ще на недельку или расскажете про вашего Валеру все, что знаете и поедете домой. Решайте. Не дожидаясь реакции на свое предложение, Павел быстро вышел и загремел снаружи замком. x x x Алексей приехал под вечер, умылся и, как обычно, приготовился за столом рассказать отцу о работе в телятнике. Отец сидел озабоченный и выслушал отчет сына без комментариев, просто принял к сведению и все. Сын замолчал, посматривая на Светлану, мол, случилось что? Светлана незаметно махнула на него рукой, молчи, не спрашивай... Павел, наконец, допил чай и тихо сказал, ни к кому не обращаясь. -- Сегодня они проговорились насчет того типа, который их сюда послал. Хочу узнать и потолковать с ним по душам. Их отпущу, если скажут, как его найти. Сейчас не скажут, завтра скажут, они уже сломались, а будут артачиться -- картошку на них окучивать буду, вместо лошади... Скажут. Голос его был негромким, но настолько жестким, что Светлане и Алексею стало не по себе, чем-то неведомым повеяло от этого голоса, словно заглянули они в темную комнату и не решились войти... Лицо Павла затвердело, словно кулак перед ударом. Он посмотрел на жену, на сына и закончил: -- Хватит с ними возиться, работать надо. И так столько времени из-за этих поганцев потерял. Вот только узнаю имя и отпущу на все четыре стороны, потом, попозже займусь и этим самым Валерой или как там его зовут. x x x Уже смеркалось, когда Павел и Алексей пошли к сараю. В руках сына была отцовская двустволка. Павел плотно прикрыл за собой дверь, включил свет. В тусклом свете слабенькой электрической лампочки налетчики выглядели совсем неважно. Грязные, небритые, с впалыми щеками, они не походили сейчас на тех наглых молодцов, что еще неделю назад глумились и издевались над семьей Лемешонков... Павел показал сыну, где занять позицию с ружьем, а сам сел на табурет перед стойлом. -- Видите, я устроился надолго, надо мной не каплет, могу и подождать. А вот для вас я работенку нашел. Колхоз мне лошадь не дает, так я на вас завтра с утра пораньше картошку окучивать буду, все-таки скотина какая никакая... У Семена на ругань не было ни сил, ни желания. Он только по привычке заскрипел зубами. Шварц ошалело замотал головой -- пахать, на нем? Стас тоже замычал от стыда и унижения. Павел сделал вид, что не заметил никакой реакции и продолжал валять ваньку... -- Хорошо завтра поработаем, у меня картошки восемь соток думаю, к вечеру управимся. А потом я что-нибудь новенькое для вас придумаю, работы у нас хватает. Вижу, вы тут застоялись, пора размяться. -- Слышь, мужик, а если мы тебе Валеру сдадим, точно отпустишь? -- Глупый ты человек, Семен. На что мне вас после этого держать? Все, что мне надо, я о вас знаю, теперь вы мне про Валеру вашего расскажете и катитесь отсюда, пока вас ноги держат. -- Ладно, у нас выбора нет. Пиши... -- Ты говори, я и так запомню. Только, не вздумайте мне лапшу на уши вешать, каждый по отдельности мне выкладывать будет... Павел подошел к Стасу, наклонился к нему. Услышав несколько негромких слов, Павел кивнул и перешел к Шварцу. Тот неожиданно схватил Павла и попытался провести захват. Павел не сопротивлялся, дал Шварцу возможность захватить его за руку, потом рассмеялся. -- Ну и дурной же ты, первый раз такого встречаю. Ты хоть подумал, где твоя голова дурная находится? Вот я сейчас легонько надавлю...-- Павел положил свободную руку на голову Шварца, тот завопил и отпустил Павла. -- Слава Богу, сообразил, а то бы всю жизнь со сломанной шеей так и прожил... Давай, выкладывай, только не так громко. Шварц, все еще морщась от боли, охотно выложил, что знал. -- А теперь твоя очередь, бугор. Говори вслух, пусть они тоже послушают. -- Чего это -- они тихо, а я вслух. Иди, я тебе скажу... -- Нет, ты громко говорить будешь, я посмотреть хочу, как ваша воровская порука работает, как вы один другого сдаете за свою шкуру. Семен чуть не взвыл, но только опять заскрипел зубами. -- И что ты все время скрипишь, зубов не жалко? Ладно, хватит посторонние звуки издавать, говори. Только быстро, не останавливайся. -- Пугачев... Валерий Петрович... живет, не знаю где ... работает ... не знаю... на проспекте, какой-то начальник... телефон 244-12-52... все... -- Быстро, еще раз телефон. Семен бросил быстрый взгляд на друзей и повторил. -- 244-12-62... ошибся. -- Ну вот, а ты боялась... Павел подошел к стойкам и начал ключом развинчивать болты, освобождая пленников. Те, вытащив головы из ярма, сидели на полу и ощупывали свои натертые шеи. Павел бросил им куртки. -- Вот ваши шмотки. Кстати, вам так хотелось узнать, где деньги лежали? Как ни слабы были налетчики, любопытство взяло верх. -- Где? -- В сумке, что под вашими же куртками висела, на вешалке... -- А в ящике? -- А ничего, там мои охотничьи припасы хранятся. -- Ну, мужик... Шварц, вскочил на ноги и попытался