о совсем неплохо подготовлены. -- Сколько их? -- Пока двое. Но на подходе к городу может стать больше. На аэродром уходят, это очевидно. И вот что еще -- странно они как-то с дочерью этого босса обращаются. Есть тут какая-то закавыка, что-то не то... Ты с кем приехал-то, Сережа? -- Ну как с кем? Все наши: Артист, Док. -- Отлично! Тогда вы давайте идите, нельзя их упустить. Муха там один. -- Ага, сейчас! Сотовый твой где? Мой фээсбэшники заблокировали. Боцман с усмешкой протянул мне телефонную трубку, и, едва взглянув на нее, я понял, почему после сигнала СОС телефон Боцмана сразу замолчал. Трубка была расколота пулей. Вероятно, благодаря ей Митя и не погиб, отделавшись лишь ранением бедра. -- Артист, Док! -- закричал я что было сил. Эхо далеко разнесло мой голос по горам. И буквально через минуту они появились. Боцман, до этого болтавший о том, что его надо бросить здесь одного, чуть не расплакался от счастья. Мы своих парней не бросаем. Никогда. А бандиты от нас не уйдут! Док оказал Боцману первую помощь, сделал перевязку, необходимые обезболивающие уколы, после чего мы соорудили из двух березовых стволов и плотной палаточной ткани нечто вроде носилок, на которые и погрузили раненого. Прежде чем тронуться в путь, я развернул карту, спросил у Боцмана: -- Сколько Муха за ними один идет? Боцман посмотрел на часы: -- Четвертый час. -- Предлагаю сделать финт ушами. Муха гонит подонков по ущелью, так? Если мы пойдем за ними, то, естественно, не успеем. Если же перевалим через хребет, то срежем километров девять и сможем выйти им наперерез. -- Подъем крутой, -- предупредил Боцман. -- Мы с Мухой тут все облазили. -- Нам ли крутых гор бояться, Боц? -- усмехнулся Артист. -- Ты лежи себе спокойненько. -- Мужики, не надо, ей-богу! Упустим! -- Молчать! Взяли, понесли! Марш-бросок через перевал -- и до шоссе. Артист с Доком подхватили носилки с Боцманом, и мы побежали в гору. Нам не раз приходилось в горах переносить не только раненых, но минометные и гранатометные стволы, которые по весу ничуть не меньше нашего Боцмана. Тактика здесь обычная. Первым устает тот, кто идет на подъеме снизу, его минут через пятнадцать надо менять, чтоб не "сдох", верхнему легче, поэтому его меняют реже. И никаких привалов с подменами, никакого отдыха. Прешь, прешь и прешь в гору, как танк. 9 Саша вышел из подъезда с кожаным портфелем в руке и направился к своей машине. Сзади послышался рев мотора, он резко оглянулся, отпрянул в сторону. К тротуару причалил "мерседес" Антона Владленовича. Опустилось стекло заднего справа окна. -- Саша, Саша... ты почему же мне вчера не позвонил? Я ведь тревожусь за тебя. -- Да извините... напился, -- со вздохом произнес Саша. -- Что случилось? Что с твоим лицом? А ну-ка, давай ко мне в машину. Саша открыл дверцу и сел в "мерседес". Антон Владленович поднял стекло, отделяющее заднее сиденье от водителя и охранника; они и так не могли слышать разговор, но Антон Владленович на всякий случай включил еще радио. -- Что с твоим лицом? -- повторил Антон Владленович. -- Ничего особенного, с лестницы упал. -- Какого черта! Мы ведь договорились обо всем! -- Не мог, никак не мог, -- покачал головой Саша. -- Уходить пришлось с большими сложностями. -- То есть как это -- со сложностями? -- Лицо Антона Владленовича исказил испуг. -- Он шел за мной буквально по пятам, кейс взял почти сразу, потом обошел меня на обратной дороге. Видно, заподозрил что-то. В общем, когда я подошел к своей машине, он уже вознесся. Все это было в каких-то семи метрах от меня. Вот и лицо, такое замечательное... -- Черт! Рискованно сработал. -- Хорошо, что он этого у меня за спиной не сделал... -- Доказательства есть? Саша достал из своего портфеля вчерашнюю эмвэдэшную сводку. -- Пожалуйста. "11.53 -- взорвана машина "Мерседес-180" на стоянке возле здания Ленинградского вокзала (номер 197 ВС 99, принадлежит Архангельскому Артемию Андреевичу, в 1998 году выдана доверенность на управление транспортным средством Носкову Владимиру Эдуардовичу, с тех пор Архангельский является только номинальным владельцем автотранспортного средства, фактически машина принадлежит Носкову). Согласно заключению взрывотехников, безоболочное взрывное устройство мощностью в триста граммов тротилового эквивалента было заключено в портфель типа дипломат. По словам очевидцев, за минуту до взрыва высокий мужчина с дипломатом сел в автомобиль. После взрыва в сгоревшем автомобиле найден труп мужчины средних лет. В куртке погибшего обнаружен паспорт на имя Носкова В.