ьшой семье, принадлежащей не к самому почитаемому и богатому роду - тейпу. Сколько он помнил себя - они всегда откровенно бедствовали, и самым памятным детским ощущением осталось на всю жизнь чувство голода. Исключительность Ахмета, к великой радости его родителей не осталась лишь формальной исключительностью единственного ребенка в семье - он рос мальчиком на удивление талантливым, очень скоро в этом убедились не только родители - на всех местных торжествах маленький Ахмет читал неплохие стихи собственного сочинения, легко мог воспроизвести и творения классиков, которые без больших усилий запоминал наизусть. Местные газеты с удовольствием и не без пользы для своих скудных весьма с литературной точки зрения страниц, публиковали его заметки, короткие рассказы, а позже - подобие философских эссе, которым он начал баловаться уже в старших классах школы, окончание которой принесло ему, разумеется, золотую медаль и направление в один из престижных московских вузов В этом смысле у Беслана все складывалось с точностью до наоборот В школу он с возрастом старался ходить как можно реже, потому что уже в младших классах его появление в школьных стенах ознаменовывалось грандиозными драками и показательными наказаниями тех, кто в его глазах запятнал себя недостойным мужчины и чеченца поведением. Он никогда не дерзил учителям откровенно - они были старшими и в соответствии с национальными традициями - это было недопустимо, но прямой немигающий взгляд его каре-зеленых глаз выводил из себя педагогов сильнее, чем самая отчаянная дерзость Смотреть таким образом - практически не мигая и не отводя глаз ни на минуту он мог на протяжении всего урока. Это выдерживали не все - с криком его выставляли за дверь Посему, со временем, когда он сократил время своего пребывания в школе до минимума - это никого особенно не огорчило Семья никогда всерьез не занималась его проблемами, если не поступало очень уж настойчивых жалоб извне, учителя же его откровенно почти ненавидели и были отсутствию в школе только рады. Исключение составляли родители Ахмета, с которым он удивительным для всех образом подружился буквально с младенческих лет и, как оказалось потом, на всю жизнь. Для них любое устремление сына было сродни воле провидения, странной дружбе столь разных детей они не препятствовали Напротив, в доме Ахмета, Беслан находил зачастую и еду, и ночлег, и некоторое даже понимание со стороны взрослых, которые, по крайней мере замечали, что он существует на свете и этот факт их не раздражал. Справедливости ради следует заметить, что к моменту окончания школы авторитет Беслана у односельчан был вполне сопоставим с авторитетом Ахмета Однако это был авторитет совершенно иного рода Будучи чрезвычайно ловким, сильным и безрассудно смелым ребенком от рождения, Беслан, поставленный в условия, в которых ему довелось расти, к этому добавил еще изрядную долю дерзости, хитрости, жестокости и удивительное умение стремительно принимать самые невероятные, но впоследствии оказывающиеся единственно верными решения В силу этих качеств, он был рано примечен теми жителями села, чей промысел уже в ту пору был далек от идиллического мирного труда сельских тружеников Его стали привлекать к участию в разного рода преступлениях - он ни разу никого не подвел и даже не вызвал нареканий - дальнейшая его карьера угадывалась легко Однако все сложилось несколько иначе и в определенном смысле - именно Ахмет в ту пору спас друга Он уезжал в Москву, поступать в институт, Беслан неожиданно для всех и быть может для себя самого решил следовать за ним. Не случись этого, он неизбежно и скоро попался бы на угоне машин или скота, краже бензина, торговле анашой или каком другом преступном промысле, в который был активно вовлечен и быстро очутился бы, повторяя судьбу многих соотечественников, за тюремной решеткой Впрочем это был еще не самый худший исход - многие на этом пути встречали свою скорую и страшную порой смерть. Теперь же, уважая принятое им решение, его " передали" в Москву, на попечение людей занятых делами куда более серьезными, а значит и более осмотрительными, обладающими в столице уже в те времена немалыми связями и влиянием. Работа на них была менее рискованной и безусловно гораздо более перспективной Так начался их московский период. Ахмет учился в институте, читал Маркеса и Кастанеду, слушал Галича и Окуджаву, выпрашивал "лишний билетик" в "Ленком" и на "Таганку", по- прежнему писал стихи и философские эссе, которые теперь, правда, негде было печатать - московские издания в подобном творчестве дефицита не испытывали. Беслан числился рабочим АЗЛК, в действительности работал на одной из полу подпольных станций технического обслуживания автомобилей, осваивая бизнес, позже ставший едва ли национальным - в основе его лежал угон автомобилей, их документальное и техническое преобразование для продажи в союзные и братские