, успокоиться, чтобы потом, на свежую голову, все как следует продумать. В конце концов, дискотека - неплохая вещь. Собственно, там она обретает именно то, что так привлекло ее в идее вояжа: инкогнито. Там она не дочка своего папы, там она не богатая невеста, там она не Марина Кисловская, - она девушка без фамилии, без истории, без журнальных статей о величине состояния или о мачехином изнасиловании... И восхищенные взгляды можно вполне принимать за чистую монету. Вообще-то Марина не любила ходить на дискотеки одна -это что-то вроде дурного тона; да и безопаснее в компании... Но сегодня ей никого не хотелось видеть - ни Колю, ни Сашу. Она истово танцевала в одиночестве - то есть, конечно, в толпе, но сама по себе, - прямо в центре площадки, ни на кого не глядя, прикрыв глаза. Всю силу своего злого отчаяния она вложила в ритмичные движения, ведомые музыкой. Выходило очень чувственно - даже она сама понимала, что чувственно. Приоткрыв глаза, Марина приметила несколько весьма заинтересованных мужских взглядов, несколько откровенно неприязненных женских - к ним Марине не привыкать, девицы всегда ее недолюбливали, находя высокомерной и претенциозной. Марина снова прикрыла глаза - смотреть было не на что. И почти тут же кто-то аккуратно тронул ее за локоть. - Мне кажется, это вы уронили! Перед ней стоял молодой человек, довольно симпатичный, прилично одетый, и мило улыбался, протягивая ей пачку "Салема". - Спасибо! - она действительно курила "Салем". Марина приняла из его рук сигареты и расстегнула крошечную лаковую сумочку, болтавшуюся на плече. - Ой, нет, это не мои! Действительно, ее сигареты благополучно лежали в сумочке. Марина вернула пачку молодому человеку и снова прикрыла глаза, желая поскорее снова впасть в состояние злого экстаза, которое порождал в ней ритм музыки. - По-моему, вам следует сделать передышку, - прозвучал над ухом тот же голос. Марина удивленно вскинула глаза на непрошеного советчика. - Вы уже чуть-чуть задыхаетесь, - пояснил он. - Знаете, вы очень красиво танцуете. Но как-то странно... Я хочу сказать, отрешенно. Обычно на дискотеке все как бы танцуют друг с другом, а вы - сами по себе. Потому я и сказал: отрешенно. И еще... Вы не обидитесь? Марина промолчала, глядя, однако, с интересом на неожиданного рецензента ее танцевального искусства. - И еще агрессивно. Как будто хотите наказать кого-то. Может даже убить... Нет, не всерьез, конечно, не смотрите так на меня! Вы, несомненно, воспитаны в духе культурных и гуманитарных ценностей, и убивать никого, разумеется, не собираетесь... Это так, эмоция, знаете, на уровне восклицания: "Убила бы!", - за которым, к счастью, поступки не следуют. Но агрессию куда-то надо выплеснуть, и вы наполнили ею ваш танец... Впрочем, может, я и не прав. Пойдемте посидим в баре, вы не против? Ей-богу, вам надо перевести дух. И не ожидая ответа от Марины, он взял ее под локоть и вывел с площадки. Она не сопротивлялась. Молодой человек был приятным, вполне интеллигентным и весьма проницательным. Пожалуй, он ее заинтриговал. В баре она рассмотрела его повнимательней: лет 28-30, волосы светлые, чуть рыжеватые, глаза зеленые, - вполне хорош собой... В нем угадывается некая вальяжность, уверенность в себе - он, несомненно, хорошо зарабатывает и занимает приличный пост. И вдруг Марине показалось, что она его уже когда-то где-то встречала... - А я вас однажды видел на дискотеке... Если мне память не изменяет, пару недель назад. Вы были с каким-то молодым человеком... "Ага, - подумала Марина, - вот почему его лицо показалось мне знакомым!" - Меня зовут Славой, - представился молодой человек. - А вас? Если не секрет, конечно? - Марина. Интересно, а как же столь манившее ее инкогнито? Она не успела даже подумать, как губы произнесли ее настоящее имя... Плохая актриса из Марины! Ладно, не страшно; но теперь осторожно: фамилию называть не будем. Но он и не спросил. - Держу пари, Марина, что вы со своим кавалером поссорились! Ваш танец просто кричит об этом! Марина нахмурилась. - Только не сердитесь, пожалуйста, я вовсе не собираюсь лезть в ваши сердечные дела. Я просто... Честно говоря, вы мне очень понравились, и я таким неловким, можно сказать, способом пытаюсь выведать, есть ли у вас кто! Наконец, она улыбнулась. - Так и быть, скажу вам правду: он мне не более, чем приятель. - Разве с приятелями ссорятся? - удивился Слава. - Ссорятся с близкими друзьями, с родственниками - с теми, с кем есть, что делить! А когда делить нечего, - очень легко жить в мире и в прекрасных отношениях, так ведь? Слава не мог даже себе представить, как точно попал в "яблочко"! Марине очень даже есть что делить с "родственниками"! Он весьма неглуп, этот Слава... - Вы правы, я действительно настроена очень агрессивно. Но мой приятель тут не при чем... И, неожиданно для самой себя, она вдруг добавила: "Все дело в мачехе". На втором коктейле она рассказала Славе почти всю историю, опустив только самые интимные подробности. На третьем Марина плакала, испытывая невероятное облегчение от этих слез и от того, что кто-то участливо слушает, вникая во все нюансы ее чувств. - Я ее ненавижу, стерву! Она колье украла, понимаете, у-кра-ла! Стырила, сперла, как последняя воровка! Если бы оно еще было просто драгоценностью! А оно - память о маме! - захлебывалась Марина коктейлем и слезами. Слава осторожно похлопал ее по спине. Марина довольно сильно опьянела. Язык ее поворачивался с трудом, но, несмотря на это, речь была все еще связной. - Вашему горю можно помочь, - приблизил к ней лицо Слава. - На свете существуют люди, которые умеют разговаривать с замками! - Вы - вор? - Марина откинула голову - покрасневшие щеки, сверкающие глаза - и посмотрела на него в упор. - А что, похож? - улыбнулся Слава. - По-вашему, я знаю, как выглядят воры? - Нет, успокойтесь, я не вор. Просто я знаю кое-кого, кто мог бы нам помочь открыть дверь, за которой лежит ваша драгоценность... Это мой друг детства, в одном дворе росли, и, хотя судьба дала нам разные шансы, мы дружбу сохранили... Он работает слесарем, и ему столько раз в жизни приходилось открывать замки в квартирах бестолковых жильцов, что он, пожалуй, даст фору любому взломщику... А сейчас будет лучше, если вы пойдете домой. Я вас провожу. Вы на метро, на машине? - На машине, - икнув, ответила Марина. Слава посмотрел на нее, чуть усмехнувшись: - Вот уж за руль вам садиться точно нельзя. Адрес-то свой не забыли? Я вас довезу. Не бойтесь, я в гости напрашиваться не стану... Я вам оставлю свой телефон - видите, даже не прошу ваш - и вы мне завтра, если сами захотите, позвоните... Договорились? Марина, снова икнув, кивнула, и нетвердыми шагами направилась в туалет. Завершив основные дела, она хотела подкрасить губы, но почему-то помады в ее сумочке не было. Марина махнула рукой на свое отражение в зеркале, сочтя, что ее откровенно пьяный вид уже ничто не спасет, и вернулась к Славе: "Поехали, служба спасения..." Слава, как обещал, деликатно высадил ее у подъезда, припарковал Маринин Фольксваген, двусмысленных намеков не делал и к ней не напрашивался. Только пожелал спокойной ночи и, оставив в ее руках клочок бумаги с телефоном ("Извините, в дискотеку свои визитки не беру..."), отправился ловить такси. Утром, как ни странно, голова не болела. Было немного сухо во рту, вот и все. Марина не забыла вчерашнего разговора. Ей уже несколько раз случалось быть в довольно сильном подпитии, - все эти молодежные компании, все эти "пей до дна!", а она никогда не знала, в какой именно момент надо остановиться, вроде трезвая-трезвая, а когда поймешь, что пьяна, - тогда уже поздно... Но даже когда ее не слушались ноги, когда кружилась голова и, бывало, тошнило, - ни ум, ни память ее никогда не подводили. Вот и теперь она прекрасно помнила каждую деталь и прогоняла заново в памяти вчерашний разговор, чувствуя радостное возбуждение. Решение само, по мановению феи-судьбы, вплыло ей в руки в виде Славы и его друга-слесаря! Гениально и просто! А все же сомнения немного мучили. Она, вроде бы, поверила, что Слава не вор-взломщик. Хоть она эту братию никогда близко не видела, но все говорило ей, что это совсем иной тип... Слава явно получил приличное образование, говорит вполне литературно, наверняка фирмач... Но кто поручится, что открыв квартиру, они с "другом детства" не заберут это колье себе? Она ведь рассказала: три бриллианта, один сапфир... Ценность большая, и вдруг они... Под видом помощи... Воспользовавшись ее беспечной доверчивостью... Желание провернуть дело поскорее было настолько сильным, что Марина отмахнулась от опасений. В конце концов, надо просто с этим Славой встретиться. Немного побольше узнать о нем: где работает, где живет. Не станет же ее грабить человек, который знает, что потом Марина сможет его легко найти? И она, разыскав бумажку в кармане, набрала номер телефона. Телефон был мобильным. Слава ответил сразу же. Пригласил назавтра ресторан. И добавил, что будет рад познакомиться поближе. Что ж, их желания явно совпадали. Кис думает. В воскресенье Кис традиционно отсыпался, компенсируя всегдашний недосып рабочей недели. Отоспавшись, он неторопливо отдал должное телесным потребностям, как то душ и завтрак, и только потом, уже за полдень, приступил к работе умственной. Это был тот момент в его работе, который он любил, пожалуй, больше всего: неторопливое обдумывание собранной информации, пасьянс идей и фактов. У левого локтя на огромном, еще отцовском письменном столе - пепельница, пачка сигарет, чашка кофе: на завтрак он всегда пил чай, а вот мыслительный процесс любил сопровождать кофейком; по правый локоть, немного по диагонали, экран компьютера; клавиатура на выдвижной