вая пожелтевшую бумагу левой, чистой рукой, тогда как правая была занята бутербродом. Книга была написана языком суховатым, но даже при первом, поверхностном прочтении ему стало ясно, что она ему очень пригодится в работе - в ней были факты, маленькие конкретные факты человеческих биографий. Он делал пометки и закладки, и увлекся настолько, что когда его глаза пробежали фамилию Дорин, он не сразу понял, о ком идет речь. Он перечитал. Эта фамилия отозвалась спазмом в желудке. Он отложил недоеденный бутерброд, вымыл руки и, бережно взяв книгу к себе на колени, впился глазами в начало страницы. "Жизнь на чужбине предстояла нелегкая - скупые сведения, которые просачивались из Франции, нагнетали еще большую тоску и страх перед эмиграцией. Все, что было накоплено из поколения в поколение, все ценности приходилось оставлять в России. В то время практически ничего нельзя было продать. Бросались на произвол судьбы роскошные библиотеки с антикварными изданиями, которые позже, бесхозные, часто шли просто на растопку печей, так как дров не хватало; драгоценные сервизы, вазы, мебель - все это было обречено гореть, ломаться и биться. Это горели и бились воспоминания, жизни многих поколений, дорогие сердцу реликвии; это горели и уничтожались ценности русской культуры; это исчезали бесследно просто материальные ценности, столь необходимые беглецам, покидавшим родину... ... Моим знакомым, Дориным, удалось отправить во Францию прелестный туалетный столик, который когда-то принадлежал императрице Екатерине II. Они сумели договориться с одним из членов команды, который взял этот столик на пароход, к себе в каюту, где столик находился в относительной безопасности. Но такая, казалось бы, удача - то есть, возможность переправить эту драгоценную вещицу - дорого обошлась этой семье..." Дальше следовала хорошо знакомая Максиму история родов, начавшихся на пристани. Казалось бы, в ней не было ничего, чего бы он не знал, а вот почему-то, неожиданно для самого себя, он схватился за ручку и стал набрасывать диалоги. Может, эта пыльная, пожелтевшая бумага так на него подействовала, может, от этих строчек, написанных очевидцем, исходила невидимая энергия, но только ручка его летала по бумаге и он не успевал записывать слышные ему голоса. Прошло не менее часа, когда он, довольный, разогнулся наконец и стал потирать онемевшие от писания пальцы. Спасибо тебе, книжечка, жаль, что я тебя не нашел раньше. Допив остывший чай и умывшись, он взял с нежностью сухой томик и направился с ним в постель. Устроился на подушке, положил блокнот с ручкой около себя, и раскрыл книгу на том месте, где положил закладку. "...Столик был драгоценным в самом полном смысле этого слова: так как в то время отправлять какие бы то ни было ценности было рискованно, потому что в дороге все могло пропасть, потеряться или быть украденным, Дорины спрятали все свои фамильные драгоценности в тайнике туалетного столика..." Что-о?! "... которые бесследно исчезли вместе со столиком где-то во Франции..." Максим перечитывал этот абзац уже, наверное, четвертый раз, когда до него, наконец, дошел смысл этих слов. Он вскочил с кровати и бросился к телефону. - Реми! - завопил он в трубку. - Вы спали? Ничего, вы меня извините, когда узнаете, почему я вам звоню! В тайнике были драгоценности! Были, понимаете?! - С чего вы взяли? - В книге! Написано! В мемуарах очевидца! Я только что прочитал! Слышите, Реми? Реми отозвался не сразу: - Вот чего мне здесь не хватало, - медленно произнес он. - Это меняет все. - Во всяком случае ясно, что это не Ксавье, - возбужденно кричал в трубку Максим. - Мне это давно ясно, - заметил Реми. - Это кто-то, кто имел возможность прочитать книгу. Она была у дяди, но пропала... слушайте, Реми, пропала! Ее кто-то у дяди украл! Тот, кто и убил его! - Откуда у вас эта книга? - Я ее в библиотеке взял. Я ее искал, потому что мне дядя о ней говорил... - Мне нужна эта книга. Я сейчас приеду. - Но она на русском! - Ах, черт... Ваш дядя по-русски читал? - Нет, он ее, должно быть, читал на французском. Я поначалу искал эти "Воспоминания" во французских библиотеках, и в Парижской библиотеке мне сказали, что книга до сих пор находится на руках. Я вот думаю, не дядя ли ее не вернул... - Я завтра же проверю. Так, вы говорите, что книга потерялась? И где, вам известно? - Не знаю. Я рассчитывал ее найти у дяди дома и не нашел. Спросил о ней у Сони с Пьером и Соня вспомнила, что папа ее тоже не мог ее найти, тоже у них спрашивал... - Да, - сказал задумчиво Реми, - я помню, это при мне было... Поедете завтра со мной к Соне? - Конечно, если хотите. - А сейчас поспим немножко. Уже полпервого. Я у вас буду в десять, идет? В эту ночь Максиму снова снилась Соня, но как-то странно. Она сидела за столом, при свете свечи, озарявшей тонкую