а его заметят, Док приник к земле. На крупе лошади он различил также какую-то поклажу: не то мешок, не то рюкзак. Лошадь -- это хорошо. Раздумывал он недолго -- осторожно поднял автомат, прицелился. До всадников было всего сто пятьдесят метров. Но от усталости и слабости руки у него тряслись, прицел прыгал перед глазами. Но он не имеет права промахнуться. Второго выстрела они ему сделать не дадут. Док перевел металлическую скобу на стрельбу очередями. Еще несколько мгновений, и "чехи" скроются за деревьями. Первый -- второй. Первый -- второй. Док затаил дыхание и плавно надавил на крючок... Они упали почти одновременно. Тот, который сидел спереди, так и не выпустил поводьев из рук. Лошадь шарахнулась в сторону и понесла, волоча за собой хозяина. Но вот его рука разжалась, и лошадь скрылась за деревьями. Док выматерился. Убежавшая лошадь в его расчеты не входила. От выстрелов закричали перепуганные лесные птицы. -- Что? -- раздался сзади испуганный голос итальянца. -- Ничего! -- неожиданно рассердился Док. -- Беги лошадь догоняй, живо! -- Лошадь? -- Конь, лошадь. Да не телись ты, быстрей! Далеко она не уйдет! Адриано побежал по склону в ту сторону, куда указал ему Док. Скоро он оказался на лесной тропе. Побежал по ней, едва переставляя ноги, но никакой лошади впереди видно не было. Адриано бежал и озирался -- ему было жутко в этом сумеречном чужом лесу. Тем временем Док с трудом поднялся и, опираясь на палку, заковылял к лежащим на земле чеченцам. Поднял отлетевший на несколько метров в сторону автомат. Магазин был полон. Вот и замечательно -- патронов у них теперь хватит. Тот, который правил лошадью, был мертв. Док обшарил карманы, нашел ламинированное удостоверение командира батальона независимой Ичкерии. Ему уже неоднократно приходилось видеть такие... С фотографии на него смотрел парень лет двадцати с небольшим. Ишь ты, командир он! Большая фляга на ремне, двести пятьдесят долларов, фотография девушки с рассыпавшимися по плечам пышными волосами. Еще Перегудов обнаружил во внутреннем кармане его куртки импортную портативную рацию. Он подполз ко второму. Чеченец лежал, уткнувшись лицом в землю. На голове у него была защитного цвета кепка с длинным козырьком. Док перевернул чеченца, кепка слетела с головы, и по плечам рассыпались густые темные волосы. Девушка в мужской одежде! На вид ей было лет семнадцать. Перегудов на мгновение опешил, потом приставил пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. Пульс прослушивался, но редкий. Док стал торопливо расстегивать пуговицы ее военной куртки. Входное отверстие было в спине с левой стороны. Перегудов приложил ухо к ее груди. Кажется, легкое задето. Плохо! Он достал из кармана упаковку с антибиотиком. Ему не помогло, может быть, ей поможет? Приподнял голову девушки, высыпал ей в рот порошок, влил немного воды из фляги. На время он даже забыл о своей раненой ноге. Ему показалось, что она приходит в сознание. Задрожали веки. Она приоткрыла глаза. -- Девушка, вы меня слышите? Девушка? Она сказал ему что-то по-чеченски, вздрогнула и снова закрыла глаза. Док приложил пальцы к ее шее. Пульс больше не прощупывался. Док приподнял пальцами ее правое веко, чиркнул зажигалкой. Зрачок на свет не реагировал. Док застонал, сильно ударил кулаком по земле. -- Прости меня, прости, я не хотел! -- пробормотал он, склонясь над девушкой. Его взгляд упал на лежащий рядом автомат -- тот, из которого он свалил этих двоих. Док отстегнул рожок -- магазин был пуст. Тогда он вынул из кармана патрон, припасенный для себя, загнал его в патронник. Вспомнил о попутчике. У итальянца теперь будет оружие, рация, деньги, а может быть, и лошадь. В таком случае уже утром он будет в Наурской. Вот и замечательно! А ему... ему два дня с такой ногой все равно не продержаться... Он включил рацию, покрутил ручку настройки. -- Всем, кто слышит меня, всем, кто слышит меня. Я капитан медицинской службы Перегудов. У меня есть важная информация для федералов. Док отжал кнопку, но никто на его призыв не отозвался, рация громко шипела. Значит, не судьба! Перегудов отключил рацию, положил рядом с собой на землю, приставил ствол автомата к горлу. Ну-с, вот и все! Перед глазами опять появилось лицо матери. Ничего, ребята ей помогут: и деньгами, и морально, и папаше крышу перекрыть помогут... Он протянул руку к спусковому крючку. -- Стоять! Стоять! -- услышал он знакомый голос, а в следующее мгновение Адриано ударом ноги выбил автомат. -- Что? Суисидио! Это нельзя! Это преступление! -- И тут взгляд итальянца упал на девушку, и, мгновенно поняв что-то, Адриано осекся. -- Дай автомат, -- устало попросил Док. -- Не дать, -- мотнул головой Адриано. -- Не дать! -- Дернул же меня черт взять тебя с собой, макаронник чертов! Даже умереть спокойно не даст! -- Док тяжело вздохнул. -- Умереть нельзя. Жить -- можно, -- сказал Адриано, подбирая с земли трофеи. -- А лошадь-то где? -- Нет. Я много бегать. Лошадь нет. Что делать? -- Итальянец кивнул на трупы. -- Хоронить? -- Нет, хоронить их мы не можем. Нельзя. Для чеченцев это грех. Они их сами похоронят. Понял? -- Тогда нам надо идти. -- Да, ты прав, надо идти. -- Док с трудом поднялся с земли, оперся на плечо итальянца. -- Скажи, зачем ты меня остановил? -- Так нельзя. Део не разрешать. -- Део? Да если бы он был, твой Бог, разве позволил бы такому твориться на земле? -- с горечью произнес Перегудов. Он снова включил рацию, настроил ее на воинскую волну: -- Кто-нибудь слышит меня? Кто-нибудь слышит? -- Рация отозвалась громким шипением, тем не менее Док продолжал: -- Здесь Перегудов, капитан медицинской службы. Со мной итальянец Адриано ди Бернарди. Мы бежали из плена и сейчас находимся примерно в двадцати километрах к югу от Наурской. Движемся строго на север. У меня есть сведения государственной важности, касающиеся безопасности армии на территории Чечни. -- Иван прекрасно понимал, что "чехи" могут слышать его -- ведь они наверняка ведут радиоперехват на частотах федеральных сил, -- вычислить местонахождение, но другого выхода у него не было. Никто не отозвался, рация только шипела в ответ. Док выключил ее. -- Рипетер? -- Нет, повторять не будем, а то батарея быстро сядет. Завтра. -- Завтра, -- кивнул итальянец. Они медленно двинулись вниз по склону. Каждый шаг давался Доку с большим трудом. * * * ...Было уже темно. Муха дал сверху условный сигнал: тихонько пискнул один раз птичкой-зарянкой. Это значило, что к полуразрушенному дому кто-то приближается. Мы затаились. Действительно, минуты через две к дому подошли двое молодых чеченцев. Один, внимательно поглядывая по сторонам, остался снаружи, а другой нырнул в дыру в стене, оставленную снарядом. Ничего, долго он там не пробудет! Чеченец выскочил из дома через несколько секунд, начал орать на товарища, отчаянно жестикулируя. Тот не остался в долгу, тоже принялся кричать. Вдруг они одновременно опомнились, замолчали и бросились бегом по дороге. Мы подождали несколько секунд, потом я сделал знак Артисту -- он у нас самый шустрый. Семен выскочил из засады, пригибаясь и прячась за укрытиями, побежал следом за "чехами". Если эти двое не заметят слежки -- все хорошо. Заметят -- вся наша засада псу под хвост! Мы стали ждать. Главное, чтобы его в селении не замели! Ни чеченцы, ни федералы. Если заметут федералы, долго придется объяснять фээсбэшникам, как он тут очутился, если "чехи" -- можно за упокой души Семена Злотникова свечку ставить. Просто так он им, конечно, не дастся... Что за дурацкие мысли лезут в голову? Все у нашего Семена будет хорошо. * * * Он вернулся минут через двадцать. Устало опустился на землю, отдышался немного и сказал: -- Хахалгийская улица. Дом номер восемь. Во дворе "Жигули" -- раздолбанная "пятерка". Номер 5632 ЧЕС. Кажется, они собираются на тачке сваливать. Сам видел -- вещи таскают. Что делать-то будем без колес? -- Ничего страшного -- Я разложил на земле карту и осветил ее фонарем. Видите, дорога здесь в горы одна и делает крюк километров пять, огибая высоту 1243. Пока они ее объезжают, мы успеем оказаться наверху, а отгула они. с ночной-то оптикой, как на ладони будут. -- А чего мы тогда сидим? Мы выбрались из своего укрытия и уже через пять минут карабкались по густо заросшей лесом горе. * * * Когда мы забрались на высочу 1243, наши "чехи" проехали еще только две трети пути. Даже без ночной оптики их "пятерка" благодаря стоп-сигналам была видна как на ладони. Но вот она свернула с дороги в кусты, остановилась, и сигналы погасли. Я приставил бинокль к глазам. Два зеленоватых, как инопланетяне, человечка выбрались из машины и направились в лес. -- Посмотрите по карте: где дорога сужается, что там? -- попросил я, не отрываясь от бинокля. -- Справа или слева? -- спросил Боцман. -- Слева. -- Слева, между высотками 824 и 1031, ущелье, заросшее лесом. -- Как думаете, зачем людям ночью по заросшим лесом ущельям шастать? -- А че такого? -- усмехнулся Артист. -- Может, им подышать свежим воздухом захотелось, а ты их подозреваешь черт знает в чем! -- Конечно, ты прав -- подышать, а заодно доложить командиру, что схрон в доме на окраине Горагорского найден федералами. Видишь, как вольготно они себя здесь чувствуют? Никто над душой не стоит, документы через каждые пять минут не проверяет. Думаю, это и есть та база, про которую говорила снайперша. -- Снайперша-то хоть симпатичная была? -- поинтересовался Артист. -- А тебе-то что? -- отозвался Муха. -- У тебя ж теперь журналистка есть. -- Просто так интересуюсь, из эстетических соображений. -- От "просто так" тоже дети бывают, -- усмехнулся Олег. -- Отставить разговорчики. -- Я понимал своих парней: засиделись они в засаде. Двое суток, считай, ни