полочке, пока ненужная. Старое черное кожаное кресло давно приняло форму Кисова тела, и он в него попадал, как в родственные объятия. Интеллектуальная работа тоже нуждается в комфорте, верно? Для начала достал фотографии: Стасика, принесенные Галей из квартиры беглеца, и Феди, взятые у его матери. Разложил перед собой, одни над другими. Фотографии Феди ограничивались возрастом семи-восьми лет - на глаз, подписаны они не были. Вряд ли сына снимала сама Дарья Степановна, скорей всего у нее и фотоаппарата сроду не было - небось случайные снимки, сделанные редкими гостями, да пара сделанных на заказ, в фотоателье. На этих даты стояли, и по ним Кис смог прикинуть хронологию. У Стасика фотографий было куда больше, они охватывали практически всю его тридцатилетнюю жизнь, и, к тому же, были старательно подписаны на обороте. Но толку в этом было мало: для сравнения годились только черно-белые снимки первых восьми лет жизни обоих. Не сказать, чтобы сходства между мальчиками совсем не было - оно было, хоть и достаточно отдаленное. Чуть удлиненный овал лица, в котором довольно круто обозначились щеки; довольно широко расставленные глаза; прямая, почти без изгиба, переносица в профиль. Вот и дядя Петя говорил, что по профилю Стасика узнал... Стасик в детстве был рыж, Федя - блондин. Как это часто бывает, оба потемнели, превратившись в шатенов. Только оттенок волос должен быть у них разный, - у бывшего рыжего более насыщенный, у бывшего блондина, скорее, сероватый, тускловатый, - но кто обращает внимание на оттенки? Стасик был 70-го года рождения, Федя - 71-го: почти ровесники. Природа ли позабавилась, сблизив сходство с возрастом? Федя ли, шутник и артист, подправил свое лицо, чтобы походить на Стасика? Или преступник вообще кто-то третий, к Горику не имеющий никакого отношения? Но чутье подсказывало Кису, что искать надо именно Федора Горика. Вот только как? Проще всего было бы подкинуть эту ниточку ребятам с Петровки. Но попросить помощи у милицейских знакомцев Кис никак не мог. В самом деле, они же так просто это не проглотят, они же вцепятся мертвой хваткой: "А ну, Кис, рассказывай, зачем тебе этот Горик понадобился!" И вольно будет Кису ссылаться на тайну клиента - живым не выпустят, пока не продаст им хоть что-нибудь... А что же Кису продавать? "Да видите ль, мужики, Федя этот похож на Стаса, но на самом деле это он и есть искомый насильник и безобразник, а Стас тут совсем ни при чем... - И откуда ж ты это знаешь, Кис? - прищурит старый дружбан Серега свой проницательный серый глаз, а у Димки от любопытства аж усы ощетинятся. - Так ведь, братцы, Стас в это время на свидании был, с твоей женой, Димыч..." Ясное дело, Кис на это не пойдет. Он никогда не был любителем наведываться незваным гостем в интимное пространство чужих отношений. Да и профессиональная этика не позволяла. Так что ищи, Кис, ветра в поле в одиночку... Итак, дел о групповых изнасиловании жен в присутствии мужей было в общей сложности пять. (Женой не была только Вера Лучникова, но бандиты явно приняли ее за законную супругу, как следовало из материалов дела.) Практически все они закончились инфарктами у мужчин, после которых один (третье дело) выжил, став инвалидом, а четверо погибли. Во всех пяти случаях мужчину усаживали и привязывали, а женщину намеренно насиловали перед ним, причем таким образом, чтобы мужу было все хорошо видно, чтобы от него не ускользнула ни одна мерзкая деталь. Кроме того, во всех пяти случаях фигурировали театральные билеты, которые "выдавали" мужьям. На Петровке проверили, - это были использованные билеты в разные театры Москвы на спектакли с "подходящими" названиями: "Великолепный рогоносец", "Сцены из супружеской жизни", "Укрощение строптивой", "Сублимация любви", "Школа жен"... Отпечатков Стасика, как впрочем и любых других, поддающихся идентификации отпечатков, на них не было. Билеты, скорее всего, были подобраны у выхода из театра. Иными словами, изнасилования были поставлены как спектакли. То есть, они были продуманы, слажены, распределены по ролям: каждый из насильников знал, что именно и когда ему делать. И даже одинаковые черные пальто и шапочки служили не просто одеждой, а, скорее, театральным костюмом, который, создавая бьющий по нервам контраст с обнаженным женским телом, одновременно служил превосходной маскировкой. Техническая сторона была изощренной и жестокой. Возможно, склонность преступников к садизму; но, скорей всего, "постановочные эффекты" были предназначены для "зрителей" -мужей. Во всех пяти случаях один из насильников, бывший в банде, по-видимому, чем-то вроде спикера, (именно ему принадлежал звонкий молодой голос), - произносил речь, из которой следовало, что происходящее насилие является актом восстановления социальной справедливости. Справедливость же в трактовке насильников состояла в том, что