Кортеж удаляется, и "маленький принц" оборачивается последний раз, и старая пленка кинохроники не АН силах скрыть слезы величия святости над подлостью, слезы всепрощения на его глазах. И тоска в них, что за столько лет ни одного взгляда навстречу... Отец тянет мальчика за руку, и тот, бросив прощальный взгляд, устремляет свое лицо вперед и делает следующий шаг навстречу великому и бессмысленному предательству своего народа, навстречу страшной и беспомощной смерти, поставившей на столетие кровавую печать позора на вооруженную часть нации, убивающей свою слабую половину. Глава 21 ЦЕННАЯ ИНФОРМАЦИЯ С тех пор, как человек произошел от обезьяны, это бедное животное несет моральную ответственность за все гадости, которые он творит. Остап Крымов (В зоопарке) Душным июльским вечером Нильский и Жора попивали чай, сидя во дворе в недавно построенной беседке. Сан Саныч говорил шепотом: -- Послушайте, Жора, я не пойму действий Крымова. Зачем он заплатил такие деньги за эту аппаратуру? А взятки! Это просто неслыханно! Я не думаю, что в этом городе живут такие глупые люди, чтобы не заняться таким очевидным бизнесом. Скажите, какой толк в платной справке по сортам декоративных растений? Хорошо, может быть, еще кто-то позвонит, чтобы узнать свой гороскоп. Но какому кретину взбредет в голову брать справку по истории Египта второго века до нашей эры? Компаньоны уже целый час обсуждали первые шаги нового раздела "Великого суконного пути". Жора протирал тряпочкой какую-то латунную мотоциклетную деталь и сочувственно качал головой. Лично ему очень нравилась идея секса по телефону, но Крымов сказал, что Горздрав этого не пропустит. Действительно, по мнению Жоры, Крымов потерял нюх. Жора понимал, что можно экспериментировать, но не такой дорогой ценой. Младшие компаньоны, уже час сидевшие в садике рядом с будкой Барона, не могли сложить в единую логическую цепь разрозненные указания и действия Остапа. Кобель переводил взгляд с одного компаньона на другого, как будто слушая и разделяя скепсис говорящих. Остап договорился с руководством "Телекома", крупнейшей городской телефонной компании, о совместной деятельности по платной справке. Вначале руководство категорически заявило, что в городе уже есть несколько справочных телефонных служб, а телефонного секса областное начальство не пропустит. Сочувственно глядя на Крымова, руководство намекнуло ему, что эта область уже монополизирована и, кстати, не приносит больших дивидендов. Остап возразил, что главное -- это правильный выбор справочной информации. -- Мы будем нацелены на узкие группы специалистов, -- сказал Остап и развернул перед руководством перечень предлагаемых тематик. Если бы не служба составления гороскопов, то руководство "Телекома" могло бы подумать, что Крымов -- полный идиот. Здесь были справки об инструментах по резке и шлифовке драгоценных камней, каталог редких декоративных растений, справочная телефонов в Стокгольме, график футбольных игр в Перу и еще парочка экзотических справок, о которых трудно было даже догадаться. Начальство посоветовалось за закрытыми дверями и решило, что либо этот пройдоха тонко чувствует конъюнктуру, либо его надо показать врачу. Был вызван самый большой начальник. -- Послушайте, любезный, как вы собираетесь заработать на такой справке? Если объясните, мы дадим добро, -- говорил он тихо и ласково, как главврач психической клиники. По его глазам можно было догадаться, что он имеет дело с полоумным. -- Дело в том, -- обстоятельно начал излагать Остап, -- что, во-первых, справок много; во-вторых, человек скорее позвонит по узкому вопросу, чем пойдет для этого в библиотеку и угробит массу дорогого времени. В-третьих, невысокая цена. И в-четвертых, я не ставлю перед собой цель заработать миллионы. Вы же не находите ничего плохого в тяге людей к источникам знаний? Особенно молодежи. Я же не собираюсь распространять по телефону порножурналы и боеприпасы. Начальство решило, что, несмотря на долю логики в словах посетителя, он все же не в себе, и попыталось технично избавиться от Крымова, сказав, что у них нет соответствующей регистрирующей аппаратуры. Остап заявил, что сам купит оборудование и готов оплачивать услуги телефонного узла, независимо от доходов. А в случае неудачи и убытков даже оставит оборудование "Телекому". Предложение оказалось беспроигрышным, и был составлен договор. Решив главный вопрос, Остап раздал указания своим подчиненным и укатил на два дня в неизвестном направлении. Тем временем, следуя намеченному плану, Нильский начал развозить по пятидесяти нанятым надомницам-телефонисткам справочную литературу. Девушкам было поручено вызубрить все назубок. Для тех, кому плохо давались археология Египта или анатомия бразильских крокодилов, были напечатаны удобные иллюстрированные каталоги. На обучение было дано десять дней. В это же время "начканц" Быкадоров этапировал из Риги сложную электронную автоматическую аппаратуру, которую техники телефонного узла установили для Крымова в кредит. Вскоре вся система была приведена в рабочее состояние. Электронная многоканальная связь позволяла переводить запрос на любой свободный телефон из пятидесяти телефонов надомниц, разбросанных по всему городу. В последнюю минуту Остап предложил усилить справочную службу платной услугой, за обращение к которой также надо было оплачивать телефонный звонок, о чем, естественно, заранее предупреждались клиенты. Жора в это время занимался вопросом, совсем не связанным с телефонной справкой. Ему было дано указание организовать сеть продажи китайских товаров ограниченного наименования. Не найдя указанного бизнеса в списке "Великого пути", Жора решил, что Остап просто начал импровизировать, потеряв контроль над ситуацией. Но, поставленный шефом в жесткие временные рамки, он все же исправно выполнял порученную работу. Были наняты молодые энергичные ребята, всего триста человек. В их обязанности входило отлавливать где угодно покупателей, представляться сотрудниками канадской фирмы, быть хорошо одетыми и пытаться до последней возможности всучить свой товар. Поскольку потенциальный покупатель, идущий по улице, мог легко убежать от представителей канадской фирмы, запрыгнув в трамвай или скрывшись в подворотне, то ребятам предлагалось брать клиентов врасплох в их офисах. По расчету Остапа, с рабочих мест бежать было некуда, а когда решат выгнать, то в запасе еще останется две-три минуты для небольшой, но напористой рекламы. Получив указание работать только по офисам, Жора засомневался и спросил Крымова: -- А к частным лицам, что же, вообще не обращаться? Остап не долго думал над ответом: -- К частным? К частным лицам приставать только в самолетах, там они пристегнуты ремнями. Жора был разочарован. На его взгляд, это было пустой затеей. А Нильский, давно знакомый с этим бизнесом, уверял, что от травм этих ребят спасает только высокий уровень культуры населения и свойственное душе нашего народа вековое чувство сострадания к нищим и юродивым. Жора предостерегал, что народ нынче зол и не стоит испытывать его терпение. -- Наш народ стерпит и не такое, -- уверял он Крымова. -- Это-то ладно, но где же тут заработок? Это же воши. Когда Жора узнал, что Крымов положил ребятам гарантированную зарплату, он заподозрил неладное. Он не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок. Ему приснился плохой сон, в котором он по рассеянности передал Крымову вместе с дневной выручкой и свою заначку. Под утро нехорошая мысль пронзила его до мозга костей. Ворвавшись рано утром в комнату к Нильскому, он затряс сонного президента за плечи. -- Сан Саныч! Я все понял. Крымов хочет нас кинуть. Сколько денег в кассе? Надо срочно брать свою долю и сматывать удочки. Я не такой простак, чтобы дать облапошить себя, как последнего олуха. Окончательно проснувшись, Нильский стал вникать в суть сказанного. Жора долго и путано начал объяснять коварный замысел их шефа и идейного руководителя. Кроме того, что Остап хочет забрать все их деньги, Нильский ничего не мог понять. Сан Саныч, вообще склонный к компромиссам, занимал промежуточную позицию. -- Я бы с удовольствием поддержал вас, Жора, в этом начинании, но все деньги в банке. В наличной кассе после Москвы осталось всего две тысячи. Хотя это тоже хорошие деньги, -- добавил Нильский, вспомнив вокзал. -- Но объясните мне, дорогой, в чем дело? В комнате было очень жарко. Трясущимися руками Жора открыл окно, впустив в комнату три мухи, запах газовой заправки и немного пыли. На улице оказалось еще жарче. Жора заставил себя успокоиться, закрыл окно, сел рядом с заспанным Нильским и стал загибать пальцы. -- Он потратил в Москве десять тысяч на это электронное оборудование -- какое-то железо, которое обещал подарить впоследствии "Телекому". Вы помните, сколько мы за него отвалили? Это раз. Он определил почасовую зарплату для надомниц и студентов, независимо от выработки. И довольно приличные деньги. Это два. Он заставил закупить меня триста комплектов этой ерунды -- блокнотов, фонариков и игрушек, -- которую уже никто не покупает. Это три. Знаете, Нильский, что теперь последует? -- Что? -- вжав голову в плечи, спросил Нильский, ожидая самого ужасного ответа. -- Теперь он спишет все деньги на зарплату, расскажет нам басню, что закупил целый склад этого мусора, и растворится в неизвестном направлении. Во, хитрый волчара! Он мне сразу не понравился. Вы помните его наглую рожу? Тоже мне -- маэстро! Нильский сидел, как убитый. Весь опыт прожитой им жизни подсказывал, что Пятница был прав. Все шло к тому, что их использовали, как болванов. Это был крах всех надежд. Ему почудилось, что терпкий носочный запах зала ожидания вокзала начал заполнять комнату. -- Что же