телесное состояние, то же состояние, которое мягко опустило маленькую Мирру на камни в Фонтенбло. Йоги очень хорошо знают эту силу, они называют ее лагхимой: сила легкости. Только здесь это была не "сила", а естественное состояние тела. Но Мать вовсе не хотела "творить чудеса" и летать по воздуху. Она искала нечто гораздо более серьезное, что является ключом к настоящей жизни -- нечто, в чем больше нет Смерти. И, естественно, в том "волнообразном" состоянии Смерть больше не существовала, вы не могли умереть там, это было некое состояние "без жизненных передряг", говорила Мать. Нет трения, все течет через тело. И затем покой, но не тяжелый, прикованный и заторможенный вид покоя: вы покоитесь в волнистости... вы позволяете себе плавать в ней.  И внезапно я припомнил слова Матери, ко- торые она произнесла в 1959 году, которые в то время показались довольно загадочными; мы должны достичь состояния без смерти. Не бессмертия, ко- торое действительно кажется мне достаточно незрелым -- ведь зачем же ко- му-то хотеть оставаться тысячу лет в одном и том же старом каркасе -- а состояния, наделенного такой пластичностью, что оно может менять форму, заключенную в ее жесткой клетке -- поистине говоря, смерть есть жест- кость. Состояние без смерти, -- говорила она, -- есть то, что можно во- образить для физического тела в будущем: это постоянное возрождение. Вместо того, чтобы отступать и дезинтегрировать по причине утраты плас- тичности и неспособности адаптироваться ко вселенскому движению, тело ЗАРАНЕЕ ОТМЕНЯЕТ СЕБЯ, я могла бы сказать. Ослепительно! Внезапно я по- нял настоящий смысл волнообразного движения... тело отменяет себя напе- ред. Да, но вы все еще должны продолжать стоять на своих ногах! Труден именно переход к новому виду. Как можно "отменить" себя, не отменив все? Мать изучала тогда переход от истинного Движения к движению ложному (то- му, в котором мы обычно живем и которое в конечном итоге является движе- нием смерти), и наоборот, из смертного состояния к состоянию без смерти: Это подобно переходу от чего-то сухого, точного и определенного к че- му-то мягкому и вкрадчивому... мягкому, ясному, ясному, и покой... о!... как если бы ничто в мире не могло бы сопротивляться этому покою.  Мы действительно откроем, что этот "покой", как и "волнистость" обладают поразительными и "чудесными" свойствами, но это некое микроскопическое чудо, которое и составляет само чудо мира, по сравнению с которым все чудеса летания по воздуху представляются безделушками маленьких смертных -- ничто не может противостоять этому, даже смерть. Смерти не может там быть. И я напоминаю о циклоне, который не мог ворваться в комнату Шри Ауробиндо. Только мы должны найти то истинное Движение в маленьких дета- лях повседневной жизни; мы должны создать птицу внутри рыбы, установить ее там постепенно, очень медленно, как и всегда, так чтобы эта старая Материя могла приучиться к Движению и переносить его без того, чтобы раствориться в тонком воздухе или "отменить" себя слишком рано. Для обычного взгляда, во внешнем и поверхностном смысле, ты мог бы сказать, что произошел большой износ [в теле Матери]; хорошо, но тело так вовсе не чувствует! То, что оно чувствует, это то, что данное движение или усилие или жест или действие принадлежит миру -- этому миру Неведения [то есть, миру смерти] -- и не делается верным способом: это не истинное Движение, это не делается должным образом, это не правильный путь. И те- ло чувствует или воспринимает, что это состояние... мягкое, вкрадчивое, без углов, должно развиваться определенным образом и производить телес- ные результаты, которые дозволят настоящее действие, выражение истинной воли. Возможно, внешне это та же самая вещь (я еще не знаю), но делаемая другим путем. И я говорю о повседневной деятельности, ты понимаешь, о каждой минуте: подъем, прогулка, умывание -- я не говорю о "больших" ве- щах... Существует путь, который должен быть найден. И "найден" не чь- ей-то головой: это тот путь, который находится где-то в стадии делания. Это наша третья позиция. Состояние, которое не является ни Матери- ей, как мы ее знаем, ни Духом, как мы его постигаем, ни добрым здравием, ни болезнью, ни "жизнью", ни "смертью". Следующее состояние тела. И мы хорошо понимаем, почему Мать сказала "Не знаю, жива я или мертва!" Затем она добавила, смеясь: Это дошло до той точки, что всякий раз, когда я меняю состояние, у меня внезапно возникает ощущение, что мое те- ло покрыто изрядным количеством дерева!... тогда как оно очень комфортно расположилось на пуховых подушках! И ощущение времени полностью исчезает в... во внутренней недвижимости. Но недвижимости в действии!... Если так будет продолжаться, они поместят меня в палату, обитую войлоком! Я все еще слышу ее смех, подобный смеху маленькой девочки, такой ясный, такой восхитительный: как забавно! Странно, - заключила она. Неправильная позиция Множились маленькие головокружительные переживания -- и я думаю о Шри Ауробиндо, сидевшем