броситься на Павла. Тот легко увернулся и несильно толкнул Шварца в грудь, от чего он снова шлепнулся на пол. -- Сейчас в тебе наглости гораздо больше, чем силы. Ты, как весенняя муха, только жужжать можешь. Так что сиди и не рыпайся, а то передумаю... Качаясь, налетчики вышли во двор. -- Сука, машину все-таки взял... Павел усмехнулся. -- Алексей, подержи их на мушке, в случае чего -- стреляй по ногам, с них и этого хватит. Он зашел с обратной стороны соломенной копны и через несколько секунд из-под соломы выползла "девятка". Шварц снова невольно восхитился. -- Ну, мужик... Троица стояла у машины. Павел внимательно смотрел в их лица. -- Вот так, ребята. Думаю, больше неповадно будет в наши края заезжать. Если мстить задумаете, не советую, хуже будет. Валере привет передайте, расскажите, что вы его мне продали с потрохами и что я с ним очень хочу встретиться. Думаю, он вам благодарность в приказе объявит. А это вам от меня зарплата, ведь столько потратились, а у самих в кармане вошь на аркане. Пока, разбойнички, и не дай Бог вам еще раз со мной встретиться. -- А это уж мы поглядим, может и встретимся... Павел кротко согласился и засунул каждому в карман по тонкой пачке "зайчиков". -- Может, только я не советую... Машина отъехала. Павел еще несколько мгновений смотрел ей вслед, потом повернулся к сыну, взял ружье, зачем-то переломил стволы, снова закрыл затвор и тихо пошел к дому... x x x "Девятка" неслась по дороге, практически не соблюдая ни единого правила движения, кроме тех, что обеспечивали лишь ее собственную безопасность. Стас включил дальний свет и не выключал его, несмотря на мигания встречных машин, которые, ослепленные мощными фарами, метались по полосе дороги, тормозили, сбрасывали скорость или вовсе останавливались. Водители на чем свет стоит материли Стаса... Шварц и Семен притихли на заднем сиденье, закрывая глаза при особенно крутых маневрах машины. Наконец, Семен не выдержал. -- Не гони, сука, убьемся ведь... Стас даже не повернул к нему головы. -- На такие дела нас водишь, а по простой дороге быстро проехать боишься? А, бугор? Так тебя тот мужик называл? Или ты уже не бугор? Семен опешил: какая-то сявка, шмаровоз, над вором шутки шутит! Он уже размахнулся, чтобы ударить Стаса сзади по голове, но тот заметил его движение в зеркале и продолжал: -- Давай, давай, ударь! Еще за руль можешь схватиться... Знаешь, что с тобой будет, если мы сейчас во что-нибудь стукнемся? Хочешь попробовать? Стас вывернул руль и машина понеслась прямо на столб, стоящий на обочине метрах в ста пятидесяти, у поворота дороги... Семен посмотрел на этот бетонный столб, приближающийся с жуткой быстротой и завопил: -- Куда ты прешь, тормози! Голос его сорвался и перешел в истошный вопль... Стас медленно, чтобы не сорвать машину с полотна, повернул руль влево и прошел почти впритирку со столбом. Машину все-таки немного занесло, несколько мгновений она повихляла по шоссе и, выровнявшись, снова понеслась сквозь ночь. Семен и Шварц, вцепившись в спинки передних сидений, выпученными глазами смотрели вперед и тяжело дышали. Семен пришел в себя первым и, отдышавшись, решил даже извиниться. Черт его знает, этого Стаса, может он малость свихнулся, пока сидел в сарае у этого мужика, разобьет еще, к едрене фене... -- Ты, Стас, извини, не хотел я тебя бить... так, машинально... Стас сжал губы и не ответил. Шварц ничего не понял, кроме того, что они только что чуть не сыграли в ящик, а уж от извинения Семена у него глаза на лоб полезли. -- Ты, че, перед ним извиняешься? Во, дела! Резкий удар тыльной стороной ладони по губам заставил его изумленно замолчать. Он ничего не понимал, но драться с Семеном не стал, кто их знает, чего они таки вздернутые? Ну, посидели, так не в тюрьме же? Теперь на свободе еще поквитаются с этим мужиком, это уж точно... Так чего психовать? Больше в машине разговоров не было до самого города... x x x Павел не мог заснуть, ворочался, считал верблюдов, приказывал себе спать, но ничего не получалось. Утомленный бесплодным ворочаньем, он осторожно, чтобы не разбудить жену, встал и тихо пошел н кухню, на свое излюбленное место в этом доме. Он помнил, как мальчишкой иногда заставал здесь своего отца, украдкой курившего по ночам крепчайший самосад... Ему казалось невозможным, что кому-то может не хотеться спать и что есть такая болезнь со смешным названием "бессонница". Теперь вот сам частенько, несмотря на физическую усталость, сидит здесь, курит и не хочет спать. Не может. Поставил на плиту чайник, зажег настольную лампу, пригнул абажур к столу, чтобы не разбудить Светлану. Но она тоже не спала. Впрочем, она с трудом засыпала почти все ночи, пока в сарае сидели эти... И сейчас она слышала, как Павел осторожно пробирался на кухню, как прикуривал сигарету, звякнул чайником... Потом наступила