смуглую шею и вырисовывая размытой черной тенью впадину ее ключиц, к которым неплотно прилегали кремовые батистовые кружева; она улыбалась печально, обнажая детскую щелку между верхними зубами, но ее глаза, мерцающие при неверном свете свечи, были таинственны. Тонкими пальцами она вынимала из одной коробочки крупные, с орех, рубины и бриллианты, сумрачно вспыхивающие над дрожащим золотистым пламенем свечи, и складывала их в другую коробочку. И так без конца: вынимала и складывала, вынимала и складывала, вынимала и складывала... Глава 27 - Как вы думаете, где драгоценности? - спросил Максим утром следующего дня, когда Реми приехал за ним. - Ага, вот и вы заинтересовались наследством! А я смотрю - что-то вы столиком вашим мало озабочены. Но - ставки меняются! Драгоценности - это стоит того, чтобы ими заинтересоваться, - подначивал Реми. - Я ходом расследования интересуюсь. А вам - просто завидно, - ответил ему в том же тоне Максим. - Мне? Вовсе нет. Я вам позавидую, может быть. Если найду ваши драгоценности. И если вам, конечно, еще удастся их заполучить. Наследник-то - не вы, мой русский друг. Хотя по праву они должны принадлежать вам, и только вам... - Вы думаете, что их еще можно найти? - А вы - нет? - По-моему, их уже кто-то нашел. И вряд ли отдаст. - Этот - или эта - "кто-то" их не нашел. Если бы камешки были у него в кармане, он бы уже давно загорал на каких-нибудь экзотических островах и общество бы лишилось чести его присутствия в своих рядах... Но наш "кто-то" не отдыхает, он суетиться, причем уже давно. Он еще год назад пытался украсть ваш столик, уже зная о тайнике и рассчитывая вскрыть столик где-то в спокойной обстановке и заняться поисками драгоценностей. Кража не удалась, а возможность другой попытки осложнилась тем, что Арно привинтил его ножки к полу... Узнав о вашем, Максим, приезде, наш "кто-то" задумал убить Арно, пока он не отдал столик вам, боясь, что "русское наследство" уйдет к вам вместе со спрятанными в нем драгоценностями. И убил... Но тут на пути к вожделенным сокровищам оказались вы. Поэтому "кто-то" пытался сначала найти доступ к столику в ваше отсутствие: вот вам ваша ночная посетительница, вот вам телефонные прозвоны; не исключено даже, что этот "кто-то" пытался туда пробраться еще раз, но наткнулся на новые замки, к которым его ключи не подходили... И когда стало ясно, что вас оттуда не выкуришь, то наш милый "кто-то" дважды попытался избавиться от вас... - Вы по ночам не спите? Размышляете? - А что, на это всю ночь надо? - Намек понял. Так где драгоценности в таком случае? Их же нет в тайнике! Значит, их кто-то нашел. - Браво, Максим! Признайтесь, вы всю ночь не спали, размышляли? - До чего же вы злобный, господин детектив. Так и норовите обидеть бедного иностранца. Так кто их нашел? - Арно. - Не может быть! - Максим до того удивился, что утратил свой шутливый тон. - Масло помните? - Какое масло? А-а... Машинное! На рычажке тайника! - Именно. Тот, кто нашел тайник, тот и смазал. А о наличии тайника знали, видимо, два человека: Арно и тот, кто украл книгу. - Мог еще кто-нибудь, она ведь и в других библиотеках должна... Реми! Теперь я понимаю, почему в другом экземпляре страниц нет! В Национальной библиотеке. - Тоже проверим, - кивнул Реми. - Это все очень интересно. И, скорей всего, дело рук того же человека... Так вот, если бы тайник нашел другой человек, то мы бы с вами не имели ни убийства, ни всего остального. Следовательно, его нашел Арно. Нашел, но никому ничего не сказал, - он, при его видимой болтливости, умел, оказывается, хранить тайны: ни о его дочери Мадлен, ни о сокровищах никто ничего так и не узнал. Собственно, это и стало причиной его смерти: убийца полагал, что драгоценности все еще в столике... - А вдруг Арно нашел тайник тоже пустым? В конце концов, драгоценности могли найти еще его родители - ведь это они "встретили" столик. - Если бы Арно нашел пустой тайник, то он бы как раз всем рассказал о такой занятной истории. А он промолчал - потому что нашел. В вашей книге не написано, какие именно драгоценности? - Нет. Но мне сегодня ночью приснилось, что это бриллианты и рубины. - Видите, они вам даже снятся. Если ваш сон вещий - то у нас, может быть, еще есть шанс разыскать то, что от них осталось. - Не понял, - помотал головой Максим. - Много было бриллиантов с рубинами? - В моем сне? Мно-о-го... - Тогда должно остаться. - Остаться - от чего? - От покупки фирмы для Мадлен. - Вы думаете?.. - У Арно ведь не было ценностей, как все утверждают. А он подарил эту фирму Мадлен. - Вот оно что... Поэтому он никому ничего не сказал... - Мы тоже пока никому ничего не скажем, Максим. Договорились? Они подъехали к дому Сони. - Почему вы об этой книге спрашиваете? - удивилась Соня. - Это имеет какое-то значение? - Она Максиму