как редкое веселье, Приходит праздник только раз в году, И драгоценный камень в ожерелье Лишь скупо расставляется в ряду. Так и часы с тобой, как мой тайник Иль сундуки с одеждою богатой, Даруют мне благословенный миг, Раскрыв красы, которыми чреваты. Блажен же ты, чьи порождают вежды С тобой восторг, а без тебя - надежды! 53 Какая сущность твоего сложенья? Тьмы чуждых образов живут в тебе. У всех одно лишь тени отраженье, А ты один вмещаешь все в себе. Лик Адониса жалко искажает Собой твои небесные черты, - Все, что лицо Елены украшает, В одежде грека воплощаешь ты. Возьмем весну иль осени дары: Та - только тень твоих очарований, А эта - воплощенье доброты. Ты отражен в красотах всех созданий, Ты внешностью участвуешь везде, Но постоянство сердца лишь в тебе. 54 О, как краса становится нам краше В убранстве правоты! Красив наряд У роз, но восхищенье наше Растет, вдохнув их сладкий аромат. Шиповник тоже нам глаза ласкает Не меньше цвета благовонных роз: Он, сходный с ними, как они блистает В волшебную пору весенних рос. Но красота его на миг жива: Он без ухода, лишний, умирает Как бы один. А роза, и мертва, Свой аромат повсюду расточает. Так будет цвесть твой дух в моих стихах, Когда твой облик обратится в прах. 55 Нет! Пышность мрамора гробниц земных Владык не победит мой мощный стих. Ты будешь светел в нем, всегда нетленный, А время смоет камня блеск надменный. Когда война статуи свергнет в прах, И не оставит бунт на камне камень, Ни Марса меч, ни всемогущий пламень Не тронут память о твоих чертах. И слава о тебе на век пребудет Людской вражде и смерти вопреки. Ты будешь юн, как в ниве васильки, Доколе всех звук трубный не разбудит. Пока на Суд не встанешь из могилы, В моих стихах ты будешь жив, о милый! 56 Любовь, воспрянь. Пускай не говорят, Что твой клинок тупее вожделенья, Которое, тупясь от пресыщенья, На завтра вновь отточенный булат. Так будь и ты. И хоть твой взгляд голодный Насытился и клонится ко сну, Пусть завтра вновь блеснет. Не дай огню Груди заснуть в унылости холодной. Пусть будет отдых твой подобен морю Средь берегов, где юная чета В ладье встречает с пламенем во взоре Возврат любви, увидя берега. Зови его зимой, когда в морозы Мы страстно ждем расцвета вешней розы. 57 Раз я твой раб, готов я должен быть Во всякий час ждать твоего желанья, - Не знать досуга, даже не служить, Пока я не услышал приказанья, - Не сметь роптать на бесконечный час, Когда мой властелин покой вкушает, - Не горевать, услышавши приказ Расстаться с ним. Когда он уезжает, Спросить не смею в помыслах ревнивых, Куда, зачем покинул он меня, И, хмурый, думаю о тех счастливых, Которым радость быть с тобой дана. Любовь глупа, и ей твое желанье - Чтоб ты ни совершил - вне порицанья. 58 Тот бог, что обратил меня в раба, Велел не проверять твои досуги, Не требовать отчета у тебя И быть всегда готовым для услуги. О, дай снести, когда я пред тобой, Отсутствие преград твоей свободы! Терпенья дай, смиренного тоской, Переносить измен твоих невзгоды! Где хочешь будь. Ты полный властелин Всех дел твоих и времяпровожденья. Себя ты можешь миловать один, Свершая над собою преступленье. Хоть ожиданье ад, - я должен ждать И что бы ты ни сделал - не роптать. 59 Что есть, уж было, может быть, не раз. И вот, минувшее изображая, Наш бедный ум обманывает нас, Известное когда-то вновь рождая. О, если б мог я, заглянув в сказанья Пяти веков, увидеть облик твой В одной из древних книг, где начертанья Впервые закрепили дух живой! О, если б знать, что б древние решили, Увидя чудеса твоих красот, Кто ближе к совершенству - мы, они ли, - Иль мир свершает тот же оборот? О, я уверен, ум веков былых Ценил черты, куда бледней твоих! 