прошли контрольно-пропускной пункт отряда. Дневальный пограничник удивленно вскинул голову, но узнав лейтенанта, открыл турникет без всяких вопросов. Когда они сделали несколько шагов по двору крепости, девушка осторожно, чтобы не мешать Зангирову, оглянулась назад. Солдат, пропустивший их, стоял в дверях. Выражения его лица не было видно, но фигура напоминала воскрицательный знак. На пороге своей комнаты Муса включил свет, потом, невидяще взглянув на свою спутницу, выключил его. Девушка почувствовала, что его трясет мелкая дрожь. В первое мгновенье она хотела что-то сказать, успокоить его, потом передумала, решив не нарушать тишины сложившегося настроения.Он пробежал пальцами по ее спине, задержался у шеи и, не найдя застежек, потянул платье вверх. Она подняла руки, чтобы дать ткани свободно стечь с тела. Зангиров ткнулся носом в ложбинку между ее грудей и, не поднимая головы, повел девушку к кровати. Она почувствовала холод металлической перекладины и на мгновенье задержалась, но Муса почти повалил ее. Девушка сильно ударилась о невидимую в темноте кроватную раму и чуть слышно вскрикнула. Зангиров уже ничего не слышал. Он не заметил, что его форменный ремень царапает кожу ее обнаженного живота. Его пальцы наткнулись на тонкую полоску ткани на ее бедрах, и Муса не заметил как порвал батист. Девушка с трудом высвободила прижатую к острому краю кровати руку и широко раскинула ноги, чтобы уберечь их от тяжелых ботинок лейтенанта... Зангиров, по уже устоявшейся привычке, проснулся за двадцать минут до подъема. Еще не видя ничего, он почувствовал тонкий аромат духов. Щекочущая волна волос закрывала его лицо. Муса осторожно отвел пряди в сторону и приподнялся на кровати. В серой предрассветной дымке перед ним лежала обнаженная девушка. Крохотный кружевной лифчик, сбившийся к шее, открывал тяжелую грудь. Тонкая кисть, с красными, длинными ногтями, была прижата к животу, на котором белел лоскут разорваной ткани. Ему стало стыдно, и он осторожно поднялся с кровати. Раздался стук в дверь. Муса, сильно хромая, из-за того, что отлежал ногу, подошел к порогу и шепотом спросил: - Кто там? - Рядовой Потапов,- раздался голос его посыльного,- командир просил передать, что дает вам трое суток отпуска при части, спите спокойно. Когда в коридоре стих звук шагов, Муса повернулся к кровати. Теперь девушка лежала на боку. Ее крутое бедро было покрыто множеством красных точек. "Одеяло,- догадался Зангиров,- раздражение от грубой шерсти." По обе стороны кровати лежали серебристые, почти прозрачные босоножки. "Какая же я скотина,- помрачнел Муса,- что же это я вчера совсем голову потерял?" Он хотел отвернуться, чтобы не смотреть на обнаженную незнакомку, но сил не было. Тогда он стал медленно, стараясь не шуметь, раздеваться. Девушка шевельнулась, принимая во сне более удобную позу. Ее левая рука откинулась за голову, высокая грудь подтянулась, и Муса едва сдержал себя, чтобы не кинуться к кровати. "Спокойно, она никуда не денется, пора бы уже и мозгам работать",- кольнул он себя. Около кровати Малышева лежало белое платье. Муса на цыпочках подошел к нему, поднял с пола и, расправив, положил на свою форму. Потом он так же тихо вернулся к кровати. Места на узком ложе не было, но и отойти он не мог. Ее овольное лицо обрамляли золотистые волосы, тонкие ниточки бровей были удивленно вскинуты чуть ли не до самой середины лба. Он склонился над ней. Пухлые, розовые губы приоткрылись, Муса приблизился к ним и вздрогнул от легкого прикосновения рук, сошедшихся на его шее. - Милый,- ее голос показался Зангирову не похожим на вчерашний и теперь напоминал песенный перезвон,- какой ты милый. Он осторожно прилег рядом с девушкой. - Извини, я не знаю как тебя зовут? Она, отстранившись, с улыбкой посмотрела на него. - Ксения, я твоя жена. - Жена?! Теперь она смеялась во весь голос. - Конечно и в моем паспорте все ее данные и штампик о нашей регистрации и прописка. Кого, кроме жены, пустят в погранзону? - Во дают,- удивился Муса. - Т-с-с, не надо слов,- она заглянула в его глаза, и снова весь мир исчез. Его разбудил звон посуды. Ксения в длинном полупрозрачном халате, отороченном белым мехом, стояла у стола. В комнате пахло копченой рыбой, ветчиной, коньяком и еще чем-то незнакомым, но удивительно вкусным. - Нечего валяться в кровати, когда жена праздничный стол накрыла,- она повернулась к нему, и он удивился глубине ее голубых глаз. - Муса сел, но тут же опять лег. - Там где-то мои трусы... - Если хочешь, можешь идти так, у тебя тело настоящего спортсмена. - Нет. - Тогда лучше надеть это.