х; Вот что присуждено, согласно мненью их, На долю сердца и на долю взора: Во власть глазам твой внешний отдан вид, А сердцу - внутренний твой мир принадлежит. Н. Брянский. 47. Союз с глазами сердце заключило - Всегда, во всем друг другу помогать, Коль алчет взор увидеть образ милый Иль сердце от тоски начнет вздыхать. Коль твой портрет глаза мои чарует, То сердце делит с ними этот пир. У сердца очи в свой черед пируют, Как полн тобой его мечтаний мир. Так, твой портрет, моя любовь связала Нас цепью неразрывною с тобой. Ведь не уйдешь моих ты мыслей дале; Ты, значит, в них; они ж всегда со мной. И даже если сплю, твой образ дивный Чарует взор и сердце непрерывно. Пл. Краснов. 48. Сбираясь в путь далекий, я убрал Все вещи, что не взял с собою вместе, И чтобы вор их дерзкий не украл, Их запер под замок в надежном месте. Ты ж лучшее сокровище мое, - Мое блаженство и мое мученье, - В сравненьи с чем все прочее ничто, Оставлено ворам на расхищенье. Не запер я на ключ, в сундук, тебя... Лишь там, где нет тебя и все ж ты вечно, - В груди моей, - храню тебя любя. И можешь ты уйти отсель беспечно... Ах, могут у меня тебя украсть; Из-за тебя и честный может пасть. Пл. Краснов. 49. С порою той - не дай ей Бог настать! - Когда, мои увидев недостатки, Меня начнешь ты строго осуждать, Любовь свою истратив без остатка; С порою той, когда ты отвратишь Свой солнце-взор, когда-то благосклонный, Любовь свою в презренье обратишь. Найдешь к холодности предлог законный, - С порою тою ныне я борюсь, Грехи свои заране признавая. На суд тебе охотно отдаюсь И правоту твою благословляю. Имеешь право ты меня забыть: Ведь нет причин тебе меня любить. Пл. Краснов. 50. Свой дальний путь свершаю я лениво, Ведь отдых, что меня в конце его Манит, - я знаю, - мне шепнет тоскливо: "Ах, сколько миль до друга твоего!" Едва плетется конь, моей печалью, Как тяжестью какой-то, утомлен. Как будто чует он, что этой далью, Что между нас растет, - я удручен. В бока его и шпоры не вонзаю, И если сгоряча толкну ногой, То стону тяжкому коня внимаю С такою же болезненной тоской. Напомнит он, что ждет меня томленье, Что позади и жизнь, и наслажденье... Пл. Краснов. 51. Любовь прощает медленность коня, Когда с тобой я должен разлучаться; Зачем спешить? Что может гнать меня? Спешить пора, как буду возвращаться. Тут извинений конь мой не найдет... Все будет мне медлительным казаться. От шпор моих и ветер не уйдет, Когда б я на спине его мог мчаться. Коню ль мои желания догнать? Должно меня нести любви стремленье; Не может плоть за нею поспевать, - И вот коню находит извиненье Любовь: едва плелся он от тебя; Пущу его и полечу любя. Пл. Краснов. 52. Я - как богач, которого приводит К сокровищу заветный из ключей; Смотреть свой клад не каждый час он, ходит, Чтоб радость сделать реже, но сильней. Так праздников торжественных веселье Разделено по редким дням в году; Так лучшие из перлов в ожерелье Нанизаны не сплошь в одном ряду, Так часто время и тебя скрывает, Как редкий перл иль праздничный наряд: Тем слаще видеть мне тебя бывает! Благодарить за все тебя я рад. С тобою быть - блаженство обладанья; Тебя не видеть - счастье ожиданья! Н. Холодковский. 53. Скажи мне, из чего ты, друг мой, сотворен, Что целый рой теней причудливых кидаешь? Ведь каждый лишь одной здесь тенью наделен, А ты вокруг себя всех тени совмещаешь. Адониса ль фигуру начертать - Получим бедное подобие с твоею; Елену ли как перл искусства изваять - В одежде греческой ты будешь сходен с нею! Ты в образе твоем весну с собой несешь, А пышной зрелостью ты лето представляешь; В красе всех внешних форм черты твои найдешь, Во всяком образе благом тебя узнаешь, - Но не сравниться никому с тобой Ни постоянством сердца, ни душой. Н. Брянский. 