стоял на том месте, где они договорились встретиться, и поглядывал на часы. Увидев Джун, он устремился к ней навстречу. -- Вы меня заставили мучиться целых десять минут, -- объявил он шутливо-обиженным тоном. -- Я даже начал думать, что вы не придете. Джун кокетливо пожала плечиками. -- Ожидание еще никому не вредило. Скорее наоборот... -- Вы -- опасная женщина, -- засмеялся Шан. -- Вы умеете завлекать неопытных юношей. Он посмотрел на свою спутницу, и в его взгляде Джун уловила что-то похожее на ехидное любопытство. "Как странно он на меня смотрит, -- подумала она. -- В прошлый раз его глаза не выражали ничего, кроме нетерпеливой похоти". Ею вновь овладело беспокойство. -- Куда мы сегодня пойдем? -- Джун постаралась задать вопрос как можно более беспечным тоном. -- Если вы не возражаете, прогуляемся немного. Я так люблю бродить по вечернему Сингапуру. А потом обязательно что-нибудь придумаем. Джун смешно наморщила свой аккуратный носик. -- У-у! Ходить пешком. Нет ничего более скучного и утомительного. Я с удовольствием выпила бы чего-нибудь прохладного. Сегодня так жарко. И потом, наверху в "Гонконге" можно потанцевать. Там прекрасный оркестр. -- Если вы хотите послушать действительно хорошую музыку, то нужно идти не в "Гонконг". -- А куда же? -- Положитесь на меня, и вы останетесь довольны сегодняшним вечером. -- А я хочу в "Гонконг", -- не допускающим возражений тоном заявила Джун. -- Ну что ж, -- согласился Шан, -- в "Гонконг", так в "Гонконг". Ваши желания для меня -- закон. Он произнес это после короткой паузы, и Джун успела заметить по глазам Шана, что он что-то прикинул в уме. "Нет, нет, -- попыталась мысленно успокоить себя Джун, -- мне это показалось. Патрик прав -- я сегодня не в себе". Они медленно двинулись по улице. У Джун вдруг мелькнула мысль, что Шан хочет ее куда-то затащить, что ему все известно. Она искоса посмотрела на своего спутника. Тот болтал какую-то чепуху, размахивая руками. "Знает или нет? -- билось в голове Джун. -- Что же делать? Убежать? Нет, на улице он не посмеет... Да и Патрик рядом". Она инстинктивно обернулась назад. Где-то метрах в пятидесяти в свете фонаря мелькнуло его лицо, и Джун немного успокоилась. Конечно, на улице Шан ничего не сделает ей. Кругом столько народу. И в "Гонконге" -- тоже. А в другое место она не пойдет. Джун вдруг удивилась своим мыслям. Почему она боится? С чего она взяла, что Шан должен обязательно ее убить? Убить. Какое странное слово. Джун никогда не думала, что оно звучит так зловеще. Даже когда его произносишь мысленно. Она много раз читала в газетах про убийства, но все это казалось ей таким абстрактным, нереальным. Наверное, потому, что убивали не ее. А ее не убивали. Ни разу. Какая чепуха! Ведь убивают только один раз. И человек перестает существовать. Странно и непонятно -- "перестает существовать". Разве может так случиться, что ее не будет. Как это -- не будет? Люди будут ходить по улицам, смеяться, играть в бридж, любить друг друга, а она, Джун, никогда больше не узнает и не увидит всего этого. И Патрик никогда не обнимет ее, не поцелует? Ее не будет! Не будет! Какие страшные слова! Нет, бежать! Бежать прочь от этого Шана, броситься к Патрику, почувствовать его сильные руки... Бежать, пока еще не поздно. Она не хочет, чтобы ее убивали. Этот Шан не имеет права отнимать у нее жизнь! Почему люди убивают друг друга? К чему эта бессмысленная жестокость? Почему, убивая, они не представляют себя в роли жертвы, которой не хочется умирать? Взвинченная до предела, Джун готова была сорваться с места, броситься назад. "Ты ведь у меня умница... От тебя сейчас зависит многое... Не забывай -- я все время рядом", -- вспомнились слова Патрика. Она постаралась взять себя в руки, отогнать не вовремя появившиеся тяжелые мысли. В конце концов, почему Шан обязательно должен убить ее? Даже если он и знает, почему Джун встречается с ним, он попытается скрыться, и ничего больше. -- Вы меня совсем не слушаете, -- Джун почувствовала, как к ее локтю прикоснулась рука Шана, и вздрогнула. -- Вы о чем-то думаете? О чем? -- Н-нет... просто мне припомнился один случай из детства... -- И что же это за случай? -- Мне как-то приснилось, что меня украли у матери, и я так горько плакала. Это было ужасно. Потом я все время боялась, что сон сбудется. А с вами такого не случалось? Вы никогда не боялись, что вас. украдут у родителей? -- Нет, -- коротко бросил Шан. -- Кстати, вы ничего не говорили мне о своих родителях... -- А вас они очень интересуют? -- ответил вопросом на вопрос Шан, и Джун уловила какую-то особую интонацию в его голосе. "Аллах, скорее бы кончилась эта пытка", -- подумала она и вслух произнесла: -- Некоторые любят об этом рассказывать. Ведь с родителями связано так много. Вся жизнь... Воспоминания детства. Пусть даже мысленно. -- Мои родители бросили меня, когда я был