совершенства далека. 87 Прощай! Ты недоступна для владенья, Так дорого тебя я оценил, Ты вправе получить освобожденье, И я залог отдать тебе решил. Могу ли пользоваться я дарами? Богатство выше всех моих заслуг, И договор, составленный меж нами, Ты можешь разорвать, мой милый друг. Себя дарила, ценности не зная, Своим дарам, - я недостоин их, Твои дары в растраты обращая, Не заслужил я милостей твоих. Что властелин я - лишь казалось мне, Все кончено, все было, как во сне. 88 Когда возникнет холодность в тебе, В глазах твоих увижу я презренье, Я помогу тебе в твоей борьбе И право докажу на отчужденье. Свои грехи я знаю назубок, Пусть для тебя все это будет в новость, Я расскажу про каждый свой порок, Чтоб залечить твою больную совесть. Уверен я, что правду рассказав, И раны нанеся себе, - я знаю, В твоих глазах я, много потеряв, Вдвойне в конце концов приобретаю. Любовь моя, я так тебя люблю, Что всю твою неправоту стерплю. 89 Скажи, что ты вменила мне в вину, Я клятву дам, что в корне я неправ, Скажи, что я хромой, и не согну Колено, в самом деле захромав. Не сможешь ты, прелестная любовь, Желание измены оправдать, А я смогу - готов я вновь и вновь Тебе помочь и сам себя терзать. У нас с тобой не будет больше встреч, И не посмею я когда-нибудь С другими о тебе затеять речь, О дружбе и любви упомянуть; Я поклялся перед самим собой - Мне тот враждебен, кто в вражде с тобой. 90 Коль ты возненавидишь, - так теперь, Теперь, когда меня не помнит свет, Прибавь свой гнев мне к горечи потерь, Но не последней каплей горя, нет. О, как всего мне бесконечно жаль И как преодолеть мои невзгоды, Тоску ревущей ночи и печаль Средь утренней дождливой непогоды. Коль ты меня оставишь, не тогда, Когда от мелких бед пойду на дно, В их натиске сломаюсь навсегда И в горечи судьбы пойму одно: Среди невзгод, назначенных судьбой, - Беда из бед - быть брошенным тобой. 91 Кто родословной хвалится породной, Кто золотом, кто силою своей, Кто платьем, кто болезнью новомодной, Кто соколом, кто парой лошадей. Любой из них в своей сгорает страсти, Она сильней всего волнует кровь, А у меня иной источник счастья - Прелестная и светлая любовь. Твоя любовь - отрада и надежда, Что всех сокровищ на земле ценней, Прекраснее, чем царская одежда, С любовью я богаче королей. Но если я лишусь любви твоей, Не будет бедняка меня бедней. 92 Расстаться мне с тобой не суждено, И в жизни я не буду одинок, Любовь и жизнь, как целое одно, Закончатся в один и тот же срок. Не побоюсь я наихудших зол, Мне меньшее опаснее всего; Я вижу - безвозвратно я вошел В зависимость от нрава твоего. Непостоянная душа твоя, Надеюсь, не решится мне солгать, Какой счастливый жребий выбрал я, Счастливым быть и в счастье умирать. Но счастие мое пятнает страх: Вдруг я не вижу лжи в твоих словах. 93 Я буду жить, тебе поверив вновь, Как муж неверной, - это нелегко, Пускай в тебе уж не горит любовь; Твой взор со мной, а сердце далеко. Во взгляде том не отчужденье, нет, Я верю взгляду, вижу - я любим, В ином лице взор словно в ложь одет, Становится фальшивым и чужим, Но силы, что твою создали плоть Решили - хоть и лжет твоя душа, Она твой взор не в силах побороть, Ты будешь и мила, и хороша. Ты словно Евы яблоко растешь; Твой облик на характер не похож. 94 Кто властвует, но не допустит зла, Не приукрасит свой обычный вид, Кто двигает других, но, как скала, Неколебим, несоблазним стоит, Тот милости небес добиться смог В богатствах, рассыпаемых над ним, Тот властелин, владыка, царь и бог, Но чтить его ниспослано другим. Цветок прелестен в пору летних дней, Хоть жизнь его безмерно коротка, Но если стал добычей для червей, То ценится он ниже сорняка; Прекрасное стать может сгустком гнили, А сорняки прекрасней сгнивших лилий. 