54. О, красота еще прекраснее бывает, Когда огонь речей в ней искренность являет! Прекрасен розы вид, но более влечет К цветку нас аромат, который в нем живет. Пышна царица гор, лесов, садов и пашен, Но и шиповник с ней померится на вид: Имеет он шипы и листьями шумит Не хуже, чем она, и в тот же цвет окрашен. Но так как сходство их в наружности одной, То он живет один, любуясь сам собой, И вянет в тишине; из розы ж добывают Нежнейшие духи, что так благоухают. Так будешь жить и ты, мой друг, в моих стихах, Когда твоя краса и юность будут - прах. Н. Гербель. 55. Ни гордому столпу, ни царственной гробнице Не пережить моих прославленных стихов, И имя в них твое надежней сохранится, Чем на дрянной плите, игралище веков. Когда война столпы и арки вкруг низложит И памятники в прах рассыплются в борьбе, Ни Марса меч, ни пыл войны не уничтожат Свидетельства, мой друг, живого о тебе. И, вопреки вражде и демону сомнений, Ты выступишь вперед - и похвала всегда Сумеет место дать тебе средь поколений, Какие будут жить до страшного суда. Итак, покамест сам на суд ты не предстанешь, В стихах ты и в глазах век жить не перестанешь. Н. Гербель. 56. Восстань, любовь моя! Ведь каждый уверяет, Что возбудить тебя трудней, чем аппетит, Который, получив, сегодня все, молчит, А завтра - чуть заря - протест свой заявляет. Уподобись ему - и нынче же мой друг, Скорей насыть глаза свои до пресыщенья, А завтра вновь гляди и чувством охлажденья Не убивай в себе любви блаженной дух. Пусть промежуток тот на то походит, море, Что делит берега, куда с огнем во взоре Является, что день, влюбленная чета, Чтоб жарче с каждым днем соединять уста. Иль уподобься ты дням осени туманным, Что делают возврат весны таким желанным. Н. Гербель. 57. Твой верный раб, я все минуты дня Тебе, о мой владыка, посвящаю. Когда к себе ты требуешь меня, Я лучшего служения не знаю. Не смею клясть я медленных часов, Следа за ними в пытке ожиданья, Не смею и роптать на горечь слов, Когда мне говоришь ты: "До свиданья". Не смею я ревнивою мечтой Следить, где ты. Стою - как раб угрюмый - Не жалуясь и полн единой думой: Как счастлив тот, кто в этот миг с тобой! И так любовь безумна, что готова В твоих поступках не видать дурного. Валерий Брюсов. 58. Избави Бог, судивший рабство мне, Чтоб я и в мыслях требовал отчета, Как ты проводишь дни наедине. Ждать приказаний - вся моя забота! Я твой вассал. Пусть обречет меня Твоя свобода на тюрьму разлуки: Терпение, готовое на муки, Удары примет, голову склоня. Права твоей свободы - без предела. Где хочешь будь; располагай собой Как вздумаешь; в твоих руках всецело Прощать себе любой проступок свой. Я должен ждать, - пусть в муках изнывая, - Твоих забав ничем не порицая. Валерий Брюсов. 59. Быть может, правда, что в былое время, - Что есть, - все было; нового - здесь нет, И ум, творя, бесплодно носит бремя Ребенка, раньше видевшего свет. Тогда, глядящие в века былые, Пусть хроники покажут мне твой лик, Лет за пятьсот назад, в одной из книг, Где в письмена вместилась мысль впервые. Хочу я знать, что люди в эти дни О чуде внешности подобной говорили. Мы стали ль совершенней? иль они Прекрасней были? иль мы те ж, как были? Но верю я: прошедшие года Таких, как ты, не знали никогда! Валерий Брюсов. 60. Как волны набегают на каменья, И каждая там гибнет в свой черед, Так к своему концу спешат мгновенья, В стремленьи неизменном - все вперед! Родимся, мы в огне лучей без тени И в зрелости бежим; но с той поры Должны бороться против злых затмений, И время требует назад дары. Ты, время, юность губишь беспощадно, В морщинах искажаешь блеск красы, Все, что прекрасно, пожираешь жадно, Ничто не свято для твоей косы. И все ж мой стих переживет столетья: Так славы стоит, что хочу воспеть я! Валерий Брюсов. 