- Ксения достала из своей сумки белый махровый халат, помогла Мусе надеть его и повела лейтенанта к столу. Там были икра, крабы, буженина, финское пиво, разноцветные бутылки спиртного. Я готовилась в дальнюю дорогу, поэтому тут только консервы и немного посуды, но, ты же знаешь - я прекрасно готовлю. - Ты не женщина, а настоящий клад. - Бриллиант,- она повела бровью и чуть приоткрыла рот. - Нет,- вскинулся молодой человек, чувствуя, что в нем опять просыпается желание,- дай хотя бы поесть. - Что прикажешь, мой господин,- Ксения смиренно склонила голову.- Я чуть-чуть пригубила коньяка. - И мне налей. Девушка рассказывала о городской жизни, новых фильмах, книгах, театральных постановках. Муса вспоминал приключения из своей пограничной жизни. Ему было, как никогда, хорошо. Напротив сидела женщина, о которой он мечтал всю свою сознательную жизнь. - А ты знаешь, лапушка, что это я тебя породил? Она рассмеялась: - Мои папа и мама ждут меня дома, но я готова стать твой Галатеей. Я чувствую, что ты немного оттаял, поэтому поговорим серьезно,- она оглянулась, ищуще пробежала взглядом по комнате.- Скажи, пожалуйста, приемник у вас есть? - Радио. - Включи, музыку послушаем. Из динамика полились резкие звуки, сопроводавшиеся блеющими вскриками мужского голоса. - Что это? - Местные наигрыши. Она опять рассмеялась, потом продолжила. - Завтра от восьми утра до семнадцати вечера вас двоих ждут,- девушка немного нахмурилась, и Муса понял серьезность момента,- с посылкой в указанном тобой месте. Я все привезла. Если не получится завтра, то через день и так два раза. Но,- она подняла глаза,- лучше, если это будет завтра.Там деловые люди и это будет гарантией надежности. - А что,- Муса был немножко пьян и очень счастлив,- никаких проблем. Жена командира устраивает сегодня прием в твою честь. Сходим в гости, поспим, а потом - хоть на край света. ...Еще не рассвело, когда Зангиров и Березняк вышли из крепости. Муса был вооружен карабином, а прапорщик повесил на шею автомат. На повороте дороги они встретили возвращающихся на заставу пограничников. Сержант, ведший смену, с завистью посмотрел на лейтенанта: - На охоту, товарищ командир? - Да. - У Черной скалы мы спугнули двух джейранов. - Туда и идем. Сержант козырнул и повел своих солдат дальше. Зангиров шагнул вперед и ему показалось, что вся крепость смотрит за ними. Еще чуть-чуть и сотня вооруженных бойцов кинется за ними, схватит и посадит их в тюрьму. В глазах защипало и Муса с удивлением почувствовал, что его лоб обильно полит потом.. - Жарко,- он сказал это, чтобы услышать голос своего спутника. В какое-то мгновенье Зангирову показалось, что он один во всем мире. - Скорее холодно, просто ты волнуешься,- коротко хохотнул прапорщик. - На себя посмотри. Они шли быстро. Муса старался не отставать от своего товарища и, чтобы легче было идти, все время смотрел на его ноги. Он не заметил, когда взошло солнце и поднял голову, чуть не наткнувшись на прапорщика. - Джейран,- Березняк повел стволом автомата, и Зангиров вспомнил, что они вышли на охоту,- на обратном пути постреляем, а сейчас - бегом: у нас мало времени. Только бы ребята не нарушили режим. Они побежали. Неожиданно горы расступились, И Муса чуть не налетел на колючую проволоку. Березняк повернулся к нему и шепотом спросил: - Здесь? - Да. Третий столб слева. - Лезем,- Березняк приподнял стволом автомата проволоку и пропустил Зангирова вперед. Потом тот помог прапорщику перебраться через заграждение. Перед ними лежала покрытая маскировкой тонкая стальная паутина, прикрепленная к небольшим бетонным стобикам. Перед сетью стояли высокие рейки с фотоэлементами. Зангиров подошел к одной из них, опустился на колени и провел рукой по стороне, обращенной к границе. - Все, теперь сигналить не будет. - А на пульте? - Все нормально. Березняк посмотрел на часы. - У нас всего тридцать минут. Если ребята идут, как положено, то через тридцать пять минут они будут здесь. - По ней надо катиться? - Зангиров присел около сети. - Не трожь! - Вскрикнул Березняк,- запутаешься, резать придется. Тут нужна доска или ткань. Я захватил полотнище старой палатки. Он снял с вещевого мешка сверток брезента и одним броском проложил матерчатую дорожку через " малозаметное препятствие". - Теперь надо осторожно лечь и, не делая резких движений, катиться или ползти. Прапорщик как-то сразу, всем телом, лег на палатку и покатился вперед. - Давай, теперь ты,- он встряхнул, расправил брезент,- прижми руки к телу и катись. На берегу ручья, шириной метров в десять - последней преграды между двумя странами, никого не было - Двадцать минут,- тяжело отдуваясь, произнес Березняк. - Доставай посылку, может, ее цвет служит паролем. Едва прапорщик извлек из мешка тугой сверток, обшитый зеленым шелком, как из-за камней поднялись двое мужчин в чалмах и халатах. Зангиров ощутил какую-то пустоту в груди. Люди подошли к самой воде. Они внимательно всматривались в лица пограничников. - Бросай,- произнес по-русски высокий, и Муса удивился обыденности его голоса и лица. Березняк