поболтать, ни посмеяться. Все замолчали. -- Будем ждать, пока "пятерка" назад не поедет. Если утром -- завтра к ночи выходим в разведку, если сейчас -- сразу пойдем. Ждать у моря погоды у нас больше времени нет. -- Разведаем боем или как? -- поинтересовался Боцман. -- Или как. Будем действовать по обстоятельствам. Но за Дока они у нас по полной программе огребут. А для начала хорошо бы нам их командира в качестве "языка" взять. -- Язык с хреном пойдет? -- пошутил Муха. -- Со сметаной. Все, мужики, хватит базарить. Послушаем музыку тишины. Воцарилось молчание. Где-то внизу стрекотали цикады. Небо было звездным и очень близким -- казалось, вытяни руку и достанешь до него. Горагорский был погружен в темноту. Где-то вдали лениво брехали собаки. Не спится им, как и нам. В бинокль смотрели по очереди -- от ночной оптики глаза быстро устают. Ущелье было погружено во мрак. Никаких признаков жизни. Ни потревоженная птица не вскрикнет, ни огонь не мелькнет. Федералам сюда, конечно, никогда не добраться. А если и доберутся -- ничего не обнаружат. База наверняка тщательно замаскирована -- пройдешь в двух метрах и не заметишь, подходы наверняка хорошо охраняются. Пожалуй, прав Артист -- разведку без боя вряд ли удастся провести. Мы здесь чужаки, они -- у себя дома. Где-то за горой звонко грохнула автоматная очередь, прокатилась эхом по горам. Нет, это не в ущелье -- дальше. Снова все стихло. Интересно, кто стрелял? * * * Как известно, всякая езда по ночам в Чечне запрещена. Стреляют без предупреждения, да только, видимо, нашим чеченам на "пятерке" этот закон не писан. Через час с небольшим Боцман увидел в бинокль, как из кустов на дорогу опять вырулила уже знакомая нам машина. Получили инструкции, а может быть, и по морде за плохую сохранность оружия и боеприпасов, теперь спешат в Горагорский, домой. Спешите, ребята, спешите! Целый день нам сэкономили. На все про все у них ушел час с небольшим. Если учесть, что это путь туда-обратно плюс разговоры с командованием, -- значит, база находится где-то совсем недалеко. По ночному лесу больше двух километров за полчаса никак не сделать. Отойдя к ближайшему кустарнику и накрывшись курткой с головой, чтобы свет от фонаря не было видно, я снова расстелил карту и прикинул, где может находиться база, про которую говорила тогда Полина. Значит, люди именно с этой базы занимаются всеобщей вакцинацией чеченского населения? Что-то с трудом верится... Как-то очень уж все тут... по-деревенски... Ничего, скоро все выясним. -- Ну что, поработаем в ночную смену? -- шепотом спросил я у своих парней. -- Чего ж делать-то, командир, -- придется, -- так же шепотом ответил мне Артист. Мы попрыгали на месте, проверяя, не бренчит ли что-нибудь из амуниции, и тронулись в путь. По моим подсчетам, к пяти утра мы должны были подойти к базе. * * * Адриано ди Бернарди осторожно посадил Дока на поваленное дерево, сам устало откинулся на спину. Уже светало. За ночь они сделали не больше трех километров. Док теперь совсем не мог ступать на раненую ногу -- адская боль тут же отдавалась во всем теле, и теперь итальянцу приходилось тащить его на закорках. Док смотрел на мокрую от пота спину Адриано. -- Ну что, не рад? -- спросил он неожиданно. Итальянец повернулся: -- Почему? -- Я б себя кончил, а тебе легче было бы. -- Это не легче. -- покачал головой Адриано. -- Это много трудно. -- Труднее, -- поправил Док. -- Ты, я смотрю, любишь философствовать о всякой ерунде. Что тебе труднее? Я тебе кто -- брат, сват? Нашел, кого жалеть! Я, между прочим, один от "чехов" бежать хотел, а потом пожалел тебя -- все равно расстреляют. Взял, на свою голову, а теперь он будет меня жизни учить. Вы, итальянцы, все такие правильные или встречаются говнюки типа меня? -- Мудак, -- тихо произнес Адриано. Неожиданно Док рассмеялся. -- Как что-нибудь хорошее по-русски выучить -- поговорку или стишок, -- так не дождешься, а как ругаться -- это пожалуйста! -- Я знать, я учить, -- обиделся Адриано. -- "Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем..." Док невольно рассмеялся, до того забавно было слышать пушкинские строки из уст итальянца. -- Плохо? -- нахмурился Адриано. -- Хорошо. Давай дальше. -- "...