ий заперся у себя в кабинете, составил зашифрованную телеграмму на имя "отца" и отправил адресату. Через день он получил телеграмму "молнию" с предложением немедленно выехать с женой в Москву через нейтральную Швецию. Это означало ехать или морем, где рыскали немецкие подводные лодки и топили все, что попадалось им на глаза, или же через Финляндию, которая фактически была оккупирована Германией. Времени для размышлений не оставалось. Василий в тот же день посетил советского консула и получил визу на поездку в Москву - "по делам американской нефтяной компании "Стандард ойл". В гостинице "Националь", где обычно останавливались иностранцы, был забронирован номер с видом на Манеж для двух американцев - мужа и жены. Лиза часами могла стоять у окна, не в силах оторвать глаз от улицы, от кремлевской стены, от прохожих. Она радовалась всему: московскому морозцу, снегу на крышах домов, детворе, играющей во дворе соседнего дома, студентам, спешащим в университет... Не успели они распаковать чемоданы, как раздался телефонный звонок. Василий снял трубку. - Мистер Кочек, если у вас нет неотложных дел, то просим вас зайти к нам. Адрес вам известен, пропуск будет заказан. Через полчаса Василий стоял перед молодым, но весьма ответственным работником, даже не предложившим ему сесть. - Скажите, Максимов, вы прислали "отцу" эту телеграмму? - сухо спросил тот, держа в руке расшифрованную телеграмму Василия. - Я прислал. - И вы утверждаете, что немцы собираются напасть на Советский Союз? - По крайней мере, об этом говорят те неопровержимые сведения, которыми я располагаю. - Сведения, сведения!.. Похоже, вам даже в голову не приходило, что такие, с позволения сказать, сведения могли вам подсунуть те, кто заинтересован в том, чтобы дезориентировать нас, ввести в заблуждение или даже спровоцировать... - Я не мальчик, чтобы мне могли подсунуть ложные сведения. То, о чем я сообщил "отцу", соответствует действительности. Прошу вас в этом не сомневаться! - Василий побледнел от гнева и горького недоумения. - Поссорить нас с Германией хотят прежде всего англичане, - надеюсь, это вам известно? Да, англичане! - Ответственный работник поднялся из-за письменного стола, и Василий отметил про себя, что он маленького роста и, несмотря на сравнительно молодые годы, успел отрастить порядочное брюшко. "Спортом не занимается", - подумал Василий. Между тем ответственный работник продолжал: - Одно из двух - или вас ввели в заблуждение, подсунув вам фальшивку, или... Василий не дал ему закончить. - Вы не смеете так говорить со мной! - тихо сказал он, повернулся и вышел из кабинета. Он отметил пропуск у секретаря, спустился на улицу. День был морозный, на чистом небе сияло солнце, дышалось легко. Василий вдохнул холодный воздух всей грудью, расправил плечи и не спеша пошел в гостиницу. В голове было пусто. Что это - дурной сон или недоразумение? После стольких лет тяжелой работы на чужбине - и вдруг: "или вас ввели в заблуждение..." Он хотел, наверно, сказать или "подкупили"... Василий внутренне содрогнулся, словно получил пощечину... - Ну что? - спросила Лиза и, заметив его напряженный взгляд, осеклась. - Нашелся человек, к тому же ответственный работник, для которого вся наша с тобой десятилетняя работа ничего не стоит! - с горечью проговорил Василий. - И оказывается, я вообще мальчишка, которого каждый дурак может обмануть... - Ты не волнуйся, главное - не волнуйся!.. Недоразумение какое-нибудь... Что он сказал? - Лиза не знала, как успокоить Василия. - Язык не поворачивается, чтобы повторить его слова!.. - Что он, с ума сошел? - Нет, Лиза, он просто дурак и чинуша!.. Общая направленность политики заключается на сегодня в том, чтобы не давать немцам повода для преждевременных конфликтов, всеми средствами выиграть время. Вот он и не хочет верить, что существуют факты, противоречащие этой концепции, - не хватает у него широты взгляда! И вообще - нельзя же идти против общего течения, даже если это крайне необходимо... У Василия была удивительная способность: при крупных неприятностях он ложился в постель и мгновенно засыпал. Так и на этот раз - лег и заснул. Проснувшись, он как ни в чем не бывало пригласил Лизу в шашлычную. - Поедим с тобой настоящего шашлычка, выпьем бутылочку цинандали, а там - будь что будет!.. У нас с тобой в жизни бывало всякое... Не вешай голову, старушка, одевайся, и пошли. В шашлычной у Никитских ворот они просидели допоздна. Там было тепло и по-своему уютно. Ни на одну минуту их не покидало сознание того, что они у себя дома, на родной своей земле. Потом они пешком прошли на Красную площадь, молча постояли у Мавзолея, послушали бой кремлевских курантов. В гостиницу вернулись в двенадцатом часу. Дежурная по коридору, протягивая Василию ключи от номера и записочку, сказала по-английски: - Просили вас позвонить по этому телефону, как только вернетесь. Василий поблагодарил дежурную, но