для нашего цеха, я сведу тебя завтра. - Так значит, большинство всех этих "Посольских", "Русских", "Пшеничных" и "Столичных", что продавались в моем контейнере, имело осетинскую начинку? - поинтересовался Игорь. - В твоем контейнере вообще не было местной водки. Как, впрочем, и в остальных. - Но ведь, кроме этикеток, нужны еще пробки, колпачки и акцизные марки! - вспомнил Игорь, слегка опешивший от всего услышанного. -- Пробки и колпачки сейчас тоже не проблема, - ответил Вадим. - Их мы берем в артели, принадлежащей Всероссийскому обществу слепых. С директором этого предприятия ты познакомишься на следующей неделе, он сейчас в командировке. Но самое главное в нашем деле - акцизные марки. Их нам поставляет некто Абломкин. Прозвище это или фамилия, я сам толком не знаю и тебе не советую выяснять. Знаю я лишь одно: этот человек нашему делу дороже золота, без него всему бизнесу кранты. С ним я хотел познакомить тебя уже сегодня вечером, но сейчас не знаю, получится ли... -- Только теперь Игорь вспомнил, что случилось нечто неприятное, из-за чего, собственно, они и возвращаются на Средной рынок. -- - Так что же все-таки стряслось? - спросил Игорь. - Или мне пока знать не положено? -- - Я и сам не пойму! - пожал плечами Вадим. - Позвонил Тимур, просил срочно приехать на рынок. По телефону причину объяснять отказался. После такого анонса можно ждать чего угодно! -- - Думаешь, это как-то связано с "танками"? - спросил Игорь, вспоминая недавний наказ Кириллу быть готовым "срываться". -- - Может быть. У нас уже был серьезный прокол три месяца назад: арестовали цистерну с водкой. Тогда мы угодили под внеплановый рейд налоговой полиции, о котором мои информаторы ничего не знали. Налоговые полицейские оказались не из глупого десятка. Они не стали разыскивать фирму-получатель, указанную в сопроводительных документах, прекрасно понимая, что она липовая, а проследили за самой цистерной и выяснили пункт назначения. К счастью, начальник сортировочной станции позвонил мне на мобильный на сорок минут раньше, чем прибыла цистерна. Кирилл за это время успел свернуться и перевезти оборудование с комплектующими в другое место. В то самое, где работает сейчас. Теперь понимаешь, какое значение имеет быстрая связь? -- - Понимаю. А что стало с той цистерной? -- - Наверное, налоговики выпили, - холодно произнес Вадим. - Ты, кстати, умеешь водить машину? -- - Да, - ответил Игорь. - Еще в армии права получил. -- - Видишь вон ту развалину? - Вырулив на парковку возле Средного рынка, Вадим указал пальцем куда-то в сторону. - Забирай ее в служебное пользование. Машинка не новая, но на первое время сойдет. -- Единственным транспортным средством, находившимся там, куда ткнул Вадим, был "Форд-Мондео" цвета "дипломат" с тонированными стеклами и красивыми алюминиевыми дисками. Из сообщений рыночного информбюро Игорь знал, что этот железный конь был отобран тимуровцами у какого-то коммерсанта за большие долги. -- - И этого красавца ты называешь развалиной? - изумился Игорь, когда понял, о чем именно идет речь. -- - Этому красавцу уже семь лет, - объяснил Вадим. - К тому же говорили, будто у него какие-то проблемы с помпой. В общем, ты посмотри машину хорошенько. В сервисный центр отгони, сделай диагностику. Если аппарат сильно убитый, предоставим другой - мобильность ведь нужна не только в связи. -- - А я-то думал, что мне придется сидеть в кабинете, считать прибыль и отращивать начальственный животик... -- - И не мечтай. Теперь твоя жизнь станет похожа на круговорот, в котором будет время только на сон и еду. Иными словами, начнешь вертеться как белка в колесе. Именно так я работаю сам, и именно такой работы буду требовать от своего заместителя. Так что можешь отказаться, пока не поздно. -- - Еще чего! - ответил Игорь, не отрывая взгляда от темно-синего красавца. -- - Это так, лицевая сторона медали, - проследив взгляд товарища, сказал Вадим. - А на обратной стороне адская работа, большая ответственность и огромный риск. Ты увидел и узнал очень многое, но придется увидеть и узнать еще больше... -- Вадим вышел из машины и быстрым шагом направился к административному корпусу. Игорь едва поспевал за ним. Проходя мимо торговых рядов, он ощущал на себе странные взгляды. Было такое впечатление, что все уже знают о перемене в его статусе. -- "Рынок - это такой клубок слухов, сплетен и домыслов"... -- Они вошли в административный корпус, поднялись на второй этаж и оказались в приемной. Там уже находился мрачный словно туча Тимур Хабибов. Не прозвучало еще ни слова, как Игорь сообразил, что его присутствие излишне, и выскочил за дверь. Но разговор было слышно и в коридоре. -- - Я же просил тебя не трогать ее! - закричал Вадим. - Я же предупреждал, чем это может кончиться! Почему ты меня не послушал? -- - Но я тут ни при чем! Это просто совпадение! - отвечал ему