лили мясо ядовитым составом, инструкция требовала делать это не меньше чем за час до операции. Затем каждый примерил и подогнал для себя небольшой респиратор, спецназовцы называют их намордниками. Решили воспользоваться новейшим нервно-паралитическим газом, тем самым, которым пользуются израильские коммандос при ликвидации террористов, захватывающих самолет или автобус с заложниками. Газ не имеет цвета и запаха, его присутствие нельзя ощутить, как и радиацию, но действует быстро и очень эффективно, в течение пяти -- десяти минут, и гарантирует всем отключку на три-четыре часа. Через час они подошли к усадьбе с подветренной стороны, чтобы их не учуяли сторожевые псы, и Тоглар стал сам потихоньку, кусок за куском, забрасывать мясо во двор. Только с четвертого куска они услышали, как весело заскулили собаки, обнаружившие в снегу свежую баранину. Закинув оставшуюся отраву, Тоглар стал внимательно прислушиваться к хрусту костей, наконец, передвигаясь вдоль забора, убедился, что пируют все три волкодава. Вновь вернулись в машину, -- собаки бывают чрезвычайно живучи, но больше часа, как показывает опыт, не выдерживает ни одна, тем более что яда они не пожалели. Решили не рисковать, ждать -- времени еще хватало. С той минуты, когда Тоглар объявил, что они прибыли на место, Неделин пытался понять, отгадать, что ценного можно было добыть в этом глухом предгорном селе? Но никакого вразумительного ответа найти не мог. А тайна была, подтверждением тому служила и смерть американца, кадрового офицера ЦРУ. Может, золото? Картье прекрасно знал, что на золотых приисках России, еще с царских времен, приемщиками золота, кладовщиками из поколения в поколение работали ингуши и чеченцы. Золотой песок и самородки десятки лет стекались в два чеченских села, и золота там всегда было не меньше, чем в государственной казне, даже слитки отливались весом в килограмм. Может, Тоглар добрался до тайны чеченского золота? Но золото должно охраняться более основательно, а скорее всего за время правления Джохара Дудаева оно, как и положено, переправлено в самые надежные швейцарские банки. Как ни крути, тайна Тоглара не давалась в руки, ее предстояло отгадать. В машине еще раз проверили оружие и фонарики. Внимательно осмотрели баллончики с газом, имеющие мощные присоски, с помощью которых можно было приладить баллончик к любой щели или замочной скважине. Когда еще не погас свет в двух окнах в правом крыле, Тоглар показал Неделину на открытые форточки-фрамуги, из которых на холодную улицу тянулся пар. Такая же форточка была и в единственном окне затемненной комнаты посередине. Форточки в сельских домах маленькие, узкие, и в двойных рамах приладить баллончик -- дело минутное. Газ поступает хоть и под давлением, но бесшумно, остается лишь прихлопнуть наружную створку форточки и подождать пять -- семь минут. В это время Самурай и Картье отмычками попытаются открыть наружные двери в правом крыле и посередине. Если какая-нибудь дверь поддастся, открывать вторую нет смысла -- комнаты внутри соединялись между собой коридором. Когда на часах было половина четвертого ночи, они на машине подъехали прямо к дому. Самурай с крыши "уазика" перелез через высоченный забор, снял засовы с ворот и приоткрыл калитку, в которую прошмыгнул Картье. Он направился с баллончиками к окнам в правом крыле, а Самурай поспешил к единственному в середине дома. Тоглар с новеньким укороченным автоматом в руках, о котором мечтают бандиты, остался у машины, больше поглядывая во двор, чем на улицу. Самурай быстро приладил свой баллончик, захлопнул форточку и перебрался к двери. Оставалось самое сложное на сегодня, но вдруг он обнаружил, что дверь плотно прикрыта, но не заперта. То ли забыли, то ли кто ночью выходил по нужде, то ли ждали кого-то с вечера -- гадать было некогда, и Герман, знаками подозвав Картье, дал понять, что ход свободен. У входа, прислоненные к стене, стояли большие