делать, Жора, что делать? Надо немедленно делить наличность и бежать отсюда. А то и того не останется. Я сегодня должен был оплатить объявления. -- Какие объявления! Какая справка! -- закричал Жора, закипая, как чайник. -- Не смешите меня, Нильский. Не говорите, как идиот! -- Я говорю всегда так, чтобы меня понимали, -- гордо заявил Нильский. -- Я всегда знаю, с кем разговариваю. Ладно, не будем ссориться. Тем более, что я солидарен с вами. Я не могу не согласиться, что все это похоже на кидалово компаньонов. Без этого сейчас немыслим ни один совковский бизнес. И вообще, какой нормальный человек сможет понять логику Крымова? Вы посмотрите на эти услуги, на эти объявления. Вот, к примеру, послушайте этот перл: "Считаю до трех. Цена договорная". Это же полнейший бред! Или вот: "Рожу ребенка мужского пола. Сезонные скидки для недоношенных". Почему мужского? Какие скидки? Это же просто издевательство! А как вам эта услуга: "Узнаю прикуп. Полная гарантия". Шарлатанство! А что он имел в виду под этим сервисом: "Возвращаюсь за вознаграждение. Владельцев домашних животных просьба не беспокоить". Ну, скажите мне, какие животные? Кто-то один из нас, или он, или я, -- идиот. И я догадываюсь кто. Во всяком случае, я не позволю делать дурака именно из меня! Нильский бросил короткий изучающий взгляд на Жору и с пылом продолжил свой монолог, возбуждаясь от фразы к фразе и переходя на фальцет: -- Когда человек хочет позадрачивать публику, его с трудом, но можно понять. Но не за такие же деньги! Мы втюхали в электронную аппаратуру без малого десять тысяч. Да за такие деньги я загоняю до смерти стаю воробьев в чистом поле! Или я полный кретин, или Крымов знает о людях что-то, чего не знает больше никто. Жора махнул рукой. -- Неужели вы не видите, что это блеф? Я не хочу быть самым последним лохом! Я не думаю, что вас интересует, сколько дней может перевариваться мясо антилопы гну в желудке у нильского крокодила. К черту его справочную услугу и сервис для умалишенных! К черту его любезных студентов с китайским дерьмом в сумках! За нами еще наши законные десять процентов от суммы. А учитывая такое поведение, я вообще забрал бы все! После этой фразы, сказанной Жорой сгоряча, -- он и в мыслях не мечтал забрать все, в его планы вначале входило раскрутить Нильского только на кассу, -- воцарилась гнетущая тишина. Нильский чувствовал себя подобно Герингу, получившему от Гиммлера неожиданное предложение свергнуть фюрера. "Это провокация, -- в панике подумал Нильский. -- Как поступить?" Сан Саныч начал говорить, но никак не мог сдвинуться с первой буквы. -- Э-э-э... -- подбирая разбежавшиеся мысли, начал он. -- Что вы мычите! -- рявкнул Жора, решив, что после сказанного назад пути нет. -- Надо забирать деньги. Другого такого момента может больше и не быть. Собираем бебехи и рвем когти. Пока шефа нет, мы все успеем провернуть. -- Что вы такое говорите, Жора? Как можно, в самом деле? -- отделался ничего не значившим вопросом президент. -- Надо забрать у него печать и снять бабки! Вспомнив бицепсы Остапа, Нильский подумал, что его берцовая кость не выдержит даже половинной силы удара маэстро. -- Это невозможно! -- выдохнул он. -- Возможно! Еще и как возможно. Вот! -- и Жора достал из кармана пузырек с бесцветной жидкостью. -- Это клофелин. Крымов всегда пьет рюмку коньяку перед обедом, я знаю, где стоит его бутылка. Мы усыпим шефа и отнимем печать. Нильский со страхом посмотрел на Жору. -- Вы что, давно это задумали? -- Да нет же, у Клавки с Новых домов сегодня как раз забрал. Еще б немного, и вляпалась бы, зараза. Нильский уронил голову на руки и затих, сидя в ночной рубашке. Изобразив позу отчаяния, он лихорадочно соображал, как поступить. На секунду он заглянул в себя и вышел оттуда с чувством омерзения. -- Делайте, что хотите, -- сказал в очередной раз ушибленный жизнью президент и опять замолк. Жора метнулся к серванту и обнаружил там пустую бутылку из-под молдавского коньяка. -- Это вы вылакали? -- злобно выпалил Жора, зная привычку Остапа всегда держать дома спиртное. Нильский, не поднимая головы, виновато пискнул. -- Ладно, дайте денег, я смотаюсь за новой бутылкой. Скоро Крымов должен вернуться. Нильский скорбно махнул рукой в сторону своей одежды Жора схватил брюки за штанины и с энергией, достаточной, чтобы вытрясти из штанов самого Нильского, встряхнул несколько раз. Из кармана посыпались мелочь, мелкие купюры и несколько фотографий с голыми девицами. -- Эх, вы, Сан Саныч! У вас только одно на уме. Если вы мне не поможете... -- Жора, не найдя продолжения, бросил на Нильского испепеляющий взгляд, показал кулак и убежал. Через двадцать минут, тяжело дыша, Жора ввалился в комнату. -- Эй, вы, фельдмаршал, покажите, сколько вчера оставалось? Нильский подошел на ватных ногах и царапнул ногтем на бутылке в районе одной трети. Жора запрокинул