голос Тимура. -- - Какое, на фиг, совпадение! Что ты мне, блин, горбатого лепишь! Почему тогда милиция шляется по рынку и задает всякие гнилые вопросы? Просто так, что ли, ради любопытства! -- - Не знаю, - тоном записного двоечника отвечал Хабибов. -- - А вот я знаю, - продолжал кипеть Вадим. - И ментура, похоже, тоже знает! Что теперь прикажешь делать? Все, к едрене фене, сворачивать? Все, о чем я так мечтал? Все, ради чего горбатился с утра до ночи? -- Дальнейшее Игорь не стал слушать. Рассудив, что подслушивать нехорошо, он отошел подальше. Игорь успел понять, что предметом жаркой дискуссии были вовсе не водочные дела и что есть вопросы, о которых заместителю директора знать пока не положено. -- Просидев в приемной больше получаса, он наконец увидел, как дверь кабинета открылась и оттуда, красный как рак, вышел предводитель тимуровцев. -- - Игорь, зайди, пожалуйста! - позвал Вадим из насквозь прокуренного кабинета. -- Войдя, Игорь сразу же обратил внимание на тлеющие в пепельнице окурки. Хабибов не курил, значит, директор за полчаса успел высмолить две сигары. Сейчас он раскуривал третью. -- - Пощади свои легкие, - посоветовал Игорь, присаживаясь на стул. - Да и мои тоже. -- - Верно... - Вадим запустил так и не раскуренной сигарой в угол, где стояла корзина для мусора. -- Игорь молчал, ожидая, что скажет шеф. Он точно знал, что услышит сейчас нечто важное или, по крайней мере, любопытное - желание выговориться было написано на лице Вадима. Но он и предположить не мог, что рассказ Вадима коснется темы, которой тот прежде старательно избегал: его прошлого. -- - Я приехал в этот город десять лет назад, имея в кармане сто три рубля пятьдесят копеек, - начал Вадим. - Еще при мне был полиэтиленовый пакет, в котором лежали документы для поступления в политехнический институт, обратный билет на электричку, четыре бутерброда с плавленым сыром и две сигареты, которые я стрельнул у своих попутчиков. До этого я ни разу в городе не бывал, и он меня просто поразил. Нет, конечно же, я предполагал, что городская жизнь куда лучше поселковой, но к такому разительному контрасту был совершенно не готов. Я бродил по улицам, словно лунатик, глазел на роскошные витрины, на машины и на людей. Все вокруг казалось мне каким-то особенным и важным. И как-то не очень верилось, что я, поступив в институт, тоже стану частью этого мира. -- И не напрасно я сомневался: на какое-то время мне пришлось распроститься не только с мечтой, но и со свободой. А случилось это вот как. В институте я познакомился с одной местной девчонкой. Звали ее Дина. Уж не знаю, чем я ей приглянулся, но она пригласила меня к себе в гости. Я снова был поражен. Ведь девчонки меня не особенно примечали, а Динара была просто красавица. До вечера мы гуляли; я покупал ей мороженое и сладости, истратив все до копейки. -- Когда мы оказались у нее дома, меня опять ожидало настоящее потрясение. Квартира, в которой она жила, напоминала дворец: множество комнат, высоченные потолки с красивыми хрустальными люстрами, кожаные диваны, резная мебель, позолоченные подсвечники... Раньше я такое видел только в кино про загнивающих буржуев и даже подумать не мог, что и в нашей стране кто-то уже вовсю так же "загнивает". -- В доме Динары, кроме копошившихся на кухне родителей и домработницы, были несколько ее сверстников: три девчонки и пятеро парней. Я заметил, что они от меня не в восторге. Да и я, если честно, чувствовал себя словно репейник среди шикарных лилий. Одет я был довольно бедно, да и внешностью не блистал. И зачем она только пригласила меня?! Может, это был своего рода вызов, не знаю... И ее родители тоже не знали. -- Случайно я услышал их разговор с дочерью. -- - Диночка, - говорил папаша. - Зачем ты привела к нам эту деревенщину? Мы смирились с твоей причудой, позволили поступать вместо университета в дурацкий политех, но не испытывай наше терпение дальше. Тебе что, не хватает друзей твоего круга? -- - Мне до смерти надоели все эти снобы, - отвечала Динара. - С ними, кроме как о крутых тачках, бабках и вечеринках, поговорить не о чем! -- - А о чем можно поговорить с твоим новым знакомым? - ехидно вклинилась в разговор мама. - О том, как крутить хвосты коровам или сколько солярки надо трактору, чтобы вспахать колхозные поля? Он ведь наверняка из животноводов или трактористов. Ты видела, какая у него грязь под ногтями? -- Сам понимаешь, после такого радушного приема мне оставалось только уйти. Я так и собрался было сделать, но возле дверей, как назло, стояли трое парней. Один из них, самый здоровый, остановил меня и с поганой такой улыбкой сказал: "Стоять! Ты кто такой и откуда взялся?" В школе, как ты помнишь, я был не крутого десятка. Но в тот момент просто впал в бешенство. Не помню, что ответил этому типу. Помню только, что после ответа получил удар под дых, что минут пять