здесь в своем большом зеленом кресле, и обо всем, что он должен был произвести и вынести, окруженный таким тотальным непониманием. Я не знаю, видела ли когда-либо земля пример такого абсо- лютного само-забвения! Он не говорил ничего, ни слова; он отвечал на ты- сячи их глупых или претенциозных вопросов, и он жил той маленькой смертью; он даже позволил себе умереть, ни проронив ни слова о том, что он делал для земли -- он хотел делать, это все. Никто не знал ничего. Если это не любовь, тогда что же это?... Но во все времена и на всех континентах существует великая Вибрация, которая зовется Шри Ауробиндо и которая открывает бесконечные сокровища тем, кто любит Истину, вплоть до их тела и в малейших жестах. Есть секрет Материи, секрет жизни в теле, очень маленький и грандиозный секрет. Мать стучалась в маленькие двери, во все двери, каждое дыхание ее жизни с 1950 г. не имело другой цели, кроме как найти, сделать -- вырвать Шри Ауробиндо у Смерти или, скорее, вырвать нечто, что скрывает его, выкорчевать Смерть из мира, и он будет здесь, и мир будет истинным. Что такое Смерть? Что это?... Мы полностью введены в заблуждение трупом -- смерть наступает раньше. Когда? Когда она наступает? Где она? Где корень Смерти?... Мать была в том великом ритмическом Сознании, сознание ее тела текло в нем, необъяснимо, как будто единое с движением тела мира -- как само мировое тело. Там смерть была невозможна, это было состояние без смерти, но как мы можем заста- вить то состояние, которое сформировало тело, оболочку, скрепляющую вместе все эти клетки, это нечто столь ложное и смертное, но которое, тем не менее, содержит не-смерть, содержит ту грандиозность -- иначе все просто бы исчезло в великом Неразличении -- как можем мы его заставить принять участие в другом состоянии, состоянии без оболочки? Что препятс- твует этому? Та самая вещь, которая вызывает смерть, именно она препятс- твует этому, но что вызывает смерть? Где смерть?... Мать переходила от маленького тела к великому Телу, от смерти к состоянию без смерти -- это некий парадокс, кажется, что мы должны умереть, чтобы больше не уми- рать... И что такое умереть? Еще раз Мать только что прошла через маленькую насильственную опе- рацию: Как нечто, что хочет вырвать жизнь из физического тела. В течение последних трех дней битва, битва, битва... У меня вовсе нет ощущения бо- лезни или чего-то подобного, но... Это странное ощущение, причудливое восприятие одновременно двух функционирований -- которые даже не наложе- ны, нельзя сказать даже это -- истинное функционирование и функциониро- вание, искажаемое индивидуальным ощущением индивидуального тела. Они почти одновременны, что очень трудно объяснить. Как если бы сознание наталкивалось или тянулось или ставилось в определенную позицию, и тогда неправильное функционирование мгновенно появляется -- не как следствие: а, скорее, сознание ЗАМЕЧАЕТ их существование... Есть мимолетный секрет в этом "замечает". Но затем, если сознание остается в этой позиции дос- таточно долго, происходит то, что обычно называется последствиями (неп- равильное функционирование имеет последствия: очень маленькие вещи, не- кие физические неудобства). И если при помощи -- будь это йогическая дисциплина, или вмешательство Господа? Можешь называть это, как угодно -- если сознание снова возвращается к своей истинной позиции, это МГНО- ВЕННО прекращается...  И мало-помалу это переживание станет столь ради- кальным, что Мать откроет, что неизлечимые или хронические или фатальные заболевания могут быть вылечены или убраны за секунду (например, филари- азис): Это как поворот призмы, - сказала она, как бы внезапно, "чудо- действенно" внезапно, самим лишь фактом, что обретена верная позиция -- действительно, как если бы болезнь не существовала в определенном состо- янии и существовала бы в другом. Но затем, иногда, оба функционирования переплетаются, так сказать [и Мать быстро переплела и развела пальцы своих рук], иными словами, это ТО, а затем это, ТО и это... эта позиция и затем та позиция, эта позиция и та позиция -- туда-сюда за считанные секунды [как перейти от жизни к смерти или, скорее, от смерти к жизни -- мы всегда путаем направления -- в головокружительном движении туда-на- зад]. Так что у тебя есть почти одновременное восприятие обоих функцио- нирований. Вот как я узнала об этом явлении; иначе я бы не поняла, я бы подумала, что это было лишь какое-то особенное состояние, а ЗАТЕМ я по- пала в иное состояние.  