ести за собой. Хименес приехал в Мексику и устроился работать докером в порту Санта-Крус. Через месяц он возглавил незаконную стачку, которую разогнала полиция. Его хотели арестовать, но он вовремя уехал из города и поселился в штате Чиапас среди индейцев, которые работали на сахарных плантациях Гонсалеса. От него забитые и неграмотные крестьяне впервые услышали слова о равенстве, братстве и былом величии своего народа. Их нетрудно было поднять на восстание, но камарадо Хименес не стал этого делать. Он назначил встречу Гонсалесу в баре и сказал ему: "У тебя есть выбор: стать вторым Хуаресом, или окончить свою жизнь в нищете и забвении. В твоих жилах течет индейская кровь, ты стыдишься этого и напрасно. Все равно все это знают. Твои братья по классу смеются над тобой и за глаза называют "грязным индейцем", и сколько бы ты ни лизал им задницу, ты все равно останешься для них "тупым ольмеком". Но они близоруки и не видят из своих дворцов, что общество созрело для перемен. Во всей Америке будущее принадлежит тем, кто жил здесь испокон веку. Посмотри хотя бы статистику, индейское население во всех странах Центральной и Южной Америки растет как на дрожжах. Рано или поздно Соединенные Штаты обвалятся под тяжестью собственного чванства, за ними, как домино повалятся их марионетки, а на развалинах возродится цивилизация, которой не перестают восхищаться историки. Мы могли еще вчера сжечь твою асьенду, а тебя пристрелить или пустить по миру, но мы решили дать тебе шанс". Следующим был Эччеверия. Однажды он получил по почте письмо, в котором были подробно перечислены все его контакты с руководством концерна "Пепсико". Дополнительных мер не потребовалось, Эччеверия стал ярым защитником прав коренного населения. Два года назад его избрали депутатом парламента, и с тех пор в газетах стали появляться его фотографии с индейскими детьми на руках. Энрике Ортиса никто не шантажировал. Он сам нашел организацию для того, чтобы воспользоваться ее услугами в борьбе с профсоюзами. Организация ему помогла, один из несговорчивых профсоюзных лидеров погиб в пьяной драке, другой якобы похитил кассу и смылся, но сам Ортис после этого крепко засел на крючке у Хименеса. В отличие от своих попутчиков, которые стали революционерами не по своей воле, Кальенте был убежденным марксистом. В студенческие годы он часами просиживал у радиоприемника, чтобы услышать вдохновенного Фиделя. Он выучил немецкий и читал в подлиннике Маркса и Энгельса, сыпал цитатами из Ленина и Грамши. Однако до встречи с Хименесом его политические убеждения и его реальная жизнь никак не пересекались. После университета он не вступил в партийную ячейку, не ушел в партизаны, а по протекции родственников поступил на работу в муниципалитет, где дослужился до высокого чина. Участие в организации было для него осуществлением мечты. Вступив в ее ряды, он хотел бросить опостылевшую работу, порвать с буржуазным окружением, чтобы ничто не мешало служить идее, но Хименес убедил его остаться на службе. В политбюро Кальенте отвечал за чистоту кадров, и на этом поприще снискал себе славу жестокого и бескомпромиссного борца за чистоту рядов. У него в подчинении была команда, безжалостно расправлялась со всеми, кто, по его мнению, был предателем. - Товарищи, мы здесь, чтобы решить по какому пути пойдет революция. Мы должны четко определить позицию по отношению к сапатистам, - начал свою речь Кальенте. Он говорил короткими рублеными фразами, как Фидель и слегка картавил, как Ленин. - Это мелкобуржуазное отребъе, но за ними пошли беднейшие массы. Наша задача перехватить инициативу. Для того, чтобы размежеваться, нам нужно объединиться. Но есть опасность раствориться в их рядах. Чтобы этого не случилось, мы должны прийти на съезд как равные к равным. Но мы не будем равными, пока у нас нет символа свободы. У нас непобедимое учение, но боюсь, они этого не поймут. У нас наберется две-три сотни вооруженных людей, но чем они вооружены - мачете, ружьями времен Панчо-Вильи, бутылками с коктейлем Молотова. Где автоматы, которые нам обещали товарищи Луис и Карлос? Где гранаты? Вы говорите о преданности общему делу, говорите, что готовы отдать за него свои жизни, но пока мы видим, что вы не готовы отдать даже деньги. Пора определиться с кем вы, но помните: кто не с нами, тот наш враг, и мы будем беспощадны к врагам. - Партия Калашниковых с Кубы уже на пути в Вера-Крус, - поспешил оправдаться камарадо Луис. Несмотря на кондиционер у него на лбу выступали капли пота, и время от времени он промокал чело батистовым платочком. - Вы же знаете эту историю с гранатами: чертовы гринго, накрыли всю партию на границе, - сказал камарадо Карлос. - Никто этого не видел, - оборвал его Кальенте. - Каждый из нас должен день и ночь думать о пользе, которую мы можем принести организации. Вы должны помнить, что ваша жизнь уже вам не