Э.". Антон Владленович оторвался от сводки. -- Значит, тебя задело? -- Чуть-чуть, но все равно очень неприятно. Больше так рискованно я работать не буду. -- Тебе, Саша, больше не придется рисковать. Все хорошо. Основные препятствия в нашем проекте устранены. Сейчас пойдет нормальный бизнес. Большой бизнес. А моральный и физический ущерб, который ты понес в результате вчерашней операции, я тебе возмещу. -- Хорошо бы. -- Триста штук. -- Хорошо бы, -- повторил Саша. -- Ты извини, мне сейчас надо срочно в министерство. Сам доберешься? -- Господи, о чем разговор! Всего доброго. -- Саша открыл дверцу и выбрался из машины. Антон Владленович на прощание помахал ему рукой и поднял стекло. "Мерседес" понесся по улице. Антон Владленович нажатием кнопки опустил стекло, отделяющее его от водителя и охранника. -- Ребятки, для вас появилась небольшая работа. Надо проверить одного человечка в морге судмедэкспертизы. Пока я в министерстве, вы этим и займитесь. -- Сделаем, Антон Владленович, -- почти одновременно кивнули охранник и водитель. 10 Подниматься на гору с большим грузом тяжело, но спускаться тяжелее в сто раз -- это знает каждый, кому приходилось лазать выше двух тысяч метров над уровнем моря. Вот и нам пришлось хлебнуть горя на отвесном спуске. Мне с Артистом, идущим впереди, приходилось спускать носилки на вытянутых руках -- одному бы тут не справиться. Когда до шоссе оставалось каких-нибудь метров четыреста, мы увидели, как из-за горы выскочил вертолет. Он прошел над нашими головами и стал снижаться. -- Это они! Викентьича "вертушка"! -- закричал Боцман. И действительно, через несколько мгновений на дороге показалось трое человек: двое мужчин и одна девушка. Я приставил бинокль к глазам. -- Один высокий, другой щуплый, девка в драной одежде, -- описал я их внешность. -- Они, они, высокий -- это Гера, тот еще говнюк! -- кивнул Боцман. -- Задержите их! Легко сказать -- задержите. Этот высокий все время прикрывается девицей, как щитом. Если б руки не дрожали после такой нагрузки, можно, конечно, было бы попробовать... Высокий достал из подсумка шашку, поколдовал над ней, и вскоре в небо пошел жгут оранжевого дыма. Вертолет резко начал снижаться. Он еще не коснулся шасси асфальта, а уже открылся люк. Гера втащил девицу в утробу вертолета, последним заскочил щуплый, люк тут же захлопнулся, и вертолет взмыл в воздух. -- Ну что же вы, мужики? -- заскрипел зубами от досады Боцман. -- Стреляйте! -- Хочешь еще одну сбитую "вертушку"? -- спросил я. -- Они ж бандиты. -- А девка тут при чем? -- Девка? Девка -- не знаю. Похоже, она сама испугалась. -- То-то. А ты говоришь -- стреляйте. Мы продолжили спуск с горы. Через восемь минут после того, как вертолет взмыл в воздух, на шоссе выбежал Муха. Даже отсюда, сверху, было видно, как он устал и запыхался. Он глянул на удаляющуюся в сторону города точку, бросил автомат и устало сел на обочину дороги. -- У него сотовый тоже пулей разбило? -- спросил я у Боцмана. -- Отобрали у него сотовый, -- отозвался Боцман. -- Мухин! Олег! -- закричал я что было сил. Олег поднял голову и удивленно поглядел на поросший лесом склон. 11 Сов. секретно Генерал-лейтенанту Зеленцову В.А. ОТЧЕТ о проведении операции "Броня" В соответствии с оперативной информацией в период с 12 по 18 августа в районе дачи министра финансов проводилась операция по защите его жизни от возможного покушения. Охрана министра не была поставлена в известность о проведении данных мероприятий. Возглавлял группу бывший капитан спецназа Пастухов С. С. Пастухов С. С. неоднократно привлекался УПСМ для проведения спецопераций как на территории России, так и за рубежом. В общей сложности Пастухов и его группа, состоящая из четырех человек, участвовали в 12 наших спецмероприятиях и зарекомендовали себя должным образом. В течение 12 и 13 августа Пастухов провел разведку брешей в системе охраны министра, выявил их и ликвидировал с помощью наших сотрудников. Он постоянно вел наблюдение за подступами к даче и полностью контролировал ситуацию. 15 августа, когда министр неожиданно решил ехать на концерт, Пастухов сообщил об изменении маршрута нашим людям. Были прочесаны близлежащие чердаки с целью обнаружения снайперских засидок. Таковых найдено не было. Было установлено масштабное наружное наблюдение. Путем обмана охраны, Пастухов с оружием на руках проник в Зеленый театр. Поскольку обеспечение безопасности внутри театра было возложено на личную охрану министра, ни Пастухов, ни кто-либо из задействованных нами агентов ни задник, ни кулисы должным образом не обследовали. Как выяснено следствием, преступник проник в театр через служебный ход еще днем под видом курьера по доставке почты. До 20.43 он прятался в пожарном ящике с песком, в 20.44 выбрался из ящика, никем не замеченный, проскользнул к заднику и произвел выстрел в голову министра. Ни Пастухов, ни люди, которые ему подчинялись, в данной ситуации сделать ничего не могли. Они не ждали преступника со стороны сцены. После совершения убийства преступник с напарником-водителем пытались скрыться на "Жигулях" восьмой модели. Пастухов застрелил обоих, после чего был срочно эвакуирован с места происшествия нашими людьми. Местоположение Вэна, несмотря на все усилия оперативных служб, до сих пор не установлено. Считаю, что операция "Броня" была провалена не по вине Пастухова и его группы. Преступную халатность, прежде всего, проявила личная охрана министра. Мы не можем делать каких-либо оргвыводов по данной операции, поскольку объективно Пастухов вновь проявил себя как отличный оперативный работник, а происшедший не по его вине "прокол" -- единственный за все время сотрудничества с УПСМ. Полковник Голубков К.