61. Твоей ли волею тяжелые ресницы Я не могу сомкнуть во мгле немых ночей? Ты ль прерываешь сон, послав мне вереницы Похожих на тебя пленительных теней? И твой ли дух ко мне летит в ночи безмолвной, Сгорая ревностью, не знающею сна, Чтоб бред подслушать мой, измены скрытой полный? О нет, твоя любовь на это не властна. Моя, моя любовь лишила сновидений Усталые глаза, умчала мой покой; Могучая, она как благодатный гений, Как зоркий сторож твой - везде, всегда со мной. Твой мир она хранит. А ты - по воле рока - Так близко ты к другим, так от меня далеко! Ф. Червинский. 62. Владеет мной порок самовлюбленья, Мой дух и плоть равно повинны в нем; И нет тому пороку исцеленья, Так в сердце; вкоренился ой моем. Мне кажется, что нет лица чудесней И что никто так дивно не сложен, Что в мире всех я лучше и прелестней - Вот до чего я сам в себя влюблен. Когда же в зеркале увижу я случайно Себя изношенным под бременем годов, Пойму тогда, в чем этой страсти тайна, Что не ко мне относится любовь, Что не себя во мне, тебя я восхваляю, Красой твоей весны мой возраст украшаю. Н. Брянский. 63. Чтоб никогда предмет моей любви Не стал таким, как я, годами истомленный, В морщинах на челе и с холодом в крови, Чтоб, совершив свой путь определенный, Не стали бы зимой весны его года. Чтоб солнце чар его не потускнело И не зашло, похитивши с собой Его весны сокровища, - я смело Борцом иду, поры противник той, Навстречу старости сухой и беспощадной, Чтоб не скосить ничем, ни даже смертью жадной, Красы твоей, мой друг, из памяти людской. Она средь этих строк, как сказочная фея, В сонетах будет жить, цветя и зеленея. Н. Брянский. 64. Когда я вижу, как волшебные уборы Срывает время с древности седой, И башни рушатся, высокие как горы, И в рабстве медь у ярости слепой; Когда я вижу как в береговое царство Врываясь, океан бушует и ревет, Как алчная земля, исполнена коварства, Захватывает сонм необозримых вод, Как распадаются могучие народы, Как царства пышные в развалинах лежат, - Я скорбно думаю, что мстительные годы Ее, мою любовь, отнимут и умчат. О, эта мысль - как смерть! Не плакать я не в силах, Что все мне близкое - все скроется в могилах. Ф. Червинский. 65. Ни море, ни земля, ни камень и ни сталь Не в силах отразить твои, о смерть, угрозы - И красота ли их сильнее - красота ль, Чья так же власть слаба, как ландыша и розы? Как может устоять весенний ветерок Пред гибельной волной слепого урагана? Пожрет и сокрушит седых времен поток И сумрачный гранит, и влагу океана. Мучительная мысль! Бессилен человек Спасти единый перл от вас, немые годы! Какою силою остановить ваш бег? Кто помешает вам губить красу природы? На чудо лишь, мой друг, ничтожно их влиянье: Чернила вечное дадут тебе сиянье. Ф. Червинский. 66. Тебя, о смерть, тебя зову я, утомленный. Устал я видеть честь поверженной во прах, Заслугу - в рубище, невинность - оскверненной, И верность - преданной, и истину - в цепях. Глупцов, гордящихся лавровыми венками, И обесславленных, опальных мудрецов, И дивный дар небес, осмеянный слепцами, И злое торжество пустых клеветников. Искусство - робкое пред деспотизмом власти, Безумья жалкого надменное чело, И силу золота, и гибельные страсти, И Благо - пленником у властелина Зло. Усталый, льнул бы я к блаженному покою, Когда бы смертный час не разлучал с тобою. Ф. Червинский. 