звонить не стал. В номере он сказал Лизе: - Поздно, и я не совсем в форме... Позвоню утром, авось до утра ничего особенного не случится. Утром его опередили. Позвонил по телефону помощник того ответственного работника, у которого Василий был. Он попросил как можно скорее прийти. Тон помощника был вежливый, даже предупредительный. Когда Василий вошел в кабинет, ответственный работник сказал, не глядя на него: - Вас вызывает к себе товарищ Сталин... Василий молчал - ему показалось, что он ослышался. - Вы должны быть у товарища Сталина ровно в одиннадцать часов. Только теперь до Василия дошел смысл этих слов. - Я должен сходить в гостиницу и переменить хотя бы рубашку. Это много времени не отнимет. Услышав в голосе Василия решительные нотки, ответственный работник махнул рукой: - Идите, но чтобы одна нога там, другая здесь. Будьте у меня ровно в десять тридцать, живым или мертвым! - Постараюсь все-таки живым, - ответил Василий и быстро вышел из кабинета. В приемной Сталина дежурный секретарь поставил галочки против фамилий приглашенных и попросил подождать. А когда стрелки круглых стенных часов показали ровно одиннадцать, двери кабинета открылись и человек в полувоенной форме негромко сказал: - Попрошу товарища Максимова. Василий прошел через небольшой коридор в кабинет Сталина. Ответственный работник остался в приемной, - его не пригласили. Сталин стоял у камина с трубкой в руке. - Здравствуйте, товарищ Максимов. Садитесь вот сюда, - Сталин показал рукой на свободное кресло. - Спасибо, я постою... - Почему так? Говорят, в ногах правды нет! - Сталин улыбнулся. - Я не могу сесть... Вы ведь стоите, товарищ Сталин. Сталин пропустил мимо ушей слова Василия и, вытряхнув пепел из трубки в камин, сказал: - Вы писали, товарищ Максимов, о директиве Гитлера генеральному штабу немецкой армии?.. - Да, товарищ Сталин, писал. - Откуда стало вам известно о наличии такой директивы? - Узнал из надежных источников. - Не допускаете, что это провокация, подстроенная немцами специально для нас? - Такое предположение совершенно исключается. - Вы уверены в этом? - Да, товарищ Сталин, уверен. - Нельзя ли допустить другое - вся эта история, связанная с директивой Гитлера, организована англичанами и стараниями их разведки попала к вам? - Нет, такой вариант тоже исключается. - Почему вы говорите так уверенно, товарищ Максимов? - По очень простой причине. Люди, доставившие мне эти сведения, проверены и перепроверены не раз и не два. С ними я работаю давно, и не было случая, чтобы они пытались обмануть меня. Потом, у нас есть неписаный закон: прежде чем сообщать о таких важных делах, мы проверяем дважды и трижды полученные сведения через разные источники. Кроме того, у меня имеются еще и косвенные доказательства, подтверждающие правильность сообщенных мною сведений. Немецкий солдатский разговорник тоже говорит кое о чем. Не знаю, докладывали ли вам о том, что во время пребывания в Берлине советской правительственной делегации мы передали ей через наше посольство экземпляр этого разговорника... Сталин молча кивнул головой. - И еще - на первый взгляд маловажный, но на самом деле весьма существенный факт. В Берлине, на улице Унтер-ден-Линден, находится самое большое и самое роскошное фотоателье Гофмана. Его считают придворным фотографом Гитлера. С начала войны на Западе стало обычным явлением, что этот самый Гофман, осведомленный о планах фюрера, вывешивает на одной из витрин большую карту той страны, куда нацелен очередной удар фашистской армии. Совсем недавно мне стало известно, что Гофман вывесил на витрине большую карту Советского Союза... - Значит, они не боятся ни бога и ни черта, - сказал Сталин и после минутного раздумья подошел к Василию. - Вы понимаете, товарищ Максимов, рассуждая логично, кажется совершенно невероятным, чтобы Гитлер рискнул ввязаться в войну с Советским Союзом, не закончив кампанию на Западе, оставив у себя в тылу англичан. С другой стороны, ваша твердая уверенность заставляет думать, что такая директива существует на самом деле. Совсем уж другой вопрос - с какой целью она, эта директива, составлена... - Он снова помолчал. - Гитлер, составляя директиву, мог преследовать разные цели. По этой причине нам нужно действовать по мудрой народной пословице - семь раз отмерь, один раз отрежь... Немедленно возвращайтесь обратно в Женеву. Еще и еще раз проверьте все и доложите лично мне. Отныне вы должны неустанно следить за всеми происками фашистов, быть в курсе их планов, в особенности против нас. Нельзя жалеть ни сил, ни средств!.. Вы кажетесь человеком толковым - опытным, наблюдательным. Будем надеяться, что вы успешно справитесь с этой сложной, но благородной задачей и не дадите ни немецкой, ни английской, ни каким-либо другим разведкам обмануть себя. - Постараюсь, товарищ Сталин, - ответил Василий. - Желаю успеха! - Сталин протянул Василию руку. В приемной Василию