О!... но тогда это не "лечение" следует за "бо- лезнью", это нечто иное; здесь видится грандиозный секрет. Это не то, это просто... Все, вся субстанция, все вибрации, должны следовать своим нормальным ходом, ты понимаешь; меняется лишь восприятие сознания. Что означает, что если ты доведешь это знание до его крайности, иными слова- ми, обобщишь его, то жизнь (то, что мы обычно называем "жизнью", физи- ческой жизнью, жизнью тела) и смерть - это ОДНА И ТА ЖЕ ВЕЩЬ, ОНИ ОДНОВ- РЕМЕННЫ: только лишь сознание делает это или то, движется здесь или там. Не знаю, осмысленно ли это звучит, но это фантастично. Это совершенно фантастично. Жизнь и смерть одновременны. Это не жизнь, затем смерть. Это не болезнь, затем выздоровление. Это одна и та же некая среда, и в одной и той же среде сознание сдвигается из одной позиции в другую, с истинной позиции в ложную позицию. Но где же тогда смерть? Смерти нет нигде! Или же она существует одновременно с жизнью, повсюду, и мы идем из ложной позиции сознания к истинной. Смерть - это затвердевшее и заскорузлое явление сознания, можно было бы сказать, хро- ническое состояние ложного сознания. Но в субстанции жизни нет ничего, что является смертью. Нет "у меня рак, у меня туберкулез"; есть "у меня ложная позиция сознания, которая вызывает рак, которая вызывает туберку- лез, которая вызывает смерть." Мы можем вычеркнуть из книг любое заболе- вание, поскольку ни одно из них не истинно; есть лишь истинное сознание и ложное сознание. Есть лишь болезнь сознания, смерть сознания. И все не-чудесные чудеса здесь с той самой минуты, когда вы восстанавливаете естественное, то есть, истинное положение. В одну секунду исчезает фила- риазис -- он не существует. В одну секунду вы избавляетесь от болезни Паркинсона, ее не существует. Смерть не существует. Нет физического мик- роба, который вызывал бы смерть -- вообще нет микробов. Если вы в непра- вильной позиции, то можете умереть от чего угодно, от царапины или уши- ба, потому что неверная позиция вызывает смерть. Это единственный мик- роб. Мать сказала, что "замечаешь" неправильное функционирование -- "за- мечаешь" смерть -- подразумевая, что она наступает внезапно посреди "нормального" хода жизни. Это не так, что она сначала приходит, а затем вы замечаете ее: заметить ее означает, что вы сдвинулись в ложную пози- цию, так что автоматически, мгновенно появляется болезнь или смерть. Это не "другое" физическое условие: это то же самое физическое условие, но чистое, с другим состоянием сознания. Мы не заболеваем: мы попадаем в ложную позицию, и смерть тут как тут. Мы замечаем ее. Две позиции, которые четко отмечают переход через сеть: либо ты вне сети, либо снова попадаешь в сеть; либо ты в новом виде, либо возвраща- ешься к старому виду. Все переживание движения туда-назад составляет пе- реход через сеть. Но сеть эта находится на клеточном уровне. Это темная периферия. И я имела эта переживание в самых конкретных и банальных ситуациях. Например (это только ОДИН пример), внезапно происходит некий сдвиг в сознании -- это неуловимо, и ты не замечаешь его, потому что, полагаю, если бы у тебя было время заметить его, то этого бы и не произошло -- и у тебя такое ощущение, что ты вот-вот упадешь в обморок, то есть, вся кровь отливает от головы к сердцу!... Но если сознание вовремя схвачено, то этого не происходит; если не схвачено, то происходит. Что означает, по-видимому (Не знаю, можно ли это обобщить на все случаи, или это спе- цифических случай в стадии выработки нечто иного), у меня очень четкое впечатление, что то, что транслируется как смерть в обычном сознании лю- дей, в видимости вещей, могло бы быть просто тем фактом, что сознание не было достаточно быстро схвачено и удержано в его истинной позиции... Я полностью допускаю, что это может показаться полной бессмыслицей. Я чувствую, что не хватает нужных слов или выражений, чтобы объяснить это переживание. Но, возможно, это шаг к познанию этого явления -- ко зна- нию, то есть, к силе изменять, ты понимаешь. Иметь силу над явлением оз- начает знать его. То, что мы называем знанием, это быть способным созда- вать вещь, менять ее, продлевать ее существование или останавливать его. Вот что такое знание. Все остальное -- это только объяснения, которые Разум дает самому себе. И я ясно вижу, что нечто ведет меня к открытию той Силы -- того Знания -- естественным образом через единственно воз- можное средство: переживание. И очень осторожно, потому что я чувствую, что... Так что остается лишь единственный вопрос: что же вызывает непра- вильную позицию? Но эта позиция довольно поверхностная... если мы по-настоящему взглянем на нее. А что если мы не будем замечать Смерть? Если бы мы по-настоящему и физически осознали, что ее не существу- ет... то ее бы больше и не существовало. Есть нечто искривленное, лож- ное, искаженное, что вызывает восприятие смерти, и через это восприятие порождает и вызывает смерть и всю ту благословленно-проклятую цепочку. Но Смерти нет нигде, ее нет ни в какой точке физического пространства и ни в одной точке физического тела. Смертельно именно наше восприятие. Где же корни этого восприятия? Но проблема больше не в том, чтобы изменить нечто в Материи, чтобы она перестала быть смертной: нечто нужно изменить в сознании. Это чисто явление сознания. Ничто не препятствует тому, чтобы это тело было бесс- мертным, ничто не препятствует этому миру быть истинным -- они уже ис- тинны, уже бессмертны, за исключением