самодельные санки -- наверное, в них подвозили к дому из сараев дрова и уголь, -- и Самурай предусмотрительно пристроил их рядом с крыльцом. Если пачки, как мыслил Тоглар, на месте, они побросают их в санки -- и тут же к воротам; на этом выиграют три-четыре минуты, а чем раньше они рванут от этого таинственного дома, тем больше шансов остаться в живых. Минуты тянулись медленно. Самурай то и дело поглядывал на часы. "Пора", -- сказал он наконец, и друзья, поправив "намордники", стали осторожно открывать дверь, -- слава Богу, она не скрипела. По плану, вычерченному Тогларом, они знали, в каких комнатах должна находиться охрана, и, разделившись в коридоре, один направился направо, другой -- налево. Уже в прихожей они услышали молодецкий храп, раздававшийся из комнат. В правом крыле, в одной из комнат, спали на железных кроватях, одетые в спортивные костюмы, двое молодых парней, рядом на полу возле каждого валялся старый автомат, а у одного, лежавшего на боку, лицом к стене, из-под подушки выглядывала рукоятка пистолета "ТТ". Картье, на всякий случай, брызнул на охранников из баллончика, забрал оружие и перешел в следующую, безоконную комнату, где включил свет. Здесь, в середине комнаты, под затоптанным ковром, находился лаз в подвал. В ту минуту, когда Картье откинул ковер, рядом появился Самурай и, поняв, что они у цели, побежал на крыльцо: теперь наступал черед Тоглара. Тоглар, на удивление Самурая, кинулся не к открытому лазу в подвал, в который с фонариком в руках уже спустился Картье, а к старому ковру на стене и, отодвинув его нижний угол, нажал пыльный выключатель. В подвале сработал какой-то механизм, и одна из оштукатуренных стен, с навешанными на ней старым корытом, хомутами, седлами, уздечками, пучками засушенного красного перца и початками кукурузы в связках, с шумом отошла в сторону, открыв один из секретных тайников, где хранилась часть чеченских денег -- на экстренный случай. После этого Тоглар, тут же в комнате, нажал на другой выключатель и зажег в подвале свет и только потом нырнул туда вслед за Самураем и Картье. -- Успели ополовинить... -- в сердцах выругался Тоглар, увидев на грубых полках из половой доски аккуратные пачки каких-то бумаг. -- Тридцать две, -- быстро подсчитал он. Велев не мешкая выносить, сам схватил сразу четыре пачки и первым кинулся к лестнице. Самурай, поднявшийся следом, не дал Тоглару спуститься вновь, а приказал срочно вернуться к машине и страховать их с улицы -- дом уже не представлял для них опасности. Подхватив пачки, Тоглар бросился из дома, там уже могли справиться и без него. Побросав пачки в глубь открытого салона, Тоглар вышел на середину улицы, дошел до угла, глянул вдоль переулка, -- казалось, чеченский аул спал безмятежным сном. Пачки были обтянуты прочной прозрачной пленкой, и Картье с Самураем видели лишь, что это какие-то бланки бухгалтерских отчетов -- за такой груз не могли платить миллионы и рисковать жизнями, значит, опять какая-то тайна. Вскрыть пачки было невозможно, они оказались очень тщательно обвязаны нейлоновыми жгутами. Конечно, они, не сговариваясь, попытались потрясти их, полагая, что внутри может быть что-то спрятано. Но судя по весу, по однородности массы, это были всего лишь бумаги, хотя, конечно, не бухгалтерские. И Картье, и Самурай подумали, что это скорее всего сверхсекретные архивы, документы, которые любой ценой следовало вывезти из Чечни, чтобы сохранить позорные тайны Кремля, и скорее всего нового, постсоветского. Оставшиеся двадцать восемь пачек быстро побросали на санки, закрыли дверь и потащили груз к воротам. Картье залез в салон и стал аккуратно укладывать пачки в контейнер -- сразу стало ясно, что они не только поместятся там все, но еще и останется немного места. Когда Самурай подал Неделину последнюю пачку, в переулке внезапно появился человек -- это был Шамиль, внук хозяев дома. Весь день он пропадал с товарищем в Грозном, час назад