девушка стала подглядывать в замочную скважину. Уайт в это время звонил Тернеру домой. Лариса едва успела отскочить от двери и спрятаться под лестницей, когда отец направился в свою спальню на втором этаже. Как только шаги стихли, Лариса вошла в кабинет, включила настольную лампу и стала просматривать его записную книжку. И тут вдруг она наткнулась на лицо Сергея, вырезанное из фотографии, которую она сразу вспомнила. Кажется, она нашла то, что искала! Вряд ли фото парня оказалось в записной книжке случайно. Кому-то отец звонил н наверняка говорил о нем. Две страницы, между которыми лежало фото, были густо исписаны, и сначала она решила переписать все телефоны, но вдруг увидела мелкую запись: тюрьма Райкерс-Айленд, а крупнее -- сержант Джимми Тернер! И ниже его домашний телефон. Это не могло быть простым совпадением. Лариса быстро переписала номер на листочек и сунула его в карман. После чего закрыла записную книжку и положила так, как она и лежала. Она слышала последние слова отца о том, что он перезвонит утром, в девять часов, а значит, этого Джимми не было дома. Отлично! Во что бы то ни стало надо не прозевать этот разговор. Поставив будильник на восемь часов, она тут же легла спать. Она всегда с трудом просыпалась и впритык прилетала на занятия, не успевая даже позавтракать. Но в этот день утро было свободным. Она дождалась, когда отец отправился в свой кабинет, и незаметно пробралась к его двери. Часы показывали ровно девять, когда Комиссар набрал номер. -- Джимми? Привет! Узнал?.. Вот и хорошо!.. Спасибо, мог бы и раньше поздравить... Как с чем, с назначением!.. Надеюсь, ты не забыл про свой должок?.. Вот и чудненько!.. Что? Да нет, никому побег устраивать не нужно! -- Комиссар рассмеялся. -- Мы не для того их ловим, чтобы потом выпускать! Нет, приятель, все гораздо проще: нужно поучить одного наглеца уму-разуму!.. Как? Тебе виднее, дорогой мой!.. Наверняка у тебя есть среди квартирантов друзья-приятели, или я ошибаюсь?.. Фамилия? Рембрандт, Кларк Рембрандт! Ты вот что... Чтобы не случилось какой ошибки, я вручу тебе его фото... Вот и хорошо! Отоспись после смены, а к вечеру приходи ко мне! Договорились? Отлично! Бывай, жду! Услышав фамилию Рембрандт, Лариса подумала, что речь идет о ком-то другом, и, разочаровавшись, хотела уже уйти, но когда отец заговорил о фото, снова задумалась. Зачем это отец решил подстраховаться фотографией? И почему он проявляет такое внимание к какому-то заключенному? Нет, здесь что-то не чисто! Что ж, нужно срочно действовать! Почему-то теперь она была уверена, что речь идет именно о приятеле Розочки. Но почему у него другая фамилия? Да еще такая претенциозная! Рембрандт! Да еще Кларк, назвался бы уж Харменсом ван Рейном! Она усмехнулась: да, такое мог придумать только этот парень! Лариса не стала рассказывать этого Розочке -- сначала надо было все разузнать. Но как? Не может же она пойти в тюрьму и попросить начальника показать ей этого человека? Тот, конечно, свяжется с ее отцом, и тогда положение Сергея осложнится. Что же делать? Ведь он страдает из-за нее! Какая же все-таки сволочь этот Лассардо! Если бы не его фотографии!.. А что, если к нему и обратиться? Или, может, к капитану Минквуду? Как-никак, все-таки сотрудник ФБР! Но тут Лариса вспомнила, как капитан посмотрел на нее, когда речь зашла о Сергее. Нет, этот ревнивец только навредит. А Лассардо наверняка что-нибудь придумает. Что ж, проявим немного ласки, и он не устоит... Когда их вывели на прогулку, там уже было человек двести из других корпусов. Прогулочный дворик напоминал небольшой стадион. С одной стороны была глухая кирпичная стена адми нистративного здания тюрьмы, три другие стороны представляли собой высоченные заборы из прочной металлической сетки. Сразу за кирпичным домиком -- проходная, откуда дежурный офицер наблюдал за порядком на прогулке, -- была спортивная площадочка, где размещались турник, кольца, штанга, гири. В другом углу квартиранты, просто прогуливались или сидели на скамейках. Это место считалось негласным тюремным рынком, здесь можно было приобрести все, что угодно: от сигарет до наркотиков, от деликатесов до одежды. Оплата производилась различными способами: деньгами, сигаретами, любым другим, даже самым неожиданным товаром. Реже можно было расплатиться работой, зачастую криминального характера. Задолжал, к примеру, один квартирант другому определенную сумму, а отдавать нечем. Тогда кредитор либо расправлялся с ним физически, вплоть до устранения, либо поручал своему должнику так же круто рассчитаться с кем-нибудь из своих врагов. Самое большое пространство было отдано "американскому футболу", поклонников которого здесь хватало. Все они делились на две категории: игроков и болельщиков. Судил игру обычно человек, пользующийся авторитетом и у тех, и у других. Это был здоровенный детина по кличке Зубодробилка. Свое прозвище он заработал на ринге, выступая в тяжелом весе. Однажды, вчистую