67. О, для чего он будет жить бесславно С бесчестием, с заразой и грехом! Вступать в союз и им служить щитом? Зачем румяна спорить будут явно С его румянцем нежным и тайком Фальшивых роз искать себе тщеславно, Когда цветут живые розы в нем? Зачем теперь живет он своенравно, Когда природа, обнищав, ему Дала всю кровь, живет с него доходом И бережно лелеет потому, Что хвастаться желает пред народом, Каких богатств хранилищем была, Когда во дни счастливые цвела. А. Федоров. 68. Его лицо - рисунок благородный Минувших дней, когда краса жила И умирала, как цветок природный: Подделка ей неведома была, Сребристых кос с покойниц не брала Себе она, чтобы прической модной Украсить жизнь чужого им чела. Но воскресил мой друг красою сродной Дух древности. Он из весны чужой Не создавал фальшивого расцвета, Он не творил над мертвыми разбой. Храня его для гибнущего света, Природа всем показывает в нем, Что красотой считалося в былом. А. Федоров. 69. В глазах людей, то, что в тебе сияет, Не требует добавочных красот. Уста - душа народа, и народ Тебе хвалу правдивую слагает. Твоей красы и враг не отрицает. Но этот хор, что гимн тебе поет, Глядит во глубь души твоей, и вот Ее твоим деяньем измеряет. И пышному цветку, казня его За то, что встречен лаской благосклонной, Лишь запах плевел душный и зловонный Они придать стремятся, оттого Что пред красой твой аромат бесспорно Ничтожен: ты ведь вырос беспризорно, А. Федоров. 70. Пускай тебе сопутствует глумленье, - За красотой злословье вслед идет, За прелестью, как ворон злой, с высот Следит зловещим оком подозренье. Чем лучше ты, - злословье, без сомненья, Язвит сильней: червь любит нежный плод, А твой расцвет прекрасен. Ты вперед Отважно шел чрез бездны искушенья В дни юности и победил. Но все ж Твоя победа гордая не может У зависти преступный вырвать нож! Пусть подозренье мир твой не встревожит, Тогда прийми властительный венец И будь владыкой царства всех сердец. А. Федоров. 71. О, если я умру, не дольше слезы лей, Чем длиться будет звон суровый погребальный, Когда он возвестит, что злобный мир печальный Покинул я, уйдя в обитель злых червей. При виде этих строк - покинь воспоминанье О дружеской руке, что начертала их. Я так тебя люблю, что ив мечтах твоих Я не желаю жить, коль принесет страданье Тебе мысль обо мне. О да, скажу я вновь: При виде строк моих - когда навек угасну - Ты друга имени не называй всечасно! Пусть с жизнию моей уйдет твоя любовь, Не то наш мудрый свет зло смехом покарает Тебя за то, что нас и смерть не разлучает. И. Гриневская. 72. О, друг мой, чтобы мир не жаждал объясненья, За что ты любишь так, и мертвого, меня, Меня ты позабудь, забудь без сожаленья, Во мне нет ничего, чтоб мог при свете дня Ты миру показать. Прибегнуть к лжи прекрасной Придется, друг, тебе, чтоб мне хвалу воздать, Что правда в скупости воздать мне не согласна. В уборе чуждом мне я не хочу предстать! Чтобы любовь твоя, мой друг, пред светом целым За все хвалы твои неправой не слыла - Пусть имя бедное мое угаснет с телом, Чтобы позора мгла меня не стерегла. Я дел моих стыжусь! как я - ты их осудишь. Что низкое ты чтил - стыдиться вечно будешь. И. Гриневская. 73. Во мне ты видишь, друг, то время года, Когда рвет ветер желтый лист ветвей, Когда уныло стонет непогода, Где прежде пел так сладко соловей. Во мне, мой друг, ты видишь свет прощальный На западе погаснувшего дня. Тот свет предвестник полночи печальной, Угрюмой смерти близкая родня. Во мне огня ты видишь угасанье... Он умереть не хочет под золой, Но вырваться смешны его старанья: Его задушит пепла мертвый слой. Во мне ты это видишь, и разлуку Предчувствуешь, и крепче жмешь мне руку... С. Ильин 74. Но примирись с моей безжалостной судьбой: Пусть смерть меня сразит, тогда исчезну я, А песни все мои останутся с тобой, И ты поймешь их смысл, что в них вся жизнь моя. И что я посвятил тебе в моих стихах, Отыщешь в Песнях все - и усладишь твой слух. Владей моей душой. Отходит к праху прах, Но лучшее - твое, и лучшее - мой дух. Итак, утратишь ты осадок бытия, Добычею червей напрасно дорожа: Для памяти твоей плоть низменна моя, Негоднейший трофей злодейского ножа. И то, что в ней жило, вот чем ценна она: То песнь моя, тебе навеки отдана. Петр Быков. 