совсем маленьким, -- с какой-то затаенной радостью сказал Шан. -- Меня воспитывал один человек, который заменил мне отца и мать. -- И кто же он -- этот человек? -- Кто он? -- переспросил Шан, замедлив шаги. Он остановился, и Джун механически остановилась вместе с ним. Дальнейшее произошло так быстро, что Джун не успела даже сообразить, в чем дело. Рядом скрипнула тормозами какая-то машина. Дверца открылась, и Шан резко твлкнул ее внутрь. Там ее схватили чьи-то цепкие руки. Через мгновение машина уже катилась дальше, а Джун сидела на заднем сиденье, зажатая с обеих сторон Шаном и пожилым плешивым китайцем, от которого исходил неприятный запах дешевых сигарет. -- Что вам нужно? Куда вы меня везете? Страх, такой же жаркий и неприятный, как дыхание сидящего рядом гангстера, охватил Джун. -- Поедем немного поразвлечься! -- захохотал Шан, просовывая руку под сиреневую кофточку Джун. -- Ты же хотела послушать музыку? Сейчас мы тебе ее устроим. Вспыхнув от омерзения, Джун попыталась освободиться от него и задела соседа справа. -- Оставь девчонку, -- буркнул тот. -- Нашел время. Шан нехотя убрал руку. -- Ты... ты... мерзавец! Ты такой же подлец, как и твой воспитатель! -- с отчаянием выкрикнула Джун. -- Все вы подонки, убийцы! Ты думаешь, что тебя родители бросили? Ничего подобного! Он украл тебя у твоей'матери, когда ты был совсем маленьким! И ты женился на собственной сестре и продал ее в публичный дом! А твоя мать сошла с ума! А потом они ее убили! А ты подонок, подонок! Тобой просто играют! Она стиснула кулаки и разрыдалась. Шан захохотал еще громче. -- Говори, говори, -- с угрожающим ехидством произнес он. -- Скоро ты не так заговоришь. Разжалобить тебе меня не удастся. Мать, сестра! Плевать я хотел на ваши сказки! Да если это так и есть -- что из того? Думали, прибегу в вашу собачью полицию и все расскажу? Как бы не так! Не на того напали! Джун снова вспомнила о Патрике и повернула свое заплаканное лицо назад. -- Дружка своего высматриваешь? -- ухмыльнулся Шан. -- Не волнуйся -- едет следом. Нам он тоже нужен. Он, наверное, хочет узнать, что произошло с Сенгом? Узнает. Жаль, что на острове все перекопали. А то мы и его устроили бы в том болоте. Ну ничего, найдем ему другое место. -- Попридержи язык, -- бросил плешивый Шану и, обращаясь к шоферу, добавил: -- Сворачивай к Понгголу. Тот молча кивнул. -- Ничего, -- ответил Шан, -- теперь она уже никому ничего не расскажет. При этих словах Джун охватил такой ужас, что она не могла ни говорить, ни двигаться. Такого поворота событий Ло никак не ожидал. Он перебежал на другую сторону улицы под самыми колесами отчаянно сигналивших машин. Он даже не успел подумать, каким образом бандитам стало все известно. Как назло, кругом не оказалось ни одного полицейского. Патрик не помнил случая, чтобы он чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас. Даже когда в подземелье Белого Бумажного Веера к нему приближалась невменяемая девчонка с бритвой в руках. Впервые в жизни, насколько он себя помнил, Ло испугался по-настоящему. Страх за близкое ему существо вонзился в сердце сотнями иголок. В двух метрах от Патрика затормозило такси. Инспектор бросился к нему, рванул на себя переднюю дверцу. -- Направо! Быстро! Таксист подозрительно посмотрел на него. Ло вытащил из кармана удостоверение, которое еще не успел сдать. -- Полиция! Взревел мотор, машина сделала крутой вираж и устремилась по Бенкулен-роуд. Вдали замаячила кремовая "хонда". -- Прибавь газу! -- скомандовал инспектор таксисту. Тот послушно нажал на акселератор. Дряхлая "королла" со сломанным спидометром и счетчиком напряглась и задрожала -- видимо, хозяин выжал из нее максимум, -- однако расстояние между ней и "хондой" не сокращалось. "Как же я не заметил слежки? " -- корил себя Ло, до боли сжав кулаки и во все глаза глядя на машину, которая увозила от него Джун. "Хонда" снова скрылась за поворотом. -- Налево! -- бросил Патрик и раздраженно потребовал: -- Быстрей! Быстрей! Таксист, почти не сбавляя скорости, резко повернул руль. Шины, протершись об асфальт, издали звук, напоминающий свист кобры. Ло нервными движениями достал сигарету. Аланг был прав -- не стоило втягивать Джун в это дело. Сгоряча Патрик бросил на весы слишком много. Он смял незажженную сигарету и швырнул ее за окно. Какое право имел он подвергать Джун такому риску? Он только обрел ее и теперь... Ло постарался отогнать от себя эту мысль. Но как они догадались, что это игра? Случайность? Или он действительно копнул так глубоко, что "Триада" насторожилась? Зачем им понадобилась Джун? Узнать, что известно Си-ай-ю? Тогда они начали выяснять это уже сейчас. Патрика передернуло. Эти подонки ни перед чем не остановятся! Она не выдержит. Черт, да какое это имеет значение?! Пусть они узнают все, что им нужно. Пусть они все скроются, пусть продолжают потом насиловать, грабить, убивать, но