проиграв сопернику, не получив денежный приз в пятьдесят тысяч долларов, он с горя так надрался, что стал доказывать свою силу в баре, раскидывая ни в чем не повинных случайных собутыльников. Вот здесь-то он "вчистую" выиграл: три сломанные челюсти, пара сломанных рук, более десятка перебитых ребер, а о разбитых головах и говорить нечего. Наутро он очнулся в полицейском участке, а вскоре получил приговор: одиннадцать месяцев лишения свободы. В тюрьме очень уважают силу. И, как только Зубодробилка появился, он моментально стал самым уважаемым квартирантом Хотя и не обошлось без стычек с предыдущим авторитетом по кличке Козырный. Этот не отличался особой силой, но был профессиональным картежником и полтюрьмы состояло в его должниках. Он был истеричным, стервозным, как говорится, с опасным приветом, и отказаться с ним играть было практически невозможно: он моментально взрывался, начинал кричать, а если и это не помогало, то отказник знал, что в ближайшее время его покалечит кто-нибудь из должников Козырного. Когда появился Зубодробилка, -- а его лицо в обычное время светилось добродушием, -- Козырный попытался склонить его к игре и после решительного отказа стал истошно визжать, нагоняя на него страх. Но Зубодробилка, выждав немного, как бы давая время одуматься, неожиданно опустил свой огромный кулак на голову Козырного. В результате новенького отправили на пять суток в карцер, а Козырного -- на месяц в тюремную больничку с сотрясением мозга. Когда Козырный вышел из больницы, происшедшая с ним метаморфоза изумила всех: он забыл своих должников. Казалось, он вообще сдвинулся по фазе. Теперь он лишь изредка жалобно канючил: -- Перебросимся в картишки? Перебросимся в картишки? И зачастую получал по шее от тех, кого он притеснял ранее. Первые пару дней Савелий выбирал пустую скамейку и почти целый час сидел в одиночестве, наслаждаясь свежим воздухом и покоем. Но потом вспомнило своих мышцах. Стараясь не привлекать к себе внимания, он делал только простые, знакомые всем упражнения: отжимался, приседал, подтягивался, с удовольствием отмечая, что он в хорошей форме. Эх, сейчас бы поразмяться! Хотя бы с тенью. Но приходилось сдерживаться, чтобы не привлекать внимания зеков и администрации. Вот и сегодня он подошел к гире и несколько раз подбросил ее. До сих пор на него никто особо не обращал внимания: занимается и занимается, а хочет молчать в одиночку, тоже его личное дело. Савелий поставил гирю на место и вдруг ощутил за спиной чье-то дыхание. Какая-то неуловимая угроза чувствовалась в том дыхании, и он моментально приготовился к нападению. Чуть повернув голову, он увидел трех упитанных негров, угрожающе поглядывающих на него. У одного в руке сверкнула заточка. К счастью, тень падала так, что он мог контролировать каждое их движение. Времени на принятие решения было вполне достаточно: они находились метрах в трех от Савелия. Говорков решил не спешить ни с защитой, ни с нападением, надо выждать, что они предпримут. На удивление, офицера-наблюдателя не было, а Крысиный Нос, словно специально, отвернулся, отвлекая разговором остальных тюремщиков. Отметил Савелий и то, что между ним с тремя неграми и офицерами выросла группа зеков, чтобы скрыть расправу от взоров сотрудников тюрьмы. Впрочем, Савелий вздохнул с облегчением: охрана ничего не увидит. Но Говорков ошибался: сержант, некто Билли Кимлун, внимательно наблюдал за происходящим из окна третьего этажа административного корпуса. Он отлично видел, как странно вели себя офицеры в прогулочном дворике, как образовалось кольцо вокруг Рембрандта. Он уже хотел было вмешаться, но что-то его остановило. Савелий видел, как парень с заточкой взмахнул рукой. Сейчас придется отражать удар, возможно, поломав этому негру руку... Но внезапно за спиной кто-то истошно закричал. Савелий повернулся и застыл с открытым ртом: заточка валялась на земле, негр стоял на коленях и баюкал свою окровавленную руку, а над ним возвышалась груда сала и мяса, которая называлась Томми. Обхватив за шею несчастного чернокожего, он назидательно говорил: -- Мама говорила, что нападать сзади не честно. Мало того, что вас больше, так ты еще и с ножичком! Это очень нехорошо! И я очень сержусь! А я этого парня знаю. Он вам может сделать больно, но нужно драться честно! Если такая длинная речь была непривычна для Томми, то насколько же неожиданным было это заступничество для дружков негра с заточкой, который стонал на коленях. -- Ты на кого руку поднял, сала кусок? -- зашипел один. -- Да я из тебя мыла наварю! -- закричал другой, размахнувшись. Савелию все это надоело: он бесхитростно ткнул первого кулаком в грудь, и тот, споткнувшись о своего коленопреклоненного приятеля, упал на спину, второго Савелий "задел" локтем в подбородок и на некоторое время тоже вырубил. Затем, наклонившись над первым, схватил рукой за горло, приподнял и тихо спросил: -- Говори, кому я мешаю, или я тебе навсегда кислород перекрою! Ну? -- Меня