95 Как свой позор украсить можешь ты, Но он, как червь на розовых кустах, Пятнает славу дивной красоты, И прелесть грязнет в собственных грехах. Все сплетни, пересуды и вранье, Измазав похотью твои дела, Не могут имя очернить твое, И похвалой становится хула. Ты для грехов в обители своей Пристанище даешь за разом раз, Вуалью прикрываешь от людей И обращаешь в красоту для глаз. Будь осторожна, золото мое, Во рже и меч затупит острие. 96 В тебе хотят отвагу и задор В ошибки и грехи оборотить, А ты навет трусливый и позор В достоинство умеешь превратить. Кусок стекла блестит, как бриллиант, Когда оправлен в перстень королей, А шалость восхищает, как талант, Под обаяньем юности твоей. Добудет волк ягненка на обед, Прикинувшись своим среди овец, А сколько одержала ты побед, И сколько взглядом обожгла сердец. Люблю тебя такой, какая есть, Делю с тобой себя, молву и честь. 97 Как будто бы зимы накрыла тень Меня с тобой в разлуке, милый друг, Заледенело все, и мрачный день В декабрьской наготе царит вокруг. Порою летней спелость натекла В плоды, что были зачаты весной, И осень с изобилием пришла Усталою, беременной вдовой. Меня не радуют плоды земли, Я - сирота, отправленный в приют, Нет лета, счастья, если ты вдали, Нет радости и птицы не поют. Лишь слышен шум печальный в царстве тьмы, И лист трепещет в близости зимы. 98 Я потерял тебя весной, мой друг, Когда апрель цветением своим Вдохнул во все чудесный юный дух, Когда Сатурн смеялся вместе с ним. Ни аромат пьянящий от цветов, Ни краски пробудившейся земли, Ни переливы птичьих голосов Мне в душу утешенья не несли. Ни роз прекрасных пурпурный венец, Ни лилий непорочных белый цвет Не создали мне новый образец, Тебе подобных в мире больше нет. Зима во мне пьянящею весной, Но образ твой, как тень, всегда со мной. 99 Фиалке первой бросил я упрек: Чудесный вор, украл ты аромат У милых уст, а нежный лепесток Отдаст ли цвет ланит ее назад? У лилии - изгиб любимых рук, А локоны похитил майоран, А пара роз колючих, милый друг, Твою стыдливость, совершив обман. А третья, дерзкий учинив разбой, Украла прелесть, нежность и дыханье И в пышности любуется собой, Но червь ее съедает в наказанье... О, как цветы в саду моем цветут, И все твой цвет и красоту крадут. 100 О где ты, Муза, где ты, отчего В тебе ни сил, ни прежней мощи нет? В стихах - никчемность, больше ничего, И в тьму ночную обратился свет. Забывчивая Муза, возвратись, Верни стихам их нежность, естество, Пой для ушей, старайся, не ленись, Придай перу изящность, мастерство. Воскресни, Муза, нежный лик любви Запечатлей быстрее, чем года На нем нарежут борозды свои, Испортив лик прекрасный навсегда. Прославь скорей любовь мою, пока Ее не старит Времени рука. 101 Как Музе оправдать грехи свои, Пренебрегая правдой в красоте? Ведь правда с красотой в моей любви Находятся на равной высоте. Возможно, скажет Муза мне в ответ: "Зачем сильнее правду украшать? А красоту украсил правды цвет, И нужно ль с лучшим лучшее мешать?" Нужна ли совершенству похвала? Молчать нельзя, похвал не пожалей, Чтоб красота в веках пережила Свой позолотой крытый мавзолей. Ты милый образ сохрани для нас Таким, как видим мы его сейчас. 102 Мою любовь считаю я секретом, Душа ее в безмолвии таит, Святынями торгует, кто об этом Налево и направо говорит. Весной ко мне приходит вдохновенье, Не сплю,- любовью, рифмами томим, И соловья чарующее пенье Вторит сонетам и стихам моим. Но пропадает обаянье это, И умолкает звонкий соловей, А песня, став обычной трелью летом, Уж не слышна в ночи среди ветвей, А утомит поэзия моя, Последую примеру соловья. 