только бы они не тронули Джун! И только сейчас Ло вспомнил, что у него в кармане есть портативный передатчик. Конечно, в этой ситуации он много не даст, придется рассчитывать на свои силы. Но предупредить Аланга стоит -- вдруг он еще успеет на помощь. Патрик вытащил из бокового кармана передатчик, нажал кнопку, вызывая Си-ай-ю. Но ответа не последовало: зона действия передатчика была ограниченной. Тогда инспектор переключился на другую волну, по которой можно было вызвать ближайший полицейский участок. -- Тридцатый слушает, -- послышался голос. Патрик назвал несколько цифр -- закодированные позывные тревоги, потом повторил несколько раз. -- Срочно вышлите машины на дорогу, ведущую к Понг-голу. Предупредите "Альфу-15". Перекройте эту волну для других разговоров. Ждите моих сообщений. В аппарате вдруг что-то затрещало, забулькало, и слова человека, принявшего позывные, который попытался что-то ответить, потонули в трескотне эфира. -- Вы поняли меня? -- закричал инспектор, поднося передатчик к самому рту. -- Вы поняли меня? Ответьте! Ответьте! -- Вас понял, -- раздался наконец далекий голос. Машины выскочили за черту города и понеслись по пустынному, закрытому с обеих сторон плотными рядами веерных пальм шоссе. Такси начало догонять "хонду". Теперь между машинами было не больше пятидесяти метров. В свете фар Ло увидел пышноволосую голову Джун. Она обернулась, и Патрику показалось, что он различает в ее глазах немую мольбу о помощи. Патрику захотелось крикнуть, чтобы они отпустили Джун, он выбросит свой пистолет и вместо нее сядет к ним в машину. Ло стиснул зубы и впился глазами в заднее окно "хонды", пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Кроме Джун и Шана, в машине находилось еще два человека; один сидел за рулем, другой -- на заднем сиденье, справа от Джун... Выстрелить по колесам "хонды"? Не стоит. Убегая, они могут убить Джун. Стрелять по бандитам тоже было опасно. Патрик прекрасно владел оружием, но они сидели слишком близко от Джун. "Хонда" опять скрылась за поворотом. Такси проехало еще четыреста метров, и Патрик наконец увидел ее. Теперь "хонда" стояла у обочины пустая. -- Тормози! -- крикнул инспектор, выхватывая из-под пиджака пистолет и на ходу приоткрывая дверцу такси. -- Я выйду, а ты жми до полицейского пункта. Он должен быть через три-четыре километра. Скажи -- здесь бандиты. Шофер кивнул и остановил машину. Ло выскочил на шоссе и огляделся, пытаясь угадать, куда гангстеры утащили Джун. Справа послышался приглушенный крик. Патрик перемахнул через канаву и бросился вперед, продираясь сквозь густой, колючий кустарник. Пробежав метров двадцать, Ло оказался на небольшой поляне. Вьшлывшая из-за облака луна осветила ее, и инспектор увидел Джун. У голого, блестящего ствола пальмы она замерла с завязанным ртом, с глазами, полными ужаса. Стоящий сзади пожилой лысый гангстер одной рукой держал Джун, другой приставил нож к ее шее. -- Брось пистолет! -- хрипло сказал он Патрику. -- Если хочешь, чтобы девчонка осталась жива. Ло покосился направо, потом налево. С обеих сторон на него смотрели две хмурые физиономии. Сзади хрустнула ветка. Инспектор обернулся: на поляну вышел, держа руки в карманах, таксист, который его вез из города. -- Он предупредил своих! -- негромко сказал таксист лысому. -- Нужно сматываться побыстрей. "Так им нужен был я! -- Патрик невольно усмехнулся. -- Чисто сработали -- ничего не скажешь". Желтый Дракон готовился к ритуалу. Эта церемония носила название "сжечь желтый листок", означавшее, что после нее не должно остаться никаких следов. Она проводилась раз в два месяца по трем вполне определенным случаям: повышение в ранге отличившихся, посвящение в члены "Триады" новичков, суд над провинившимися. На ритуалах каждый раз присутствовали разные члены "Триады": все "монахи" время от времени должны были видеть казни или другие наказания, чтобы постоянно чувствовать, сколь суровы законы тайного общества. Желтый Дракон не любил ритуалы, потому что во время них он был вынужден называть весь присутствующий, как он сам выражался, сброд "братьями", и это вызывало в нем почти физическое отвращение. Но ритуалы были необходимы -- он прекрасно понимал это. Пышно обставленные, окруженные ореолом таинственности, с жуткими сценами принятия новых членов и казни отступников, они внушали благоговейный ужас тем, кто принимал в них участие. Почти языческое поклонение алтарю и хоругвям "Триады" было одним из столпов, на которых прочно покоилось старательно возводимое в течение многих лет и тщательно оберегаемое здание морального уклада "Триады": слепое повиновение вождям, "ножевая" дисциплина, жестокость, круговая порука, обет молчания. Правда, во время церемоний все это называлось несколько иначе: уважение к старшим, беспощадность к изменникам, вечное братство, верность идеалам "Триады". До