бутылку и залпом влил себе в горло лишнюю жидкость. Выдохнув пары коньяка, распространившиеся по носу, ушам и прочим полостям его тела, Жора начал рыться в кармане, ища пузырек со снотворным. В это время открылась дверь, и в комнату вошел Крымов. Младшие компаньоны застыли, как гусеницы, прикидывающиеся веткой при виде синицы. У Нильского сперло дыхание. У Жоры с противным звуком откуда-то вышли остатки коньячных паров. Остап был в хорошем настроении. Он благодушно взглянул на застывших подчиненных и весело спросил: -- Ну что, орлы, наверное, уже задумали заговор против меня? Делу время, интриге час. Нильский почувствовал, как у него вспотели ладони и с шумом выпало с десяток волос. Жора, мгновенно решивший, что, пока он бегал за коньяком, Нильский успел заложить его, затянул гнусноватым голосом: -- Вам, наверное, наговаривают на меня, Остап Семенович, всякую чушь... -- Вы что, диктофон, что ли, чтоб на вас наговаривали? -- резонно поинтересовался Крымов и, рассмеявшись собственной шутке, пошел к вешалке, чтобы избавиться от пиджака. Воспользовавшись тем, что маэстро повернулся спиной, Жора резким движением кинул в открытую форточку флакон, который, казалось, нестерпимо жег ему руку. Нарушенная коньяком координация подвела Жору. Пузырек ударился о раму и отскочил обратно в комнату. У Нильского мелко затрусились коленки. У Жоры закрутило в животе, и он подумал, что коньяк оказался ряженым. Остап наклонился, поднял пузырек и посмотрел его на свет: -- Это что -- клофелин? Компаньоны ответили одновременно: Жора сказал "нет", Нильский -- "да". -- Очень модная штука, -- сказал Остап, выбрасывая пузырек в окно. -- Хотя мне лично известны более действенные препараты. Вся эта пошлятина -- для такого контингента девиц, как ваши знакомые, Жора. Дорогой Пятница, вы занимаетесь сомнительными вариантами. Халява у вас в плоти. Особенно крайней. Не позволяйте инстинктам вести вас по жизни за ваши слабые места. Остап сел в кресло и с довольным видом посмотрел на соратников. -- Как говорили древние, только тот, кто не имеет слуг, не может быть обманут. Ну что же, президент, отчитывайтесь о проделанной работе, а вы, Жора, налейте коньячку. -- Все в полном порядке, -- затараторил Нильский, не веря чуду легкого избавления от расплаты за заговор. -- Осталось только оплатить объявления, и уже послезавтра можно начинать. Я поражаюсь вашей дальновидности, маэстро, это замечательная идея, просто великолепная. Жора тоже считает, что с канадской фирмой -- это здорово. Он набрал мировых ребят. -- Да, да, -- подхватил Пятница, -- ребята нахальные и выносливые. Удар великолепно держат, прямо как Тайсон. В помещения проникают, как воздух, без подручных средств, на одном дыхании, так сказать. -- Я рад, что вам понравилась моя идея. -- Остап устало потянулся. -- Есть еще пара дополнений. Запишите, Жора. Чтобы наши дистрибьюторы не волынили -- оплата ведь почасовая, -- приказываю докладывать о проделанной работе оперативно. Поговорили с клиентом, получили результат, не важно, какой -- звонить, докладывать, где находятся, что продано, что нет, куда дальше стопы держат. Докладывать не реже, чем каждые пятнадцать минут. Мы не можем позволить им относиться к работе с прохладцей, они должны быть все время под контролем. Звонки регистрировать. Вести учет по каждому парню. Сачков увольнять. В день обходить сорок организаций каждому. К частным лицам на улице не приставать, бесполезно, все равно убегут. -- Маэстро, цены бы сбавить. Не купят ведь ни хрена, -- вставил рационализаторское предложение Жора. -- Цены не сбавлять, будем брать массовостью, напором и хорошими манерами, -- сказал Остап и повернулся к Нильскому. -- Вопросы есть? -- Выделите мне, пожалуйста, статью в смете на телефоны-автоматы для наших студентов. Я разменяю мелочь и буду раздавать ребятам. -- Нет, мы так вылетим в трубу, -- отрезал Остап. -- Пусть звонят из организаций, в которых будут предлагать товар. Я думаю, что им разрешат, лишь бы не надоедали. -- А что по "справке"? Что дамам делать? Персонал уже готов, -- спросил Нильский, держа наготове блокнот, чтобы записывать. -- Дамам объявить подъем с восьми и -- за телефон. На время кормления детей, уборки квартиры и походов в магазины ставить автоответчик с переадресацией. Каждая минута будет приносить нам деньги. На еду, стирку и секс с мужем -- всего не более часа в день. Организовать соцсоревнование среди женщин. Передовиков -- на Доску почета и бесплатные путевки на Багамы. Развернуть стахановское движение. Возродить отечественных Паш Ангелиных. За неподнятую трубку увольнять на месте без суда и следствия. Все. Свободны. Когда соратники вышли из комнаты, Жора, придя в себя, на всякий случай ткнул в темном коридоре Нильского локтем в живот. Сан Саныч, проглотив обиду, дал себе слово не участвовать больше ни в одном дворцовом