иков Шекспира конца XIX в. Даудем: "Увлечение Антония Клеопатрой и едва ли в меньшей мере Клеопатры есть не столько чисто чувственное увлечение, как увлечение чувственного воображения". У Антония любовь и страсть всегда даны слитно, и его попытки разъединить их, больше того - противопоставить друг другу, жестоко наказываются. У Клеопатры дело обстоит сложнее, мы скажем об этом далее. Но у Антония это - единый душевный процесс, закон его жизни, это - его судьба. Хотя трагедия вбирает в свою сферу мировую историю, изумляя своей масштабностью и динамизмом, мерилом и нормой всего в пей совершающегося оказывается только любовь (страсть) Антония к Клеопатре. Когда в сцене I, 1 Клеопатра сообщает Антонию о прибытии послов из Рима, он отвечает ей: "Пусть будет Рим размыт волнами Тибра! Пусть рухнет свод воздвигнутой державы! Мой дом отныне здесь. Все царства - прах. Земля - навоз; равно дает он пищу Скотам и людям. Но величье жизни - В любви... И доказать берусь я миру, Что никогда никто так не любил, Как любим мы". Вот что, оказывается, надлежит доказать миру: не превосходство эллинского гения, не мощь и непобедимость римского оружия, а непревзойденность любви Антония и Клеопатры! И всякий оттенок иронии был бы здесь груб и неуместен - с такой проникновенностью и с таким достоинством обрисована в трагедии эта любовь. Трагедия буквально пропитана любовью главных героев. В тех сценах, где мы не видим Клеопатры (например, в римских сценах), ощущается ее незримое присутствие. Как в "Короле Лире" каждый уголок Земли в трагедии кажется ареной основного драматического действия, так и здесь любовь Антония и Клеопатры заполняет весь мир, все пространство, где движутся другие люди с их чувствами и интересами. Но при всем том, несмотря на опустошающее, расслабляющее действие роковой любви (страсти) к Клеопатре, Антоний все время испытывает вспышки энергии, подобные воспоминаниям былой римской доблести, сопровождающие все доходящие до него вести из внешнего мира, - нечто вроде сокращения мускулов и глубоких вздохов, вырывающихся у красивого и мощного хищного зверя. И это - хрупкий и тонкий мостик, перебрасываемый Шекспиром от Антония из трагедии "Юлий Цезарь" к нашему Антонию. Проблема оживления или повторения шекспировских персонажей, переходящих из одной пьесы его в другую (иной раз даже "посмертно", как Фальстаф в "Виндзорских насмешницах"), представляет немалый интерес. Разрешение преемственности образа, в зависимости от обстоятельств, дается им по-разному. Конечно, самый костяк характера (как в случае с уже названным Фальстафом) остается неизменным, но отдельные черты настолько развиваются и дифференцируются, что можно было бы говорить о совершенно новом характере. С Антонием дело обстоит не так. Он существенно меняется, не переставая, однако, быть самим собой. Огромную роль играет его возраст, который изменился вместе с возрастом тогдашнего мира. Римская империя вступила в стадию увядания, пышного осеннего заката, и то же самое случилось с Антонием (блестяще показана картина нравов эпохи в сцене попойки триумвиров на борту корабля; II, 7). Две темы трагедии - любовная и политическая - слились между собою, но не таким образом, чтобы первая влилась во вторую, а так, что вторая слилась с первой, окрасившись ею. Все стало трепетным, субъективным, неустойчивым. И Антоний поэтому уже не прежний римлянин. Как правильно говорит Филон, римская доблесть в нем задремала под избытком наслаждений. А Лепид говорит про Антония Цезарю: "Скорей он унаследовал пороки, Чем приобрел; не сам он их избрал, Он только не сумел от них отречься" (1, 4), Он силен и "гениален", но тем трагичнее его порабощение. От прежнего Антония он сохранил порывистость чувств, стремительность, отчаянную