не мог разогнуться. Тем временем этот козел и его дружки уже успели свалить в зал и усесться вместе с остальными за стол. -- Не знаю, что на меня нашло. Я схватил тяжеленный подсвечник, ворвался в комнату, опрокинул стул, на котором сидел этот жлоб, и принялся что есть силы лупить его этим подсвечником по морде. Никто даже не пытался мне помешать, все сидели и смотрели как завороженные. А я все бил его и бил. Остановился только, когда его рожа превратилась в сплошное кровавое месиво. -- Что было потом, догадаться не трудно: милиция, КПЗ и следственный изолятор. Пока шло следствие, мне исполнилось восемнадцать, так что судили меня уже как взрослого. Я думал, что волю увижу лет через пять-шесть, не раньше. Мои сокамерники в СИЗО, учитывая статью "тяжкие телесные" и "мажорное" происхождение жертвы, сватали мне минимум восьмерик "строгача". Но я, как ни странно, отделался четырьмя годами "общака"*. Повезло с судьей. Он оказался неплохим мужиком и во всем разобрался очень основательно. -- Мои родители никому не рассказывали, что со мной приключилось. Да никто особо и не проявлял любопытства по поводу того, где я и что со мной. В поселке я был слишком незаметной фигурой, чтобы мною кто-то интересовался. Чтобы не сделаться предметом всеобщего сочувствия или насмешек, я не стал, освободившись, возвращаться домой. Сам не знаю почему, но сразу же направился по единственному знакомому городскому адресу. Как ни странно, приняли меня в доме Дины довольно тепло. Ее родители, видимо, ощущали за собой какую-то вину, поэтому помогли мне с жильем и работой. -- Поселили меня в квартиру тремя этажами ниже, к супругам-алкоголикам, которые им сильно задолжали. Несмотря на такое "веселое" соседство, я был доволен судьбой. Получить сразу же после освобождения собственный угол и вполне приличную работу - подобный подарок сваливается не на каждого зэка. Работал я, как нетрудно догадаться, на Средном рынке. Сначала грузчиком, потом продавцом. Внимательно наблюдая за тем, как ведут дела местные коммерсанты, я понял, что ничего сложного в так называемой коммерции нет. Самая обычная спекуляция - и все. А для открытия собственного дела нужны всего лишь три вещи: первоначальный капитал, ходовой товар и желание "крутиться". Желания у меня было - хоть отбавляй. Чем именно торговать, я тоже имел представление - обувью. Не было только самого главного - денег. -- Тогда я обратился к отцу Динары. Он внимательно меня выслушал и, почти не раздумывая, дал три тысячи долларов под пять процентов в месяц. Как я потом узнал, он сделал это потехи ради и был на сто процентов уверен, что я быстро прогорю или просто сбегу. Ему нисколько не было жалко этих денег. Отец Дины и по нынешним меркам очень богат, а тогда был едва ли не самым богатым человеком в городе. -- Каково же было его удивление, когда свои деньги с процентами он получил обратно уже через три месяца. А мои дела тем временем шли в гору. Это не удивительно: ведь вкалывал я так, что папе Карло и не снилось. В моем контейнере был самый богатый на рынке ассортимент мужской и женской обуви, который обновлялся и пополнялся практически ежедневно. Через год у меня в аренде было уже два контейнера. Постепенно я начал примериваться к тому, чтобы заняться торговлей продуктами и спиртным. Подтолкнула меня к этому встреча с Тимуром Хабибовым. Мы с ним сидели в одном лагере, в одном отряде. Срок он тянул за бакланку*, но, в отличие от меня, с судьей ему не повезло, так что сели мы почти одновременно, а вышел Тимур намного позже. -- Когда мы встретились, он был без работы и жил за счет старшего брата, который гонял водку из Владикавказа в Москву. Узнав цену, по которой тот ее сдает, я понял: вот она, золотая жила. Впрочем, была одна заминка: у меня не хватало денег. Тогда я опять отправился к отцу Дины. Как ни странно, на этот раз он мне отказал. Мне тогда было невдомек почему. Ведь просил я не так уж много - пять штук баксов и в отличие от прошлого раза с меня в случае неудачи уже можно было что-то взять. Я и не предполагал, что этот отказ был своего рода проверкой; от того, как я выкручусь, зависело мое будущее. Я, конечно же, выкрутился, предложив эту водку с небольшой наценкой и частичной предоплатой сразу нескольким коммерсантам под гарантию своего товара. Впрочем, в тот самый день, когда я совершил такую удачную сделку, на рынке произошло неприятное событие: убили директора, застрелили прямо перед самым входом. Всех арендаторов ожидала чехарда с договорами об аренде, с платой за палатки и контейнеры. Так всегда происходит после смены директора, а их на моей памяти было уже три. Предыдущие, правда, уходили не так, как последний. Они просто увольнялись. Человека, который их увольнял, никто не знал. Это была, пожалуй, единственная тайна, относительно которой у рыночного информбюро не было даже предположений. Не