заговоре. Оплачивая объявления в сберкассе, Сан Саныч продолжал недоумевать. Почему Крымов, потративший уйму денег на аппаратуру, набор людей и установивший высокие заработки, так экономил на рекламе? Для платных справок Остап дал указания выбрать самые дешевые газеты и мелкие шрифты. "Мы должны экономить на всем, чем сможем", -- учил он. Жора, собрав дистрибьюторов, провел последний инструктаж, проверил состояние белых воротничков, белозубых улыбок и цветастых галстуков. Раздав всем сумки с товаром, Жора благословил ребят, лично перекрестив каждого. А вечером, даже не проверив ловушки-сигнализаторы, он напился и уснул тяжелым потливым сном бизнесмена. Наступил первый день работы. Остап объявил соревнование между Жорой и Нильским, чей бизнес принесет больше прибыли. Жора подшучивал над Сан Санычем: "Ну что, президент, у меня ребята хоть у кого-нибудь отнимут десятку, а вот какой придурок будет узнавать о сроке прорастания кукурузной семечки или периоде овуляции яйцеклетки носорога?" Но результаты первого дня просто ошеломили младших компаньонов. Удивительное было не в том, что Нильский выиграл у Жоры. Канадским ведомством был продан один фонарик и один блокнот. Удивительное было в невероятно большом размере прихода по телефонной справке. Поступило около двух с половиной тысяч звонков. Средняя продолжительность разговора составила тридцать секунд. Поскольку минимальная оплата равнялась доллару за минуту, то общий дневной доход составил четыре тысячи. Через два дня, вызвав Жору на ковер и услышав неутешительный доклад, Остап разрешил ему менять номенклатуру товара канадской фирмы, слегка снизить цены и направить ребят бомбить повторно места, где уже были ранее. Второй день принес следующий результат: двадцать баксов против трех тысяч девятьсот шестидесяти в пользу Нильского. Через три недели выработалась четкая тенденция преимущества ведомства Нильского над бизнесом, возглавляемым Жорой. Преимущество было подавляющим -- телефонная справка давала доход в двести раз больше. Остап подбадривал Жору: -- Старайтесь, Пятница, старайтесь! Все равно вы -- молодец. Я награжу вас обратной стороной медали. Я присвою вам звание заслуженного мастера отдыха, и если ситуация будет сохраняться, то вам придется получать столько, сколько вы заслуживаете. -- Я не согласен работать за такую мизерную оплату, -- протестовал Пятница. Но Крымов был неумолим. Жора пытался улучшить показатели, введя драконовские меры. Ребятам была увеличена нагрузка и введены штрафы. Но все это неожиданно привело к тому, что показатели Нильского увеличились еще на десять процентов. Жора собрался заняться увольнением, но Остап запретил. Мало того, он не только отменил штрафы, но и дал указания выплатить ребятам небольшие премиальные. -- Нет, Жора, студентов надо подбодрить и поощрить, -- говорил Остап. -- Они и так улыбаются из последних сил. Объективности ради, надо признать, что товар -- завалящий. Но зато в кредит. Следите, чтобы ребята хорошо кушали, и исправно им платите. Введите понедельную оплату, как у наших американских братьев-капиталистов. Расходы пока покроем из доходов Сан Саныча. В принципе, мы ведь одно дело делаем, а там, где одному нечего делать, то двое и подавно справятся. Через две недели Нильский был переброшен Остапом на подготовку следующего этапа "Великого пути" и почти совсем перестал уделять внимание своему ведомству. Ему хватало времени только на то, чтобы выдавать Быкадорову зарплату для надомниц и вести учет многочисленных расходов фирмы, которые накатывали, как снежный ком. Сан Саныч недоумевал о причинах столь сильного успеха "справки", и ему ничего другого не оставалось, как поражаться мощному интеллекту маэстро. Учитывая многопрофильность предприятия, Крымов переименовал фирму в концерн и дал ему тенденциозное название "РИО", что расшифровывалось как Региональное Инвестиционное Общество. В концерне появился главный бухгалтер -- седой сухопарый мужчина в возрасте, с резкими полковничьими чертами лица. Звали его Петр Ильич Костомаров, и походил он на председателя тройки ревтрибунала. Он был строгий, как военный устав, и устаревший, как театральный реквизит двадцатилетней давности. Жора с самого начала побаивался Ильича. В его представлении главбух должен быть невысоким полнеющим занудой с плешью и в очках. Нильский очень страдал из-за высокой зарплаты главбуха. Крымов успокоил компаньонов. -- Бухгалтерия -- это основа основ. Это адаптация полета фантазии нашего предпринимателя к могильным канонам наших законов. Без легальности сейчас нельзя. Друзья мои, полная законность или хотя бы ее полная видимость. Вы что, Сан Саныч, хотите в тюрьму? Нильский сплюнул, постучал по дереву, перекрестился и заверил Остапа, что никогда не имел даже малейшего желания. Через две недели работы анализ состояния дел показал устойчивый и ошеломляющий успех