церемонии оставалось еще минут десять. Желтый Дракон закончил гримировать лицо. Рядовые члены "Триады" присутствовали на ритуалах в масках, чтобы не знать друг друга и избежать возможных провалов. Но вожди не одевали | маски, подчеркивая тем самым свое могущество: "монахи" должны были свято верить в то, что вожди неуязвимы. Поэтому Желтый Дракон и остальные главари "Триады" грими-I ровали лица так, чтобы узнать их было невозможно. Наложив грим, Желтый Дракон начал переодеваться. Ему помогали два охранника. Он облачился в шелковый ярко-желтый балахон до пят с нарисованной на груди черной паутиной. На широких, клиньями свисавших с плеч рукавах алели два пятна в форме огромных капель крови с нарисованными на них черными иероглифами. Надписи на древнекитайском языке -- вэньяне -- воспроизводили название "Триады" так, как его писали триста лет назад. Голову Желтого Дракона украсила обтянутая черным шелком железная корона в форме паука. Нефритовые глаза гигантского насекомого смотрели с мертвой пронзительностью. Согнутые в суставах лапы резко выделялись над белым, обильно напудренным лбом Желтого Дракона. Символика была недвусмысленной: все, что попадало в сплетенную черным страшилищем сеть тайного общества, должно принадлежать немедленно и безраздельно Желтому Дракону -- полновластному и безжалостному хозяину паутины. Завершив свой туалет, Желтый Дракон вышел из комнаты в узкий и короткий коридор, который упирался в массивную железную дверь. Стоявший около нее охранник услужливо распахнул дверь перед патроном, и тот, сняв мокасины, вошел в помещение, где проводились ритуалы. Помещение называлось Залом Верности и Справедливости. Оно представляло собой небольшую прямоугольную комнату без окон, поскольку находилось в подвале. Стены и потолок закрывала черная материя, подсвеченная красными лампами, и это создавало в помещении жутковатый полумрак. В том месте, где на квадратном возвышении располагался алтарь, висели хоругви и восседали вожди, было чуть светлей: там горели неяркие красные фонари, установленные на полу по периметру возвышения. Лица вождей, подсвеченные снизу, были похожи на черепа. На алтаре -- высоком квадратном столике, накрытом желтой материей, -- стояла бронзовая курильница, истыканная палочками с фимиамом. Палочки медленно тлели, и вместе с сизыми, тонкими струйками дыма к потолку поднимался резкий и приторный запах. Рядом с курильницей стояла обрядовая золотая чаша для принятия клятвы крови и лежал серебряный слиток -- символ богатства. Над алтарем, в обрамлении трех желтых полотен с черными иероглифами, висела традиционная икона "Триады" -- икона бога богатства. Но в отличие от своих предшественников члены "Триады" считали ангелом-хранителем не Гуань Юя, а Дай Шэня. Дай Шэнь, по их твердому убеждению, приносил гораздо больше денег. Когда Желтый Дракон вошел в ритуальное гГомещение, около ста присутствующих низко склонили головы. Глава "Триады" поднялся на возвышение и подошел к краю. Красные фонари снизу высветили бескровное лицо мертвеца. Он постоял несколько секунд в полной тишине, затем выбросил вперед обе руки ладонями вниз с растопыренными пальцами.. Медленно сжал пальцы в кулаки и скрестил их на груди. Стоявший сзади Хранитель Алтаря в таком же, как у Желтого Дракона, одеянии, только лилового цвета, и без короны-паука легонько ударил палочкой по полому деревянному сосуду: раздался короткий тонкий звук. Желтый Дракон повернулся к алтарю и распластался ниц перед ним. Все, кроме Хранителя Алтаря, последовали его примеру. Тот продолжал с каменным лицом ударять палочкой по сосуду. Сначала медленно, затем быстрее, быстрее, пока наконец помещение не наполнилось мелкой, рассыпчатой дробью. Дробь завершилась сильным, гулким ударом. Два человека внесли в помещение трепещущего белого петуха. Они приблизились к возвышению, и Хранитель Алтаря, взяв лежащий на полу кривой меч, резким ударом снес петуху голову. Бьющуюся в судорогах птицу перевернули шеей вниз над золотой чашей, и в нее начала стекать еще теплая кровь. Когда чаша немного наполнилась, мертвого петуха унесли. Хранитель Алтаря нараспев стал читать молитву на вэнь-яне. Он читал ее минут десять, и все это время лежавшие ниц на полу "монахи", которые не понимали ни слова, затаив дыхание слушали его. -- Да хранят наше священное братство царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков! -- воскликнул Хранитель Алтаря под конец. Затем он перешел к проповеди. -- Ритуал имеет три основы, -- начал вещать он. -- Небо и Земля -- основа существования, Предки -- основа рода, Правитель-наставник -- основа порядков. Если бы не было Неба и Земли, как было бы возможно существование? Если бы не было Предков, откуда люди вели бы свое происхождение? Если бы не было Правителя-наставника, кто приводил бы в порядок Поднебесную? Ритуал предполагает следование Небу наверху, Земле внизу, почитание Предков и уважение к Правителю-наставнику. Жизнь людей определяет ритуал. Он делит людей по своим законам. Каждый человек должен соответствовать своей судьбе: знатный и низкий, старший и младший, бедный и богатый. Если не соблюдать ритуала и не следовать обычаям Предков, возникает соперничество, оно приводит к смуте, а смута -- к нищете. Наши Предки питали отвращение к смуте, поэтому они создали ритуал, различающий людей. Кто соблюдает ритуал -- добродетелен, кто не соблюдает ритуал -- порочен. Добродетель щедро вознаграждается, порочность жестоко карается. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков, будьте свидетелями моих слов! Хранитель Алтаря обмакнул два пальца в чашу с кровью и смазал ею уголки губ. Желтый Дракон поднялся с пола и сел в кресло. Следом за ним заняли свои места остальные вожди. Только кресло Белого Бумажного Веера оставалось пустым. Желтому Дракону поднесли бронзовое блюдо, на котором лежала желтая бумажка, и горящую лучину. Он взял лучину и прикоснулся к бумажке. На блюде вспыхнуло небольшое пламя. Хранитель Алтаря ударил палочкой по сосуду. -- Посвящение! -- провозгласил он. С кресла поднялся Тонкий Бамбук и подошел к краю возвышения. -- Братья, -- торжественно произнес он, -- я обращаюсь к вам с просьбой приютить в нашей обители человека, достойного вашего милосердия. -- Согласны ли вы, братья? -- спросил Хранитель Алтаря. Присутствующие молча склонили головы. -- Ручаетесь ли вы за него, брат? -- обратился Хранитель Алтаря к Тонкому Бамбуку. -- Да, брат, -- ответил тот. -- Тогда пусть войдет. Дверь открылась, и на пороге появился юноша, одетый в черный балахон. За ним шли два охранника с мечами. Дрожа от страха, с бледным, испуганным лицом новичок приблизился к алтарю. -- Зачем ты пришел? -- замогильным голосом спросил Хранитель Алтаря. -- Я хо-очу pa-разделить с в-вами трапезу, -- заикаясь пролепетал паренек заученные слова. -- У нас не хватит пищи для всех. -- Я принес свою пищу и готов поделиться с братьями. -- Наш рис содержит лишь песок и камни. Сможешь ли ты есть его? -- Я готов есть только песок и камни, а рис отдать братьям, -- чуть слышно ответил новичок. -- Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет покинуть приютивших его братьев? -- Смерть. -- Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет предать приютивших его братьев? -- Смерть. С каждым вопросом голос Хранителя Алтаря становился все более зловещим, лицо -- свирепым. Отвечавший смотрел на него широко раскрытыми, испуганными глазами. -- Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет обмануть своих братьев? -- Смерть! -- Клянись! -- с визгом выкрикнул Хранитель Алтаря, и новичок вздрогнул. Он рухнул на колени перед алтарем и расстегнул балахон до пояса. -- Пусть братья отрежут мне язык, если я нарушу закон молчания, -- раздался в полной тишине дрожащий голос. -- Пусть сердце мое пронзит острый металл, если я когда-нибудь предам Великое братство. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков, будьте свидетелями моих слов. Проговорив слова клятвы, юноша поочередно приложил руки к ушам, глазам и губам. Хранитель Алтаря длинным заостренным ножом резко провел по левой стороне груди новичка. В подставленную охранником золотую чашу закапала кровь. -- Брат Тонкий Бамбук, -- торжественно проговорил Хранитель Алтаря, -- в твоих жилах течет кровь Великого братства. Дай страждущему частицу нашей силы, нашей верности светлым духам Предков и законам священного союза Неба, Земли и Человека. Тонкий Бамбук поднялся со своего кресла, приблизился к Хранителю Алтаря и вытянул вперед левую руку. Правую он положил себе на грудь, согнув безымянный и большой пальцы. Хранитель Алтаря сделал надрезы на его двух пальцах, и Тонкий Бамбук медленно повел руку, с которой начала капать кровь, к алтарю. Он задержал ее на несколько секунд над золотой чашей, где уже была смешана кровь петуха и новичка. Затем Хранитель Алтаря протянул чашу Тонкому Бамбуку. Тот сделал маленький глоток и передал ее новоявленному члену тайного общества. Юноша пригубил кровь и возвратил чашу Хранителю Алтаря, а сам, достав из балахона несколько монет, опустил их в чашу. -- Пусть удача во всем сопутствует тебе, брат, -- торжественно проговорил Хранитель Алтаря, положив ладонь на чашу, -- пусть деньги без конца возвращаются к тебе, умножая могущество нашего Великого братства. Он поставил чашу на алтарь и трижды ударил палочкой по деревянному сосуду. Все посмотрели в сторону Желтого Дракона. -- Войди в нашу обитель, брат, -- тихо произнес он, -- и помни: отныне сердце твое, помыслы и тело принадлежат священному союзу Неба, Земли и Человека, возникшему в далекие времена на земле наших Предков. Нет ничего сильнее уз, которые связывают нас теперь, только смерть может их разорвать. Отныне нет для тебя иных законов, кроме тех, по которым живет наше Великое братство: почтительность, повиновение, молчание, верность. Немедленная смерть ждет того, кто нарушит их. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков, будьте свидетелями моих слов! Желтый Дракон умолк. Охранник положил руку на плечо новичка, и тот спустился с возвышения, заняв место в первом ряду "монахов". Хранитель Алтаря снова сделал несколько ритуальных ударов и возвестил: -- Возмездие! Гнетущая, тяжелая тишина воцарилась в помещении. Все опустили глаза, стараясь не смотреть на возвышение, где восседали вожди. Никто не был уверен в том, что после сегодняшнего ритуала он останется в живых. Панический, животный страх угадывался в напряженно опущенных головах, согбенных плечах, тихом прерывистом дыхании. -- Братья, -- обратился к присутствующим Хранитель Алтаря, -- к вашей справедливости взывает брат Желтый Дракон. Готовы ли вы выслушать его? Опущенные головы склонились еще ниже. Желтый Дракон поднялся с кресла, подошел к краю возвышения. -- Братья, -- начал он, -- я обращаюсь к вам с просьбой вынести свой приговор тому, кто осмелился нарушить клятву крови. Я спрашиваю вас, братья: какого наказания заслуживает человек, который предал своего брата? -- Смерть! Смерть! -- раздались приглушенные голоса. Красный Жезл, сидевший в своем кресле на возвышении в алом балахоне, бросил беспокойный взгляд в сторону Желтого Дракона. Желтый Дракон словно почувствовал этот взгляд и резко повернулся назад. -- Ты! -- выкрикнул он и протянул свою худую, бледную руку в направлении Красного Жезла. -- Ты отдал Белого Бумажного Веера в руки полиции, чтобы занять его место! Ты пытался присвоить рис, принадлежащий нам всем! Ты намеревался разбогатеть за счет своих братьев! Ты нарушил святые законы "Триады"! Ты осквернил память наших предков! Ты обманул братьев, скрыв от них свое прошлое! По рядам сидящих на полу "монахов" прокатился ропот, в котором сквозило не только возмущение, но угадывались облегчение и даже злорадство. Слова Желтого Дракона словно вдавили Красного Жезла в кресло. Рука, державшая серебряную трость с инкрустацией из рубинов -- символ ранга, -- побелела от напряжения. Он проглотил подступивший к горлу комок и попытался подняться. -- Экселенц... Братья... Это неправда... Меня оклеветали... Клянусь, я чту "Каноны"... Я... Слово Красного Жезла... -- Ты больше не Красный Жезл! -- Хранитель Алтаря выхватил у него серебряную трость. -- Ты -- отступник, нарушивший клятву крови! -- Я не... -- хотел было возразить Красный Жезл и тут же осекся. В помещение вошел Тан с небольшим чемоданом в руках. Глаза Красного Жезла потухли, руки бессильно повисли: в этот чемодан он положил героин, документы и, как ему казалось, спрятал в надежное место. Тан поднялся на возвышение, поклонился вождям, положил чемодан на пол перед алтарем и открыл его. Красный Жезл рухнул на колени и пополз к креслу Желтого Дракона. -- Экселенц... Простите... Я искуплю... Молю вас... Братья... -- У тебя нет больше братьев, -- сурово произнес Хранитель Алтаря. Он сделал знак двум охранникам. Те схватили Красного Жезла за руки и оттащили от кресла главы "Триады". -- Приговор отступнику вынесен, -- мрачно-торжественным тоном объявил Хранитель Алтаря. -- Кто исполнит его? Тан вышел вперед и поклонился. -- Братья! Позвольте мне покарать изменника. Прошу вас, окажите мне эту честь. Вслед за его словами со своего места поднялся Тонкий Бамбук и тоже поклонился присутствующим. -- Братья, -- громко сказал он, -- позвольте покарать отступника нашему новому брату. Прошу вас, окажите ему эту честь. Тем самым вы поможете ему обрести твердость духа и стать достойным членом нашего Великого братства. Он еще раз поклонился и снова занял свое место. -- Кому вы окажете эту высокую честь, братья? -- обратился к сидящим на полу Хранитель Алтаря. "Монахи" разом заговорили. Мнения разделились. Хранитель Алтаря с поклоном повернулся к главе "Триады". -- Брат Желтый Дракон, мы ждем твоего решения. -- Покарать изменника -- значит доказать верность Великому братству. Оба брата имеют право на это. Но старший из них уже доказал свою преданность, разоблачив отступника. Теперь очередь младшего. Прав ли я, братья? Сидящие на полу молча наклонили головы в знак согласия. -- Гордись, брат! -- патетически воскликнул Хранитель Алтаря, обращаясь к новичку. -- Твой первый день в нашей обители будет освящен благородным действием. Глаза юноши непонимающе смотрели сквозь маску то на Хранителя Алтаря, то на Красного Жезла. Он еще не сознавал, что от него хотят. Сидящий рядом "монах" подтолкнул новичка плечом и кивком головы указал на возвышение. Тот поднялся и нерешительно двинулся туда. Хранитель Алтаря поднял кривой самурайский меч и протянул юноше. Красный Жезл, стоявший все это время на "коленях с помутневшими стеклянными глазами, ожил. Он издал истошный вопль, рванулся