угасла не совсем... Но пусть она вас больше не тревожит, я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, то робостью, то ревностью..." -- Тихо! -- Док замер, вытянув шею. -- Слышишь? -- Нет, -- помотал головой Адриано. -- Машина идет. Грузовик типа "Урала". Знаешь, что такое "Урал"? -- Конечно, знать. Провинция. -- Сам ты -- провинция! Это машина такая. На Южном Урале ее выпускают. "Чехи" на таких обычно не ездят. Наши ездят. Понял? Рацию давай. Адриано протянул Доку рацию. -- Всем, кто меня слышит, всем, кто меня слышит... -- Но эфир, как и раньше, был пуст. -- Повымирали они все, что ли, сволочи? -- Перегудов выключил рацию. -- Теперь мы с тобой, Адриано, точно дойдем! * * * В палатке, за столами, обложившись со всех сторон бумагами, сидели двое следователей ФСБ. Одного за другим вызывали свидетелей ЧП с тележурналистами и допрашивали их. Свидетели волновались и много курили, в палатке стоял густой сизый дым -- хоть топор вешай. Время от времени один из следователей вставал и откидывал полог палатки -- проветрить, иначе работать было невозможно. Допрашивали сначала солдат, потом сержанта -- командира машины, в конце концов очередь дошла и до подполковника Назарова. -- Разрешите? -- Проходите, пожалуйста, -- приветливо улыбнулся Назарову фээсбэшник. -- Присаживайтесь. Разговор нам с вами долгий предстоит. -- Понятно. -- Подполковник вздохнул. -- Мне эти журналюги сразу не понравились. -- Почему? -- удивился первый следователь. -- Ну как... -- подполковник замялся, -- приехали, говорят, будем солдатские будни снимать, а сами за весь день даже ни разу камеру не включили. -- Вот оно как... Может, люди отдохнуть с дороги хотели? -- Да нет, мне мужики рассказывали, которые в Ханкале стоят, что, если телевизионщики приезжают, тут же камеры ставят, свет -- и пошла съемка! За день отснимались и свалили. Понятно, конечно, боятся чуваки. -- Эти, видимо, не боялись. Почему вы сразу же своими сомнениями не поделились? -- Я значения этому поначалу не придал. -- Как они вам представились? От какого канала? -- поинтересовался второй следователь. -- От РТР. Фээсбэшники многозначительно переглянулись между собой. -- Аккредитационные свидетельства вы у них видели? -- А как же! Первым делом поинтересовался. Все как положено. Вот списочек-то: фамилия, имя, отчество, должность. -- Назаров выложил на стол листок. -- Спасибо, список у нас уже есть, -- кивнул первый следователь. -- А вас не удивило, что съемочная группа состоит из четверых здоровых мужчин? -- Баб-то сюда не посылают. Редко очень. -- Ну так вот, знайте на будущее, что, как правило, мобильные съемочные группы, посланные телевизионным каналом в командировку, состоят из двух-трех человек. -- Наверное, и по четыре бывают, -- попробовал возразить подполковник. -- Может быть, и бывают, но канал РТР никакой съемочной группы в Надтеречную не посылал, -- ядовито улыбнулся подполковнику второй следователь. -- Как -- не посылал? -- Лицо у Назарова вытянулось. -- А бумажки-то их? -- С этими бумажками только в туалет сходить. Фальшивые они были, фальшивые, понимаете? -- У фээсбэшника был такой проницательный взгляд, что подполковник невольно поежился. -- Что еще подозрительного вы заметили? -- Ничего вроде. -- Назаров задумался. -- Знаете, когда сержант Кальпидин мне про их действия во время боя рассказывал, я несколько удивился. Действовали они так профессионально, будто всю жизнь только тем и занимались, что воевали. Этот... как его... Хохлов, как минимум троих "чехов" уложил. А Пастухов, тот вообще наступательную тактику применил. Под прикрытием пулеметов с брони сделал вылазку. А ведь нас тогда плотно чеченцы обложили. Три двухсотых, пять трехсотых. Вы как думаете, их в плен взяли или они сами на ту сторону ушли? -- Я пока что никак не думаю. Для того чтобы думать, мы и собираем свидетельские показания, -- менторским тоном произнес первый следователь. -- Как вы считаете, Анатолий Борисович, кто в их группе главный? -- Этот Пастухов и есть главный. А что? Преступники они, да? -- Анатолий Борисович, ознакомьтесь с одной интересной справочкой, а потом продолжим разговор. -- Второй следователь протянул Назарову листок бумаги. Руки заметно дрожали, поэтому подполковник положил листок на стол. "Секретно СПРАВКА В 1995 году капитан Пастухов С.С., капитан медицинской службы Перегудов И.Г., старший лейтенант Хохлов Д.А., старший лейтенант Ухов Н.И., лейтенант Злотников С.Б., лейтенант Мухин О.Ф. и старший лейтенант Варпаховский Т.О. проходили службу в составе опергруппы специального назначения (командир -- Пастухов С.С.) на территории Чечни. За время прохождения службы неоднократно участвовали в боевых операциях по ликвидации бандформирований на территории республики и за ее пределами. Так, названной опергруппой был ликвидирован завод по производству наркотиков под Хал-Килоем, ликвидированы восемь бандгрупп, захвачены в плен пятеро полевых командиров. Капитана Пастухова и членов его группы отличает высочайший профессионализм, великолепное знание военной техники и вооружения, основ диверсионной деятельности. Группа маневренна и способна к ведению боя в любых условиях горной местности. Особо следует отметить способность группы к скрытному передвижению и маскировке. Так, во время проведения операции под Ачхой-Мартаном группе Пастухова удавалось оставаться не замеченной в течение четырех суток и производить в тылу противника интенсивную разведку. В силу неустановленных причин личным распоряжением командующего объединенной группировки все члены группы были разжалованы и уволены из рядов РА. В 1996 году шариатским судом самопровозглашенной республики Ичкерии Пастухов С.