убьют! -- испуганно прошипел тот. -- Копы? -- неожиданно шепнул Савелий. Тот машинально кивнул и тут же запричитал: -- Я тебе ничего не говорил! Ничего! -- Да, ты мне ничего не говорил! -- спокойно заметил Савелий, потом повернулся к дебилу: -- Томми, привет! -- Здравствуй, Кларк! -- радостно подпрыгнула груда сала. Вдруг Савелий заметил, что Крысиный Нос смотрит в их сторону, а его рука у "прибора безопасности". Этот прибор, висящий на поясе, служит для того, чтобы объявлять гревогу во время каких-либо беспорядков. Савелий понял, что "гулять" осталось считанные минуты, а то и секунды. -- Погуляем? -- пожав руку Томми, спокойно спросил Савелий, отвлекая беднягу от того, что сейчас произойдет. -- Погуляем! -- кивнул тот, и они пошли в сторону тюремного "базара". Крысиный Нос с группой офицеров уже спешили к толпе, а из административного здания выскакивали полицейские, с виду -- настоящие рыцари: одетые в кевларовые бронежилеты, шлемы с забралами, перспексовые щиты, дубинки. У некоторых были даже специальные ружья. Билли догадывался, что все происшедшее как-то связано с Крысиным Носом, но он ничего не сможет доказать. Скорее всего, тот сегодня засадит парня в карцер. Нужно будет как-то поддержать его, тем более что сегодня он дежурит по, карцеру. Савелий не видел Билли, а на то, что творится у ворот, старался не обращать внимания, делая вид, что его это не касается Они с Томми, держась за руки, шли вперед. Зрелище было забавное: два полных антипода -- невысокий и стройный Савелий и рядом -- рыхлое, огромное, по-утиному переваливающееся с ноги на ногу странное существо. -- Приятель, ты как здесь оказался? -- Ты мне сказал, чтобы я не разговаривал с полицейскими, я так и сделал, а им это не понравилось. Они стали кричать на меня и называть плохими словами и меня и мою маму, я и обиделся! -- Он так глубоко вздохнул, что Савелий трудом сдержал смех. -- Снова за ухо потрепал? -- спросил он. -- Ну да, и того и другого. Вот меня сюда и послали. На девяносто дней. -- Ну ничего, эти дни пролетят быстро, а там, глядишь, и мама освободится! -- Да, я знаю: мы с ней уже по телефону разговаривали! -- Он счастливо улыбнулся. Тут-то и прозвучал резкий сигнал тревоги. -- Начинается! -- вздохнул Савелий. -- Если завтра попадем на прогулку в одном потоке, увидимся! -- сказал он и подумал: "Если меня или тебя не засадят в "трюм"!" -- Я буду ждать! Ты мне нравишься Кларк! -- произнес Томми и почему-то опустил глаза, словно смутился. -- Ты мне тоже, Томми! Не грусти! -- Он улыбнулся, направился к выходу, где уже толпился живой коридор из полицейских, однако приостановился и добавил: -- Спасибо за помощь, Томми! -- Они нехорошие, -- серьезно отозвался тот и добавил: -- Очень нехорошие? -- Было непонятно, кого Томми имеет в виду тех грех негров или разъяренных полицейских, взмахивающих дубинкой всякий раз, когда им казалось, что кто-то не торопится выйти с прогулочного дворика. К счастью, и Томми и Савелию удалось избежать встречи с "демократизатором" (именно так кто-то довольно точно назвал полицейскую дубинку). Всех быстро раскидали по камерам и закрыли на замок. Савелий прилег на кровать и попытался связать все в единое целое. Выходит, что подозрения о причастности полиции к его задержанию совсем небеспочвенны. Кто-то не только лишил его свободы, но еще и хочет расправиться физически, а это опасно и ни к чему: все время нужно быть начеку. Его мысли были прерваны ударом по решетчатым дверям. -- Рембрандт, встать! -- рявкнул Крысиный Нос. -- Уже встал! -- Савелий нехотя поднялся с кровати, прекрасно зная, что его ожидает. -- "ЗА БЕСПОРЯДОК, УСТРОЕННЫЙ ВО ВРЕМЯ ПРОГУЛКИ, А ТАКЖЕ ЗА НАНЕСЕНИЕ ПОБОЕВ ТРЕМ КВАРТИРАНТАМ, КЛАРКУ РЕМБРАНДТУ ИЗМЕНИТЬ МЕРУ СОДЕРЖАНИЯ В ТЮРЬМЕ РАЙКЕРС-АЙЛЕНД И ПОМЕСТИТЬ НА ТРОЕ СУТОК В КАРЦЕР!" Решение подписал сам директор тюрьмы. -- Сержант прочитал это с таким торжествующим видом, словно сообщал о своем повышении. -- Ну, как? -- Что как? -- Савелий с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться или не схамить этой сволочи: тот негр сказал ему правду. -- Руки за спину, вперед! -- вскричал сержант. Ему явно не понравилось, как среагировал этот парень. -- Не кричи, оглохнешь! -- не удержался Савелий. Почему-то тот не стал реагировать на явную грубость Савелия, а просто повторил чуть тише: -- Вперед! Они спустились по лестнице в подвальное помещение и вскоре остановились перед мощной решетчатой дверью. Ни тот, ни другой не произнесли ни слова. Крысиный Нос нажал на кнопку звонка. Вскоре у дверей возникла мощная фигура того самого сержанта-негра, который и принимал его по прибытии в тюрьму. Кажется, его звали Билли. -- Сколько? -- спросил он, презрительно усмехнувшись: было ясно, что Билли не испытывал к Крысиному Носу никаких симпатий. -- Трое суток, сержант! -- не обращая внимания на его тон, ответил тот, затем протянул постановление и пошел прочь. Сержант прочитал протокол и впервые взглянул