смелость. Этим он прекрасен, но прекрасен, по выражению одного критика, как "падший ангел", как Люцифер. У него все же достаточно светлых порывов: он щедр, великодушен, благороден, иногда как-то внезапно (возврат им всего имущества, брошенного на ветер Энобарбом) чувствуется, каким престижем и привязанностью он пользуется у солдат. Для всех этих черт мы не видим задатков у былого Антония, но не находим для них и противопоказаний. Антоний данной трагедии как характер вырастает легко и вольно на роскошной почве. Ни в одной другой пьесе у Шекспира мы не найдем характера, который бы так зависел от пороков, порожденных его эпохой. Он - гениальный сын своего времени (вернее - своего безвременья), когда честность и верность стали пустым звуком. Он говорит: "С чем я покончил, тому конец!" Но это не вероломство, не предательство, а легкокрылость и непосредственность, придающие ему чрезвычайное обаяние. Он правильно судит о себе, когда сравнивает себя с облаком (IV, 12). Однако он верен Клеопатре, ибо страсть сильнее его. Проиграв сражение, он бежит к ней и хочет, забыв позор ее измены, чтобы она его вооружила на последнюю смертельную схватку. С этого момента и до самого конца трагедии Антоний предстает нам овеянный подлинно трагическим величием, ибо он столь же герой, сколь вызывает жалость подобно самому обычному человеку. И последнее утешение, которое он получает, это общечеловеческое, самое скорбное из утешений - быть похороненным с Клеопатрой, подобно Ромео и Джульетте, в общей могиле. Такое же глубокое, слитное чувство испытывает и Клеопатра к Антонию. Было бы совершенно неправильно пытаться расщепить его, отделить в ее сердце любовь от страсти, больше того, как делают многие критики, - истинное увлечение от хитрой, расчетливой игры. Но известные черты мелочности, лживости, даже вероломства исключить невозможно. В сцене 1, 5 она серьезно обсуждает со своими прислужницами вопрос, как вернее можно привязать или удержать возлюбленного, так, как если бы коварство, притворство было основной чертой ее характера. 'В решающем сражении с Октавием она настояла - и добилась своего, - что бой ему был дан не на суше, а на море. Для чего это ей было нужно? Чтобы, в случае поражения, охранить свои военные силы от полного разгрома и удержать свою власть в Египте. Но ведь это значило - обособить свою судьбу от судьбы Антония, "перестраховать" себя. А когда, наконец, все рушится, она уединяется в своей гробнице и начинает свою сложную игру - борьбу с Октавием, пытаясь утаить от него (в такую минуту!) часть своих сокровищ (V, 2), а главное - лишить его желанного триумфа с ее участием, и в конце концов берет верх и добивается своего... Мы имеем здесь богатый материал для целого обвинительного акта, доказывающий как будто бы расчетливость, корыстолюбие, двуличие Клеопатры. А между тем это не так... Стоит рассмотреть вихрь коротеньких (большею частью по 2-3 страницы), молниеносных, судорожных сцен IV акта, чтобы увидеть, какая буря чувств проносится в душе Клеопатры, чтобы завершиться в последнем акте аккордом освобожденной и просветленной любви - страсти, празднующей свой высший, скорбный триумф. Читая этот акт, такой нервный по своей технике (но чисто конструктивно, не по внутренней выразительности), больше напоминающий хроники Шекспира, чем его трагедии, мы воспринимаем срывы Клеопатры ч не как ее "измены" Антонию, а как причудливые отклонения, тотчас же ею преодолеваемые в безмятежной ясности мыслей и чувств. Этому судорожному и путаному акту противостоят две сцены V акта, где чувство Клеопатры (кроме эпизода с казначеем Селевком в V, 2) встает во всей своей правдивой патетике ("тот поцелуй, что мне дороже неба" и "Мне снилось - жил когда-то