ленных выводов. Однако Н. Б. уверяет читателей: "Гилилов делает вывод, что на титуле была какая-то другая дата, а именно 1613 год"! Но и это, оказывается, не все. Развивая и раскрашивая свою выдумку, бросаясь такими словами, как "подделка" и "фальшь", Н. Б. поведал читателям, что факсимильное изображение этого титульного листа в моей книге якобы намеренно дано "в другом масштабе", чтобы запутать читателя! В действительности в "Игре об Уильяме Шекспире" воспроизведены (многие - впервые в мире) с самых разных ксеро-, фото- и микрофильмокопий более двух десятков титульных и рядовых страниц из дюжины разноформатных (кварто, октаво и др.) изданий шекспировской эпохи. Все эти иллюстрации издательство печатало в одном формате, в чем легко убедиться. Никаких исключений не делалось, да и зачем бы?! Недостойные и нелепые инсинуации нашего оппонента выходят за рамки научной дискуссии и свидетельствуют, что, по его мнению, такая провозглашенная им благая цель, как "оборона Шекспира", оправдывает все средства, включая и неблаговидные. Но случилось так, что ложь и некомпетентность сами себя наказали, выставившись на всеобщее посмеяние. В обвинительском азарте академик приписал мне еще и преднамеренное сокрытие от читателей "Игры" даты "1601" на шмуцтитуле всех экземпляров честеровского сборника. Опять странная выдумка. Об этой дате на шмуцтитуле не только сказано на странице 70 моей книги, но на странице 440 {В новом издании соответственно страницы 74 и 474.} помещено и факсимиле шмуцтитула с датой и моей разъясняющей подписью: "Так он выглядит во всех трех экземплярах". По иронии судьбы и по чьему-то недосмотру это факсимиле шмуцтитула (да еще вместе с разъясняющей подписью!) было воспроизведено - из моей книги - в тексте газетного интервью академика, причем прямо над его словами, обвиняющими меня в утаивании даты шмуцтитула! Какой заслуженный конфуз... Очень странные заявления, прямые ошибки, вымыслы, грубые искажения фактов и текстов, нелепые обвинения как в статье-брошюре Н. Б., так и в его газетном интервью - на каждом шагу, я насчитал их более полусотни. Здесь я коротко остановился только на некоторых, так как детальное рассмотрение всех образчиков аргументации Н. Б. может составить целую книгу; в этом нет нужды. То, с чем мы познакомились выше, убедительно демонстрирует ненаучность доводов даже самых воинственных охранителей стратфордской веры. Им не на что опереться, кроме упования на привычную традицию, да еще на "чудо гениальности", которое противопоставляется научному анализу достоверных фактов. Поэтому, хотя разбор доводов, подобных вышеприведенным, может показаться утомительным, дискуссия безусловно полезна, ибо никто лучше самих сторонников Шакспера не может продемонстрировать слабость их позиции, всю глубину непонимания ими Великого Барда и Великой Игры, в которой они - не сознавая того - тоже принимают участие. В своей борьбе с "антишекспиризмом" академик Н. Б. не ограничился только большой статьей и газетным интервью. После того, как в газете "Известия" осенью 1998 года я отметил некоторые из самых удивительных утверждений Н. Б., он добился специального заседания Президиума Российской академии наук для заслушивания его сообщения о проблеме шекспировского авторства в связи с выходом в 1997 году книги Гилилова "Игра об Уильяме Шекспире". О том, что такое мероприятие имело место, я узнал через полгода из случайно попавшей мне в руки академической газеты. Выступая перед аудиторией, состоявшей из ученых совсем других специальностей, в большинстве своем "Игру об Уильяме Шекспире" не читавших, Н. Б. "опровергал" содержавшиеся в этой книге факты и гипотезы; как можно было понять из рассказа посетившего заседание корреспондента газеты, "опровергающие" доводы были те самые, что приведены выше. Присутствие автора обсуждаемой книги, который мог бы осложнить гладкое протекание запланированной процедуры, академик счел нежелательным и в список приглашаемых его не включил! Качество и объективность полученной