на Савелия: -- Рембрандт? -- Он покачал головой. -- Быстро он тебя охмурил! -- и вдруг неожиданно спросил: -- А тех парней, что пристали к тебе, ты раньше встречал? -- Никогда! -- немного удивленно отозвался Савелий. -- Странно! -- Билли задучиво покачал головой. -- А что они тебе сказали? -- Ничего! Просто решили испытать на прочность! -- усмехнулся Савелий. -- И допустили большую ошибку! -- рассмеялся сержант. -- Пошли! Они прошли по коридору, мимо железных дверей. В полумраке едва различимы были лица наказанных квартирантов. Наконец Билли со скрежетом открыл замок свободной камеры: -- Отдыхай: трое суток не слишком много, пролетят, не заметишь! -- Он как бы старался подбодрить его. -- Курить можно, если есть... -- Я не курю, сэр! -- Повезло! А вот звонить во время наказания карцером запрещено! -- Не страшно, сэр! Потерплю! -- Савелий пожал плечами. Камера была такой маленькой, что в ней с трудом умещались небольшая деревянная скамья, раковина с краном для умывания и унитаз: метра два в ширину и два с половиной в длину. Здесь между камерами стены были каменные. "Интересно, кто это так сильно заботится обо мне?" -- подумал Савелий и улегся на деревянную скамейку, подогнув ноги: в такой клетушке невозможно было даже выпрямиться. Чем больше он размышлял о последних событиях, тем больше его волновал тот лысоватый мужик, который указал на него полицейским. Теперь Савелий почти не сомневался, что видел его в управлении адмирала. Неужели это какие-то игры ФБР? Если это так, то почему Майкл ничего не сказал ему об этом? Не мог? Исключено! Может быть, Джеймс ничего не знает о том, что он в тюрьме, и во всем этом участвует совсем другое управление? Если так, то совсем худо. Вскоре, к удивлению Савелия, принесли ужин, который ничем не отличался от обычного. Он вдруг вспомнил, как его кормили в ШИЗО в России: зеки называли российский карцер -- "День лета, день пролета!" День кормят, кстати, гораздо беднее, чем в зоне, а день дают только двести граммов хлеба и три раза по кружке кипятку на сутки. Здесь-то можно жить и в карцере! Савелий улыбнулся. Ему во что бы то ни стало нужно связаться с адмиралом. Но как? Единственным человеком, к кому он мог бы обратиться в данном положении, была Розочка. Как она там? Вероятно, обижается, что он не звонит столько времени и ничего не сообщает о себе. Ну что он может поделать, если мир так жесток? Ничего, придет время, он ей все расскажет. И она, конечно, все поймет. Поймет и простит! Кроме тусклой лампочки, никакого света больше не было. Определить время невозможно, оставалось ориентироваться по проверкам: следующая проверка в одиннадцать часов вечера, потом в три ночи. Савелий вдруг поймал себя на мысли, что у него теперь четыре часа СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ. К чему бы это? Надо подумать... И Савелий стал с нетерпением ждать проверки в надежде, что потом найдет ответ... После проверки он снова прилег на скамейку, надеясь увидеть во сне Розочку. Но он словно бы провалился в черную дыру. Ровно в полночь, когда затихли шумы в коридоре и слышался только многоголосый храп наказанных зеков, Савелию вдруг показалось, что на него упал яркий луч света. Он открыл глаза. Действительно, огромный яркий луч падал откуда-то сверху. И этот луч как бы жил, звал за собой. Не ощущая собственного тела, Савелий устремился вверх, застыл на мгновение, посмотрев на себя, спокойно спящего на скамейке, и быстро исчез в Космической неизвестности. Его полет продолжался буквально мгновения. Место, в котором он очутился, напомнило ему то, где он провел несколько лет со своим Учителем. Только вместо гор были облака, а вместо моря бескрайние просторы Космоса. На возвышении из облака сидел Учитель. На его полуобнаженной груди светился знак удлиненного ромба. Его руки и глаза были воздеты к Солнцу, а светило было таким ярким, огромным и близким, что, казалось, могло сжечь все живое. Но, как ни странно, Савелий ничего не чувствовал, ему просто было очень спокойно. Чуть ниже Учителя на скрещенных ногах сидели убеленные сединами старцы, одетые в нежнейшие белоснежные тоги. На груди каждого светился знак удлиненного ромба. И взоры старцев были направлены на Учителя. -- ЗДРАВСТВУЙ, БРАТ МОЙ! -- торжественно обратился Учитель к Савелию. -- Учитель?! -- с волнением воскликнул Савелий. Он преклонил колено и возбуждении воскликнул: -- Приветствую тебя. Учитель! Как я рад тебя видеть! -- ПОДОЙДИ КО МНЕ БЛИЖЕ! -- Учитель взмахнул рукой. Савелий оказался прямо перед Учителем, он словно бы парил в воздухе, а под ним, как опора в бездонном космосе, оказалось незаметно подплывшее облако. -- ТЫ УДИВЛЕН? -- О да. Учитель! -- РАЗВЕ ТЫ ЗАБЫЛ О ВЕЛИКОМ СХОДЕ? -- удивился в свою очередь старец. -- Конечно нет, Учитель! -- тут же воскликнул Савелий. -- Просто я никогда не думал, что дорога будет столь удивительной и необычной! -- ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ТЫ СТАНЕШЬ ЧЛЕНОМ ВЕЛИКОГО