принадлежит, а вы забыли об этом. - Не так резко, товарищ Кальенте, - вступился за бизнесменов Хименес. - Товарищи неоднократно доказывали свою верность революции. Думаю, что и сейчас они справятся. Но главное сейчас не оружие, а Кукулькан. Без него мы будем выглядеть на съезде бледно. Но его у нас нет. Товарищ Москва, правда сообщает, что напал наконец на его след, но чем это кончится пока неизвестно. - Не верю, я этому гринго, нельзя было поручать ему операцию, - взорвался Кальенте. - Ты забыл, что это была его идея - осадил его Хименес. - Это он рассказал нам о Кукулькане. Он сказал, где находится Пернатый Змей. Он предложил его выкрасть и использовать в качестве национального символа. Это была хорошая идея и ты первый за нее ухватился. - Идея неплохая, но это не значит, что ее исполнение нужно было поручать гринго - не унимался Кальенте. - Убрать его еще не поздно, но пусть сначала найдет Змея, - вставил свое слово второй Хуарес. - А вот с Ласточкой надо кончать сейчас, - добавил камарадо Луис, который тайно ненавидел своего компаньона - отца Марии Рамирес. - Она сдала русскому сыщику Диаса и Санчеса., сотрудничает с полицией, спит с идейными врагами. - Поручим это Москве, - предложил Кальенте. - Пусть он думает, что мы ему еще доверяем. - А как быть с символом? - спросил "второй Хуарес". - У нас есть слепок, фотографии, закажем копию, и пусть дети - будущее нации, на щите покрытом национальным флагом, внесут его в зал, - сказал Хименес, - а подлинник, если он все-таки найдется, можно выгодно продать. Москва встретила Блюма низким серым небом и моросящим, поросячим, как он любил говорить, дождем. И подумалось ему, что нет наверно никакой Испании, а уж Мексики и подавно, что это все ему только пригрезилось, когда он задремал, тщетно пытаясь что-либо разглядеть через запотевшее окно пригородного автобуса, и пальмы в порту, и белая вилла у подножья сьерры, и веселое море, и крабы с шампанским... А Пернатый Змей - это зловещая сказка, когда-то кем-то рассказанная и позабытая до поры до времени, а теперь вдруг всплывшая со дна памяти. Нет, вот Змей существует, и он будет пожирать людей до тех пор, пока его не обезвредят, и сейчас во всем мире нет человека, который был бы ближе к этой цели, чем он, Ефим Блюм. С этой мыслью он и нажал звонок, некогда своей квартиры на Чистых прудах. Где ныне проживало беспокойное семейство Колобасовых. - Фима! Вот здорово! - искренне обрадовался его приходу Ленчик. - А Нинка с детьми на даче. Не знали они, что ты зайдешь, а то бы не поехали. Эти дети, иногда просто ставят в тупик. Васька тут на днях спрашивает: "А этот смешной дядя Фима, кто нам?". А Женька, хитрожопый, зараза, так ехидно ему отвечает: "Это наш первый папа". Умный, собака, весь в тебя пошел, наверно Эйнштейном будет или Березовским. - Леня, я прошу тебя... Ты прекрасно знаешь, кто отец детей - зачем же эти глупые разговоры разговоры. - Да, конечно, но когда я вижу, какие они умненькие и добрые, у меня возникает мысль о соавторстве. - Леня, мы взрослые люди... - Тогда пойдем на кухню и хлобыснем по стопке. У меня есть коньяк. дагестанский, конечно, однако вполне съедобный. Коньяк был и впрямь ничего себе. С дороги и по такой кляклой погоде, он показался Фиме, живой водой. Он даже попросил вторую рюмку, чем привел бывшего компаньона в восторг. - Предлагаю тост за сотрудничество и партнерство, - сказал Колобасов, держа перед собой рюмку как свечку, с помощью которой можно найти путь в прекрасное будущее. - Ты ведь пришел, чтобы сказать мне, что согласен войти в дело? - Почти, - увернулся Фима. - Но сначала я должен знать все о твоем проекте. Скажи, пожалуйста, где тебе пришла в голову такая замечательная мысль? - В Испании, где мы отдыхали этим летом. Там возле Санта-Сусанны есть замечательное кладбище домашних животных, куда свозят собак. Кошек, лошадей и попугаев со всего побережья. А какие там памятники, а цены... - На какие шиши вы ездили в Испанию? Если верить Нинель, вы давно уже окочурились с голоду. - Нина всегда была максималисткой, но в Испанию мы ездили не на свои. Это была скорее командировка, нежели турпоездка. Один мой старый знакомый, который когда-то работал в банке и помогал мне за хороший "откат" получать безвозвратные кредиты, попросил нас съездить в Испанию и выполнить одно деликатное поручение. За это он оплатил нам недельный отдых в Санта-Сусанне, правда, в трехзвездном отеле. - Какое поручение? - Думаю, контрабанда антиквариата, за наркотики я бы не взялся ни за какие бабки. В общем, зашел в один дом, взял бронзового дракончика, покрасил его золотой краской, чтобы был как новый, и спокойно перевез в чемодане, как обычный сувенир. Испанцы не придрались, а в Шереметьево я прошел через "зеленый коридор". - Того человека звали Дэн или Денис? - Он и на тебя выходил, вот прощелыга. Обещал инвестировать в мой проект пять