молодые красивые женщины должны заниматься любовью не со "старыми богатыми козлами", а с молодыми красивыми мужчинами. Пострадавшие, действительно, все были достаточно молодыми и в той или иной степени красивыми женщинами... Чуть больше года тому назад было еще одно похоже дело: некая юная манекенщица, сожительствовавшая со своим "спонсором", была изнасилована четырьмя мужчинами, которые также что-то несли насчет справедливости. Поздним вечером она остановила на улице машину, - "спонсор" по каким-то причинам не смог за ней заехать, - девушку вывезли в ближайший пригородный лесок. Когда она добралась среди ночи до дома и предстала перед своим любовником в разодранной одежде, с выпачканным землей лицом, - у "спонсора" случился инфаркт. В том случае "спектакля" не было, но, похоже, что орудовала одна и та же банда, несмотря на различие обстоятельств, места и времени действия. Во всех случаях насильники "восстанавливали справедливость". И все они закончились инфарктами у мужчин. Кис был убежден, что все эти речи о торжестве столь оригинально понимаемой справедливости служили лишь для отвода глаз. Все мужчины были сердечниками, а Кис в совпадения не верил. И потому не сомневался, что эти театрализованные групповые изнасилования были не более, чем изощренным способом убийства. Убийства мужей. То есть настоящими жертвами изнасилования были, как это не парадоксально, вовсе даже не женщины, а мужчины... Первый инфаркт, случившийся у "спонсора", был, скорее всего, не запланированным: насилие не происходило на глазах у мужчины. Но именно этот случай должен был навести бандитов на мысль совершать убийства мужчин-сердечников при помощи изощренно поставленных сцен изнасилования... Откуда и перерыв в год - собирали информацию, искали, кому предложить свои хитроумные услуги... Как же они находили свои будущие жертвы? Тут, пожалуй, кое-что просматривается: все жены ходили в тренажерные залы и бассейны одного и того же оздоровительного комплекса в районе Парка Культуры. Женщины ведь как "оздоровляются"? Крутят педали - и болтают. Плавают рядышком - и болтают. Потеют в сауне - и болтают. О мужьях и детях, о фирмах и делах, о собаках и домработницах, о друзьях и врагах, о болезнях и врачах, о рецептах блюд и последних светских выходах, о кремах для лица и новых диетах, - болтают, болтают, болтают... Тут только ленивый нужной информации не выудит: кто кому конкурент и кто кому мешает. А уж через кого именно - это дело техники. Информацию могла с успехом поставлять как одна из посетительниц, так и кто-то из обслуживающего персонала. Вряд ли "ревчетверка" (из школьной памяти всплыли "ревтройки": тоже боролись за социальную справедливость...) выбирала сама жертву и действовала по своему усмотрению. Скорее всего, разобравшись, кто кому мешает, легко находила заказчика на свои услуги... Но только тогда дело почти гиблое. Все пострадавшие мужчины занимали довольно видные места в бизнесе. То есть, круг заинтересованных в их устранении лиц мог оказаться достаточно широким - деньги, долги, прочие деловые аспекты, связанные с дележкой сферы влияния... Ребята с Петровки пока шерстят именно в этом направлении, разматывают связи и дела, беседуют с персоналом и посетительницами оздоровительного комплекса... Оставим им это занятие, у нас есть дела поважнее. У нас имеется Стасик. И наша задача состоит в том, чтобы полностью отвести от него подозрения. Либо доказать его алиби, - либо доказать, что преступник не он, - то есть, найти настоящего преступника. Итак, Стасик. Первое дело, 14 октября - Стасик не может вспомнить, что делал в тот вечер. Немудрено, спроси Киса, что он делал несколько месяцев назад в такой-то вечер - ни за что не вспомнит, если только не было какого-то запоминающегося события. А вот его-то и не было: странности еще не начали преследовать Стасика. Но и алиби нет. Второе дело, 8 ноября, - видимо тогда, когда Стасик почивал на крыше. Третье, 23 ноября, - Стасик провел вечер с Галиной. Это алиби, но воспользоваться им нельзя. Четвертое, 21 января, - очнулся в подвале в интимном соседстве с некоей женщиной. Стасику не пришло в голову спросить ее имя... Помнится, она, по словам Стасика, обронила фразу о том, что ходила к родителям одного ученика. Учительница, стало быть. И наверняка в одной из ближайших школ. Этим Кис займется завтра же. Пятое, 15 февраля, - Стасик посещал кладбище в компании "вампиров". Ну, и что мы имеем с гуся? Не так уж мало. В историях со Стасиком просматривается та же любовь к театрализации, к постановочным эффектам. Придумано с фантазией и даже с юмором, сценки обставлены затейливо - режиссер с воображением... Кис даже головой покачал: ишь ты, будильник на крыше! Вампиры - просто костюмированный бал! Развлекается, сволота! Федя ли, мечтавший в розовый период своей жизни о карьере актера и режиссера, дорвался? Ну