тишина, только чайник завел тоненьким голосом свою песню. Она прислушалась -- Алексей спал сном праведника, слегка посапывая, как ребенок. Павел не удивился, почувствовав на плече руку жены. Он догадывался, что она тоже не спит, только проверять догадку не стал... -- Садись, полуночничать будем. Помнишь, когда я за тобой ухаживал, мы по ночам чай пили? -- Помню... Только ты тогда другой был... -- Как это другой, такой же. -- Может и так, может это я тебя другим видела. Проще, понятней. -- Вот уж, нашла сложную личность... -- Да уж куда проще, казалось, вот он, весь на ладони. А оказалось, что дура я была. -- Жалеешь? -- Что ты, Паша. Я ведь не о том... Мне ведь казалось, что люблю тебя без памяти, а потом -- нет, не люблю, а жалею... Потом снова так к тебе тянет, так тянет... Кажется, еще полчаса тебя дома не будет и умру. А иногда, как тебя нет дома подолгу, думаю, что не нужна я тебе, что тебе вообще никто не нужен... Я только теперь поняла, чем ты меня тогда взял -- ты, Паша, надежный... Тебе можно довериться на всю жизнь. Я не понимала, только ощущала это, а теперь... -- Теперь поняла. Набил морду подонкам -- поняла, так что ли? -- Нет, поняла я другое: не могу я без тебя. Вот увидела, как они тебя... и знаю: пусть меня убьют вместе с тобой, но без тебя мне не жить. Люблю я тебя, Паша... -- Ну-ну, на высокие материи потянуло... Сколько лет не слышал от тебя таких слов. -- А сам-то? Я эти слова от тебя когда слышала в последний раз, а? Павел смущенно рассмеялся, поднял руки вверх... -- Сдаюсь на милость победителя. Права ты, Светланка, такой характер дурной, лишний раз боюсь слово ласковое сказать, не идет оно из меня, хоть ты режь... -- Знаю, не обижаюсь... Страшно мне стало за тебя. -- Это когда эти жлобы на меня навалились? Ну что ты, все уже позади. -- А мне сейчас страшно, когда ты их отпустил. И не понимаю, как в тебе уживаются два человека, таких непохожих? -- Каких? -- Один -- сильный, решительный и жестокий -- как ты их бил, мне жутко вспомнить, а другой -- наивный, как ребенок -- отпустил бандитов на все четыре стороны. Поучил их немного, повоспитывал и... отпустил. Приезжайте, мол, еще. ' -- Ну, это ты преувеличиваешь, не вернутся они. Им подавай все на блюдечке, как их герой Остап Бендер учил, а если им за деньги шкурой рисковать придется, так они не очень-то и поторопятся. -- Ох, Паша, ошибаешься. Этот маленький тебе своего позора не простит. Ты ж его растоптал, его воровской авторитет перед дружками в свином дерьме утопил. Этот -- не простит. -- Простит, не простит. Много чести думать о его прощении. Я подарил ему жизнь -- вот пусть и живет. -- Да не о нем я говорю, о тебе. В тебе какой-то механизм заложен, пружина какая-то... и как будто его завели когда-то, а выключить забыли. Вот он и тикает до поры до времени. А случилась вот такая ситуация, он и заработал. Как курок кто-то внутри тебя нажал. Я ведь наблюдала за тобой -- ты был какой-то автоматический, дрался, как машина... прости, как машина для убийства. Павел слушал ее, упрямо глядя в стену. Немного было у него слов, чтобы опровергнуть ее или хотя бы успокоить. Он сам ощутил в тот вечер, как проснулась в нем та адская машина, которую в него вложили почти тридцать лет назад. Никогда за прошедшие годы не думалось ему, что такое может произойти, казалось, что все уже позабыто, нет ситуации, которая могла бы пробудить ее. А вот, случилось... Он понимал, как это должно быть страшно видеть женщине, которая его любит. x x x В город "девятка" въехала поздней ночью. Стас продолжал вести машину, не обращая внимания на знаки, только сбросил скорость. На одном из поворотов Семен взял его за плечо. -- Заедем на вокзал... Шварц, гони в буфет, он всю ночь работает. Возьми жратвы, а то я скоро дуба дам от голодухи... Шварц выскочил из машины и бросился к буфету, расталкивая очередь. Здоровенные кулаки, грязная небритая физиономия сдерживали естественное возмущение граждан и он беспрепятственно нагрузился ворохом пакетов с нехитрой вокзальной едой. На площади кучкой стояли таксисты и любители заработать на ночных пассажирах дурные деньги. Некоторые лениво торговались, всем своим видом показывая полное презрение к людям с чемоданами и сумками. Семен вытащил из потайной заначки деньги и, размахивая купюрами над головой, приблизился к толпе. -- Водка есть? Один из таксистов подозрительно покосился на небритую семенову физиономию, но ничего не сказал, только поманил Семена к машине. Торг был коротким и через минуту Семен плюхнулся на сиденье "девятки", прижимая к груди пару бутылок водки. -- Поехали к Шварцу. У тебя никого нет? -- Не знаю, Веронику оставлял, а есть она или нет... -- Сплавишь, нам свидетели не нужны. Вероника действительно была в квартире, но даже не проснулась, когда троица довольно шумно ввалилась в дверь. Семен