азал кто-то и кивнул на другую компанию. К Вагану Кожевников не пошел. Он снова устроился в сторонке и стал ждать. Дело с ворованным "мерседесом", видно, сладилось, потому что от кучки отделились черноволосый и здоровенный, к ним тут же приклеились по три человека кавказской и славянской наружности, которые, очевидно, были гарантами честности сделки. И тут Кожевников их чуть не упустил. Они вышли с рынка и сели в две машины. -- Мужик, почем твой "Иж"? -- моментально нашелся Кожевников. -- Попробовать можно? -- А чего, пробуй, -- тоскливо согласился продавец. -- Садись сзади, -- приказал Кожевников. Продавец надел шлем и сел на заднее сиденье. Машины уже отъехали. Кожевников ударил по стартеру, мотоцикл чихнул, но не завелся. Кожевников еще раз. Никакого результата. Машины уже скрылись. -- Газ отпусти, -- посоветовал хозяин "Ижа". Мотор фыркнул, завелся, Кожевников вскочил в седло и отпустил сцепление. Мотоцикл встал на заднее колесо и погнал к дороге. -- Э-э! -- схватил Кожевникова за талию хозяин. -- Ты че, гонщик? Угробишь ведь. -- Не угроблю. Кожевников гнал мотоцикл по улицам города, пока наконец не увидел те самые две машины. Они как раз сворачивали на какой-то пустырь, к железным коробкам гаражей-ракушек. -- А как он по бездорожью? -- спросил Кожевников и тоже свернул. Машины остановились у крайнего гаража. Люди вышли. Кожевников остановился. -- Ну, мужик, спасибо, классная машина. Сколько ты за нее просишь? -- Да пятьсот, как? -- Дорого... -- Краем глаза Кожевников видел, как продавцы распахнули двери гаража и выкатили на свет божий красную машину. -- Ну ладно, четыреста пятьдесят. -- Нет, за двести я бы его взял, твой велосипед. -- Охренел? -- скучно спросил мужик. -- Как хочешь... Мужик пересел на водительское место, поехал с пустыря. А Кожевников двинулся к гаражам. Славяне забрали ключи, кавказцы забрали пакет с деньгами, достали деньги и начали скрупулезно их пересчитывать, перещупывать, проверять на просвет. -- Ладно, давай двести. Кожевников даже не заметил, как мужик вернулся. -- Договорились. Езжай на рынок, я за деньгами и к тебе. -- А ты тут недалеко, что ли? -- Да, недалеко. -- Так я подожду. Лучше уж подождать. Правда? -- Неправда, -- сказал Кожевников зло. -- Езжай на рынок. У меня еще дело. Я приеду, понял? Мужик слегка растерялся от взгляда покупателя, но спорить больше не стал, уехал. "Мерседес" выехал со стоянки и поехал куда-то не в город, а в поле. Но "мерседес" Кожевникова не интересовал. Когда славяне скрылись, он двинулся к машине кавказцев. Те что-то укладывали в багажник, на приближающегося человека внимания не обратили. А зря. Первым Кожевников вырубил торговца. Так, легко, без членовредительства. Ребром ладони по шее, и маленький человек ткнулся лицом в землю. Двое других были куда крепче. В первую секунду они даже не поняли, что произошло, а Кожевников уже двинул в солнечное сплетение одному, выставленной костяшкой согнутого пальца в висок другому. Кавказцы повалились, как снопы. Пакет с деньгами беззаботно лежал на заднем сиденье машины. Кожевников сел за руль, машина рванула с места, когда вдруг сзади ударила автоматная очередь. -- Вон как, -- сказал Кожевников и вильнул рулем. Было большое желание вернуться и добить торговцев, но отвлекаться ему сейчас было нельзя. Через час он был в аэропорту. Через три часа вылетел в Таджикистан. Глава пятьдесят четвертая -- Этот козел нас всех завалит! Роман Шафран уже достаточно набрался, чтобы позволить своему раздражению выплеснуться наружу. Его собеседнику приходилось время от времени напоминать перебравшему помощнику депутата, что вокруг люди. Шафран каждый раз понимающе кивал головой, но через пару минут его голос снова поднимался. -- Этот козел сначала утопит в говне Петровича... Выпил. -- ...а за Петровичем поползу туда же и я! Шафран гоготнул. А потом снова отпил пива. -- Козел! -- Потише, Роман. -- А ведь я предупреждал... Вот вам, пожалуйста, и результат! Ну ничего, теперь я его разделаю под орех. Петрович дал мне карт-бланш. Воистину логика пьяного не поддается никакой логике. Собеседник жестом прервал помощника депутата: -- Погоди, Роман, я пойду отолью. Шафран глотнул еще "Гиннеса", обвел зал мутным взором. Сегодня утром в разговоре с ним Круглое вспомнил, что Иванова посоветовал Петровичу один его знакомый, человек, занимающий вполне солидный пост. Олег... какой-то Григорьевич, что ли? И вот тогда Шафран предложил своему шефу проверить хорошенько Иванова. Шафран тут же, прямо из депутатского кабинета, начал звонить. Он пошустрил по своим милицейским связям и попросил проверить Петра Иванова. Даже номер водительского удостоверения сообщил, которое как-то подсмотрел при случае и запомнил. Они ждали звонка почти час. Наконец знакомый Шафрану генерал перезвонил