знал об этом и я, пока не встретил в подъезде однажды вечером отца Динары, и он буквально с ходу спросил меня: "Хочешь стать директором Средного? Твоя зарплата будет две тысячи долларов в месяц плюс пять процентов от собираемой арендной платы". -- Я быстренько включил калькулятор в голове и посчитал. Арендная плата за один контейнер в сутки составляет двадцать два доллара, аренда торговой палатки - восемнадцать. И тех и других на тот момент было примерно поровну, значит, средняя сумма получалась двадцать баксов. Всего торговых мест - около четырехсот. Следовательно, при полной загрузке арендной платы в день набегало восемь тысяч, значит, в месяц - двести сорок тысяч долларов. Нетрудно подсчитать, что пять процентов от этой суммы составляют двенадцать штук. Плюс еще две тысячи в качестве зарплаты. Итого - четырнадцать тысяч долларов. Такая сумасшедшая цифра тогда чуть не свела меня с ума. Впрочем, я тут же вспомнил труп предыдущего директора на асфальте и спросил: -- - Что мне нужно будет делать, чтобы не оказаться на месте моего предшественника? -- - Нужно просто работать, - ответил отец Дины. - Работать добросовестно и без обмана. Вот и все! -- - А свои собственные контейнеры я смогу иметь? -- - Конечно. Только не забывай вносить за них арендную плату. -- - Еще один вопрос, - спросил я. - Кто будет рассчитываться с "крышей", я или вы? -- - Я сам себе "крыша", - засмеялся мой собеседник. - Впредь не забивай себе голову всякой ерундой. Лучше подумай, как эффективней организовать работу рынка. -- Он сказал это так, будто я уже принял его предложение. Впрочем, так оно и было. Раздумывал я не слишком долго и уже на следующий день приступил к своим новым обязанностям, которые выполняю вот уже четыре года. За это время многое на рынке изменилось - новые площади, новые формы собственности. Теперь это не просто рынок, а акционерное общество закрытого типа, где доля моих акций составляет двадцать процентов. Ты, наверное, думаешь, зачем я тебе все это рассказываю? -- - Ты прав, - сознался Игорь. -- - Все очень просто! Со следующего понедельника ЗАО "Средной рынок" прекратит свое юридическое существование, а примерно через год - и физическое. На его юридическом, а затем и физическом месте возникнет совершенно иная структура: закрытое акционерное общество "Торговый комплекс Д.О.М.". И тебе в этом предприятии отводится немаловажная роль. Именно ты станешь его директором! -- - Я? Директором? - изумился Игорь. - А как же ты? -- Вместо ответа Вадим вынул из стола красивую золотистую папку и, положив ее перед Игорем, сказал: -- - Это устав нашего общества. Ознакомься. Там все написано. -- - Какой толстый! - с уважением произнес Игорь, открывая папку. - Я, конечно же, прочитаю его, но, если можно, объясни вкратце, что к чему. А то у меня голова идет кругом. -- - Понимаю, - кивнул Вадим. - Примерно то же ощущал и я, когда на меня вдруг свалилось огромное хозяйство под названием "Средной". Но тебе будет намного легче. Твое директорство поначалу - только на бумаге. Фактически всем буду руководить я, а ты станешь активно мне помогать. Если сможешь проявить себя, в чем я ничуть не сомневаюсь, тогда твой директорский пост из бумажного превратится в фактический. А я стану, как и написано в уставе, соучредителем. -- - А кто же учредитель? -- - Он указан вон там. - Вадим указал пальцем на папку, - в верхнем правом углу, где написано "учреждаю". -- - Малицкий Станислав Георгиевич, - прочитал Игорь и, вспомнив, как часто, особенно в самом начале перестройки, слышал эту фамилию, спросил: -Неужели тот самый? -- - Да, тот самый. -- - Но с чего вдруг?.. - начал было Игорь, но умолк. Внезапная догадка мелькнула в его голове. - Так значит, это про него ты мне только что рассказывал? Он и есть отец Динары, да? -- - Ты - сама проницательность... -- В кабинете на полминуты повисла тишина. -- - А вдруг у Малицкого есть собственная кандидатура? - спросил наконец Игорь. - Или я ему не понравлюсь? Что тогда? -- - У него имеется на рынке несколько информаторов. Кто они такие, я не знаю. Но докладывают они о тебе, да и обо мне тоже, очень подробно. Пока докладывают только хорошее. В противном случае он не позволил бы нашим фамилиям стоять рядом с его собственной. -- Видя, что собеседник не понял последней фразы, Вадим спросил: -- - Как ты думаешь, почему комплекс назван "Д.О.М"? -- - Наверное, потому, что в нем можно будет купить абсолютно все для дома... -- - Это первое толкование, - согласился Вадим. - Но есть и второе. "Д.О.