60 Как волны вечно к берегу несутся, Спешат минуты наши к их концу. Одна другую догоняя бьются, Давая место новому бойцу. Рождение, увидев свет, ползет Ко зрелости, но чуть она настала, Борьбе с затменьем настает черед, И время рушит то, что созидало: Пронзает цвет, блистающий красою, Уродует морщинами чело, Жрет лучшее, что на земле взросло И злобно губит под своей косою. Но стих мой, знай, природе вопреки Спасет твой лик от губящей руки. 61 Хотел ли ты, чтоб образ твой мешал Смежить мне веки средь истомы ночи, И рой теней дремоту прерывал, Подобием с тобой дразня мне очи? Твой дух ли ты мне издалека шлешь Выслеживать тайком мои деянья, Чтоб уличить изменчивость и ложь? Ты ль, в ревности, желаешь испытанья? О нет! Твоя любовь не так сильна. Нет, то моя очей смежить не может. Моя любовь, моя любовь одна Как страж не спит, терзает и тревожит - И стражду я, злой думою томим, Что где-то там ты близок так другим! 62 Грех самомненья очи мне слепит И обладает телом и душою, И этот грех ничто не излечит, Так глубоко сроднился он со мною. Мне кажется, нет облика красивей, Нет лучше стана, выше правоты, Что нет моей оценки справедливей, Что все во мне достойно похвалы. Но чуть возьмусь за зеркало, я вижу, Как стал я стар, как истощен тоской, - И самомненье, падая все ниже, Становится обманчивой мечтой. То не себя - тебя я обожаю! В твою весну сентябрь мой облекаю. 63 Придет пора, когда моя любовь, Как я теперь, от времени завянет, Когда часы в тебе иссушат кровь, Избороздят твое чело и канет В пучину ночи день твоей весны; И с нею все твое очарованье, Без всякого следа воспоминанья, Потонет в вечной тьме, как тонут сны. Предвидя грозный миг исчезновенья, Я отвращу губящую косу, Избавлю я навек от разрушенья Коль не тебя, то черт твоих красу, В моих стихах твой лик изобразив - В них будешь ты и вечно юн, и жив! 64 Когда я зрю, как время искажает И блеск и роскошь отошедших лет, Как башни в прах паденья низвергает, Как истребляет вечной бронзы след, Как океан голодный пожирает Приливом стран цветущих берега Иль вдруг выводит из-под волн луга, Что здесь творит, там властно разрушает; Когда я зрю судьбины государств, Блеск их расцвета, ужас распаденья, То понимаю, видя гибель царств, Что и твое настанет разрушенье... Мне эта мысль как смерть. И лишь печаль Жива о том, что потерять так жаль. 65 Раз бронзе, камню, землям, океану Предел кончины предназначил рок, Как отразит свирепство урагана Красы весенней девственный цветок? Как устоит медовое дыханье Напору вихря мчащихся времен, Когда гранит скалы не защищен, Ни сталь оград от времени метанья? О страшный помысел! Где? Кто, увы! - Кто перл времен от времени спасет? Кто запретит гниенье красоты? Кто гибель прекратит? - Никто! Покуда Великое не совершится чудо И из чернил любовь не зацветет. 66 Томимый этим, к смерти я взываю; Раз что живут заслуги в нищете, Ничтожество ж - в веселье утопая, Раз верность изменяет правоте, Раз почести бесстыдство награждают, Раз девственность вгоняется в разврат, Раз совершенство злобно унижают, Раз мощь хромые силы тормозят, Раз произвол глумится над искусством, Раз глупость знанья принимает вид, Раз здравый смысл считается безумством, Раз что добро в плену, а зло царит - Я, утомленный, жаждал бы уйти, Когда б тебя с собой мог унести! 