тогда еще республики советской империи. Они снимали убогую двухкомнатную квартирку с ободранными обоями, ржавой сантехникой и целым стадом неправдоподобно огромных и наглых тараканов, на первом этаже хмурого многоэтажного дома в отдаленном районе Москвы, еще недавно бывшем просто деревенькой, примыкающей к столице и в конце концов ею поглощенной. Между одинаковых грязно-белых блочных громадин еще ютились кое-где покосившиеся деревянные избушки и зеленели чудом уцелевшие островки деревенских огородов. На большее им пока рассчитывать не приходилось - заносчивая русская столица к "лицам кавказской национальности" уже тогда особой симпатии не испытывала, а средствами достаточными чтобы их происхождение перестали замечать, они еще на располагали Однако по прошествии времени все начало меняться. Ахмет продолжал учиться, совершенствуясь интеллектуально и духовно. Беслан довольно быстро поднимался по иерархической лестнице в своей области Похоже, как и названный брат, он оказался человеком талантливым, но это был очень своеобразный талант Когда Ахмет перешел на третий курс, хозяева Беслана благословили и организовали его поступление в институт, правда не очень престижный - автодорожный и на заочное отделение, но этого было вполне достаточно В восемьдесят восьмом Ахмет защищал диплом, Беслан к тому времени тоже подбирался к окончанию учебы, правда это обходилось ему недешево, но деньги к тому моменту уже не были для него проблемой. Он давно не работал на станции технического обслуживания - таких станций в его ведении теперь было больше десятка, "под ним" числились и несколько больших современных автоцентров, а также три автосалона, торгующих машинами самых различных марок Определить точно его должность в каждой из этих разрозненных на первый взгляд структур и структурочек было весьма затруднительно, однако ответ как-то совершенно случайно сорвался у него с языка и был по сути точен. Когда одни из преподавателей Ахмета, которому при содействии Беслана быстро и за чисто символическую плату починили попавший в аварию старенький " Мерседес", поинтересовался кем же работает столь всемогущий и щедрый человек, Ахмет неожиданно замялся, а Беслан не думая и секунды, спокойно ответил: начальником службы безопасности В те времена это звучало внушительно и немного таинственно. Доцент одного из самых престижных институтов империи долго и с некоторой долей подобострастия жал ему руку С тех пор они оба отвечали именно так, и мало чем грешили против истины Уже вовсю дули ветры перемен и оба, каждый на своем поприще и каждый по-своему ощутили их бодрящее дыхание - решение остаться в Москве был принято солидарно и на малой родине встречено с пониманием Он очнулся, когда за окном забрезжил рассвет. Солнце еще не взошло, но небосклон уже насыщен был его невидимыми лучами - ночной сумрак уступил место темной синеве предрассветных часов, а возможно уже и минут. Все это бросилось ему в глаза сразу, потому что большое окно в гостиной вопреки обыкновению, не было задернуто тяжелой портьерой темно бордового бархата и, к тому же, широко распахнуто - по комнате гулял свежий прохладный ветер Атлантики. Возможно он и разбудил его, а возможно - Дмитрий Поляков проснулся сам. Одетым и даже в ботинках, полулежал он а глубоком вольтеровском кресле, где очевидно и заснул Голова раскалывалась, словно изнутри кто-то беспощадный и жестокий ритмично бил тяжелым молотом в область затылка, а снаружи при этом медленно и неумолимо затягивали жесткий железный обруч Все эти признаки говорили о том, что вчера он тяжело до беспамятства напился, что случалось с ним крайне редко ( пить он не любил, но умел), но все же случалось - потому симптомы были знакомы и легко узнаваемы. В темно-синем предрассветном полумраке предметы в комнате только угадывались, но он разглядел низкий столик заставленный пустыми бокалами, пепельницами, полными окурков, грязными тарелками с остатками десерта и полупустой фруктовой вазой - теперь в ней валялась банановая кожура и огрызки каких-то фруктов. Мысли, которые в эти минуты тяжело и медленно ворочались в его воспаленной и мучимой тяжелыми спазмами боли голове, были почти осязаемы. Они почему-то напоминали ему толстые жирные мидии, плавающие в темном, почти черном густом маслянистом соусе-супе, который подавали в местных рыбачьих тавернах. Так же как те самые мидии - мысли его сейчас были скользкими, и ему никак не удавалось их ухватить и прочитать. Мидии также обычно не желали ложиться в ложку, соскальзывая с нее и тяжело сваливаясь в тягучую черную жидкость. Нечто похожее, как представилось вдруг ему плескалось сейчас в его голове и в этом густом тошнотворном горячем вареве медленно переворачиваясь с одного жирного бока на другой плавали, ускользая от сознания толстые и скользкие его мысли. Такая вот возникла у него аллегория. Но как бы параллельно с ней в сознании Дмитрия