С. был заочно приговорен к смертной казни. Составлено по требованию компетентных органов бывшим зам. начальника секретной части отдельного батальона специального назначения капитаном Лисовским А.В." Подполковник отер со лба выступивший пот. -- Значит, они диверсанты? -- Бывшие офицеры спецназа. -- Теперь понятно, почему они так смело действовали во время нападения на колонну. Профи. Только тут семь человек указано, а у меня в полку было четверо: Злотников, Пастухов, Мухин и Хохлов. Про остальных троих я ничего не знаю. -- Конечно, не знаете. Варпаховский и Ухов погибли два года назад, Перегудов предположительно -- тоже. Скажите, у вас не возникло при чтении этой справки никаких дополнительных соображений? -- спросил первый следователь. -- Н-нет... -- Назаров пожал плечами. -- Это плохо, -- вздохнул второй следователь. -- Шариатский суд приговорил Пастухова к смертной казни. Как вы думаете, он об этом знал? -- Должен был знать. -- Вот именно. Но даже зная об этом, Пастухов вдруг снова собирает всю свою группу и, прикрывшись фальшивым аккредитационным удостоверением, въезжает на территорию Чечни. Ему что, жить надоело? Да любой сепаратист, узнавший Пастухова, немедленно приведет приговор в исполнение, и никакие приемы диверсионной работы ему тут не помогут. Спрашивается, зачем ему было ехать сюда из своего благополучного Подмосковья? Все это, вкупе со странным, внезапным увольнением из армии, не может не наводить на определенные размышления. Вы согласны со мной? -- Не знаю, -- простодушно сказал подполковник и снова пожал плечами. -- Тут, Анатолий Борисович, два варианта. Либо он хочет свести с кем-то счеты и поэтому собрал своих людей, либо приговор шариатского суда был вынесен для отвода глаз и теперь он приехал для проведения какой-то диверсионной операции против наших войск. Лично я склоняюсь ко второму варианту, -- сказал первый следователь. -- Я тоже, -- кивнул второй. -- Если он хотел кому-то отомстить, то почему не сделал этого раньше? Чего ждал? -- Вот именно. -- Получается, я у себя в полку предателей приютил? -- Подполковник насупился. -- Ублюдки! Знал бы -- своими руками бы!.. -- Анатолий Борисович, это пока что всего лишь версия. Но я думаю, скоро мы получим доказательства того, что Пастухов с его группой выполняют задание главарей сепаратистов. Недавно получена информация о крупных денежных переводах из зарубежа. Значит, в скором времени начнется активизация бандформирований. -- Черт возьми! -- досадливо покачал головой Назаров. -- Надеюсь, этот разговор останется между нами? -- Ну конечно. -- Тогда простая формальность -- подпишите, пожалуйста, протокол. Когда подполковник Назаров вышел, первый следователь встал и опустил полог палатки: -- Ну что, думаешь, расскажет? -- Должен. Через день вся армия будет знать, что капитан Пастухов -- легенда отдельного батальона спецназа -- ушел служить к боевикам. И тогда я за его жизнь и гроша ломаного не дам. -- Чего, спрашивается, мужикам не жилось? Бабки у Горобца хорошие, работа непыльная. Нет, потянуло приключений на свою задницу искать! -- Кто любит арбуз, а кто свиной хрящик. Этим, видишь, приключения подавай. Я думаю, докладывать мы с тобой пока не будем Подождем результатов. * * * Так как никаких маскхалатов тележурналистам по статусу не положено, пришлось искать естественные средства маскировки. Мы с ребятами как следует извалялись в пыли, чтобы одежда приобрела землистый оттенок, кроме того, понацепляли на себя веток, так что теперь чем-то походили на кусты какого-нибудь барбариса. Как только стало светать, мы прекратили всякое движение и замерли, устроившись в удобной и совершенно неприметной ложбинке. Все, время пошло -- нельзя ни говорить, ни курить, ни шевелиться. Прошло часа два. Никаких признаков жизни. Заросшее лесом ущелье словно вымерло. Только птички поют да мошкара над ухом ноет. Такое впечатление, что это заповедник, куда вход людям категорически запрещен, этакий необитаемый остров посередине войны. Знаем, знаем эти штучки. Стоит только повернуть в эту необитаемость и вылезти из укрытия, как тебя тут же возьмет на мушку сидящий в кустах снайпер. Ничего, ничего, мы посидим, подождем, пока люди с базы "проявятся" сами. Ведь не просто так эти двое на "пятерке" сюда вчера приезжали! Краем глаза я заметил, что Муха машет мне рукой -- одной кистью, привлекая внимание. Я посмотрел на него, и он показал мне два пальца -- двое идут. Я осторожно выглянул из укрытия. Да нет, вроде никого. Прислушался и через несколько секунд действительно услышал шаги. Вот какой у Мухи острый слух! Один шел неровно, судя по всему, хромал. Второй топал громко, как