грубо растолкал ее. Она увидела Шварца и защебетала, но Анатолий бесцеремонно отодвинул ее и сказал, не глядя в глаза: -- Собирайся, вали отсюда... -- Куда я ночью пойду, меня ж домой не пустят? Шварц растерянно посмотрел на Семена, тот не обращал на него никакого внимания -- был занят открыванием бутылки, поиском посуды. Нашел, налил полный стакан и залпом выпил, даже не поморщившись. Вероника поняла, что с друзьями произошло что-то необычное и тихо присела в уголке, мечтая, чтобы ее подольше не замечали. Шварц оставил ее и последовал примеру Семена. Налил Стасу, тот поколебался, но тоже выпил. Теперь они сидели, кто где, и ожидали расслабления после изнурительной гонки. -- Шварц, звони Валере, пусть дует сюда... -- Да спит он сейчас, лучше уж утром. -- С..ать я хотел, что он спит, звони. Шварц нехотя набрал номер, долго ждал, пока, наконец, Валерий Петрович взял трубку. -- Валерий Петрович, это я, Шварц... Мы вернулись... Нет, не по телефону. Да что вы кричите, все мы здесь, у меня, ждем... Шварц, не дожидаясь ответа, быстро дал отбой. Видно было, что таким тоном он разговаривал с Валерием Петровичем впервые. Когда это до него дошло, он даже повеселел и пошел в ванную умываться и бриться. Стас одобрительно хмыкнул, потер свою щетину и пошел за Анатолием. Семен покосился им вслед, но остался на месте, только выпил еще водки. Размягченный безопасностью и выпитой водкой, он обратил внимание на Веронику, которая пыталась незаметно проскользнуть на кухню. -- Стой, ты почему до сих пор не слиняла? Тебе что сказали? -- Некуда мне до утра линять... -- Ладно, сиди на кухне и помалкивай. Сюда не показывайся и не подслушивай, целее будешь. Валерий звонил в дверь требовательно и долго. Шварц, вытираясь на ходу полотенцем, бросился открывать. Валерий, сердитый за прерванный сон, и, догадываясь о неудаче, сразу взял резкий начальственный тон. -- Ну что, напортачили? Что у вас там? Пьянствовали, небось, неделю? -- Ты бы так попьянствовал... Об одном жалею -- тебя с нами не 6ыло! Стас с Анатолием, несмотря на паршивое настроение, представили Валерия в сарае Лемешонка вместе с ними и расхохотались. Да, это была бы картинка. О том, как они сами выглядели в этом сарае, им вспоминать не хотелось. -- Что ржете, мудаки, лучше расскажите, чем вы там занимались? Где деньги, зажилить хотите? -- Шварц, покажи ему деньги. И ты, Стас. Тут все. Бери любую половину. -- Издеваешься, подонок... Валерий не договорил. Семен наотмашь врезал ему по лицу... -- Заткнись и слушай. Ты куда нас послал? Ты знал, что он из спецвойск? -- Н-нет.. а что, он действительно...? -- Еще как действительно, погляди на Шварца. Валерий повернулся к Шварцу -- на умытой физиономии ясно виднелись следы ударов Лемешонка. Анатолий невольно прикрыл лицо рукой. -- Он что, вас троих... один? Ну, налетчики, ну, рекетиры... -- А ты заткнись, сам бы попробовал. Храбрый только командовать, да планы составлять. Плевать тот мужик хотел на твои планы! Знаешь, где мы неделю сидели? В хлеву, как свиньи... Семен не стал вдаваться в подробности, ему вовсе не хотелось рассказывать, как его уравняли со свиньей и жрал он свинячий корм... Валерий обдумывал ситуацию. Значит этот мужик вломил его громилам, посадил их в хлев, но в милицию не заявил... А может заявил? -- А в милицию почему он вас не сдал? Или сообщил все-таки? -- Нет, не сообщил, это точно. Нас кто-то другой заложил... Скажи-ка, Валера, зачем ты нас сдал ментам? Решил, что мы эасыпались и решил от нас отмазаться по быстрому? Семен встал и взял Валерия Петровича за горло. Шварц и Стас подошли и расположились позади. Валерий попробовал вырваться, но Семен посильнее надавил, а Шварц вполсилы стукнул ладонью плашмя по голове. Валерий задохнулся, выпучил глаза и захрипел: -- Вы с ума сошли... Я же своим людям звонил, просил, чтоб в районе ваши следы поискали... вы ж пропали... это я вас страховал... Семен медленно разжал пальцы. Валерий потер горло, закашлялся... -- Я звонил майору, он -- через управление сообщил, что пропали заготовители, то есть вы... Чтобы выяснили, где вы, и сообщили... -- Так... Выходит этот мужик и тут нас купил К нему мент приходил, о нас спрашивал, он и сказал, что нас милиция ищет, даже приметы, мол, у них есть... -- Кретины безмозглые! -- к Валерию возвращался начальственный тон. -- Может вы и обо мне ему рассказали? Семен молчал. Шварц поспешно выпалил: -- Что вы, Валерий Петрович, могила! -- Могила... Ладно, поверю. Только вот что: никаких действий, больше этого мужика не трогать, пусть тешится, что вас проучил. И все, сидите тихо. -- Пусть тешится? А тебя бы к свиньям посадить, г..