нужна, для работы. Он не может ее найти и обратился к услугам детектива, - отшутился Реми. - Так попытайтесь вспомнить, что вы о ней слышали, когда, при каких обстоятельствах? - Это было так давно... - Как давно? - Ну, не знаю, год, может быть, назад... - Так. И что вам говорил ваш отец? - Что там много документальных фактов из той эпохи. Папа еще сам, по-моему, не читал в тот момент. Он к нам приехал прямо из библиотеки с этой книгой... Если мне память не изменяет. И то, удивительно, что я хоть это помню - наверное потому, что папа потом ее искал. - Погодите, что значит - не читал? Не читал до приезда к вам, а потом она пропала? Реми глянул недоумевающе на Максима. "Ну да, - сообразил Максим, - если он ее не читал, как он мог найти тайник?" - Я не могу вам сказать точно, мне так кажется, что он говорил: вот, мол, нашел в библиотеке книгу, пролистал, там любопытные факты из эпохи русской эмиграции... - И как книга пропала? - Я не знаю. Папа потом спрашивал, не забыл ли он ее у нас. Но у нас ее нигде не было, я помню, что я ее искала. - Значит, он не знал точно, где именно потерялась книга? - Ну, видимо... - Соня пожала плечами. - У вас что-нибудь есть новое? Нашли что-нибудь для Пьера? - Не беспокойтесь, Соня, я свое дело делаю. - Ведь это не он убил папу?... - тихо спросила она, коротко глянув на Реми исподлобья. - Я стараюсь это доказать. - Я все время вспоминаю этого человека в саду. Это был не Пьер! Поверьте мне, Реми, это был не он! Я теперь в этом абсолютно уверена. У даже меня такое ощущение, что еще чуть-чуть, и я узнаю, кто это был! Это лицо, фигуру... - Еще немножко терпения, Соня, еще немножко. И мы его все узнаем. Соня предложила им кофе, но Реми вежливо отказался, сославшись на дела. Максим колебался. Соблазн остаться еще раз наедине с Соней, и... и... И что? Они были убийственно чужими, словно никогда и ничего между ними и не было. А что, собственно, было? Так, проскользнуло чувство, взыграло желание - подумаешь, бывает. Ничего особенного, это жизнь, се ля ви. И эта жизнь у каждого своя. Он отказался и вышел с Реми. - Куда сейчас? - спросил он детектива в машине. - Вы торопитесь? Если да, я вас отвезу домой. - А если нет? - Тогда сделаем крюк. Мне надо повидать Пьера. - А вас пустят? С ним свидания не разрешены. - Меня - пустят. Мне есть что продать полиции: вашу книжечку. Реми припарковался перед комиссариатом полиции Версаля и, предложив Максиму осмотреть в ожидании Версальский дворец, скрылся в высоких створчатых дверях комиссариата. Максим побрел в сторону дворцовой площади. Дворец был огромен, великолепен и величествен. Булыжная дворцовая площадь неслышно отдавала цокотом копыт былых пышных конных процессий, громыханием колес золоченых карет - чтобы весь город слышал. Максим мельком подивился тщеславию Короля-Солнца, запечатленном в каждом камне помпезного здания. Он прослонялся час, который отвел ему Реми, вокруг дворца, не столько рассматривая знаменитую достопримечательность, сколько предаваясь потоку своих размышлений. "Конечно, наличие драгоценностей в тайнике меняет все, как сказал Реми. И искать надо среди тех, кто читал книгу, кто общался с Арно. Может быть, и Пьер - не вижу никаких причин, по которым Реми его так уверенно исключил. Если он и не пошел бы на преступление ради какого-то столика в несколько сотен тысяч франков, то драгоценности... Они могут стоить несколько миллионов, совсем другой расклад! И он думал, что они по-прежнему там, в тайнике, не зная, что дядя их уже нашел. Поэтому он решил убить его... Как он побледнел, когда Соня сказала, что папа сделал завещание на мое имя! Ну а если уж действительно это не он... Книгу мог прочитать кто угодно. И любой мог убить. Такой мотив, как миллионы, подходит всякому. Ну, не всякому, допустим, - возразил он сам себе. - Мне не подходит. Нравственные ценности, мировоззрение, воспитание - все то, что называется культурой - не позволит. Душа не позволит. Душа." Погордившись собой мгновенье, он вдруг ощутил острую тоску. Желание счастья. Такому славному парню, как он, пристало быть счастливым! А он - был ли? Формально - да. Формально - он талантливый режиссер, который уже добился успеха и добьется, он был уверен, еще большего. Богатство - пока не было, но эта приятная вещь уже где-то брезжила на горизонте. И внешне Бог не обделил, и женщины у него были, даже с лихвой... И характер хороший - легкий и веселый. А вот счастлив... Максим перебирал свою пустоватую суму счастливых мгновений - итог был жидок, протекал меж пальцев, почти ничего не оставляя. Почему-то казалось, что для счастья ему нужна Соня. Душа моя, Соня. Соня, Соня, Сонечка. Почему ты не живешь в России? Почему ты мне не встретилась в Москве? Почему ты мне не встретилась? Русские девочки в общем-то красивее француженок... Но эта