определенного восприятия, покрыва- ющего их, которое делает трагическую пародию из великолепной реальности. Есть, очевидно, тюрьма, которая вызывает эту деформацию. Есть смертельная тюрьма. Сеть. Но Смерть мертва. Остается "выработать"... осторожно. * * * И теперь я припоминаю, с неким головокружением, эти слова Матери как раз за два года перед Мистерией 1973: Я на пути открытия того, какой иллюзией является то, что должно быть уничтожено, чтобы физическая жизнь могла бы быть непрерывающейся. * * * Умереть для Смерти Вы могли бы сказать, что птицы живут в совершенно естественном сос- тоянии, но они все же умирают - существует ли действительно для них смерть? Чтобы заметить смерть, требуется "я", по отношению к которому смерть существует, должно быть "я умираю" или "я собираюсь умереть". Это наш несчастливый жребий. Но есть и факт смерти, окоченевшее маленькое тело на пшеничном поле, и вы могли бы сказать, что если сознание птицы всегда бы оставалось в истинной позиции, то смерти не должно было су- ществовать, то есть, трупа. Следовательно, где-то смерть существует, да- же если она ощущается совсем по-другому, не как мы ее ощущаем. Думаю, что в терминах эволюционного процесса смерть на самом деле не более фун- даментальна, чем жабры лягушки: смерть развивается, как и жизнь, это эволюционное приспособление, как тысячи и миллионы других; приходит мо- мент, когда лягушке больше не нужно жабер, а гусенице -- ее кокона. До определенной степени смерть нужна жизни, чтобы разрушать старые застой- ные формы -- в действительности, разрушать неспособность к вечному са- мо-развитию: неспособность прогрессировать автоматически вызывает смерть. Жизнь прогрессировала с миллионами жизней, она никогда не умира- ла -- она начинала умирать со смертью "я". С человеком в его тюрьме. То есть, кусочек, маленький кусочек жизни начинал осознавать "я умираю", в то же время хорошо зная, что жизнь продолжается совершенно непрерывно. Это особенное "я" составляет всю мистерию эволюционного перехода от ка- жущегося смертным индивида к тому индивиду, который обрел достаточно "я", чтобы включить в него других и остальной мир, и поэтому не имеет больше никакой необходимости смерти -- этой эволюционной уловки -- чтобы следовать вселенскому ритму. Целью эволюции является полное сознание, точно также как целью семени является полное дерево. И, естественно, форма, все лучше и лучше приспособленная к гибкости и красоте того пол- ного Становления. У смерти больше нет причин существовать, раз уж она замещена другими средствами прогресса: она атрофируется, она должна ат- рофироваться, как бесполезная конечность. На самом деле это и происходит на всех уровнях индивидуального человеческого существа с того момента, как он прорывается через собственные границы: ментально сознательный ин- дивид (не марионетка, которая извечно повторяет то, что она раньше виде- ла и читала и слышала в соответствии со старой хромосомной и культурной привычкой, а существо, сознающее вселенский Разум, имеющее независящую ментальную жизнь) не дезинтегрируется ментально после своей смерти, он сохраняет приобретенный динамизм, специальную форму своей ментальной жизни, отпечатки и памяти этой жизни, которые он переносит в следующую жизнь, такие как определенные предрасположенности или спонтанные откры- тия, определенные особенные таланты или трудности. Это совершенно ясный факт для всех тех, кто хоть немного сознателен, а миллионы несознатель- ных людей могут отрицать это, не изменив сам факт ни на йоту! Гусеница может извечно отрицать бабочку -- но рано или поздно гусеница становится бабочкой. То же самое верно и для эмоциональной жизни, той, которая дос- таточно универсализирована, той, которая разорвала маленький круг своих чувств, чтобы включить в себя вещи, лежащие за пределами простой генети- ческой необходимости: дезинтеграции не происходит -- снова находишь су- щества, которые по-настоящему любил. Но вот остается маленький труп, ко- торый еще никогда не становился частью вселенского сознания -- а пока остается где-то хотя бы кусочек смерти, дерево не будет полным. Тело яв- ляет полное доказательство. Мы находимся на той стадии эволюции, когда, благодаря "я", мы смог- ли внести в тело осознание его собственной смерти -- осознавать препятс- твие уже является средством преодоления препятствия (в действительности, единственное препятствие -- это не знать, где находится препятствие); и когда, из-за этого же "я", мы не можем оторвать себя от смерти. Это пе- реход, в котором прежняя инструментальность становится препятствием, точно так же, как сами качества рептилии были тем, что не давало ей взлететь. Качества старого вида являются препятствием для нового вида. В этом вся история эволюционных переходов. Но если есть надлежащие усло- вия, то и смерть должна эволюционировать, как и все остальное: либо вый- ти из эволюции, либо превратиться в нечто, что пока за ней скрыто. Вот суть проводимого сейчас исследования. В "истинной