широким взмахом перебросил через ручей сверток. Он упал у ног говорившего. Тот щелкнул пальцами, и его спутник метнул в ответ красный сверток. Прапорщик поймал его на лету. - Молодец, Березняк,- криво усмехнулся высокий,- мы с тобой сработаемся. Прапорщик остолбенел. - Время,- Муса дернул его за руку. - Не спешите,- напутствовали с той стороны,- не забудьте про следы. Через пять минут, после того, как Зангиров и Березняк скрылись в ущелье, из-за холма показался наряд. Трое молодых пограничников спокойно прошли мимо них. Мусе даже показалось, что он услушал стук их сердец. От волнения он закрыл глаза, считая, что взглядом может привлечь внимание бойцов, а когда открыл, то увидел около рта мокрую фляжку. - Попей, я сегодня крепкого чая налил. Не спеши, теперь и отдохнуть можно. Офицер опрокинул флажку и долго пил, а когда отнял ее от губ, то прямо перед собой увидел джейрана. - Березняк! - Вижу, не дергайся, мы его сейчас завалим. Прапорщик подвел ствол автомата под впалый живот козла, и Зангиров впервые увидел, что сильные руки Березняка бьет мелкая дрожь. Выстрел подбросил джейрана, и он скатился под ноги охотников. Через два дня Ксения, оставив новую сберегательную книжку для Березняка, увезла посылку. Муса долго не мог оторваться от ее губ, потом, глядя в оконтуренные темными кругами от бессонной ночи глаза девушки, прошептал: - Я люблю тебя. - Меня или жену? - Она куснула его за мочку уха и рассмеялась. - Тебя. - Я тоже. Она поднялась по высоким ступеням вагона, и Зангирову показалось, что солнце уходит за тучу, хотя на небе не было ни облачка. - Не скучай, милый, я тебе каждый день буду писать. Если совсем невмоготу станет - пришли телеграмму. - Жду. Состав с грохотом тронулся с места. Зангиров знал, что ни писать, ни видеться с этой девушкой больше нельзя, но все, что говорили он и она, они не могли не говорить. Это не было суесловием, это был разговор душ, положенный на привычный звуковой ряд. Через неделю на пустынной улице аула к нему подошел косматый старик. Он едва слышно проговорил пароль, потом сказал: - На той стороне готов груз, завтра надо забрать. - Что дальше? - Сделай посылку и принеси на почту, там тебя встретят. Г Л А В А 7. Красные "жигули", скрипнув тормозами, замерли у входа в областное отделение госбанка. Все, кто в этот момент были около этого приземистого здания, невольно оглянулись. Из машины выскочили четыре солдата с автоматами в руках и кинулись к высокой деревянной двери банка. Тут же из-за поворота, не обращая внимания на красный сигнал светофора, вылетела белая "волга". Она затормозила около "жигулей". Из этой машины тоже выскочили военные и кинулись вслед за первыми. - Господи?! - Вскинулась женщина, только что вышедшая из банка. - Что вы волнуетесь? - Повернулся к ней мужчина собиравшийся войти в двери.- Это же солдаты, значит идут какие-то учения. Из здания послышался глухой рокот автоматной очереди. - Стреляют? - Удивился давешний знаток и бегом бросился вниз по ступеням. Через несколько секунд площадь перед банком опустела. В здании раздался сильный взрыв, и над притихшей улицей завыла сирена. Постовой ГАИ, до этого лениво наблюдавший за движением на перекрестке, двинулся было к банку, потом сел на свой мотоцикл и скрылся. За высокой дверью гремели выстрелы и кричали люди. Сверху, от проспекта, послышался сигнал сирены милицейской патрульной машины. Она неслась по осевой линии. Когда милицейский "газик" был уже почти у самого банка, грузовик, до этого стоявший у обочины, резко тронулся с места и ударил его в бок. Легковушка несколько раз перевернулась. Из распахнувшихся дверей посыпались люди. Автомобиль медленно улегся на бок и сразу загорелся. Один из милиционеров, не замечая, что весь окровавлен, поднялся, достал из кобуры пистолет и, шатаясь, пошел к банку. На первой ступени он упал и больше не поднимался. Двери банка распахнулись, из них стали выскакивать военные. Двое волокли раненого, по белому мрамору ступеней потянулся кровавый след. Все трое сели в "жигули" и, не дожидаясь четвертого, машина тронулась с места. В "волгу" сели только двое. Через минуту после их отъезда к банку с двух сторон подскочили патрульные машины. Милиционеры с пистолетами в руках побежали к дверям. Водители принялись тушить горящую машину. Вдали послышался сигнал " скорой помощи". Вечером состоялось экстренное заседание обкома. Чабанов вместе с другими, слушал доклад начальника уголовного розыска майора Запевалова. - Такого в наших краях не было с самой войны,- говорил, ежесекундно вытирая пот со лба, милиционер.