Д." -- Защитничек, твою мать, -- произнес генерал Зеленцов, откладывая отчет Голубкова в сторону. Он сидел за столом в своем служебном кабинете, обставленном весьма изысканно и даже с претензией на роскошь. -- Ты б сначала собственную задницу прикрыл. Генерал повернулся в кресле, снял трубку телефона правительственной связи. Набрал номер. -- Зеленцов на проводе. Соедините меня, пожалуйста, с Антоном Владленовичем. Хорошо, жду, -- генерал почесал переносицу, взглянул на себя в большое зеркало на стене, высунул язык. Нехороший желтоватый налет. Это все нервы -- на такой работе рано стареют! Надо бы показаться врачу. -- Здорово, Зеленцов, -- послышался в трубке задорный голос Антона Владленовича. -- Добрый день. Знаете, кажется, я нашел козла отпущения в нашем деле. -- Надеюсь, это не я? -- пошутил Антон Владленович. -- Ну что вы, что вы! -- горячо возразил Зеленцов. -- Я имел в виду, что теперь ясно, по чьей вине все произошло. -- Да-да, это для нас очень большая потеря, -- вздохнул Антон Владленович. -- Невосполнимая. Ну, так вы не медлите -- действуйте. -- Есть! -- отчеканил Зеленцов. 12. Пастухов Боцман лежал на носилках на обочине, а мы с ребятами пытались поймать машину. Останавливаться и сажать нас никто, конечно, не хотел. Еще бы! В горах орудует большая банда, в городе министра застрелили, а тут четверо здоровых вооруженных мужиков и один раненый. -- Да бросьте вы меня -- теперь-то уж подберут, -- то и дело бормотал со своих носилок Боцман. -- Молчи, волчья сыть! -- беззлобно прикрикивал на него Артист. Наконец, мое терпение кончилось, и я наставил пистолет на идущий по шоссе тентованный КамАЗ. Заскрипели тормоза. Я пальцем поманил водителя к себе. Водитель -- молодой парень лет двадцати подошел, трясясь от страха. -- Все возьмите, только не убивайте! -- Боцмана в машину! -- скомандовал я своим. -- Дурак, кому ты нужен! Отвезешь нашего друга в больницу, а нас в аэропорт. Еще и заработаешь на этом. Понял? -- Сначала в аэропорт, потом в больницу, -- отозвался со своих носилок Боцман. -- Зачем стволом махать, людей пугать, я и так бы довез, -- покачал головой водитель. -- Что-то до сих пор нам таких добровольцев не встречалось, -- улыбнулся Артист. Мы переложили Боцмана на лежанку позади сидений, где обычно отдыхают водители, Муха с Артистом полезли в кузов, а мы с Доком расположились в кабине. -- Гони! Водителя не нужно было долго упрашивать. Взревел мотор, и КамАЗ понесся по направлению к аэропорту. Я глянул на часы. Разница во времени при скорости вертолета триста пятьдесят километров в час, а нашей, допустим, девяносто составит минут двадцать -- двадцать пять. Да, за это время можно раз сто улететь, но есть всякие побочные обстоятельства, которые должны задержать отлет преследуемой нами группы в Москву. Если это обычный рейс, то между регистрацией, посадкой и взлетом проходит не меньше двух часов, если необычный, на частном самолете -- им тоже сколько-то придется подождать. Сейчас самый час пик, каждые три минуты взлет или посадка, поэтому разрешение на взлет "частнику" дадут только тогда, когда появится хотя бы небольшое "окно". Так что у нас есть шанс успеть. Главное -- без заминок преодолеть все расставленные милицией кордоны. Парень вел КамАЗ, то и дело с опаской поглядывая на меня. Он явно не верил в наши добрые намерения. -- Езжай прямо к служебным воротам, -- приказал я ему. Парень в ответ только тяжело вздохнул. 13 Антон Владленович играл с самим собой в бильярд, когда в дверях показался охранник: -- К вам Саша. -- Зови, зови быстрей, -- кивнул Антон Владленович. Он был очень доволен племянником. Сработал Саша оперативно и чисто, не считая, конечно, царапин на лице. Охранник с водителем привезли из морга судмедэкспертизы хорошие вести -- погиб действительно Носков. По крайней мере, так утверждали тамошние патологоанатомы. Антон Владленович поймал себя на том, что стал слишком подозрительным в последнее время. Ну а с другой стороны, как иначе? С волками жить -- по-волчьи выть! Все надо перепроверить по сто раз! Прессу почитаешь -- там дети своих родных родителей, бабушек-дедушек грабят-убивают, а тут всего лишь племянник... Слишком много Саша знает, да и глаза у него горят, когда чемоданчик с вокзала