ном кормить, как бы ты запел? Валерий Петрович не выдержал и высокомерно усмехнулся. -- Не мое дело по сараям сидеть, я вас клиентами и безопасностью обеспечиваю. Мое дело -- голова! -- Где твоя голова будет, когда этот мужик к тебе заявится? -- Как заявится? Вы что, все-таки сдали меня, суки? Стас вздохнул и неожиданно признался: -- Сдали... -- Кто сдал, ты? Ты? -- Все сдали... По очереди. Валерий Петрович вскочил с места, забегал по комнате, матерясь от страха и возмущения, Вот она, благодарность... Сдали... Связался с дерьмом! Что же делать? Замирая от непонятного ощущения обреченности, тихо сказал: -- Кончать с этим мужиком надо, как хотите, а сделать, чтоб замолчал. Только я в этом деле сторона, мне вас прикрывать надо... Но без мокрухи. Напугайте его, избейте, бабу тоже припугните по настоящему, но только без мокрухи. Семен рассмеялся. -- Ишь, как заметался... Мы его уже пугали, и били -- не пугается, гад, и сам дерется. Вот ты с нами и поедешь, ты его будешь пугать и бить. Валерий замолчал и только смотрел на Семена, как удав на кролика. Он понимал, что выхода у него нет, и если эти трое скажут, чтобы он ехал с ними на дело, придется ехать... Повязались накрепко. -- Ладно, на сегодня все, спите, отъедайтесь, а то на вас смотреть тошно. А мужик пусть успокоится, решит, что научил вас уму-разуму. Я подумаю, как лучше сделать... Напряжение в комнате спало, давали знать о себе и недоедание, и усталость и бессонная ночь... Никто не возразил Валерию Петровичу и, не прощаясь, он быстро ушел. Семен разлил водку по стаканам... x x x В семье Лемешонков после отъезда налетчиков быстро установился привычный жизненный ритм. Павел Алексеевич и Алексей рано утром отправлялись на ферму, где полным ходом шел ремонт. Павел спешил -- осенью он хотел взять новую партию бычков, а ферма к зиме была явно не готова. Старое помещение, которое колхоз отдал в аренду Лемешонку, годилось только на слом, но Павел понимал, что в умелых руках и при должном порядке оно еще послужит, пока не наберутся деньги на строительство или покупку нового. Потому торопил, загонял на работе и себя, и сына, и наемную бригаду шабашников. Светлана, оставаясь одна дома на целый день, боялась, что вот она выглянет сейчас в окно и увидит ненавистную белую машину. Но в окне кроме грузовиков, деловито сновавших по дороге и мальчишек на велосипедах, никого не было и она постепенно успокаивалась. К вечеру запирала дверь на надежный засов и ждала приезда мужчин, не зажигая света. Павел замечал ее страх, но не пытался погасить его словами, он знал, что это пройдет само и не мешал Светлане обрести уверенность. Алексей было пошутил над ее страхами, но отец так резко одернул его, что больше таких шуток не последовало. Мужчины держались спокойно и уверенно, говорили только о насущных делах и это было лучшим лекарством для растревоженных нервов Светланы. И все-таки какое-то неизвестное чувство постоянно напоминало ей, что опасность существует, она рядом. Не раз перед ней вставали горящие злобой глаза этого плюгавого уголовника. Уж кто-кто, а этот не простит... Но за делами, разговорами, домашними хлопотами страхи уходили, рассеивались, забывались. Павел достал из ящика патроны, набил патронташ и положил неподалеку от ружья. Это не укрылось от Светланы. -- На всякий пожарный случай, береженого -- Бог бережет,-- успокоил Павел. Он показал ей, как заряжать ружье, снимать его с предохранителя, заставил несколько раз проделать эту процедуру, пощелкать курком... Все это он делал, как бы в шутку, но Светлане от этого легче не становилось. По-прежнему предчувствие угнетало ее и она боялась поделиться с Павлом. x x x x x x Семен первую ночь провел у Шварца, а потом исчез на несколько дней. Он сидел безвыходно в своей грязной комнатушке, пил водку и обдумывал план мести. При каждом воспоминании о днях, проведенных в хлеву, он едва не сходил с ума от ярости и еле сдерживался, чтобы не разнести все вокруг. Только боязнь соседей, которые могли вызвать милицию, удерживала его. Милиции он не боялся, но мысль о том, что это может помешать его мести, заставляла только бессильно ругаться и привычно скрежетать зубами. Чтобы забыться, пробовал спать, но сон получался нервный, отрывистый и не давал желанного отдыха. Проснувшись в очередной раз, Семен больше не пробовал уснуть. Выпил немного водки, помотал всклоченной головой и решил заняться подготовкой к поездке к этому гаду, мужику, мать его так... Пусть он хоть из "зеленых беретов" будет, против пистолета не попрет. Это проверено, не такие ломались... В том, что он убьет его, Семен не сомневался, но еще хотелось заставить горько пожалеть, что он так обошелся с ним, Семеном... Чтоб на коленях прощения просил, сука. Семен достал из тайника пистолет, вынул обойму. Почистил ствол самодельным шомполом, пересчитал патроны, пошарил еще в тайнике, достал полиэтиленовый пакет, отсыпал из него еще патронов, набил запасную обойму. "Макаров" был хоть куда, Семен усмехнулся, вспомнив, как они забрали этот