Полякова происходило еще нечто В рамках этого нечто кто-то невидимый и неумолимый словно прокручивал быстро-быстро обрывочные кадры любительской видео записи Причем именно любительской - камера в руках оператора подпрыгивала и качалась, от чего картинка на экране дергалась, норовила сползти куда-то в сторону, изображение то и дело прерывалось, и о содержании тех событий, которые запечатлел безвестный оператор, можно было скорее догадываться, напрягая воображение, чем знать наверняка. Полякову, однако догадываться и напрягать воображение не было никакой нужды, он был участником тех самых событий и даже обрывочных кадров, мелькающих на невидимом экране, доступном только его восприятию, было достаточно, чтобы немедленно восстановить всю картину в целом. И это была очень неприятная для него картина. Более того, созерцание ее оказалось столь невыносимо, что даже боль раскалывающая его череп изнутри, отступила на второй план. Он видел Ирэн, волосы которой были растрепаны и некрасиво болтались вокруг лица, глаза подернуты какой-то странной пеленой, которая не скрывала их и нисколько не преумаляла фиалкового сияния, но придавала взгляду какое-то странное безумное выражение. Подол тонкого платья задрался и взгляду открыты бесстыдно и безобразно, не смотря на отточенную свою красоту, разбросанные ноги Вот она сидит напротив него в низком кресле, в вызывающей позе - локти рук уперты в обнаженные круглые коленки широко разведенных ног, а сжатые в кулачки ладони подпирают острый подбородок Она пьяно болтает головой и громко говорит, почти кричит что-то вызывающее, дерзкое, грязное, от чего красивые губы ее уродливо пляшут на смуглом лице Еще один человек в кресле напротив него и рядом с Ирэн У него красивое загорелое лицо, подбородок, правда, несколько тяжеловат, а глаза, пожалуй мелки и посажены чересчур близко, но в целом, он мужчина, конечно, привлекательный. Он раскатисто смеется над тем, что говорит Ирэн, гладит ее по голове, поощряя и лаская одновременно, как маленькую девочку. Но получив его признание, она ведет себя совсем не по-детски Еще шире раскинув точеные свои ноги, она закидывает одну из них на колено мужчине, и теперь его рука неспешно поглаживает уже ее обнаженную ногу, свободно двигаясь от колена к бедру Ирэн низко сползает в своем кресле, теперь она почти лежит в нем и голова ее бессильно запрокинулась назад, спутанные волосы закрывают лицо, однако она продолжает что-то совсем уже бессвязное выкрикивать и громко вульгарно смеяться, широко раскрывая рот, в который забиваются длинные спутанные пряди волос Ее однако это нисколько не беспокоит Зрелище это Полякову невыносимо, и он пытается вмешаться Не без труда поднимаясь из своего кресла, он грубо сбрасывает ногу Ирэн с колена незнакомца, но тот реагирует жестко и стремительно. От полученного удара Поляков отлетает назад и в падении возвращается в свое глубокое кресло, благо оно оказалось на пути - в обратном случае он беспомощно растянулся бы на полу гостиной Смех Ирэн, громкий, радостный с истерическими повизгиваниями звенит в его ушах, а дальше наступает темнота, словно пленка в невидимом магнитофоне внезапно закончилась. Однако, никакая это не пленка, в своей предрассветной похмельной действительности Поляков вдруг остро ощущает боль в области левой скулы, а попытка разомкнуть запекшиеся губы и подвигать челюстью эту боль заметно усиливает Теперь он вспомнил все, что произошло накануне и это воспоминание заставило его забыть о боли физической. Он испытывал сейчас сильнейшее чувство, ранее ему неизвестное, поэтому не знал, что называется оно одним коротким и жгучим словом - ревность. И испытание это оказалось ему едва ли по силам Возможно, не страдай его телесная оболочка в эти минуты от жестокого похмелья и удара кино ковбоя, оказавшегося и в жизни крутым парнем, он бы переносил душевные муки легче. Но сейчас, лишенный способности немедленно что-то предпринять, а этого его оскорбленное " я" желало более всего, более даже немедленного возвращения Ирэн, а быть может именно в целях этого возвращения, он испытывал страдания неведомой им ранее силы и остроты Он и презирал себя, и одновременно жалел до самых натуральных и подлинных слез, которые заволакивали глаза - чего не случалось с ним с детства. Ненавидел Ирэн, и любил ее без меры, и мучительно хотел немедленно заполучить в полное свое распоряжение Чтобы наказать? Убить? Искалечить? Унизить? Просто избить, швырнув на пол и долго без сожаления пиная ногами? Изнасиловать? Или заключить в объятия и, рыдая, просить прощения? Он хотел всего этого сразу. Именно так- всего одновременно И никто бы не смог его убедить в эти минуты, что так быть не может. Прохладный ветер Атлантики и захватившие его чувства, тем не менее, сделали свое дело - он нашел в себе физические силы совладать с непослушным телом и начать действовать, потому что самым сильным и нестерпимым