тысяч зеленых и даже для почина похоронил на моем кладбище своего любимого пса, памятник ему поставил, а потом исчез. Я звонил ему чуть ли не каждый день, но никто не подходит. Давай вместе съездим к нему, мы ведь теперь компаньоны, а у тебя такой располагающий вид... - Думаю, мой вид ему до фонаря, потому что покойники такие люди, что ко всем живым норовят относиться одинаково свысока. - Дэн умер? - Его зарезали в подъезде у любовницы? - Вот как, а у меня создалось впечатление, что он голубой. Однажды я пришел к нему, а у него мужик, какой-то кавказец, и вид у них был такой, как будто я их поднял с брачного ложа, тепленькие такие, разнеженные, глаза масляные. - Он не брезговал всем, что шевелиться. Ты часто бывал у него дома? Кого-нибудь там видел кроме кавказца? - Раза три я к нему заходил и кроме кавказца и собаки никого там не встречал, здоровый такой кобель, на черта был похож. Дэн был к нему очень привязан, как все одинокие люди, пятьсот баксов за надгробную плиту не пожалел. Я же говорю тебе - дело надежное. В Москве полно таких психов, которые не пожалеют и тысячи, чтобы почтить память своего вонючего кобыздоха. - Нет, я не могу поверить в успех дела, потому что ты не любишь животных. Ты будешь вести себя неискренне и клиенты от тебя отвернуться. Я, пожалуй, сам займусь этим делом, у меня все-таки ветеринарное образование и мое теперешнее дело тоже имеет к этому отношение. Прости, Леня, но без тебя я лучше подниму этот бизнес. - А как же идея? Это ведь я придумал. Ты хочешь меня обокрасть? - Обещаю компенсировать, но только в том случае, если ты представишь документы о том, что твоя идея запатентована. - Фима, нельзя же быть евреем до такой степени. - Что поделать, Ленчик, это зов крови. Я и так и сяк, а она требует, чтобы я все просчитывал. Вот я и просчитал, что у меня нет никакого резона брать тебя в компаньоны. Во-первых, у тебя нет денег, во-вторых, у тебя нет идеи, потому что она уже перешла ко мне, в третьих, у тебя нет участка, потому что ты его не выкупил. Завтра я поеду в Фирсановку и улажу вопрос с хозяином участка. Но самое главное, это то, что ты не любишь животных, а такое деликатное дело нельзя отдавать в руки черствых людей. Прощай, Ленчик, мне с тобой тут некогда, как говорят американцы, время - деньги. Пока Фима летал в Испанию, Роза Марковна методично и кропотливо отрабатывала профессорские денежки. Разгадать загадку человека в светлом плаще можно было только одним путем - найти как можно больше свидетелей похищения. Такими свидетелями в первую очередь могли стать местные собачники, дворники и пенсионеры, а к этим людям Роза Марковна знала, как подойти. Ту пенсионерку, которая рассказала ей про то, что профессорскую собаку увел из-под магазина "Светлый плащ" звали, как в сказке Василисой. Только в отличие от своей сказочной тезки она была не Премудрой, а скорее, Занудной. Часами могла она говорить о политике, на разные лады понося демократов, которые продали родлину, и восхваляя прежний порядок. - Ты на Зюганова ходишь? - перво-наперво спросила она Розу Марковну. - На митинги, спрашиваю, ходишь? - По праздникам. - Так ты не настоящая пенсионерка. Может ты из этих, из "новых русских"? Может тебе Гайдар с Чубайсом любезнее? - Нет, просто у меня ноги болят, особенно осенью, а обострение всегда приходится на 7-е ноября. - Беда с этими ногами, но ходить на митинги все равно надо, чтобы они там наверху не забывали у кого на шее сидят, чью кровь пьют. Я хожу у меня даже есть постоянный плакат "Долой демократических захребетников!". Но в последнее время Зюганов меня что-то разочаровывает, уж больно вид у него сытый, отъелся на депутатских харчах, и говорить стал гладко, как по писанному. Я вот тут пару раз на Ампилове была, так тот смотрится убедительнее: брючки мятые, сам нечесаный, а говорит так, что всю душу наизнанку выворачивает, хотя очень слюной брызжет, если рядом стоишь, он тебя с ног до головы оплюет, хоть с зонтиком на митинги ходи. А где ты состоишь на партучете? - На железной дороге, где всю жизнь проработала. - Это хорошо, что ты не порываешь связи с производством, там, конечно, народ боевой, чуть что - забастовка и все составы стоят, а этого власти больше всего боятся. А я состою по месту жительства - на овощной базе, где я последнее время работала, партийной ячейки нет, а до этого я была домработницей у генерала одного. Жила у них на квартире, в высотке на Котельнической, там у меня была отдельная комната. - Я думаю, им это было не в тягость, - вставляла Роза Марковна, чтобы разговор не угас - Еще бы, - моментально подхватывала собачница, - такой генерал, да чтобы теснился. Сам Сталин, бывало, присылал за ним машину. В квартире-то икон не было, не положено было по тем временам, так он, сердешный, перед тем как к вождю ехать, всегда крестился на зеркало. - Такой геройский генерал просто не мог