ничего, артист, доберусь я до тебя! Далее, нет сомнений: за Стасиком следили. Следили прочно и довольно давно. О нем знали все: где бывает, как проводит время. Вещички у Стасика кто-то регулярно тырил. И чужие ему подсовывал, а потом их на места происшествий подбрасывал - уже с отпечатками Стасика... Значит, в банде есть карманник. Парнишка в синей куртке, следивший за Стасиком и выкравший у него пачку сигарет? Учитывая, что в первом деле Стасик никак не задействован, можно сделать вывод, что его решили включить в игру только начиная со второго, когда он сладко спал на крыше. Отсюда вытекает возможное время встречи Артиста - назовем его условно так, - со Стасиком. Встречи, которая для Стасика прошла незамеченной, а вот для Артиста оказалась плодотворной. Если исходить из того, что Стасик в близком окружении не имеет никого, хоть как-то сходного с ним внешностью, то надо предположить, что Артист увидел где-то Стасика случайно. И увидел он его не раньше октября. Кроме того, склонность Стасика к пиву и его нелюбовь сидеть по вечерам дома в одиночестве они тоже изучили. И пивная сделалась отправной точкой... Далее, имеется некоторое несовпадение: изнасилований было пять, а приключений Стасика - намного больше. В тот вечер, когда он оказался на замерзшей лавочке на Пушкинской, равно как и во время его пребывания на "хазе" у геев-наркоманов, ничего не происходило. Было намечено, но по каким-то причинам сорвалось? Или наш Артист просто развлекался? Кис почесал ухо. Перестановка мебели и заказ на уборку квартиры, тот самый, из "Вашего Домового"... Надо будет завтра к "Домовому" в контору наведаться, проверить - был ли, действительно, таковой. Но, был или не был, представление оказалось совершенно "бесплатным". От этого розыгрыша никакого практического толку насильникам не было, в тот вечер ничего не произошло. Значит, "для души" развлекались? Выходит, что так... Далеко не все побывавшие в руках Стасика вещички были оставлены на местах преступлений. Часть пропаж была бессмысленной, опять же, пустая развлекаловка... Шутники, ядрена вошь! Тогда делаем вывод: "лишние" Стасиковы приключения были также подстроены исключительно для развлечения "артистической" души. Или, проще говоря, Артист просто вошел во вкус и издевался над бедолагой Стасиком, исподтишка подсматривая, как тот потихоньку сходит с ума... Или... Или именно это было его целью? Довести Стасика до полной неуверенности в своей нормальности, убедить его в проблемах с памятью, в склонности к клептомании... Чтобы в случае чего, его детский лепет у следователя не вызвал даже малюсенького доверия? В самом деле, начни Стасик объяснять в милиции, что он ничего толком не помнит, но вот зато помнит, что провел ночь на кладбище с вампирами... Именно! Артист намеренно и методично сводил Стасика с ума! И, надо сказать, в этом почти преуспел... Теперь - что мы знаем о преступниках? Кое-что знаем. Две женщины преступников видели: Вера Лучникова, сорвавшая маску с одного из них, и Марина Кисловская, наткнувшаяся на всех четверых, когда они покидали квартиру ее отца. Проблема, однако, в том, что Кисловская, привлеченная жестом снимавшего шапочку-шлем бандита, сосредоточила внимание, в основном, на нем. Это был невысокий паренек, лет двадцати, русый, светлокожий, румяный ("розовый", - выразилась свидетельница), глаза серые, лицо не запоминающееся, простоватое ("деревенское"). Еще она успела разглядеть шатена со светлыми глазами и небольшой бородкой, - борода ведь всегда привлекает внимание... Именно с него сорвала маску Вера Лучникова. Она сумела его описать немного подробнее: ростом, глазами, цветом волос и бородкой этот тип действительно похож на Стасика... Собственно, фоторобот, составленный усилиями этих двух свидетельниц, являет собой почти точный портрет Стасика. И не случайно Марина Кисловская, встретив Стасика на улице, назвала его убийцей, - как следовало из материалов дела... Откуда такое сходство? Стасик утверждает, что никаких тайн в истории его семьи не водится. Ни братьев, ни даже двоюродных братьев не имеется. Просто случайное сходство, один тип внешности? Что ж, и такое бывает... Возможно и то, что Артист, вполне случайно наткнувшись на Стасика где-нибудь на улице, решил воспользоваться их сходством, - мы ведь уже убедились, что он тип с воображением и весьма остроумный. Допустим, он Стасика выследил и приставил кого-то из подручных за ним следить, чтобы все о нем вызнать... А сам принялся доводить сходство до максимума. Бороды у него раньше не было, - во всяком случае, в том деле с юной манекенщицей, - так он мог специально отрастить бороду ради этой цели. Или там волосы подкрасить. Или линзы на глаза надеть. Что-нибудь в этом роде. А может, природа и сама сблизила их сходство с возрастом, и ему даже ничего не надо было придумывать. Вон у Киса во дворе