все же было желание немедленно вернуть все обратно. Все в данном случае для него было - Ирэн Он дотянулся до телефона и голос в трубке, ответивший практически моментально, вежливо поинтересовался, чего угодно мсье Полякову " Они все знают, что происходит"- обречено, но и зло в то же время подумал он, а вслух попросил соединить его номером американца - Сожалею, но это невозможно Он просил не беспокоить его до двенадцати часов дня по меньшей мере, - бесстрастно и неизменно любезно сообщил голос в трубке. Но к этому Поляков был готов - В каком он номере? - вопрос прозвучал излишне резко и почти грубо На том конце провода, похоже, несколько растерялись - Но я не совсем уверен, мсье Поляков, что смогу вам помочь.... - То есть вы отказываетесь сообщить мне номер его апартаментов? - Боюсь, что я не вправе этого сделать, мсье Поляков - голос в трубке был напряжен, но по-прежнему пытался остаться бесстрастным " Гады, сволочи, проклятые лягушатники! Конечно, они все знают и за всем наблюдают исподтишка, и потешаются. Американец увел у русского бабу! Как весело! Но я вам сейчас устрою веселье! " - Нельзя даже сказать, что Поляков подумал об этом - так, промелькнула стремительно мысль в сознании, но оно-то как раз ее считать успело и то, что содержала в себе эта мыслишка, породило в нем волну холодного бешенства, которое неуклонно, с каждой секундой усиливалось, затмевая собой все остальные чувства и мысли - Отлично! Тогда я немедленно пойду по отелю и буду стучать во все номера подряд. Нет!.. Разумеется, не во все, а только в апартаменты и номера- люкс. Вы же не станете отрицать, что все номера расположенные под моим и над моим таковыми и являются? Правда? Что, русский оказался не так уж глуп? А? Так что вы скажите теперь? И что скажут ваши привилегированные постояльцы, когда я разбужу их на рассвете? - Я убедительно прошу вас не делать этого, мсье Поляков... - Да пошел ты... - конец фразы Поляков чисто автоматически произнес по-русски, хотя ему известны были и французские аналоги известного российского маршрута Теперь тело его было почти в порядке, то есть наверняка все в нем оставалось по-прежнему, но сознание отключило восприятие всех факторов, препятствующих достижению главной цели, он просто ничего не чувствовал - и посему действовал стремительно и на удивление слажено и ловко, словно один из героев американского друга Джона, встречи с которым, собственно, он и искал сейчас. Поляков стремительно преодолел пространство своей гостиной и довольно длинный коридор, ведущий к лифту, однако уже поднеся руку к кнопке вызова, остановился Тот, кто сейчас действовал в его оболочке, оказался парнем бывалым " У лифта они меня и встретят. Фигушки! " - почти весело подумал он и стремительно бросился к лестничному маршу, - до этого они не сразу додумаются! " Он оказался прав, на нижнем этаже его никто не встретил и он беспрепятственно миновал широкий коридор, стены которого были увешаны картинами и зеркалами в старинных золоченых рамах, а пол устлан мягким ковром, и оказавшись возле двери апартаментов, расположенных по его расчетам прямо под его собственными, (собственно, это подтвердили и номер на двери, отличающийся от его номера лишь первой цифрой, обозначающей этаж), бешено заколотил по ней кулаками и закричал почему-то по-английски: " откройте немедленно! " Это продолжалось довольно долго, явно несколько минут, может три, а может быть и пять, по крайней мере, он почти отбил себе руку, барабаня в закрытую дверь " Обидно, если там никого нет", - успел даже подумать Поляков, понимая, что до следующего этажа ему вряд ли дадут добраться, но ошибся. Далее все произошло почти одновременно, дверь отворилась и на пороге возникла взлохмаченная старушка в розовой атласной пижаме, а в конце коридора появились две крепкие мужские фигуры, которые стремительно к ним приближались - Извините, я ошибся номером, - вежливо сказал Поляков старушке, взиравшей на него с неподдельным ужасом и, повернувшись сам шагнул навстречу двум подоспевшим сотрудникам службы безопасности отеля Бывалый парень, который сейчас координировал все его действия сразу оценил соотношение сил. Оно явно складывалось не в его пользу - оба секьюрити были крепкие ребята, едва ли не голову выше отнюдь не низкорослого Дмитрия Полякова - О кей, ребята, я - ваш, - обратился к ним бывалый парень, произнеся привычную для него, и, видимо, для них фразу. По крайней мере, он думал именно так, - и довершая цельную и знакомую миллионам поклонников жанра картину, - небрежно поднял руки При этом он посмотрел на старушку, которая продолжала молча, но с прежним выражением ужаса на лице наблюдать за всем происходящим на пороге ее апартаментов, и с запоздалым сожалением подумал: " Надо было взять ее в заложницы " Степь горела этим летом как-то особенно неистово и яростно Волны пламени метались по ее выжженным просторам, подгоняемые