- Восемь солдат или людей, одетых в военную форму, с автоматами в руках атаковали банк. Они убили двоих постовых внутри здания, но охрана успела заблокировать решетки и встретила их из хранилища огнем. Нападавшие взорвали две гранаты, пытаясь снести решетки и прорваться к сейфам, но не смогли. За несколько минут до появления дополнительных нарядов городского отделения бандиты отступили. В банке остались трое нападавших - двое убиты, один ранен. - Говорить может? - Спросил Первый. - Да, у него раздроблена коленная чашечка. Он был без сознания и его бросили, посчитав мертвым. Но он молчит,- милиционер снова вытер пот и взглянул в глаза первого секретаря обкома,- извините, может, вопросы потом, когда я закончу? - Да, пожалуйста,- Первый зло сверкнул глазами. Он был не в себе: о происшествии уже знали в крайкоме и Москве и уже успели выразить ему свое неудовольствие. Наши потери - двое постовых в банке и трое из наряда погибли во время аварии около банка. Шофер этой машины сгорел. - Так трое или четверо? - Раздраженно уточнил Первый. - Всего пять человек,- майор впервые не вздрагивал от окрика секретаря.- Двое погибли на посту, двое разбились в машине, а третий в ней сгорел. Мы ведем расследование. Первый встал из-за стола и прошелся по кабинету. - А бандиты, они что же спокойно скрылись? - Их ждали на двух машинах - "волге" и "жигулях". Мы их нашли неподалеку. Обе угнаны со стоянки у вокзала. В "жигулях" много крови, похоже, кто-то из них серьезно ранен. Мы отправили сообщения во все больницы. Ждем. - Значит на сегодня у нас один козырь - раненый, который не спешит поделиться с нами своими знаниями? - Да, но мы из него все вышибем. - Не понял, что вы сказали? - Секретарь грозно нахмурил лохматые брови. - Извините, товарищ секретарь, я не так выразился. Ему некуда деться. За вооруженное нападение на банк грозит высшая мера. Он, конечно, не захочет умирать в одиночестве. Я уверен, что уже сегодня он нам все расскажет. Кроме того, у нас есть убитые. Мои сотрудники уже работают с архивом, их фотографии размножены и розданы участковым, начались опросы на улицах и вокзалах. - Ну, ну, докладывайте мне каждый час. - Есть. Первый тяжелым взглядом обвел собравшихся. Казалось, что все они сейчас виноваты перед ним в происшедшем. - Я предлагаю..,- поднялся начальник областного управления МВД , но Первый даже не дал ему договорить. - Идите,- махнул он тяжелой рукой,- возьмите их фотографии и поговорите со своими коллективами, может быть, вы окажетесь быстрее, чем наша хваленная милиция. Чабанов получил комплект фотографий погибших бандитов и не успел сесть в свой автомобиль, как зазвонил телефон. Леонид Федорович выслушал условленную фразу Боляско и раздраженно бросил в ответ: - Вы ошиблись - это баня. Его водитель было хохотнул, но, взглянув, на хмурое оицо Чабанова, оборвал смех. Он почти до упора выжал педаль акселератора, зная, что быстрая езда успокаивает Леонида Федоровича. - Не гони, разобъешься, а у меня еще не все дела на этом свете закончены. Чабанов поднял трубку и набрал номер домашнего телефона. - Аннушка, я чуть припозднюсь, хочу зайти в ресторан, поужинать. Может, вместе посидим? Тогда не волнуйся, я долго не задержусь. Он положил трубку. - Поверни, пожалуйста, к парку, я немного пройдусь. Чабанов вышел из машины и пошел по аллее. Золотистые гроздья фонарей, едва слышная музыка и безлюдье - делали парк уютным уголком. Леонид Федорович вышел на круглую площадку, обсаженную по периметру голубыми елями. Под одной из них стояла скамейка. Он сел, снял шляпу и, привалившись к высокой спинке, закрыл глаза. Почти в то же время Чабанов почувствовал, что рядом появился человек. - Здравствуй, Сережа. - Здравствуйте. - Слышал? - Да. - Подробности знаешь? - Ничего не взяли, трое нападавших убито. - Нет, один жив. Он ранен в колено, может говорить, но пока молчит. Мне не успели сообщить кто он. Работали две пятерки - Леонид Федорович передал Боляско листок,- вот фамилии и адреса. - Убрать? - Не говори глупостей. Надо вывезти людей и семьи из города. Смените им документы, пусть берут самое необходимое и деньги. Дай каждой семье по пятьдесят тысяч на обзаведение. Все надо кончить к рассвету. Только будь осторожен. Они могли найти их по фотографиям, да и раненый мог заговорить. Сам не ходи, пошли надежных людей и будьте готовы ко всяким неожиданностям. Завтра в полдень позвони. Все. Леонид Федорович встал и легкой походкой пошел к ресторану. Ни Чабанов, ни Боляско не знали, что Запевалов уже задержал водителя "жигулей". Его узнал один из очевидцев нападения и позвонил в милицию. Теперь шофер давал показания. - Я ничего не знаю,- яркий свет двух настольных ламп бледным пятном разливался по узкому лицу невысокого мужчины, сидевшего в центре комнаты, набитой оперативниками. Они чувствовали " запах " следа и, в ожидании работы, не расходились по своим кабинетам. - Послушай, Кутайсов, не майся дурью,- майор злился и едва сдерживал себя.