они вернулись в село, поужинали у друга, и сейчас он торопился домой, завтра с утра снова надо было ехать в столицу, -- это для него оставили дверь открытой. Увидев у ворот своей усадьбы автомобиль, о котором днем не было и речи, и человека возле него, он грозно спросил по-чеченски: -- Кто вы такие? Тоглар, который должен был стрелять в любого, кто мог появиться, узнал парнишку по голосу и на секунду дрогнул, затем ответил тоже по-чеченски: -- Шамиль, это я, Тоглар... Решил вернуться, не пошла в масть жизнь в России... -- Таким образом он хотел отвлечь его внимание, приблизиться и оглушить его. Стрелять у Тоглара не поднималась рука, уж очень по-человечески относился к нему этот чеченский парнишка. Наверное, так бы оно и случилось... Шамиль успел крикнуть что-то радостное и шагнуть навстречу Тоглару, но в этот момент из-за машины появился Самурай, и молодой чеченец, ощутив всем нутром грозившую ему опасность, выстрелил в Кольцова первым. Второй выстрел, в Тоглара, находившегося в нескольких шагах, Шамиль не успел сделать: раздался слабый хлопок из "люгера" -- Картье тоже не промахнулся. Оба сразу бросились к Самураю... Но чеченец попал в голову -- смерть наступила мгновенно. Не раздумывая, они подняли Самурая, закинули его в салон и бросились в кабину -- "УАЗ" стоял уже с работающим мотором. Через несколько минут они выскочили к трассе на Грозный... 13 Вырываться из Грозного по новому маршруту было сложнее -- даже на окраинах шли бои, а на некоторых улицах спешно возводили баррикады, и кругом патрули, патрули, чеченские ополченцы: молодежь в спортивных куртках, старики в кудлатых папахах, при кинжалах и шашках, с давно забытыми маузерами в деревянной кобуре. На одном перекрестке, возле сгоревшего БТРа, лежали три убитых российских солдата, и Картье неожиданно глухо сказал: -- Давай оставим Германа рядом с ними. После боя пойдет похоронная команда, она и заберет всех, похоронит по-человечески. -- Неделин был уверен, что Грозный возьмут если не сегодня, то завтра. Они остановились, быстро вытащили и положили на грязный снег рядом с молодыми солдатами Кольцова-Самурая, мысленно попрощались с ним и стали вновь петлять по улицам, чтобы выскочить из города на Ростов, -- уже светало. Через час, когда уже совсем рассвело, многократно обстрелянные, они выскочили на тот самый блокпост российских войск, через который недавно въехали в Чечню. Очередь на КПП была не меньше, чем на заправочных станциях в дни бензинового кризиса. Тоглар, чувствуя, что они могут застрять тут и на два, и на три часа, пошел на пропускной пункт, в надежде на то, что знакомый майор, показавший им ночью на карте, как лучше проскочить Грозный, еще не сменился. Увидев Тоглара, майор радостно спросил: -- Успели? -- и получив утвердительный ответ, отдал команду пропустить военных из радиационной лаборатории срочно и без досмотра. Когда отъехали от Чечни километров на пятьдесят, Тоглар, остановив машину и освобождая место водителя для Картье, сказал устало: -- Может, нам подыскать местечко и поспать часа три-четыре? Задание, хоть и с потерями, мы выполнили, а путь предстоит неблизкий, дорога скользкая, загруженная, снегопад, а впереди еще ночь... Картье, подумав, предложил: -- А не лучше ли нам доехать до армянского трактира, это часа три езды, там можно хорошенько пообедать и поспать до ночи. Надеюсь, хозяин определит и нас, и машину в надежное место, он произвел на меня приятное впечатление. Так и порешили. Обменявшись местами, поехали дальше. Тоглар, откинув голову, постоянно дремал, видимо напряжение, риск, бесконечная ночь давали себя знать, да и возраст сказывался, он осунулся на глазах. А Картье не переставал гадать, что же такое тайное они везут в радиационном контейнере и будет ли у него до Москвы возможность узнать секрет этих бумаг? Теперь Картье интересовало и другое: откуда Тоглар возьмет миллионы для оплаты операции? Неделин был уверен, что они