нь догадлив, - Поляков даже рассмеялся. Однако и смех его сейчас показался Микаэлю каким-то напряженным и механическим. - Совершенно точно формулируешь - я отправил его давать взятку - А что за архив тебя интересует? - Архив Комитета Государственной Безопасности СССР, вернее архив ВЧК-НКВД. Тебе эти аббревиатуры ведь известны? - Разумеется, кому же они не известны. И что, там тоже теперь берут взятки? - В России, друг мой, взятки берут везде Впрочем, как я помню из истории так было всегда. Разве бабушка тебе ничего не говорила про это? - Нет, знаешь ли, вдали от Родины, она видимо предпочитает вспоминать только о прекрасном, что с было с ней связано - Что ж, возможно она и права, но мы-то - не вдали, посему приходится постоянно помнить и о вещах менее прекрасных А и забудешь, так тут же напомнят, можешь не сомневаться - Грустно это. Но что ж поделаешь? Мы - то теперь куда? - Слушай, я свинья, конечно нужно было бы сначала разместить тебя Кстати, что ты предпочитаешь - по-русски у меня на даче, я там живу постоянно, или по-европейски - в гостинице. Тогда выбирай - Рэдиссон, Мариот, Балчуг-Кэмпински? - Что за вопрос - конечно по-русски, если, конечно, тебя это не стеснит - Слушай, давай без реверансов ты хоть и князь, но не смольная барышня так кажется твоя польская старушка себя называла? - Я тебе уже сто раз сказал.... - Помню, помню, Нетта Казимировна, из Радзивиллов Извини, я не из вредности, так просто привычнее и короче. А насчет стеснишь - совсем даже наоборот, мне сейчас... Но ладно, об этом потом Я вот, что хочу тебя попросить - потерпи немного с размещением, ладно? Заедем сначала в одно место ненадолго, я думаю, в потом уже и на дачу. Там баньку затопим, и вообще... Дотерпишь? - Разумеется. Я же не смольная барышня А что за место? - Место? Место интересное - родительский дом называется Знаешь. У нас даже песня такая есть. " Родительский дом, чего-то там, начал... " - Поляков фальшиво и как-то совсем неуверенно пропел эту фразу и Микаэль особенно остро почувствовал, как напряжен он сейчас Собственно, маршрут, который, прикрываясь привычными ужимками и прибаутками Дмитрия Полякова, прокладывал все это время сидящий в нем робот, стал ему теперь окончательно ясен - Ты уверен, что это нужно делать именно сейчас, - почти шепотом спросил он его Эта тема уж точно была не для ушей двух крепких ребят на передних сидениях И в этом Поляков, похоже, был с ним согласен Сначала он только упрямо наклонил голову, лишь кивком отвечая на вопрос, но потом все же так же тихо добавил - Именно сейчас Иначе... Фразы, однако он не закончил Этот разговор был только для них двоих. Беслан Шахсаидов Боялся ли Алексей Артемьев Беслана Шахсаидова, полевого командира, террориста и генерала. Вероятнее всего - да, боялся И глупо было бы бравировать обратным. Руки Беса, обагренные кровью не одного десятка а то и сотни людей, иногда простирались очень далеко - это Лехе было доподлинно известно Однако не совсем справедливо, а если уж быть до конца честным, то совсем не справедливо было бы утверждать, что сейчас им двигал только страх. Да и страх, собственно, который, как выяснилось, присутствовал в его отношении к Бесу не был совершенно обычным страхом, который испытывает любой нормальный человек перед хладнокровным массовым убийцей. Леха боялся Беса, но и находил в нем некоторые если и не симпатичные ему, то уж по крайней мере, вызывающие уважение качества и свойства характера - его несгибаемую внутреннюю силу, конечно же - отчаянную смелость, верность, не смотря ни на что, а соблазнов было предостаточно - тому Леха был живым свидетелем, своим, пусть и весьма своеобразным принципам и представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо. Словом, выходило так, что Леха вроде бы даже признавал за Бесом право быть таким, каким он был. Итак, не страх, пусть и довольно своеобразный, двигал теперь Алексеем Артемьевым. Он улетел в Москву ранним утренним рейсом и уже вначале десятого выруливал на своем массивном джипе со стоянки зала приема официальных делегаций, бодрый, слегка пьяный - в самолете, несмотря на то, что время не очень подходило для этого, он "раздавил" со стюардессой бутылку французского коньяка, предусмотрительно упакованную людьми Беса вместе с какими-то фруктами в отдельный пакет. Улетал Леха вновь воспользовавшись услугами зала VIP, который в губернском центре по старинке назвали - " депутатским" На специальном микроавтобусе его доставили к трапу пустого еще самолета и заботливо усадили в первом ряду возле иллюминатора Посадка еще не началась и Леха, пребывающий в состоянии нервного ожидания предстоящих активных действий, ( состояние это сродни видимо тому, что испытывает гончая собака уже предвкушающая бешеный гон охоты, но еще не спущенная ловчим с поводка ), что бы как-то разрядить закипающую внутри энергию, скоренько очаровал немолодую уже, но довольно