почтенной аудиторией информации понятны. Не исключено, что инициатор мероприятия надеялся завершить его принятием достаточно эффектной, если не "разгромной", резолюции. Однако, насколько мне известно, до принятия какого-то "решения" по "шекспировскому вопросу" и по "Игре об Уильяме Шекспире" дело не дошло (не те все-таки времена), и о "шекспироведческом" заседании (кстати, организованном Н. Б. в обход имеющейся при Академии шекспировской комиссии) стали быстро забывать. Хотя некоторые из непримиримых энтузиастов "борьбы с антишекспиризмом" сначала сгоряча и приняли это невинное мероприятие за сигнал об осуждении "антишекспиристов" и очередном официальном "закрытии" "шекспировского вопроса". Не скоро еще переведутся у нас любители "закрывать" мировые научные проблемы испытанными в лихие для иных наук десятилетия "методами"... Замолчать развернувшуюся дискуссию на этот раз не удалось. Продолжались выступления в журналах и газетах {Однако нередки стали в нашей печати и статьи с фантастическими вымыслами по поводу шекспировского авторства, выглядящими подчас как пародии на нестратфордианские гипотезы. Например - версия об "авторстве" лорда Хэнсдона, умершего еще в 1596 г. и отличавшегося от других елизаветинцев разве что своей жестокостью, солдафонством и некультурностью. Читателю, серьезно интересующемуся "шекспировским вопросом", предстоит научиться критически сопоставлять подобного рода беллетристику с достоверными историческими и литературными фактами.}, в специальных изданиях; в обсуждение новых идей включились не только литературоведы и театроведы, но и историки, философы, социологи. Очень интересные наблюдения и кардинальные выводы социокультурного характера относительно шекспировского и постшекспировского периодов истории английской культуры содержатся в работе В. Е. Семенкова "Шекспир как репрезентация английской культуры". Новый подход к изданию шекспировских произведений ярко проявился в подготовленном С. Макуренковой однотомнике "Шекспир. Лирика". Несколько передач о проблеме шекспировской личности, о честеровском сборнике и его героях прошли по разным каналам телевидения; режиссер Александр Гордон снял документальный фильм о Шекспире, Шакспере и Рэтленде, и наши телезрители увидели Стратфорд, Бельвуар, услышали переводы "Песен Голубя", замечательное стихотворение Владимира Набокова, которым заканчивается "Игра об Уильяме Шекспире". Конечно, все это несмотря на различия во взглядах на "шекспировский вопрос" способствует несравненно более глубокому пониманию феномена Шекспира, его произведений, его Театра, его роли в мировой культуре. Не будет большим преувеличением сказать, что в России начинается новый, интереснейший и многообещающий этап постижения Шекспира, многообещающий не только для нас. Англия - родина Шекспира, и язык Шекспира - английский. Но сегодня это отнюдь не означает, что новые перспективные идеи и концепции феномена Великого Барда, направленность и методики конкретных исследований могут приходить только оттуда, как это было в течение долгого времени. Связанность большинства англо-американских ученых четырехвековой традицией - фактор достаточно серьезный, и его тормозящего влияния нельзя не учитывать, оценивая возможности глобального осмысления огромной массы больших и малых фактов, пришедших в шекспироведение в XX веке. Дискуссия о Великом Барде, инициированная "Игрой об Уильяме Шекспире", расширяется вопреки усилиям "закрывателей" и начальным опасениям, что проблема слишком сложна и будет непонятна для неспециалистов (да и где у нас специалисты по "шекспировскому вопросу"?). Великая Игра - это Театр, открытый каждому, кто не равнодушен к Прекрасному, к поиску Истины. Не должны нас останавливать и трудности вовлечения в дискуссию англо-американцев (или нашего участия в их дискуссиях {Почти одновременно с "Игрой об Уильяме Шекспире" в Англии вышла книга Джона Мичела "Кто написал произведения Шекспира", содержащая очень полное изложение истории "шекспировского вопроса" и в ряде важных пунктов перекликающаяся с "Игрой"; книга оживленно (по западным меркам) обсуждается в Англии и США.