67 Зачем он должен средь заразы жить, Присутствием уродство украшая? Затем ли, чтоб защитой зла служить, Красой своей невзрачность прикрывая? Иль чтоб могла подделка передать Его лица пленительную живость? Но что бескровью лживых роз искать, Коль роз живых сияет в нем правдивость? Зачем живет он в дни, когда бедна, Как нищая, красой природа стала? - Затем, что в нем лишь вся ее казна И без него платить ей силы б не хватало. Да, в нем одном краса былая вновь Сияет нам и радует любовь. 68 Его ланиты - образец былого, Где, как цветок, взрастала красота, Где лживый цвет поддельного лица Не смел еще касаться до живого; Где золотых кудрей с главы почивших Никто не смел у гроба отнимать, Чтоб снова жить и снова украшать Живущего красой кудрей отживших. Лишь в нем видна былая простота, Вся без прикрас, правдива и чиста, Не знавшая весны с чужой травою, - Ни грабежа, чтоб вновь стать молодою. Как в образце природы в нем видна Глазам поддельной - прежних дней краса. 69 Все, что в тебе извне доступно взгляду, Ни для кого не может лучше быть: Твой светлый лик вселяет всем усладу, Враги - и те должны его хвалить. Так внешности дарует внешность цену. Но те же, что склоняются пред ней, Другое говорят, хвале на смену, Направив взоры глубже в суть вещей. Достоинства души твоей познав, Ей воздают лишь по ее деяньям. Их мысль тогда, в разладе с любованьем, Поражена зловоньем сорных трав. Но почему твой дух не отвечает Красе? Разгадка в том, что он мельчает. 70 То не беда, что ты хулы предмет! Прекрасное рождает осужденье. Ведь красоты без темных пятен нет. И в чистом небе ворон реет тенью. Будь ты хорош, и грязный яд злословья Поднимет лишь тебя в глазах людей. Ведь червь грызет с особенной любовью Сладчайший цвет. Ты ж - цвет весенних дней! Ты пережил соблазны юных лет Нетронутым иль свергнув нападенье, Но этим злейший возбудил навет И дал ему свое утроить рвенье. Когда бы он тебя не искажал, Мильон сердец к твоим ногам бы пал. 71 Когда умру, оплакивай меня Не долее, чем перезвон печальный, Что возвестит отход из мира зла На пир червей, под камень погребальный. При чтеньи этих строк не вспоминай Руки моей, писавшей их когда-то. Я так люблю тебя! Мне лучше, знай, Забытым быть тобою без возврата, Чем отуманить облик твой слезой. Задумавшись над строфами моими, Не поминай, печальный, мое имя, Любовь твоя пускай умрет со мной, Чтоб злобный мир, твою печаль почуя, Не осмеял бы нас, когда умру я. 72 Из страха, чтоб тебя не раздражали Вопросами, какою из заслуг Я удостоился твоей печали, Когда умру, - забудь меня, мой друг! Нет у меня заслуг, а ты невольно Выдумывать начнешь их или лгать И скажешь более, чем добровольно Скупая правда может мне их дать. Пусть, чтобы ложь любви не загрязнила И чтобы ты не лгал, меня любя, - Мое название возьмет могила, Ни одного из нас не устыдя: Меня - за скудость дел моих, тебя - За то что жил, ничтожество любя. 73 Во мне ты можешь видеть время года, Когда слетел иль редок желтый лист На тех ветвях, что треплет непогода, Там, где весной звучал веселый свист. Во мне ты видишь сумерки тех дней, Когда заря на западе блистает, А ночь за ней - все ближе, все черней - В подобье смерти мир успокояет. Во мне ты видишь тление костра На пепле чувств всего, что было мило, Достигшее до смертного одра, Снедаемое тем, чем прежде жило. И, видя это, любишь ты сильней Того, чья жизнь - вопрос немногих дней. 74 Покоен будь. Когда приказ суровый Бесследно унесет меня долой, В моих стихах вернусь я к жизни снова, И в памяти останусь я с тобой. Читая их, прочтешь, что в лучшей части Они, мой друг, посвящены тебе. Земля пойдет к земле. В твоей же власти Останется все лучшее во мне. Итак, утратишь ты лишь труп презренный, Добычу злодеяний и червей, Не стоящий твоей тоски священной И не достойный памяти людей. В нем содержание лишь было ценно, Оно же здесь пребудет неизменно. 