- Тебя опознал сосед. Он видел, что ты управлял машиной, в которой приехали, а потом уехали бандиты. Сейчас наши ребята закончат обыск в твоей квартире. Там, я уверен, обязательно что-нибудь интересное есть? - Что там может быть? - Руки мужчины тряслись. Он подкладывал их под себя, потом снова выставлял наружу, а они продолжали дрожать. - Ну, знаешь, это тебе лучше знать. Я в машине бандитов не возил. Запевалов злился. Его удивляло то, что мужчина не каится и не рассказывает все, что только можно придумать, а пытается вопросами на вопросы выяснить что известно милиции. Майор встал, двумя широкими шагами подошел к задержанному. - И запомни, там, в банке, твои товарищи налили столько крови, что тебе на три " вышки " хватит. Будешь из себя героя корчить, утонешь с головой. Ну,- офицер выбросил вперед руки и, немного не донеся их до лица Кутайсова, опустил вниз. Мужчина резко отшатнулся. - Что вы тут собрались,- Запевалов повернулся к оперативникам,- не даете с человеком поговорить? Один из милиционеров поднялся и медленно пошел к двери, остальные продолжали сидеть. Майор снова повернулся к задержанному.Тот взглянул в его горящие от бешенства глаза и заговорил: - Я скажу все, что знаю, только знаю я очень мало. - Говори, мы тебе поможем. - Вчера вечером меня попросили подбросить четверых парней к банку, а потом забрать их оттуда. За эту ходку обещали дать тысячу рублей. - Кто попросил? - Не знаю. - Как не знаешь, ты чего, нас за дураков держишь? - Честное слово не знаю. Мне позвонили по телефону и передали привет от Яшки-цыгана, я и поехал. - Кто такой Яшка, где живет, работает, откуда его знаешь, почему поехал? - Мы с ним работали в автобазе. Он в прошлом году сделал аварию, получил два года, теперь сидит. - Он сидит, а ты по его просьбе пошел на банк? - Не ходил я на банк. - А бандитов я привез? Кутайсов опустил голову. - По телефону мне сказали, чтобы ровно в десять утра я подошел к стоянке около магазина "Мода". Слева, у входа, будут стоять красные "жигули" с ключами в зажигании. Мне надо забрать на перекрестке Лермонтова и Гагарина четверых солдат с чемоданом. Отвезти их туда, куда скажут. Деньги заплатит их старший. Вот и все. - Во-первых, почему повез, если даже не знал звонившего? - Деньги нужны, вот и повез. Мне за эту тысячу полгода надо горбатиться. Запевалов уперся взглядом в глаза Кутайсова и вдруг понял: - Так ты не первый раз ездил и был уверен, что они не обманывают, так что ли? - Да,- кивнул тот. - Не молчи, раз уж начал, колись дальше. У тебя нет выхода. Вспомни мертвяков из банка и не закрывай рта, пока все не скажешь. Запомни, если я на тебя обижусь, - майор не стал пояснять, что будет с шофером, но выразительно рубанул рукой по воздуху. - Года два назад ко мне подошел Яшка. - Фамилию, имя говори. - Лактионов Яков. Тогда он работал у нас слесарем. Его после пьянки на три месяца прав лишили, вот он и припухал в мазутной братии. А мы с ним по получкам пили, одним словом, знакомы были хорошо. Подошел он, я уже говорил, ко мне и говорит: "Хочешь прилично заработать?" А кто от денег откажется? "Тогда слушай,- говорит,- тебе будут звонить по телефону и интересоваться здоровьем тещи." Померла,- отвечаю, теща, слава богу. "Ты слушай и мотай на ус,- обиделся цыган, то есть Лактионов,- шутки теперь шутить не будем. Значит, спросят про тещу, потом передадут привет от меня и скажут, что дальше делать. Сделаешь, хорошо заплатят, но говорить об этом никому нельзя. Сболтнешь - и пискнуть не успеешь, как ногами по воздуху чиркнешь. Понял?" - Понял,- я знал его, как любителя приврать и не поверил угрозе. "Ну, то-то же. А раз понял и согласен, держи сберкнижку с двумя сотнями. Теперь на нее ежемесячно будут класть эти деньги. Ты ничего не делаешь, а заработная плата идет. За поездку плата отдельная, понял?" - Вот тут я испугался, но делать уже было нечего. - Что к нам не пришел понятно, не спрашиваю. Дальше рассказывай: сколько раз вызывали и что делал? - Запевалов почувствовал, что тут дело пахнет серьезной организацией и взволнованно прошелся по кабинету. Его товарищи внимательно смотрели на Кутайсова. - За это время меня вызывали всего раза три. Первый - в мае прошлого года позвонили, спросили про тещу и сказали, что около вокзала стоит "москвич" с четырьмя семерками на номере. Я должен в него сесть и ровно в девять утра встретить у двенадцатого дома в поселке железнодорожников двух парней с портфелями. Отвезти куда скажут, потом бросить машину подальше от города, на берегу реки. Майор поднял голову. В мае прошлого года в поселке железнодорожников двое незнакомых, предъявив фальшивый ордер из прокуратуры, обчистили квартиру директора треста железнодорожных ресторанов и столовых. - Второй раз - в январе нынешнего. Я должен был угнать "волгу" светлого цвета и ждать четверых около буфета геологов, в первом переулке справа. Они при мне выскочили из "бобика". Последний бросил в машину