пришлось подождать: сопровождавший его ответственный работник был приглашен к Сталину. Сталин сказал ему: - Очевидно, этот Максимов толковый человек и хорошо знает свое дело. - Да, товарищ Сталин, Максимов очень серьезный и толковый человек, - поспешил подтвердить ответственный работник, хотя только что был о Василии противоположного мнения. - Однако и он мог ошибиться... - И, как бы думая вслух, не глядя на собеседника, Сталин продолжал: - Невероятно, просто невероятно, чтобы Гитлер решился напасть на нас, не покончив с Англией!.. Только маньяк или законченный авантюрист отважился бы на подобный; шаг... - И опять к ответственному работнику: - Всячески помогите Максимову, создайте ему все условия, чтобы он мог справиться с нелегкой задачей, которую мы ему задали... Вечером к ним в номер пришел "отец". Он заметно сдал. Волосы совсем поседели, на лбу и вокруг глаз появились глубокие морщинки. - Ну, как жизнь молодая? - спросил он с деланной веселостью. - Надеюсь, все в порядке? - Как вам сказать? Сейчас, пожалуй, в порядке, чего не мог бы сказать вчера в это же время... - Знаю, дорогой, все знаю! - "Отец" дружески обнял его за плечи. - Не обращай внимания на мелочи жизни!.. Сказано ведь, что дураков не сеют, не жнут - они сами рождаются. Тут уж ничего не сделаешь!.. Я тому вельможе доказывал, что ты не такой человек, чтобы сообщать непроверенные сведения, - все напрасно!.. - Это верно, что дураков не сеют и не жнут, - сказал Василий. - Но, имея большую власть, они могут таких дров наломать, что потом костей не соберешь! - Будем мужественны и не станем обращать внимания на случайные жизненные невзгоды. Нам нужно беречь свои нервы, впереди еще много работы! - "Отец" старался уйти от неприятного разговора, но ему помешала в этом Лиза: - Хороши мелочи и жизненные невзгоды!.. И потом, "отец", - почему о своих нервах должны заботиться только мы сами? - Что я могу сказать, Лиза? Вы абсолютно правы, и если мои личные извинения что-нибудь значат для вас, то я приношу их вам и еще раз прошу - не сердитесь! И главное - не опускайте руки... А теперь перейдем к нашим делам. Учитывая, что события принимают довольно неприятный оборот и у вас будет много работы и немало трудностей, я решил отдать вам Стамбулова. Он опытный конспиратор и предприимчивый малый, может оказаться вам очень полезным. Надеюсь, Василий, ты найдешь для него подходящее прикрытие? - Разумеется, найду! Это вы хорошо придумали: Стамбулов подходящий помощник... - И еще хочу я связать вас с одним местным антифашистом, - продолжал "отец", - фамилия его Дикман, он коренной швейцарец. Дикман сам явится к тебе, Василий, и в случае необходимости будет вам полезен. По-моему, помощь местного человека никогда не помешает. Не так ли? - Разумеется, особенно в условиях Женевы, когда вокруг тебя вертятся подозрительные люди и не знаешь, кто из них в какой разведке работает, - ответил Василий. - Сейчас ваша задача заключается главным образом в том, чтобы иметь точную информацию о всех шагах Гитлера - не только совершенных, но и намечаемых. Твой оберштурмбанфюрер - ценная находка, особенно сейчас, когда он работает в заграничном отделе гестапо и имеет возможность посещать Женеву. Ты его озолоти, только не выпускай из рук. Мюллер человек верный, но не совсем подходящий почтовый ящик: он уже однажды побывал в гестапо, и, думается мне, подозрение с него не снято. Будет целесообразно, если мастер Герман выделит вам запасного для почтового ящика, - мало ли что может случиться... Немецкие подпольщики со временем смогут оказывать вам неоценимую помощь. И Кольвицу и фрау Браун плати сполна по-прежнему, независимо от того, делают они что-либо для вас или нет. Они пригодятся еще. Кажется, я сказал вам все... Может быть, у вас есть вопросы? - Есть, - сказал Василий. - Нельзя ли нам съездить в деревню, тут недалеко. Мы бы управились дня за два. Хочется повидаться с братом, сестрою... Кто знает, когда я теперь приеду домой! - Как ни печально, Василий, но тебе не удастся повидаться с родными. Дорог каждый день, каждый час... Я уже забронировал для вас билеты на самолет Москва - Стокгольм на завтра. Оттуда вы доберетесь до Женевы. - Может быть, я смог бы съездить к ним сегодня ночью, а завтра вернуться или послать за ними, чтобы они сами приехали сюда? - Ни того, ни другого делать не советую, - сказал "отец". - Я уверен, что не одна пара глаз следит за каждым твоим шагом. И естественно, что у тех, кто заинтересован тобою, возникнет вопрос: зачем этому американцу, приехавшему в Москву по делам американской нефтяной компании, вдруг понадобилось посетить русскую деревню?.. Вслед за тобой полетят телеграммы в американскую разведку с предложением проверить личность мистера Кочека, неведение которого в Москве показалось подозрительным... Надеюсь, ты этого не хочешь? Кстати, завтра, до отъезда, обязательно побывай в Нефтеэкспорте и для отвода