75 Для дум моих ты то, что пища телу, Иль благодатный дождик в летний зной. Я за тебя в разладе сам с собой, Как с деньгами скупец закоренелый: То горд, как обладатель, то потом Боюсь, мой клад похитят годы-воры, То жажду только быть с тобой вдвоем, То привлекать на нас с тобой все взоры, - То на тебя гляжу до пресыщенья, То изнываю в жажде увидать. Не знаю я другого наслажденья, Чем то, которое ты можешь дать. Так я то сыт, то алчен - день за днем Бываю нищим или богачом. 76 Зачем мой стих так беден новизной И так далек от смелых выражений? Зачем я с веком не ищу порой Иных созвучий, свежести сравнений? Зачем пишу все то же об одном, Все облекая в прежние одежды, И в каждом слове выдаю пером, Кто вдохновитель мой и где надежды? О, знай, мой друг, ты свет моих стихов; Ты и любовь - вот все их содержанье. Я только тщусь из тех же старых слов Дать чувству вновь иное одеянье. Ведь солнце каждый день старо и ново. Так и любовь, твердя все то же слово. 77 Как вянешь ты, пусть зеркало покажет, Твои часы - как праздно ты живешь. В пустых листах твой дух печатью ляжет, В них поученье ты себе найдешь: Морщины, отраженные стеклом, Твердят, что нас могила ожидает, А ход часов не шепчет ли о том, Что в вечность время, крадучись, шагает? Чего не может память сохранить, Доверь пустым листам, и ты нежданно, Когда начнут созданья мозга жить, Познаешь дух, тебе природой данный. Чем чаще будешь их читать, тем ты Богаче будешь, а с тобой - листы. 78 Я так же часто призывал тебя Быть Музою моих стихотворений, Как все другие, что несут, как я, К твоим стопам плоды их вдохновений. Твой облик, что научит петь немого И неуча парить за облака, Дал силы новые искусству слова, Удвоил мощь и грацию стиха. Но более всего гордись моим: В нем все - любовь, все - пламень чувства. Ты только придал внешний блеск другим И прелестью своей развил искусство - Но можно ли сравнить, что сделал мне ты, Из неуча взведя меня в поэты? 79 Пока один тебя я призывал, Ты лишь мои стихи дарил приветом. Теперь, когда отцвел мой мадригал И Муза перешла к другим поэтам, Я допускаю: чар твоих предмет Достоин лучшего пера, чем это, Но все, что скажет о тебе поэт, - Платеж тебе твоею же монетой. Достоинства ль твои он воспевает - Он из твоих поступков их берет. Красу у щек твоих он похищает. Что он ни славит, все в тебе живет. Чего ж тебе его благодарить За то, что сам ты вынужден платить? 80 О, как мне страшно о тебе писать, Узнав, что лучший дух тебя возносит И силится мои хвалы попрать! Но раз дары твои свободно носят, Как океан безбрежный, все равно И бедное, и мощное ветрило, Мой жалкий челн - пускай слабей его! - Направит вдаль упрямое правило. Спасешь - и полечу по гребню волн, Пока он ждет над бездной молчаливой. Дашь гибель - значит, я негодный челн, А он могуч в постройке горделивой. И если рок судил мне пораженье, В моей любви гнездилось уж паденье... 81 Мне ль пережить тебя назначил рок, Иль раньше буду я в земле зарыт, Не вырвет смерть тебя из этих строк, Хотя я буду сам давно забыт. Бессмертье в них тебе судил Всесильный, А мне, когда умру, - удел червей. Мне предназначен скромный холм могильный, Тебе - нетленный трон в очах людей. Твой монумент - мой стих: прочтут его Еще бытья не знающие очи На языках, неведомых еще. Когда мы все умолкнем в вечной ночи, Ты будешь жив - так мощен я в стихах,- Где дышит дух живой - в людских устах! 