и каким-то удивленным голосом сообщил, что человека с такими данными не существует. То есть Ивановых-то навалом, но именно такого нет. Выяснять какие-то еще подробности да уточнять теперь просто не было смысла. И так было ясно, что с такими подозрительными людьми лучше не иметь дела совсем. Вот после этого Шафран и почувствовал, что начинает выигрывать, и отправился в бар на втором этаже Ирландского Дома, чтобы хорошенько хряпнуть по этому поводу темного и расслабиться. Но расслабиться не удалось. Уже через мгновение он увидел, как какой-то наглец уселся напротив за его столик. -- Але, мужик, занято, не видишь?! -- Не вижу, -- честно признался молодой человек и сел рядом. -- Топай отсюда! -- возмутился Шафран. -- Поговорить бы надо. Лицо депутатского помощника вытянулось от такой фамильярности: -- Ни х... себе, а ты кто такой? -- Ого, -- сказал молодой человек, -- это в какой же фракции используют такие непарламентские выражения? Шафран вздрогнул: -- Так вы от Иванова! Руки марать не хочется! Козлы, бля... Боль в правой руке прервала речь депутатского помощника. Шафран сдавленно, чуть слышно всхрипнул и удивленно уставился на свою руку. Ее, словно клещами, сжала рука молодого человека. -- Лучше сядем в машину и поедем к вам домой. Ясно? Шафран обалдело молчал. Молодой человек чуть сильнее сжал его руку. -- Ай! Ясно, ясно... Парень, сжимавший его руку, чуть ослабил хватку, поднялся и подтолкнул Шафрана. Так под ручку они и вышли из бара. Когда они уже направлялись к припаркованным в ряд автомобилям, Шафран вдруг встрепенулся и повернул голову в сторону группы из четырех человек, стоявших у серебристого БМВ. Это был автомобиль и люди его собеседника, того самого, который ушел в туалет. Круглое, правда, не любил, когда он связывался с теми, кого обычно называют бандитами, но вот вам простое доказательство: кто еще может помочь ему в этой ситуации? -- Вован! -- крикнул Шафран. Люди у БМВ насторожились и через мгновение разглядели Шафрана, конвоируемого к машинам. Но молодой человек даже не остановил своего движения. Он повернул Романа в противоположную сторону, так, чтобы Шафран оказался спиной к своим, и потащил дальше. -- Эй, мужики! -- окликнули их от БМВ, и трое быстро пошли вслед за ними. -- Вован! -- еще раз попытался крикнуть Роман, но получил короткий и болезненный удар в живот, и голос его сорвался в хрип. -- Заткнись, -- тихо проговорил молодой человек. Тем временем трое из БМВ нагнали их. -- Роман, что у вас? -- спросил один беспокойно. -- Эй, братан, ты кто? -- спросил грозно другой. -- Давай-ка обратно! Разберемся! -- потребовал третий. Роман так и не разглядел, что там произошло. Неожиданно он почувствовал резкую боль в лодыжке левой ноги, вскрикнул и повалился. Видимо, молодой человек решил пресечь его возможную попытку к бегству, пока сам будет разговаривать с тремя людьми Вована. Но разговора как-то не получилось. Как только Шафран рухнул на асфальт и пока еще даже не успел схватиться за поврежденную лодыжку, все общение молодого человека с ребятами Вована уже практически было закончено. Только несколько возгласов, несколько резких движений, один явно сильный удар по лицу. И через пару секунд трое из БМВ разлетелись в разные стороны. Удивленные прохожие поворачивали свои головы в сторону "разговора", но любопытства старались не проявлять и быстро шли своей дорогой. Еще через минуту Роман сидел в машине и пони-мат, что поговорить с ним хотят серьезно, и не на шутку испугался, что это может иметь отношение к Иванову. Сергей Пастухов, конечно, не имел никакого отношения к Иванову, но догадки и страх Шафрана принял к сведению. Добрались до его дома быстро, Сергей отобрал у Романа ключи от квартиры и сам отпер дверь. -- Отпусти руку, -- потребовал Роман. -- Больно. -- Терпи, казак, -- проворчал Сергей. Из комнаты вдруг послышался какой-то приглушенный шум и торопливый шепот. Оба тут же насторожились. Особенно Шафран. Он понимал, что в его квартире сейчас должна находиться Лина, его сожительница. Двадцатитрехлетняя красавица Лина, приехала с Украины. Шафран взял ее, как говорится, на полный пансион. Он обеспечивал ее, холил и лелеял. Ведь она должна стать его собственностью. Что там такое в комнате? Неужели она не одна?! От такого предположения Шафрану захотелось рассмеяться на весь подъезд, от души, потому что более неподходящего момента для этого трудно себе представить. Сергей не отпускал его руку. Во второй его руке мелькнуло оружие. Роман усмехнулся. -- Кто там? -- тихо спросил Пастухов. И тут Шафран не выдержал. -- Я не знаю, кто там, -- неожиданно громко сказал он. -- Но пристрелить можно обоих. В комнате что-то упало. Сергей распахнул дверь, за которой оказалась просторная комната с широким эркером. Большой угловой диван был разобран, и