позиции" смерти больше не существует. Только все тело должно знать это: когда тело станет полностью истинным, оно окажется полностью вне смерти. В действительности, умирает только Ложь, будучи самой сущностью Смерти. То, что истинно, не умирает, на каком бы ни было уровне, даже на телесном уровне. А что является ложью в теле? Тюрьма яв- ляется Ложью. Это "я-один-одинешенек-в-этом-маленьком-теле-отделен- ном-от-мира-и-других-тел". Именно тюрьма вызывает смерть. Мы должны "ан- нулировать наперед", - сказала Мать. И именно непрогрессирующая тюрьма птицы или любого застойного вида, неспособного выбраться из своих двух крыльев или четырех лап или плавников, вызывает смерть. Это другой тип тюрьмы, чем наш. Это не та же самая смерть. Нет такой вещи, как "смерть": есть лишь определенное явление жизни, которое вынуждено "сде- лать крюк", чтобы всегда жить и развиваться, потому что мы склонны замы- кать ее. По сути это не клеточное явление: это явление жизни, текущей неправильно. Смерть -- это не противоположность жизни!  - воскликнула Мать после одного из своих переживаний. В тот момент я поняла это, и ни- когда больше не забывала. Смерть -- это НЕ противоположность жизни, это не противоположность жизни! Но мистерия гораздо обширнее, чем мы думаем, и, возможно, гораздо проще также. Странное переживание произошло с Матерью по случаю смерти одного ученика, который упал, гуляя в медитации: Вероятно, он потерял сознание, упал и проломил себе череп, что вызвало кровоизлияние в мозг и сделало его "несознательным" ("несознательным", выражаясь современным научным языком!). Во время этого происшествия он пришел ко мне, не как точная форма, а, скорее, как некое состояние сознания, которое я сразу же распознала. И он оставался здесь [рядом с Матерью] в полном доверии и блаженном покое, недвижимым... Они пытались "привести его в сознание", боролись, делали операции -- он не подавал признаков жизни. Тогда нако- нец они заявили, что он "мертв". В течение всего того времени он был здесь, неизменно [возле Матери]; затем внезапно я почувствовала некое дрожание и взглянула -- его больше не было здесь. Я была занята и не за- метила время, когда это произошло, но случилось это после полудня. Затем мне сказали, что они решили кремировать его -- и они кремировали его в то время... Ты понимаешь, тот человек был насильственно "выброшен во вне", повредив свою голову; в это время он, должно быть, думал обо мне, находясь в том состоянии доверия. Он пришел, он не двигался -- он совер- шенно не знал, что произошло с его телом! Он не знал, что умер, и ес- ли... Внезапно я сказала себе: привычка сжигать людей -- ужасающе грубая вещь. Он не знал, что умер, и вот КАК он об этом узнал! Путем реакции жизни формы в теле...  [давайте здесь отметим, что то, что Мать называет "жизнью формы", является в действительности клеточным сознанием, которое остается, например, в мумии, если она достаточно хорошо сохранилась, так что с ней возможен сознательный контакт, какой Мать имела в Музее Гвинэ. Таким образом, тот человек узнал о том, что "умер" через насильственную реакцию сжигаемых клеток]. Тогда как для того состояния, в котором он был, -- продолжала Мать, -- быть мертвым или живым не составляло для не- го НИКАКОЙ разницы... Вот что интересно. Он был все в том же блаженном, доверительном и умиротворенном состоянии -- он совершенно не знал, что умер! Это было как откровение для Матери... откровение в ее теле, не в голове! Внезапно я сказала себе: но он продолжал существовать, жить, иметь переживание; он совершенно НЕ ЗАВИСЕЛ от своего тела, ему не нужно было тело, чтобы иметь переживание! Так что же тогда было "телом", кото- рое кремировали? И что это за другое "тело", которое продолжало иметь переживание не зависимо от того тела, которое сожгли...? Есть ли, таким образом, тело клеточного сознания, не зависящее от жизни и "смерти" ма- териального тела, которое мы видим -- тела ложной материи, возможно? И является ли оно клеточным сознанием настоящего тела, в котором мы про- должаем жить? Это вопрос еще следует прояснить, но суть в том, что как внезапное откровение Мать вспомнила собственный переход в обратном нап- равлении -- не из жизни в "смерть", как тот ученик, а из так называемой смерти к жизни -- в ходе переживания в апреле 1962, когда она, как бы находясь на пороге смерти, была унесена теми великими Пульсациями на другую сторону сети, а затем "возвращена к жизни"... И в момент перехо- да, как раз когда она была близка к тому, чтобы вернуться в свое тело (которое еще не успели сжечь), она видела или восприняла нечто неопреде- лимое и светлое, которое было подобно полному Секрету: Как! нам нужно лишь умереть для смерти, и это все!... Умереть для смерти, то есть, СТАТЬ НЕСПОСОБНЫМИ УМЕРЕТЬ, ПОСКОЛЬКУ СМЕРТЬ БОЛЬШЕ НЕ ИМЕЕТ КАКОЙ-ЛИБО РЕАЛЬНОСТИ!... Это было ясно, это было... Это переполняло мощью. И также впечатление: легко, это легко! Нет вопроса, трудно это или легко: это спонтанно, ЕСТЕСТВЕННО, и