слон. Ни спецназовцы, ни "чехи" так не ходят. Дилетант какой-то, "чайник". Местные жители? А может, бандиты таким образом проводят разведку? Пустят вперед себя парочку таких "местных жителей", они и проверят тропы на предмет присутствия посторонних. Если даже их патруль остановит, документы у них наверняка в порядке, оружия нет. Почему здесь ходим? "Овца у нас сбежала, товарищ начальник, ищем вот теперь по лесу". Попробуй докажи, что они из банды. А потом из какого-нибудь укромного местечка вытащат завернутую в полиэтилен рацию и передадут своим, что тропа свободна. Или наоборот... Я жестом приказал своим взять этих двоих на мушку. Сам наставил бинокль. Ага, вот они! Оба в лохмотьях, оба заросшие, бородатые, худые. Один со светлыми, выгоревшими на солнце волосами, другой -- чернявый, помоложе. Который светлый -- еле идет. Икра обмотана окровавленной тряпкой. Судя по всему, серьезное ранение. Нет, на чеченцев они не похожи. По крайней мере, тот, который повыше. Чем-то он на Дока смахивает. Неужели наши -- из плена сбежали? А вдруг не из плена? Вдруг их специально чеченцы послали, чтобы никаких подозрений у федералов возникнуть не могло? Вполне может быть. Во всяком случае, раскрываться мы перед ними все равно не будем. Перед нами другая задача стоит: выяснить, где именно находится база и разобраться с их командирами насчет вакцины. Если эти двое нас не заметят, пускай себе идут с миром. Я сделал своим знак замереть. А двое топали уже совсем рядом -- метрах в десяти от нас. Было даже слышно их тяжелое дыхание. -- Погоди, Адриано, не могу больше. Давай отдохнем! -- сказал тот, который был повыше. Мы переглянулись -- до того этот самый голос был похож на голос Дока! Внешне его было не узнать, настолько он исхудал, загорел, зарос, изменился, -- но голос... Голос я бы узнал даже во сне! Я зажал себе рот рукой, чтобы не закричать от радости. Док жив! Жив! Какая сволочь его раньше времени похоронила, интересно знать? -- Да-да, немного. -- У второго был сильный акцент, но не кавказский -- европейский. Ну конечно, раз Адриано -- он итальянец! Что делать? Вылезти из укрытия, помочь раненому Доку и тем самым обнаружить себя перед "чехами", провалив всю операцию, или сидеть тихо как мыши? Часа через три они так и так выйдут на дорогу, а там уже смогут поймать какой-нибудь транспорт. Ну а если их впереди уже поджидает засада "чехов"? Ведь идут-то они по "заповедной" зоне! Док, похоже, ранен серьезно, так что не сможет долго продержаться! Нужно было немедленно принимать решение! В конце концов, зачем мы в Чечню поехали, а? -- А хрен с ней, с этой базой! -- сказал я громко, поднимаясь с земли. Перегудов и Адриано замерли от неожиданности, когда я, грязный как черт, возник вдруг перед ними. На моей голове и плечах покачивались ветки, усыпанные листочками. -- Серега! -- вдруг охнул Док, узнав меня. -- Иван! Глазам не верю -- жив! А мы тебя уже похоронили! Я бросился к нему обниматься. Не выдержали, поднялись из своих укрытий и остальные. Итальянец смотрел на нас разинув рот. Из-под земли мы, что ли, выросли? И только когда Док начал обниматься со всеми по очереди, итальянец, наконец поняв, что мы -- это спасение, неожиданно расплакался. -- Грацие, грацие, -- бормотал он, не утирая слез. -- Это Адриано ди Бернарди. Следователь прокуратуры из Генуи. -- Очень приятно. -- Я пожал итальянцу руку. -- Третий день идем. Бежали из плена. -- Ранение серьезное? -- Само по себе ранение плевое, да вроде как заражение началось... Меня немедленно нужно в госпиталь. -- Будет тебе госпиталь. У нас рации нет, только сотовые. Вояки не смогут наш сигнал поймать. -- У нас есть, да только она ни хрена чего-то не ловит. -- Док протянул мне трофейную рацию. Я покрутил ручку настройки. Действительно, только шипение. Странно. Тут до Горагорского всего ничего -- километров двенадцать, там же стоит принявший нас полк. Вдруг меня осенило: -- Глушат они наши частоты, понял, нет? Как входишь в ущелье -- сразу глушить начинают. И пеленгуют с базы. Поэтому давайте-ка мы отсюда побыстрее уходить! -- С какой базы? -- База у них тут, Док. Готовят боевиков, обеспечивают всем необходимым. Потому мы и сидели в засаде -- засечь ее пытались. -- База под Горагорским? -- Именно. -- Между прочим, она-то мне и нужна! -- Сейчас тебе, Док, в госпиталь нужно, а база от нас никуда не денется. -- Да нет же, Сережа!.. Потом поздно будет! -- Док заволновался. -- Ведь они наших... И в это мгновение воздух вспорола пулеметная очередь. Я с силой толкнул итальянца на землю и сам скатился в ложбину. -- Все живы? -- Вроде все. Такого исхода событий я боялся больше всего -- теперь "чехи" нас точно отсюда живыми не выпустят! Плохо, что все мы так кучно сидим. Достаточно сюда из миномета один раз выстрелить, и все!.. Но теперь уже поздно было что-либо менять -- стоило мне