приносит, открывает... Оно понятно, от денег у всех глаза горят, хотя некоторые утверждают, что без них жить проще. Хотел бы Антон Владленович привести хоть одного скептика к себе в дом, показать ванну из горного хрусталя, малахит на кухне, бассейн с приливной волной и большим зимним садом, спальню в стиле Людовика Пятнадцатого, кабинет, отделанный дубом... Да хотя бы и бильярдную взять -- сколько в нее средств и сил вложено -- один стол пятьдесят тысяч баксов стоит. Предложи здесь этому скептику пожить -- наверняка не откажется. Так, слова это все. Просто одни родятся, чтобы жить в роскоши, а другие -- в нищете. Бог велел помогать бедным, вот он и помогает в меру сил. В прошлом году детскому дому компьютеры подарил, организовал поездку малышей на черноморский курорт. Тут тебе и пиар-акция, и доброе дело. В бильярдную вошел Саша: -- Добрый день, Антон Владленович. -- Здравствуй, Сашенька, здравствуй, дорогой. -- Дядя заключил племянника в свои объятия. Саша несколько оторопел от такого приема -- никогда раньше Антон Владленович не выказывал нежных чувств. -- Сейчас мы с тобой тяпнем по чуть-чуть, погоняем шары, а через часик пообедаем. У меня сегодня трюфели с седлом косули. Как тебе, а? -- Замечательно! Только вот нельзя мне тяпать, Антон Владленович. За рулем я... -- Вот тоже нашел отговорку! Прикажу Сереже -- он тебя куда надо отвезет. -- Нет-нет, не могу, -- замотал головой Саша. -- Чуть выпью -- вся работа из рук валится. -- Все работаешь, работаешь, -- ворчливо сказал Антон Владленович. -- Отдыхать тоже надо уметь. Что, и партию со мной не сыграешь? -- Почему, партию сыграю, -- согласился Саша и взял в руку кий. Антон Владленович выложил треугольником шары на сукне. -- Разбивать я буду, -- сказал он, -- а то больно часто ты меня обыгрываешь. -- Пожалуйста, -- согласился Саша. Антон Владленович хлестко ударил кием по шару. Удар был удачным -- один шар с ходу закатился в лузу. -- Так-то лучше будет, -- удовлетворенно сказал Антон Владленович, примеряясь к очередному шару. -- Налей-ка мне пока коньячку. Саша направился в кабинет к столику-глобусу, вернулся с бутылкой. -- В общем, так, послезавтра поедешь на вокзал, в этот раз Белорусский. Ячейка 084. Все как обычно. Код стандартный. Сразу ко мне. На этот раз очень приличная сумма. Много "откатили", так что заработаем мы с тобой хорошо. Ты не против, надеюсь? -- Отчего же не заработать? -- улыбнулся Саша, наливая дяде коньяк. -- Вы сегодня в хорошей форме. -- Когда дела идут как надо, у меня и тонус, и форма, и хрен морковкой, -- пошутил Антон Владленович и сам рассмеялся своей шутке. -- Остался бы, а? Баб позвали бы. Скучно мне одному. -- Ну, не знаю, не знаю, дела... -- Саша на мгновение задумался. -- А впрочем, ладно, вы для меня важнее всяких дел. -- Ох и льстец! -- покачал головой Антон Владленович, делая большой глоток из бокала. 14 Через два поста мы пробрались благополучно, на третьем нас пытался тормознуть сержант, но я приказал водителю КамАЗа гнать, не обращая внимания на всякую милицейскую "шелупонь". Надо было видеть, с каким страхом водитель смотрел в зеркало заднего вида, в котором замелькали проблесковые маячки патрульной машины. Около ворот, за которыми виднелось летное поле, он остановился. -- Вы как хотите, мужики, но дальше я пас, -- потерянно сказал парень. -- Тогда вылезай из машины, дальше мы сами порулим, -- сказал я ему. -- Не, ну, мужики, так же не делается -- машину отбирать. Я вас подвез, все по-доброму. А вы теперь вон как... -- Никто у тебя машину отбирать не собирается. Заберешь ее в целости-сохранности, когда мы свои дела закончим. •а -- Ага, все вы так говорите... -- Блин, пока мы тут с ним базарим, они улетят! -- вмешался в разговор Док. -- Рули, командир! -- Ты все вали на нас -- мол, под страхом смерти заставили! -- Я сунул в руку водителя две стодолларовые купюры и вытолкал его из кабины. Переключил передачу, тронул машину с места. Слегка разогнавшись, протаранил ворота так, что их створки со звоном разлетелись в разные стороны. Вдогонку КамАЗу бросился вооруженный охранник, выстрелил сначала в воздух, потом по скатам. Только нам это что слону дробина! -- Митя, смотри в оба, ищи их! -- приказал я Боцману. Боцман свесился со своей лежанки, принялся старательно всматриваться в сгущающуюся вечернюю темноту, выискивая знакомые фигуры. Я включил дальний свет. Фары выхватывали то белоснежный бок Ту-154, то Ила-86... -- Да вот же они! Вон он, Гера, мудак! -- неожиданно закричал Боцман. Я вгляделся. Действительно, похоже, тот самый парень, который пятьдесят минут назад тащил по шоссе к вертолету девушку, сейчас задраивал люк "сорокового" Яка. Кажется, он нас не заметил. Я вдавил педаль акселератора в пол, а Як медленно покатил по рулежной дорожке по направлению к взлетной полосе. Появилось-таки то самое "окно" между взлетами! -- Улетят ведь, что делать будем, Пастух? -- закричал Боцман. -- Как -- что делать? Обгонять и захватывать. -- Я сказал это так, будто всю жизнь только тем и занимался, что обгонял и захватывал самолеты. Я свернул с рулежки на поле, чтобы срезать угол, л самолет все так же медленно катил к взлетной полосе. Я прикидывал, где наши курсы пересекутся. -- Сережа, ты что делаешь? -- закричал Док, вжимаясь в сиденье. -- Довожу до конца то, что Муха с Боцманом начали. Во всяком деле надо идти до конца! -- Больной! Ну ты больной! -- А ты на то и доктор, чтоб лечить! -- закричал я весело. С чего это мной вдруг овладел какой-то нездоровый азарт -- ума не приложу! Как пацан, насмотревшийся американских боевиков. Нет, правда, почему капитан-спецназовец не может на КамАЗе преследовать бандитов, которые пытались убить его друзей? Чем я хуже Брюса Уиллиса? Теперь я направлял КамАЗ наперерез самолету, но с таким расчетом, чтобы тот все же успел затормозить. Сквозь стекло кабины Яка мне было видно неожиданно вытянувшееся от испуга лицо пилота. Я наддал еще, самолет начал тормозить, заскрежетала о бетон резина колес. -- Док, руль держи! -- крикнул я и на ходу выпрыгнул из кабины еще до того, как КамАЗ оказался на взлетной полосе. Взвизгнули тормоза, и КамАЗ замер перед самым носом самолета. Еще мгновение -- и произошла бы катастрофа. Да, вот такой я друг -- взял да и бросил руль... А если бы Док не успел среагировать? Если б не успел -- я бы руль и не бросил. А я был уверен в Доке, как в себе самом, недаром мы прошли с ним бок о бок сотни, тысячи километров боевых рейдов. У настоящего спецназовца мгновенная реакция в любой, самой непредвиденной и сложной ситуации. Я бросился к самолету и замер около люка. Через мгновение ко мне присоединились выскочившие из кузова Артист с Мухой. У спецназовцев, занимающихся освобождением заложников в захваченных террористами самолетах, есть куча способов проникнуть внутрь салона, не открывая люка. Тут тебе и шасси, и кабина пилотов, и грузовой отсек, но, на самом деле, самое эффективное -- исхитриться заставить негодяев открыть люк и проникнуть внутрь по трапу. Геморроя меньше, да и вообще удобней. Я все правильно рассчитал. Люди Николая Викентьевича восприняли появившийся на взлетной полосе КамАЗ с неизвестным им Доком в кабине как недоразумение, и Гера отдраил люк. -- Ты че, идиот, сука, жить надоело? Кретин! Ну-ка, убирай машину с полосы! -- Ах, как невежливо! -- Еще до того, как трап опустился к земле, я, выскочив из-под самолета, выпрыгнул из-за бортика трапа и рывком дернул Геру на себя. Гера вылетел из самолета как пробка и уже в следующее мгновение оказался лежащим на бетоне с заломленными за спину руками. -- Сколько вас там? -- спросил я шепотом, приставляя к его виску пистолет. -- Пятеро и два пилота, -- прошептал ошалевший Гера. -- Это с девушкой? -- Да. Четверо, два пилота и девушка. -- Отлично. А это тебе за Боцмана! -- Я ударил его рукоятью пистолета по затылку с таким расчетом, чтобы заглох на время. Показал ребятам на люк -- штурмуем! -- Гера, ну че там? Разобрался? -- В проеме люка показался еще один боец Николая Викентьевича, но еще до того, как он заметил лежащего на земле Геру, Муха выключил и его. Не мешкая больше, мы вломились внутрь самолета втроем. Никто нас, конечно, не ждал. Двое остававшихся с девушкой бойцов глазели в иллюминатор на КамАЗ, м котором с несколько растерянным видом вес еще сидел наш Док. Опомнились они только тогда, когда мы направили на них стволы. Муха с Артистом обезоружили их. -- Мордой в пол! -- приказал я тихо. Герины бойцы послушно выполнили мое приказание. Их примеру последовала и девушка. Она уже успела переодеться -- вместо грязной, рваной одежды на ней были новые джинсы и клетчатая рубаха не по размеру. Да, ничего девица, симпатичная. Недаром Боцман с Мухой за ней столько охотились. -- А вы можете сидеть. Я жестом показал Мухе и Артисту на переборку по бокам от дверей кабины -- пусть займут позицию для атаки. Металлическая дверь пилотской отворилась сама, и передо мной возникла физиономия летуна в традиционной белой рубахе. -- Скоро вы этого козла убере... -- он осекся, увидев меня. -- Скоро, -- сказал я, приставляя к его лбу пистолет. -- А ну на место и готовься к взлету! Пилоту ничего не оставалось, как поспешно ретироваться в кабину. -- Артист, следи за этими. Муха, помоги Доку доставить Боцмана в салон. Машину подайте назад. Через полминуты взлетаем, -- приказал я и зашел в кабину вслед за пилотом. Второй пилот обернулся ко мне, спросил испуганно: -- Это захват? Надо было видеть выражение его лица! -- Нет, это восстановление справедливости. КамАЗ перед носом самолета дернулся и отъехал со взлетной полосы. Через несколько секунд я услышал, как у меня за спиной закрылся люк. Со всех концов