так мило! Это "умереть для смерти" было столь радостным, столь радостным!... Ты понимаешь, я могла сказать: да это же ясно, как божий день! разве ты не видишь, как все просто! Именно так, нам нужно умереть лишь для смерти, и все сделано! Это было как быть на пороге молниеносного открытия: вот оно! Сейчас я ухвачу это, вот оно!... Несколько секунд переживания, которые дали впечатление, что главная часть проблемы решена. Но затем... Но затем все исчезло -- снова попадаешь в смерть. Это касается клеток и сознания в клетках, -- заключила Мать. Сознания в клетках, для которого смерть не реальна, не существу- ет... Начать осознавать смерть означает смерть. Нечто осознает смерть и умирает -- оно умирает из-за того, что осознает ее. Потому что оно ска- тывается в ложную позицию. Но тогда мы должны научиться забывать смерть, живя (а не после, как тот ученик!). Тело должно научиться забывать смерть -- в ту минуту, когда оно забывает о смерти, ее больше не сущест- вует. В теле, как всегда, есть два уровня: клеточный уровень, для кото- рого смерти не существует, и другой... корка. Темная периферия. Есть, как обычно, Стена в теле между двумя типами жизни. Есть иллюзия смерти на поверхности -- мы должны расстаться с этой иллюзией, и это все! Мы должны умереть для смерти. Нет такой вещи, как смерть, есть лишь некая вуаль, которая вызывает смерть. Истинная позиция, ложная позиция. И лег- ко, это легко!... естественно. Изменение позиции, которое надо провести в теле. Но именно тело должно понять это. То, что я называю пониманием, это иметь силу делать и перечеркивать сделанное. Вот что я называю пониманием. Но тогда это будет означать си- лу равным образом как вызывать, так и предотвращать смерть или совершать нужную манипуляцию силами: воздействовать на клетки почти напрямую, ока- зывать на них почти механическое воздействие. С этой мощью ты мог бы "переключать" смерть или предотвращать ее -- ты мог бы легко предотвра- тить то, чтобы она наступила тем или иным образом [Мать сделала жест, означающий перетягивание сознания на ту или иную сторону]. Вуаль, которую следует поднять в материальном сознании земли. Склонность к истинной позиции. Мир тот же самый, и все истинно. Жизнь та же самая, а смерти больше нет. Смерть -- это Ложь мира... необходимая иллюзия, чтобы сражаться с иллюзией ментальной индивидуализации, чтобы придать ей силу и необходимость вырваться из собственного заточения. Очевидно, это будет означать новую фазу жизни на земле. И я ясно вижу линию, -- сказала она, -- линию переживания, ведущую к этому -- к той точке, где смерть больше ничего не значит. Когда мы до- беремся туда, то сможем сказать: что же, теперь смерть больше ничего не значит. Только тогда можешь ты быть уверен... Ты можешь покорить смерть лишь тогда, когда она больше не имеет смысла. Такова истинная позиция. Позиция, в которой смерть больше не имеет смысла. Не интеллектуальная позиция: клеточная позиция. Темная клеточная периферия, которую следует вылечить или очистить. XVIII. ИЗМЕНЕНИЕ ВРЕМЕНИ В течение лет Мать переходила от жизни к смерти и от смерти к жизни в микроскопическом головокружительном маятниковом движении -- смерть каждую минуту, можно было бы сказать -- в попытке познать секрет перехо- да, той маленькой секунды, когда жизнь уходит, и вы вступаете в смерть... Теперь мы более или менее понимаем этот процесс, и он может показаться достаточно рациональным, но пойдите и скажите умирающему те- лу, что его смерть "рациональна"! Ей действительно нужно было иметь стальные нервы. Когда вы не знаете, как проходит процесс, вы просто спрашиваете себя: это "преклонный возраст", признаки "конца"? Как раз это неустанно бормотали все "образчики" вокруг нее -- за исключением то- го, что эти образчики не были больше "вокруг нее", они были внутри, в Матери, и это было так, "как если бы" ее собственное тело имело все их реакции. Так что же делать?... Конечно, я замечал маленькие "скатывания" Матери в "трудное" (!) состояние, можно было бы сказать, и я также наб- людал, что они совпадали во мне с состоянием, напоминающим сдерживаемый ураган: все скрипело. И наконец я сказал об этом Матери: "Странно, что всякий раз, когда тебе трудно, во мне все скрипит." О, мой мальчик, я как раз собиралась тебе сказать: не будь в плохом настроении, это отзы- вается во мне болью! Вот так оно и происходило. Были все болезни малень- ких образчиков вокруг нее (или на расстоянии: тысячи образчиков -- они были повсюду). И она действительно должна была пройти через смерть каж- дого. Каждую секунду я ловлю себя на том, что бываю этим, бываю тем, де- лаю это, делаю то -- все вещи, которых не должно быть! Все приходит ко мне таким вот образом, как если бы оно было во мне, и я ловила себя на том, что являюсь этим или тем... Затем нечто говорит (все это в сознании тела), тело говорит: "О, я все еще в этом положении, не могу поверить!" И мгновенный ответ: "Но разве ты не видишь, разве ты не видишь пользу этого?" И затем мне показывается вся сеть движений, вибраций, реакций, действий... Все имеет смысл, у всего есть свое место! Ты можешь очень хорошо видеть, что это эгоизм, именно эгоизм, который ищет индивидуаль- ного личного совершенства: вместо поисков общего прогресса он хочет лич- ного прогресса и все еще создает деления, где их нет, разделения, где их не существует, и что следует принять то движение, которое происходит [через тело], так чтобы ЦЕЛОЕ могло следовать своим ходом -- это очень, очень интересно.  