75. Ты, друг, для дум моих, что пища для живых, Иль вешние дожди для жаждущих полей. Чтоб твой покой сберечь, в борьбе я не затих, Воюю, как скупец, из-за казны своей. Сокровищем кичась, страшится он порой, Чтоб хищник-время вдруг богатства не раскрал, - И я то жажду быть наедине с тобой, То рад, чтоб целый свет мое блаженство знал. Чуть вижу я тебя - насыщена душа, Отсутствием - томлюсь, чтоб на тебя взглянуть, Не ведая других блаженств, лишь тем дыша, Отрадой той, что мне ты проливаешь в грудь. Вот так то я томлюсь, то пресыщен теперь, То дожираю все, то стражду от потерь. Петр Быков. 76. Зачем от новизны далек мой скромный стих, Не ищет перемен и смены в жизни дня? Зачем я не хочу ни слов, ни форм иных, Хоть время и летит, лишь старое храня? Зачем пишу одно, все вымыслы любя Облечь в знакомый всем наряд, или язык? И каждою строкой я выдаю себя, И открываю слов и смысла их родник? О, знай, друг дорогой, лишь о тебе пишу, Вся суть моих стихов одна - ты и любовь. И в новом старый стих опять преподношу, И новый пересказ даю о старом вновь. Как старый солнца луч сверкает новизной, Так и мой стих твердит слова любви одной. Петр Быков. 77. Ты в зеркале узришь всю убыль красоты, Часы подскажут счет растраченных минут, Из книжки записной урок получишь ты, Когда ее листки твой дух передадут. То зеркало, твои морщины отразив, Зияющих могил тебе напомнит ряд. А тень часов следя, поймешь времен призыв, Что, крадучись как вор, дни к вечности летят. Что в памяти своей не можешь удержать, То книжке этой вверь, ее пустым листкам - И вскормленных детей, что бросил мозг, опять Тогда признает здесь и примет дух твой сам. И вот, когда листки задумаешь прочесть, Ты пользу обретешь - и это книжке честь. Петр Быков. 78. Ты музой был моей. Тобой одним согретый, Такую красоту обрел мой легкий стих - Что вслед за мной идут другие все поэты И по моим следам несутся перья их. Твой взор немым давал способность песнопенья, Недвижного глупца ввысь уносил твой взор, Ученых окрылял и, с властью Провиденья - Талант он облекал в величия убор. Гордясь мной более, чем прочими певцами, Им дал ты лишь твой блеск. Созданье я твое; Твоими чистыми, горячими лучами Проникнуто насквозь все существо мое. Искусство ты мое, а я твое созданье; Мне невежество вознес ты в сферу знанья. И. Гриневская. 79. Когда я звал тебя один, тогда звучали Одни мои стихи чудесно, дорогой! Но муза в недуге моя, полна печали, Теперь принуждена здесь место дать другой. Для песен в честь тебя, о друг мой, я согласен, Должно бы взять перо победное в борьбе: Ты полон нежных чар, пленителен, прекрасен. Поэт твой лишь крадет все, что дает тебе. О, в добродетель, друг, тебя он наряжает. Но слово то он взял из добрых твоих дел И красоту со щек твоих же похищает, Всем обладаешь ты, что он в стихах воспел. О друг мой, не нужна ему твоя уплата: Все, что тебе он дал - все от тебя же взято. И. Гриневская. 80. Нет, не могу я петь. Мой дух изнемогает! Сильнейшего твоя пленяет красота. Иной в хвалу тебе стихи теперь слагает, Пред силою его - немы мои уста. Но чары все твои, как океан, безбрежны. В стихии мощной их и судно, и ладья Свободно могут плыть. И челн мой безмятежно Направлю по волнам глубоким смело я. Мне помоги; пущусь вперед я, как бывало, Как он, что носится в бездонных глубинах. О, если разобьюсь - так что ж? - челнок я малый, Великий он корабль в бесчисленных снастях. Пусть к цели он придет. Пусть погружусь в пучину. Случится худшее: друг, от любви я сгину. И. Гриневская. 