82 Допустим, что ты чужд моим стихам И можешь дать оценку беспристрастно Тем посвященьям, что к твоим стопам Писатели несут подобострастно. Ты столь же полон знаний, как красот, И, думая, что мной не оценен, Теперь искать размеров принужден Свежей моих для песен и для од. Ну что ж, ищи! Но ты увидишь скоро, Как много лжи средь выспренних потуг, Что истинно, без ложного убора Тебя изобразил лишь твой правдивый друг. Прикрасы там нужны, где все убого, Где красок нет, - в тебе же их так много! 83 По-моему, прикрас тебе не надо, И потому я их не придавал. Я находил, что чар твоих отрада Сильнее всех напыщенных похвал. Поэтому умолк я, чтоб ты сам Мог видеть, как новейшие приемы Неподходящи, слишком узки там, Где совершенства с ложью не знакомы. Мое молчанье ты вменил мне в грех, Когда оно достойно одобренья За то, что не был я собратом тех, Кто вместо жизни дал лишь искаженье. В твоих очах гораздо больше света, Чем могут выразить твои поэты. 84 Там больший пыл восторга невозможен, Где сказано, что ты один лишь - ты... В каких краях, где в тайниках заложен Бесценный перл подобной красоты? Убого то перо, что не сумеет Превознести предмета своего. Но о тебе одно сказать довлеет: Что ты лишь ты - и больше ничего! Кто спишет то, что вписано в тебе, Не исказив, что создала природа, - Такой поэт прославится везде, И стих его не обесцветят годы. Свои дары пятнаешь ты, ценя Лишь чад похвал, уродящих тебя. 85 Моя немая муза, милый, спит, Когда к тебе несутся песнопенья, И много перьев золотых скрипит, А музы ткут изысканность хваленья. Со мною - мысль, с другими - лишь слова. Кричу "аминь", как дьяк во славу Бога, Услышав всякий гимн, где у стиха Изящество и благозвучье слога. И говорю: "Да, это так; да, верно!" И хочется еще хвалы прибавить, Но мысленно. В моей любви безмерной Не слово - мысль одна умеет славить. Цени ж других за их слова пустые; Меня - за мысли пламенно-немые. 86 Его стихов ли гордое ветрило, Стремясь к тебе, награде всех наград, В моем мозгу рой дум похоронило И обратило в гроб цветущий сад? Его ли дух, злым духом наученный Писать стихи, стал палачом моих? Нет, не злой дух, советник сокровенный, Нет, и не сам он поразил мой стих. Ни он, ни этот тайный вдохновитель, Средь тишины желанный гость ночной, Не может хвастаться как победитель. Я не боюсь побед их надо мной! Но чуть ты стал сочувствовать ему, Я замолчал и погрузился в тьму. 87 Прощай! Ты слишком дорог для меня И самому себе ты знаешь цену. Тебе свобода мной возвращена, И моему предел положен плену. Как удержать тебя мне против воли? Заслугами моими не богат, - Не стою я такой блаженной доли И все права мои даю назад. Ты дал их мне, еще меня не зная И зная мало о себе самом. Твои дары, в разладе возрастая, Из чуждого вернутся в отчий дом. Я обладал тобой, как в сновиденьи, И был царем - до мига пробужденья. 88 Когда захочешь обличить меня, Изобразив, глумясь, в окраске темной, Против себя с тобою буду я И докажу, что прав ты, вероломный! Я лучше всех сам знаю, в чем я слаб. Пред всеми разверну позорный свиток Моих грехов, чтобы, как верный раб, Сиянью твоему придать избыток. И я не буду в проигрыше, нет, - Лишь помышляя о твоем покое, Все, что я сделаю себе во вред, Раз нужно для тебя, нужней мне вдвое. Я так люблю тебя. Весь, весь я твой! Мне в радость скорбь моя за твой покой! 