глаз повидайся с товарищем Щукиным, заместителем управляющего объединением. Он предупрежден и будет ждать тебя. - Хорошо, побываю в Нефтеэкспорте, - сказал Василий. - А вы сами не собираетесь в наши края? - спросила Лиза. - Не знаю, это зависит не от меня... - Скажите, как вы думаете, "отец", - будет война с немцами или директива Гитлера генеральному штабу дана совсем из других соображений? - спросил Василий. - Трудно сказать... Лично мне кажется, что каждый, кто внимательно читал "Майн кампф", не может не понимать, что войны с фашистской Германией нам не миновать! Претендовать на мировое господство и оставить по соседству такого злейшего врага фашизма, как Советский Союз, - нельзя. Гитлер, по-видимому, рассчитывает, что, нападая на нас, он найдет сочувствие на Западе, сумеет заключить почетный мир с Англией и присвоить себе все, что уже завоевано, - другими словами, стать единоличным хозяином Европы. Он, конечно, ошибается в своих расчетах, но крови прольется много! - Я тоже пришел к такому заключению, - сказал, помолчав, Василий. Когда "отец" собрался уходить, Василий спросил его: - Вы ничего не знаете о моих парижских друзьях и знакомых? - Кое-что знаю, - ответил "отец". - Маринье, твой партнер по спортивному клубу, успел удрать в Англию и там принимает активное участие в работе комитета Сопротивления. А вот другому твоему партнеру, де ла Граммону, не повезло: он попал в руки гестапо и сейчас находится в одном из концентрационных лагерей в Германии. Твой друг Сарьян исчез, и мы никак не можем напасть на его след - то ли он глубоко законспирировался, то ли погиб в застенках гестапо... - А художник Борро? - Борро молодец! Он возглавляет боевую группу антифашистов парижского района, и его бойцы причиняют немало хлопот. Словом, работают они здорово! - Я рад, что не ошибся в нем, - сказал Василий. В Женеве жизнь шла своим чередом. Швейцарское отделение нефтяной компании "Стандард ойл" работало с предельной нагрузкой: желающих купить бензин и смазочные масла было много, - успевай только выполнять заказы. Неплохо шли и личные коммерческие дела мистера Кочека. Из Америки в его адрес нескончаемым потоком поступали товары. Он уже считался в известной мере монополистом: лучших кофе и тушенки ни у кого, кроме мистера Кочека, достать было нельзя. Коммерческие и финансовые круги Женевы считали его солидным дельцом и относились к нему с уважением. С приездом в Женеву Стамбулова работать стало легче. Василий зачислил его в штат своей конторы на должность консультанта по финансовым вопросам. Прежде всего Стамбулову предстояло проверить, соответствуют ли действительности слухи о том, что на советско-польской границе происходит концентрация немецких войск. - Я знаю, что это нелегко, но делать нечего - нужно! - сказал ему Василий. - Примитесь за дело со всей свойственной вам энергией и находчивостью, но зря не рискуйте. Денег не жалейте! - Понимаю, шеф, не беспокойтесь! - ответил Стамбулов со своей неизменной улыбкой. В Женеву снова приехал Отто Лемке. Он казался усталым, чем-то подавленным. - Все же скажу вам, наши зря затевают эту страшную войну с русскими, - сказал он Василию, - кадровые военные утверждают в один голос, что нам не справиться с ними. К сожалению, сомневающихся немедленно отстраняют от активных дел и выдвигают на их место сторонников опасной теории, что Советская Россия - гигант на глиняных ногах... Хороши глиняные ноги, когда они в свое время одолели чуть ли не весь мир, устанавливая у себя власть, а совсем недавно набили морду япошкам у Халхин-Гола!.. - Не понимаю, вам-то чего тревожиться? На русский фронт вас не пошлют, - вы не молоды и нужны в тылу. Больше того: как бы война ни кончилась, вы лично внакладе не будете, станете состоятельным человеком, - попробовал его успокоить Василий. - Странно вы рассуждаете, мистер Кочек!.. Что же я - не немец и все, что относится к Германии, ко мне не имеет отношения? Признаюсь вам чистосердечно, будет очень жаль, если мы потеряем все то, что завоевали в столь короткий срок! - Вынужден вас огорчить, герр Лемке, - сказал Василий, - история доказывает на многочисленных приметах, что еще ни одному народу не удавалось построить свое благополучие на страданиях других народов. Не удастся этого и современной Германии!.. Мой вам дружеский совет: думайте о себе и не упускайте из виду ту простую истину, что в конечном итоге все в этом бренном мире решается деньгами. Будут у вас деньги - вы на коне и после войны, не будут - всем вашим заслугам и наградам грош цена. Возьмите пример с меня, я не спеша делаю деньги и знаю твердо, что победителем в этой войне буду я! - Вы забываете, что у вас другие возможности!.. - А что мешает вам расширить свои возможности? При вашем положении вы могли бы заработать значительно больше, чем сейчас! - Не вижу таких возможностей... - Было бы желание, а возможности найдутся! Могу порекомендовать