СХОДА, ТЫ ДОЛЖЕН УЗНАТЬ О ТОМ, КТО Я И ОТКУДА Я, -- Учитель вдруг сделал паузу и странно посмотрел на Савелия. -- ТЫ О ЧЕМ-ТО ХОЧЕШЬ СПРОСИТЬ МЕНЯ, БРАТ МОЙ? -- Если позволишь, Учитель. -- СПРАШИВАЙ, БРАТ МОЙ! -- То, о чем ты хочешь мне рассказать, необходимо, Учитель? -- ТЕБЕ НЕ ПО СЕБЕ, БРАТ МОЙ? -- Да, Учитель! -- признался Савелий. -- ЭТО ХОРОШО ЗНАЧИТ, Я ВСЕ РЕШИЛ ПРАВИЛЬНО, -- Старец вновь сделал паузу и снова взмахнул рукой: -- СМОТРИ! В воздухе из ничего возник огромный светящийся экран, на нем, как на экране телевизора, появилось изображение странного космического корабля, непохожего ни на один из тех, что доводилось видеть Савелию в фантастических фильмах. -- ЭТО КОСМИЧЕСКИЙ ЗВЕЗДОЛЕТ. НА НЕМ МЫ ПРИЛЕТЕЛИ С ДАЛЕКОЙ ПЛАНЕТЫ, КОТОРУЮ ВЫ, ЗЕМЛЯНЕ, НАЗЫВАЕТЕ ОРИОНОМ. НА ВТОРОЙ ДЕНЬ ТРЕТЬЕГО МЕСЯЦА ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЧЕТЫРЕСТА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМОГО ГОДА ПО КОСМИЧЕСКОМУ ЛЕТОСЧИСЛЕНИЮ, ТО ЕСТЬ В ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СОРОК ШЕСТОМ ГОДУ ПО ЗЕМНОМУ ВРЕМЕНИ, НАШ ЗВЕЗДОЛЕТ СТОЛКНУЛСЯ С ОГРОМНЫМ ОКОЛОЗЕМНЫМ МЕТЕОРИТОМ И ПОТЕРПЕЛ КАТАСТРОФУ! ИЗ БОЛЕЕ ЧЕМ СТА ВОСЬМИ ДЕСЯТИ ОРИОНЦЕВ В ЖИВЫХ ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО Я! -- Невероятно! -- прошептал Савелий. -- Учитель, я читал что-то о неком НЛО, сбитом американцами в тысяча девятьсот сорок шестом году! Значит, это был ваш звездолет? -- ДА, ЭТО БЫЛ НАШ ЗВЕЗДОЛЕТ, ВЕРНЕЕ, ВСЕ, ЧТО ОТ НЕГО ОСТАЛОСЬ! -- В голосе старого Учителя не было горечи, он лишь бесстрастно констатировал факт. -- Значит, на вашей планете люди похожи на нас? -- ВНЕШНЕ ДА, ЕСЛИ НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА РАЗНИЦУ В РОСТЕ И НА ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ! У ОРИОНЦЕВ САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ РОСТ ЧУТЬ БОЛЕЕ ДВУХ ЗЕМНЫХ МЕТРОВ, А СРЕДНЯЯ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ ОКОЛО ДВУХСОТ ЗЕМНЫХ ЛЕТ. ПОЛУЧИЛОСЬ ТАК, ЧТО ВСЯ АППАРАТУРА ЗВЕЗДОЛЕТА ВЫШЛА ИЗ СТРОЯ И МЫ НЕ СМОГЛИ СООБЩИТЬ НА ОРИОН О МЕСТЕ КАТАСТРОФЫ! ПОЭТОМУ МНЕ ПРИШЛОСЬ ОСТАТЬСЯ НА ВАШЕЙ ПЛАНЕТЕ И АДАПТИРОВАТЬСЯ К ВАШИМ УСЛОВИЯМ, ПРИНЯТЬ ВНЕШНЮЮ ФОРМУ ЗЕМЛЯН! МЕСТОМ ЖИЗНИ Я ВЫБРАЛ ГОРЫ ТИБЕТА, НАИБОЛЕЕ НАПОМИНАЮЩИЕ МОЮ ПЛАНЕТУ. ЖИТЕЛИ ВАШЕЙ ПЛАНЕТЫ ПОКА НЕ ГОТОВЫ ПРИНЯТЬ ЗНАНИЯ, КОТОРЫМИ Я ОБЛАДАЮ, НО И УНОСИТЬ ЭТИ ЗНАНИЯ С СОБОЙ В КОСМОС Я СЧИТАЮ НЕПРАВИЛЬНЫМ! Савелий восторженно смотрел на Учителя и старался не пропустить ни единого его слова. Невероятно! Неужели это не сон?.. -- НЕТ, БРАТ МОЙ, ВСЕ, ЧТО СЕЙЧАС С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ, НЕ СОН, -- неожиданно произнес Учитель, а потом добавил: -- ТЫ ПРАВИЛЬНО ДЕЛАЕШЬ, НЕ УДИВЛЯЯСЬ ТОМУ, ЧТО Я ЧИТАЮ ТВОИ МЫСЛИ: ИНОГДА И ТЫ ЭТО ДЕЛАЛ, НЕ ТАК ЛИ, БРАТ МОЙ? -- Он улыбнулся. -- Так это вы мне помогали. Учитель? -- воскликнул Савелий, сразу же вспомнив, как он порой действительно читал мысли своих собеседка. -- КОНЕЧНО, БРАТ МОЙ! -- И сколько же вам лет. Учитель? -- КОГДА Я РАССТАЛСЯ СО СВОЕЙ ФИЗИЧЕСКОЙ ОБОЛОЧКОЙ, МНЕ БЫЛО ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЗЕМНЫХ ГОДА! Я ЗНАЛ, ЧТО ЭТО СКОРО ПРОИЗОЙДЕТ. И ПОЭТОМУ ИСКАЛ ТОГО, КОМУ Я СМОГ БЫ ПЕРЕДАТЬ НЕКОТОРЫЕ ИЗ СВОИХ СПОСОБНОСТЕЙ. И Я ВЫБРАЛ ТЕБЯ! -- Последние слова он произнес четко и торжественно. -- Но почему вы остановили свой выбор на мне. Учитель? -- удивленно спросил Савелий. -- ДОЛГИЕ ГОДЫ Я НАБЛЮДАЛ ЗА ТОБОЙ, ТВОИМИ МЫСЛЯМИ И ТВОИМИ ДЕЙСТВИЯМИ И НАКОНЕЦ ПРИШЕЛ К ВЫВОДУ, ЧТО ТЫ -- ЕДИНСТВЕННЫЙ ИЗ ЗЕМЛЯН, КОМУ Я МОГУ ДОВЕРИТЬ НЕКОТОРЫЕ ИЗ СВОИХ ЗНАНИЙ. ТЫ ГОТОВ К ЭТОМУ, БРАТ МОЙ? -- Я-то готов. Учитель! Смогу ли, вот вопрос? -- прямо сказал Савелий. -- КОСМОС ПОДДЕРЖАЛ МОЙ ВЫБОР! -- заметил Учитель. -- Что это значит? -- не понял Савелий. -- ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ОН ВСЕГДА ПРИДЕТ ТЕБЕ НА ПОМОЩЬ! ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ТЕБЕ ЗАРАНЕЕ БУДЕТ ИЗВЕСТНО О ГРОЗЯЩИХ ВАШЕЙ ПЛАНЕТЕ КАТАСТРОФАХ! И ТОЛЬКО ТЫ БУДЕШЬ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЕ, ГОВОРИТЬ ОБ ЭТОМ ЛЮДЯМ ИЛИ НЕТ! -- Как, разве я смогу промолчать, зная, что погибнут люди. Учитель? -- воскликнул Савелий. -- А ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ТЕБЕ ПОВЕРЯТ И НЕ СОЧТУТ ЗА СУМАСШЕДШЕГО? Савелий опустил голову: старец прав! -- Но это же невыносимо. Учитель: знать о беде и не предупредить о ней! -- с жаром воскликнул Говорков. -- ДА, ЭТА НОША ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛА, -- со вздохом согласился Учитель. -- ИМЕННО ПОЭТОМУ ВЫБОР И ПАЛ НА ТЕБЯ: У ТЕБЯ ДОСТАТОЧНО СИЛ, ЧТОБЫ НЕСТИ ЕЕ, А ИНОГДА И САМОМУ ВСТУПАТЬ В БОРЬБУ С ГРЯДУЩЕЙ БЕДОЙ! -- Хватит ли сил, Учитель? -- УВЕРЕН, ТЫ СПРАВИШЬСЯ, БРАТ МОЙ! ЧТО ТЫ ОТВЕТИШЬ КОСМОСУ? -- Я согласен. Учитель! -- твердо проговорил Савелий. -- СЕГОДНЯШНЯЯ НАША С ТОБОЙ ВСТРЕЧА ПОСЛЕДНЯЯ В ЭТОМ ЦИКЛЕ. ПРОЙДЕТ МНОГО ЛЕТ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ МЫ ВНОВЬ УВИДИМСЯ! ЭТО БУДЕТ ВЕЛИКИЙ СХОД СЛЕДУЮЩЕГО ЦИКЛА! -- Как, ты не будешь являться ко мне даже во сне, Учитель? -- воскликнул Савелий. -- Хотя бы во сне... -- СОН -- ЭТО ТВОЯ СУБСТАНЦИЯ, И ТЫ, ОТЛИЧНО ЭТИМ ПОЛЬЗУЕШЬСЯ! -- Учитель хитро прищурился и улыбнулся, и Савелий вспомнил, как он во сне являлся к Розочке. -- МОЯ ЖЕ СУБСТАНЦИЯ -- КОСМОС. ПОДОЙДИ КО МНЕ, БРАТ МОЙ! Савелий подплыл к Учителю, и тот накрыл левой рукой его голову, а правую приложил к груди, почти у самого сердца. -- СДЕЛАЙ ТО ЖЕ САМОЕ, БРАТ МОЙ, И ПОВТОРЯЙ ЗА МНОЙ! -- сказал он Савелию, и тот стал повторять все движения старца. А Учитель закрыл глаза и наморщил лоб. Не успел Савелий закрыть глаза, как все его тело окатила какая-то горячая волна и оно, казалось, стало много тяжелее. Как будто пустой и легкий сосуд заполнили тяжелой жидкой ртутью. Савелий словно бы чувствовал, как пульсирует каждая клеточка, и это было прекрасно. Неожиданно он почувствовал жжение на своей груди. -- А ТЕПЕРЬ ОТКРОЙ ГЛАЗА, БРАТ МОЙ, И ПОСМОТРИ СЮДА! Савелий открыл глаза, и у самого сердца он увидел светящийся знак удлиненного ромба. Нет, это не было каким-то инородным телом: светилась сама кожа. -- ЭТОТ ВЕЧНЫЙ ЗНАК -- ТВОЙ ТАЛИСМАН. И ТЫ ТЕПЕРЬ ЧЛЕН ВЕЛИКОГО СХОДА! -- с уважением произнес Учитель. -- В ТРУДНЫЙ МОМЕНТ ПРИКОСНИСЬ ЛЕВОЙ РУКОЙ К ЭТОМУ РОМБУ, И ОН ПОМОЖЕТ ТЕБЕ ОТЫСКАТЬ ПРАВИЛЬНОЮ РЕШЕНИЕ! -- Спасибо, Учитель! -- А ТЕПЕРЬ ПОПРОЩАЙСЯ СО СВОИМ СТАРЫМ УЧИТЕЛЕМ! -- Голос старца дрогнул, и они, склонив головы, коснулись друг друга лбами. -- Мне будет не хватать вас, Учитель! -- прошептал Савелий и почувствовал, как по его щеке течет слеза. -- Я -- В ТЕБЕ, ТЫ -- ВО МНЕ! -- прошептал в ответ Учитель, потом отстранился от Савелия и твердо сказал: -- ВСТАНЬ ВОН ТАМ, В ЦЕНТРЕ! -- Он указал рукой ему за спину. Савелий повернулся. Белобородые старцы, скрестив ноги, сидели небольшим кругом. Одно место среди них было свободным. Савелий прошел через это свободное место и встал в центр живого круга, а свободное место занял Учитель. -- БРАТ НАШ, ТЫ ГОТОВ ПРИНЯТЬ ЭНЕРГИЮ И ЗНАНИЯ ЧЛЕНОВ ВЕЛИКОГО СХОДА ПЕРВОГО ЦИКЛА? -- торжественно спросил старый Учитель. -- Да, я готов, Учитель! -- твердо ответил Савелий. -- БРАТЬЯ! -- воскликнул Учитель, и каждый старец возложил левую руку на плечо соседа, а правую вытянул вперед в сторону Савелия. -- БРАТЬЯ! -- снова воскликнул Учитель, и все старцы Великого Схода закрыли глаза. -- БРАТЬЯ! -- в третий раз воскликнул Учитель, и перед Савелием вспыхнул какой-то яркий свет. Он потерял сознание и... ...очнулся на скамейке карцера. Он потер глаза руками, оглядываясь по сторонам и все еще не понимая, что с ним происходит. Неужели он и в самом деле видел своего Учителя? Савелий вдруг услышал за стеной храп и с досадой повернулся. Ему вдруг показалось, что он видит через стенку тощего мексиканца, спящего на спине с закинутыми на стенку ногами. "Повернись: язык проглотишь", -- мысленно бросил Савелий, и тот вдруг открыл глаза, осмотрелся по сторонам, потом послушно повернулся на бок и снова заснул, на этот раз без храпа... -- Не может быть! -- прошептал Савелий и даже протянул руку вперед, но наткнулся на каменную стенку. -- Бред какой-то! -- Он пожал плечами и попытался заснуть, но тут же вскочил и опустил глаза: на груди ничего не было! Он в страхе медленно коснулся левой рукой своей груди, в самом центре. И вдруг странное тепло пронзило все его тело и под рукой засветился знак удлиненного ромба. -- Боже, Учитель! -- восторженно прошептал Говорков, затем снова улегся и мгновенно уснул... Но перед тем, как провалиться в сон, у него промелькнуло, что Розочка была здесь; казалось, он даже ощутил ее запах... VIII. Майкл освобождает Савелия Окончательно решив обратиться к Лассардо, Лариса сразу же после занятий позвонила ему. -- Линей, привет! -- нежно проворковала она. -- Кто это? -- не узнал тот. -- Быстро же ты забыл свою "дурочку"! -- обиженно проговорила девушка. -- Это ты, Лари? -- неуверенно спросил он. -- А ты ждал кого-то другого? -- Извини, курочка, мы так давно не виделись, что я действительно стал забывать твой милый голосочек. -- Он явно обрадовался. -- Неужели соскучилась? Или дело какое? -- Конечно, соскучилась? -- заявила Лариса. -- Так это ж здорово! Где встретимся? -- На старом месте. -- Отличная мысль! Надеюсь, торопиться не будешь? -- Не буду, но при одном условии: если оставишь свой фотоаппарат дома! -- Она даже не пыталась скрыть раздражение. -- Ты все знаешь? -- поморщился Лассардо. -- Естественно! А ты как думал? -- Она изобразила в голосе возмущение. -- Ну? -- Твое желание для меня закон! -- Надеюсь! Через тридцать минут я буду на месте! -- Хорошо, буду ждать, курочка. Закончив разговор, Лассардо досадливо причмокнул: нехорошо, что Ларисе известно о фотографиях. Интересно, о чем она еще знает? Ну и семейка! Они что, делятся друг с другом всеми темными делишками? Нужно будет прощупать: в его планы Лариса