тонкость, эта таинственная прелесть, это летучее очарование, это медлительное наслаждение от беседы и просто от созерцания - все это только в Соне, в Соне. Ты так чудесна и так недосягаема, что я устал тебя любить, устал тебя желать, устал надеяться - ты все равно безнадежна. Безнадежно не моя. Реми уже ждал его у машины. - Пьеру тоже показалось, что Арно к тому моменту книгу еще не читал, а только пролистал. "А все-таки, когда я отказался остаться на кофе, Соня была разочарована..." - Что логично на самом деле, - продолжал Реми. - Иначе бы Арно не стал трезвонить, что в этой книге интересные факты. "И даже, пожалуй, задета..." Реми кинул внимательный взгляд на Максима. Заметив, Максим слегка смутился и закивал головой: - Там действительно интересные факты... Детектив усмехнулся. - А как же дядя тогда о тайнике узнал? - попытался включиться в разговор Максим.. - Вторую книгу забыли? С потерянными страницами? Вот я думаю, что Арно их и "потерял". Он просто нашел эту книгу в другой библиотеке и узнал о тайнике, только позже того, кто у него стащил первый экземпляр... Полиция выяснит, на чьи имена были выданы книги. И это будет, скорее всего, имя Арно Доран. "Все-таки, я точно знаю, что Соня ко мне не равнодушна. Как бы она себя не вела со мной, как бы она не боялась разрушить свою жизнь с Пьером, но ее тянет ко мне, тянет!" - Кстати, я подумал еще об одной возможности... - О какой? - рассеянно откликнулся Максим. - Эта дама, написавшая книгу, могла иметь потомство. И потомство могло быть вполне в курсе описанных ею историй. А дама, заметьте, жила во Франции, в Ницце. И, учитывая страсть Арно оповещать окружающих о своих делах, кто-нибудь из ее детей или внуков мог услышать о "русском наследстве" известного актера и сопоставить факты... - И решил воспользоваться семейным преданием! - окончательно проснулся Максим. - И даже вырванные страницы в библиотечных экземплярах - вполне могут оказаться плодом стараний потомка "графини З"! - И как это выяснить? - Пошли звонить Соне. - Соне? - Графскими потомками я займусь завтра с утра. А пока что у меня есть кое-какой план на этот вечер. - И что вы собираетесь сказать Соне? - Говорить будете вы - так вопросов будет меньше. Скажете, что звоните по моей просьбе. И что я прошу Соню собрать сегодня вечером у себя своих друзей - вы, якобы, не знаете, зачем. Предположите, что я хочу придти и задать всем какие-то вопросы. Главное, чтобы к Соне пришла на весь вечер вся ее обычная компания. И детектив сунул телефон Максиму в руки. - ... А я и так сегодня принимаю всех наших друзей у себя, - сказала Соня в ответ на заготовленный текст, который Максим произнес в телефон несколько нежнее, чем ему бы хотелось. - Я хотела вас с Реми тоже пригласить, но вы так быстро ушли... "Я был прав. Ее задел мой отказ" - Максим почти ликовал. - Так что приходите, если хотите. Максим глянул на детектива, однако шептать не рискнул, боясь выдать, что Реми находится рядом с ним. Последний, однако, слушал разговор, прижавшись ухом к обратной стороне трубки и теперь делал Максиму "большие глаза". - Я думаю, что Реми как раз собирается к тебе придти, - рискнул ответить Максим и увидел по выражению лица детектива, что ответил правильно. - Я так понял, что у него есть вопросы ко всем. - А ты - придешь? - Соня была откровенно настойчива, и Максим вдруг испугался. Испугался, что все начнется сначала, все то, что только начало утихать в душе - сердцебиения, головокружения, сны и полная бесперспективность отношений. - Постараюсь, - уклончиво ответил он. На этот раз получилось холоднее, чем ему бы хотелось, и он был недоволен собой до отвращения. Соня моментально почувствовала изменение в его тоне. - Как хочешь, - с прохладцей ответила она ему. - В нашем доме тебе всегда рады, ты знаешь. - Ну, что, - теребил его Реми, - сделает? - Она и так собирает у себя всех сегодня. Мы тоже приглашены. - Мы не пойдем. - Это почему? - удивился Максим. - Мы к Жерару пойдем. - Не понял... Мы... приглашены к Жерару? Но он вроде бы к Соне... - То-то и оно. Мы пойдем без приглашения. - То есть, вы хотите... - Залезть в его дом в его отсутствие. - Вы для этого просили Соню созвать гостей? - Чтобы избавиться от хозяина. И, заодно, от его сына - они всегда к Соне парочкой ходят. - А это законно? - А в России это законно? - Нет. - Франция, вроде бы, не менее цивилизованная страна, чем Россия, - усмехнулся Реми. - Так-так... А если нас кто-нибудь заметит? - То вызовет полицию. - И меня вышлют из Франции, а вас лишат лицензии. - Смотря что мы там найдем. - А что мы там ищем? - Увидим. Так вы хотите поиграть вместе со мной в незваных гостей? - Нет, вы серьезно, Реми? - Абсолютно. Вы могли бы мне помочь. Но ваше дело, соглашаться или нет. Максим на мгновение задумался. Детское удовольствие