поля ко взлетной полосе уже мчались машины с мигалками. -- Ну, чего сидим? Взлетайте! -- Мы уже сообщили о ЧП! -- Значит, нужно сообщить, что у вас все в порядке. Вам дали взлет? -- Дали. -- Ну вот и взлетайте. Пилоты переглянулись, защелкали тумблерами, взревели турбины. -- Полоса свободна, помеха устранена, все в порядке. Нет-нет, это свои. Выполняю взлет, -- сказал в микрофон первый пилот. Самолет покатился по взлетной полосе, набирая скорость. Я сел на откидное сиденье и перевел дыхание. Весь захват, начиная от того момента, когда мы увидели самолет, занял чуть более трех минут, но теперь мне казалось, что прошла целая вечность... -- Куда летим-то? -- обернувшись, поинтересовался второй пилот, когда самолет оторвался от полосы. -- Куда летели, туда и летим. В Москву, как три сестры. -- Я еще, оказывается, был способен шутить. Внизу около брошенного КамАЗа копошились люди. На взлетном поле мы не оставили никого -- все бойцы Николая Викентьевича были на борту. Нет жертв, нет захвата. Хотя водилу КамАЗа мы, конечно, подставили на все сто. Долго придется бедолаге с властями объясняться. Что теперь поделаешь -- война со злом стоит жертв! Замолвлю за него при случае словечко Голубкову, если, конечно, после недавних событий в Зеленом театре мое собственное словечко хоть чего-то стоит! 15 Саша выставил на стол Антона Владленовича большую черную кожаную сумку. -- Вот. Нал. Честно сказать, дрожал как осиновый лист, когда вез. -- Откуда знаешь, что нал? -- подозрительно прищурился Антон Владленович. -- Да уж догадываюсь по прошлому разу, -- усмехнулся Саша. -- А вот и не догадываешься, щенок! -- У дяди сегодня было очень дурное настроение -- с утра болела голова, кроме того, "Спартак", за который всегда болел Антон Владленович, проиграл во вчерашнем матче. -- Открывай, открывай, догадывается он! Или уже пооткрывал все? -- Да что вы! Не трогал я ничего! -- возмутился Саша. Он расстегнул молнию на сумке. В сумке лежали какие-то бумаги. -- Что это? -- Акции, дружок. Акции наших замечательных отечественных предприятий. Мы их продаем, а наш банк покупает. Потом глядь, а какой-нибудь там крупный металлургический завод уже принадлежит нашему замечательному банкиру Александру Сергеевичу, потому что контрольный пакет у него. А через месяц-другой он своего директора поставит, весь руководящий состав сменит. Большой бизнес, Саша. Очень большой. Не с твоими куриными мозгами в нем работать. Хочешь, возьми себе "бумажек" на двадцать тысяч, как обычно. -- Нет уж, спасибо! Еще не хватало мне акциями металлургического завода владеть! Антон Владленович громко рассмеялся: -- Ну молодец, а! Сразу видно, в какую эпоху мальчик рос. Еще неизвестно, сколько они завтра стоить будут. Может, в два, в три раза больше? А? -- Сомневаюсь, -- покачал головой Саша. -- В общем, ты не сомневайся ни в чем, вези в банк. Возьмешь расписки на всю сумму. Да, еще попроси сделать распечатку доходов за прошлый месяц. Сколько там набежало, интересно знать? -- Хорошо, все сделаю, -- кивнул Саша. Он застегнул молнию на сумке и вышел за дверь. Охранник проводил его до входной двери. Сделал знак рукой -- подожди, глянул на монитор, экран которого был разделен на четыре картинки. На каждой из картинок была видна своя часть дома. -- Давай! Щелкнул электронный замок. -- До свидания, -- попрощался Саша и вышагнул за дверь. Калитка открылась перед ним сама -- охранник наблюдал за всеми его действиями в монитор. Саша сел в машину, завел мотор. Проехав метров двести, он свернул на грунтовку и углубился в лес, который начинался сразу же за дачным поселком. Саша остановил машину перед большой лужей. Дальше ехать не решился, боясь завязнуть. Вышел, огляделся, достал сигареты. -- Тебя как будто не учили ничему, -- раздался сзади знакомый голос Вэна. Саша резко обернулся. Вэн стоял в метре от него с прутиком в руке. И ведь как неслышно подкрался -- ни шелеста, ни шороха, ни хруста. -- Привет. -- А если б это не я был, а другой опасный паренек? -- насмешливо спросил Вэн. -- Да ладно, слышал я тебя, -- соврал Саша. -- Плохое ты место выбрал. Лужа вон какая! -- Лужа -- это хорошо. Здесь твою тачку и найдут. -- Шуточки у тебя дурацкие, Вэн. -- Шуточкам меня не учили. Ну чего, где бабло-то? -- Облом, Вэн. -- То есть как -- облом? -- Лицо Вэна вытянулось -- Кинуть меня задумал? -- Ты в сумочку загляни, потом ори. Вэн рывком расстегнул молнию, сунул руку в сумку. -- Это что, акции? -- удивился он, вытаскивая несколько разноцветных бумажек. -- Это то, что нам даром не надо, Вэн. Акции закрытого акционерного общества. То есть владеть ими может только тот, кто является сотрудником предприятия. А мы с тобой погулять вышли. -- Ты че меня как первоклассника учишь? Будто я про твои акции не знаю! -- А раз знаешь, значит, не ори! В следующий раз выгорит. Ждать