на нем сгрудилось постельное белье, на креслах разбросана одежда. У дивана склонилась красивая и очень испуганная женщина в шелковом халате, которая пыталась что-то убрать, а в конце комнаты, в свете окна, застыл молодой человек. Молодой человек успел надеть только джинсы. Когда дверь распахнулась и девушка, и парень увидели Пастухова с пистолетом в руке, полное оцепенение и панический страх сковали их немедленно. -- Здравствуй, Лина, -- сказал Шафран и рассмеялся. А Пастухов вошел в комнату. -- Одевайтесь, -- сказал он молодым людям вполне миролюбиво. -- Мы не думали, -- залепетала девушка, -- мы тут... -- Меня это совершенно не интересует. Мое дело доставить Рому домой и уложить спать... Он, кстати, пьян напрочь. Так что если вы не будете мозолить ему глаза и быстро слиняете отсюда, то он спокойно проспится и уже к утру ни хрена не вспомнит. Все ясно? -- Да, да, -- радостно закивала девушка. Сергей вышел из комнаты, подхватил Шафрана и выволок его на кухню. -- Кстати, это мой водитель, -- вдруг ни с того ни с сего признался Шафран. -- Понятно, -- сказал Сергей. -- Да что тебе понятно!.. Роман склонил голову. Шум в коридоре означал, что любовнички торопились слинять. Потом щелкнул замок и стало тихо. -- Ну-с, господин Шафран, я вас слушаю. -- Что вам от меня надо? -- Все, что вы знаете. -- Что я знаю? Что вы от меня хотите? Я же должен понять.... -- Можете начать с Иванова. Шафран вскинул глаза на своего конвоира. Он словно первый раз его увидел. Ах вот оно что! Оказывается, этот человек никакого отношения к Иванову не имеет. Вот и хорошо. Не надо ничего скрывать. Даже наоборот, надо все честно рассказать. Ну, козел, держись! -- Петр Иванов, -- начал Шафран, -- помощник Владимира Петровича Круглова... И Шафрана понесло... Все, что накипело. -- Дальше. Зачем Иванову твой Петрович? Он что, без депутатов не может свои дела вести? -- Так если бы не Петрович, Иванов бы и не пронюхал про эти дела! Это же все Круглов начал. Это же на него вышли пакистанцы с просьбой помочь. А Иванов подмял под себя все это дело, стал договариваться сам, и теперь речь уже идет о... -- Роман чуть подался вперед, -- миллионах! И о чем он там договаривается, я не знаю! А отвечать кому? -- А как он вообще у вас появился? Откуда? -- Как раз вчера мне Круглов сказал. Его какой-то человек из ФСБ порекомендовал. Олег... Георгиевич, нет, Григорьевич... Ага, подумал Сергей, уже теплее. -- Где этот Иванов сейчас? -- Улетел куда-то. В Чебоксары, что ли... Или в Йошкар-Олу... Точно не знаю. Сергей поднялся, прошелся по кухне, заглянул в холодильник, достал банку с огурцами, бутылку водки и поставил на стол. Шафран с опаской следил за его манипуляциями. -- Теперь быстро о пакистанцах, -- потребовал Сергей. -- Да откуда я знаю... -- Знаешь! Сергей достал стакан и поставил рядом с бутылкой. Роман вздохнул: -- Я правда мало знаю. Я к этому делу отношения не имею, -- сказал он. -- Знаю только, что у Круглова есть один старый знакомый. Его зовут Мустафа. В России бизнес у него. Вот с ним Иванов и законтачил. Этот Мустафа посредник, что ли. А тех, кто ведет переговоры, я не знаю... Да, по-моему, они и появлялись-то всего один раз. А теперь только связываются через этого Мустафу... -- Адрес Мустафы. -- Сергей придвинул к Шафрану листок бумаги и ручку. -- Домашний адрес, адрес его фирмы, телефоны. Все, что знаешь. -- Я знаю только телефон. Один. Не знаю, домашний или... -- Пиши. Роман взял ручку и склонился над бумагой, а Сергей тем временем достал из хлебницы горбушку черного хлеба, положил рядом с водкой и огурцами на стол, сел снова напротив Шафрана и открыл бутылку водки. -- И последний вопрос: что ты знаешь о суперсейсмографе. Вот этого вопроса Шафран никак не ожидал. И это не ускользнуло от взгляда Сергея. Наконец хоть кто-то что-то знает про эту чертову машину. -- Ну? -- поторопил он Романа. -- А что вы хотите знать о сейсмографе? -- Во-первых, где он? -- Он в надежном месте. -- Где?! -- Куляб, -- тихо сказал Шафран. -- Один наш депутат, в смысле из нашей фракции, когда-то работал в КГБ, он сам принимал участие в закрытии проекта. Вот он и рассказал. Иванова как раз это больше всего интересует. Но Петрович, в смысле Круглов, ему ничего не говорит, боится, что тот выкинет его из дела. -- Где в Кулябе? -- На заброшенном полигоне какой-то воинской части. Шафран говорил правду, он боялся теперь -- не того, что окажется не у дел, он боялся за свою жизнь. Слишком серьезными оказались ребята, которые интересовались проектом. Сергей наклонил бутылку. В стакан до краев булькнула водка. Граммов двести получилось. -- Давай. Шафран вопросительно взглянул на него. Сергей утвердительно кивнул: -- Пей. -- Что, все? -- Все. -- Мужик, я это... -- Пей, Роман, а то козленочком станешь. На столе