совсем не входила... Но если уж ей все известно, то, может быть, и она как-то пригодится? Когда Лассардо намекал Комиссару о многомиллионной сделке, он его не обманывал. Идея этой операции возникла совершенно случайно. Лассардо нужно было перевести кое-какие "грязные" деньги в один из парижских банков, чтобы оттуда получить их "чистенькими", то есть легализовать миллионы с помощью своей парижской фирмы, созданной только для этой операции. Нужен был банк, который пошел бы на это. После не очень долгих поисков такой банк наконец был найден. Этот самый "Сервиз бэнк ЛТД" на вид был довольно неказистым: дешевенькая вывеска, полуподвальное помещение, да и снаружи здание выглядело обшарпанным. И лишь довольно узкий круг людей -- в основном его вкладчики, которых подбирали, конечно, не с улицы, -- знали, что одним из учредителей этого банка является богатейший сенатор Юга с отнюдь не безупречным прошлым. Кое-какие газеты недвусмысленно намекали на его связь с мафией. Эти намеки полиция оставляла без внимания, а Лассардо действовал по принципу: поговорят, поговорят и отстанут. Но недаром говорится, что нет дыма без огня. Управляющим банка был итальянец, некто Марицио Доминни. В Италии на него был объявлен розыск. Там он тоже пару лет работал в одном из венецианских банков и однажды, прихватив внушительную сумму, сбежал из страны. Именно на него и вывели Лассардо потому, что пять миллионов долларов достаточно внушительная сумма даже для крупного банка и без личного участия управляющего никто из служащих не решился бы на такую операцию. Его старые парижские покровители организовали встречу с Марицио Доминни. Подъехав по указанному адресу, Лассардо был так удивлен непрезентабельности здания, что ни на шутку встревожился. Он хотел даже перезвонить в Париж для уточнения, но тут заметил вывеску банка, вышел из машины и нерешительно толкнул неказистую дверь. В небольшом помещении стоял стол, на котором лежали какой-то порно-журнал и неприметная тетрадка. Перед Лассардо выросла внушительная фигура вооруженного до зубов охранника. И это тоже несколько озадачило Лассардо: такое все неказистое, а оружия, как гирлянд на новогодней елке. Десантный автомат, газовые баллоны на поясе, там же револьвер и какой-то пульт. -- К кому? -- спросил тот. -- Меня ждет сеньор Марицио, -- ответил Лассардо так, как было условлено. -- Кто вы? -- Приятель его приятеля. -- Минуту? -- Вытащив из кармана металлоискатель, охранник быстро и профессионально обыскал Лассардо, затем поводил прибором вокруг дипломата и только потом сказал: -- Входите! -- легко тронув пальцем кнопку на пульте. Слева, прямо в стене, открылось маленькое оконце. Охранник сунул туда голову и что-то сказал, и тотчас справа очень медленно отворилась тяжелая дверь, почти неприметная для глаза. Едва Лассардо вошел, мощная дверь медленно, словно нехотя, закрылась. Второе помещение отличалось от первого, как отличалась бы комната рабочего общежития от президентского номера в пятизвездочном отеле. Ковры, красное дерево, богатая мебель, белый мрамор -- все было монументальным и богатым до безобразия, с явным желанием шокировать клиента. Навстречу вышел другой охранник, высокий молодой парень лет двадцати пяти, одетый в шикарный костюм и вооруженный только пистолетом, кобура, словно напоказ, была прикреплена к поясу. -- Сеньор Доминни ждет вас, -- расплывшись в улыбке, проговорил он с полупоклоном. -- Вы тоже охранник? -- поинтересовался Лассардо. -- Нет, я помощник сеньора Доминни. -- Судя по всему, ваш банк процветает?! -- спросил Лассардо с некоторым сомнением. -- Годовой оборот пока довольно скромный, около ста сорока миллионов долларов, но миллионов восемьдесят находится в нашем депозитарии, -- ответил тот, затем, пожав плечами, добавил: -- Но мы развиваемся... Когда проходили мимо хранилища, Лассардо машинально отметил про себя отсутствие охраны. Зато хитроумные замки на мощных стальных решетчатых дверях впечатляли, как и внушительная дверь с двойным замком и сейфовыми кодами. -- А там что? -- спросил Лассардо. -- Там? Депозитарий и личные сейфы. -- Смелые вы люди: такой депозитарий, а у вас по существу только один охранник, -- удивленно заметил Лассардо. -- А его вполне достаточно: при малейшей опасности включается сигнал тревоги, и все помещение банка становится бронированным бункером! Как говорится, ни войти ни выйти, пока не отключишь систему защиты. -- Для умельцев это не проблема! -- усмехнулся Лассардо. Эти слова, специально подброшенные хитрым Лассардо, задели словоохотливого помощника: -- Против таких "умельцев" и придумана система защиты: ее не отключить ни изнутри ни снаружи! -- Как это? -- удивился Лассардо. -- В этом и хитрость! -- Тот довольно подмигнул и неожиданно добавил: -- Сам Комиссар полиции охраняет наш банк! Последняя фраза так засела в голове Лассардо, что потом он долго не мог успокоиться и поставил себе задачу -- во что бы то ни стало раскусить эту