залезть в чужой сад и поиграть в казаки-разбойники его соблазняло неимоверно, но он действительно опасался неприятностей с полицией... А, черт с ним, полезем! Если его, как нашкодившего мальчишку, вышлют из Франции - так у него будет хоть одно приятное приключение для воспоминаний. Впрочем, культурная общественность Франции за него заступится. А то как же он приедет на последующие Каннские фестивали? - Согласен, - ответил он коротко. Глава 28 Они выехали в восемь вечера. "Во Франции обедают в восемь, - объяснял Реми. - Это следовало бы называть ужином, но ужин исчез из обихода вместе с самим словом. То есть, слово вы найдете в словарях, но его никто не употрябляет за отсутствием самого предмета... Теперь у нас есть "завтрачек" - это то, что с утра, "завтрак" - это то, что днем, и "обед" - в восемь часов. Следовательно, даже если гости к Соне запоздают - в чем я, впрочем, сомневаюсь, особенно насчет Жерара, - то пока мы доедем, дом будет наверняка пуст." - Должен я понимать, что теперь вы подозреваете Жерара? - спросил Максим. Предвкушение авантюры холодило внутренности. - Знаете, что странно? - полуобернулся к нему Реми. - Что у папы с сыном одна машина на двоих. У Максима на лице отразилось столь тотальное непонимание, что детектив рассмеялся. - Во Франции принято, чтобы молодые люди имели свою машину. - И?.. - Максим все еще не улавливал. - Значит, финансовые дела Жерара до такой степени плохи, что он не может купить своему взрослому сыну тачку. - Даже подержанную? Они ведь недорого стоят. - Подержанную и дешевую - тоже дорого в конечном итоге. Стоимость машины складывается не только из покупки, но еще из страховки, очень дорогой, кстати, особенно когда это первая машина, то есть начинающий водитель; затем из бензина, тоже очень дорогого, и потом - из бесконечных ремонтов подержанной машины. Все это влетает в копеечку, и дешевая машина оборачивается крайне недешево. А Жерар живет на проценты с небольшого капитала, да еще гонорарами за художественную экспертизу - они-то неплохи, но редки. - Поэтому вы его подозреваете? Из-за его финансового состояния? - Видите ли, Максим, после совершенного вами открытия насчет сокровищ, они, то есть друзья Сони и Пьера, теперь все в достаточно равной ситуации. Но у Жерара есть особые преимущества. Ведь Маргерит и Мишели Бунье - богатые люди. А вот кто не богат, кому позарез нужны деньги, кого мучает больное самолюбие от утраченного блеска родовитого семейства, у кого вкус ко всему красивому и изящному, включая Соню... к которой, может быть в сладких грезах, он мечтал сделать решительный шаг, когда разбогатеет - так это Жерар. Пока что, согласитесь, он робко крутится вокруг нее, как собака, которую прикармливают, но в дом не пускают... Ведь Соне нужна респектабельная жизнь, это достаточно очевидно, и у того, у кого нет средств на эту жизнь, нет и шансов заполучить Соню... А тут такой план! Богатство приобретается, муж убирается, доступ к Соне открывается - простенько и со вкусом... Да что я вам, собственно, объясняю! Вы сами недавно развивали передо мной схожую мысль. Бог мой, как он прав насчет Сони! Дорогая вещица, приобрести которую не каждый может - "у кого нет средств на эту жизнь, нет и шансов заполучить Соню"... Именно так. И у Максима этих средств нет. Как нет и желания приобретать себе женщину. Это за пределами его понятия, его старомодного понятия, которое что-то там еще лепечет насчет слова "любовь"... - Однако же вы мне тогда не поверили, - ответил рассеянно Максим, с трудом отвлекаясь от своих мыслей. - Дело не в этом. Я ведь и сам не раз о нем думал, прокручивал эту мысль и так, и сяк... Но у меня было чувство, что версия с ним натянута, что Жерар тут ни при чем. - А теперь? - Я чувствам не всегда доверяю. Особенно, когда появляются логические основания для подозрений. - В виде драгоценностей? Вы, случаем, не их собираетесь искать в доме у Жерара? - Я собираюсь искать не в доме. В гараже. - Хотите осмотреть машину? - Полиция пока не нашла ни такси, ни арендованную машину, которая могла бы послужить средством для перевозки тела Арно. Это означает, что у нас имеется весьма существенный шанс, что преступник сделал это на своей машине. Вопрос лишь в том, кто он такой - а там и машина найдется. Но можно и наоборот: сначала найти машину... Они уже въехали в пригород, в тихие и зеленые "резидентальные" - или, по-русски, жилые "спальные" районы. Улочки были невероятно чисты, дорожные разметки опрятно светились под колесами, ровный розоватый свет освещал малейшие тропинки и закутки. Тишина и пустота были всепоглощающими. С тех пор, как они выехали из Парижа в дорогие западные пригороды, им практически не встретился ни один пешеход. Окна были закрыты ставнями, сквозь которые изредка пробивались слабые лучи света. Казалось, что