перед Шафраном появился пистолет. Официальный помощник депутата Круглова взял стакан в руки и, давясь и морщась, принялся глотать холодную водку. Когда он глотал последние капли, то уже задыхался и на глазах его выступили слезы. Роман с шумом выдохнул и захрустел огурцом. Перед глазами все поплыло, в голове постепенно зашумело. -- Давай, усугуби-ка, Рома, это дело, -- торопливо произнес Сергей и вложил в его руку еще один полный стакан. Шафран хотел что-то возразить, но способность мыслить стремительно покидала его. Еще огурчик, потом сигарету в зубы. -- Ну, бывай, Роман Сергей хлопнул его по плечу и быстро удалился. Роман Шафран просидел пару минут на табурете, пытаясь попасть сигаретой в рот, а потом покачнулся, еще раз покачнулся и наконец свалился совершенно без чувств на пол. Глава пятьдесят пятая 11 октября. Обстановка в секторе Газа на границе Израиля и Палестины остается напряженной. Израильским войскам то и дело приходится открывать ответный огонь С обеих противоборствующих сторон количество жертв уже перевалило за двести человек Главари чеченских незаконных вооруженных формировании сообщили журналистам, что собираются выехать в Палестину для помощи, как они выразились, "своим братьям мусульманам" (НТВ). x x x После этого звонка Круглова все утро колотил озноб, и в конце концов он не выдержал и отправился домой... Как и договорились, он позвонил Олегу Григорьевичу сегодня ровно в половине десятого, чтобы назначить встречу, на которой сам же настаивал. -- Да-да, -- сказал Олег Григорьевич, -- конечно, можно встретиться. Так вы хотите сегодня? -- Я не понимаю. Вы сами назначили. -- Владимир Петрович, я готов встретиться в любое время, но, простите, даю вам время хорошенько все обдумать. Согласитесь, что ваши признания больнее всего ударят по вас же. Тут, знаете ли, изменой Родине пахнет. -- Я не изменял Родине! -- Уверены? -- Я... Что вы хотите этим сказать? -- Я только спрашиваю: вы уверены? Круглов замолчал. -- Вот и подумайте, Владимир Петрович. Или все-таки вы настаиваете на встрече? -- Нет, -- не сразу выдавил из себя Круглов. Вот тогда ему стало по-настоящему страшно. Вот тогда он бросил все и поехал домой. Ему действительно надо было все хорошенько обдумать. Он очень устал. У него болела голова и покалывало сердце. Надо было обязательно принять лекарства и лечь. Пощелкав кодовым замком и открыв двери подъезда, Круглов вошел внутрь, прошел мимо консьержки, которая только молча взглянула в его сторону, и вызвал лифт. С грохотом раскрылись автоматические двери, и через три секунды кабина унесла депутата на восьмой этаж. Круглов задумчиво расстегнул пуговицы пиджака и нащупал в кармане ключи от квартиры. Кабина вздрогнула и остановилась. Раскрылись двери. И прямо перед Кругловым возникла девушка в длинном платье, с длинными светлыми волосами, сумочкой в руках, правда, с каким-то слишком грубым для женщины лицом. И здесь эти гребанные трансвеститы. Надо бы консьержке втык сделать... Больше Владимир Петрович Круглов не успел подумать ни о чем. Девушка, не давая ему выйти, сама двинулась в кабину, а через мгновение что-то хлопнуло, и тут же страшный удар в голову поразил Круглова, словно изо всех сил он врезался головой в стену. В следующее мгновение все в его глазах померкло, и жизнь покинула его еще до второго, контрольного выстрела. Торопливый перестук каблуков по лестнице, и двери лифта захлопнулись, прикрывая на время от посторонних глаз мертвое тело Владимира Петровича Круглова с двумя пулями в голове... Глава пятьдесят шестая Больше всего Дока беспокоил Носорог. Он уже перестал балагурить, мрачно выслушивал все новости, что-то думал, сев в глубокое кресло. А потом выдавал одну только фразу: -- Вот же суки. Но Док оставил свои опасения на потом. Теперь начиналась спешка. Настоящая спешка, подгоняемая непрекращающимся ощущением, что все надо делать очень быстро, потому что от этого зависит жизнь не только Филина, но и многих сотен, а может быть, и тысяч людей. Док остался за старшего. Именно ему предстояло прощупать связи и интересы банкира Мурыгина. И Док спешил. Он быстро вышел из базовой квартиры, быстро спустился, почти сбежал по лесенке вниз и толкнул дверь подъезда от себя. И в то же мгновение с улицы один за другим прогремели два выстрела. Первый разнес стекло в двери, и Док почувствовал, как обожгло левое плечо. Что-то горячее потекло по руке. Вторая пуля угодила в стену и оставила после себя выбоину. Док успел только пригнуться, а потом схватился за пистолет, но было уже поздно: стрелявшего и след простыл. Он только услышал металлический стук от брошенного предмета. Оглушенный выстрелами, зажимая кровоточащую рану, Док вышел на улицу и осторожно, чтобы не оставить отпечатков, подобрал упавший предмет -- это был пистолет -- и