Мать сказала это очень спокойно спустя лишь несколько минут после "скатывания" в нечто, что ужаснуло бы кого угодно. И она до- бавила: Все должно прогрессировать одновременно, невозможно отделить один кусок и сделать его совершенным -- такого не может быть! Это не возможно. Это не так, что этого не должно быть: это просто НЕ МОЖЕТ быть. Все связано друг с другом. Но это бескрайняя работа... Сейчас мы можем понять причину того ужасного маятника; но Мать сама не совсем понимала, куда все это ведет. Это должно подчиняться неким за- конам (законам, выражающим Мудрость, которая превосходит нас), потому что кажется, что все это следует какой-то кривой, которую я не понимаю, так как нахожусь на кривой. Лишь когда это кончится, когда ты окажешься в конце, ты действительно поймешь эту вещь, но я нахожусь как раз посе- редине, возможно, в самом начале... Мать никогда не "понимала" (некото- рым образом, это мы должны понимать): она прокладывала путь. Она прожи- вала явление. А в конце?... Мы по-настоящему поймем явление, лишь когда все будет сделано. Возможно, мы просто пытаемся "приручить" его, чтобы оно раскрыло себя быстрее. Другая комната Как бы там ни было, казалось, что "кривая" всегда упиралась в одну явно выраженную точку: Довольно странно -- есть нечто, что случается со мной все время, по меньшей мере, пятьдесят раз за день (и особенно ночью это очень, очень ясно), это как... переходить из одной комнаты в другую, или из одного дома в другой, и ты переступаешь через дверь или стену, не осознавая этого, автоматически... И "Стена" Шри Ауробиндо внезапно ока- зывается перед нами, ярко освещенная и наделенная смыслом. И затем, быть в одной "комнате" внешне транслируется довольно комфортабельными услови- ями, в которых вовсе нет боли, нигде, и есть великий покой, радостный покой крайней недвижимости -- короче говоря, идеальное состояние, кото- рое иногда может длиться очень, очень долго. Но внезапно, по непонятной и неуловимой причине (я еще не способна обнаружить "как" и "почему"), ты... ПАДАЕШЬ, попадаешь в другую комнату или другой дом, как если бы внезапно ты обо что-то споткнулся, и сразу же это отзывается болью здесь или там... Другими словами, эти два состояния теперь отчетливо различимы -- отчетливо различимы -- но я еще не нашла "как" и "почему", не знаю, вызывается ли это нечто приходящим "снаружи" или просто это старая складка -- да, как старая складка на одежде: ты знаешь, как ее не разг- лаживай, она появляется снова. Так что, когда я в состоянии старой складки... Вся мировая боль в старой складке. Но где же эта "складка"? И Мать снова и снова возвращалась к тому переживанию, как бы пытаясь вых- ватить его секрет, как если бы смерть была ничем иным, как малюсенькой вещью, которая заставляет вас сползать в "другую комнату" -- мы подхва- тываем смерть в действии, можно было бы сказать. Я нахожусь в некой по- зиции, в которой все течет, течет как спокойная река тихого умиротворе- ния -- это поистине чудесно: все творение и жизнь, все движения и вещи, все ПОДОБНО ОДНОЙ ЕДИНСТВЕННОЙ МАССЕ. И это тело составляет однородную часть того целого, и все течет в бесконечность как спокойная и улыбающа- яся река умиротворения. А внезапно, бац! Ты спотыкаешься. Снова ты ОБУС- ЛОВЛЕН, ты находишься где-то, в определенный момент времени. И затем по- является боль здесь, боль там, боль... Эта "обусловленность" возвращает память тюрьмы. И кажется, что эта тюрьма также связана с определенным восприятием времени. Если бы я только могла найти механизм! -- восклик- нула Мать... Очевидно, во мне есть нечто, что связано с другими и что отвечает. Но я не могу порвать эту связь. Я не заинтересована в том, чтобы найти это только для самой себя, ведь не для этого я здесь оста- юсь! Я должна найти механизм. Затем, внезапно, Мать смогла назвать этого виновника -- но гранди- озного виновника, возможно, того самого, который вызывает смерть и, уж определенно, все наши боли. Называть его означает уже изгонять его. За- нятное "визуальное" переживание. Я шла навестить неких людей, которые жили на том берегу реки. Вода в этой реке была обычно темной, и требова- лась лодка или что-то, на чем можно было бы переправиться через реку. Но вчера я была в таком особом состоянии, что я села на воду и сказала: "Пойду туда". И, совершенно естественно, поток чистой кристальной воды просто подхватил меня и понес туда, куда я хотела. Это было очень прият- ное ощущение: я сидела на воде, все улыбалось, и фить! Я