пистолет у одного мента, тот даже пикнуть не успел, как ему врезали по голове и оттащили в подворотню... Тоже мне, борец с мафией... И рацию забрали, жалко что одна, а то бы пригодилась завтра. Он аккуратно завернул пистолет, запасную обойму и патроны россыпью в тряпку, уложил в "дипломат", достал из тайника нож. Это был, нож неизвестно почему называемый финским. Не добрый надежный армейский клинок, а хищное тонкое оружие убийства, специально придуманное для внезапного нападения, с наборной рукоятью. Нож тоже последовал за пистолетом в "дипломат". Встала новая задача: видимо, уходить нужно оттуда сразу далеко, сюда возвращаться нельзя. Он вздохнул, пошарил по ящикам, карманам, разложил на столе скомканные деньги, паспорт один, другой. Забирать надо было все... x x x Валерий Петрович встретился с Семеном без посторонних. Он понимал, что от второй поездки в Крисвяты ему отговорить этого уголовника не удастся. Что ж, надо из этого получить максимальную выгоду. И все-таки, не мог заставить себя говорить открыто, хотя и знал, что Семен не обращает внимания на его лицемерную маскировку и видит в его словах истинный смысл. -- Семен, надо избежать мокрухи, хотя я понимаю, что тебе это трудно... Но ведь сколько свидетелей будет, ты об этом подумал? Знаю я тебя, начнешь, так не остановишься... -- Не знаешь ты меня, Валера, только догадываешься и трусишь, как бы я тебя не замарал. А ты в дерьме по самые уши: все, кого мы потрошили, это твои клиенты. И дурной ты к тому же -- мне из-за обиды, но без денег тоже незачем мочить этого мужика, надо заставить деньги отдать, а там посмотрим. Но ты прав, свидетелей много и расколются они, как пить дать... Валерий не выдержал. -- Сам-то ты тоже не долго продержался, как я понял, так что.. -- За меня не бойся, за своих ребят молись, ненадежные. Один дурак, другой жалостливый оказался. -- Оба пойдут, сделают, что скажешь, только ты прав, не надежные... -- Валера, я тебе вот что скажу: самый ненадежный -- это ты. И когда я вернусь, мы с тобой еще поговорим, сколько ты мне за все-про-все должен будешь, а за тобой должок, запомни. Приготовь кусков десять, не меньше. Валерий побледнел, закусил губу: вот оно, ждал ведь такого, что этот бандит потребует деньги, и вот потребовал... Валерий знал, что Семен от своего не отступится и тогда... Тогда повязаны они будут так, что дальше уже все равно... -- Ты что, Сема? Какие деньги? Ты возьмешь у мужика, мне ничего не надо... Ребятам дашь малость, пусть отстанут. А тебе все деньги, мало? -- Мало, мне линять надо будет отсюда и залечь надолго, понял? Или растолковать? Половину принесешь сегодня вечером, остальные, когда позвоню, скажу куда. Попробуешь зажать -- сам знаешь, что с тобой будет, а то я вижу, ты многого хочешь -- и мальчики уже не нужны, и мужику рот заткнуть. Соображаю, к чему клонишь. Я б тебя послал подальше, да все это и мне надо самому, потому тебя пока не трону, только заплатишь, Валера. Поедем завтра рано утром, надо подготовиться, не так как в прошлый раз... Позвоню, жди. x x x Валерий Петрович пришел домой подавленный: влип в историю, из которой не выбраться. Даже если у Семена все пройдет гладко и он слиняет и заляжет надолго, все равно спокойствия не будет. Останется только ждать, что вот-вот возьмут этого уголовника, он расколется и тогда... С другой стороны, если Семен натворит дел, а этот мужик, как его, Лемешонок, останется, то опять-таки несладко придется, мужик, видать, тертый, просто так этого дела не оставит... Хорошо, если бы никого не осталось... Валерий даже привстал с любимого кресла при этой мысли. Никого, даже Семена... Тогда все было бы по другому -- перебили друг друга эти бандиты, и все. Он тут не при чем. Остается Валя и бывшая жена этого мужика, так ведь тут никаких доказательств нет, разве что знакомство с Анатолием, но это можно и отмазать, прямых улик нет, а это главное. Валерий, возбужденный открывшейся перспективой, налил себе коньяку и... отставил рюмку в сторону. Взял табуретку и полез на антресоли, вытащил оттуда запыленный длинный сверток. Брезгливо отряхнул пыль, разложил сверток посередине комнаты на ковре. В нем оказалась охотничья малокалиберная винтовка с патронами. Винтовка оказалась в полном порядке, патронов почти две пачки... Валерий проверил затвор и все снова завернул в тряпку. ...