вернулся в квартиру. Каждый день какие-то новости. Док снял рубашку и обнаружил, что пуля сильно царапнула по плечу, кровь текла, не переставая. -- Ух, е, -- сказал Боцман. -- Уже стреляют? Ты как? -- Жить буду, -- через силу улыбнулся Док. В дверь позвонили. Боцман выглянул в глазок -- нет, ничего страшного, это вернулась Аня, ходившая за покупками, -- кормить такую ораву здоровых мужиков теперь была ее прямая обязанность. Увидев окровавленное плечо Дока, Аня испугалась: -- Что случилось, почему в вас стреляли? Неужели из-за меня? -- Хорошо бы, -- усмехнулся Док. -- Это не из-за меня? -- Нет-нет, успокойтесь. -- Давайте я вам помогу. Я умею. Она промыла Доку рану, сделала перевязку, хотела уложить Дока, но тот отказался. Артист скатал с пистолета отпечатки пальцев и, сделав выстрел в подушку, отсканировал пулю. Муха все эти данные быстро перегнал в Москву. Пока ждали ответа, Док собрал команду в уголке, чтобы Аня не слышала их переговоров. Девушку они не хотели пугать. -- Значит, так, ничего не меняется, -- сказал Док. -- Я сейчас отправляюсь к Мурыгину. Муха ищет базу губернатора. Артист ему в помощь. Боцман на связи... -- Если я вам мешаю, -- сказала Аня, выглянув из кухни, -- вы мне только скажите, я уйду. -- Нет, что вы, -- любезно ответил Муха. -- У нас тут просто мужские проблемы, в которые мы не посвящаем женщин. Это прозвучало двусмысленно. Аня улыбнулась. -- Ваша проблема -- это я? -- Вы -- это проблема губернатора. И он очень скоро поймет, что вы -- его серьезная проблема. Все, ребята, пошли. Док встал, но вдруг пошатнулся и снова сел. Все-таки рана была не так безобидна, как казалось на первый взгляд, и крови он потерял прилично... Глава пятьдесят седьмая От Шафрана Сергей ушел уже поздней ночью, и отправляться к Круглову было бессмысленно. Он начал звонить депутату прямо с утра. Но ни по рабочему телефону, в Государственной думе, ни по домашнему Круглова невозможно было найти. Домашний не отвечал, рабочий все время был занят. Наконец рабочий номер ответил приятным женским голосом секретарши. -- Девушка, -- любезно произнес Пастухов, -- будьте любезны, Владимира Петровича к телефону... Это очень важно... Да? Когда?.. Вот как. Ну, хорошо, спасибо. Полчаса назад Круглов ушел. Он, оказывается, плохо себя чувствует. Сергей прыгнул в машину и погнал к проспекту Вернадского. Снова набрал домашний. Занято. Это уже лучше. Минут через десять он будет у депутата. Сергей набрал снова: -- Алло? Добрый день. Вы бы не могли передать трубочку Владимиру Петровичу?.. Досадно. А когда, не говорил?.. Ну извините за беспокойство. Дома его еще не было, а ехать из центра минут сорок от силы. При этом с работы он полчаса как ушел. Значит, сейчас он должен появиться. Спустя минуту Сергей свернул на улицу Удальцова и повел машину медленно, в поисках нужного поворота во двор. Наконец нашел и собрался направить свой джип в этот переулок. Неожиданно ему навстречу выползла грузная и неуклюжая "Волга" с думским пропуском и думским же номером. -- А вот и Круглов, -- пробормотал Сергей. Теперь не было необходимости торопиться, и его машина уже спокойно катилась по длинной дорожке, огибавшей несколько кирпичных многоэтажек. К подъезду самого дальнего дома подкатил "фольксваген-пассат", из подъезда выбежала женщина, с ходу запрыгнула в "фольксваген", и машина рванула по дорожке навстречу Сергею Расстояние быстро сокращалось, и Сергей обратил внимание на то, что встречная машина заметно сбавила скорость при подходе к нему. А когда "фольксваген" подъехал достаточно близко, чтобы можно было разглядеть пассажиров, Сергей вдруг увидел, как девушка поднимает руку к волосам и волосы оказываются париком. Сидящий на месте водителя резко и раздраженно прерывает эту попытку, но поздно, потому что уже становится очевидным, что это не девушка, а переодетый мужчина. Все это происходит перед глазами Пастухова в считанные секунды, но двух-трех секунд достаточно, чтобы Сергей все понял и принял решение. Плавно, стараясь не делать резких движений, он приоткрыл левой рукой дверцу, а правой достал пистолет и снял его с предохранителя. Еще через секунду Сергей нажал на газ и крутанул руль влево. Джип взревел, и его бросило на встречную машину, как взбесившегося быка на тореадора Силы были явно неравны, поскольку "фольксваген-пассат" и по мощности, и по высоте, и по крепости кузова значительно уступал джипу Пастухова. Раздался гулкий удар, звон стекол от разлетевшихся фар, и две машины замерли, уткнувшись друг в друга. В то же мгновение Пастух распахнул дверь и выскочил, держа на прицеле водителя "фольксвагена" и крича: -- Не двигаться! Но реакция водителя оказалась не хуже, чем у Сергея. При ударе он успел сгруппироваться, чтобы его не долбануло обо что-нибудь, пока Пастух выбегал из машины, он