хитрость. Встретившись с управляющим, он быстро нашел компромиссное решение с переводом своих денег и поинтересовался, какие у него шансы стать клиентом этого банка. Ответ едва не вызвал у него шок: -- Учитывая ваших парижских рекомендателей, госполин Лассардо, вы можете стать нашим партнером, если внесете не менее десяти миллионов долларов под пять процентов годовых. -- Пять процентов? -- удивился Лассардо, стараясь не подавать виду, что его удивили не проценты, а сумма вклада. -- Какова же выгода для ваших партнеров? -- Вы правильно заметили: не вкладчиков, а партнеров! Пять процентов -- это гарантированная прибыль вашего вклада даже в случае неудачи работы банка, -- мягко пояснил Доминни, не переставая улыбаться. -- А за три года работы такого не было ни разу. Наши партнеры получают более пятнадцати процентов. И это еще не предел! -- Вы весьма заинтересовали меня, сеньор Доминни. -- Надеюсь, господин Лассардо. -- Тот хитро улыбнулся и протянул руку, давая понять, что пора расставаться. Спокойно и без проволочек получив свои миллионы, Лассардо вложил его в легальный бизнес, чтобы оплатить первый взнос за землю уже отмытыми деньгами. Однако мысль о банке крепко засела в его голове. Лассардо обладал одним завидным качеством: он умел проявлять терпение, не только выжидая, но и действуя. Организовав слежку за банком, он вскоре знал почти все о словоохотливом помощнике Доминни -- Самуэле Рейндоме: домашний адрес, пристрастия, даже то, что он любит на завтрак. Тогда Лассардо подложил ему одну из своих девочек, которая, подсыпав ему в кофе "хитрого зелья", заставила его разговориться. Вскоре Лассардо уже знал устройство банковской "системы защиты". Оказывается, при срабатывании сигнала тревоги автоматически опускались бронированные щиты, которые невозможно было пробить даже гранатометом. Одновременно сигнал опасности поступал на личный пульт Комиссара полиции. В этом случае он тут же перезванивал Доминни, и, если тот не отвечал или подтверждал факт нападения, меры принимались немедленно. Отменить же систему защиты (скажем, в случае ложной тревоги) возможно было, только если ее отменяли Доминни и Комиссар полиции одновременно. Самый сложный момент для грабителей, как ни странно, заключался в том, чтобы охранник сам открыл бронированную дверь в банк: особое устройство реагировало не только на его глаза, но и на тембр его голоса -- это служило дополнительным подтверждением, что он действует не по принуждению. В другом случае система защиты сработает безотказно. Присутствие самого Комиссара ничего не даст -- Доминни может сидеть в банке до второго пришествия, и его не достанешь. К тому же система настроена так, что, если через пятнадцать минут ни Комиссар, ни Доминни никак не среагируют, сработает другой сигнал тревоги -- в полиции. Долгое время Лассардо не мог разрешить проблему с охранником. Попытки подкупа успеха не имели. Он уже подумывал -- не оставить ли эту затею, как вдруг однажды, наблюдая за банком, увидел входящего туда капитана Минквуда. Не составило больших трудов выяснить, что он является одним из его акционеров. И Лассардо вцепился в него мертвой хваткой. Любого человека можно при желании скомпрометировать перед обществом или хотя бы близкими. Лассардо был большой мастак по этой части. И операцию он бы подготовил гораздо быстрее, если бы не один должок. Дело в том, что сбежать из парижской тюрьмы, а потом и покинуть страну ему помог не кто иной, как сам Глен Хикс! Да-да, тот самый Хитрый Убийца, доверенное лицо будущего Великого Магистра. Именно Лассардо он поручил сначала следить за людьми Рассказова во время проживания последнего в отеле, а когда они исчезли, приказал ему во что бы то ни стало отыскать их. Лассардо удалось случайно заметить мощную фигуру Тайсона, проследить здоровяка до Брайтон-Бич, но потом он все-таки упустил начальника службы безопасности. Впрочем, он честно сообщил об этом Хиксу, клятвенно заверив его, что к их приезду адрес будет известен. Все эти заботы заставили Лассардо на время забыть о себе. Поэтому, услышав голос Ларисы, он очень обрадовался. Купив перед свиданием разнообразные сладости и напитки, он не поскупился и на подарок девушке -- приобрел красивые серьги с сапфирами за двести пятьдесят долларов и роскошный букет красных роз. Он быстро накрыл стол в номере и стал ждать. Лариса, на удивление, не опаздала и прямо с порога, увидев всю эту роскошь, нежно воскликнула: -- Какой ты внимательный, милый мой Линей? В ответ он протянул ей сафьяновую коробочку: -- Это тебе, курочка? Лариса открыла: -- Боже, какое чудо! Может быть, действительно нужно пореже встречаться, чтобы получать такие подарки? -- съехидничала она, потом обняла его и крепко поцеловала в губы. -- Спасибо, мне правда нравится! -- Быстро скинув шубку, Лариса села за стол. Она никогда не была с ним такой послушной, и Лассардо чувствовал себя озадаченным. Может быть, она играет свою игру? Наконец он покачал головой, сел