из рук охранника. -- Нет! -- заорал он. -- Не-ет! Я хочу жить! Я хочу жить! Экселенц, умоляю вас! Оставьте мне жизнь! Не убивайте меня! Экселенц! Он начал захлебываться собственным криком. -- Пусть он замолчит, -- тихо произнес глава "Триады". Один из охранников сунул Красному Жезлу в рот восковой кляп, и крик сменился мычанием. Из глаз Красного Жезла, размывая пудру на его резких скулах и оставляя за собой узкие, грязные следы, потекли слезы. Он снова начал дергаться, но охранники крепко держали его -- Возьми меч и покарай отступника, -- сказал Хранитель Алтаря новичку. Тот затравленно оглянулся по сторонам. -- Смелее, брат, -- подбодрил его Соломенная Сандалия. Юноша взял меч, облизал пересохшие губы, сделал шаг по направлению к Красному Жезлу и остановился, не зная, что делать дальше. -- Целуй меч и поклонись Желтому Дракону, -- шепнул сзади Хранитель Алтаря. Нсвичок сделал, как ему было приказано. Охранники тем временем с профессиональной ловкостью связали руки и ноги Красному Жезлу и отошли, оставив его лежать распростертым на полу. Юноша подошел к осужденному. Присутствующие разом подались вперед с приоткрытыми ртами, с жадно горящими глазами: они с нетерпением ждали развязки. Парень повременил еще секунду, потом неумело взмахнул мечом и ударил зажмурившись. По шее он не попал. Удар пришелся по плечу -- Красный Жезл издал приглушенный кляпом вопль, и его алое одеяние потемнело. Из нескольких углов раздались возгласы досады. Эти возгласы, вид крови, собственное неумение опьяняюще подействовали на новичка. -- Предатель! -- взвизгнул он мальчишеским фальцетом. -- Предатель! Изменник! Ты предал Великое братство! 11 Заказ 779 Он начал бить извивающегося от боли Красного Жезла ногами. -- Получай, паршивая собака! Получай по заслугам! Клятвопреступник! Подбадривающие крики "монахов" распаляли юношу все больше и больше. Желтый Дракон молча наблюдал за ним и одобрительно кивал головой. Наконец новичок вспомнил о мече, который держал в руках. Он взмахнул им и начал наносить удары куда попало. -- Вот тебе, изменник! Вот тебе! Через несколько минут тело Красного Жезла превратилось в кровавое месиво. Обезумевшего новичка охранники с трудом оттащили с возвышения, а он рвался обратно, издавая хриплые нечленораздельные звуки. Он пришел в себя лишь тогда, когда у него отобрали меч. Он на мгновение замер, а потом вдруг плечи его затряслись, и он зарыдал совсем по-детски. Видимо, для неокрепшей юношеской психики роль палача оказалась непосильной нагрузкой. -- Успокойте нашего брата, -- сказал Желтый Дракон, -- со временем твердость духа придет к нему. Охранники увели рыдающего новичка. Помещение снова наполнилось ритуальной дробью. -- Вознаграждение! -- возвестил Хранитель Алтаря. Желтый Дракон вновь поднялся со своего кресла и подошел к краю возвышения. -- Братья, -- в полной тишине произнес он, -- я обращаюсь к вам с просьбой одарить вашей милостью того, кто имеет большие заслуги перед Великим братством. Брат Тан оказался достойным членом нашего священного союза Неба, Земли и Человека. Он помог уличить изменника. Его честность и искренность заслуживают вознаграждения. Я спрашиваю вас, братья, согласны ли вы даровать ему высокий титул Красного Жезла, право на который он уже доказал? "Монахи" снова молча, опустили головы, как было положено по ритуалу. -- Брат Хранитель Алтаря, -- продолжил Желтый Дракон, -- начинайте обряд посвящения в титул. Тот молча поклонился и подошел к алтарю. Патрик медлил, лихорадочно соображая, что ему предпринять. -- Брось пистолет, -- угрожающе повторил лысый, надавливая острием ножа на шею Джун. Она была близка к обмороку. Ло едва не бросился вперед и лишь усилием воли заставил себя остаться на месте. Безрассудство могло оказаться роковым: он не успел бы сделать и двух шагов. Мысли работали быстро и четко. Тянуть время бессмысленно, этим ничего не добьешься. Гангстеры знают о том, что полиция предупреждена, и попытаются как можно быстрее убраться отсюда. Значит, они повезут его в город. Его и Джун. А, собственно, почему они должны везти их в город? Они просто увезут их в другое место. Им нужно узнать, что известно Си-ай-ю. За городом это сделать гораздо проще: никто не помешает. Хорошо, пусть они делают с ним что хотят -- только бы они отпустили Джун. Если они отпустят Джун, у него будут развязаны руки и он постарается найти какой-нибудь выход из положения. Но какой? Неважно, что-нибудь придумает. Сейчас главное -- Джун. Ло тут же удивился собственной наивности. Он ведь прекрасно знает, с кем имеет дело. Эти подонки не отпустят Джун. Хотя бы потому, что ей все известно. А кроме того, в их руках хорошенькая молодая женщина. Кровь застучала в висках Патрика. Что делать? Нужно обязательно что-то сделать до того, как послышится шум полицейских машин. Спасаясь, гангстеры убьют ее. Его глаза остановились