М" - это инициалы его трех акционеров. "Д" - Дементьев, "О" - Опарин и "М" - Малицкий. -- В который уже раз за этот день Игорь был поражен. -- - Так и я, значит, тоже акционер? Я не ослышался? -- - Не ослышался. -- - Но ведь обладание акциями, насколько мне известно, подразумевает участие в распределении прибыли? -- - А ты, я гляжу, неплохо подкован! - удивился Вадим. - Уставом предусмотрено участие директора - то есть твое - в распределении прибыли. Это сделано специально, чтобы был материальный стимул для более эффективной работы. Количество твоих акций, правда, мизерное, всего один процент. Если сравнить с моими двадцатью или с семьюдесятью девятью процентами Малицкого, это вообще смешная доля. Но если учесть, что Средной рынок, перевоплотившись в торговый комплекс, увеличится по площади раз примерно в семь - а значит, и денег станет приносить соответственно больше, - то сумма выйдет приличная. -- - Двести сорок тысяч долларов умножаем на семь, - тут же вслух начал считать Игорь. - Получаем один миллион шестьсот восемьдесят тысяч. Значит, один процент - это около семнадцати тысяч долларов в месяц. Может, мне все это снится? -- - Плюс еще зарплата в полторы штуки, - напомнил Вадим. - И дополнительные доходы от так называемых мелких точек. Я имею в виду сферу услуг: разные там кафе, шашлычные, чебуречные, передвижные мини-прилавки с мороженым и пирожками, лотки с лотереями, туалеты тоже. Кроме того, немалую прибыль должна принести аренда складских помещений крупными оптовиками, а также автомобильная и автобусная стоянки. -- - Автобусная стоянка? - удивился Игорь. - А она-то зачем? -- Вместо ответа Вадим взял с подоконника внушительный рулон ватмана и расстелил его на столе. Прижав края пепельницей, дыроколом, коробкой со скрепками и настольной лампой, он произнес: -- - Это и есть наш торговый комплекс. Вот нынешние очертания Средного рынка. - Вадим указал пальцем в правый верхний угол чертежа. - Все остальное предстоит построить. -- - Значит, "Средной" сохранится в нынешнем виде? - поинтересовался Игорь. - И будет работать во время строительства? -- - Да, в своем обычном графике, - подтвердил Вадим. - Правда, вокруг кое-что изменится. Потихоньку соорудят стены с вмонтированным в них отоплением, и как только они будут готовы, на них установят заранее смонтированную крышу. Тем самым наш Средной превратится в отапливаемый павильон номер один торгового комплекса "Д.О.М". Обновленные прилавки, удобные примерочные кабины, улучшенный сервис, автомобильная стоянка - все это должно привлечь дополнительное число покупателей среднего достатка, на которых и была все это время сориентирована торговля в вещевой части Средного рынка. -- - А что станет с продуктовой частью? -- - Она сохранит свой профиль, только увеличится в размерах, - ответил Вадим. - Из конструктивных же улучшений появится только одно: будет установлена крыша на металлических опорах. Но в закрытый павильон всю эту территорию превращать не станем. Вообще-то на продуктовую часть будущего комплекса возлагается более серьезная функция, чем просто торговля продуктами и спиртным. Она должна стать этаким волнорезом, который разобъет комплекс на две зоны. Первая - павильон номер один с его автостоянкой, крутым сервисом и товаром, рассчитанным на средний класс. Вторая будет в несколько раз больше первой. Ее составят пять крытых, но не отапливаемых павильонов, буквально усыпанных контейнерами и палатками, а также склады для товаров с удобными автомобильными и железнодорожными подъездными путями. Таким образом оптовики смогут хранить и продавать свой товар в одном месте, а огромная автобусная стоянка позволит приобретать его не только местным предпринимателям, но и иногородним "челнокам". -- - Значит ли это, что ты собираешься запустить на рынок китайцев? - сообразил Игорь. -- - Конечно. - Вадим явно радовался догадливости своего помощника. - Предварительная договоренность с главой китайской диаспоры уже имеется. Они собираются арендовать у нас едва ли не треть всех торговых площадей. -- Игорь вновь задумался - повод был. В городе уже существовало два рынка, которые работали с оптовиками, в том числе и с китайцами. Появление еще одного, огромного и более удобного, конечно, вызовет отток продавцов и покупателей с других рынков, что, в свою очередь, повлечет уменьшение доходов для тех, кто эти рынки держит. А это может стать поводом для серьезной бандитской войны, в которой крайними обычно бывают пешки. Игорь прекрасно понимал, что в задуманной крупной игре одну из них он и будет олицетворять. И дело было вовсе не в его конкретной личности, а в самой системе. Так уж повелось, что роль директора в абсолютном большинстве ЗАО сродни функции пешки на шахматной доске: много работы, еще больше риска, а привилегий почти никаких. -- - О чем задумался? - спросил Вадим. -- - Прикидываю, какой переполох начнется среди хозяев других оптовых рынков, когда они узнают о сильном конкуренте, - не стал лукавить Игорь. -- - Они уже знают! И никакого переполоха это не вызвало. Можешь мне поверить! -- По взгляду Игоря было заметно, что он не очень-то поверил, и Вадим поспешил объяснить: -- - Один очень мудрый политик когда-то