103 Увы, успехи Музы так скудны, Что блеск и яркость красоты твоей В неприукрашенности более ценны, Чем в похвале расцвеченной моей. Не ставь в упрек, писать я не могу, А в зеркале и облик твой, и взор Сотрут мою бессильную строку И мне объявят строгий приговор. Не грех ли то - стихами улучшать, Но искажать твой светлый образ в них? Ведь в строках я не в силах передать И часть достоинств и щедрот твоих. Намного лучше, чем в моих стихах, Ты выглядишь в правдивых зеркалах. 104 С тех пор, мой друг, как повстречались мы, В твоей красе не вижу перемен, Ты все цветешь, хоть три седых зимы В лесах три пышных лета взяли в плен, Сменились три прекрасные весны Осенней желто-золотой порой, И три апреля в зное сожжены, А ты все так же хороша собой. Так стрелка, что указывает час, В сравненье с красотой твоей идет, Она ползет невидимо для глаз, И взгляд обмана не осознает. А может, возраст с дряхлостью его Скончался до рожденья твоего. 105 Пускай моя любовь не божество, Любимый мой - не идол, не кумир, Но в этих песнях славлю я его, Пою о нем и восторгаю мир. Моя любовь нежнее с каждым днем, Прекрасным совершенством восхищая, В моих стихах пишу я лишь о нем И тем других себе не позволяю. Прекрасный, добрый, верный - все слова, Прекрасный, добрый, верный - все, что знаю, Свела в одну три темы голова, В стихах пределы дивно раздвигая. Прекрасный, добрый, верный - чудо в том, Что это все слилось в тебе одном. 106 Когда я в хрониках былых времен Смотрю на восхитительный портрет, Читаю в рифмах перечень имен Тех рыцарей и дам, которых нет, Тогда, для прославленья красоты Твоей руки, стопы, чела и глаз, Из древних строф я черпаю мечты И наново пишу тебе сейчас. Но в похвалах тебе в моих стихах Я не могу достойно преуспеть, Ни красоту твою, ни блеск в глазах Не в силах описать или воспеть; Никто, кого твой взгляд очаровал, Не знает слов, достойных для похвал. 107 Ни страх мой, ни предчувствия сердец У мира в грезах и обьятьях сна Не знают; будет ли любви конец - Любви, чья смерть была предрешена. Свое затменье смертная луна Пережила пророчествам назло, Корона вновь надежде отдана, Оливам снова мирно и тепло. Любовь свежа, и смерть нам не страшна, Бессмертье ты несешь моим стихам, А смерть - смерть ограничит времена Тупым и бессловесным племенам. Переживешь ты в вечности стихов Гербы царей и золото крестов. 108 Что в мыслях? Как чернила передать Помогут твой правдивый, милый лик? Что нужно нового сказать, чтоб показать Каких в любви пределов ты достиг? Нет, ничего, родной мой, каждый раз Я, как молитву, буду повторять, Что знают все, без славы и прикрас, И имя светлое благословлять. Так, вечная любовь, рождаясь вновь, Не будет дряхлой сморщенной каргой, Юна, как юность, вечная любовь И древность делает своей рабой. Там новая любовь возрождена, Где думают - любовь умерщвлена. 109 Не говори, что в сердце моем ложь, Душевных ран моих не береди, Ведь где б я ни был, ты всегда найдешь Огонь моей души в своей груди. Там дом любви; скитаньям вопреки В него я возвращался вновь и вновь И воду, чтобы смыть свои грехи, Я приносил с собой, моя любовь. Пусть есть в моем характере порок И слабости, что губят доброту, Приду к тебе, чтоб выслушать упрек, Восстановить былую чистоту. О, роза, я кричу - Пусть белый свет Хранит тебя, - в нем больше счастья нет. 110 Увы, все так. Везде я побывал И облик свой менял я вновь и вновь, Богатство за бесценок продавал И оскорблял проступками любовь, Да, правда, что на правду я смотрел С прохладностью, бесстрастно, свысока И юностью другой увлечься смел, Не видя, как гнетет тебя тоска. Все позади, излечен мой недуг, Во мне горит неугасимо страсть, Я навсегда с тобой, мой милый друг, Мой бог - любовь взял надо мною власть. Приют, сравнимый с раем, мне найди Ты в искренней и любящей груди. 