не иметь соответствующей собаки. - Была, была собачка, но не генеральская, супруга его, певица из Большого театра, для деток завела, чтобы детки, знаете, росли жалестными ко всякой твари. Смешной такой песик был, весь белый, а на ногах черненькие носочки, Сметаной звали. Хороший был такой, игручий, а детки все одно росли волчатами. То ли оттого, что ласки родительской мало видели, мать-то все в театре да на гастролях, отец тоже в разъездах бывал часто, а если и не ездил, то в штабе заседал, то ли просто зажрались, потому что все у них было: и икра, и дача, и мотоциклеты. Было, значит, и враз все утекло. Генерала перед самой войной арестовали, и больше его никто не видел. Говорила же ему, чтоб не крестился на зеркало, а завел хоть маленькую иконку, чтоб всегда можно было спрятать в комод. Супруга пока оставалась в театре, но работы ей не давали и платили как какой-нибудь уборщице. Чтобы прокормить семью она потихоньку продавала хрусталь, фарфор и всякую мебель. А продажей занимался младший сын, и это у него прекрасно получалось, и это ему так понравилось, что в скорости он забросил учебу в университете и пошел работать продавцом в комиссионный на Арбате. И что-то там у него произошло такое, отчего он загремел в тюрьму, то ли краденые вещи скупал, то ли воров наводил на квартиры, точно не знаю, я тогда уже у них не работала, но только дали ему аж десять лет. Перед самой войной он вышел по амнистии, заходил, говорят, домой на Котельническую, но я его так и не видела. Потом, я слыхала, он родину продал, за границу сбежал. А младший, как отца забрали, попивать стал. Он слабый был здоровьем, как-то по пьяному делу простудился, получил воспаление легких и помер. Тоже был способный парень, на пианиста учился, в консерватории выступал. Афиша у него в комнате висела "Концерт Рахманинова для фортепьяно с оркестром. Пианист Казимир Муха". - Как вы сказали его фамилия? - переспросила Роза Марковна. - Муха, - как будто даже обиделась Василиса, - по отцу. Нечто не помните - Иван Муха - красный командарм. Его портрет рядом с Буденным и Ворошиловым вешали. А жена у него была из полячек по фамилии Болеста, певица-то не бог весть какая, зато красивая - будто с картины. Она-то и дала детям такие чудные имена, старшего назвала Вацлавом, а младшего - Казимиром. Только не учла, что у нас в России на эти имена ангелов-хранителей нет, вот и потеряла детей. Василиса еще долго предавалась воспоминаниям, а тем временем в голове у Розы Марковны созрел прелюбопытный план. - Ума не приложу, где мне искать собак, - прервала она словесный поток Василисы, - Если вы думаете, что это мое животное, так крупно ошибаетесь, мне ее поручили погулять хозяева за двести рублей в месяц. Теперь мне не то, что не видать этой суммы, еще и стребуют стоимость собаки, а это ужас сколько моих пенсий. - Права не имеют, - рассердилась Василиса. - Золотые, я бы сказала, слова, - согласилась Роза Марковна, - только для богатых закон не писан. Видно придется мне ходить по дворам и искать этого черного кобеля. Да кто и знает, не скажет. Вот если бы позволили мне гулять с вашей собачкой, тогда другое дело. Собачник скорее поможет собачнику, чем просто так. - Какие вопросы, бери да ходи сколько влезет, только корми. Она у меня не привыкла ко всяким там заграничным кормам, жрет все, что дадут: кашу, супчик, котлетки... Подхватив шавку, Роза Марковна отправилась на Котельническую. Для собачников она придумала легенду, будто ищет собаку, которая покусала ее болонку, чтобы содрать с хозяев хоть немного денег на лечение. Для большей убедительности она забинтовала шавке переднюю лапу. И в первый же вечер ее ждала удача. Хозяин сопливого сенбернара вспомнил, что дней десять назад видел во дворе ризеншнауцера. С собакой гулял пожилой господин из третьего подъезда. Судя по всему, это была не его собака, потому что он совершенно не умел с ней обращаться. Ну, может, кто из гостей оставил. Собаку звали то ли Триллер, то ли Тролль, в общем, у нее была совершенно дурацкая, не собачья кличка. Если хозяин москвич, то собака должна быть зарегистрирована в клубе. Господин из третьего подъезда говорил, что у нее потрясающая родословная и куча медалей. Роза Марковна хотела позвонить профессору и задать вопросы насчет собаки-двойника, но почему-то передумала и отправилась в клуб собаководов. - Ризен по кличке Триллер? - почесал затылок инструктор. - Что-то не припомню. - Тогда может Тролль? - Был такой, посмотрите в книге, - он выложил перед Розой Марковной амбарную книгу, куда заносились данные о зарегистрированных животных. - Может сами, а то тут у вас все так профессионально, что мне и делать нечего, - поощрила она инструктора материнской улыбкой. - Да тут все просто. Вот запись: ризеншнауцер по кличке Тролль, владелец Труссик Денис отчество неразборчиво, проживает на Маросейке... Чудная какая фамилия... А