81. Рука моя ль тебе над гробом строфы сложит, Иль будешь ты в живых, когда сгнию в земле - Но славу, друг, твою смерть унести не может, Хотя б исчезнул я навек в могильной мгле. Век имя будет жить твое здесь в поднебесной, Когда же я умру - умру я навсегда. Я лягу, как и все - в могиле безызвестной, Твой гроб найдет привет в грядущие года! И памятник над ним - то будет стих мой нежный! Грядущих в мир людей глаза его прочтут! И о тебе уста гармонией безбрежной Заговорят, когда все сущие умрут. Ты вечно будешь жить. Перо мое могуче! Где мощней дышит грудь - слышней мое созвучье. И. Гриневская. 82. Ты с музою моей не скован браком вечным; Иных "певцов хвалы свободен слушать ты. Пускай дано воспеть стихам их бесконечным Труды твои, твои прекрасные черты. Как ты красив умом, так ты прекрасен телом, Ты выше всех моих похвал, и вновь искать Ты должен строф таких, чтобы в полете смелом Могли бы на крылах они тебя поднять. Ищи. Но в час, когда поблекнут выраженья, Что дух риторики твоим певцам дает, В простых словах моих, правдивых, - отраженье Вся красота твоя, как в зеркале, найдет. Румяна грубые их бледным лицам годны, А для тебя они не нужны, друг, бесплодны. И. Гриневская. 83. Я видел: не нужны щекам твоим румяна; На красоту твою я их не налагал. И выдумок певцов, красивого обмана Не ищешь ты, мой друг, - всегда я полагал - И потому всегда я медлил похвалами; Ты жизнию своей то можешь показать, _ Что ни одно перо звучнейшими строфами Не в силах было бы достойно описать. Молчанье ставишь в грех мне. В нем я вижу силу. Молчаньем красоте обид не наношу, Желая дать ей жизнь - все роют ей могилу, И потому я нем. Похвал ей не пишу. Есть больше чар в одном из глаз твоих прекрасных, Чем в строфах двух твоих поэтов сладкогласных. И. Гриневская. 84. Красноречивей кто? Кто выразить сумеет Хвалу превыше той, что ты, о друг мой, ты? В тебе одном все есть, в тебе одном то зреет, Что служит мерою твоей же высоты. Перо, что вознести предмет свой не сумело, Как жалко то перо! Но тот, кто каждый раз Расскажет о тебе, что ты - все ты - тот смело Возвысит до небес правдивый свой рассказ. Пусть рабски снимет он, что в чистом очертаньи Написано в тебе. Природы ясных слов Пусть он не затемнит, и это воссозданье Поднимет стиль его превыше облаков. Одно есть зло в тебе: напрасные заботы Умножить тьмой похвал твои же все красоты. И. Гриневская. 85. О муза бедная - ее совсем не слышно. Притихла и молчит, пока звучат кругом Хвалы, что золотым сражаются пером И всеми музами украшены так пышно! Я мысли чудные на дне души держу, Другие между тем готовят песнопенья; А я - на каждый гимн, свидетель вдохновенья - Как дьяк неграмотный, одно "аминь" твержу. Внемля хвалам тебе, скажу лишь "верно, верно!.." А сколько мысленно прибавить бы готов! Но верь - хоть у меня и нет красивых слов - Что выше всех других любовь моя безмерно. Цени в других - стихов изысканных родник; Во мне же - грез немой, но пламенный язык! Т. Щепкина-Куперник. 86. Не гордый ли корабль стихов его, чья цель Тобою завладеть, мой дивный клад, виною, Что столько дум в мозгу - дум, погребенных мною, Могилой сделавших свою же колыбель? Иль это дух его (что духи вдохновили Превыше смертного) всю мощь во мне убил? О нет, все козни чар ночных и темных сил, Его сподвижников - мой стих бы не смутили. Не он! Не домовой, что по ночам его Тайком напичкивал умом и дарованьем. Не им принадлежит победы торжество, Что болен страхом я, что занемог молчаньем. Но ты... его стихи украсил твой привет - И мой слабеет стих, и слов уж больше нет. Т. Щепкина-Куперник. 