император по имени Антоний..."). Овеянная этим светлым лиризмом, Клеопатра уходит из пьесы. По сравнению с обоими протагонистами трагедии остальные ее персонажи обрисованы весьма скупо и, можно сказать, сравнительно мало интересно. Относительно ярче других - Октавий, представляющий собой развитие образа своего тезки в "Юлии Цезаре". Это единственный носитель идеи государственности в пьесе, натура насквозь рассудочная и чуждая иллюзий. По не черствая (см. его теплые слова о покойном Антонин, V, 1), а лишь несколько трезвая и сухая. Живописен Секст Помпеи. Но большинство соратников Октавия (Долабелла, Прокулей и другие) бесцветны или совсем неясны. Октавия - знакомый нам тип преданной и великодушной римской матроны (Порция в "Юлии Цезаре", Валерия в "Кориолане"), близкий к интернациональным образам Корделии, Имогены ("Цимбелин"), Гермионы ("Зимняя сказка"). Все эти фигуры образуют приятный, но лишенный самостоятельной выразительности орнамент вокруг незабываемых образов Антония и Клеопатры. А. Смирнов ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "АНТОНИЯ и КЛЕОПАТРЫ" Действующие лица. - Марк Антоний (82-30 гг. до н. э.) - римский полководец, сподвижник Юлия Цезаря; после смерти его (44 г. до н. э.) - член Второго триумвирата, совместно с Октавием Цезарем и Лепидом. В начале драмы Антонию 40 лет. Октавий (или Октавиан) Цезарь (63 г. до н. э. - 14 г. н. э.) - внучатый племянник Юлия Цезаря, член Второго триумвирата; после разрыва с Антонием и победы над ним (30 г. до н. э.) - самодержавный правитель Римского государства, принявший титул императора. Марк Эмилий Лепид (89-12 гг. до н. э.) - сподвижник Юлия Цезаря, позже - третий член Второго триумвирата, вскоре отстраненный от власти Октавием. Секст Помпей (75-35 гг. до н. э.) - сын Гнея Помпея Великого, члена Первого триумвирата. Успешно воевал с Октавием и Антонием, но затем был разбит Антонием и умер в заточении. Меценат Гай Цильний - друг Октавия, римский аристократ, покровитель поэзии и искусств. Умер в 9 г. до н.э. Клеопатра (69-30 гг. до н. э.) - царица Египта, дочь Птолемея Авлета. По завещанию отца вышла замуж за своего брата Птолемея Диониса и правила совместно с ним. Затем была свергнута с престола, но в 47 г. до н.э. восстановлена на нем Юлием Цезарем. После смерти Цезаря сблизилась в 41 г. до н.э. с Антонием, участь которого разделила до конца, как изображено у Шекспира. К началу драмы ей 27 лет. Октавия - сестра Октавия Цезаря, после смерти своего первого мужа Марка Клавдия Марцелла вышла замуж за Марка Антония. ...один из трех столпов вселенной... - член триумвирата. ...за пределами вселенной - то есть любовь не знает границ. ...желторотый Цезарь... - В начале драмы Октавию шел всего лишь двадцать второй год. Фульвия - первая жена Марка Антония. ...буду распалять печень вином... - Печень, как и сердце, считалась носительницей страстей. События, о которых сообщает гонец, сводились к следующему: в период отсутствия Октавия и Антония Фульвия сделалась в Риме самодержавной правительницей и повела борьбу против Октавия, который развелся с Клодией - ее дочерью от первого брака. Война эта закончилась в 41 г. победой Октавия. Лабиен Квинт - римский полководец, сын Тита Лабиена, сподвижника Юлия Цезаря (см. трагедию "Юлий Цезарь"); бежал к парфянам и в союзе с ними вел войну против Рима. Был разбит Вентидием, полководцем Антония (III, 1). Сикион - город в Греции. ...натереть глаза луком... - средство, применявшееся в актерской игре для вызывания слез. ...Секст Помпей над морем властвует. - Помпей, изгнанный из Рима триумвирами, захватил ряд хлебных областей - Сицилию, Сардинию и Корсику - и подверг Рим голодной блокаде. Оно уже не мертвый конский волос, еще не ядовитая змея. - Было поверье, что перегнивший конский волос превращается в змею. ...