телефонной справки. Бизнес давал доход в будние дни около четырех тысяч в день, в субботу -- полторы тысячи и в воскресенье -- всего двадцать баксов. -- Все правильно, -- сказал Остап, ознакомившись с результатами анализа. -- С точки зрения менеджмента, здесь практически уже делать нечего. Мой расчет оказался верным. Каждый трудовой день будет множить наш капитал. Сан Саныч, надо все силы бросать на следующий этап. А вот вам, Пятница, надо подтянуться. Если хотите, могу предложить вам процент от выработки вашего бизнеса, иначе дело не сдвинется с мертвой точки. Жора мгновенно покраснел. -- Эту фигню не я придумал, -- с обидой сказал он. -- Давайте лучше я поменяюсь с Нильским. Ишь, стоит, улыбается. Да он же палец о палец не ударил! Да еще к тому же высказывал пораженческие настроения. Нильский заерзал на стуле, собираясь сказать Жоре что-нибудь едкое, но Остап прервал его. -- Ладно, Жора. Это случай. Если бы знать, где упадешь, соломку постелил бы. В общем, я погорячился, будем делить, как и раньше, -- из общего котла. А вы, президент, -- молодец. Хвалю. Я куплю вам пальму первенства. Благодарный, что его не выкинули из общей кормушки, Жора решил внести рацпредложение. -- Давайте закроем это дистрибьюторство. Одни убытки ведь. Зарплата, барахло, транспортные расходы. Продали всего три фонарика, два калькулятора и четыре блокнота. -- Ни в коем случае, -- отрезал Остап и, улыбнувшись, посмотрел на Жору. Компаньоны не понимали, почему Крымов все время ходит лукаво-довольный и посмеивается над ними. Доход, правда, превышал все допустимые ожидания и разумные нормы, но китайский товар приносил постоянные убытки. Нильский догадывался, что есть что-то, что просто веселит Крымова в поведении его и Жоры вокруг вопроса о соцсоревновании. Действительно, в том, что "справка" давала такой несуразный доход, крылась какая-то загадка. Здесь был какой-то дальновидный и коварный замысел Крымова. Но в чем он заключался? Почему вдруг полгорода бросилось за редкой информацией? Почему, когда ни позвонишь, все телефоны подолгу заняты? Нильский начал задумываться над ситуацией, и смутные догадки стали пробивать узкую тропинку к истине. Младший научный сотрудник начал просыпаться в давно не тренированном мозгу Сан Саныча. Как-то утром Нильский исчез где-то на полдня и только к обеду заявился в контору. Жора сидел за столом, склонившись над новым кроссвордом, и, сжимая голову руками, решал непосильную задачу -- что делать? Еще немного, и Остап выкинет его из дела. Канадская фирма приносила одни убытки, и Жора не знал, доколе хватит терпения Крымова. За окном бушевал грозовой ливень. От сплошных свинцовых туч в помещении было сумрачно, как в погребе. Неожиданно комната наполнилась светом. Жора оторвался от бумаг и повернулся. Это сиял Нильский. -- Жора, я все знаю! -- Вот и отлично, -- мрачно заметил Пятница. -- Тогда скажите мне слово из семи букв на... -- Нет, Жора, все-таки Крымов -- это голова! -- с восхищением промолвил Нильский и опустился на стул. -- Я все понял. Все гениально, как все простое, и просто, как гениальное. -- Что вы поняли? -- зло спросил Жора. Он ненавидел Нильского за место под солнцем, доставшееся ему на шару, и его веселье злило Пятницу. -- Я объездил сегодня наших телефонисток. -- Ну и что, они объяснили вам, за сколько суток вы сможете высидеть яйцо страуса? -- Нет, Жора. Я просто спросил их, кто им звонит. Действительно, они не успевают ни поесть, ни погладить, ни поругаться с соседкой. Заброшенные мужья пьют, дети получают двойки, тараканы блаженствуют на немытой посуде. Звонок за звонком. И знаете, кто звонит? Жора напрягся, как мог, но кроме слова "милиция", ничего не приходило в голову. Нильский хлопнул себя по ляжкам: -- Да ваши ребята, Жора, звонят! Каждые две минуты. Докладывают, где находятся, что не продано и куда идут дальше. -- Ну и что? -- недоуменно спросил Пятница. Нильский захохотал и упал на кровать. От лишней кинетической энергии сетка прогнулась, и Нильский больно ударился задом о пол, но только засмеялся еще больше. -- Подумайте, Жора, почему Крымов заставлял нас все время работать параллельно и почему, когда вы нагнетали страсти вокруг своих ребят, это только приносило мне дополнительный прирост по "справке"? Мысли теснились в голове Жоры, давя друг друга. И вдруг острая догадка пронзила огненной стрелой мозг Жоры, ударилась о чугунный лоб завхоза и отрикошетировала в ноги, отчего тот вскочил. -- Понял! Во, черт, запутал как! Ну, хитрюга! Вот мозух! -- кричал Жора, озаряясь идиотской улыбкой и вращая глазами, как "однорукий бандит" барабанами. -- Дотумкал! Ведь телефоны, по которым докладывают дистрибьюторы, и справочные телефоны, -- одни и те же. И только теперь соратники поняли замысел маэстро. Девушки-телефонистки напрасно зубрили свои талмуды -- было всего несколько звонков из