фляжку с бензином или спиртом и спичку. Не успел я тронуться с места, как та машина загорелась. Запевалов вспомнил, что сам излазил сгоревший "уазик", на котором кто-то за полчаса до настоящих инкасаторов забрал выручку центрального гастронома, но ничего не нашел. - И вот сегодня я поехал в третий раз. - Так, биография у тебя богатая. Кого возил, конечно, не знаешь? - Мне же ничего не говорили. Вез до места и все. - Понятно, а сейчас, что было сегодня? - Сели, как я говорил, на перекрестке Лермонтова и Гагарина четыре солдата с чемоданом. Тот, кто около меня сидел, говорит: "Гони к банку и жди ровно десять минут. Если через десять минут не выйдем, уезжай. Машину брось в любом переулке,- и пачку червонцев протягивает,- вот твоя тысяча и дай нам бог удачи." Больше никто ничего не говорил. В зеркальце я увидел, что они достали из чемодана три автомата "АКМС", пистолет, патроны и гранаты. Зарядили оружие. Подъехали к банку. Они вверх побежали. Когда началась стрельба, я хотел уехать, но испугался. Держу руки на баранке и смотрю на часы. Через восемь минут они вернулись втроем. Один был ранен и в сознание не приходил. Они его на заднее сидение положили. Тот, что около меня сидел, все время гладил его по лицу и звал: "Братка, братка, открой глаза." Как тронулись с места, он своему товарищу говорит: "Оружие - в чемодан, положишь его в старое место. Форму здесь оставь." Выскочили мы к парку. Он приказал тому идти на автобусную остановку. А мне - ехать к барахолке. Сам он на ходу сбросил форму, остался в футболке и джинсах. Разорвал на раненом гимнастерку и перевязал ему грудь. Я подвез их к белым "жигулям" припаркованным около Дворца пионеров. Он сам перетащил своего братку в машину. Сказал мне, чтобы я бросил машину в ближайшем переулке и спокойно бы ехал по своем делам. Вот и все. - Все?! Номера его машины, конечно, не запомнил? - Не до того было - я дороги не видел. - Действительно, ты в это время деньги считал. А где форма, ты говорил, что они ее в машине оставили? - Я, сам не знаю почему, собрал ее и сунул в мусорку, там, на углу, около Дворца пионеров. - Пассажирам помочь хотел, сука, чтобы и дальше людей убивали, а тебе деньги платили!.. Задержанный дернулся, но промолчал. - Теперь поговорим о твоих подельщиках. Тебе как лучше - рассказывать о них будешь - как выглядят, какого роста, приметы... - или писать? Кутайсов покрутил головой, посмотрел на оперативников, сжал руками виски. - Дайте бумагу, сам, все, что помню, напишу. Задержанного увели. Майор покрутил головой, прошелся по кабинету: - Что же получается? В городе работает хорошо организованная, вооруженная банда, а мы все эти списываем на залетных гастролеров? Стукнула дверь, через порог переступил высокий лейтенант. - Ну, что Бычков, много нашел у Кутайсова? - Одну сберкнижку с тремя тысячами рублей. - А что в доме? - Обычно, без признаков роскоши. Лейтенант подошел ближе, свет настольных ламп упал на его лицо. Все увидели огромную шишку на лбу и синяк под глазом. - Там парень какой-то приходил к Кутайсову. Я открыл дверь, но не успел и руки поднять, как он звезданул меня ногой по лбу и скрылся. Пока наши выскочили на улицу, там уже никого не было. - Соседи? - Ночь,- лейтенант опустил глаза,- никто ничего не видел... Ровно в десять утра в кабинете Чабанова зазвонил прямой телефон. - Машенька,- раздался голос Боляско,- я тут немного припозднился и не смог вчера сделать все, что ты просила, но к часу... - Вы ошиблись номером. Чабанов поднялся. Оставалось полчаса до только что назначенной встречи. Начальник службы безопасности прогуливался по пустынной стоянке такси. Увидев черную "волгу", он махнул рукой, прося подвезти. Чабанов проехал чуть дальше и, притормозив, высунулся в окно: - Тебе куда, парень? - Тут недалеко, к больнице. - Ладно, садись. Боляско сел на заднее сидение. - Всех живых вывезли. - Не говори загадками, времени нет. - Все девять семей вывезли. Младшего брата Шамбасова, который был ранен в банке и умер уже в машине, ребята похоронили в соседнем городе. - Шума не было? - Похоже все женщины знали, что их мужья работают на кого-то. Собирались быстро, уехали нормально. Мои ребята узнали, что опознан водитель одной из машин. Мы не успели - его взяли.