, но сам себя и выдал: -- Удивился, что я знаю о статье? Мне Фомич все про тебя в красках расписал. -- Это была явная ложь: Савелий не рассказывал Фомичу подробности своего "дела". Если до этого Савелий еще сомневался в своих выводах, то сейчас был на все сто уверен, что эта "птичка" не зря так красиво поет. -- Да, я сел сюда для того, чтобы отомстить! -- проговорил он. -- Послушай, Бурый, может; ты сможешь мне помочь? -- Для тебя -- все что угодно! -- Бурый обрадовался. Ему показалось, что он сумел исправить свою оплошность. -- Говори! -- Ты сколько на зоне? -- спросил Савелий. -- Восемь месяцев, а что? -- У, тогда ты вряд ли поможешь! -- разочарованно поморщился Савелий, специально задевая его самолюбие. -- Это почему? -- обиженно воскликнул Бурый. -- То дело, о котором я хотел спросить, произошло гораздо раньше. -- Ну и что? Ты говори, что нужно, а я посмотрю, что можно сделать! -- Мне нужно узнать, чья смена дежурила третьего ноября позапрошлого года. -- А ты что, даже не знаешь, кто твой кровник? -- Бурый сделал вид, что удивился, но прочитанные Савелием мысли снова выдали его: "Кажется, я прав: этот парень -- самая настоящая хищная рыба, которая не зря заплыла в наши воды. Надо его кончать, и как можно быстрее". -- В том-то все и дело! -- со вздохом ответил Савелий, а сам подумал, что Бесик может это узнать не только быстрее, но и точнее, во всяком случае, не обманет. Конечно, он мог бы напрямую выйти на Данилова и у него узнать, кто из офицеров дежурил в тот день, но чтото его останавливало. -- Да, дело непростое! -- Глаза Бурого блестели каким-то лихорадочным блеском. -- Ничего не обещаю, но сделаю все, что в моих силах. -- Заранее благодарю, -- спокойно сказал Савелий. Он знал, что живым Бурого отсюда не выпустит. -- Пока не за что. -- Хотя бы за желание помочь! Ладно, земляк, спасибо за угощение, а чтобы скрепить нашу дружбу, мне тоже хочется тебя угостить! -- Он вытащил из кармана коробочку, в какие обычно пакуются заграничные лекарства. -- Хочешь кайфануть? -- Савелий был уверен, что от такого предложения Бурый не откажется. -- Еще бы! А что это? -- настороженно спросил он. -- О, такого ты еще наверняка не пробовал: летать хочется и сил прибавляется немерено! Одно колесо -- пять баксов, сечешь? -- А чтобы у Бурого не возникло подозрений, Савелий сказал: -- Мне тоже хочется немного расслабиться, так что я составлю тебе компанию. Тебе одну и мне одну. -- Свою он сразу кинул в рот и запил чаем, вторую отдал Бурому, который проделал то же самое. -- Будем ждать кайфа! -- весело сказал Бурый. -- Заходи, если что. Причем запросто! -- Он крепко пожал Савелию руку. -- Обязательно! -- кивнул Савелий и вышел. В коридоре он достал коробочку с лекарством и сунул назад таблетку, которую и не думал глотать. Ему хотелось побыстрее связаться с Бесиком, и он сразу же направился в комнату Щербатого. -- Не занят? -- Для тебя -- нет! -- Щербатый радушно улыбнулся. -- Как провел время с Бурым? -- Нормально! -- Савелий пожал плечами. -- Мы бы и еще с ним посидели, да что-то с сердцем у Бурого плохо стало: решил полежать. Просил не тревожить его и не дергать на обед. -- Ладно. А у тебя какие трудности? -- Бесику звякнуть можно? -- Без проблем! -- Он быстро нажал нужную кнопку селектора. -- Бесик, привет! Это Щербатый. С тобой хочет пообщаться Бешеный. Будешь говорить? -- Его голос был вежливопредупредительным, даже чуть извиняющимся. -- Конечно! -- тут же бросил тот. -- Я тебя не отвлекаю? -- спросил Савелий. -- Ни в коем случае! Как устроился? -- Все отлично! -- заверил Савелий, заметив настороженный взгляд завхоза, потом многозначительно добавил: -- Бурый на "Чайковского" приглашал... -- Ну и хорошо! -- Эти слова Бесик произнес другим тоном и тут же догадливо предложил: -- Может, в гости придешь? Вы же скоро на обед пойдете, да. Щербатый? -- Через пятнадцать минут, -- подтвердил завхоз, взглянув на настенные часы. -- Проведи Бешеного ко мне, он у меня перекусит. -- Хорошо, Бесик! -- суетливо воскликнул завхоз. -- А когда за ним прийти? -- Я сам его отведу. -- Как скажешь. Пока! -- Будь! -- бросил Бесик и тут же отключился. -- Пошли? -- В глазах завхоза была явная зависть. -- Конечно, тебя ждет не такой обед, как нас... -- Можно подумать, что завхоз плохо питается! -- усмехнулся Савелий. -- Я не сказал, что плохо, но ты все равно лучше поешь. -- Я тебе что-нибудь в ладошке принесу. В коридоре Савелий заметил несколько видеокамер, следящих за каждым их шагом. -- Дорогая система? -- спросил Савелий. -- Да, немало башляли! А сколько еще на профилактику, ремонт... -- Что, часто летит? -- Не так чтобы очень, но бывает, -- нехотя ответил завхоз. -- А тебе не кажется странным, что столько денег вбухали в дорогую электронику, когда многие в стране голодают? -- Ты как кандидат в народные депутаты рассуждаешь, пока его не выбрали! -- Завхоз с улыбкой покачал головой. -- А как ты хотел? Мы же оружие выпускаем. -- Да, обороне страны мы всегда отдавали самое лучшее, -- кивнул Савелий. -- Ты это серьезно? -- Щербатый с недоумением поморщился, потом закивал головой. -- Да-да, обороне... Вот и пришли! -- В его голосе явно чувствовалось облегчение от того, что не пришлось развивать скользкую тему. -- Спасибо. -- Бывай! Думаю, до ужина ты не появишься. -- Он что, через Рязань тебя вел? -- недовольно спросил Бесик, когда Савелий вошел в его "кабинет". -- Да нет, просто поговорили по пути, -- ответил Савелий. -- Спасибо, что сразу врубился и пригласил меня к себе. -- Насчет Бурого ты все понял? Не думал, что он так быстро вцепится в тебя. -- Бесик сплюнул. -- К сожалению, я не сразу его раскусил... -- вздохнул Савелий. -- Что, много наплел? -- насторожился Бесик. -- Не так чтобы очень... Он д