111 Ты вновь моей Фортуне шлешь упрек, Винишь мою богиню тяжких дел, Она не скрыла ни один порок, Публично осмеяла мой удел, Клеймом обезображен облик мой, Характер сломлен, жизнью угнетен, Помечен, как красильщика рукой, Я жалок и хочу быть обновлен. Я, как больной, лекарства пить готов, Чтоб излечить скорее свой недуг, Пусть горечь в думах, буду я здоров, В раскаяньи исправлюсь, милый друг. Но жалостью и нежностью своей Ты исцелишь меня еще скорей. 112 Твоя любовь и жалость так легко Мне заживили раны на челе, Которые, казалось, глубоко Клеймом мне выжгла клевета во зле. Ты - целый мир, и я обязан знать И похвалу твою, и твой упрек, Я мертв для всех, и тяжкая печать Надежно скрыла каждый мой порок. В пучине страшной голоса льстецов, Мне мерзки стали лживые стихи, Гадливость в чувствах к своре подлецов, Фиксирующей все мои грехи; Ты велика в сознании моем, А мир вокруг объят смертельным сном. 113 С тобой в разлуке смотрит внутрь глаз мой, А тот, которым я на все гляжу, Почти не видит, как полуслепой, И я простых вещей не нахожу. Ни разуму, ни сердцу этот взгляд Не может передать без измененья Ни птиц окраску, ни цветов наряд, - Во всем тебя усматривает зренье, И это невозможно превозмочь - Ворону, голубя, уродливое зданье, Вершины гор и море, день и ночь В твои он превращает очертанья. В разлуке скорбной, брошенный тобой, Я опасаюсь за рассудок свой. 114 Быть может, мой рассудок увенчал Монарший, лестью созданный, венец? Или мой глаз, блестящий от похвал, Готов создать чудесный образец, Тобой обучен магии любви, Из монстров и бесформенных вещей Он ангелов - подобия твои - Воссоздает в сиянии лучей? Нет. Все же лесть. В сознании моем Глаз угодить старается уму И, впитывая знания о нем, Готовит яд по вкусу моему. Пить яд любви не самый тяжкий грех, И глаз мой начинает раньше всех. 115 Я говорил: "Я так тебя люблю, Любить сильнее просто невозможно" , - Но больше никогда не поступлю Столь опрометчиво и так неосторожно. Ведь время миллионом перемен Нарушит клятвы, строгие законы, Откроет правду горестных измен, Разрушит и святыни, и каноны. Настало время горечи моей; Ты ближе мне, но бесконечно дальше. Я лгал тебе - любовь моя сильней, Люблю тебя! Люблю нежней, чем раньше. Любовь - дитя, и слов моих поток Мощнее делает ее росток. 116 Да!.. Я не стану суженым твоим; Рассудок против. Пусть твое решенье Не станет отречением моим От чувств любви, не ведающих тленья. Любовь - огонь пылающий, когда Не виден путь во мраке черной ночи, Любовь - та путеводная звезда, Которой курс определяет кормчий. Любовь моя со мною навсегда И не подвластна времени, поверьте! Пусть дни летят, пускай идут года, Любовь моя со мной! До самой смерти. Но если мне докажут, что я лгу, - То нет любви, а все стихи сожгу. 117 Суди меня! Я оценить не мог Даров любви твоей в день изо дня, Минут свиданий кратких не берег, Ты обвини и осуди меня За то, что отводил свои глаза, Попав нежданно в плен к твоим глазам, И, наполняя ветром паруса, Спешил к привычным, тихим берегам. Ты все грехи прошедшие мои С моей любовью нынешней сравни Глазами справедливого судьи И беспристрастным взглядом оцени. Но только не лишай любви твоей, Нет наказанья для меня сильней. 