римский Геркулес. - Антоний лицом был похож на статую Геркулеса, потомком которого считался. ...как отступал ты от Мутины... - В 43 г. Антоний осадил в Мутине (ныне - Модена) одного из вождей республиканцев, Римский сенат на помощь последнему выслал войско под начальством двух консулов - Пансы и Горция, которые разбили Антония, но сами пали в битве. Дай выпить мандрагоры мне. - Мандрагоре приписывалось снотворное действие. ...ведь ты несешь Атланта полумира... - Атлант - мифический великан, поддерживающий небосвод. Помпей не мог свой взор от глаз моих отвесть... - Согласно Плутарху, Юлий Цезарь, когда был в Египте, тоже подпал под влияние чар Клеопатры. Что касается Помпея, то Плутарх сообщает, что Клеопатра пленила не Помпея Великого, а его сына Гнея Помпея. Бумаги и чернил... - один из ярких анахронизмов Шекспира. У горы Мизенской. - Имеется в виду Мизенский мыс близ Неаполя. Она завладела сердцем Марка Антония при первой же их встрече на реке Кидне. - Кидн - река в Малой Азии (нынешняя Карасу). ...забрызгать алой кровью Капитолий? - На Капитолийском холме в Риме помещалось здание сената, в котором убили Юлия Цезаря. ...принес он Цезарю одну царицу. - Согласно Плутарху, Юлий Цезарь пожелал, чтобы его свидание с Клеопатрой состоялось втайне. Приближенный царицы внес ее в покои Цезаря в мешке для постели. Мне рок судил отметить за гибель Красса. - Марк Красс - римский консул, погибший в войне с парфянами от руки их царя Орода. Сын Орода, Пакор, был разбит Вентидием. Феникс среди птиц! - Феникс - легендарная птица, будто бы обладавшая бессмертием. Имя ее - символ красоты и величия. Цезарион - сын Клеопатры от Юлия Цезаря. Перечисляемые Шекспиром восточные цари упоминаются у Плутарха. Мыс Акциум - коса при входе в Амбракийский залив. Брундизий (ныне Бринднзи) - римский порт в южной Италии. Тарент - город в южной Италии. Торина (ныне Парга) - город в Эпире (северная Греция). ...что бы при Фарсале биться вам... - В этой битве (48 г. до н.э.) Цезарь одержал победу над Помпеем Великим, решившую борьбу между ними. Фетида - богиня моря, мать Ахилла. Пелопоннес - южная часть Греции. ...как плясун, держал в руках он меч... - Во времена Шекспира кавалеры для танцев нацепляли особые декоративные мечи, ...тощий Кассий... - так он охарактеризован уже в "Юлии Цезаре". ...не отнимал корону Птолемеев... - Птолемеи - царская династия, правившая в Египте. Птолемей XI - отец Клеопатры. ...на горе Базанской, переревел бы там стада быков! - Библейский образ, взятый из псалмов Давида. Бог Геркулес, которого Антоний считает покровителем своим, уходит прочь. - Согласно Плутарху, Антоний считал своим "богом-покровителем" Геркулеса лишь в военное время, а в мирное - Диониса, бога вина и веселья. На мне рубашка Несса. - По преданию, кентавр Несс, смертельно раненный Геркулесом за попытку оскорбить его жену, дал его жене пропитанную ядом рубашку, которая якобы обладала свойством возвращать супружескую верность. Геркулес, надев ее, умер в тяжких страданиях. ...бушует сильней, чем Теламон из-за щита. - Аякс, сын Теламона, пришел в ужасную ярость из-за того, что оружие погибшего Ахилла было отдано не ему, а Одиссею. Фессалийский вепрь - мифическое чудовище, убитое Мелеагром. И семислойный щит Аякса ... - Этот щит состоял из семи пластов воловьей кожи. ...мы переманим свиту Дидоны и Энея. - Шекспир здесь неточен. По Вергилию (см. "Эненда", VI, 472-474), Дидона после смерти соединилась со своим мужем Сихеем, а не с Энеем. Бездушный негодяй! Мерзавец! Пес!.. - Хотя сохранившийся текст и не содержит ремарки, несомненно, в данный момент Клеопатра бьет Селевка, как об этом рассказывает Плутарх. А.Смирнов