раскаленными порывами ветра И было непонятно: чем собственно питается прожорливый океан огня? Все, что могло гореть давно уже было испепелено им в прах, и охваченная пламенем земля лежала, распластавшись под бушующей огненной стихией черная, обугленная, лишенная и намека на что-либо живое сохранившееся не то что на поверхности, но и в недрах ее, в самых потаенных их глубинах В пламени гибли люди, скот, строения; серьезная опасность угрожала целым станицам, разбросанным по степи, и оставшимся последними островками жизни в бушующем море огня. Не видно было конца этому безумному и беспощадному разгулу стихии - уже и воздух над степью был раскален настолько, что казалось еще совсем немного и он и сам начнет воспламенять все вокруг своим дыханием, а то и вовсе случится небывалое - вспыхнет и заклубиться огнем воздушное пространство, а следом запылают небеса, сплошь затянутые серой удушливой пеленой дыма мешающегося в воздухе с тучами пепла, который раскаленный ветер выхватывал горстями из огня и швырял в вверх, злобствуя и словно дразня там кого-то. В станицах заговорили о Судном дне и явлении на землю Антихриста Люди молились, каясь в своих нехитрых грехах, и ждали чего-то более ужасного Никто не понимал еще, что страшный степной пожар лишь бледная и слабая копия того огромного и всеобъемлющего, истинно сатанинского пожарища, что полыхало над всей Россией, испепеляя в своем адском огне все лучшее, святое и чистое, что было у нее, отставляя после себя, как и огонь в степи безразличное ко всему, мертвое, выжженное и опустошенное пространство. Это было лето года 1920 Монастырь оказался также отрезанным от внешнего мира бушующей пеленой степного пожара. Затерянный в бескрайнем и безлюдном просторе, он казался теперь особенно маленьким и беззащитным перед грозными беспощадными волнами пламени, подступающими с каждым новым порывом ветра все ближе к его стенам. После обедни, когда воздух наполнился жаром сверх всякой меры, вдруг, сам собой гулко зазвонил тяжелый монастырский колокол. Возможно, так отреагировал металл на невиданное повышение температуры воздуха, но низкий густой звон внезапно хлынувший с пустой колокольни был жуток Помертвевшими губами игуменья Софья прошептала: " С нами Бог, с нами Крестная сила" и только после этих простых, но обладающих воистину волшебной силой слов, заставила себя поднять глаза и взглянуть вверх, на площадку колокольни, которая конечно же была пуста, сам колокол тоже казался неподвижен, однако картина, открывшаяся ее взору была более ужасней, чем если бы на колокольне вдруг действительно оказался кто-то посторонний. Ветер гнал по серому дымному небу клубы черного пепла, которые зловеще мерцали тысячами крохотных огней. Непонятно было - то ли вместе с мертвым пеплом порывы ветра подхватили и мелкие частицы живого огня, то ли тусклая густая пелена была наделена чудным даром отражения, и в ней, как в зеркале видны были мерцающие уголья, оставшиеся на поверхности выжженной земли Зрелище однако было противоестественным и от этого еще более пугающим. Чудилось - стоит дыханию ветра стать сильнее - крохотные искры вознесенные к небу, разгорятся в такую же сплошную пелену огня, что бушует сейчас на земле На этом темном, мерцающем затаившимся огнем фоне, совершенно черный, зловещий, неузнаваемый тянулся ввысь силуэт колокольни, словно мрачный великан грозил небесам пальцем, выпростанным из недр обугленной мертвой земли. Картина эта игуменью Софью потрясла, в ней ясно увидела она страшное знамение и в этом предчувствии своем была совершенно уверена Но даже и ей не дано было предположить, как быстро и сколь жутким образом сбудется оно в реальности. Когда на степные просторы опустилась ночь, небеса нежданно разразились страшным громом. В сухом еще, беззвездном небе полыхнули ослепительные молнии и скоро на пылающую землю хлынули потоки воды С одной стороны, этот сильный живительный ливень нужно было бы счесть даром Божьим, ибо не было уже у людей, да и самой природы сил более терпеть безудержный разгул огня. Однако был он каким-то уж слишком неистовым, свирепым, по силе своей сопоставимым вполне с буйством огненной стихии. Казалось - гроза эта не Создателем послана на грешную землю. И кто знает еще, что скрывает в себе и что принесет людям ненастная ночь? Ночь, однако, не принесла ничего нежданного, хотя и спокойной назвать ее было никак нельзя. Гроза бушевала долго, а когда смолкли раскаты грома и сомкнулась наконец ночная мгла, которой все не давали вступить в свои права ослепительные вспышки молний, белыми стрелами пронизывающие черный свод небес, сильный шум дождя не давал покоя. Все мерещились в нем то чьи-то гулкие тяжелые шаги, конское ржание, громкие голоса и крики о помощи, казалось - кто-то громко и требовательно стучит в монастырские ворота Когда же стих наконец нескончаемый поток, затопив собой прожорливое пламя и омыв холодной свежей