вам, например, такой способ: в оккупированной вами Франции есть немало людей, готовых заплатить хорошие деньги любому, кто поможет им выехать за границу. А еще больше можно заработать, освобождая некоторых узников концентрационных лагерей. - Это трудно! - сказал Лемке. - А кто вам сказал, что зарабатывать деньги легко? - спросил Василий. - Хотите, подыщу для вас клиентов? - Вывозить людей из Франции, пожалуй, еще можно, а насчет освобождения из лагерей - не знаю. Во всяком случае, я не возьмусь за это... - Ну что же, займитесь пока вывозом людей из Франции, а там будет видно... - Возьмусь, но при условии, что, кроме вас, я ни с кем другим никаких дел иметь не буду. - Согласен!.. Могу быть вашим маклером за десять процентов комиссионных... Договорились о цене - две с половиной тысячи долларов за человека. Василий написал Джо Ковачичу в Париж письмо с просьбой найти через художника Борро журналиста Сарьяна и узнать у него - не хочет ли он покинуть пределы Франции легальными путями? А также осведомиться у Борро - не знает ли он людей, которым необходимо выехать из Франции? Пусть сообщит их фамилии для получения официальных пропусков. Письмо к Джо удалось отправить в Париж, как всегда, дипломатической почтой. Спустя несколько дней в кабинете Василия появился с видом победителя Стамбулов. - Все в полном порядке! - заявил он. - Что именно в порядке? Рассказывайте!.. - Мне удалось установить связь с двумя железнодорожниками, - сказал Стамбулов. - Один из них пожилой поляк, работает весовщиком на бывшей пограничной с Германией станции, а второй хоть и немец, но антифашист, бывший социал-демократ, диспетчер на узловой станции. Теперь мы будем иметь точные сведения о движении воинских эшелонов на восток. Связь с "отцом" поддерживалась через специальных курьеров, приезжавших в Женеву. Им регулярно передавались сведения о воинских эшелонах, направляющихся на восток. Этих эшелонов становилось все больше и больше. И все они были нагружены военной техникой, танками, орудиями, боеприпасами, а главное - солдатами. Василий с тревогой наблюдал за всем происходящим. Создавалось впечатление, что там, дома, никто всерьез не принимает приготовлений немцев... Вскоре Джо Ковачич сообщил Василию адрес Сарьяна. Журналист соглашался выехать из Франции вместе с женой, а Борро переслал список семей участников Сопротивления, которым грозила смертельная опасность. Он сообщал через американского консула, что он и его товарищи были бы чрезвычайно благодарны, если бы удалось вывезти указанных в списке лиц. Нежданно-негаданно в Женеву приехал О'Кейли. Василий пригласил его на ужин в один из самых дорогих ресторанов - "Отель де Берг". Они сели в дальнем углу и, попивая терпкое венгерское вино, вели неторопливую беседу. Василий сразу заметил, что настроение американского генерального консула в Берлине резко изменилось. Он несколько раз повторил, что Гитлер совсем обнаглел. "Если русские не остановят Гитлера, тогда вся Европа окажется под пятой Германии..." - Разве войну Гитлера с русскими вы считаете предрешенной? - спросил Василий. - Без сомнения!.. Впрочем, дальнейший ход событий всецело будет зависеть от позиции англичан. - Какое отношение позиция англичан имеет к войне Германии с русскими? - Гитлер собирается заключить мир с Англией. Даже младенцу ясно, что это его очередной маневр: он думает покончить с русскими без помех, а потом обрушиться на Британию. При таком варианте мир разделится на три сферы влияния: в Европе - Германия, на Дальнем Востоке - Япония и за океаном - Соединенные Штаты Америки. Это опасно, этого допустить нельзя! - сказал О'Кейли, и его лицо стало жестким, озабоченным. - Настанет день, и Германия, объединившись с Японией, повернет оружие против нас. Тогда - всему конец, вы понимаете? Вот вам ключ к бредовым мечтам Гитлера о мировом господстве! - Неужели вы допускаете, что англичане пойдут на мировую с Гитлером, после того как он обманул их не раз и не два? - Во многом это будет зависеть от позиции, которую займет наше правительство. Если мы ввяжемся в войну на стороне англичан, они не пойдут на мировую с Гитлером. А по всем признакам, мы ввяжемся в войну... - У меня все перепуталось в голове!.. Вступая в войну на стороне англичан, мы, американцы, тем самым будем помогать коммунистической России. Неужели это возможно? Вы когда-то говорили, что единственная сила, способная противостоять коммунистической заразе, - это Германия во главе с таким фанатиком, как Гитлер... - Дорогой мой, в политике все возможно!.. Если бы Гитлер, ограничившись захватом Чехословакии и присоединением Австрии, повернул бы свои войска против русских, мы бы его всячески поддерживали. Но когда он замахнулся на всю Европу, и не только на Европу... Сейчас очень важно, чтобы он сломал зубы на русских. Как бы ни кончилась война с Россией, обе стороны будут основательно обессилены. Русские легко не покорятся