жила девочка из простецкой рабочей семьи, помнится, зимой носила валенки и сморкалась прямо в снег, - а лицом, ну просто двойник одной известной принцессы! С тех пор Кис каждый раз, видя ее на экране телевизора, все подсознательно ждет, когда же принцесса высморкается, зажав пальцем сначала одну ноздрю, потом другую... Ладно, пойдем дальше. Вера Лучникова обозначила похожего на Стасика бородача как главного - именно он был с пистолетом (который никто из потерпевших не сумел толком описать и опознать марку, - его просто обозначили как "большой"). И этого "главного" мы можем условно зачислить в Артисты. Далее, молоденький русачок с крестьянской внешностью, описанный Мариной Кисловской, напоминает парнишку в синей куртке, выкравшего у Стасика пачку сигарет. И все потерпевшие сообщили о "молодом голосе", комментировавшем ход событий. "Спикер", то есть. Он же "карманник"? Что-то юноша засвечивается по всем статьям... Но, возможно, в "ревчетвреке" есть еще один молодой парень? Двое других остались совсем неопознанными. Никто не слышал их голосов, не видел их лиц. Кисловская не успела обратить на них внимание. Результатом длительных размышлений детектива стал краткий план из пяти пунктов: наведаться в пивную найти учительницу и, если удастся, бомжиху. сходить в "Ваш Домовой" найти притон геев-наркоманов. Возможно, всех этих людей наняли. И, возможно, они признаются и сумеют описать того или тех, кто поручил им организовать розыгрыш и заплатил за это... И последний пункт, пятый: поговорить с Мариной Кисловской и Верой Лучниковой. Разумеется, он внимательно ознакомился с делом на Петровке и неплохо помнил все свидетельские показания, однако полагал совсем нелишним встретиться с ними лично: может, выскочит какая-нибудь дополнительная деталь... Нет, есть еще шестой пункт: навестить Александру Касьянову. Она известная журналистка, и, если по этому делу кто-то из ее коллег вел собственное журналистское расследование, то Александра может помочь... Ладно врать-то, - усмехнулся Кис, - скажи себе лучше честно: хочешь увидеть Александру*. Не выходит она у него из головы, вот уж больше года будет как... Кис действует. Шалопай Ванька так его и звал: "Кис в сапогах", когда на Алексея находило сыщицкое вдохновение. Тогда Кису и впрямь казалось, что, по аналогии с героем сказки Перро, ноги сами его несут в нужном направлении. Бывало даже, что ноги несли раньше, чем голова успевала это направление указать. Вот и теперь, посидев немного у компьютера и набросав несколько вопросов и несколько мыслей, он вдруг рванул теплую куртку с вешалки и помчался к тому самому пивному заведению, о котором говорил Стас. В самом деле, - уже по дороге размышлял Кис, - все ниточки ведут туда. Каждый раз, когда со Стасиком приключалась очередная дикая история, отправным пунктом была пивная. Следовательно, либо надо допустить, что Стасик болен, и провалы в памяти настоящие, вызванные, предположим, особой реакцией Стасикова организма на пиво (такое Кису никогда не встречалось, ну да ладно;) - но очень уж странным образом эти потери памяти совпадали с преступлениями шайки, хоть и не все. Либо надо взять за исходную точку (а мы уже взяли!) мысль о том, что Стасика подставляют... Тогда и вывод совсем простенький: провалы в памяти Стасику организовывали. И, вне всякого сомнения, в его любимой пивной. Стасик не помнит, чтобы рядом с ним всегда оказывались одни и те же люди. Но преступник мог работать и через кого-то, нанимая разных мужиков, оплачивая им пиво и поручая всыпать некое средство Стасику в кружку. Что за средство, Кис не знал, но выбор был невелик: снотворное и наркотик. Помнится, друг и коллега, он же француз Реми рассказывал о таком наркотике, который полностью стирает память на период его действия: "date rape drug"..." Следовательно, надо поспрашивать завсегдатаев пивной. Было уже темно, мартовский снег, при свете дня грязный и тусклый, искрился, как новенький, под фонарем у входа. Из открытой двери пахнуло теплом, табаком и солено-пивными парами. В зальчике было шумно, народ гудел: беседовал за жизнь. За стойкой управлялась довольно молодая, невероятно тощая крашеная блондинка, игриво строившая глазки, ярко обведенные зелеными тенями, всем мужчинам без разбору. Состроила она их и Алексею. Кис немедленно подобрался, улыбнулся со всей возможной задушевностью (которую он наивно принимал за ответную игривость), взял кружку разливного пива и доверительно сообщил, что он частный детектив. Красотка посмотрела настороженно и заинтриговано одновременно: в этом словосочетании "частный детектив" звучало что-то экзотическое, отдающее киношками и телесериалами, но в то же время неприятно близкое к милиции. Кис пустился в разъяснения особенностей своей профессии, говорил нарочито громко, привлекая к себе внимание публики, и вскоре вполне естественным