успел достать свое оружие -- массивный ТТ -- и распахнуть свою дверь, поднимая дуло на Сергея. В какое-то мгновение они оказались, что называется, лицом к лицу, не раздумывая, как действовать дальше, и не сомневаясь. Но все-таки у этого высокого с крючковатым носом водителя реакция оказалась на какую-то, едва уловимую, долю секунды медленнее. И этого было достаточно, чтобы Пастух был первым. Оглушительный выстрел. Вскрик водителя, грузно повалившегося вслед за этим на землю, и все стихло. Только звон в ушах. Пассажир "фольксвагена", тот, что был в женском парике и женском платье, откинулся в своем кресле без сознания с напрочь разбитой о лобовое стекло физиономией. Пастух быстро пошел в сторону последнего дома. Он очень надеялся, что ошибся и что там, в подъезде этого дома, не лежит с простреленной головой депутат Круглов. Консьержка на входе сказала, что Круглов прошел к себе, и больше никого не было, кроме какой-то малахольной девушки. -- А из какой она квартиры? -- строго спросил Сергей. -- Да почем я знаю, -- отмахнулась бабка, -- она вроде и не отсюда вовсе. Сергей сделал консьержке выговор за раздолбайство на рабочем месте и сказал, что если она впредь не будет внимательно следить за теми, кто входит и выходит, то он ее арестует. Не на шутку перепугав бедную женщину, Пастухов отправился на восьмой этаж. А когда увидел в лифте убитого депутата, то понял, что все опасения его были не напрасны. Вот и все. Надежда только на самих себя. Черт! Надо же было так опоздать! Пастух подошел к дверям квартиры Владимира Петровича Круглова и нажал на кнопку звонка. Там еще ни о чем не подозревали. Не очень-то хотелось Сергею выступать в роли гонца трагических вестей, но выбора у него не было. x x x ...Человек, который с некоторых пор уже не хотел, чтобы его именовали Петром Ивановым, спустился по трапу, но не проследовал с общей толпой, а направился к машине, где его уже поджидал шофер. -- Что новенького? -- Возникли некоторые затруднения. -- Некоторые?.. -- Они на Мурыгина вышли. -- Ну а вы у него на квартире были? -- А как же... Там в бардачке... Иванов открыл крышку и достал пистолет. Проверил наличие боезапаса. Удовлетворенно вернул оружие на место. -- Знаешь, кому передать? -- Знаю, -- ухмыльнулся шофер. -- Поехали. К Тягунку. Глава пятьдесят восьмая Вопрос. Вы хотите добровольно рассказать следствию об убийстве Владимира Петровича Круглова? Ответ. Да. Вопрос. Ваше имя? Ответ. Алексей Сухонин. Вопрос. Дата рождения? Ответ. Девятнадцатое января семьдесят шестого года. Вопрос. В каких войсках проходили службу? Ответ. В воздушно-десантных. Вопрос. Где работаете? Ответ. Нигде... Ну то есть я работал сразу после армии охранником в частной фирме больше года, но потом ушел оттуда. Вопрос. Значит, это было четыре или пять месяцев назад? Ответ. Четыре. Вопрос. Почему вы ушли? Там, наверное, неплохо платили? Ответ. Я ушел, потому что меня нашли те люди, которые организовали убийство Круглова. Они предложили очень большие деньги, и первым делом я должен был на некоторое время исчезнуть. Вопрос. Какую работу они вам предложили? Что надо было делать? Ответ. Сначала просто сказали, что им нужны надежные подготовленные люди для боевых операций и предложили деньги. Я согласился, и через неделю Джеф мне уже выплатил часть обещанных денег. А потом дали мне понять, что речь идет о ликвидации человека, но акция будет только одна, после чего мне заплатят все остальное и мы расстанемся. Вопрос. Кто такой Джеф? Ответ. Тот человек, который организовал убийство Круглова и втянул меня в это дело. Вопрос. Расскажите подробней. Ответ. Ну я толком-то и не знаю его. Видел его только один раз. В основном со мной общался другой человек, с которым я был в машине. Его зовут Макс. Настоящую фамилию не знаю. Макс много раз говорил от имени Джефа. Мол, Джеф все сделает, Джеф нас ждет, Джеф приказал и так далее. А самого Джефа я видел только один раз недели две назад. Вопрос. Посмотрите на эти фотографии. Узнаете кого-нибудь? Пауза. Ответ. Да. Вот это Джеф, а вот это Круглов. Вопрос. Что можете рассказать об этом Максе? Ответ. Да что рассказывать? Нос у него такой, крючковатый, а на левой руке нет мизинца... Мне показалось, что он военный человек. Вопрос. Сколько вы получили денег? Ответ. Десять тысяч долларов при третьей встрече, после того как я согласился, еще десять тысяч после того, как мне рассказали, кто будет объектом... Вопрос. Расскажите конкретно об операции. Ответ. Макс объявился вчера около пяти часов вечера. Сказал, что операция назначена на сегодня... Потом вывез меня на место. Все показал, все рассказал. Потом мы поехали и проверили оружие, потом подготовились. Он сказал, что мне надо переодеться в женскую одежду, чтобы консьержка или какой-нибудь сосед в глазок видели