поехали в Чечню или за деньгами, или за чем-то ценным, и оплачено всем будет из тех средств, что они, рискуя жизнью, вывезут из чеченского села. В общем, Картье запутался окончательно, не зная, что и предпринять... Может, ночью после отдыха и хорошего ужина ситуацию сам Тоглар и прояснит. К придорожному трактиру подъехали к обеду. Хозяин, увидев их вдвоем, спросил тревожно: -- А где третий парень, Герман? Ему в прошлый раз так понравились шашлыки из печени... -- Пришлось оставить, так сложились обстоятельст-ва, -- по-военному кратко объяснил Тоглар. -- А я поросенка, как обещал, подготовил. Сейчас я его в духовку и через сорок минут подам на стол, -- опять засуетился двойник Элвиса Пресли. Тут Тоглар, отведя его в сторону, сказал, что они бы не прочь, после поросенка, где-нибудь поспать, а к ночи тронуться в путь. После обеда, за которым они опять же молча помянули и Леху, и Самурая, хозяин трактира повез их к себе домой. На окраине казачьего села он уже успел выстроить себе двухэтажный особняк за высоким кирпичным забором, с гаражом, с надворными постройками и баней. -- Отдыхайте здесь на здоровье. Мы с женой и детьми все равно до позднего вечера в трактире пропадаем. -- Радушный армянин, помнящий о щедрой оплате накануне, отдал ключ от дома и гаража. -- Как отоспитесь, подъезжайте к трактиру, подзаправитесь на дорогу, и в Москву... Все складывалось как нельзя лучше. Загнали "УАЗ" в бетонный гараж с железными воротами, заперли и поднялись на второй этаж в спальню для гостей, как указал хозяин, -- через полчаса они уже спали крепким сном. Когда часа через три Тоглар, сонный, хотел перевернуться на другой бок, он неожиданно почувствовал в плече резкую боль. И, еще не проснувшись, понял, что попал в какую-то ловушку: левое запястье сжимало кольцо наручников. "Кто это? -- мелькнула горькая мысль. -- Преследователи, трактирщик, Картье?" Открыв глаза, Тоглар увидел, что по комнате, устланной коврами, расхаживает человек среднего роста в тонкой лайковой куртке -- такого в трактире он не видел, не был он похож и на чеченца. Чуть скосив взгляд, Тоглар заметил похрапывающего Картье, его свесившаяся рука тоже была прикована к батарее отопления, и он не знал еще о своей участи. Тоглар попытался резко рвануть -- на первый взгляд цепочка была тонкая, -- но наручники оказались надежными. Словно прочитав его мысли, незнакомец оглянулся на грохот и спросил: -- Проснулся? А вот испытывать наручники не советую, проверено... Изготавливает солидная немецкая фирма, "Крупп" называется, она все делает с гарантией. -- И в вопросе, и в тональности объяснения сквозила театральная издевка, насмешливость. У Тоглара промелькнула мысль, что он то ли знает этого человека, то ли слышал о нем. Чтобы сбить с него спесь, он жестко спросил: -- Кто ты такой? И что тебе от меня надо? От шума в комнате проснулся Картье и рванулся с кровати на помощь Тоглару, но тут же, от резкой боли в руке, вскрикнул. Тоглару стало ясно, что к этому эпизоду Картье не имеет никакого отношения. -- Кто я? -- так же спокойно, наигранно спросил человек и не замедлил с ответом. -- Я -- Македонский... И Тоглар сразу вспомнил рассказ Аргентинца про того известного киллера, где явь давно уже перемешалась с фантазиями. Надо было во что бы то ни стало скрыть свою обреченность -- терять-то уже нечего, -- поэтому Тоглар спокойно ответил: -- Слышал... Знаю про твои художества. Даже восхищался, никому из "Матросской тишины" бежать до тебя не удавалось. Но если ты имел две ходки, как про тебя говорят, то и ты про меня должен был слышать? -- Да, ты прав. Я знаю -- ты легендарный Тоглар. Когда я бежал из лагеря в первый раз, у меня от Соболя малява к тебе имелась, чтобы ты помог мне с ксивой... -- Я не помню тебя... -- перебил Тоглар. -- А я и не добрался до тебя, меня снова повязали в Тюмени, кто-то сдал... -- Чего ты хочешь от нас? -- агрессивно спросил Тоглар. -- Экспроприировать ваши