89 Скажи, что я виновен - без протеста Я стану в этом уверять других; Скажи, что хром - и я не сдвинусь с места, Не возражая против слов твоих. Не можешь ты меня унизить боле, Придать мрачнее вид делам моим, Чем я. И вот, твоей покорный воле, Я притворюсь тебе совсем чужим. Я стану избегать возможной встречи, И имя столь любимое твое Я исключу из повседневной речи, Чтоб выдать нас оно вдруг не могло. Сам на себя воздвигну клеветы... Могу ль любить, кого не любишь ты?.. 90 Коль хочешь быть врагом мне - будь им ныне, Когда гоним я роком и людьми. Примкни скорей к враждебной мне судьбине, Но медленной отравой не томи! Когда душа печали сбросит гнет, О, не буди подавленную муку! За бурей вслед пусть дождик не идет... Не замедляй решенную разлуку, Покинь, - но не последним, умоляю, За меньшими печалями вослед, Нет, сразу порази! Тогда познаю Тягчайшую из выпавших мне бед. И горе, что считаю ныне горем, Покажется мне каплей рядом с морем! 91 Кто хвалится искусством, кто - рожденьем, Кто - деньгами, кто - парчевым плащом, Кто - мускульною силой, кто - именьем, Кто - соколом, собакой иль конем. И каждый радость, сродную ему, Считает самой высшей из утех. Все это не по вкусу моему. Мое пристрастье - лучшее из всех: Твоя любовь мне знатности милее, Богаче денег и славней венца, Охотничьей потехи веселее, Когда ты мой - нет гордости конца... Но горе в том, что все отнять ты властен, А без твоей любви я так несчастен! 92 Но что ни делай, чтоб порвать со мной, До смертного конца ты будешь мой. Я буду жить, пока меня ты любишь, Ты осчастливишь, ты же и погубишь. Чего страшиться худшей из обид, Когда в малейшей - жизни прекращенье? Нет, лучшая мне доля предстоит, Чем быть рабом каприза настроенья. Изменой мне не возмутишь покоя, Коль от нее зависит жизнь моя... О, наконец могу вздохнуть легко я, Счастливым жить и умереть любя. Соблазнов красоте не избежать. Но я измен твоих могу не знать... 93 И буду жить в неведеньи счастливом, Как муж обманутый. Твое лицо Еще казаться будет мне правдивым, Когда ты сердцем будешь далеко. В твоих глазах нет места ухищренью, По ним измен твоих мне не узнать. В других чертах всегда по выраженью Обман и хитрость можно прочитать. Но Небо, сотворив тебя, решило В твоем лице любовь запечатлеть. Какие б бури сердце не носило, Их в прелести твоей не разглядеть. Ты чуден, как Эдема плод запретный, Как в нем, в тебе паденье не заметно... 94 Кто в силах повредить, но не вредит, Не делает того, чем угрожает, Влияя на других, сам как гранит Незыблем, тверд, соблазны побеждает, - По праву тот наследует блага, Возделывает их, не расточая, Как властелин, разумно умножая, Когда другие стражи лишь добра. Весенний цвет наряден для весны, Сам по себе он лишь живет и вянет, И если вдруг он зараженным станет, То хуже он негоднейшей травы. Так красота от скверны и обмана Как сгнивший цвет - зловеннее бурьяна... 95 Каким прелестным делаешь ты стыд, Который, словно червь в пахучей розе, Слух о тебе в зародыше пятнит: Твои грехи подобны вешней грезе. Кто о тебе вещает, описав Сластолюбивый пыл твоих забав,- Не может порицать без восхищенья. И против воли шлет благословенье. Что за приют! Какой прелестный кров, Избрав тебя, нашли себе пороки! Твоей красы блистающий покров Меняет грязь в прозрачные потоки. Но берегись, сокровище мое! У лучшего ножа тупеет острие. 