немцам - они станут драться до последнего. Вот тогда мы и сможем навязать миру свою волю! - О'Кейли подался вперед и, понизив голос, сказал: - Наша разведка узнала, что Гитлер решается на рискованный шаг - он хочет отправить в Англию в первой половине мая, до начала кампании о русскими, своего ближайшего помощника, Рудольфа Гесса, для переговоров. Гесс полетит туда якобы по собственной инициативе. Расчет простой: если англичане примут его и согласятся вести переговоры, Гесс получит соответствующие полномочия; если нет - немцы объявят его изменником, и делу конец!.. Однако хватит нам разговаривать на такие темы, давайте лучше выпьем!.. Расскажите, как вы устроились здесь, что поделываете? Василию было не до пустых разговоров. Ему хотелось как можно поскорее закончить ужин, что он вскоре и сделал. Он отвез О'Кейли в его отель, а сам поспешил в пансионат, где жил Стамбулов. Стамбулова он не застал. Оставалось одно - набраться терпения и ждать до утра. Он лег в постель, но сон не шел к нему. Рудольф Гесс - второе лицо в партии национал-социалистов и официальный преемник Гитлера... Может быть, сейчас он направляется на аэродром, чтобы улететь в Англию, а на польско-советской границе фашистские полчища готовятся к наступлению на Советскую страну. Нет, он спать не будет... Василий встал, на цыпочках, чтобы не разбудить Лизу, пошел в столовую и позвонил Стамбулову в пансионат. Ему ответили, что "мсье Стамбулов уже спит". Василий попросил разбудить мсье Стамбулова и позвать к телефону. - Говорит Кочек, - сказал он, услышав в трубке сонный голос болгарина, - извините за поздний звонок. Прошу вас сейчас же приехать ко мне на квартиру. Есть важное дело. Я вас буду ждать на улице. Василий оделся, бесшумно открыл дверь и спустился вниз. Ночь была теплая, звездная. Тишина. Во всех окнах давно погасли огни. Женева погрузилась в спокойный сон... А в просторных кабинетах немецкие генералы, склонившись над картами, готовили его родному народу смерть... Звук шагов оборвал размышления Василия. Взяв Стамбулова под руку и прохаживаясь с ним по пустынному переулку, Василий рассказал ему об услышанном. - Надеюсь, вы понимаете - медлить нельзя. Нужно, чтобы эти сведения были у "отца" не позже одиннадцати часов утра! - сказал Василий. - Не знаю, что и делать... Курьер уехал, а другой приедет не раньше чем дней через пять. Рискнем зашифровать телеграмму? - Нет, это рискованно. Немцы могут перехватить ее... - Нашел! - воскликнул Стамбулов. - Я знаю одного местного радиолюбителя-коротковолновика, он работает по ночам. Однажды я уже использовал этот канал связи... Поеду к нему и вызову Москву. Получив ответ, продиктую радиограмму для "отца". Пока агенты немецкой разведки очухаются и организуют перехват, все будет кончено, - они не успеют записать и двух фраз, как радиограмма будет в Москве. - Этот ваш радиолюбитель надежный человек? Он согласится передать в Москву такую радиограмму? - Что за вопрос! Иначе Стамбулов не стал бы поддерживать с ним знакомство... Не будем терять время - быстренько составьте текст шифровки. Мы должны успеть до рассвета!.. Утром, в конторе, на вопросительный взгляд Василия болгарин ответил еле заметным кивком головы. Это означало, что все в порядке - в Москве уже знают о планах Гитлера. Василий облегченно вздохнул и весело взялся за текущие дела... Двенадцатого мая сообщение О'Кейли подтвердилось полностью: всему миру стало известно, что десятого мая Рудольф Гесс, лично пилотируя самолет "Мессершмитт-110", вылетел из Аугустбурга, взяв курс на Даунгавел Касл, Шотландия. Он намеревался попасть в имение лорда Гамильтона, чтобы через него начать переговоры с английским правительством. Гесса постигла неудача: кончилось горючее. Он выбросился с парашютом. Незваного гостя задержали местные жители и передали властям. Английские власти интернировали Гесса, а гитлеровцы, поняв, что игра не удалась, объявили его душевнобольным, сняли со всех постов и даже репрессировали его родственников... Прослушав сообщение об этом по немецкому радио, Василий подумал, что дома историю с Гессом узнали вовремя. Но факты доказывали правильность и второй части сведений - о готовящемся нападении фашистской Германии на Советский Союз. Война стучалась в дверь. Василий потерял покой, ходил хмурый, задумчивый, по ночам не мог уснуть, а чуть свет с тревогой включал радиоприемник. Скупал все газеты, какие только продавались в киосках. Двадцать второго июня, рано утром, немецкое радио, после бравурного марша, сообщило, что немецкие войска вторглись в пределы Советской России и, преодолевая упорное сопротивление противника, заняли множество сел и городов. Так началась для Василия и Лизы Отечественная война. Первой мыслью Василия было: немедленно вернуться домой и с оружием в руках защищать родину. Он написал об этом "отцу" и в ответ получил нагоняй. "Отец" писал, что никак не ожидал от него такого