деньги. Уверяю вас, они мне больше нужны. -- Македонский в упор смотрел на Тоглара и словно не видел его. -- Не подавишься? Там ведь миллионы, -- вспылил Тоглар и уже совсем зло добавил: -- Ты ведь знаешь, по нашим законам, это моя добыча, и то, что ты затеял, -- западло. Если это когда-нибудь всплывет, тебе долго не жить. Я слышал, что многие авторитетные люди имеют на тебя зуб, а моя кровь может переполнить чашу терпения братвы... Картье, наблюдавший за этой словесной перепалкой, догадался, кто на них наехал, -- о Македонском он конечно же знал. И тут до Картье дошло, что в пачках тех, оказывается, деньги, и скорее всего даже в долларах. Но сейчас надо было думать о жизни, а не о добыче из Чечни. И только после того, как он понял, что мотались они за деньгами, до его сознания дошло, что Тоглар и есть тот самый чистодел, который, по данным КГБ, давно считался погибшим в аварии. -- Не кипятись, Тоглар, -- между тем говорил Македонский, вышагивая по комнате. -- Я понимаю тебя, наверное, такой и должна быть реакция, когда из-под носа уводят богатую добычу. Но если бы я не уважал тебя, не понимал, что ты сделал для братвы, ты был бы уже не жилец. Мне ничего не стоило пристрелить тебя и твоего подельщика, а контейнер я бы и без тебя открыл, даже без ключа, для этого сейчас существуют лазерные резаки. Деньги я решил забрать, а тебя отпущу в Ростове. Дружка твоего кончу, я не люблю свидетелей, к тому же он не наших кровей... -- Нет! -- дернувшись, жестко отрезал Тоглар. -- Я втянул его в это дело, мне его рекомендовали тоже авторитетные люди. Кроме того, он спас мне жизнь: не выстрели он вовремя и точно, чеченец изрешетил бы меня насквозь, я стоял в двух шагах от смерти... если надумал стрелять, стреляй уж обоих. -- Ну что ж, если ты за него отвечаешь, пусть живет, -- согласился внезапно Македонский, пряча пистолет под куртку. -- А теперь кончаем базар, и быстро в машину! Наручники, на всякий случай, снимем в Ростове. Где ключи от гаража, машины и контейнера? Тоглар взглядом показал на висевшую у входа камуфляжную куртку с полковничьими погонами. -- Влас! -- крикнул, повернувшись к двери, Македонский, и в комнату тотчас вошел молодой человек с бычьей шеей, обязанности которого были понятны и без объяснений. Македонский кинул ему связку и приказал: -- Отдай ключи Митяю, пусть он выводит "УАЗ" из гаража. А ты, по очереди, отведешь этих людей, в наручниках, в салон. "УАЗ" поведу сам, ты -- в салоне вместе с ними, и гляди в оба. Митяй на "лендровере" поедет вслед за нами... Через полчаса две скоростные машины, разрезая дорожную тьму мощными галогенными фарами, летели к Ростову. То ли ночь выпала морозная, то ли война в Чечне гаишникам пыл поубавила -- теперь за настырность и пулю в лоб легко можно было получить, -- их ни разу до самого Ростова не тормознули. Когда вдали появились пригородные огни Ростова, "УАЗ" остановился и Македонский, открыв заслонку, спросил у Тоглара, где их высадить в городе, на что тот, подумав, ответил: у гостиницы "Редиссон-Ростов". Путь из Чечни опять заклинился на этой гостинице. -- А я ведь тебя, Тоглар, отпускаю на волю не с пустыми руками. Слушай меня внимательно, -- сказал Македонский, сложив руки на руле. -- В Москве почти два года беспредельничала банда из Новокузнецка, страха нагнала и на "синих", и на банкиров, и на ментов. Последний главарь банды, Шкабара, успел перевести на Запад бешеные деньги, гораздо больше, чем я собираюсь у тебя отнять. Но в тот день, когда он собирался смотаться в Вену, его арестовали, а позже он повесился в тюрьме. Бухгалтер банды, знавший о деньгах все досконально, сбежал, а бумаги на предъявителя пропали. Я, прознав про такую историю, на-шел следы бухгалтера -- кликуха у него Гном, он содержался под стражей у одних авторитетных людей, и выкрал его, теперь он находится у меня. Концы документов, кажется, пропали навсегда. Но у Гнома остались их ксерокопии, и я их хорошо