бы женщину. Потом он сказал, что после операции мы сразу отправляемся на самолет и улетаем из Москвы, а уж там со мной рассчитаются окончательно. Вот. И документы новые обещал... Спрашивал еще, как мне понравится фамилия Иванов. Вопрос. Иванов? Вам собирались сделать документы на фамилию Иванов? Ответ. Не знаю. Наверное. Просто он спросил... Вопрос. Куда надо было лететь? Ответ. Я не знаю, он не успел рассказать. Вопрос. Вас было только двое? Ответ. Нет. Был еще кто-то. Макс постоянно связывался с каким-то человеком, который вел Круглова. Когда нам сообщили, что машина, на которой Круг-лов возвращался домой, свернула с проспекта Вернадского на улицу Удальцова, ну то есть когда оставалось минут пять-семь до его появления, я пошел в подъезд... Вопрос. А имя Мустафа вы от Макса не слышали? Ответ. Мустафа... Да! Точно, один раз слышал. Так Макс один раз назвал того человека, который вел Круглова сегодня. Вопрос. А раньше вам приходилось когда-нибудь участвовать в подобных акциях? Ответ. Нет... Вопрос. Алексей, а вы никогда не задумывались, почему они выбрали именно вас? Ответ. Ну посчитали, наверное, что я им подхожу. Вопрос. Не показалось ли вам странным, что внешне вы очень похожи на Джефа? Ответ. А это тут при чем? Магнитофон щелкнул, и запись прекратилась. Глава пятьдесят девятая К таджикской границе вышли почти в срок. По дороге потеряли четверых. Один просто сбежал, не выдержал тяжести перехода, его пришлось догонять и расстреливать. Двое заболели. Щуплый приказал открыть один из мешков, сам сделал раствор и ввел больным наркотик. Они умерли с блаженными улыбками на устах. Передозировка убила их безболезненно. После этого никто в отряде не жаловался на недомогание. А вот четвертый -- это была головная боль Щуплого. Четвертый пропал, когда они уже были у цели. Пущенный в погоню отряд не нашел его. Останавливаться, чтобы найти предателя, времени не было. Впрочем, Щуплый не переживал. Никто в отряде не знал конечного пункта назначения и самого задания. Они шли, чтобы исполнить волю Аллаха, воспользоваться его грозным оружием, но что это была за воля и что за оружие приготовил им Аллах, в отряде не знал никто. Даже Щуплый. Может быть, это знал Крюк, но Крюк теперь разговаривал со Всевышним. Щуплый много раз совещался со своими соплеменниками. И они пришли в выводу, что и Крюк вряд ли что знал. Никаких карт или документов у него не было. Когда его спрашивали о подробностях задания, он делал многозначительное лицо и молчал. Наверняка он был так же не посвящен, как и все остальные. Значит, теперь им надо дойти до местечка на границе, найти колодец и ждать. К ним должен выйти проводник. Он-то и знает дальнейший их маршрут. Остался один ночной переход. Бойцы спали, а кавказцы, как обычно, собрались в кружок, обсуждая сегодняшний день и намечая план на завтра. -- Меня все тревожит сбежавший, -- сказал Щуплый. -- Как бы он не оказался шпионом. Соплеменники молча кивнули. Их это тоже тревожило. Вся операция должна была пройти в строжайшей тайне. Если хоть крупица информации достанется врагам, все дело будет поставлено под угрозу срыва. И не потому, что на отряд будут охотиться, что его могут уничтожить -- этого бойцы не боялись. Они боялись, что оружие Аллаха может достаться кому-нибудь другому. А вот этого они допустить никак не могли. -- Я предлагаю, -- сказал Щуплый, разбудить сейчас всех бойцов и двигаться небольшими группами, чтобы опередить врагов, если они захотят нас встретить в назначенном месте. Соплеменники задумались. И так все были уставшими до невероятности. Ночные переходы вымотали людей окончательно. Короткие дневные сны не приносили облегчения. Было жарко, не хватало воздуха, ведь все люди прятались в укрытиях, а ими служили тесные пещеры, ямы, заброшенные караван-сараи. Пища была более чем скудная. Не хватало воды, многие болели, хотя и боялись в этом признаться. Кроме того, все понимали, что переход -- это только начало, что самое трудное впереди. Скоро они ступят на чужую территорию. Там уж и такого укрытия не найти. Там уж о сне и думать не придется, там, возможно, начнутся бои, смерти, раненые, там начнется настоящий ад, к которому, впрочем, они готовы. Но поднимать сейчас бойцов в их последнем привале и снова вести по раскаленной пустыне -- с этим не могли согласиться даже соплеменники Щуплого. Их вело вперед, в отличие от остальных, не только великое чувство причастности к грандиозным событиям в жизни исламского мира. У них были и другие стимулы -- ненависть, мщение, джихад. Они ушли из дома давно, когда русские войска утюжили их землю танками. Они ушли, чтобы вернуться. Но не простыми боевиками, как остальные, кто воюет на стороне Ичкерии, а чтобы вернуться в сиянии белых одежд победителей. Победителей раз и навсегда. Они долго