симпатичную стюардессу, стройную, худощавую, с длинным горбоносым лицом и густыми темно-рыжими, с вишневым каким-то отливом волосами, стянутыми на затылке в тугой "лошадиный" хвост Он сразу почувствовал в ней породу, так сохраняются после тридцати обычно женщины хороших кровей и удивился даже тому, что летает она на столь простеньком рейсе - ей бы, если уж и быть стюардессой, то как, минимум, на солидных международных линиях. Но судьба стюардессы, наверняка не слишком сладкая и богатая событиями самого разного толка мало волновала Леху - ему теперь надо было блистать самому, такое было настроение, кураж Это было несложно и дело было не в популярном телевизионном лице, будучи еще скромным репортером молодежной радиостанции при малом росте своем и совсем не потрясающем красотою лице, Леха в два счета мог очаровать, а точнее уболтать любую самую взыскательную и капирзную даму - такой был талант Теперь же к сему добавилась еще и широкая популярность Словом, пластиковые стаканчики и шоколадка как дополнение к его вкладу в их общее застолье, появились перед ним уже минут через пять, после того как он выяснил ее имя - Рита. Дальше все было просто, вторая стюардесса оказалась девицей не вредной и Рита весь полет просидела рядом с ним, прихлебывая коньяк и слушая его соловьиные трели - она была прекрасной слушательницей, а большего Лехе сейчас и не требовалось Ко всему прочему, она оказалась еще и умной женщиной и прощаясь при посадке во "Внуково" даже взглядом не попросила телефона, за что Леха остался ей крайне признателен - пришлось бы ошибиться парой цифр в номере - и хоть вранье - было его профессией и призванием - такое ему все же претило. Москва встречала его хмурой и, оттого возможно не выспавшейся. Поток машин на Киевском шоссе и еще более - на Ленинском проспекте был злым, напористым и агрессивным. Впрочем, пьяным, за рулем Леха чувствовал себя более уверенно, ГАИ он давно, еще с времен его знаменитых криминальных хроник, перестал даже опасаться, а у злобствующих с утра автомобилистов, хватало ума не лезть на рожон - и не связываться с огромным черным джипом, сквозь зеркальные стекла которого невозможно было разглядеть - кто там в салоне - маленький одинокий журналист за рулем или компания бритоголовых крепышей. Он быстро, несмотря на утренние пробки, добрался до цели - приятель из Центра общественных связей ФСБ уже ждал его в своем неожиданно уютном кабинете на Лубянке, готово было и разрешение на работу с интересующими его документами Настал долгожданный момент. Прозвучала команда ловчего - и спущенная гончая, надрывая связки и азартное собачье сердце, захлебываясь лаем стремительно летит по следу обреченного зверя. Только чудо спасет его, но чудеса случаются редко. Алексей Артемеььв спросил себе чаю покрепче - завтрак с коньяком уже начинал тяготить жаждой и свинцовой тяжестью в затылке - и углубился в разложенные перед ним бумаги. Уже через полчаса он отложил большинство папок из довольно внушительной стопки, предоставленной в его распоряжение в сторону, оставив перед собой только одну, средних размеров Уже по одному только цвету картонной обложки, можно было судить о времени, когда она начала формироваться - обложка была темная, серо-зеленого цвета, картон был гладким и слегка уже залоснившимся, в верхнем правом углу, как и полагалось в этом учреждении значилось "совершенно секретно", а ниже - по центру - толстыми черными буквами - " Личное дело", под ними - от руки, но каллиграфическим почерком - Тишкина Андрея Валентиновича Здесь было все, о чем хотел знать Бес. Леха достал свой пижонский дорогой кожи блокнот. Конечно, этого делать было нельзя Но другого выхода у него не было, к тому же те, кто допустил его к этим документам, вне всяких сомнений были уверены, что он поступит именно таким образом. Так что, в принципе, он был почти честен перед всеми, и очень доволен собой. Дмитрий Поляков Они очень быстро оказались в городе, и промчавшись через шумный, застроенный новыми, сложной современной архитектуры, зданиями; переполненный потоками дорогих и редких даже для Парижа машин; расцвеченный рекламными щитами самых знаменитых международных компаний и фирм, одним словом - потрясающий новым своим обличьем центр города, на который Куракин засматривался краем глаза, выглядывая периодически из-за плотных кожаных шторок, скрывающих от любопытных глаз пассажиров лимузина. Промчались, расталкивая плотный транспортный поток воем сирены и неоновым мерцанием синего колпака на крыше по узкой Сретенке, обе стороны которой напоминали театральные кулисы - частично задрапированы были полу прозрачной зеленоватой сеткой, за которой скрывались фасады строящихся или реконструируемых домов, частично - вдоль них тянулись зыбкие, как декорации к авангардистскому спектаклю, непрочные и неустойчивые с виду строительные леса. Впечатление было такое, что улицу перестраивают всю и