изучил. Рано или поздно, я все равно пришел бы к тебе, чтобы ты "восстановил" документы, тогда у нас в руках был бы ключ к швейцарским банкам. Я тебе уступаю копии бумаг и Гнома, действуй, обещаю не претендовать на долю. Ну, может быть, если мне опять придется быть в бегах, пригреешь где-нибудь на своей вилле возле Женевского озера. Красивые и удобные для жизни там места, рекомендую. Там я лечился, восстанавливал силы после побега и ранения... -- Интересно, -- обронил Тоглар, уже, кажется, смирившийся с поражением. Конечно, о Шкабаре и о его банде он слышал, даже знал, у кого Македонский выкрал Гнома, но распространяться об этом не стал. -- Скажи мне, зачем тебе такая сумма? -- полюбопытствовал неожиданно даже для себя Тоглар. -- Это слишком большие деньги. Может, тебе хватит двадцать -- тридцать миллионов? -- Нет, Тоглар, меня и сто миллионов не устраивают, -- не согласился Македонский. -- Не жадничай, я даю тебе гораздо больше. Завтра ты увидишь бумаги и убедишься в этом. -- Македонский, сняв наручники с Картье и Тоглара, протянул ему записку с адресом и ключ от квартиры, где содержался Гном. -- Ты не ответил, -- напомнил Тоглар. -- Или это тайна? -- Зачем мне нужны деньги? -- с усмешкой переспросил Македонский. -- Ну, я могу тебе выдать такую теорию... Открытая военная интервенция Антанты в 1918 году -- ничто по сравнению с тем, что предпринимают против России сегодня подлецы, дорвавшиеся до власти. Я кто? Да, бандит... Но у меня сердце болит за землю, где я родился. Я не один такой. У меня есть единомышленники, люди, которым я доверяю, им тоже не безразлична судьба страны. Между прочим, это они помогли мне бежать из "Матросской тишины". И я дал себе зарок бороться с предателями и подлецами всеми доступными мне средствами, а я могу многое, тебе об этом известно. Но на это нужны деньги, много денег, причем немедленно, сейчас... В этот момент "УАЗ" мягко встал на площадке перед гостиницей, и Влас вопросительно глянул на хозяина: что дальше? -- Ну что ж, прощайте, -- сказал Македонский и открыл пленникам дверцу машины. Когда Тоглар с Картье, не оглядываясь, отошли шагов на двадцать, их вдруг снова догнал голос Македонского: -- Тоглар, подожди! Я, кажется, поступаю не совсем справедливо по отношению к твоим сединам, вот возьми... -- И Македонский выкинул из машины четыре пачки "бухгалтерских бумаг", только после этого "УАЗ", а следом и "лендровер" исчезли за углом в ночи... Тоглар переглянулся с Картье, и в его глазах прочел ту же самую скептическую насмешку. Значит, он тоже не поверил байкам Македонского... Какое Отечество, какая страна, какое, к черту, благородство, да еще у такого матерого, отпетого бандита? Деньги -- вот истинный Бог и для вора, и для подонка-политика. Это из-за них валяется под снегом, как брошенная собака, крепыш Леха, из-за них поплатился жизнью прошедший огонь и воду Самурай, из-за них, очертело кинувшись в омут погони, отдал Богу душу то ли армянин, то ли американец Карлен Татлян, и его дружки ереванские ганстеры, и кто еще следующий? Он стоял и смотрел, как Неделин не спеша направлялся к валявшимся в подтаявшем снегу пачкам -- осколкам их большой удачи и надежд. А за спиной Тоглара горел огнями, гремел музыкой фешенебельный отель "Редиссон-Ростов", где, несмотря ни на что, никогда не прерывался, не кончался пир жизни. пос. Переделкино, август 1996г. Содержание От редакции 3 За всЁ наличными Роман Глава 1. Побег 7 Глава 2. Казино в КОктебеле 42 Глава 3. "Пекинский" банкет 68 Глава 4. Пасьянс Аргентинца 87 Глава 5. Репортер светской хроники 127 Глава 6. Из люберецких подвалов 134 Глава 7. Человек с особыми полномочиями 151 Глава 8. Тоглар 171 Глава 9. Самурай -- двуликий Янус 211 Глава 10. Саквояж Али-Бабы 261 Глава 11. О, Париж! 292 Глава 12. Охотник за "граверами" 315 Глава 13. Кутузовские страсти 348 Глава 14. Парижские тайны 383 Глава 15. Катран в Барвихе 439 Глава 16. Тройной обгон 500