искали тех, кто даст им надежду именно на такую победу. И вот нашли. Сопливые причитания американцев и европейцев об исламе казались им смешными. Это было от ума, а не от сердца. Те шли воевать за голую веру, эти шли воевать, потому что хотели крови. Щуплый подождал ответа. Но никто не посмел ему сказать -- нет. Никто, впрочем, не сказал -- да. Щуплый все понял. Он встал, вскинул на плечо автомат и спросил: -- Я отправлюсь туда сам, кто еще пойдет со мной? Три соплеменника поднялись: -- Мы пойдем. -- И мы пойдем, -- встали остальные. Кроме Щуплого, их было двенадцать. -- Хорошо, -- сказал Щуплый. -- Выступаем сейчас. Один останется, чтобы довести отряд до места. А мы двинемся прямо сейчас. Солнце быстро стало в зените, палило нещадно, пот заливал глаза, но это продолжалось недолго, потому что пить было нечего, скоро кожа стала сухой и ужасно болезненной. К полудню прошли больше половины пути. Без мулов, небольшим отрядом идти было легче. Щуплый уже прикидывал, как они устроят засаду, чтобы встретить предполагаемых врагов. Засада -- это было лучшее из военной тактики и даже стратегии, что умели кавказцы. Собственно, это было все, что они знали и умели. Надо ударить исподтишка, в спину. А потом добивать с высоток. А в этой местности как раз высоток было предостаточно. Если колодец на равнине, то устроить засаду будет сложнее, но Щуплый надеялся, что горы не кончатся через двадцать километров, которые им осталось пройти. И в этот момент они увидели впереди пыльный столб в заходящих лучах солнца. Это шла техника, только огромные машины могли поднять столько пыли. По заведенной привычке прятаться при первых же признаках близости постороннего человека двенадцать бойцов сошли с дороги и притаились за камнями. Они не собирались нападать на колонну. Они должны были ее пропустить. Щуплому интересно было -- это едут талибы или максудовцы. Здесь, на севере, на узком клочке по соседству с Таджикистаном, еще шла война. Уже не такая страшная, как год назад, позиционная скорее, но время от времени то талибан, то "законное правительство Афганистана" объявляли широкомасштабную операцию, даже выдвигали вперед свои войска, но этим часто все и кончалось. Талибан пытался договориться с противоположной стороной, а те с талибами. Когда тайные переговоры заходили в тупик, противники и начинали показушные военные действия. Это было психологическое давление, которое, впрочем, ни на кого уже не действовало. Колонна показалась из-за поворота. Здесь было несколько БТРов, пушки, несколько машин с солдатами. Щуплый выглянул из-за камня -- форма на солдатах была талибская. Щуплый удивился: в этом районе талибам нечего было делать. Эту территорию контролировали их враги. Может быть, это диверсионная группа. Но для диверсантов их, во-первых, слишком много, а во-вторых, они едут себе открыто, никого не страшатся. Щуплый подумал, что за время их похода талибы могли и взять эту территорию. Даже лучше -- талибы были лояльны к Усаме Бен Ладену. Их группу они не тронут. Но на всякий случай показываться войскам бойцы не стали. Когда колонна прошла и пыль улеглась, воины не сразу покинули свои убежища. И верно. Через несколько минут вторая такая же колонна прошла по дороге. Только когда час прождали и убедились, что больше никого не встретят, бойцы вышли из убежищ. Снова двинулись в путь, оживленно обсуждая только что увиденное. Все решили, что движение талибан уже контролирует эту гористую выжженную землю, а это значит, что враждебных талибам, а значит, и отряду территорий в Афганистане не осталось. К колодцу вышли в сумерках. Как и ожидали, местность здесь была полна естественных укрытий. Собственно, колодец стоял в котловине, а узкая дорога еще больше сужалась в этом месте. Щуплый подумал, что это место как будто специально предназначено для засады. Противнику негде укрыться, а бить его легко: он виден со всех сторон. Щуплый распределил огневые точки между соплеменниками, сам занял самую опасную, которая была на въезде в котловину. И они стали ждать. Дневной переход вымотал их. Глаза слипались, ведь они не спали уже двое суток. Но спать было нельзя. Время от времени Щуплый обходил огневые точки, проверял, не спит ли кто. Но отряд бодрствовал. Более того, через какое-то время спать совсем уже не хотелось. Непонятное возбуждение царило среди бойцов. Они пытались найти причину этого возбуждения, но не могли. А волнение все нарастало и нарастало. Протянулось несколько тревожных и томительных часов. Приближалось время, когда должны были уже показаться остальные. Но их пока не было. Мимо колодца прошел человек с ослом, груженным дровами, не остановился, пить не стал. Это мог быть связник, но Щуплый не стал его окликать. Связник все делал правильно. Здесь останавливаться было нельзя. Потом, есл