87. Прощай! Ты для меня бесценное владенье, Но стала для тебя ясней твоя цена - И хартии твоей приносят письмена От власти временной моей освобожденье, Из милости твоей - владел лишь я тобой; Чем мог я заслужить такое наслажденье? Но права на тебя мне не дано судьбой: Бессилен договор, напрасно принужденье. Мои достоинства неверно оценя, Отдавши мне себя в минутном заблужденьи - Свой драгоценный дар, по строгом обсужденьи... Теперь ты хочешь взять обратно у меня... Так! Я владел тобой в блаженном сновиденьи: Во сне я был король. Стал нищим в пробужденьи! Т. Щепкина-Куперник. 88. Когда захочешь ты смеяться надо мной Иль оценить меня, взглянувши гневным оком - Найдя достоинство в предательстве жестоком, Сам на себя тогда восстану я войной. Чтоб откровенностью помочь тебе своею, Все слабости мои могу я перечесть; Пороки все мои - так очернить сумею, Что кинувши меня, приобретешь ты честь, И это будет мне великая отрада. В тебе - моя любовь. То горе, что приму, Та боль, что сердцу я доставлю своему - Даст счастье для тебя; вот мне вдвойне награда! Чтоб правда на твоей осталась стороне - Взять на себя вину согласен я вполне! Т. Щепкина-Куперник. 89. Скажи, что твой разрыв со мной произошел Лишь по моей вине: услышишь подтвержденье! Что гнет моих грехов твоей душе тяжел: Твое безропотно снесу я осужденье. И знай, что ты меня не в силах очернить (Свою изменчивость желая объяснить), Как сам себя готов казнить я без пощады. Ты хочешь так? Изволь. Чужими станут взгляды; Знакомство кончится; моя забудет речь О милом имени - чтоб было невозможно Мне выдать прежнюю любовь неосторожно, И тем от клеветы его не уберечь. Клянусь, что сам себя я погублю; вот видишь - Не должен я любить, кого ты ненавидишь. Т. Щепкина-Куперник. 90. Так пусть же ненависть является твоя; Но уж скорей, пока судьба ко мне жестока. Соединись и ты с преследованьем рока И придави меня - пока несчастен я, Когда же властвовать печаль не будет мною, Ты на меня тогда не напади тайком, И туч не нагони - вслед за дождливым днем Настигнув бурею нежданною ночною. Покинешь ты меня?.. Покамест я борьбой Измучен не вконец - рази без сожаленья; Так раньше всех других приму без промедленья Ужаснейший удар, мне посланный судьбой. И все, что горем мнил - душе, тоской объятой, Покажется ничем перед твоей утратой. Т. Щепкина-Куперник. 91. Кто горд своим умом, кто - знатностию рода; Кто - горд богатствами, кто - силою своей; Иного к пышности нелепой тянет мода; Кто любит соколов, борзых или коней. В любимой прихоти - для каждого блаженство Превыше остальных. Но все их не ценя, В одном я нахожу все сразу совершенства: Твоя любовь таит все вместе для меня. Твоя любовь - ценней, чем знатное рожденье, Богаче роскоши, нарядов и утех. Все, чем гордится мир - дает ее владенье. Принадлежишь ты мне - и я счастливей всех. Но можешь это все отнять ты словом властным... И вот когда навек я сделаюсь несчастным!.. Т. Щепкина-Куперник. 92. Ты можешь от меня уйти! Но знаю я, Что все ж владеть тобой я буду до могилы, Ведь от твоей любви зависит жизнь моя, И пережить ее мне не достало б силы. Меня не устрашит страданий тяжких ряд, Ведь с первым же из них - навеки жизнь порвется; Итак, мне никогда зависеть не придется От прихоти твоей, - и этому я рад. Не огорчит меня любви твоей утрата, А просто жизнь моя погаснет вместе с ней, И как в твоей любви я находил когда-то, Так счастие найду и в смерти я своей. Но в мире красоты без пятен не бывает... И тайно иногда измена поражает. Т. Щепкина-Куперник. 93. Итак, я б