вот и родословная его кобеля... Ого, не всякий дворянин может похвастаться такой чистотой кровей... Чтобы переварить информацию, которая обрушилась на него со всех сторон, Фима попросил Розу Марковну испечь маковый рулет. Для него, не избалованного, в общем, гастрономическими изысками, маковый рулет был апофеозом кулинарного искусства. С него начинался всякий праздник в доме. Среди его самых светлых воспоминаний детства было прокручивание мака с сахаром в мясорубке. В эти моменты он всегда вертелся на кухне, и, улучив момент, когда мать отворачивалась, запускал ложку в сладкую массу. "Фима, оставь в покое начинку, ты же не хочешь, чтобы я поставила на стол пустой рулет, - сердилась мать. - Испечем пирог, и ешь, сколько захочешь". Но Фиму не проведешь, он-то знает насколько голая начинка вкуснее самого румяного пирога. - Роза Марковна, давайте прикинем, что нового мы имеем на сегодня по нашему делу, и что из этого можно испечь. Итак, вам удалось выяснить, что у Дэна тоже была собака. Скорей всего, это тот самый ризеншнауцер, которого он похоронил у Ленчика. Возникает вопрос, какое отношение ко всему этому имеет профессорский Анубис? - Самое прямое: Анубис и Тролль - это одно лицо, если так можно сказать о собаке. Дэн мог потерять пса, а профессор - найти. Даже самые хорошие хозяева не всегда пишут на ошейнике кличку своей собаки, и тем, кто ее нашел приходиться заново ее называть. Дэн потерял, а профессор подобрал, вот и вся разгадка. - Как у вас все просто получается. Может быть, в таком случае, вы мне объясните, как Тролль вновь оказался у хозяина, и отчего он сдох? - Пожалуйста. В один прекрасный день Дэн шел по улице и увидел своего пса. Не долго думая, он прихватил его с собой. Этот Дэн ведь высокого роста и не исключено, что у него есть светлый плащ. Дома хозяин на радостях накормил своего товарища, что называется "от пуза" и тот сдох от заворота кишок, потому что у профессора ничего не ел от тоски. Не мне вам говорить, что ученые собаки лучше умрут с голоду, чем возьмут еду из рук чужого человека. - Как у вас все складно получается, просто песня. Если продолжать в вашем духе, то профессор, не обнаружив найденыша на месте, вышел на нас, чтобы мы его разыскали. Уж очень он ему запал ему в душу. - А что, разве такого не может быть? - Может, конечно, но уж очень тонко, а там где тонко чаще рвется. - Хорошо, вот вам другая версия. Этот профессор коллекционирует древности. Вы же были у него дома и все видели. Дэн, еще тот фрукт, вы сами мне говорили. Когда он упер с виллы эту вашу индейскую безделушку, у него появилась проблема, как сбыть товар, и он вышел на Муху, кстати, Муха может быть и не профессор, вы же его трудовую книжку не видели. Так вот профессор или не профессор, потому что кто его знает, прежде чем взять вещь, поинтересовался насколько все чисто на горизонте, и тут вы со своими индейскими товарищами. Как вас лучше нейтрализовать? Лучше всего свести знакомство, чтобы быть в курсе ваших планов. А как свести знакомство с тем, кто занимается поиском потерявшихся животных? Взять собачку взаймы и "потерять" ее? - Значит, вы полагаете, что профессор не случайно выбрал именно наше агентство? - Слишком много случайностей. Клиент случайно выбрал именно наше агентство, случайно оказался специалистом по древним индейским богам, случайно знаком с похитителем Пернатого Змея, случайно заинтересовался нашим делом, случайно оказался в Испании... Это по вашему не тонко? - Но профессор производит впечатление очень порядочного человека... - Какой аферист не производит впечатления порядочного человека? Кого может охмурить жулик с внешностью преступника? Ели это тот Муха про которого мне говорила товарка с Таганки, то от него можно ждать чего угодно. Если уж он мог продать родину, что говорить о какой-то мексиканской фигурке. - Хорошо, хорошо, скрепя сердце, я принимаю вашу версию. И что теперь делать? - Судя по всему, до вашей встречи в Испании он не знал где искать Змея, то есть он предполагал, что идол у Дэна, но не был в этом уверен. Сейчас ему это точно известно. Я бы на его месте непременно навестила того, кто привез божка в Россию. - Вы имеете в виду Ленчика? - А что, разве курьером был кто-то другой? Если все так, как я думаю, то профессор уже наверняка побывал на Чистых прудах. - Пожалуй. Но звонить Ленчику бесполезно - будет клянчить деньги на свое дурацкое предприятие. Нужно ехать. Вызывайте Самвела. - И все-таки я бы позвонила сначала, на всякий случай. - Ну так звоните, кто ж вам мешает. Роза Марковна решительно набрала номер, но как только услышала на том конце провода голос, куда ее суровость делась. Лицо ее сделалось как калорийная булочка, а слова закапали малиновым сиропом. - Ниночка, здравствуйте милая! Как детки? У Павлика диарея...