сказал: "Если не хочешь, чтобы у тебя появилась оппозиция, создай ее сам". Это же правило распространяется и на крупный бизнес! -- Всего несколько секунд понадобилась Игорю, чтобы понять весь фокус. Он даже вскочил со стула. -- - Так значит, все эти рынки находятся в руках одного!.. -- - Тише, тише, - остановил его Вадим. - Ты чего раскричался? Совсем с ума сошел? -- Достав из стола сигару, Вадим жадно закурил ее. После нескольких затяжек он заговорил вновь: -- - Черт меня дернул!.. Не вздумай сболтнуть кому-нибудь! Я сам узнал это совершенно случайно и вовсе этому не рад. Такая осведомленность до добра не доводит. Я очень часто вспоминаю, как валялся на асфальте труп моего предшественника. А ведь он всего лишь чуть приворовывал. -- - Хватит пугать меня! Я не дурак, чтобы болтать о таких вещах. Лучше позвони Кириллу и скажи, что шухер отменяется. Он там, наверное, уже поседел, ожидая незнамо чего. -- - Совсем забыл, - опомнился Вадим и схватил телефонную трубку. - А ты пока пригласи весь персонал. Нужно ведь представить тебя в новой должности. -- Опарин уже подошел к двери, когда его догнал вопрос директора: -- - У тебя есть приличная одежда? Я имею в виду "вещи"? -- - Есть одна, - ответил Игорь. - А что, мне теперь нужно являться на работу только в "вещах"? -- - На работу можешь ходить в чем угодно, а вот на завтрашнее мероприятие в "товаре" приходить не стоит: можешь раз и навсегда загубить свой имидж. -- - Что за мероприятие? -- - Торжественный вечер в развлекательном центре "Меркурий". -- - А по какому поводу? -- - Какой завтра день, знаешь? -- - Воскресенье. -- - Не просто воскресенье, - поправил Вадим. - Завтра - последнее воскресенье июля. Понятно? -- - Нет, - честно ответил Игорь. -- - Бож-же мой, - воздел руки Вадим. - И это - мой заместитель! Работать на рынке и не знать своего профессионального праздника! Стыд и позор! -- Выйдя из кабинета, Игорь не стал гадать, о каком таком празднике говорил Вадим. Мысль его заработала в ином направлении. К единственной "вещи" как бы от Рика Штайлера срочно требовалось докупить приличные туфли, брюки и рубашку. Тут нужна была помощь специалиста. К счастью, по лестнице к директорскому кабинету поднимался самый главный специалист по части "вещей" - Наталья Ивановна Чужайкина. -- - С наступающим, - поздравила она, увидев Игоря. - Как думаешь отмечать День работников торговли? -- Загадка праздника разрешилась сама собой. Но Игоря сейчас интересовало совсем другое... -- Последний день отпуска -- С трудом пробравшись между припаркованными возле дома машинами, темно-серая "Волга" остановилась у подъезда панельного дома, но двигатель водитель не заглушил. -- - Куда бы нам воткнуться? - спросил сидевший за рулем "Волги" Аркадий Белов, высматривая свободный от автомобилей клочок земли. -- - Вот сюда, - сказала сидевшая рядом супруга, указывая взглядом на вальяжно отъезжающий черный "СААБ" с голубым маячком на крыше. -- - Интересно, с каких это пор в подъезде Анатолия поселились большие милицейские чины? - спросил Аркадий, когда его "Волга" заняла место отъехавшей машины. -- - Нужно будет спросить об этом у Александры Прокофьевны или у Людмилы, - улыбнулась Валентина. - Они наверняка в курсе. -- Едва супруги вошли в подъезд, как в нос ударили аппетитные запахи. Из какой квартиры они исходили, догадаться было нетрудно: Александра Прокофьевна, мама Анатолия Панфилова, готовила невообразимо вкусную выпечку. Когда она бралась за дело, весь подъезд благоухал пирожками, плюшками и прочими шедеврами из теста. Валентина Глушенкова и ее супруг входили в число главных дегустаторов. Александра Прокофьевна отперла дверь на звук подъехавшего лифта. -- - Здравствуйте, родные мои! Мы уже заждались! -- - Извините, ради бога! Сами знаете, какая у нас норовистая машина. Заводится с десятой попытки, а стартер поменять все времени нет, - начал оправдываться Аркадий. -- - Ничего, ничего, нас тут пока развлекали веселые клоуны, - сказала дочь Анатолия, тринадцатилетняя Людмила. - Заодно они слопали четыре пирожка с капустой, четыре с мясом и семь плюшек. Так что нам теперь почти ничего не осталось! -- - Люда, как тебе не стыдно! - с укоризной произнесла бабушка. - Неприлично считать, сколько гости съели, да и клоунами их обзывать нехорошо. -- - Это не я их назвала, а папа, как только они вышли... -- Оказавшись в гостиной, Аркадий и Валентина увидели на большом круглом столе огромное блюдо, наполненное разнообразной выпечкой, и поняли, что опасения Людмилы были, мягко говоря, преувеличены. -- - Что за клоуны были у вас в гостях? - поинтересовался Аркадий, взяв с блюда самый большой и румяный пирожок. -- - Нас почтили визитом чины городской прокуратуры, - ответил Анатолий. - Один - следователь, которому я в понедельник утром должен передать дело о смерти Елены Самохиной, а второй - заместитель