здесь никто не живет и вся эта чистота и красота - ни для кого, просто так, декорации к фильму. "Идеальная ситуация для преступления - подумал Максим. - Свидетелей при всем желании не найдешь." Реми сверился с картой, сделал еще два поворота и тихо притормозил. - Во-он дом Жерара, видите? Я туда иду. - А я? - Оставайтесь в машине. Я беру с собой сотовый телефон, у вас в машине остается еще один. Если что - вы мне просто звоните и предупреждаете. - И ради этого вы меня потащили с собой? Взяли бы своего помощника! Так не честно! Реми с сомнением посмотрел на него. Максим был, признаться, прав. Реми-то его позвал из самых лучших намерений - хотелось развеять захандрившего русского и отвлечь его от Сони, от милой прелестной Сони, от которой у этого парня явно голова шла кругом, и который так же явно не понимал, что французская женщина, хотя ничего и не имеет против чувств, - но это потом, а сначала - счет в банке... Однако идея оставить Максима в машине была действительно мало развлекательной. Реми смотрел на русского, соображая. А что, если и вправду кто-то заметит постороннее присутствие в доме и вызовет полицию? В машине ведь Максим в безопасности. Но русский смотрел на него так обиженно, что детектив не выдержал и сдался. - Ладно, вылезайте. Они тихо перебрались через ограду и Реми первым делом обошел дом, изучая, на случай надобности, пути отступления. Затем Реми вытащил из недр своей куртки отмычку и вставил ее в замок. - Это ведь дверь дома, а не гаража - прошептал Максим. - Из дома проще попасть в гараж, чем с улицы, - так же тихо ответил ему детектив. - К тому же двери гаражей обычно грохочут неимоверно. Реми пробовал уже шестую отмычку, Максим внимательно оглядывался, не открылись ли где ставни или дверь, не заинтересовался ли кто двумя черными силуэтами на крыльце соседа. Но нет, стояла тишина, напротив едва светилось сквозь ставни окно, из которого пробивался звук работающего телевизора, а соседей по бокам практически не было видно за деревьями и живыми изгородями. Дверь, наконец, поддалась. Они беззвучно вошли и так же беззвучно прикрыли дверь за собой. Реми уверенно направился в сторону кухни. - Вы здесь уже были раньше? - прошептал Максим. - Нет, - ответил ему в полный голос детектив. - Можете не шептать, здесь нас никто не услышит. Я тут не был, но практически во всех французских домах дверь в гараж расположена возле или напротив кухни. Он был прав. Найдя дверь в гараж, Реми спустился по лестнице, светя под ноги фонариком. В гараже действительно стояла одна машина. - Повезло, - сказал Реми. - Они ушли пешком. - А я об этом вообще не подумал, - удивился Максим. - Они разве рядом живут? - Пять минут ходу. Вы не узнали городок, в котором живут Пьер и Соня? - Нет, - признался Максим. - Они все так похожи. Все красивые, все ухоженные, и все похожи. А чего же тогда вы опасались, если тут пять минут ходу? - Вы французов не знаете. Некоторые и сто метров не способны пройти, все норовят на машине проехать, а потом паркуются в три раза дольше... Внимательно осмотрев для начала все углы гаража, Реми аккуратно открыл машину и, подкрутив что-то в своем фонаре так, что тот вспыхнул мощным лучом, стал тщательно высвечивать ее нутро. Максим ждал, не зная, чем помочь. - Возьмите перчатки и загляните пока в багажник, - сказал ему Реми, - нет ли там чего интересного. Максим надел протянутые ему резиновые перчатки и откинул крышку. Реми подошел со своим фонарем и они оба склонились над дном багажника. Но ни пятен, ни каких-то предметов, которые могли бы указать на присутствие в машине тела Арно, они не нашли. Реми засосал немножко пыли малюсеньким пылесосиком из салона и из багажника, счистил немного грязи с колес в пакетик и аккуратно закрыл машину. Они вышли тем же путем, перелезли через ограду и через минуту уже сидели в машине детектива. - Ну что? - спросил Максим. Реми барабанил пальцами по рулю. - Поехали! - наконец, скомандовал он. - Следующим пунктом нашего назначения будет Маргерит. Может, повезет, и она тоже ушла пешком... - Маргерит тоже рядом живет? - удивился Максим. - Чуть дальше, минутах в десяти. Знаете, люди этого сословия выбирают одни и те же места для жительства... Но учитывая, что это все-таки десять, а не пять минут, и что она - одинокая женщина - шансов у нас мало. Но попытаемся! В крайнем случае найдем ее машину возле Сониного дома... - Только я не понял, почему Маргерит? - По порядку, - лаконично ответил детектив. Процедура была примерно такой же. Перелезли через ограду, подобрали отмычку, правда на этот раз Реми нашарил на стенке и ловко отключил сигнализацию. Открывая гаражную дверь, они что-то задели и оно со страшным грохотом обрушилось на каменный пол, треснув Максима по ноге. Оказалось, это швабра. Приставив ее аккуратно обратно к