разом. Впрочем, очевидно, это так и было Лимузин, между тем, вырвался на асфальтовый простор проспекта Мира и промчавшись некоторое время по его мостовой, практически не сбрасывая скорости свернул под арку одного из домов. Это был солидный и мрачноватый слегка, огромный дом, из тех, что в Москве до сих пор называют "сталинскими" Квартиры в таких домах как правило большие, с высокими потолками, что чрезвычайно ценилось в советские времена, дворы зеленые и ухоженные, двери в подъездах крепкие, хорошего дерева; соответственно, и подъезды отличаются относительной чистотой и ухоженностью Так было. Теперь изменилось многое и в худшую сторону, но изменения эти заметны были лишь Полякову, который провел в этом дворе все свое детство, да и последующие, вплоть до женитьбы, годы. Теперь двор был знакомым и чужим ему одновременно. Здесь, как в заколдованном замке, хозяйка которого заснула крепким волшебным сном - все пришло в запустенье - разбиты и перекошены были двери подъездов, зарос бурьяном, густо усыпанный мусором сквер, прогнили и покосились сооружения детского городка, какие-то мелкие строениьица - то ли гаражи, то ли палатки, то ли не приметные ранее выходы из подвалов дома, теперь как раковины корпус огромного корабля облепили его, и пестрели кое-как сработанными вывесками каких-то фирмочек, ютившихся здесь, экономя на арендной плате. Раньше, когда довольно редко, но все же заезжал он к родителям, все более ощутимые едва ли не с каждым днем перемены не то, чтобы угнетали Полякова, но настраивали на минорный лад Он хорошо знал их причину - она крылась отнюдь не в нерадивости муниципальных властей. Неуклонно падал социальный статус жильцов дома - ответственные номенклатурные работники советских учреждений, военные и прочие люди в погонах, в высоких довольно чинах, солидные ученые, богема, которую тогда именовали "творческой интеллигенцией" - словом не самые "сливки" имперского общества, но бесспорно его элита - теперь стремительно и обратно пропорционально утверждению своего партийного гимна - из "всего" становилась " ничем", и вместе с ней, как ее последний оплот и едва ли единственное материальное достояние, медленно погружался в тину нищеты и забвения старый дом На этот раз, выходя из машины, бегло окинув взглядом сегодня особенно унылый в серых тонах пасмурного дня, двор своего детства и с ходу приметив несколько новых признаков его обветшания, Дмитрий Поляков минора в душе своей не услышал. Напротив, робот, который, исполняя заложенную в него кем-то свыше, программу, четко и неукоснительно вел его к цели, вроде даже, злорадно усмехнулся про себя, радуясь столь явному крушению бывшего колосса. Хотя, разумеется, это было нонсенс - эмоции роботам не полагались. - Здесь я вырос. - на ходу бросил он Куракину - Да? - отозвался тот достаточно неловким вопросом, потому что ничего другого по поводу увиденного сказать не мог - Да. И прожил почти половину жизни Кстати, когда - то это было престижное местечко, а теперь - вот видишь... - Престижное, как шестнадцатый квартал у нас? - Ну, нет. В наш шестнадцатый квартал мы поедем позже - ко мне на дачу У нас это называется Рублевка. Здесь жилье конечно было рангом пониже, но весьма... - Отчего же теперь так?... - Куракин замялся подыскивая подходящее, но не обидное слово - скучно, - наконец выпалил он единственное, что пришло в голову - Да, скучно, - задумчиво повторил Поляков, - это, знаешь ли, длинный разговор Если хочешь, вечером попробую объяснить, я как раз несколько минут назад думал об этом - Разумеется хочу, - с готовностью отозвался Куракин. Ему и впрямь было интересно то, что происходило теперь в этой стране. Когда-то он испытывал к ней очень сложные чувства: ненавидел - за то, что его близких и не просто каких-то абстрактных предков, а любимую бабуленьку, попросту говоря, вышвырнули оттуда, оскорбив, ограбив, физически истребив родных и близких людей, да еще окатив вдогонку ушатами помоев. С другой - он страстно мечтал о ней, далекой и недоступной, как мечтают некоторые сумасшедшие фантазеры найти и повидать Атлантиду. Теперь все счастливо, по его мнению, изменилось - и Россия интересовала его страстно и тянула к себе как магнит Между тем, они уже поднимались в скрипучей и шаткой кабинке лифта, и через несколько секунд Поляков звонил в массивную добротную дверь со множеством замков и круглым окуляром дверного "глазка" посередине. Дверь долго не открывали, потом замки постепенно друг за другом начали щелкать, последней тяжело звякнула, открываясь, тяжелая дверная цепочка, которой здесь, видимо, доверяли не менее чем сложным и очевидно дорогим замкам - и на пороге возникла высокая женщина, сухопарая, подтянутая с коротко остриженными совершенно седыми волосами, одета она была неожиданно в яркий спортивный костюм - Вот уж не ждала! - она произнесла это сухо, с легкой иронией, не проявив более никаких эмоций и