Вы меня послушайте, не покупайте эти дорогие таблетки, а нарвите сухого конского щавеля, заварите и дайте мальчику - как рукой снимет, это я вам гарантирую. Как Ленчик? У нас к нему есть деловой разговор. Ах, на даче. Вот и хорошо, мы сейчас к нему подъедем, а заодно я покажу ему, что такое представляет из себя сухой конский щавель. До свидания, Ниночка, поцелуйте детей от тети Розы, если они еще помнят. - Как вы можете так сюсюкать с этой стервозой, - возмутился Фима, когда Роза Марковна положила трубку. - Она же вас похитила и шантажировала меня. - Она мать и хочет только, чтобы было чего покушать и надеть своим детям. Это тоже нужно понимать. А мне она никакого вреда не причинила, мы хорошо попили чаю с ватрушками у них дома, потом Ленчик отвез меня на дачу. Я играла с детьми в лото, а они мне рассказывали, как к ним на участок все лето приходили ежи, один большой и два маленьких. В них есть что-то еврейское, и потом явно ощущается интерес к естествознанию. Если бы я не знала вашу историю, то подумала бы... - Роза Марковна, и вы туда же, имейте, наконец, совесть! - Уже молчу, но детки это все-таки хорошо. Верный Самвел был в Бескудникове через полчаса, а через час они уже подъехали в дому Колобасова в Фирсановке. Ленчик как всегда был рад гостям. Он выудил из холодильника потускневший винегрет, вареную колбасу, черный хлеб и неизменно початую бутылку водки. Видимо, похоронный бизнес, несмотря на все усилия Колобасова, раскручиваться пока не желал. - Ну, что надумал? - Ленчик с надеждой смотрел в глаза Фиме. - Все зависит от позиции, которую займет профессор Муха, - решил блефовать Фима. - Так это ты послал ко мне этого америкоса. А он сказал, что пришел по рекомендации Дениса. Странный тип, ни с того ни с сего стал мне про Киссинджера заливать, будто бы он его кореш, потом перескочил на индейских богов. Говорит, а сам глазами по углам шарит. Я сразу догадался, зачем он пришел, ему нужен дракон, про которого ты в прошлый раз спрашивал. - И ты его отдал американцу? - Да нет его у меня, сколько можно говорить, Дэн сразу забрал. Он встречал меня в Шереметьево. Здоровьем детей могу поклясться. - Вот этого не надо, скажи лучше, о чем он тебя спрашивал? - О Дэне в основном, спрашивал, давно ли мы с ним знакомы, какие у нас с ним были дела. Очень заинтересовался кладбищем, когда я рассказал ему, что Дэн похоронил там своего пса. Видимо почувствовал, что бизнес перспективный. Эти америкосы своего не упустят, у них на деньги чутье, не то, что у некоторых. Все подробно выспросил: где находится кладбище, как туда можно подъехать, как охраняется, какая там почва и нет ли грунтовых вод. В общем, у меня создалось впечатление, что он клюнул. Правда, ничего не обещал, но сказал, что на днях позвонит. А он действительно такой крутой? - Круче не бывает. Ты про Солнцевскую группировку слыхал? Так он у них пахан. Цветная металлургия, алюминиевая промышленность, рыболовецкий флот - все к рукам прибрали. Теперь решили заняться ритуальными услугами, но не как ты, на уровне малого бизнеса, а на широкую ногу. Ты знаешь, что такое собачий бруцеллез? Это страшная зараза, очень страшная, хуже коровьего и даже свиного бешенства. Самое неприятное, что она передается людям. В Европе от этой болезни погибли уже тысячи собак, но инфекция настолько заразная, что местные власти запрещают предавать земле дохлых собак, даже в специально отведенных местах. Можно только кремировать, но не всякий хозяин на это решиться, там знаешь ли традиции... Вот этот Муха и задумал всю эту падаль хоронить у нас, мало нам, видишь ли, ядерных отходов, хотят превратить Россию в скотомогильник, сволочи. - Да это же миллионы долларов, а я, дурак, его на десять тысяч раскалывал, - Ленчик был возбужден, он то хватал вилку, то бросал ее обратно в винегрет. - Еще не все потеряно, одевайся, поедем на кладбище. В Ереванской группировке ребята тоже не промах, не дадут нас в обиду солнцевским. Правильно, я говорю, Самвел. Шофер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и виновато уставился на Розу Марковну своими масляными глазами. От дачи до собачьего кладбища было рукой подать. Участок, который Колобасов облюбовал под последнее прибежище для четвероногих друзей "новых русских", располагался в живописном месте, за речкой, на опушке соснового бора. Собственно это была бывшая картофельная делянка на задах дачного поселка, которая со временем превратилась в пустырь, поросший бурьяном. Ленчик начал огораживать участок проволокой, но ее хватило только на две стороны. - Вы только взгляните, что за чудное место, - сказал Колобасов, воздевая руки к грязным облакам. Пасторальный пейзаж подействовал на него, как укус шпоры на лошадь. Он закусил удила и погнал во всю прыть по хорошо проторенной дороге. - Куда ни посмотри, везде Левитан: зеленый дол, сосновый бор, и это в двадцати минутах от Москвы, в одном из лучших дачных мест Подмосковья. Это все равно, что нефтяная