психбольницы, таможни и института судебной экспертизы. Зато беспрерывно звонили юноши-дистрибьюторы с краткими докладами об очередных фиаско. Ни студенты, получившие от Жоры номера телефонов для докладов, ни девушки-телефонистки не знали, что каждый звонок автоматически включал таймер, который, не разбираясь, кто, зачем звонил, пересчитывал секунды в местную валюту. Хозяева телефонов -- занятые начальники и их мелкие подчиненные -- были рады избавиться от надоевших юношей и разрешали сделать им короткий местный звонок с телефона офиса. Через месяц начальникам приходили длинные списки телефонных счетов, в которых мизерные суммы за минутный разговор по телефонной справке не поражали воображения. Те же начальники, которые были подотошней и которые докапывались до назначения звонка, решали, что, как всегда водилось на Руси, подчиненные просто звонили по своим нуждам за счет фирмы. И ушлые начальники собирались сделать угрожающие предупреждения своим подчиненным. Но мелочность суммы откладывала массовую экзекуцию до следующего месяца, когда в счете опять мелькали номера телефонов платной справки. Но все мы -- дети этой страны и привыкли всегда находить доказательства того, что воровство в ней неистребимо. В городе было сорок тысяч мелких, средних и крупных фирм, в некоторых из них находились телефоны в каждой комнате. Остап правильно рассчитал менталитет клиентуры. Для того, чтобы ринуться в чреватое бюрократической волокитой разбирательство из-за трех рублей, мы слишком ленивы. Если бы это был счет на частный телефон, перед офисом "Телекома" выстроилась бы манифестация протеста. Но чужой счет не заботил никого, кроме его хозяина. Допустить, что кто-то на дармовщинку позвонил, можно было с вероятностью девяносто девять к одному. Допустить, что кто-то признается -- сто к нулю. Начальники кряхтели, потирали в расстройстве затылки, но счета оплачивали. Вечером того же дня компаньоны допоздна обменивались впечатлениями. Жора, вспоминая свои расстройства, весело ржал. Нильский хихикал над тупостью Жоры. Остап, хоть и уставший от сегодняшней проповеди для "Христиан Новой Эры", весело шутил над соратниками. Когда тема начала выдыхаться, а повторяющиеся шутки начали приобретать противный оттенок, из часов выскочила кукушка, каркнула один час ночи и от греха подальше заскочила обратно. -- Все, друзья, давайте подведем итог, -- сказал Остап, уютно поместившись в кресло и вытянув ноги. -- Я думаю, сроку нашему справочному бизнесу -- месяца три-четыре, от силы. Потом надо потихоньку закрываться. Этот город слишком мал и беден для любого бизнеса, дающего тысячу процентов прибыли, и длительностью более трех месяцев. Сейчас всем спать, а завтра, Сан Саныч, доложите мне о готовности следующего этапа. Мы должны полностью уложиться до ноября, а впереди очень трудоемкие работы. Вечером Остап уехал к Вике. Ее родители отдыхали на юге, оставив квартиру в распоряжение влюбленных. Впрочем, Вика так до сих пор терялась, как же все-таки можно было назвать их отношения с Остапом. Можно ли было их назвать влюбленными? Крымов очень редко оставался ночевать, и даже после акта любви он торопился к себе, ссылаясь на холостяцкую привычку спать одному. Он всегда был весел и нежен с ней. Только иногда тень какой-то мысли или воспоминания затуманивала его глаза, и, застывшие, они смотрели как будто сквозь Вику, и была в них какая-то неземная глубина, как у человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы. Этот взгляд пугал ее, и она, испугавшись этой глубины, начинала сразу же тормошить Остапа. Он мгновенно возвращался в себя и становился таким же ироничным и веселым, как обычно. Сегодня Крымов остался у нее на ночь. Во время любви Вика ощутила всем телом какую-то решимость, напор и даже злость в уверенных и сильных движениях Крымова. Успев изучить Остапа, она женским нутром почувствовала, что это -- состояние души. Это было не сексуальное возбуждение сверх нормы, которое периодически просыпается у мужчины к своей постоянной женщине. Это была внутренняя свобода и решимость, которая окрыляет дух мужчин в жизни вообще, проявляясь, естественно, в сексе. Из своего опыта мудрая Вика знала, что у хорошего любовника должна быть или совсем пустая голова, или, если она забита мыслями, то они должны быть в полной гармонии. Сегодня он был великолепным любовником, и Вика подумала, что вдохновение при нормальной потенции -- это великая вещь. Или Крымов сбалансировал свой внутренний статус, или дела стремительно шли к какой-то развязке. А это всегда возбуждало игрока, коим был Крымов, более, чем, к сожалению, может возбудить женщина мужчину сорока лет. Когда Остап откинулся на подушку, еще не отдышавшись полностью, Вика заглянула ему в глаза. -- Ты сегодня был великолепен. Неужели ты так соскучился за мной за эти два дня? -- И соскучился тоже, -- ответил