- Боляско на мгновенье смешался. Леонид Федорович поднял глаза на зеркальце заднего обзора. Сергей опустил голову и тихо проговорил: - Когда мы пришли к нему, дверь открыл милиционер. Ушли спокойно. Но я вот думаю, может, надо было положить их там и ту семью тоже вытащить? - Зачем? Ты все сделал правильно. Нам лишний шум не нужен. Шофер ничего не знает, жена тем более. Можно было бы и боевиков не вывозить. Но взят руководитель пятерки и я не хотел, чтобы, если он заговорит, они устроили показательный процесс. Пусть все знают, что мы своих людей в беде не бросаем. Есть новости? - Виктор Пересыпкин сидит в одиночке следственного изолятора. Второй этаж, угловая камера, окна во двор. Это к делу отношения не имеет, но мы с ним в школьной команде в футбол играли. Чабанов всем телом повернулся к Боляско. - Он тебя знает? - Почти двадцать лет прошло, наверное, уже забыл. Да и я не знал, что он у нас. - Вот видишь, мы правильно сделали, что вывезли людей. - После банка из его ребят осталось лишь двое. - Свяжись с ним, передай, что не забыт, что семья в безопасности, что деньги идут двойные и при первой же реальной возможности освободим. Пусть потянет время, сколько может. - Если надо, то мы его сегодня же можем вытащить. - Пока не надо, это сделаем потом, без лишнего шума. Все. Чабанов высадил своего пассажира около больницы и поехал на работу. Войдя в кабинет, он попросил секретаршу пригласить на двенадцать своего заместителя по режиму. Когда Беспалов вошел, Леонид Федорович был погружен в глубокое раздумье и что-то чертил на бумаге. Чабанов молча кивнул ему и протянул руку, приглашая к журнальному столику, стоящему у окна. Сели. Хозяин включил приемник и в кабинет полилась негромкая музыка. Леонид Федорович прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. - Акция не удалась. - Знаю. - Что можете предложить? Осталось два дня, Москва ждать не будет. - Три миллиона можно было взять только в банке. - Его-то теперь охраняют, дай боже.- Чабанов резко встал, прошелся по кабинету, достал из шкафа бутылку коньяка и блюдце с нарезанным лимоном. Молча вернулся к столу, плеснул в рюмки и броском опрокинул в рот свою. - Нужна наличность или можно?.. - Только совзнаки. - Может цеховиков тряхнуть? - Беспалов, прищурившись, в упор смотрел на Чабанова. - Начнут нервничать, глупостей наделают, а наш город сейчас, как на лабораторном столе под микроскопом. - Ну, не тряхнуть, я не так выразился, взять в счет будущих платежей. - Хорошо, миллион за день мы у них взять можем, а где найти два других? - Какое сегодня число? - Двадцать второе. - Тогда стоит остановить приисковую машину. Завтра на рудники повезут заработную плату. - Да,- Леонид Федорович махнул рукой,- сколько там может быть: тысяч двести - триста? - Не скажите, в обычные месяцы больше миллиона набегает, а сейчас - конец сезона, квартала... Вполне может быть два миллиона, если не больше. Хозяин кабинета внимательно смотрел а глаза Константину Васильевичу. За годы совместной работы он успел оценить трезвый ум и тонкий расчет бывшего капитана милиции и безогроворочно доверял ему. Беспалов был единственым из всего "мозгового центра", кто знал об Организации достаточно много. Кроме того, Чабанов считал его своим другом, ближе которого у него никого не было. Они не признавались друг другу в уважении и не ходили в гости семьями, но это было что-то такое, что может связывать двух мужчин, занятых одним делом, верящих в одни идеалы. - Хорошо, пусть будет по вашему. Сколько вам надо на разработку операции? - Часа два, только мне нужна подробная карта местности. И прошу выяснить - во сколько, на каком транспорте и с какой охраной поедет кассир. - Договорились. На следующий день приисковый "ГАЗ-66", в котором кассир и четыре человека охраны везли мешки с деньгами, был в упор изрешечен пулеметными очередями. Милиция, приехавшая на место происшествия через несколько часов, нашла лишь кучку стреляных автоматных гильз и два окурка от "ВТ". Местность была пустынной, а опросы водителей попутных машин ничего не дали. Получалось так, что сразу после прохода автомобиля с деньгами, кто-то пустил все движение в обход, перекрыв дорогу знаком запрета - "Идут взрывные работы". Но никто не видел ни того, кто устанавливал знак, ни того, кто его снимал. Уголовный розыск перекрыл все вокзалы, рестораны, провел рейды по всем злачным местам города, но миллиона десятисот тысяч рублей, бывших в машине, не нашли. Через день в город прилетел заведующий отделом оргпартработы крайкома партии. После трех часов громового разноса первый секретарь обкома был снят с работы и отправлен на пенсию. На его место тут же был избран нынешний первый секретарь горкома партии Моршанский, только три месяца назад назначенный на эту должность и в силу этого, почти не обвиненный в происшедшем.