скважина где-нибудь в Сибири. И всего-то нужно десять тысяч баксов, чтобы расплатиться с хозяином и благоустроить территорию... Вдохновенная речь предпринимателя была прервана появлением странноватого мужичка в пальто, в шляпе и в резиновых сапогах. Ну, вылитый сельский бюрократ из советских фильмов про колхозную жизнь, какой-нибудь учетчик или бухгалтер, который из кожи вон лезет, чтобы подчеркнуть свою значительность, а, по сути, совершенно бесполезный субъект, что и выплывает на поверхность в конце фильма. - Здравствуйте, товарищи! Вы на объект? Добро пожаловать. Может, ко мне заглянете, переобуетесь, а то у нас тут, знаете, хлябь. - А это наш администратор, господин Харичев, - представил мужичка Ленчик, - исключительно деловой человек. Не знаю, что бы я без него делал. Но Харичев на лесть не клюнул, наоборот, он как-то посмурнел, набычился и неожиданно попер на своего работодателя. - А если я такой необходимый, так почему вы мне зарплату второй месяц задерживаете, - сказал он вроде и в шутку, но в голосе его чувствовалась обида. - Этот вопрос мы уладим в ближайшее время, господин Харичев, - постарался замять инцидент Ленчик. - Господа инвесторы как раз и приехали сюда, чтобы помочь решить наши проблемы. Услышав волшебное слово "инвесторы", Харичев, забился в угодническом экстазе. Сначала он снял, шляпу, помял ее в руках, потом нахлобучил на глаза и наконец сдвинул на затылок, при этом он не переставал улыбаться вполне искренней, но при этом отвратительно плаксивой улыбкой, как будто хотел сказать: "Наконец-то вы приехали, а я уж думал, что помру, так и не сподобившись облизать вам руки". - Для начала, господин администратор, покажите нам ваше хозяйство, - в голосе Фимы прозвучали хозяйские нотки. - А что тут, собственно показывать, - замялся Харичев. - все перед вами, отсюда и до самого леса. - Но ведь есть захоронения. - Пока только три могилки, вон там, на краю, - администратор неопределенно махнул рукой. Но "инвестор" неожиданно проявил настойчивость. - Вот их и посмотрим. Клиентам важно знать, в каком обществе будут покоиться их четвероногие любимцы. Благородному ротвейлеру или далматину не место с какой-нибудь дворнягой, это вопрос престижа. Могил было три, и все они находились на дальнем краю участка, воле леса. Две из них представляли собой небольшие холмики, обложенные дерном. На одной из них речной галькой был выложен крест, в другую была воткнута деревянная табличка, на которой аккуратным детским почерком было написано "Сиамский кот Пхукет. Умер от передозировки "вискаса". А вот третья могила выглядела как маленький мемориал: гранитные столбики, чугунные цепи, массивная плита с выбитым на ней профилем ризеншнауцера и лаконичная надпись "Тролль 1985 - 2001. Ты был настоящим человеком" - все это говорило о благородстве покойного и высоком уровне благосостояния его хозяина. Но, едва взошедшая травка вокруг памятника была затоптана, всюду валялись комья глины, и плита лежала как-то криво, в общем, все говорило о том, что могилу недавно вскрывали. - Здесь кто-то рылся, - констатировал Фима и вопрошающе посмотрел на Харичева. - Мало ли кто, за всеми не уследишь, может какой бомж, а может кабан попробовал выкрутиться администратор. Но Блюм был неумолим. - Редко встретишь человека, который так легко относится к своему благосостоянию. - А что я за дарма должен глаз не смыкать, следить день и ночь за тем, чтобы здесь никто не шастал? - Сколько вам заплатил профессор за то, чтобы вы раскопали ему могилу? - Сто рублей. Для вас это, конечно не деньги, а бедному человеку нужно целый день горбатиться, чтобы их заработать. Он сам копал, только попросил помочь ему отодвинуть плиту. Он сказал, что здесь похоронена собака его сына. Тот, якобы, забыл снять ошейник на память, вот он за этим и приехал. - Святое дело, - согласился Фима. - Вот вам двести, помогите сдвинуть плиту и принесите лопату. Копать долго не пришлось, Самвел только пару раз взмахнул лопатой и глазам присутствующих предстал фанерный ящичек, в каких раньше отправляли посылки. Крышка была не приколочена, но в ящике было какое-то тряпье и больше ничего. - Что все это значит? - спросил Ленчик дрожащим голосом. - А то, что ты проморгал клад. Не бриллианты и не наркотики, а кое-что покруче - золотая фигурка Пернатого Змея, которой нет цены. Но только не кусай себе локти, я тебя умоляю, может оно и к лучшему, что профессор забрал Змея. Эта гадюка, я слыхал, приносят людям одни несчастья. Фима и представить себе не мог Ласточку такой жалкой и беспомощной, куда девался ее боевой дух, куда пропала революционная одержимость. Теперь перед ним была не камарадо Тарго, а потрепанный жизнью воробей, забившийся в щель от преследования злой кошки. От дождя у нее слиплись волосы и потекли ресницы. Она то и дело останавливалась, ставила на мокрый асфальт тяжелый чемодан, и всякий раз при