96 Кто говорит, что юный пыл твой - грех, Кто прелесть в нем особую находит. Но грех ли, прелесть - он чарует всех, И взор твой в прелесть даже грех возводит. Как на руке у молодой царицы Ничтожный камень блещет как алмаз, Твоих проступков темные страницы Блестят как добродетели для нас. Не все ль ягнята пали б жертвой волка, Когда б он мог их видом обмануть? Какую массу лиц ты сбил бы с толка, Когда б хотел все чары развернуть? Не делай этого! Мне честь твоя, Раз что ты мой, дороже, чем моя. 97 Как на зиму похожи дни разлуки С тобой, о радость промелькнувших дней! Какой мороз! Как все томится в скуке! Какой декабрь средь леса и полей! А между тем то было вслед за летом, Роскошной осенью, в пору плодов, Зачатых некогда весенним цветом, Как плод любви осиротелых вдов. И вялыми казались мне плоды, Которые не знают ласк отца, Ведь лето и отрада там, где ты, А без тебя у рощи нет певца. А если есть, поет он так уныло, Что вянет лист, страшась зимы постылой. 98 Я далеко был от тебя весной, Когда апрель в одежде многоцветной Дышал повсюду жизнью молодой, И сам Сатурн был светлый и приветный. Ни пенье птиц, ни мед благоуханья Пестреющей долины не могли Заставить верить их очарованью, Или сорвать цветок с лица земли. Ни бледность лилии, ни роз блистанье Не тешило меня: я видел в них Лишь бледный отблеск твоего сиянья, О образец всех прелестей земных! Да, зимним мне казался их убор, И с ними вел такой я разговор: 99 Я так цветок фиалки упрекал: Прелестный вор, твое благоуханье Ты не из уст ли милого украл? Чтоб лепесткам твоим придать блистанье Не у него ли кровь из жил ты взял? Лилей корил за цвет руки твоей, Ростки душицы - за красу волос, Виновными глядели кущи роз, Одни красны, другие же бледней Чем снег, а третьи - в краске томной млели, Украв твой цвет и нежный аромат. За это воровство их черви ели, Когда всего пышнее их наряд. И не было ни одного цветка, Который не ограбил бы тебя. 100 Где, Муза, ты, что не поешь так долго О том, кто для тебя источник сил? Иль в пошлой песне, изменяя долгу, На недостойных тратишь светлый пыл? Вернись! Скорее искупи вину В созвучьях нежных, полных вдохновенья. Воспой того, кто ценит песнь твою, Кто дал ей содержанье и уменье. Восстань, взгляни на милого чело - Не провело ли время в нем морщины - И если да, осмей упадок зло. Позорь везде и дряхлость и седины. Но будь проворней времени, лети! Губящую косу предупреди! 104 Нет, для меня стареть не можешь ты. Каким увидел я тебя впервые, Такой ты и теперь. Пусть три зимы С лесов стряхнули листья золотые, Цветы весны сгубил три раза зной. Обвеянный ее благоуханьем, Пронизанный зеленым ликованьем, Как в первый день стоишь ты предо мной. Но как на башне стрелка часовая Незримо подвигает день к концу, Краса твоя, по-прежнему живая, Незримо сходит в бездну по лицу. Так знайте же, грядущие творенья,- Краса прошла до вашего рожденья. 116 Не допускаю я преград слиянью Двух верных душ! Любовь не есть любовь, Когда она при каждом колебанье То исчезает, то приходит вновь. О нет! Она незыблемый маяк, Навстречу бурь глядящий горделиво, Она звезда, и моряку сквозь мрак Блестит с высот, суля приют счастливый. У времени нет власти над любовью; Хотя оно мертвит красу лица, Не в силах привести любовь к безмолвью. Любви живой нет смертного конца... А если есть, тогда я не поэт, И в мире ни любви, ни счастья - нет! 118 Как с целью возбудить себя к еде Мы острой смесью небо раздражаем; Как мы, боясь, незримой нам беде Лекарством зримую предпосылаем, Так, сладостью твоею пресыщен, Я горечь зелья примешал в питанье, И вот, больной здоровьем, осужден Без всякой нужды выносить страданье. Так хитрости любви, предупреждая Незримые мученья, их творят, Лекарствами, здоровье отравляя, Избыток блага обращают в ад. И понял я - леченье только губит Тех, кто, как я, тебя безумно любит. 119 О, сколько горьких слез я выпивал Очищенных средь колб, подобных аду, Надежду