прокурора. -- - Так это их "СААБ" отъезжал от подъезда?.. Значит, этим делом теперь займется прокуратура... - проговорила Валентина. - А почему ты назвал их клоунами? -- Анатолий бросил выразительный взгляд в сторону дочери. Люда недовольно сморщилась. -- - Тоже мне, тайны мадридского двора! - Она демонстративно положила надкушенный пирожок на тарелку. - Пойду-ка я на улицу, раз у вас тут большие секреты! -- Девчонка шустро шмыгнула за дверь. -- - А чего это ради чины прокуратуры нагрянули к тебе домой, да еще в воскресенье? - спросила Валентина. -- - Захотелось сугубо конфиденциально переговорить со мной, прежде чем они заберут к себе дело об убийстве Елены Самохиной, - ответил Панфилов. -- - И о чем шел разговор? -- - Идем на балкон пошепчемся... -- Они вышли на застекленную лоджию. -- - С ними я тоже беседовал здесь... А до этого они битый час уплетали мамины пирожки и пудрили мне мозги всякой ахинеей! -- - Судя по всему, разговор у вас не получился? - предположила Глушенкова. -- - Не сказать, чтобы не получился, но расстались мы без дружеских объятий. Не люблю, когда передо мной жонглируют законом. Особенно когда таким делом занимаются люди, обязанные этот самый закон охранять. -- - Так что же все-таки случилось? -- - Давай обо всем по порядку! Сначала расскажи, чем закончился твой вояж в больницу? -- - Ничем. Или я утратила способность вытаскивать из потенциальных свидетелей то, что мне нужно, или они вовсе не свидетели и знать не знают, кто такой этот "человек-гора"! -- - Они и в самом деле его не знают, - сказал Анатолий. -- - А ты, похоже, уже успел все выяснить? -- - Кое-что успел, - согласился Панфилов, вынимая из кармана диктофон. - Вот послушай... -- После непродолжительного шипения в динамике раздались голоса. -- Первый голос принадлежал Быстрову. -- "Это вы... Я думал, мне предстоит встречаться с той женщиной, а не с вами." -- Второй голос принадлежал Анатолию. -- "Она вам больше по душе?" -- "По душе мне только собственное отражение в зеркале, - ответил Быстров. - Но с нею, не скрою, общаться было бы намного приятней, чем с вами... Кстати, у меня уже все документы собраны. Осталось только дождаться результата анализов, и можно оформлять опекунство". -- "Замечательно, - похвалил Панфилов. - Правда, я сегодня пришел не по поводу Насти. Меня интересует кое-что другое. Не догадываетесь, что я имею в виду?" -- "Нет", - не очень уверенно ответил Быстров. -- "А если подумать хорошенько?" -- "Если вы имеете в виду мясо нутрий, то я его, как вы и рекомендовали, сдал в туберкулезный диспансер. Есть и приходная накладная". -- По голосу Быстрова трудно было понять, темнит он или нет. Возможно, он и в самом деле не понимал, о чем его сейчас спрашивают. Капитана Панфилова в тот момент, видимо, одолевали такого же рода сомнения, поэтому он дал собеседнику еще один шанс догадаться. -- "Куда вы дели мясо нутрий, меня не интересует, - сказал Анатолий. - Я ведь следователь отдела убийств. И сейчас веду дело об убийстве Елены Васильевны Самохиной". -- "Об убийстве?!" - вырвалось у Быстрова. -- "Да, об убийстве". -- "Но ведь она же сама..." -- После этой неоконченной фразы диктофон намотал на катушку добрый метр тишины. -- "Так с кем вы разговаривали о Елене Самохиной за несколько дней до ее смерти?" - прервал молчание Анатолий. -- Он намеренно поставил вопрос так, будто ему уже все известно, а от собеседника нужны только некоторые уточнения. -- "Я обязан отвечать?" - спросил, выходя из оцепенения, Быстров. -- "Если не желаете оказаться соучастником, да!" -- Во вновь повисшей тишине ощущалась угроза следовательского фиаско. Быстров явно боролся с так называемым "синдромом стукача". От следователя в такой момент требовалось неопровержимое доказательство того, что он все и так знает, а слова свидетеля нужны ему лишь для полноты картины. Поэтому Анатолий предпринял несколько рискованный, но в данной ситуации, пожалуй, оправданный шаг: прибег к информации с кассеты Елены Самохиной. -- "Только, пожалуйста, не надо кормить меня басней о том, что вы искренне хотели, чтобы ваша бывшая возлюбленная обрела новую работу по специальности, причем с более высокой зарплатой, - как можно язвительнее произнес Панфилов. - Меня интересуют истинные намерения "ботаников"-убийц!" -- Услышав эти слова, Глушенкова пожалела, что не может видеть выражение лица Быстрова. Фраза Анатолия была выверена идеально: недвусмысленный намек на полную осведомленность, но ни одного конкретного утверждения. После такого любой оппонент должен сдаться. Не стал исключением и Быстров. -- "Я не думал, что они могут дойти до убийства! - почему-то прошептал он, а затем уже более твердым голосом добавил: - А вы уверены, что это убийство?" -- "На сто один процент!" - отчеканил Анатолий. -- "Боже мой, боже мой, - произнес Быстров. - Поверьте мне, я даже не предполагал, что все