чувств, - ну проходи. Отец, как раз, только что пришел из магазинов - разбирает сумки. Ты не один? - произнося все это она отступила от двери, пропуская их в квартиру и машинально, как бы исполняя некий привычный ритуал подставила Полякову щеку для поцелуя. Он, впрочем, приложился к ней столь же механически - Здравствуй, мама. Извини - без звонка - Ну разумеется, у телефонов-автоматов такие очереди! - немедленно отозвалась мать И Микаэль отметил для себя, что более всего в этой женщине бросается в глаза переполняющая ее желчная ирония - Ну ладно, это уже неважно Представь товарища! - Мой друг из Парижа - князь Микаэль Куракин, - отчетливо и даже слегка тожественно проговорил Поляков, но Микаэль понял - он сознательно дразнит мать- убежденную коммунистку, как рассказывал о ней в Париже Однако она умела держать себя в руках - А почему Микаэль? Вас ведь, наверное Михаилом зовут? - обратилась она к Куракину, словно пропустив мимо ушей все остальные составляющие его представления - Да, крещен Михаилом, но парижские друзья зовут так, на французский лад - Я, если позволите, все же буду- по русски - Мишей. Здравствуйте - она протянула ему руку и он ощутил крепкое почти мужское рукопожатие сухой твердой ладони. Меня зовут Александра Андреевна и вашему приятелю я действительно мать, хоть в это теперь трудно поверить и мне, и ему. Ну проходите в комнату За беспорядок не извиняюсь - сами виноваты - не предупредили о визите - я работала. Никакого беспорядка однако, в большой комнате, в которую она их провела не наблюдалось. Они пришли туда, минуя широкий коридор, стены которого были плотно завешаны книжными полками, тянущимися до едва ли не до потолка, помимо того, внимание Микаэля обратили на себя огромные ветвистые рога какого-то очень крупного зверя, оленя или лося, которые украшали торцевую стену коридора, под ними аккуратно развешаны были какие-то охотничьи принадлежности, разглядеть которые он током не успел. Пол коридора был устлан широкой, несколько потертой уже, но идеально чистой красной ковровой дорожкой с ярко зелеными полосами по краям, которая почему-то вызвала у Куракина ассоциации с каким-то правительственным учреждением. Как выяснилось позже - он не ошибся, Поляков пояснил ему, что дорожка была "кремлевской", в том смысле, что такими именно дорожками были устланы коридоры во всех правительственных учреждениях бывшего Советского Союза, произведено сего коврового изделия было видимо очень много, с большим запасом на будущее и с учетом личных интересов некоторых особо ответственных работников, к которым без сомнения относился дед Полякова Охотничьи трофеи и амуниция тоже принадлежали деду, который был до этого развлечения большим любителем, а вернее будет сказать, что почти профессионалом - это тоже рассказал Микаэлю Поляков несколько позже. Пока же они оказались в комнате, которая очевидно служила кабинетом, теперь - это был кабинет Александры Андреевны, а до того здесь восседал сам великий и загадочный дед Полякова - Андрей Валентинович Тишкин. Никакого беспорядка в этом святилище, разумеется, быть не могло. Здесь тоже было много книг - они хранились в нескольких книжных шкафах, расставленных вдоль стен, также вдоль одной из стен располагался огромный и глубокий, отчего - то напоминающий гигантских размеров чемодан, черный кожаный диван, рядом с ним, строго симметрично стояли два такие же большие и глубокие кожаные кресла с широкими подлокотниками, а между ними небольшой журнальный столик, на котором казенно поблескивал стеклянными боками кувшин, доверху заполненный водой и два тонких стеклянных стакана, в неизменной здесь строгой симметрии расставленные на белоснежной льняной салфетке Центральным предметом кабинета был, конечно же, письменный стол, массивный, покрытый чудом уцелевшим неизвестно с каких времен зеленым сукном. На столе все также было расставлено строго по ранжиру и видимо в соответствии с раз и навсегда заведенным порядком - тяжелый малахитовый письменный прибор, небольшой бронзовый бюст, в котором Микаэль не без изумления узнал бюст Иосифа Сталина, впрочем оглядевшись на одной из стен он обнаружил внушительных размеров портрет еще одного революционного вождя - Ульянова- Ленина. Вообще фотографий на стенах было много, это были в основном групповые снимки, запечатлевшие каких-то людей в форменных одеждах, с одинаково застывшими перед объективом лицами, сцены парадов с марширующими колоннами также военных людей, какие-то заседания, на которых люди тоже преимущественно в военной форме, сидели вдоль столов, прямо глядя в объектив фотоаппарата. На зеленом сукне стола разложены были, и видимо это отнесено было Александрой Андреевной к категории беспорядка, несколько развернутых газет, поверх которых лежали очки с толстыми стеклами, красный карандаш и ножницы, похоже было, что хозяйка кабинета не просто читала газеты, но и подчеркивала красным