Часы показывали половину третьего ночи, когда "Волга" Валерия Петровича выехала из города на шоссе. x x x Около шести стасова "девятка" тихо подъехала к дому Анатолия. Сам Шварц, поеживаясь от утренней прохлады и недосыпа, ждал на углу. Семен встретил машину около парка, стремительно сел на заднее сиденье, едва Стас успел притормозить, захлопнул дверцу и приказал: -- Гони. Стас вел машину не так, как той ночью, но достаточно быстро и уверенно. Все молчали, говорить было не о чем, все уже обговорено и продумано, оставалось только определиться на месте, как осуществить задуманное... x x x Против обыкновения Павел встал довольно поздно, около восьми. Светлана еще спала и он осторожно прошел на крыльцо. Утро было свежее и солнечное. День обещал быть жарким и сухим. Павел облился водой у колонки и пошел к машине -- сегодня надо было бы съездить в район, разузнать насчет стройматериалов. Ремонт затягивался и Павел беспокоился, успеют ли они закончить его до дождей. Павел осмотрел мотор, проверил и долил масла, захлопнул капот. Все в порядке, можно ехать. Светлана проснулась от стука капота и, не вставая, сладко потянулась. Вспомнила, что Павел собирался в район, вскочила и побежала на кухню -- он не любил ждать свой любимый чай... -- Может и мне с тобой съездить? Кое-что купила бы... -- Как хочешь, только ничего не купишь, день будний, базара нет... -- И то верно. Ты-то долго будешь? -- Нет, думаю, засветло вернусь, но не раньше. Много успеть надо. Вы тут без меня чем-нибудь займитесь, не скучайте. -- Где уж нам скучать, я займусь сегодня уборкой, а Леша... -- Леша пусть забор починит, а то дожди пойдут, опять на зиму останется с дырками, перед людьми неудобно. Павел наскоро собрался, поцеловал жену и его "луноход" через пару минут запылил по дороге в райцентр. Светлана проводила его взглядом через окно, переоделась в старый халатик и энергично принялась за уборку. Проходя с ведром мимо алешиной комнаты, весело закричала: -- Подъеи, лентяй! Петушок пропел давно. Заспанный Алексей, подражая отцу, сразу же побрел на кухню за чаем. Не обнаружив налитой чашки, начал что-то ворчать про порядки в доме, но Светлана весело ответила на его ворчание: -- Не велик барин, сам нальешь. Вот будешь зарабатывать, как отец, так тебе и в постель кофе подавать будут. -- Кто это мне подавать будет? -- А это уж, не знаю, кто. Тебе видней, из города привезешь кралю, у тебя их много, видать? Алексею было приятно, что Светлана шутит с ним, не пытается "воспитывать", особенно после всего случившегося, понимает его. Он сидел на отцовском месте, прихлебывал чай и улыбаясь слушал Светлану. -- Еще отец наказал, чтобы забором занялся, стыдно, говорит, фермеры, а забор дырявый. Так что, топор-пилу в руки и давай, марш отсюда, я хоть в доме приберу... Алексей взял в сарае инструменты и пошел к дальнему концу огорода. Вскоре оттуда послышалось веселое постукивание и не менее веселое пение. x x x x x x Валерий Петрович остановил машину у поворота на грунтовую дорогу. Табличка на придорожном столбе указывала направление и расстояние -- "Крисвяты 12 км". "Волга" медленно съехала в небольшую низину и укрылась в кустах. Валерий Петрович вышел из машины, захватив сумку с провизией, и принялся за завтрак, внимательно поглядывая на дорогу. С завтраком было давно покончено, тянуло в сон на свежем воздухе... Валерий начал поклевывать носом, когда на повороте появилась знакомая "девятка." Она, не останавливаясь, проскочила поворот и небыстро пошла по грунтовке. Валерий не спеша выехал на дорогу и пошел следом, стараясь не обнаружить себя, а главное, вовремя заметить остановку "девятки" и не наткнуться на ее пассажиров... Когда машина свернула к Крисвятам, Семен насторожился и снова стал похож на небольшого хищного зверя. Он вертел головой по сторонам, замечая все ответвления дороги. Наконец, сказал Стасу: -- Свернем сюда, посмотрим. Машина, переваливаясь по корням деревьев, катилась по лесу. Неожиданно большие деревья закончились, дорога стала ровной, но мокрой. Стас вышел, потопал ногами по земле. -- Болото начинается, как бы дальше не застрять. -- Давай еще немного... "Девятка" осторожно поползла по мягкой дороге. Через полкилометра стало, ясно, что дальше ехать некуда... x x x Валерий потерял "девятку": по спидометру вроде бы и Крисвяты должны вот-вот показаться, а машины впереди не было. Валерий не решился повернуть обратно, чтобы не наткнуться на дружков, а снова повторил маневр -- загнал машину в кусты и стал наблюдать за дорогой. Расчет не подвел -- минут через двадцать "девятка" проползла мимо него. Проехав метров двести, она вдруг свернула в лес по мало наезженной дороге. Валерий не сразу решился преследовать их, подождал, не возвратятся ли... Примерно через час и его "Волга" поползла по болотистой, едва заметной колее. Через некоторое время дорога поднялась повыше и стала песчаной, а еще через минуту Валерий неожиданно для себя выехал почти на берег озера. Интуиция подсказала ему не показываться на открытом месте. Снова укрыв машину, он пошел разведать обстановку. Дорога кончалась на берегу, однако в сторону вела свежая колея -- значит проехать все-таки можно. Валерий вернулся к машине, проверил надежность маскировки и снова стал ждать. И опять он не ошибся: "девятка" показалась на берегу. Валерий