может закончиться так трагически... - Он снова перешел на полушепот. - Я был уверен, что Елена примет предложение - ведь ей нужны были деньги. Это предложение - вовсе не фикция. Человек, от которого оно исходило, действительно собирался основать фирму, которая занималась бы разведением и продажей редких растений. Сейчас эта фирма уже создана и работает". -- Слушая запись, Глушенкова понимала, что Анатолия так и подмывало спросить, как зовут этого человека. Но так поступать было нельзя: ведь он, по сценарию беседы, уже все знал. -- "Может, расскажете о том злополучном разговоре подробней? - задал Панфилов единственно верный в такой ситуации вопрос. - Когда именно он происходил?" -- "Точно я дня не помню, - ответил Быстров. - Помню только, что состоялся он уже вечером, перед самым закрытием рынка". -- "В каком месте?" - уточнил Анатолий. -- "В кабинете директора". -- Напрашивался вопрос, директора чего именно, но и об этом нельзя было спрашивать. -- "Дальше, дальше", - поторопил Анатолий, не давая собеседнику времени на раздумья. -- "В обед ко мне подошел Тимур Хабибов, начальник службы безопасности рынка, и сказал, чтобы я часиков в пять зашел в кабинет директора. Я подумал, что разговор будет насчет увеличения арендной платы с моих шашлычных. Мне уже несколько раз намекали на это. Но заговорили, как ни странно, совсем о другом: директор рынка и Хабибов стали наперебой расспрашивать меня о Елене. Что она за человек? Какой у нее характер? Как она живет? Ну и все такое... Я ведь не глупый, сразу смекнул, что к чему. О реконструкции и расширении рынка уже все наслышаны. А уж о том, что вся эта канитель будет утверждаться в комитете по благоустройству, догадаться просто. Поэтому я сразу заявил, что если они хотят дать Елене взятку, то пусть даже не пытаются. Если в их проекте что-то нечисто, то никакие, даже очень большие деньги не помогут. Они мне поначалу не поверили, и пришлось привести несколько примеров из жизни, чтобы их убедить..." -- "И что потом?" -- "Потом мы расстались. И в следующий раз встретились все в том же составе уже дня через два. Именно в тот день я услышал о предложении Тимура Хабибова взять Елену к себе на работу с зарплатой в пятьсот баксов. Этот вариант мне понравился. На мой взгляд, такое предложение она могла бы принять: это не было похоже на взятку, давало возможность Елене заниматься любимым делом, да и материальный фактор значил для нее немало. Единственное, что не понравилось, так это их просьба позвонить ей и договориться о встрече с ними. Я пытался объяснить, что моя рекомендация может выйти боком, но они и слышать ничего не хотели". -- Анатолий выключил диктофон. -- - Как тебе разговор? -- - Содержательный, - ответила Валентина. - Но я все еще не понимаю, какая связь между этой записью и твоими гостями из прокуратуры! -- - Сейчас поймешь... После беседы с Быстровым я еще довольно долго бродил по рынку. Собирался убить сразу двух зайцев. Во-первых, хотел присмотреть блузку для дочери. В скобках скажу, мой выбор не устроил Людмилу, ей приглянулось какое-то прозрачное неглиже... Во-вторых, пытался узнать побольше о Тимуре Хабибове и директоре рынка. В этом я преуспел больше. Пришлось, правда, накупить всякой ненужной ерунды и пообщаться с добрым десятком торговцев, среди которых одна девушка оказалась просто кладезем рыночных сплетен и слухов. От нее мне удалось узнать, что директора рынка Вадима Дементьева и начальника службы безопасности Тимура Хабибова связывает давнишняя дружба. Поговаривают даже, что они вместе сидели, хотя никто не знал, сколько лет и за что. Еще мне удалось узнать очень любопытную вещь: частное охранное предприятие, которое возглавляет Хабибов, называется "Сокол". А теперь вспомни, как называется подразделение, охраняющее больницу номер сорок? Вспомнила? -- - "Сокол", чтоб его! - воскликнула Глушенкова. -- - Далее, как ты, наверное, уже догадалась, я пошел в судебный архив, где без особого труда раздобыл уголовные дела Хабибова и Дементьева. Открыв дело Хабибова, я чуть не завопил от радости. С фотографии на меня смотрело лицо описанного Настей "человека-горы". Но я все же решил подстраховаться и позвонил Павлу и Ларисе Стариковым. Они оказались дома. Приехав к ним, я показал фотографию. Они тут же опознали человека, который в момент смерти Елены Самохиной стоял рядом с ними на платформе "Вознесенской" и читал детектив. -- - Они абсолютно уверены, что видели именно его? - вдруг спросила Глушенкова. -- - А у тебя есть основания сомневаться? -- - Да нет. Просто русскому иногда бывает трудно отличить друг от друга людей кавказского или, скажем, азиатского типа - все кажутся на одно лицо. -- - Это не тот случай! - решительно заявил Анатолий. -- По его лицу было видно, что главная новость еще впереди. -- - После встречи с супругами Стариковыми я вернулся в архив и, просма