особо заинтересовавшие ее места в тексте, а что-то, заслуживающее видимо отдельного внимания просто вырезала из газетных полос, дабы очевидно сохранить. Таковы были предположения князя Куракина, которые полностью подтвердил потом сам Поляков, пояснив некоторые непонятные ему вещи. Например, касательно сохранившегося на поверхности стола зеленого сукна Стол был действительно очень старым, а сукно просто периодически меняли, вызывая для этого специального мастера, такого же древнего как этот стол. Еще Поляков обратил его внимание на настольную лампу на массивной металлической ножке под зеленым стеклянным абажуром. Лампа была тоже "кремлевской" Точная копия ее, вернее оригинал стоял в кремлевском кабинете Ленина, а сотни тысяч точных копий освещали вечерние и ночные бдения его верных последователей в их высоких кабинетах, разбросанных по всей огромной империи Диван и кресла же напротив, оказались трофейными и были доставлены дедом, вместе с несколькими вагонами всякого добра - от батистового постельного белья, по углам которого были вышиты чьи-то инициалы, и столового серебра, украшенного замысловатыми неизвестно происхождения вензелями до аккордеона, игре на котором Полякова настойчиво, но безуспешно пытались обучить в детстве - спасло заступничество бабушки - он предпочитала фортепиано. Его Поляков, как с удивлением выяснил Куракин освоил довольно недурно. Однако все эти комментарии Микаэль получил позже. Сейчас же, проводив их в кабинет, мать Полякова, на сказав более ни слова, удалилась, оставив их наедине. Князь Куракин молча погрузился в кожаный зев диванного монстра. Что говорить и как себя вести далее он не знал, такое он встречал впервые В данном контексте "такое" было для него очень емким определением - оно включало в себя все - и обстановку странного и страшного даже кабинета, словно поправшего течение времени, и такую женщину, какой оказалась мать Полякова и отношения, которые существовали между ними. Впрочем Поляков понял это и без слов и первым нарушил молчание - Ну что, удивили мы тебя? Да ладно, можешь не отвечать - тебе с твоей деликатностью ответить правду будет " мучительно больно", как говорил правда сосем по другому поводу любимый литературный герой моей матушки. Ты, друг мой, сейчас не удивлен - потрясен Еще бы! Такой паноптикум. А я, можешь себе представить, в этом паноптикуме родился и вырос И самое поразительное, совсем недавно понял, что все это время пребывал в паноптикуме. До этого казалось - нормальный дом, нормальная семья Ну, со своими тараканами, разумеется. Так кто ж без них? Единственная отдушина была - бабушка Видимо, благодаря ей, я сам в упыря не обратился. - Упыря? - робко уточнил Куракин Слово было ему знакомо. Но он не очень понимал, что имеет в виду Дмитрий, употребляя его сейчас Впрочем, догадывался. - Упыря, друг мой Знаешь, кто это такие? - Ну что-то такое, связанное с загробной жизнью... Они вроде бы вылезают из могил и пьют кровь живых людей Или это вампиры? - Нет, совершенно точно - упыри Вампиры - это я так понимаю европейский вариант, по-русски - упыри Именно, из могилы, и именно - кровь живых людей Есть еще одно блестящее определение, не помню правда, кто автор - " живое тащит мертвечина" Так вот ты сейчас в логове упырей - Но как ты можешь, Дмитрий? Старые люди - все не без странностей, конечно, но твоя maman.... - Оставь пожалуйста свои парижские реверансы. Моя maman, как ты изволишь выражаться самый что ни на есть настоящий упырь - и таких у нас в несчастной стране много - почти целое поколение, вымирающее, к счастью - Господи, что ты такое говоришь, Дмитрий? - Правду. Ты вероятно никогда не задумывался, почему у нас все так плохо и медленно движется вперед, я имею в виду наши реформы, прости за официоз, словом - наше вживление в остальной цивилизованный мир. Вроде все - за, и законы принимают соответствующие, и " политическая воля" как сейчас принято говорить имеется, и материальные ресурсы еще ого-го - не все разбазарили, и социальная база - то есть люди, которые этого активно хотят, а не идет - и все тут! В чем же дело, спрашиваю я себя? И отвечаю себе - упыри Понимаешь, они даже не виноваты, что они упыри. Их воспитали такими и ничего с этим поделать нельзя - только переждать. Это целое поколение, да если, вдуматься, то и не одно, людей, которые не умеют жить иначе чем жили при советах. Когда было плохо и мало - но всем и у всех, исключения составляли либо "жулики" - но их периодически показательно карали, либо правящая каста - но за глухими заборами и тайно - никто ничего не видел, а думать уже почти разучились. За это можно было ничего не делать. Понимаешь - вообще ничего То есть целая страна, по крайней мере подавляющее большинство ее населения ничего не делало - то есть что-то конечно делало, но из рук вон плохо, медленно и мало В ту пору родилась классическая формула " Государство делает вид, что