стенке, они стали спускаться в черноту гаража, светя себе под ноги фонариком. Машина была в гараже. Реми направил на нее луч, поводил и присвистнул: - Белот и ребелот! - Что такое? - Смотрите, Максим, смотрите на нее! - и Реми медленно провел ярким лучом по машине. Перед ними стояло серое Пежо. - Это что, то самое?! - изумился Максим. - Это лучше вас спросить. Не узнаете? Максим подошел поближе, обошел, зачем-то потрогал машину. Реми немедленно подскочил и вытер то место, до которого дотронулся Максим. - Вы с ума сошли! - зашипел он. - Наденьте немедленно перчатки! Максим послушно надел. Зашел машине в лоб и поглядел ей в морду. - Она, кажется, - сказал он, и кожа его покрылась мурашками. Реми потянул дверцу, шумно причавкнувшую при открывании. Машина была старой, сиденья и коврики - потертыми, в многочисленных пятнах. Обойдя машину, они открыли багажник. Там валялись какие-то пакеты, плед, пустая корзинка. Реми осторожно сдвинул вещи в сторону. - Она, - сказал он, уперевшись лучом в дно багажника. На сером фетровом дне багажника темнело большое черное пятно. - Все так просто, - сказал, качая головой Максим. - Ночью в квартиру Арно приходила женщина. Женщина в шляпке была в толпе журналистов. Почему мы сразу не искали просто женщину? Одну из женщин, которые, по крайней мере, крутятся вокруг этого дома. - Соня - тоже женщина, - ответил Реми назидательно. - Ну, это же ясно, что Соня тут не при чем... А Маргерит детективы любит. - Вы тоже, кстати, - пробормотал озабоченный Реми. Достав из глубин своей одежды какую-то пробирочку, пипеточку, шприцик - все это по размерам напоминало набор "Кукольный доктор", - Реми начал капать чем-то на пятно, нюхать, вглядываться, затягивать в свой шприцик капли раствора. Максим светил ему фонарем. - Не понимаю, - говорил он негромко в согнутую спину оживленно копавшегося в машине Реми. - У Маргерит, дамы с аристократическими претензиями - такая неприглядная тачка? - Светите получше, Максим, вот сюда... Это не ее машина. - Как это? - фонарь прыгнул в руке Максима. - Вот сюда, пожалуйста, - Реми навел фонарь Максима на необходимое ему место. - У нее прекрасная "Лагуна", выпуска прошлого года, на которой она и уехала к Соне. Возможно, это ее старая машина... Хотя она даже на старую машину для Маргерит не тянет... Или чья-то чужая... Я наведу справки. Реми распрямился и подставил под луч фонаря запястье левой руки с часами. - Пора нам уходить, Максим. Уже одиннадцатый час. Маргерит обычно допоздна не засиживается. Они вышли. Последние лучики, пробивавшиеся сквозь ставни соседских домов, погасли. Стояла тишина, ровно сияли фонари и, бледные в их свете, проглядывали сквозь небесную темноту над ними редкие звезды. - Кофе хочется, - сказал Реми. - Может, заедем куда-нибудь? - К Соне? Еще не поздно, она нас ждет, наверное... Соня поглядывала на часы. Ни детектив, ни Максим не давали о себе знать. Она попробовала украдкой им позвонить, но ни один телефон не ответил. Разговор с ее гостями сегодня не клеился. Все, вроде как из деликатности, избегали темы убийства ее отца и ареста ее мужа. Наверняка им очень хотелось поговорить на эту тему, но никто не смел ее начать, а другие темы находились с трудом, провисали, отдавали фальшью. Завести этот разговор следовало бы Соне, дав, таким образом, индульгенцию своим друзьям. Но Соня молчала. Ей казалось, что арест Пьера убедил их в его виновности. Она не обижалась: понимала, что полиция вызывает доверие, если уж они там так считают, то должно быть, есть из-за чего... Обычная человеческая психология. Что она могла ей противопоставить? Свое "не верю"? Она была убеждена, что у Реми что-то есть более увесистое, и хотела бы, чтобы детектив произнес самолично: "это не Пьер!". И выложил факты перед присутствующими. Но Реми не появлялся. Максим тоже. Впрочем, он кажется избегает ее последнее время... Разговор вяло скользил с предмета на предмет. Единственная за весь вечер живая тема - возникновение Мадлен в качестве Сониной сестры и дочери знаменитого Арно Дор - была уже обсуждена со всех сторон. И теперь Маргерит рассуждала о достоинствах и традициях настоящей французской аристократии, Мишель-муж иронизировал и явно подсмеивался над ней, утверждая, что Франция достигла своего высокого уровня развития благодаря буржуазии; Мишель-жена пыталась примирить обе точки зрения; Жерар изредка и несколько натужно вставлял замечания, самолюбиво взглядывая каждый раз на Соню, словно желая услышать ее похвалу своим высказываниям... ("Бог мой, - думала Соня, - ведь с ним даже просто на людях показываться стыдно. Какой он убогий, и как я раньше этого не замечала...") Этьен, как всегда, в разговоры старших почти не встревал, уткнувшись в какой-то журнал, изредка бросая внимательные взгляды на остальных. Это позволяло ему преодолеть