водой обгоревшую землю, когда забрезжил бледно-розовый рассвет тонкой полоской проступая у кромки неба, в ворота монастыря действительно постучали. И стук этот был громким и требовательным, как чудилось ночью, и кони ржали у ворот обители, и громкие раздавались голоса всадников, которые не привыкли ждать и просить. Потому что это был один из летучих отрядов молодого командарма Михаила Тухачевского, только что назначенного командующим Кавказским фронтом. Однако фронта уже никакого и не было - Ростовская операция красных оказалась роковой для Добровольческой армии генерала Деникина, разбитые под Ростовом- на- Дону, Таганрогом и Новочеркасском разрозненные белогвардейские и бело казачьи отряды беспорядочно отходили на Северный Кавказ, в Крым и Одессу, где их настигали и добивали окрыленные победой летучие отряды красных. Один из таких отрядов стоял теперь у стен монастыря, требуя немедленно отворить монастырские ворота Монахини подчинились и небольшой отряд въехал на монастырский двор Там незваных гостей встретила игуменья Софья. Высокая и очень худая, в черном монашеском одеянии, она явилась им, строга и величава, смуглое лицо хранило спокойствие, а большие синие глаза глядели на пришельцев сурово. Но это не смутило всадников. Никто из них не спешился с коня и уж тем более не обнажил головы, приветствуя настоятельницу - Нам стало известно, что в ваших краях скрываются недобитые бело бандиты, - обратился к ней тот, кто видимо был среди них главным. Лицо его едва различимо было в предрассветной мгле, но голос был низким и звучным Говорил он резко, отрывисто, обращаясь вроде бы в пустоту, словно не замечая ни настоятельницы, ни затаившихся по двору в страхе и смятении монахинь, - есть сведения, что часть из них вы прячете у себя - Здесь обитель Христова, - отвечал ему мать Софья и голос ее звучал ровно, но заметно было что она напряженно вглядывается в полумрак, пытаясь разглядеть лицо всадника, - в этих стенах только сестры Более вы не найдете никого, в том даю вам слово - Слово ваше для нас не является гарантией истины, - отвечал ей командир отряда или тот, кто уполномочен был вести переговоры. Он не представился, не назвал себя и своих товарищей. - Поэтому мы намерены произвести обыск Извольте сопровождать моих людей и продемонстрировать им все помещения вашего заведения - Это заведение является обителью Божьей, милостивый государь, и извольте уважать, если не меня, то святость этих стен, - голос игуменьи Софьи по-прежнему звучал ровно, но обычно она говорила несколько бесцветно, практически без интонаций, сейчас же в голосе ее зазвенел металл, словно задели, натянутую струну неведомого музыкального инструмента и отзываясь на прикосновение она зазвучала слабо вибрируя и издавая только едва различимый звук. Но говорящего не смутило это и он резко оборвал ее - Про то, что это за заведение нам хорошо известно... - Однако мне ничего не известно о вас, милостивый государь... - Вот как? Вам ничего не известно о том, что белогвардейские мятежи подавлены по всей России и рассчитывать на Добровольческие армии, на войска Антанты, на белоказаков вам больше не приходится? Вам ничего не известно об этом, ваше сиятельство, княжна Долгорукая? - Меня зовут мать Софья - Нам известно, как вас зовут и мы отнюдь не случайно здесь Поэтому извольте прекратить препирательства со мной и исполняйте то, что я вам сказал, во избежании самых серьезных последствий. Особенно лично для вас... Отряд, спешится - с этими словами он сам легко спрыгнул на землю и вплотную, как-то подчеркнуто дерзко подойдя к настоятельнице, близко и прямо взглянул ей в лицо. Запал исчез в нем также внезапно, как и возник Бывалый парень просто выскользнул из его оболочки и стремительно, ловко, как ему и полагалось, никем, разумеется, не замеченный покинул помещение, оставив Дмитрия Полякова один на один с теми, кто сейчас окружал его Честно говоря, это был не очень благородный поступок, поскольку Дмитрий Поляков находился в состоянии плачевном - был совершенно измотан физически и морально и практически не способен постоять за себя каким либо образом Те же, кто сейчас в прямом смысле этого слова, плотно окружали его беспомощно распластанное на диване тело, настроены были отнюдь не дружелюбно Конечно, физическая расправа ему ни в коей мере не угрожала, что же касается морального аспекта проблемы, то он был заявлен в эти минуты очень и очень остро. Возможно лучшим для Полякова было, если бы вместе с остатками физических сил и безоглядной решимостью действовать и добиться своего любой ценой, его покинуло и сознание. Тогда все разрешилось бы просто, по крайней мере на данном этапе событий Но сознание его, именно сейчас окончательно прояснилось, стряхнув с себя и остатки эмоциональной похмельной вялости, и последовавшего за ней, сообразно закону маятника всплеска бурных эмоций. Все это отступило на второй план, хотя