удовлетворенно хмыкнул, но их машина вдруг остановилась всего метрах в пятнадцати от него. Он быстро втиснулся в кусты, однако тревога была ложной -- Стас вышел посмотреть на колею. -- Здесь быстро не поедешь, машину надо оставлять ближе к дороге, иначе мы тут засядем на скорости и все... -- Ладно, умник, так и сделаем. Садись, еще успеешь оглядеться, когда вернемся. У Валерия отлегло, значит они наметили это место для стоянки, что ж, очень хорошо... Едва "девятка" скрылась за деревьями, он отправился по ее следу в обратную сторону. Колея довольно быстро оборвалась и он сначала не понял, почему. Оглядевшись, даже присвистнул -- метрах в ста, почти на берегу стояла бревенчатая избушка, по виду -- нежилая. Валерий, держась кустов, осторожно приблизился -- никаких следов людей не было видно. Он обошел избушку. Вокруг была засохшая чешуя, в полураскрытом чулане свалены ящики из-под рыбы, но рыбного запаха не было, видимо, рыбаки или браконьеры были здесь давно, не меньше нескольких дней назад. Отличное убежище, ай да Семен... Валерий быстро пошел к машине. Перегнать "Волгу" в удобное место было делом нескольких минут, еще полчаса заняла тщательная маскировка ее ветками и травой. Теперь снова надо было ждать... x x x Машину оставили в лесу, не доезжая до поселка. Дальше шли пешком. Перед поворотом к дому Лемешонков, Семен круто взял в сторону и стал обходить дом со стороны небольшой возвышенности, откуда хорошо просматривался двор. Друзья залегли в кустах, разделись, словно загорая на августовском солнце. -- Стас, дай-ка сюда бинокль. Стас вытащил из сумки бинокль в чехле и подал Семену. Неожиданно, зацепившись за ремень бинокля, из сумки вывалился охотничьий нож. Семен с любопытством поглядел на Стаса. -- Да мы никак вооружились? Это зачем же, неужели хотите человека зарезать, а? Ка-а-ак интересно! Стас быстро уложил нож в сумку и ничего не ответил. Семен тоже не стал больше подкалывать его и занялся наблюдением. Алексея он засек сразу -- тот работал в углу огорода. Больше никто из дома не показывался. -- Так, пащенок дома, а вот кто еще -- не знаю. И где этот гад сейчас? Трудится, наверно... В дом идти Семену не хотелось, особенно днем, не будучи уверенным в том, что хозяина нет дома. Он помнил и кулаки Павла и ружье, что висело на стене. Этот мужик может и пристрелить, чего доброго. Правда, Семен кокетничал сам с собой, он был уверен, что против пистолета Павел не попрет, поймет, на чьей стороне сила и уж второй раз он так не отделается... -- Будем ждать до шести -- приедет мужик, будем брать всех троих, не приедет -- только этих. Загорай, ребята, вдруг больше никогда так позагорать не придется. -- Не каркай... -- А ты закрой хавало и заткнись, я не каркаю, а рассуждаю... Больше никто не промолвил ни слова до самого вечера. x x x x x x Павел мотался по райцентру из одной конторы в другую, от одного начальника к двум другим. Они вырастали на его пути, как новые головы у дракона. Стоило договориться с одним, как тут же возникала необходимость подкрепить договор еще двумя, а то и тремя подписями. Павел собрался в кулак, чтобы не дать волю эмоциям и не высказывать в каждом кабинете все, что он думает о его владельце. В последней конторе, где наконец-то подписали заказ, Павел обратил внимание на человека в кожаной курточке, внимательно следившего за борьбой Павла с бюрократами. Когда Павел облегченно закурил на крыльце, пряча заветные договоры в карман, человек в кожаной куртке окликнул его. -- Здравствуйте. Вы -- Лемешонок? -- Да, он самый, а вы, простите, кто? -- Степанов, из газеты. Мне тут про вас столько рассказывали -- лучший в районе арендатор, фермер. Хотелось бы поговорить, вы не торопитесь? -- Да нет, уже не тороплюсь. Не думал, что до конца рабочего дня все успею подписать, загоняли проклятые по кабинетам... -- Идемте, посидим где-нибудь, перекусим. -- Это бы не помешало, целый день пообедать некогда было. Садитесь в машину, поедем в ресторан, пока там пусто. Ресторан мало чем напоминал своих городских собратьев по названию -- столовая и столовая, только по вечерам здесь подавались и спиртные напитки. Тогда здесь было не протолкнуться, пили за столами, на подоконниках, в коридоре, вестибюле, на лестнице. Что нельзя было выпить здесь, уносили с собой... Сейчас пока была тихо, только за двумя-тремя столиками виднелись посетители, явно командировочные. Степанов и Павел сели у окна и стали тоскливо поджидать официантку, одну-единственную на весь зал. -- Я пишу на сельхозтемы, вот и решил с вами познакомиться, хотел даже к вам домой ехать, но вот так получилось... -- А что вас интересует, я ведь фермер без году неделя и успехов пока особенных нет. Взял бычков, откормил, продал -- вот и вся работа. -- Мне не хотелось бы писать о вашем хозяйстве, о вашей работе, меня интересует ваша пол