надо. -- Нет, Санек, все не просто так. Твой Антоша неладное заподозрил, не доверяет он тебе. -- Доверяет. Так карты сошлись. Деньги-то вот они, но только чужие, просто так в банк не положишь и с собой не возьмешь. -- Нет, Санек, не просто так, -- задумчиво повторил Вэн. -- Старик нас проверяет... Ничего, мы его тоже за вымя пощупаем. Саша смотрел на Вэна испуганно. Еще каких-нибудь три недели назад он не знал ни забот, ни хлопот. И приспичило же дяде нанять в киллеры именно Вэна! Да, у него имя, у него фирма, безупречные по исполнению заказы, но он никогда не позволит себя кинуть, взорвать, убить, утопить. Скорее сам взорвет, убьет, утопит. Схватил железной хваткой, почувствовав слабину, и будет душить, пока не добьется своего! Саша помнил Вэна таким еще по Академии КГБ. А ведь он пытался отговорить Антона Владленовича от использования в деле Вэна. Не хватило аргументов. А у дяди они были довольно вескими: во-первых, Вэн поблизости от объекта, во-вторых, работает профессионально, без хвостов и свидетелей, в-третьих, не сможет шантажировать заказчиков, потому что у самого руки по локоть в крови, достаточно маленькую наводочку фээсбэшникам дать, и все -- сгорел Вэн! -- в-четвертых, его можно будет незаметно и безболезненно убрать. Вот оно -- незаметно, безболезненно. Как бы самого не убрали! Саша боялся боли, боялся смерти, боялся громкого голоса. Да, он был трусом и знал это про себя. Конечно, он был профнепригоден и не мог учиться в академии, но сзади всегда маячила тень всемогущего дяди. Кажется, Антон Владленович был сказочно богат еще во времена Хрущева... Эта тень следовала за ним по пятам и беспрестанно твердила: "Ты не трус, ты сможешь! Такими делами ворочать будем!" Какими делами? Людей убивать, деньги воровать? Он струсил тогда перед дядей, трусил и сейчас, до смерти испугавшись того, что взорванный им Вэн жив и невредим. -- Дядю нельзя, он слишком заметная фигура. Нас тогда тут же... уберут. -- А мы пощупаем так мягко и незаметно, что он даже не заметит, -- рассмеялся Вэн. 16. Пастухов Наш самолет принимал аэропорт Шереметьево-1. Мы покружили немного, ожидая, когда освободится полоса, и пошли на посадку. Я все время слушал в наушниках, о чем переговариваются пилоты с "землей". Диспетчерам не было ни слова сказано ни про вооруженных людей на борту, ни про захват самолета, но я, только глянув вниз, сразу понял -- в аэропорту объявлена тревога. Поле было пустым: ни одного человека, ни одной машины. Около терминала, где обычно было многолюдно, тоже ни души. Я приставил бинокль к глазам. Ага, аэропорт оцеплен вооруженными людьми в касках и бронежилетах. Вот один пытается слиться с фонарным столбом, другой сидит в тени автобуса для перевозки пассажиров с винтовкой на коленях. Теперь мне все стало ясно: истории водителя КамАЗа и охранника у ворот адлерского аэропорта произвели на местное управление ФСБ неизгладимое впечатление. Несмотря на то что "угонщики", то есть мы, не предъявляли никаких требований и условий властям, не объявляли о захвате, не меняли курс и даже почти не били пассажиров -- хотя следовало бы их отмутузить до потери пульса за все, что они сделали, -- приземлившись, мы попадем в объятия спецназа. Видно, судьба у нас, у "солдат удачи", такая -- из огня да в полымя. Только сейчас я понял всю серьезность нашего поступка, сказать проще -- преступления. Увлекшись погоней, мы захватили воздушное судно, так, кажется, это называется на казенном языке. А теперь, когда уже все сделано и ничего исправить нельзя, иди попробуй докажи, что это не мы бандиты, а они, люди Николая Викентьевича. Быстро найти крайнего -- это у нас умеют... Я вышел в салон, чтобы посоветоваться с ребятами. Муха с Артистом приглядывали за людьми Николая Викентьевича, которые были прикованы наручниками к сиденьям, а Док занимался Боцманом, перевязывал рану. У Боцмана опять открылось кровотечение. -- Мужики, наши действия расценены как угон самолета. Внизу вооруженный до зубов спецназ. Что будем делать? -- Мы разве объявляли об угоне? -- удивился Артист. -- Мы нет -- но кто-то другой мог... У пилотов может быть условный сигнал, о котором мы даже не догадываемся, с помощью которого они сообщают на землю о захвате. Честно сказать, все наши действия в Адлере я расценил бы как терроризм чистейшей воды. Шутка моя парням понравилась -- они дружно рассмеялись. -- Что делать будем? Дело-то серьезное. Поймают, мало не дадут. -- А может, действительно захватим всю эту трихомундию да и уйдем в партизаны? -- весело предложил Артист. -- Погоди, Семен. Я серьезно. Через пять минут пилоты посадят самолет, и тогда будет поздно что-либо менять. Артист с Мухой переглянулись. -- А может, боевое десантирование, а? Как в старые добрые времена? -- С раненым Боцманом? -- Я покачал головой. -- А что? Два спасательных