приподнять голову, как тут же снова засвистели пули. Быстро же они пристрелялись! Мои парни безо всякого приказа тут же заняли круговую оборону. Да только что толку? Сколько нас тут -- шестеро, считая раненого Дока? Да, теперь не видать нам базы как собственных ушей! Нужно было немедленно найти выход из создавшейся ситуации. Я огляделся. Если бежать вправо по склону, метрах в пятнадцати от нашей ложбинки есть кусок скалы, за которым можно укрыться. В такой стычке главное, чтобы местность не простреливалась со всех сторон! Пятнадцать метров -- это, конечно, немало, но другого выхода у нас нет. А, была не была! Кто не рискует, тот не пьет шампанского! -- Мужики, огонь пока не открывать. Муха, ты примерно засек, откуда стреляли? -- Да, -- кивнул Олег. -- Когда я скомандую, Мухин и Артист открывают огонь из подствольников и автоматов. Стреляйте длинными очередями, можете даже по целому рожку за раз выпускать. Главное, чтобы было как можно больше шума. В это время Адриано с Боцманом уносят Дока. Сначала вон туда, за камень, а потом дальше, к дороге. -- А ты? -- поинтересовался Артист. -- А я... -- Мне не хотелось раскрывать все карты, и я ответил уклончиво: -- А я делаю финт ушами, отвлекаю "чехов". Короче, приказы не обсуждаются. -- Да мы же вроде штатские! -- хмыкнул Артист и тут же по-военному отозвался: -- Есть! Он зарядил в подствольник гранату. Муха выложил перед собой четыре полных магазина. Сейчас они с Артистом будут создавать видимость шквального огня. Она, эта видимость, секунд на тридцать, не больше. -- Стрельба не более минуты. После чего мгновенно отходите с позиции. Понятно? -- Я сурово оглядел своих парней. -- Все, мужики, работаем. Огонь! И едва Артист с Мухой открыли огонь, я тут же махнул рукой Боцману -- пошел! Боцман взвалил Перегудова на спину и понесся с ним к камню. "Понесся" -- это, конечно, сильно сказано, но пробежал он эти пятнадцать метров довольно шустро. "Чехи" озверели от такой наглости -- казалось, все ущелье палит в нашу сторону. Я то и дело слышал, как пули впиваются в стволы деревьев, взрывают землю под ногами. Еще немного, и меня накроет! И тут я сделал тот самый финт, о котором меня хотел пытать Артист, -- я выскочил из укрытия, но побежал не к камню, а в противоположную сторону, на виду у противника. Ну давайте, давайте, "чехи", держите меня на мушке, поиздевайтесь надо мной, поиграйте, сегодня я ваш! Пулеметчик, не ожидавший моего маневра, слегка запоздал. Очередь сломала ветку у меня над головой. Я сделал огромный прыжок и оказался за стволом какого-то большого лиственного дерева. Прошла почти минута. Артист с Мухой все еще находились в прежнем нашем укрытии, стреляли -- интенсивнее некуда. -- Уходите! -- заорал я им что было мочи, хотя они меня все равно, наверно, не могли услышать. Пулеметчик снова ударил в мою сторону, и на меня сверху полетела кора и срубленные очередью ветки. Давайте, давайте стреляйте, суки! Я требую уделить мне как можно больше внимания! Наконец Артист выбрался из укрытия и побежал к камню. Муха прикрывал его отход, а через несколько секунд и он кинулся следом. Молодцы, парни! Они не успели еще добежать, как по бывшему нашему укрытию ударили сразу из нескольких подствольников, земля в ложбинке закипела от рвущихся гранат. Я невольно перекрестился, радуясь тому, что ребята все-таки выполнили мой приказ. Ну что ж, мне на месте не резон сидеть, через несколько секунд здесь также станет жарко. Я дал очередь наугад и покатился по склону. Потом вскочил, побежал, петляя, как заяц. Бежал и орал что было сил: -- "Чехи", я здесь! Вот он я, Пастухов! Разозлюсь -- всем кирдык сделаю! Пастухов я! Берите меня, берите! -- Таким дурацким образом я пытался отвлечь огонь на себя. Но только "чехи" не дураки, умеют количество стволов у противника считать -- били и по мне, и по Мухе с Артистом. * * * Боцман, пошатываясь, вышел на дорогу, осторожно опустил Дока на придорожный камень. Почти два километра он бежал с товарищем на спине и за это время ни разу не присел, не отдохнул. -- Ну ты, Дима, даешь! -- восхищенно сказал Док. -- А че, нормально! -- произнес Хохлов, тяжело дыша. -- Своя ноша не тянет. -- Он на минуту присел рядом с камнем, потом вдруг резко поднялся: -- Ну ладно, я пошел. -- Куда ты пошел? -- Туда. Пацаны там бой ведут, а я чего? -- Нету их там уже! Пастухов не дурак в пристрелянном укрытии сидеть! У тебя какой приказ был? -- Тебя тащить. -- Вот и не дергайся раньше времени. Давай попробуй-ка лучше связаться с нашими. Свяжешься -- дай координаты авианаводчикам, вот и будет ребятам помощь. Квадрат-то помнишь? -- Помню, -- кивнул Боцман. Сзади раздался треск веток. Хохлов оглянулся, держа автомат на изготовку. Из кустов показался ободранный итальянец. Адриано часто хватал ртом воздух, прерывисто хрипел, а добравшись до камня, на котором сидел