каждое действие, из тех которые он успел совершить за минувшие полчаса запечатлены были памятью с потрясающей точностью, и, как фотографии, запечатлевшие сцены его позора и унижения, стояли перед глазами, не давая забыться или хотя бы отвлечься ни на минуту. Сейчас пространство его внутреннего мира - сознание, разум, душа и, - что там еще заключал в себе этот мир?! - было затоплено одним лишь раскаленным, обжигающим, разрывающими его изнутри чувством Этим чувством был стыд. Так стыдно ему не было никогда Даже в ранней юности, когда его застали за неким постыдным занятием. Ничего более, что хоть как-то сравнимо было с тем, что испытывал он теперь, на ум не приходило Судьба, действительно, была милостива к нему - он конечно и "попадал в просак ", и " влипал", и " вляпывался" - словом, случались в его жизни ситуации, которые порождали чувство неловкости и даже стыда, но все это даже отдаленно не напоминало тот раскаленный водоворот чувства, испепеляющего его душу теперь. На его несчастье, а быть может, наоборот на счастье - иначе сцена выглядела бы совсем уж комичной, под рукой его не было сейчас подушки, одеяла или какого другого предмета, коим можно было бы закрыть лицо. Будь иначе - он непременно бы поступил именно так. Тело же его было настолько ослаблено физически - и это тоже было мучительно стыдно, - что он не чувствовал в себе сил пошевелить руками - иначе он спрятал бы лицо в ладонях, или, по крайней мере, перевернулся бы на живот, уткнувшись лицом в мягкую обивку дивана, или попросту убежал бы, впрочем это ему вряд ли удалось бы сделать, будь он даже и в нормальной физической форме Диван в его номере, куда его доставили секьюрити и на который он немедленно рухнул без сил, плотным кольцом окружали четверо сотрудников службы безопасности отеля. Те двое, которым он сдался возле номера старушки и двое - присоединившиеся к ним возле лифта, они, очевидно, ловили его на верхнем этаже. Теперь все четверо стояли вокруг дивана тем же плотным кольцом, что и шли, конвоируя его восвояси, словно боясь, что он выкинет еще что-нибудь, стоит им только разомкнуть круг. Они молча, настороженно и недобро, к тому же весьма бесцеремонно разглядывали его и это было тоже стыдно, унизительно и нестерпимо, но ничего поделать он не мог Кто-то еще, невидимый им из-за широких спин охранников, нервно расхаживал по номеру, но и он был молчалив. Похоже было, что никто из них не уполномочен принимать какие-либо решения и вообще мало представляет, как вести себя в подобной ситуации - все ждали кого-то, кто мог хоть как-то ее разрешить. Так и оказалось - послышался звук открываемой двери, чьи-то быстрые шаги, изумленный и испуганный одновременно возглас - Что происходит? Ему плохо? Он оказал сопротивление? Что они с ним делают? - взволнованный молодой голос выпалил все эти вопросы на одном дыхании. Секьюрити зашевелились, но кольца не разомкнули - Понимаете, мсье де Буасси, этот русский - мсье Поляков, он стал требовать... - голос постарше крайне сбивчиво и испуганно начал объяснять ситуацию тому, кого звали де Буасси, но был остановлен - Я знаю, что произошло Но, что сейчас? Он сопротивляется? - Нет. Он... Он... лежит - Его, что, связали? - О, нет, мсье де Буасси! Как можно было... Он просто лежит... - Тогда почему здесь столько секьюрити? И зачем они так стоят? Где он? Он может говорить? - Но я думал, мсье де Буасси.... На всякий случай... до вашего прихода... Да, он, мсье Поляков, кажется в полном сознании Просто не очень хорошо себя чувствует, я думаю... - Вы свободны, господа, - тот кто носил красивое имя де Буасии наконец обратился к охранниками и они немедленно разомкнули оцепление, - нет, кто-нибудь один или двое останьтесь... Но не здесь. Где ни будь рядом. Вы меня слышите мсье Поляков? Как вы себя чувствуете? Вы говорите по-французски? Де Буасси оказался высоким стройным довольно молодым человеком, с тонким породистым лицом, как бы подтверждающим его право на столь громкое имя. Очки в тонкой золотой оправе скрывали глаза, но большой хищный, как клюв опасной птицы, нос на загорелом холеном лице, тонкие красиво очерченные губы, высокий гладкий лоб, на который небрежно падали длинные пряди блестящих черных волос создавали классический гармоничный образ молодого аристократа, потомка старинного и славного рода, помещенного на жительство в конец века двадцатого, а посему вынужденного получить хорошее современное образование и, видимо, работать. Очевидно, он принадлежал к руководству, а быть может и к клану владельцев отеля, жил здесь же, в отеле или неподалеку на одной из старинных вилл и поднят был на ноги ни свет ни заря в виду исключительности и чрезвычайности происшествия Говорил он быстро, короткими отрывистыми предложениями, которые будто бы наскакивали друг на друга, но возможно это была его обычная манера По крайней мере, внешне, господину де Буасии удавалось хранить