заботится о народе, а народ делает вид, что работает на государство". А потом вдруг взяли и враз попытались все изменить - просто перестали все( плохое и мало- напомню! ), но давать просто так Зато можно стало заработать много хорошего, но для этого надо было работать, пахать, нарушать законы, которые не поспевали за теми, кто хотел работать, рисковать деньгами, свободой, жизнью, словом " крутиться" - как тогда стали говорить с утра до утра без перерыва на обед и профсоюзного отпуска размером в двадцать четыре, или уже не помню сколько точно календарных дней. Так вот, подавляющее большинство народонаселения этой страны так жить захотело, потому, что не умело ( не учили никогда, напротив- вбивали к такому образу жизни устойчивое классовое отвращение - это правда ), боялось, ленилось, не верило, что получится, что завтра там, наверху не передумают и не вернут все обратно Оно, это подавляющее большинство предпочло нищать, голодать, месяцами ходить на работу и там по-прежнему ничего не делать или делать что-то очень плохо, не получать за это ни копейки, но и не пытаться уйти и начать что-то заново. И в этой огромной прослойке подавляющей части народонаселения, как в вате, глохнут все замечательные начинания и благие порывы Но они - не упыри. Они - их социальная база Упыри же, это моя матушка и иже с ней. Они перемен не хотят сознательно, потому что работать они также, как и "послушный им народ" не хотят и не умеют, но в отличии от народа при прошлой имперской власти имели - много и хорошо Конечно не так много и не так хорошо, как могут сейчас иметь те кто научился работать( и это их бесит дополнительно), но им хватало и того что было, они к другому не приучены. Так вот самое страшное, что "иже" - ее, матушки моей намного моложе и деятельней, они еще при власти и должностях, и они уже не ватный слой - они бетонная стена, правда закамуфлированная в модные демократические цвета. Об которую все разбивается и будет разбиваться. Правда, если цитировать их же бывшего вождя " стена, да гнилая, ткни - и развалится " Вот на то вся и надежда Ждем-с Против них - и это справедливо, черт побери, сама жизнь - они старятся, гниют, и в конце концов, прости уж что оскорбляю твою тонкую душу грубым своим материализмом - умирают. Так-то, мой друг А до той поры - ничего не изменится в этой стране радикально Так, фасады обновляем, красиво получается - видел я, как ты на Сретенку заглядывался но это все - косметика, внутри - стена. - Полякова словно прорвало За последние дни, да и за все время, которое они были знакомы с Куракиным он впервые говорил так долго и страстно. Обычно немногословный, ироничный до цинизма, уверенный в себе и, главное, как казалось тогда, совершенный и законченный эгоист, которого всерьез волнуют только сугубо личные интересы и проблемы - он предстал сейчас перед князем совершенно иным человеком, чем окончательно потряс того и породил в душе полное смятение чувств. Куракину даже и не пытался скрыть охватившее его волнение - Но послушай, не один же ты понимаешь это? Так почему же вы, я имею в виду прогрессивные люди.... ну прости, прости за пафос, но я очень волнуюсь, правда... Ты мне сейчас такого наговорил.... Так почему вы не говорите об этом вслух, не боретесь, вы же тоже, как я понимаю не последнее место занимаете в этой стране и ваши возможности позволяют вам.... - Слетать пообедать в твой Париж и купить виллу на Кипре. Шучу И кто тебе сказал, что не боремся? Боремся. По мере сил и возможностей Но понимаешь - все мы тоже родом оттуда, помнишь, в Париже, я говорил тебе, из "совка" и бороться нам приходиться сразу на двух фронтах - с упырями и с собой, вернее "совком", который внутри нас. И многие, знаешь, на втором фронте потерпели сокрушительно поражение - ну дали мне отщипнуть кусочек от пирога, не трогают, не отнимают - и ладно, не буду дергаться - может еще дадут, побольше И, знаешь, дадут Только потом.. . Что будет потом Поляков договорить не успел, дверь в кабинет отворилась и на пороге появилась Александра Андреевна, одетая теперь в строгий синий костюм - Я накрыла чай в гостиной, прошу, чем богаты... - церемонно, но по-прежнему сухо пригласила она Однако Поляков возразил ей и довольно решительно - Извини мама, ты так быстро нас покинула, я не успел тебе сказать - мы ограничены во времени и мне необходимо серьезно поговорить с тобой - Вот как. Любопытно Что ж, сын, поговорим Однако после - не в наших традициях отпускать гостей, я имею в виду твоего товарища, без чашки чая, ты знаешь Так что, прошу! - тон был почти приказным и Куракин послушно направился к двери, но Поляков намерен был настоять на своем - Хорошо. Пусть его сиятельство - он снова и совершенно очевидно, что нарочно почти вызывающе, дразнил мать, - так вот, пусть его сиятельство попьет чаю с отцом, а мы с тобой тем временем поговорим Я - то, слава Богу, в этом доме не гость А