свою застенчивость и найти независимую манеру держать себя в окружении взрослых. Соня нервно накрывала кофе. Мишель оторвалась от своих собеседников и подошла помочь ей. - Что ты, Сонечка? - она положила руку на плечо Соне. - Я не могу больше, - сказала ей отчаянно Соня. - Я не выдержу... Зазвонил, наконец, телефон. Реми рассыпался в извинениях. Он не сможет приехать. О Максиме не было сказано ни слова. Спросить Соня постеснялась. Где он? Почему он ее бросил одну в трудную минуту?! Когда она положила трубку, на ее глазах стояли слезы. Мишель гладила ее по плечу. Лица остальных выражали сочувствие. - Ему, наверное, нечего сказать, - предположил Жерар, - вот он и избегает приходить сюда. - Я знаю, ты думаешь, что это Пьер! - воскликнула Соня. - Это не я, это полиция так думает. Им виднее, - пожал плечами Жерар. - Ты не хочешь верить... - Ну, зачем вы так, - вмешался Мишель-муж. - Пьер задержан по подозрению. Ему еще даже обвинение не предъявили. У нас, знаете ли, презумпция невиновности. Пока суд не установит его вину - он не виновен. - Это будет не так просто доказать, - сказала Маргерит. - Вещественные доказательства... То есть, не потому, что я действительно думаю, что это Пьер, - спохватилась она, - просто... Будем надеяться, что ваш детектив, как его, Реми, сумеет найти какие-то факты, опровергающие... - Пьер не виновен, - твердо сказала Соня. Сочувствие в лицах возросло. Маргерит смотрела на нее, как на маленькую девочку, которая несет чушь. И Соня вдруг, впервые за все время их знакомства, соотнесла ее высказывания по поводу аристократии и буржуазии на свой счет. На свой счет и на счет Пьера - их брак, в глазах Маргерит, должен был быть чем-то вроде недопустимого мезальянса: ведь Пьер и был той самой буржуазией, которую так не любила Маргерит, тогда как Соня вела свое происхождение от дворянского рода... "Я сейчас сойду с ума, - подумала Соня. - И эта скучающая женщина постоянно пользуется нашим гостеприимством, презирая нас обоих в глубине души?... Как я могла этого не понимать раньше?" - Пьер не виноват, - повторила она с напором. Маргерит с жалостливым сомнением подняла брови. - Я это знаю, - с вызовом добавила Соня. Рука Мишель, поглаживающая Сонино плечо, замерла. Ее муж заинтересованно устремил на Соню свои ярко-синие глаза, Этьен оторвал глаза от книжки и уставился на нее удивленно, Жерар недоверчиво махнул своими пушистыми, загнутыми кверху ресницами... - В саду, тогда, ночью, помните? Это был не он! Мне кажется... - Соня сделала значительную паузу, - мне кажется, что я узнала этого человека... Он был ниже Пьера... И нос! Нос не такой, - она немного замялась, не желая сказать "длинный" - не такой, как у Пьера... Я будто вижу его лицо... Соня прикрыла глаза, будто надеялась наконец разглядеть кого-то в темноте. - И кто это? - нетерпеливо спросил Мишель. Соня изо всех сил пыталась придать вескости своему голосу: - Это - не Пьер. Раздался чей-то скептический выдох. - То есть - ты не знаешь, - сухо подытожила Маргерит. - Ну зачем вы, в самом деле, так, - зашумел приятный баритон Мишеля. - Вы видите, Соня и без того не в себе. Немного такта, мадам аристократка, или в вашей среде не принято учить хорошим манерам? Маргерит зло глянула на него. Мишель все еще обнимала Соню. Жерар подошел к своему сыну и стал отрешенно разглядывать журнал, лежавший на коленях у молодого человека. Соня высвободилась из объятий Мишель. - Я этого человека узнаю, - она вызывающе посмотрела на Маргерит. - Стоит мне закрыть глаза - я вижу это лицо! Оно начинает расплываться, но я его удерживаю в своем воображении, вглядываюсь... - Она обвела глазами своих гостей, задерживаясь на каждом лице взглядом требовательным и многозначительным. - Еще немного - и я его узнаю! Я его уже почти узнала! Ее голос сорвался на последней ноте, и Соня повернулась спиной к своим гостям, едва сдерживая слезы. Мишель пошепталась со своим мужем и обратилась к остальным вполголоса: "Сами видите... Ей надо отдохнуть... Вы же понимаете... Да-да, мы побудем с ней... Ей надо принять снотворное... Нервы, конечно... В такой ситуации..." Гости потянулись к выходу. Соня слабо кивнула на прощание всем сразу, никого не поцеловав и не пожав рук, как это делалось обычно. Закрыв за ними дверь, Мишель взялась наводить порядок в гостиной. Ее муж терпеливо ждал, перелистывая журналы в кресле. - Оставь, Мишель, оставь все! Завтра придет бонна и все уберет, - сказала Соня, глотая слезы. Ее била дрожь. - Хорошо-хорошо, все оставлю, не волнуйся, моя дорогая. Пойдем, я тебе помогу. Соня позволила Мишель отвести себя в спальню, послушно умылась, выпила снотворное и улеглась в постель. Засыпая, она думала о том, что лучше бы не просыпаться. В крайнем случае, открыв глаза, увидеть Максима. Или Пьера. Да, Пьера. Никого, кроме