легкомыслия. "А где ты находишься, разве не на самой передовой?" - спрашивал он и заканчивал письмо словами, звучавшими как приказ: "Выкинь из головы эти мысли, запасись терпением и жди. Информируй нас обо всем, что удастся тебе узнать, не гнушайся даже мелочами, - на войне мелочей не бывает. Если на первых порах не удастся сделать много, не огорчайся и жди своего часа..." Начались тягостные будни. Немецкое радио передавало на дню по пять - семь раз военные сводки. Гитлеровские пропагандисты неудержимо хвастались победами на Восточном фронте. Совинформбюро каждый день сообщало об оставлении таких-то населенных пунктов и городов. Тоска делалась невыносимой, у Василия все порой валилось из рук... И так дни, недели, месяцы... К осени фашистские полчища стояли под Москвой, и немецкие генералы хвастливо заявляли, что им видны в бинокль башни Московского Кремля. И вдруг, словно по команде, телеграфные агентства и радиостанции всего мира заговорили о небывалом упорстве русских. Газетные полосы были полны сообщениями о героизме Советской Армии, а некоторые военные обозреватели высказались в том смысле, что немецким победам первых месяцев войны приходит конец и, как видно, последнее слово останется за русскими. Сами немцы стали сетовать на трудности войны на Востоке - на плохую погоду, холод, бездорожье. И как гром среди ясного неба было сообщение о переходе Советской Армии в наступление, о разгроме большой немецкой группировки под Москвой. Всем стало ясно: русские развеяли миф о непобедимости немецкой армии. Ранней весной 1942 года в Женеву приехал Лемке - постаревший и еще более мрачный. - Мистер Кочек, у меня к вам серьезный разговор, - сказал он, как только поздоровался с Василием и плотно прикрыл за собой двери кабинета. - Скажите, могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Нет, это не то слово, - на ваше покровительство, но, - поправился он, - если в этом Явится необходимость... Я сотрудничаю с вами с первого дня вашего приезда в Германию и помогал вам чем только мог... - Я всегда высоко ценил вашу помощь, дорогой Лемке. - Василий сразу понял, куда клонит эсэсовец. - Будем говорить откровенно и называть вещи своими именами, как это подобает мужчинам, - сказал Лемке. - Не знаю, как для других, а для меня лично вопрос совершенно ясен: раз мы не смогли с ходу разгромить русских и занять Москву, значит, войну мы проиграли... Ведь весь расчет Гитлера был основан на молниеносной войне, а этого не получилось. Я не молодой человек и хорошо помню восемнадцатый год, поражение, позор, Версаль, оккупацию, наказание военных преступников и прочее... Уверен, что то же самое повторится теперь, но в более крупных масштабах. Вряд ли русские простят нам все то, что мы натворили у них. Я дважды был на Восточном фронте по делам нашего отдела и видел своими глазами сожженные города и села, массовое уничтожение мирного населения... А англичане напомнят нам Дюнкерк, Лондон, Ковентри... И американцы... Почти весь мир против нас... Чтобы уцелеть после этой войны, нужно иметь покровителей!.. - Скажите, Лемке, вы всерьез считаете, что проиграли войну? - Не проиграли, а проиграем, - тут есть небольшая разница... - В таком случае я твердо обещаю засвидетельствовать перед победителями ваши заслуги и обеспечить вам покровительство американских властей. А пока, надеюсь, вы еще активнее будете сотрудничать со мной. Кстати, как обстоит дело с вывозом некоторых семей из Франции? - Все в полном порядке. Если мне согласятся платить и дадут адреса, я добьюсь пропусков на выезд. Сами понимаете, сейчас, больше чем когда-либо, я обязан заботиться о своем будущем... Василий дал Лемке пять тысяч долларов и адрес Сарьяна. - Это проба. Если дело кончится благополучно, то будут другие, - пообещал он Лемке. Дни шли за днями. Василию приходилось заниматься главным образом мелочами - систематизировать полученную из разных источников информацию и передавать "отцу". Лиза работала не покладая рук - она просматривала за день множество газет на немецком, английском и французском языках и на основании пустяковых на первый взгляд заметок и сообщений делала выводы, передавала их Василию для просмотра и отправки домой. Приезд в Женеву Сарьяна и Жаннет был для Василия и Лизы настоящим праздником. Перебивая друг друга, Сарьяны рассказывали обо всем пережитом ими в оккупированной Франции. - Французам полезно было увидеть фашистов вблизи, - сказал Сарьян. - Сейчас редкий француз может сотрудничать с оккупантами, даже самые правые стали антифашистами, а большинство участвует в движении Сопротивления. Радость быть в обществе друзей продолжалась недолго. Сарьян был слишком активным человеком и не мог сидеть сложа руки. Вскоре он перебрался в Лондон, чтобы принять участие в освобождении Франции. Из семи друзей Борро удалось переправить в Португалию только четырех, остальных арестовало гестапо... После разгрома немецких