была доставлена на другой берег. Я сказала себе: "Ах, очень хорошо! Так всегда и будет?" И когда я возвращалась, то сделала то же самое. Я сказала: "Пойду ту- да"... Но пришел кто-то (это все символические персонажи, которые состо- ят из частей существа людей, окружающих меня: я не могу сказать "этот человек" или "тот человек", но нечто в этом или том человеке отображает- ся в таких персонажах). Он был как "большой брат", который помогает при определенных обстоятельствах (например, если есть лодка, этот брат пра- вит ею), так вот, он пришел и сказал: "Да, я знаю, как сделать это" и начал пытаться. Я ответила: "Нет, боже упаси! Ты испортишь все! Мне просто нужно сказать: Я ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все будет сделано." Пока он пытался заставить меня пересечь реку на его собственный манер, вода ста- ла темной, и я начала тонуть! Поэтому я запротестовала, сказав: "Нет, нет , нет. Совсем не так. Все, что требуется для ТОГО -- это сказать Я ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все сработает"... А вода была такой реальной! Такой чистой и прозрачной, с маленькими "барашками" и темно-синими глубинами, но поверхность была совершенно ясной и прозрачной, как бы бесцветной. Переживание было столь реальным, что я могла чувствовать холод воды. И приятное ощущение того, что сидишь на чем-то очень мягком и прохладном и быстром, несущем меня... А когда пришел "большой брат" и начал хвастать- ся, что все знает и хочет доставить меня на другой берег, то вода стала становиться темной, как обычно выглядит река, то есть непрозрачной, жел- товатой или сероватой.  И Мать оставалась задумчивой... Должно быть, это продолжение того переживания, когда переходишь из одной комнаты в дру- гую. Я начинаю схватывать ключ. Действительно, это показывает весь меха- низм перехода от ясной жизни к мутной жизни, от простой и прямой жизни к жизни болезненной и усложненной... и смертной жизни. Жизнь в сети и вне сети. Кто этот "большой брат"? После недолгого раздумья Мать внезапно сказала: Думаю, он обознача- ет материальное знание, то есть высшее использование физического Разума, который блокирует переход в истинную комнату. Потому что я просто гово- рила: ХОЧУ ДОБРАТЬСЯ ТУДА (другими словами, кристальная воля, чистая и императивная). Мне просто нужно сказать Я ХОЧУ ТУДА! Физический Разум заставляет вас соскальзывать в смертную комнату. И внезапно я вспомнил историю, которую мадам Александра Дэвид-Нил рассказала Матери в начале этого века: о той речке в Индокитае, которую она перешла в медитации (она по обыкновению медитировала во время ходь- бы), не зная как, и перед которой она снова оказалась, когда вышла из медитации; и теперь она уже вынуждена была переплыть ее. Это кристально ясно, как видение Матери! Физический Разум спит (убаюканный в медитации) и не замечает речки, и вы запросто пересекаете ее. Вы пробуждаетесь (или выходите из медитации) и замечаете речку -- и вы вынуждены ее переплыть или использовать лодку, приспособление: миллионы приспособлений и ухищ- рений, которые Разум выстроил в своей тюрьме. Именно физический Разум замечает трудность, замечает болезнь, замечает смерть, замечает мутную воду -- он и есть катастрофический "большой брат". Большой брат, который столь изобретателен в предотвращении катастроф, которые он сам же и вы- думал. Он изобрел буквально все!... Он выдумал даже смерть -- изобрел боль, изобрел тяжесть, гравитацию, медицину (наиболее серьезное зло все- го человечества) и все же планирует покорить собственный мираж. Он есть тот, кто первоначально заметил мир. Он -- темная периферия вокруг клеток, опутавшая их как спрут. Так что теперь фраза "умереть для смерти" обретает совершенно по- нятный смысл -- все это должно перестать иметь хоть какой-нибудь смысл. Но этот смысл должен быть утрачен в теле, этот гипноз физического Разу- ма, который заточает в тюрьму свободное и ясное сознание клеточного Ра- зума, для которого все это просто не существует. Переходишь в другую комнату, и это больше не существует. Другая жизнь в жизни. Мы должны увидеть, что есть. Есть "я желаю", которое нужно открыть в теле. Тогда, поистине, наступит "новая фаза жизни на земле". И простая, простая! Естественная. Радость клеток Прелестная река становилась мутной. И все же это была та же самая река... Мы начинаем раскрывать механизм, посредством которого человек мог бы освободить себя от определенного числа законов и громоздких приспо- соблений и зажить более "непосредственной" жизнью; но полеты по воздуху или гуляние по воде, конечно же, не составляет суть проблемы -- именно все должно измениться, сам принцип жизни. Гораздо более темная операция, медленная подпольная работа, невидимая, почти неуловимая, чтобы добрать- ся до корня Зла и найти, что же делает мутной прелестную реку жизни -- аннулировать Зло, вот что делала Мать. Найти "где" и "почему" Зла -- это долгая, беспрерывная физическая операция. Была чистая вода, конечно же -- есть чистая вода ж