на руке лысого, которая находилась в нескольких дюймах от головы Джун. Последний и единственный шанс! Он не имеет права промахнуться! А если он все-таки промахнется? Ло сжал рукоятку пистолета до боли в суставах. Нет, они все равно не оставят ее в живых. Но эти мерзавцы не смогут надругаться над его женой. Он должен попасть! Должен! Несколько секунд он выиграет, а там... В любом случае -- это единственный шанс. Другого выхода нет. Ло выстрелил почти навскидку и молниеносно метнулся к пальме, где стояли Джун и лысый. Пронзительно закричала Джун, зарычал от боли и выпустил из рук нож державший ее гангстер, позади инспектора грохнул еще один выстрел -- справа. Там стоял Шан. Видимо, он не успел сориентироваться и выстрелил в то место, где только что находился Ло. "Попал! -- бешеным ликующим вихрем пронеслось в голове Патрика. -- Попал! " Он выпустил из-под руки назад две пули в ответ, а третью всадил в лысого гангстера, который, схватившись за свою руку и согнувшись, шел почему-то по направлению к инспектору. Оттолкнув в сторону падающее на него тело, Ло схватил Джун за руку и рванул вслед за собой, увлекая за толстый ствол пальмы -- единственное безопасное место на поляне. В это время раздался еще один выстрел. Джун вдруг резко остановилась, ее рука ослабла... -- Джу-ун! -- заорал Патрик, обернувшись и увидев останавливающиеся глаза жены. -- Джу-ун! В исступленном отчаянии он разрядил всю оставшуюся обойму в то место, откуда прозвучал выстрел, швырнул в сторону пистолет и схватил Джун за плечи, напрочь забыв, что из темноты могут последовать новые выстрелы. -- Джу-ун! Что с тобой, Джун? Почему ты молчишь?! На шоссе раздалось завывание полицейской машины. Оставшиеся в живых бандиты бросились в заросли. Но Патрик ничего этого не слышал. -- Джун... Ты слышишь меня, Джун? Скажи что-нибудь, Джун! -- повторял он, не отдавая себе отчета, что происходит вокруг. -- Патрик... Я.... сказала ему... про мать... А Сенг на Бла... Она не договорила, безжизненно прислонилась к Патрику и начала медленно сползать вниз. Вечернюю тьму прошил свет нескольких прожекторов, и на поляне показались полицейские. -- Прочесать заросли! -- отрывисто приказал худощавый мужчина в форме сержанта. Полицейские бросились в кусты. Сержант подбежал к Патрику, который стоял у пальмы, поддерживая Джун руками. -- Жива? Ло посмотрел на него невидящим взглядом. Сержант схватил Джун за руку, чтобы нащупать пульс. -- Не прощупывается, -- сказал он. -- Несите ее в мою машину. -- Или нет, давайте лучше я возьму ее. Инспектор молча отстранился от сержанта, поднял Джун и осторожно двинулся к машине. Аккуратно усадив Джун йа сиденье, он прерывисто вздохнул и медленно пошел по шоссе, отрешенно уставившись в темноту. Из-за поворота вынырнула еще одна машина и, резко скрипя тормозами, замерла около Патрика. Из нее выскочил Аланг. -- Патрик! Все в порядке?! -- Теон, -- чуть слышно произнес инспектор, даже не удивившись быстрому появлению Аланг а. -- Теон... -- Джун?! Патрик кивнул. -- Что с ней?! -- завопил Аланг и, не дожидаясь ответа, рванулся к джипу. Через несколько секунд он снова подбежал к Патрику и, схватив его за плечо, резко развернул к себе. -- Какого дьявола вы медлите?! -- зарычал он. -- Что вы стоите?! Идиот! Она еще жива! Немедленно в госпиталь! Я же говорил вам -- не трогайте Джун! Я говорил вам! Мальчишка! Самонадеянный кретин! Как вы могли допустить?! Как вы могли?! Он махнул рукой и снова бросился к джипу. Слова Алан-га вывели Ло из оцепенения. Вслед за шефом он подбежал к джипу. -- Теон, на Блаканг-Мати находилось тело Сенга. Эта сказала Джун. Аланг повернул к Патрику побледневшее от гнева лицо. -- Болван! Какое это имеет значение?! Немедленно в госпиталь. Слышите?! Немедленно! На шоссе вышли полицейские. Они вынесли тела двух гангстеров. Еще одного вели в наручниках. -- Сержант, одному удалось уйти, -- доложили полицейские. -- Шан ушел, -- Ло снова стал похож на лунатика, -- он стрелял в Джун. Она ему сказала про мать... -- Вы еще здесь? -- снова взорвался Аланг. -- И вы можете говорить о чем-то постороннем?! Кр-ретин! Убирайтесь отсюда! Ло сел в джип, не сводя бессмысленного взгляда с бледного лица жены. -- Если вы не довезете Джун до госпиталя... -- угрожающе крикнул вслед Аланг, -- берегитесь! Слышите?! Водитель включил сирену, и машина, развернувшись, помчалась по направлению к городу. Разъяренный Аланг резко повернулся к гангстерам. -- Где ваш шеф?! -- "заорал он. -- Где Желтый Дракон?! Где Красный Жезл?! Отвечайте, паршивые собаки, или я прикажу подвесить вас кверху ногами на пальме! Аланг был настолько взбешен, что, не задумываясь, выполнил бы свою угрозу, и бандиты, видимо, поняли это. -- Мы... мы н-не знаем никакого дракона, -- запинаясь, произнес один из них. -- Са-самый главный -- которого уб-били. Он -- босс. Он приказал нам... Мы больше никог