ты, насколько я знаю, терпеть не можешь официальные чаепития. - Ерунду говоришь, не стесняясь товарища, впрочем, тебе не привыкать. Сиди и жди. Пойдемте, Михаил, я познакомлю вас с мужем Они вновь прошли тем же коридором и отворив другую дверь, она ввела его в большую комнату, которую сама назвала гостиной Здесь все было совершенно иначе, чем в кабинете. Хотя мебель также была громоздкой, явно дорогой - из золотистой карельской березы, и старой. Однако дух витавший в гостиной ничего общего не имел с суровым аскетизмом кабинета Слегка утративший былую яркость ковер на полу являл собой цветущую поляну, сплошь покрытую самыми экзотическими и вроде бы даже напрочь отсутствующими в природе растениями, другой - соль же внушительных размеров ковер на стене, напротив, изобиловал фигурами и был копией с какой-то пасторали - пастухи и пастушки развились на зеленом лужке в окружении кудрявых существ, отдалено напоминающих овец, над ними в голубом небе парили одинаково пухлые ангелы и облака, на заднем плане виднелись башни замка и плескались лазурные воды озера - изображение также несколько утратило свежесть красок, но по-прежнему поражало их изобилием. Второй достопримечательностью гостиной, после ковров, поразившей Куракина было великое множество фарфоровых статуэток, занимавших все плоскости в комнате, на которых могло что-либо стоять Статуэтки были совершенно разнообразные - от крохотных до весьма внушительных, вполне тянущих на средних размеров скульптуру, преимущественно это были искусно выполненные из тончайшего фарфора фигурки людей, в большинстве своем - женщин и детей. Одиночные. объединенные по двое и трое, и образующие целые композиции, они предавались самым разным занятиям, от разглядывания себя в крохотные фарфоровые зеркальца, до собирания цветов на фарфоровых полянах и танцах на балу в фарфоровом замке. Впрочем, приглядевшись, Микаэль обнаружил среди человеческих фигурок и фарфоровые же композиции из цветов и статуэтки лошадей, собак и даже поросят - это был целый фарфоровый мир, живущий казалось своей отдельной и независимой от окружающего их мира людей, жизнью. Микаэль почему-то вспомнил "Щелкунчика" и с легкостью представил себе эти фарфоровые фигурки оживающими по ночам. С первого взгляда Куракину стало ясно, что здесь когда-то хозяйничала бабушка Полякова и с той поры практически ничего не менялось. В этом доме, похоже, вообще не терпели перемен - первым и самым наглядным примером тому служил кабинет деда Так вот, бабушка Полякова, была явно неравнодушна к фарфору. Помимо впечатляющей своими размерами и многообразием стилей коллекции статуэток, в изобилии была представлена и фарфоровая посуда, которой были буквально забиты стеклянная пузатенькая горка и низкий такой же весь выпуклый и округлый буфет Очевидно, это тоже был военные трофеи семьи Поляковых, а вернее Тишкиных, поскольку фарфоровая посуда, бесспорно красивая изысканная и дорогая, даже при беглом осмотре - все же поражала не своими прелестями и достоинствами, а явно сборным характером. Частью этого сборного великолепия был сервирован сейчас круглый стол, занимающий практически всю середину комнаты. Из-за стола навстречу Куракину поднялся высокий сухопарый мужчина в тонких очках на бледном нездоровом лице, очень редкие тонкие волосы его были седыми с каким-то желтоватым оттенком, он сильно сутулился, словно стесняясь собственного роста и вообще производил впечатление человека робкого, неуверенного в себе и пожалуй, даже, затравленного кем-то или чем-то, возможно самой жизнью Он торопливо протянул Микаэлю руку и представился - Поляков, Николай Иванович, друга вашего - Дмитрия - отец - Ну вот, чай я вам приготовила, можете, если гость пожелает выпить чего-нибудь и покрепче ты, Коля, знаешь, где взять А я пойду к сынку, соизволили беседовать немедленно. Слушаюсь и подчиняюсь. - проговорив это в своей, как понял уже Микаэль, обычной манере - с желчной злой иронией, Александра Андреевна их покинула Когда за женой закрылась дверь, Николай Иванович Поляков, зачем-то еще раз схватил Куракина за руку и горячо пожал ее, крепко, насколько мог, сжав в своей вялой слегка влажной ладони - Супруга сказала мне - вы из князей Куракиных. Это замечательно! Я, знаете, последнее время увлекся историей России Раньше не все можно было прочитать, разве только в библиотеках, да и там не вполне. К тому же, времени тогда не было сидеть в библиотеках. Я, знаете ли профессионально изучал, так сказать другие исторические периоды. Но вот теперь - на пенсии и увлекся древней историей нашей. К тому же купить можно все свободно - и Карамзин, и Ключевский, каких только авторов не стали издавать теперь! Замечательно! Так вот, я о вашем семействе - князья Куракины люди были замечательные и в истории России известны тем.... Ближайшие полчаса, а может и более, времени Микаэль не замечал, они пили чай ( от чего-нибудь покрепче он