жилета, и все дела. Продержимся. Я размышлял несколько секунд, прежде чем принял решение. -- Всему десанту надеть спасательные жилеты! Вернулся в кабину пилотов. -- Отменить посадку! Набрать высоту! -- У меня был такой тон, что пилоты повиновались беспрекословно. -- Идем в сторону озера Круглое. От Шереметьева до Круглого всего семнадцать километров -- меньше минуты лету. Я велел пилотам снижаться до предельно возможного уровня -- меня вовсе не грела перспектива разбиться о воду. Пилоты послушно выполняли все мои приказания, и уже через сорок секунд внизу, совсем близко, мелькнула узкая полоска шоссе, сразу за которым начиналась водная гладь. -- Ниже, ниже, еще ниже! -- командовал я. -- Вот так и держите! Озеро промелькнуло под пилотным колпаком, и пошла "зеленка" -- перелески и рощицы вперемешку с дачными поселками. Прежде чем пилоты сделали разворот, я велел пацанам открыть аварийный выход. Сделали они это весьма проворно, и вот по салону уже загулял холодный, бьющий в лицо ветер. Ребята шустро напялили на себя спасательные жилеты. Такой же жилет был надет и на Ирину. В ее глазах читался испуг. Оно и понятно -- какие-то люди все время хватают, тащат, каждый в свою сторону. Ничего, ничего, теперь мы с этим Викентьичем по полной программе за все разберемся! Самолет еще не дошел до кромки озера, когда я велел всем приготовиться к десантированию. Первыми должны были пойти Ирина и Артист. Артист в случае чего мог подстраховать девушку в воде. Потом шли Боцман с Доком. С Боцманом тоже было непросто: а вдруг он потеряет сознание, ударившись о поверхность, -- поэтому я и поручил его постоянному попечению Перегудова. Потом прыгал Муха, последним -- уже на пределе -- я сам. А до того мне придется приглядывать за пилотами. Сверху, с воздуха, хорошо были видны глубокие и мелкие места. Нам, конечно, нужно бы где поглубже, чтобы не разбиться о дно. Вот одно из них, что-то типа омута, ямы. -- Пошли! -- что есть силы крикнул я из кабины, перекрывая вой ветра и рев моторов. Артист вытолкнул из самолета визжащую Ирину, а в следующее мгновение прыгнул и сам. Вот еще одно место поглубже. -- Пошли! В этот второй пролет над озером десантироваться удалось четверым. Мы с Мухой остались на следующий заход. Я прекрасно понимал: стоит только оставить пилотов без контроля, они тут же резко поднимут самолет вверх и направят его назад, в Шереметьево, поэтому мне придется сидеть рядом с ними до последнего. Самолет сделал разворот и снова пошел над озером. Сверху хорошо были видны фигурки четверых людей, плывущих к берегу. Я увидел, как приводнился Муха, подняв фонтан брызг, помедлил немного, дожидаясь следующей ямы, потом резко выскочил из кабины и, не раздумывая, сиганул вниз... Нам с парнями за время службы часто приходилось десантироваться без парашютов. Есть такая горная тактика: сначала самолет-разведчик проверяет наличие противника в горах, дает его координаты, и через несколько мгновений в воздух взмывают "вертушки" с десантом (рота, две, а то и батальон). Во-первых, десантировать людей надо таким образом, чтобы противник их не сразу обнаружил, во-вторых, так, чтобы они при приземлении не поломали себе ноги о скалы. Днем еще куда ни шло, а ночью такое десантирование превращается в опаснейшее занятие. Погибнуть можно не от вражеской пули, а от собственной неосторожности, иногда даже приборы ночного видения не помогают... Так что опыт у нас в этих цирковых номерах был немалый. Вода -- это не страшно, вода -- родная стихия. Из нее человек родился, в нее в конечном счете и уйдет. Я вошел в озеро строго вертикально. Легонько коснулся ногами илистого дна, и спасательный жилет тут же потащил меня к поверхности. Вынырнул, отфыркиваясь, задрал голову, высматривая самолет, так и есть -- он ушел резко вверх и повернул в сторону аэропорта. Я снял с себя жилет, который теперь только мешал, и энергично поплыл в сторону лесистого берега. Наше десантирование собрало у противоположного берега рядом с дорогой большую толпу зевак, которая долго аплодировала моему прыжку. Зрители, видно, решили, что над озером проходит какой-то военно-спортивный праздник. Я знал, что в нашем распоряжении очень мало времени. Сейчас пилоты сообщат куда надо наши координаты, если уже не сообщили, и минут через двадцать в район озера подтянутся воинские и милицейские подразделения. Но не на тех напали, козлы! Я выбрался на берег, парни выжимали одежду и ждали меня. Ирина сидела на упавшем дереве, сжавшись в комок, и дрожала от холода. -- Давайте-ка раздевайтесь, отжимайтесь и согревайтесь. Нам еще долгий путь, -- сказал я, протягивая девушке фляжку с коньяком. Через две минуты мы, разделившись (не забывайте, что Боцмана нужно было нести на руках), уже пробирались к шоссе. Нужно было успеть уйти до того, как район полностью перекроют... 17 Саша,