спокойствие Второй человек, оставшийся в гостиной, после того, как секьюрити бесшумно удалились с поля действий, заняв позиции где-то неподалеку, как велел де Буасии, был, напротив, совершенно откровенно взволнован Он был много старше патрона - лет, примерно, пятидесяти, а, может быть, и больше Его седины дышали благородством, с неким, однако, налетом театральности Возможно, этому способствовало то, что одет он был в торжественную униформу служащих отеля Вероятнее всего, это был старший ночной портье, который имел несчастье дежурить именно в эту злополучную ночь Теперь он очень боялся, что поступил как-нибудь не так, возможно, слишком сурово обойдясь с Поляковым, отдав его под конвой охраны, а, возможно, наоборот, слишком мягко, не вызвав полиции. Словом, он просто не знал, как должен был себя вести и каковы теперь будут последствия. И от этого очень волновался. - Да, я говорю по-французски. Спасибо - Поляков сам удивился и одновременно нашел еще один повод устыдиться, от того как слабо и с трудом дались ему эти слова Последнее относилось к вопросу де Буасии о самочувствии и, похоже, тот это именно так и понял - Вы уверены, что вам не нужен врач? - Да, уверен Пожалуйста, пусть все уйдут Если необходимы мои объяснения, я дам их вам - Разумеется. Господа, можете оставить нас - Де Буасии был действительно тем человеком, который уполномочен принимать решения и, надо отдать ему должное, умел это делать. Его распоряжение было выполнено незамедлительно, хотя пожилой портье не скрывал своей озабоченности и тревоги, оставляя патрона один на одни с сумасшедшим русским Это крупными буквами было написано у него на лбу, но возражать он не смел и спешно, насколько позволяли возраст и этикет покинул апартаменты. Де Буасси опустился в низкое кресло, то самое в котором всего несколько часов назад сидел актер. Только теперь Поляков заметил, что остатки их бурного пиршества со стола убраны и номер приведен в обычный идеальный порядок. И лишь окно сочли необходимым оставить открытым, а занавеску - отдернутой - комнату заливали яркие лучи раннего солнца и было свежо Поляков сделал попытку подняться с дивана - беспомощно лежать перед безупречно вежливым и предупредительным де Буасси, который наверняка презирал его в душе, а то и смеялся над ним, было совсем уж унизительно Он тяжело спустил ноги на ковер и сел на диване Теперь они сидели практически напротив друг друга, глаза в глаза. Де Буасси хранил молчание, с сочувствием, по крайней мере, внешним, наблюдая за его усилиями. Когда ему показалось, что Поляков достаточно удобно устроился на диване и посторонняя помощь ему не требуется, он заговорил - Собственно, мне не нужны ваши объяснения, мсье Поляков Картина ясна и ваше поведение мне понятно Поверьте, это я говорю искренне Но традиции нашего отеля, и то положение в котором все мы теперь находимся, как вы понимаете, требуют от меня принятия решения И боюсь, оно не очень придется вам по душе, но... - Не утруждайте себя, мсье де Буасси, - Поляков почти взял себя в руки, хотя душу его по-прежнему терзали жгучие приступы стыда Возможно, заговори с ним де Буасси, как-нибудь иначе, он не сумел бы справиться с тем, что творилось сейчас у него внутри и опять бы натворил Бог знает каких глупостей Но дружелюбный, с изрядной долей сочувствия тон француза, который возможно и был искренним, но в любом случае главной целью своей имел - подсластить очень горькую для Полякова пилюлю, неожиданно оказал на него благотворное воздействие. Поляков нашел в себе силы отвечать более ли менее достойно Суть пилюли и горечь ее для Полякова заключались в том, что ему отныне и навсегда закрыт будет доступ во все заведения этой известной и почитаемой ценителями истинной роскоши и комфорта системы, - я знаю, в чем заключается ваше решение У меня есть несколько часов, чтобы привести себя в порядок и собрать вещи? - Ну разумеется. Расчетный час, у нас, как и везде наверное, в полдень - у вас есть еще по меньшей мере четыре часа - сейчас только девять. Но если этого не достаточно, я могу продлить ваше пребывание у нас еще на некоторое время Скажем, часов до четырех? - В этом нет необходимости. Я успею. - Благодарю вас, мсье Поляков И знаете что, на вашем месте я возможно поступил бы так же, но ведь и вы на моем... - Де Буасси не закончил фразы, словно испытав затруднение с подбором нужных слов, и только развел руками - Вы правы, - Поляков нашел в себе силы подняться с дивана. Он не знал, подаст ли де Буасси ему руку, поэтому и свою не протянул для рукопожатия Трудно сказать, как понял это де Буасси, он лишь сдержано кивнул и направился к двери - Один только вопрос. - Да, мсье Поляков? - голос де Буасси впервые за всю их беседу слегка изменил ему Все это время, он все-таки волновался и только сейчас, сочтя инцидент исчерпанным, видимо, несколько расслабился. Реплика Полякова застала его врасплох - Кто была та п