отказался ) с несколькими сортами домашнего варенья - при этом Николай Иванович Поляков позволили себе несколько отклониться от основной темы и поведать Микаэлю подробности и тонкости взращивания им на даче тех именно растений, варенье из ягод которых сейчас украшают их стол. Главной же темой беседы была история государства Российского, как представлялась она теперь Полякову-страшему. Причем, чем более горячо и увлеченно излагал он свои соображения, тем сильнее крепло у Куракина убеждение, что возможность высказаться на столь волнующую его тему появилась у его собеседника впервые. Однако выговориться до конца по крайней мере сегодня увлеченному инженеру Полякову было не суждено. Из-за неплотно прикрытой двери гостиной, донесся резкий, надрывный крик, как удар хлыста, рассекая плавное течение их беседы. Кричала Александра Андреевна: - Вон, немедленно вон! И что б ноги твоей больше не было в этом доме! Ты не сын мне, так и знай не сын ты мне и деду своему не внук! Вон! Негодяй! Мерзавец! Дерьмократ вонючий! Вон! Крик приближался, очевидно она стремительно шла почти бежала по коридору В голосе Александры Андреевны не было более холодной желчной иронии, теперь в нем клокотала и пенилась жгучая, раскаленная ненависть. Следом раздался голос Дмитрия Полякова - он напротив казалось, был спокоен, или, по крайней мере, хорошо держал себя в руках - Тебе не стоит так волноваться, мама Я, конечно, уйду, но от этого то, что я сказал не перестанет быть правдой И ты это знаешь лучше меня И потому так кричишь сейчас Успокойся. - Не сметь! - Это было выкрикнуто так, что Куракин почти воочию увидел, как Александра Андреевна вдруг встала на месте как вкопанная, резко повернулась к сыну и топнула ногой, - Не сметь грязными руками марать память папы и его товарищей! Не позволю! Все ложь и ничего не докажешь. Кукиш тебе с маслом, гад ползучий! На, выкуси! - Но диадема... - Нет, не было, не было никакой диадемы! Не было, не было Не докажешь! Ничего не докажешь, прихвостень буржуйский! Вон из моего дома! Проклинаю! - Ну, маменька, - иронизировал теперь Поляков, хотя Куракин предполагал, что давалось это ему не легко, - проклинать - это уж совсем не по- ленински. Ильич назвал бы это религиозным мракобесием. - Убирайся немедленно! - Уже в пути, - Поляков появился на пороге гостиной. Был он бледен, но увидев застывшие за столом, в тех же позах, каких застал их внезапный крик в коридоре, фигуры отца и приятеля, нашел в себе силы усмехнуться - Испугались? Не удивительно - страшна маменька в гневе своем. Здравствуй, папа. Прости, что не зашел поздороваться сразу И еще раз прости, что завел матушку. Боюсь, надолго. Так что крепись, старик А меня, как видишь изгоняют с позором Идем, Микаэль - Но что произошло? - Поляков старший был не на шутку перепуган и без того бледное лицо его, теперь совсем помертвело - Не сейчас. Это долго, пап. Сейчас я не в силах, да и матушка не позволит. Я позвоню тебе Они вышли в коридор Куракин с облегчением обнаружил, что Александры Андреевны там нет. Очевидно она скрылась в какой-то из комнат квартиры, чтобы избежать встречи с ним Они быстро пошли к двери - их никто не провожал, Поляков - старший так и остался сидеть в гостиной и на прощальные слова Куракина лишь отстранено кивнул головой. Он его не слышал, парализованный страхом настолько, что не смог даже пошевелиться и встать из-за стола, чтобы проводить сына- так понял Куракин Дмитрию потребовалось некоторое время, чтобы сладить с замками, стерегущими дверь родительского дома, но в конце концов тихо лязгнул металлом последний, и дверь открылась, выпустив их на площадку Не став дожидаться лифта и не говоря друг другу ни слова, они стали спускаться вниз и уже миновали несколько лестничных пролетов, когда сверху до них до несся слабый оклик - Дмитрий, подожди, - это был Поляков - старший, шаркающие торопливые шаги которого приближались, он спускался вслед за ними Они остановились на площадке какого-то этажа, поджидая его. Он появился скоро, запыхавшийся, по прежнему мертвенно- бледный, держась одною рукой за левую сторону груди. Взглянув на Полякова, Микаэль заметил быструю гримасу жалости, пробежавшую по его лицу, и когда он заговорил голос еще более выдал его волнение от острой жалости к отцу - Ну что ты бежишь, папа! Мы же ждем - Подожди, Дмитрий. Я должен сказать тебе нечто важное... - Николай Иванович неловко замешкался и потому, что в этот момент он избегал глядеть в сторону Микаэля, оба приятеля поняли, что отца смущает его присутствие - Я подожду тебя в машине - с готовностью отозвался Куракин и уже направился к лестничному пролету, но был остановлен - Не стоит. Папа, Микаэль - мой близкий друг Что же касается наших семейных дел, то он знает многое, а сегодня слышал еще больше, так что.... - Хорошо, хорошо, как ты считаешь нужным, Митя. Простите меня, Микаэль, я не хотел вас обидеть... - Никто и не