Остап, переворачиваясь в ее сторону. -- А чего бы и нет! Дела идут, контора пишет. -- У меня такое чувство, что ты что-то решил, -- сказала Вика осторожно. -- Да, ты права, я решил. При всем том, что внешне я выгляжу вполне уверенно, мой внутренний самоанализ не дает мне покоя. Мои планы меняются во мне ежеминутно. Моя ирония в первую очередь направлена внутрь себя. Это общая беда интеллигенции, к коей я себя с небольшими натяжками отношу. А насчет того, что я что-то решил... Я решил, что пора мне встретиться с Пеленгасовым. Это этап, и его надо закрыть. Чувствую даже какое-то внутреннее волнение. Как спортсмен перед прыжком с шестом. -- Я уже почувствовала на себе этого спортсмена с шестом, -- иронично мурлыкнула Вика. -- А я уже подумала, было, что ты заметил во мне дополнительные сексуальные детали, о которых я и сама не догадывалась. -- Это само собой. Хотя, запомни, никогда никто не будет тебя знать лучше, чем ты сама. Все мы -- лицедеи. И чем умней, тем лучше угадываем, каким нас хотят увидеть тот или иной человек. Тот или иной, но только тот, кто интересует нас самих. Меня сейчас, как это ни примитивно, интересует Пеленгасов. Просто я весь день продумал об этом. Самое время. Иначе он может сделать какую-то свою очередную подлость и испортить мне игру. Уже ведь присылал ментов. В мои планы не входит борьба с топорными методами. Это не мой стиль. В нем я проигрываю. -- Ты не боишься? -- спросила Вика. -- Конечно нет. Мне надо посмотреть, в какой он форме. И все. Вика сделалась серьезной. -- Признаться, я часто не могу тебя понять. А иногда мне кажется, что я не знаю тебя совсем. -- Это потому, что я понимаю и знаю всех. От этого очень устаешь. Вика поежилась. -- Я боюсь потерять тебя. Ты слишком много стал значить для меня. -- Многие люди замечают солнце только в момент его затмения, -- иронично произнес Остап. -- Мне до этого еще далеко. Я твердо намерен посмотреть, что будет двадцать лет спустя. -- Зачем тебе так долго ждать, ты ведь предсказатель? Скажи мне, что будет через двадцать лет? Остап задумался на минуту и затем заговорил, обращаясь к потолку: -- Молодость и старость смотрят на жизнь как бы с разных сторон бинокля: для одних она кажется слишком длинной, для других -- слишком короткой. Скажу тебе точно, что будет через двадцать лет. Во-первых, в помине не будет этих двадцати лет. Во-вторых, весь твой огромный, разноликий, непознанный и влекущий мир превратится в маленький островок, состоящий из тех, кто останется с тобой навсегда. И, наконец, через двадцать лет ты поймешь, что на свете есть всего две трагедии: первая -- не обладать тем, что тебе хочется; вторая -- получить это и лишиться цели. Двадцать лет спустя... Себя остановив на миг, я вижу на своей руке людей огромный материк, и только ты на островке. Твой пульс безудержно стучит, секунды превращая в дни. Твой знак таинственно молчит, в потухшем доме мы одни. В глазах играет огонек воспоминанием о том, что твой забытый островок когда-то был материком. На нем носились поезда, над ним витал веселый гам, огнем дышали города, и пели птицы по утрам. Он жил под праздничной звездой, над ним была такая высь! И от любви почти святой на нем тогда рождалась жизнь. Он так беспечен был и пьян, что потерял себя в годах, и безымянный океан уже лежит в пяти шагах... Случайный и незваный гость дорожкой лунною пройдет и, зачерпнув песчинок горсть, на этом острове найдет твой след от завтра до вчера, и снимки незнакомых лиц. И сон, уснувших до утра, ручьев и рыб, цветов и птиц. Глава 22 ПЕЧКИ-ЛАВОЧКИ Если в споре рождается истина, то в пьяном споре рождается сразу двойня. Остап Крымов ("Философские записки") Когда мужчины собираются в количестве больше двух и начинают пить, они говорят о деньгах. Когда они уже напились, говорят исключительно о женщинах, что вытекает, естественно, из первой темы и является ее продолжением. Судя по всему, трое мужчин, расположившиеся за столиком кафе "Дубрава", пили уже давно, потому что говорили о женщинах. -- Многие циники стали ими только потому, что женились по первой любви, -- говорил Нильский, обращаясь к Гиршману, который оставался самым трезвым из всех. -- Брачный союз -- это игра на алименты. И выигрывает этот приз всегда женщина. Ничьей не бывает. Как говорит Крымов: свято место стало вдруг невестой. Какое бы ни было золотое сердце у мужа, женщина все равно предпочтет железный член соседа. -- Да, точно, -- подхватил захмелевший главбух Костомаров, -- женщина, как водка, -- вначале согревает, а затем делает дураком. -- Почему при разводе спрашивают причину, а при регистрации брака -- нет? -- стукнул Нильский кулаком по столу. -- Тише, Сан Саныч, не надо так горячиться, -- попытался успокоить его Гиршман. -- Если любовь слепа, то супружеская жизнь -- гениальный окулист. Моя Песя всегда ошибочно считала, что даже камень в сердц