Это была негаданная, но очередная победа Организации. Г Л А В А 8. Петька был четвертым сыном токаря Станислава Моршанского, которого знал весь город. В первые дни войны Станислав довел свою дневную выработку до двухсот процентов. И целый год, до самого сорок второго, горком партии не разрешал вонкомату призвать Моршанского в армию. Дело дошло до того, что сам токарь пригрозил побегом на фронт. Тогда партийная организация города устроила ему торжественые проводы, а секретарь еще долго на всех собраниях вспоминал добрым словом рабочего Моршанского. После победы Станислав не только вернулся домой целым и невредимым, но и через день встал к своему станку и, как прежде, выдал двести процентов дневной нормы. - Всю войну видел, как стружка у резца въется,- смущенно проговорил он, когда товарищи по депо вынесли его из цеха на руках. Но только они поставили его на землю, как мастер снова вернулся к станку. Неделю все ходили смотреть, как Моршанский работает, потом привыкли. Поэтому никто не удивился тому, что скоро рядом с боевыми наградами на его груди появился и орден "Трудового Красного Знамени". Старшие сыновья пошли по стопам отца. Только Петька, последыш, родившийся в сорок восьмом году, всегда крутил носом, проходя мимо спецовок отца и братьев. Он хорошо учился в школе, был активным общественником. Все годы Петин портрет красовался на Доске почета школы. Но старший Моршанский нет-нет, а говаривал, что Петьке не книжки читать надо, а к работе приучаться. Младшего всегда защищали старшие братья. - И че ты, бать, вяжешься к Петьке,- обычно говорил кто-то из них,- не всем же суппорт по станине гонять. Пусть и в нашем роду будет ученый человек. - А я что по-вашему,- злился отец,- раздолбай какой-нибудь? Ко мне каждый день приходят ученые, чтобы я им деталюшку какую похитрее выточил, а я вот к ним не ходил ни разу. Тогда в спор вступала мать и все стихало. Моршанский нежно любивший свою жену, никогда с ней не спорил. - Ну разве матери сделает что-нибудь добренькое, это ваш умник,- успокаивался он, перелистывая дневник младшего сына.-Хоть бы двойку когда принес, все разнообразие, а то стыдно расписываться - кругом молодец. Но, когда после окончания школы, Петя решил сразу поступать в институт, отец воспротивился и впервые не послушал жену. - Пусть сначала в армии послужит, хоть жизнь чуток увидит. А то, глядишь, станет инженером, а за спиной кроме школы, да материнского подола, ничего нет. Петька к тому времени уже чувствовал себя твердо и не послушался бы отца, но в тот день их интересы впервые совпали. Утром юноша поссорился со своей девушкой и, чтобы досадить ей, решил отказаться от задуманного совместного поступления в институт. Отгуляли проводы и призывник Моршанский отбыл к месту своей службы. На выезде из военкомата Петя увидел свою одноклассницу, из-за которой сейчас уезжал из родного города. Она стояла с увядшим букетиком цветов и потерянным взглядом провожала проходившие мимо автобусы. - Стой! - Не своим голосом закричал Петька и бросился вперед. Водитель резко затормозил и открыл дверь. Моршанский, спотыкаясь через чемоданы и вещевые мешки, пробежал к выходу и выпрыгнул наружу. Девушка стояла с другой стороны автобуса и не сразу увидела его. - Я-я-я,- он не находил слов, но ему было так больно, что на глаза навернулись слезы. - Петенька, милый,- ее мокрый нос ткнулся в его щеку. Раздался громой хохот и десятки голосов закричали на разный манер: - Тащи ее сюда, мы тоже хотим... - Жми девицу, пока есть время... - Хоть оближи ее напоследок, лопух... Лида резко отшатнулась, потом ткнула ему в руки букетик. - Я буду ждать тебя, дурак. - Эй, теленок, тебя ждет вся колонна,- раздался голос сопровождающего офицера,- марш на место. Петя, оглушенный встречей и криками товарищей, махнул рукой и побежал назад. Автобус тронулся и поехал дальше, но юноша ничего не видел. Только у самого вокзала Петя пришел в себя. Он смущенно огляделся, выбрал из букета целый цветок и осторожно положил его между страниц записной книжки. - Ты бы лучше ее фотографию с собой взял,- зашептал сосед,- что цветок - через неделю рассыплется, а снимок на всю жизнь останется. Он полез в карман и достал маленький квадратик фотобумаги, на котором едва проступали черты девичьего лица. - Сам снимал. Ну, как? - Красивая. - Твоя тоже ничего, особенно ножки. - Заткнись,- Пете стало стыдно того, что он даже не поцеловал Лиду. "Вот бы они сейчас все мне завидовали,- думал он,- а так и не смотрят." Автобус свернул в какие-то переулки и запрыгал на ухабах грунтовой дороги, потом стал. Около длинного эшелона спальных вагонов бродили сотни молодых людей. Не успел Петя, выйдя из машины, осмотреться, как от вагонов скомандовали: - Становись! Сержанты стали криком и матом сгонять призывников в какое-то подобие шеренг. С правого фланга донеслось: - Равняйсь, смирно! Шум медленно стих. Моршанский увидел двух сержантов и офицера, которые подошли к их шеренге. - Вещевые мешки и чемоданы положить перед собой,- резко выкрикнул офицер,- и всем сделать шаг назад. Петя недоуменно покрутил головой. Стоявший рядом парень бросил свою сумку на землю и отошел назад. Моршанский сделал тоже самое. - Шмон будет,- сосед сумрачно выругался и сплюнул. - Обыск?! А они имеют право? Моршанский не услышал ответа. Перед ним возник сержант. - Твои шмотки? Петя кивнул. - Наркотики, спиртное есть? - Да вы что?