войск под Сталинградом - Василий и Лиза отметили у себя дома это событие как большой и радостный праздник - многие реальные политики на Западе, да и в самой Германии, вынуждены были пересмотреть свои позиции. В очередной приезд Отто Лемке привез письмо от мастера Германа, переданное через Мюллера. Письмо было со множеством намеков и неясных фраз. После внимательного изучения этого послания Василий понял, что в письме говорилось о немецких генералах, считающих, что Гитлер приведет Германию к катастрофе. Немецкие генералы против Гитлера! В этом было что-то новое, необычное. Эти сведения стоили того, чтобы о них немедленно поставить в известность "отца". По ответному письму "отца" было видно, что он хорошо оценил ситуацию, предлагая узнать подробнее, кто эти генералы, какие цели они ставят, чего добиваются. Если они намерены выступить, нужно оказать им всяческое содействие во всем, даже в невозможном. Василию, при помощи того же всемогущего оберштурмбанфюрера, пришлось командировать в Берлин Стамбулова: тот должен был повидаться с руководителями подполья и по возможности помочь им. Стамбулов возвратился из Берлина очень быстро. Как ему удалось установить, в дело вмешалась американская разведка. Узнав о существовании группы недовольных генералов и их связи с немецкими подпольщиками-антифашистами, агенты американской разведки в Берлине решились на неслыханный провокационный шаг: чтобы иметь возможность самолично направлять действия недовольных генералов в угодном им направлении, они выдали гестапо группу Ганса Вебера. О второй группе подпольщиков американские разведчики ничего не знали. Из тридцати трех подпольщиков спаслись только четверо; двадцать девять человек, во главе с Вебером, были расстреляны без суда и следствия. Когда окончательно стало ясно, что генеральским бунтом стала руководить американская разведка, Василий получил от "отца" указание не вмешиваться в дела недовольных генералов... Как раз в это самое время Василию стало известно, что немцы через шведских представителей зондируют почву для сепаратных переговоров с Америкой. Действительно, вскоре в Женеву зачастили высокопоставленные немецкие военные в штатском и, по "случайному" совпадению, туда же приехал из Берна посол Соединенных Штатов Америки в Швейцарии. Василий с помощью вездесущего Стамбулова знал о каждом шаге американского посла. Потом в Женеву пожаловал сам мистер Даллес-младший, а из Берлина приехали несколько немецких генералов под видом частных лиц. Даллес привез с собой целую армию советников и десятка два дюжих детективов. Они заняли целый этаж в отеле "Савой" и закрыли туда доступ посторонним, даже сменили часть служащих этажа. Впрочем, сам Даллес вел себя скромно, нигде не показывался, ни с кем не встречался. По поводу приезда Даллеса в Женеву ходили разные слухи. Говорили - и этому способствовали сами американцы, - что мистер Даллес, устав от чрезмерно напряженной работы, решил отдохнуть у Женевского озера. Разумеется, никто не верил этой версии. Василий хорошо знал о подлинных причинах приезда в Швейцарию шефа американской разведки. "Отец" тоже не дремал - еще задолго до приезда Даллеса он предупредил Василия о возможных сепаратных переговорах между представителями Германии и Америки, за спиной союзников. "Отец" настоятельно требовал сделать все возможное, чтобы знать не только всех участников переговоров, но и содержание их бесед. Легко сказать - "сделать все возможное"! А как это осуществить, когда американцы забаррикадировались на третьем этаже отеля "Савой" и местные полицейские власти бдительно их охраняют? Прежде всего Василий начал изучать окружение Даллеса и, к своему удивлению, обнаружил среди его советников француза - Жан-Поля Маринье, старого своего знакомого по Парижскому спортивному клубу. Попытка связаться с ним по телефону не увенчалась успехом: портье отеля отказался сообщить номер его телефона. Тогда Василий оставил портье свой телефон с просьбой передать его мсье Маринье. Попутно Василий выяснил еще одно любопытное обстоятельство: охрана немецкой делегации в Женеве была поручена оберштурмбанфюреру Отто Лемке и его помощникам. Сверх всякого ожидания, Маринье позвонил Василию в тот же день, вечером, домой и изъявил желание встретиться. - Если не возражаете, мы могли бы прогуляться с вами по набережной и поговорить, - сказал он. Они встретились в девять часов вечера возле лодочной станции. После взаимных любезностей по случаю встречи Василий предложил Маринье покататься по озеру на лодке. - Так будет лучше - подальше от любопытных глаз и нескромных ушей, - добавил он. Маринье согласился. Отдалившись от берега на порядочное расстояние, Василий перестал грести и обратился к французу: - Рассчитывая на вашу скромность, я позволю себе говорить с вами без обиняков - к этому меня вынуждают обстоятельства. Я живу здесь как американский гражданин - представляю интересы нефт