путем оказался в центре внимания ближайших столиков, а за ними, вслушиваясь в разговор, притихли и отдаленные. Расчет оказался верен: ему не пришлось обходить посетителей, задавая всем одни и те же вопросы - народ, пришедший в пивную не столько за пивом, сколько за общением, принялся интенсивно общаться с залетным диковинным детективом. Оказалось, что Стаса прекрасно помнили несколько человек, включая тощую блондинку Надю, - последняя, впрочем, отозвалась о "красавчике" с кривоватой усмешкой, из которой Кис сделал вывод, что "красавчик" не слишком баловал кокетливую Надю ответным вниманием. И то, чистенький и интеллигентный Стасик должен был смотреться весьма выгодно на фоне краснорожих завсегдатаев-работяг, и неудивительно, что нежное Надино сердце не простило обиды невнимания... Версия, предложенная вниманию слушателей, была сформулирована следующим неопасным образом: Стаса несколько раз напоили до бесчувствия, и видимо специально, потому как бедный парень потом оказывался на месте краж со взломом ларьков... А сами понимаете, милиция - это еще не вся беда; куда хуже, что те, кому ларьки принадлежат, считают, что за парнем должок... Рассочувствовавшись, мужики, одинаково не любившие ни милицию, ни ханыг, которым ларьки принадлежали, начали действенно вспоминать, с кем пил Стасик. Посыпались воспоминания и описания. Некоторые сошлись с теми, что Кису уже были известны от Стасика. Но детектива, усердно строчившего в блокноте, вовсе не описания интересовали. Он вслушивался в интонации и зорко окидывал глазом зал, просматривая одно за другим лица: не выдаст ли кто своей причастности к делу всыпания или вливания в Стасиково пиво инородной субстанции? Большинство лиц красноречиво заявляло о своей непричастности; некоторые были неразборчивы. Но Кис все продолжал усердно строчить и задавать вопросы с самым заинтересованным видом. И, дождавшись, пока народный энтузиазм достигнет апогея, небрежно выложил свою гипотезу: - Думаю я, мужики, что Стаса не просто спаивали. А что-то в пиво подсыпали, вроде снотворного или еще чего, чтоб его вырубить! - Алексей строго обвел глазами лица и, выдержав паузу, веско добавил: "Вот только кто?!" С этими словами Кис, давно уже стоявший спиной к стойке, демонстративно обернулся и устремил проницательный сыщицкий взгляд на Надю, потому как вполне допускал, что именно она могла это сделать на раздаче. Вслед за детективом и мужики вытянули шеи, и Надя, оказавшись под прицелом пары десятков глаз, сначала было ответила гримасой возмущенного протеста, но вдруг залилась пунцовым цветом, дернулась к двери в подсобку, будто хотела убежать, - но не убежала, а схватила какую-то тряпку и начала стремительнл протирать залитую пивом поверхность стойки. В зальчике воцарилась тишина. Надя все механически возила тряпкой из стороны в сторону, и на шее ее проступали красные нервные пятна, а глаза намертво прилепились к стойке, спрятавшись под выкрашенными ядовитой зеленью веками. Кис красноречиво посмотрел на мужиков: чо ребята, никак я в точку попал? И "ребята" отвечали медленно прояснявшимися взглядами: неужто? Да не может быть? Чтоб наша Надя?... - Ай да детектив! - сипло проговорил вдруг один. - Ты, парень, прям как в "Деррике"! Давай, Надюха, колись! Слезы потекли черными ручьями щедро наложенной туши. - Если б я знала, разве б я стала? - хлюпала носом Надя. - Они ж, козлы паршивые, сказали, что посмеяться хочут! - Они? Кто - "они"? - вцепился Кис. - Ко мне подходил один... Но сказал, что они все кореша, и просто пошутить хочут... Я ж не нарочно!... - Надя безотчетно утерла лицо мокрой пивной тряпкой, отчего щеки окончательно зачернели разводами туши. - Хорошо, - великодушно принял объяснения Кис, - видите, мужики, Надежда не нарочно. Дайте нам поговорить пяток минут наедине, лады? - Лады, сыщик, - сказал тот же сиплый голос. - Делай свои дела. Но только ты смотри, Надюха, если еще с кем такие шутки шутковать вздумаешь... Тогда тебе самой не до шуток станет, обещаю! В тесной подсобке Кис быстро выяснил, что Наде хорошо заплатили за каждую "шутку", - по стольнику; что парнишка, совсем молодой блондинчик, в синей куртке, веселый такой, ей маленький пузырек давал каждый раз. Блондинчик говорил - в нем слабительное, для шутки... И бутылочки Надя выбросила... Кис попенял Наде за легкомыслие: "А если б хоть в одной яд оказался? В тюрьму бы за стольник села, дуреха!" Надя заливалась слезами пуще прежнего, и просила никому больше про ее грех не рассказывать, да только Кис пообещать ей этого никак не мог: если понадобится, то придется Надю выволакивать на свет божий для доказательства невиновности Стасика... То есть, прямого алиби из этого приключения не вытянешь, но все же деталька важная, может свою роль сыграть... - Знаешь поговорку: "жадность фраера сгубила"? Во-во... С этими словами он выпроводил