}), трудности, связанные и с весьма ограниченным интересом тамошних издателей к переводной шекспироведческой литературе. В пользе споров и дискуссий нет сомнения (она станет значительно большей, когда наши оппоненты будут лучше знать факты). Но все-таки одни дискуссии не могут привести к решению сложных и основательно запутанных проблем, в том числе и тех, о которых рассказывается в "Игре об Уильяме Шекспире". Основные гипотезы, сформулированные в "Игре", имеют то преимущество, что они поддаются не только аналитической, но и эмпирической проверке. Это относится и к Фарсу о Кориэте, но прежде всего к честеровскому сборнику, исследование которого уже показало свою перспективность. Но его необходимо продолжить, чтобы окончательно и бесспорно подтвердить подлинную датировку. Это можно сделать вне зависимости от тех или иных взглядов на "шекспировский вопрос". Надо продолжить сличение не только водяных знаков на бумаге, но и полиграфических реалий (орнаменты, заставки и т. п.) в книге Честера с аналогичными реалиями в других книгах, точно датируемых определенными годами и отпечатанных теми же или близкими к ним типографами (случай со знаменитой мистификацией Джаггарда-Пэвиера показывает, что при подобных изданиях брали и чужие эмблемы). В обычной практике печатник не мог использовать какую-то партию бумаги только один раз, для одной книги, вышедшей ничтожным тиражом; бумагу одной партии, с одним и тем же водяным знаком, пускали как минимум для печатания нескольких книг. Это относится и к элементам набора, изготовлявшимся кустарно, имевшим характерные особенности и тоже применявшимся неоднократно в течение определенного периода. Будем надеяться, что предусмотрительность издателя, печатника и тех, чей заказ они выполняли, не простиралась так далеко, что они уничтожили не только всю оставшуюся бумагу этой партии, но и все декоративные и прочие элементы набора! Конечно, нельзя совсем исключить, что для печатания книги Честера использовали остатки нескольких старых или редких партий бумаги или заказчик принес (прислал) свою бумагу, но в любом случае не мог же он принести (а потом забрать) еще и свой собственный типографский набор! Пока из проверенных мною в Вашингтоне и Лондоне примерно двухсот книг последнего десятилетия XVI - первой четверти XVII века ни одна не оказалась напечатанной на такой же бумаге, что и честеровский сборник; около шестидесяти книг проверила недавно в Оксфорде А. Данюшевская. Круг поисков заметно сузился. Повторю еще раз: где-то, в какой-то научной библиотеке или в музее в Англии или Америке заповедная старинная книга ждет нас. Книга (возможно, и не одна), способная окончательно открыть для человечества заколдованную дверь, ведущую к постижению Великой Игры. Нас ждут, нас продолжают ждать! Конечно, это относится не только (и, может быть, не столько) к российским исследователям. Важнейший поиск получит несравненно больше шансов на успех, если в нем примут участие английские и американские книговеды и энтузиасты. Кого-то из них, возможно, отделяют от драгоценных изданий лишь считанные шаги. И я надеюсь, что благодаря нашей дискуссии, несмотря на все ее несовершенства, эти несколько шагов в правильном направлении будут вскоре сделаны... Авторы использованных в настоящем обзоре полемических статей Н. Б. - Н. Балашов. Слово в защиту авторства Шекспира. Академические тетради. Спец. выпуск (5), 1998. "Уильям Потрясающий Копьем". Интервью. "Независимая газета", прилож. "Наука", 1999, апрель, э 4/19. Г. - А. Горфункель. Игра без правил. "Новое литературное обозрение". э 30 (2,1998). 3. - А. Зверев. Бедный Уилл. "Культура", 1998, 15 января. К. - К. Кедров. О бедном Шакспере замолвите слово. "Новые Известия", 1998, 31 января. Шекспир, которого мы потеряли. "Новые Известия", 1999,10 апреля. С. - А. Серебряный. Шекспир писал в соавторстве с Бэконом. "Книжное обозрение", 1997, э 48.