этом жалостно всхлипывала. Второй чемодан нес Фима. Судя потому, как он при этом пыхтел, там были не только наряды мексиканки, но и труды основоположников марксизма-ленинизма. Первыми словами, которые произнесла Ласточка при встрече с Блюмом в сквере у Большого театра, где они условились встретиться по телефону, были: - Они вынесли мне приговор. Меня пристрелят, а может быть, задушат полиэтиленовым пакетом, как того парня из Мериды о котором я тебе рассказывала. После чего она уронила свои чемоданы и с плачем бросилась Фиме на грудь. - Это, конечно, слабость, но я не хочу умирать, я их боюсь. Помоги мне, кроме тебя у меня здесь никого нет... - Успокойся Маша, может быть все не так плохо, как ты думаешь. Отк3да ты узнала о приговоре? Они что, прислали тебе "черную метку"? -Санчес и Диас исчезли, Москва не вышел со мной на связь. Они всегда обрывают все контакты с человеком, которому организация выносит смертный приговор. Следующий шаг - убийство. Вчера. Когда я шла из библиотеки в общежитие меня преследовал киллер. - Как ты узнала, что это киллер, может ты просто понравилась какому-нибудь парню, и он решил с тобой познакомиться, но не решался подойти. Со мной, например, такое бывало. - Нет, это был убийца, я видела его глаза. Недалеко от общаги мне удалось оторваться от него и спрятаться за автобусом. Потеряв меня из виду, он растерялся, а когда я вдруг вышла из-за автобуса прямо перед ним и спросила, что ему нужно, он нагло подмигнул мне и молча ушел. - Это не профессионал. Настоящий киллер не засветился бы так глупо. - У него были глаза убийцы тусклые, как гнилые лужи. - Это все эмоции Маша, хотя, конечно лучше тебе где-нибудь отсидеться. Вот что, берем таки и едем ко мне. Роза Марковна встретила Ласточку приветливо: накапала ей валерьянки, напоила горячим чаем с печеньем. - Как вы похожи на мою племянницу. Вы случайно не еврейка? - Она мексиканка, - напомнил Фима. - Ну, так и что, разве мексиканцы не бывают евреями. У нас в Харькове был один китаец, который ходил в синагогу. - Ай, бросьте ваши воспоминания, лучше посоветуйте, что ей делать. Если за ней действительно ходит киллер, то ей лучше пока не появляться в общежитии, и вообще хорошо бы куда-нибудь уехать на время, - Фима не очень верил в то, что Ласточке грозит смертельная опасность, слишком нелепо выглядели эти мексиканские страсти на фоне холодной, размокшей Москвы, но на всякий случай решил предпринять кое-какие шаги. - Вы же сами, Ефим все и решили. Девочке нужно, как пишут в детективах, "лечь на дно", и лучше всего это сделать в Харькове. Во-первых, это другой город, а во-вторых, уже другая страна, хотя мне и трудно с этим свыкнуться. Вот только как быть с этой дурацкой границей, она же настоящая иностранка? - Ну, это все можно уладить. Девушка же едет не просто так, а погостить у знакомых, может быть даже у дальних родственников, - вставил Фима. - У меня маленькая квартирка, но там тебе будет спокойно, - продолжала Роза Марковна, - есть холодильник и даже старенький телевизор, он часто ломается, но всегда можно обратиться к моему двоюродному брату Изе, он сейчас на пенсии, но когда-то работал телевизионным мастером. Этот Изя, чтоб вы знали, большой украинский патриот. Какие-то негодяи все время выбивали окна в его мастерской, но когда к нему пришел человек из Сохнута, и стал агитировать за Израиль, он сказал: "Если там так хорошо, как вы говорите, так может рассказать это тем жлобам, которые поколотили у меня стекла. Пусть они поедут туда греться на солнце и кушать апельсины. Тогда я спокойно смогу чинить старые телевизоры, потому что купить новые у людей нет денег. Кстати, в магазинах все очень дорого, я покупаю там только хлеб и молоко, но в двух остановках от дома есть базарчик, где, если поторговаться, можно купить куру или даже телятины. - А что я скажу вашим родственникам? - Что говорить, вы сами решите, хотя не думаю, чтобы они уж очень интересовались, сейчас все заняты тем, чтобы как-то свести концы с концами, но вот про что уж точно говорить не надо так это про ваши политические взгляды, зачем расстраивать людей, - посоветовала Роза Марковна. - Скажи, что ты моя невеста, они все равно меня не знают, - добавил Фима, - приехала в Харьков лечить зубы, потому что в Москве это слишком дорого. Итак, вопрос был в принципе решен. Осуществление плана взяла на себя сердобольная родственница, а Фиме оставалось только позаботится о том, чтобы девушка отошла от потрясения, и обрела душевное равновесие. Когда Роза Марковна уехала на вокзал за билетом, он достал из шкафчика бутылку своего любимого кагора, и положил перед Ласточкой чистый лист бумаги. - Я буду называть предметы, а ты говори, как это будет по-испански, - сказал Фима и приложил руку к сердцу. - Corazon1, - сказала Мария, и вдруг, лукаво усмехнувшись, стала хватать его за разные части тела, - nariz, oido, me