испуганную Надю обратно за стойку, под недобрые взгляды завсегдатаев. - А мне ты чего подсыпала, Надюша? - зловеще проговорил один. - Отравы? Яду крысиного? Может, моя супружница тебя попросила? Гул в зале начал нарастать. - Слушайте сюда, мужики! - перекрикнул шум Кис. - Надя чистосердечно призналась, что сделала она это по чужой просьбе, и не со зла, а по легкомыслию и доверчивости. И больше никогда такой глупости не допустит, правда, Надежда? Надя поспешно закивала, боясь поднять глаза на публику. - И за это легкомыслие ей еще придется держать ответ... - ораторствовал Кис. - Так что допивайте ваше пиво спокойно и без опаски: ничего в нем нет и быть не может! И, приблизив губы к ломким крашеным волосам, он быстро прошептал: "Шла бы ты прямо сейчас домой, Надя. Можешь кого-нибудь на подмену вызвать? Я тебя у выхода подожду..." Надя испуганно кивнула и скользнула обратно в подсобку, где стоял телефон. Кис даже немного пожалел, что прибегнул к такому шоковому методу выяснения правды, но... Наедине с детективом Надя могла бы и не признаться, а времени на долгие хождения и неопределенные подозрения у Киса нетути. В конце концов, не маленькая, должна была соображать! И все, что может теперь для нее сделать Кис, - это проводить до дома... Но в зальчике, кажется, страсти поутихли, и теперь мужики шумно дискутировали на тему "бабы - дуры". "А чо, мне бы за это деньги предложили, так я б и сам чо хошь подсыпал!" - услышал он чье-то веселое ржание, закрывая за собой дверь... Карден и Монблан. Вечер в маленьком грузинском ресторанчике, затерянном в Чистопрудных переулках, оказался настолько упоительным, что Марина даже забеспокоилась. Слава был предупредителен, ухаживал красиво, но ненавязчиво, разговор вел непринужденный и с юмором, артистично травил разные байки из жизни и анекдоты (приличные) и к теме колье не возвращался. Марина хохотала от души и думала, что давно у нее не было такого легкого и приятного общения... Даже спросила: "У вас явно есть актерские данные. Вы о карьере актера никогда не думали?" Слава рассмеялся. - А вы проницательны... Верно, думал. Даже в самодеятельной студии занимался. Но, согласитесь, Марина, карьера актера в наши дни - это несерьезно. Артистичность - такая маленькая, крошечная часть таланта. А чтобы быть настоящим, известным и признанным актером, нужен большой и настоящий талант. Вот его-то у меня никогда не было. А на средненькую карьерку я не согласен. Так что идею эту я быстро выбросил из головы. Кстати, моя врожденная артистичность мне все же пригодилась: очень помогает в работе, в контактах с людьми... С этими словами Слава протянул ей визитку: - Здесь все мои телефоны, но лучше звонить на мобильный: на работе горю, а дома бываю поздно... "Вячеслав Соловьев, Менеджер по маркетингу", - значилось на визитке под грифом одной довольно известной фирмы. Заполучив визитку в руки, Марина окончательно успокоилась. И уж было открыла рот, - напомнить о друге-слесаре, как вдруг испугалась. Ей бы не хотелось, чтобы Слава решил, будто она встречается с ним только из-за обещанной помощи. Кажется, их отношения начали складываться, - не стоило их портить практическими аспектами. С колье Марина может и подождать немножко; пусть эти отношения сначала чуть-чуть разовьются... Слава ей всерьез понравился. И Марина безмерно удивлялась новому для нее чувству, даже беспокоилась, понимая, что ее захватывает, - нет, уже захватило - что-то новое и сильное, еще неиспытанное ею в жизни; но была так счастлива... Как всегда, все испортила Наталья. Она позвонила на следующий день и, без всяких предисловий, спросила с напором: "Ты брала мои часы?" - Какие еще часы? В тон, которым был произнесен этот вопрос, Марина вложила столько брезгливого отвращения, что Наталья даже заглохла на некоторое время. - Пьер Карден, с бриллиантом. Ты знаешь, - после некоторой паузы более осторожно, но сухо прорезалась она. - Это подарок моего мужа, И, между прочим, у меня еще пропал золотой "Монблан"*! Тоже его подарок! "Моего мужа", ишь ты! Как будто речь идет не о Маринином отце, а о каком-то неизвестном дядьке! Это она юридический аспект подчеркивает, щучка: мол часы являются подарком и, соответственно, ее личной собственностью... - Интересно, как я могла их взять? У меня ключа от новых замков, между прочим, нет! - А-а, - взвизгнула Наталья, - значит, ты все-таки пыталась войти в квартиру?! - Иди ты, - спокойно сказала Марина. - Ты мне надоела до бесчувствия еще при жизни папы, понятно? Но тогда мне деваться некуда было; а теперь, когда папы нет, - я ни видеть, ни слышать тебя не желаю. Ищи сама, куда сунула свои часы с ручками, - хоть в заднице! А мне больше не звони! Поняла? И Марина бросила трубку. Она всегда была на "вы" с Натальей Константиновной, но сейчас получила кайф от своего бесцеремонного тыканья: эта проститутка друг