Док, упал на траву, широко раскинув руки. Боцман улыбнулся, глядя на него. -- Где ты его подцепил, Док? -- В зиндане вместе сидели. Хороший парень, только климат ему наш не подходит. Давай радируй. Открытым текстом шпарь. Всем, кто слышит меня... -- Всем, кто слышит меня, всем, кто слышит меня: в двенадцати километрах от Горагорского в ущелье между высотами 824 и 1031 группа из трех человек ведет бой с боевиками численностью до пятидесяти человек. Просим поддержки с воздуха и с земли! Просим поддержки с воздуха и с земли! -- Боцман отжал кнопку, и рация зашипела, и вдруг в ней прорезался громкий бас: -- "Саранча" вас слышит! "Саранча" вас слышит! Кто на связи? -- Старший лейтенант спецназа Хохлов. -- Через пять минут две вертушки пойдут в вашу сторону. Еще раз уточните свои координаты! -- Через пять минут будет поздно! Ущелье между высотами 824 и 1031, квадрат сорок пять -- сорок три. Вы поняли меня? -- Я вас понял. -- У нас один трехсотый, тяжелый. Ждем на дороге около входа в ущелье. Поторопитесь! -- Постараемся. Конец связи. -- Конец. -- Боцман устало вздохнул и лег на землю, закрыв глаза. -- Теперь остается только молиться. Немного отлежавшись, Адриано показывал на его флягу на поясе: на четвереньках подполз к нему, сказал: -- Пожалуйста, пить. Немного пить. Хохлов протянул ему флягу. Адриано жадно припал к горлышку. -- Э-э, парень, ты полегче! Сколько нам еще тут сидеть -- неизвестно. -- Боцман отобрал у итальянца флягу. -- Брависсимо, -- улыбнулся ему Адриано. -- Вы ходить как... -- он жестом изобразил прыгающего кузнечика, -- как летать. -- Ничего, ты тоже так научишься, -- обнадежил его Боцман. -- Это дело наживное. * * * Обложили меня хорошо, можно даже сказать -- профессионально. Я лежал под корягой, зарывшись в землю, а пространство вокруг меня было наполнено воем. Сверху на голову сыпались щепки и труха. Ну вот и все -- добегался, докричался! Сколько их там, этих людей, которые сейчас стреляют по моему пню? Трое, пятеро, семеро? Сейчас они сомкнут кольцо и возьмут меня живым. Мне даже застрелиться нечем -- ни одного патрона не осталось! Может, ножом живот вспороть, как это делают японские самураи? Я представил себе это отвратительное зрелище и внутренне содрогнулся. На крайний случай есть способ получше... Ну вот, выстрелы приближаются, пора действовать. Я достал из подсумка лимонку, крепко сжал ее в одной руке, другой, свободной, осторожно отогнул усики кольца. Главное сейчас -- не спешить. Я еще все успею: успею вспомнить Настену с Ольгой, -- им скажут, что папа погиб на военных сборах во время учений, успею помолиться напоследок, успею крикнуть им что-нибудь типа: "Русские не сдаются" или "Козлы вы все!". Перед смертью суетиться нельзя... И вдруг сверху надо мной что-то звонко лопнуло, и я увидел огненный след -- похоже было на метеорит, сгорающий в плотных слоях атмосферы. Но я-то знал, что это не метеорит, а неуправляемый ракетный снаряд, НУРС, выпущенный из-под крыла боевого вертолета. Значит, кто-то из наших сумел связаться с авиацией! "Эх, высоко взяли, ребята, мне бы их огонь скорректировать, да рации нет!" Склон метрах в ста от меня разорвался, земля мелко задрожала, сверху густым дождем посыпались листья. Стрельба по моему пню сразу прекратилась. Ага, вот теперь-то "чехам" уже не до меня. Им бы самим из-под обстрела живыми уйти. "Давайте, ребятки, давайте, побыстрее сделайте еще один заход!" -- взмолился я. Вертолетчики словно услышали мои мольбы. Не прошло и минуты, как вверху опять что-то лопнуло. На этот раз к склону устремились сразу два НУРСа. Я вжался в землю. Сверху густым потоком заструилась земля, покатились камни -- снаряды вызвали настоящий обвал: даже при том, что я находился под прикрытием пня, землей меня присыпало как следует. Неожиданно наступила тишина. Меня всегда поражают такие вещи: только что пространство вокруг выло, стонало, жужжало, шуршало и тебе казалось, что этому аду не будет конца, -- и вдруг все смолкло. Сидишь, и тебе кажется, что ты совсем оглох. Птицы не поют, насекомые не зудят, даже листья на деревьях не шуршат. Но пройдет несколько минут, и пространство вокруг снова наполнится шумом, но уже совсем другим, мирным: робко попробуют свои голоса птицы, застрекочут кузнечики, зашумит, как будто ничего и не было, листва. Я отряхнул с головы землю и приподнялся. Склон выше меня был обезображен до неузнаваемости: вывороченные с корнем и поломанные деревья и кусты, на месте падения снарядов -- большие воронки. Недалеко от моего укрытия валялся полуобгоревший стабилизатор. Хорошо, что он не долетел до моего укрытия. -- Спасибо, мужики, -- произнес я намеренно громко, чтобы услышать собственный голос. Уши были заложены. Все-таки меня легонько контузило. Впрочем, это сейчас не так страшно. Главное, чтобы мои парни были живы. Если что с ними случилось, нико