118 Мы возбуждаем аппетит сильней, Добавив в блюда специй остроту, Мы, чтоб болезни вылечить скорей, Лекарством вызываем дурноту, Так, избалован сладостью твоею, Я горечь добавлял в свое питанье, Искал болезнь и упивался ею, И вдруг всерьез познал недомоганье. Непредсказуемо любви теченье, Кто заболел - пути к здоровью нет, Я пил микстуры, травы и коренья, Но не на пользу, а себе во вред. Так я открыл закон: Лекарства - яд Тем, кто любовной мукою объят. 119 Я зельем пьян на колдовских слезах, Очищенных от темной грязи ада; Надежду к страху слал, к надежде страх И крах терпел, когда ждала награда. О, как грешна была моя душа, Пока все мысли не сошлись в порядке, Как, выкатив глаза, едва дыша, Я пребывал в безумной лихорадке. О, милость зла! Я в горечи узнал, Что горе делает любовь сильнее, Я из осколков вновь ее создал Величественней, чище и нежнее. Поверь, что после горя и утрат Втройне богаче я, чем был богат. 120 В своей жестокости ко мне, не скрою, Да, ты права. Почувствовав печаль, Сгибаюсь я в грехах перед тобою, Ведь нервы - не откованная сталь. И если было дьявольское время, Когда тебе обиды наносил, В мучениях несу проступков бремя В досуге скорбном, без душевных сил. Я вспомнил в ночь печали и смятенья Те чувства, что изведал до конца, И, вот, принес тебе для исцеленья Бальзам, что лечит души и сердца. Да, ты права. Но, в нежности любя, Прости меня, как я прощал тебя. 121 Да! Лучше грешным быть, чем грешным слыть, Тогда бесстрастно встретишь свой позор, Теряешь радость, коль ее ценить Берется чей-то посторонний взор. Но как чужой прелюбодейный глаз Оценит, как моя играет кровь? Поступки обращая всякий раз В грехи, в которых грязнет вновь и вновь. Нет! Я, как я, а судьи все мои Меня судив, самих себя клеймят, Ведь, может быть, я прям, а у судьи В кривых глазах кривых оценок ряд. Не истина, что зло с грехом царят, А люди злы и жизнь в грехах влачат. 122 Твой дар, твои листы в моем мозгу Всей полнотою запечатлены, Я в памяти моей их берегу, Они навеки в ней сохранены. Ничто не может, только мозг, душа, Лишь им природой дар чудесный дан, Забвенье беспощадно сокруша, Развеять над тобой его туман. Лишь только память может уместить Все, что сказал и написал мне ты, Поэтому не нужно мне хранить Сухие, пожелтелые листы. Они придаток к памяти тому, Кто памяти не верит и уму. 123 Нет, Время, я не вижу новизны; Громады, возведенные тобой Не новость, а обломки старины В одежде древней, виденные мной. Наш век так мал, и так легко порой Нас восхитить куском старинным, но Приходим в восхищение собой, Рождая то, что раньше рождено. Я нынешнему, прошлому назло, Шлю вызов каждый день и каждый час И не боюсь обмана твоего В тех хрониках, что пишешь ты для нас. Клянусь, о Время, я с тобой в борьбе Останусь верным, вопреки тебе. 124 Пусть чувства несравненные мои - Дитя судьбы, рожденное без прав У Времени во гневе иль любви, Среди цветов иль в гуще диких трав. Мою любовь не случай создавал, Не боль, не показная мишура, Не сладкий раболепия оскал, Ни ливень ей не страшен, ни жара. Ей не страшны уловки хитреца, Что хочет взять ее себе в наем, Моя любовь не ведает конца, Она растет и крепнет с каждым днем. И это видят все временщики; Кто добр, кто зол и даже дураки. 125 Что если бы я балдахин держал Для внешнего почета, уваженья, Иль вечности основы создавал, Доступные для трат и разрушенья? Узнал бы благосклонность от людей, Не рвущихся к доходам и награде? Узрел бы меру ценности моей В расцвете жалком в чьем-то остром взгляде? Нет - верным быть для сердца твоего - Вот идеал мой незамысловатый, Среди других ты выдели его, А я взамен не попрошу оплаты. Доносчик, нанятый тобой, мой свет, Сомнения твои сведет на нет. 126 О, мой любимый мальчик, твой экстаз У времени крадет за часом час. Все видят, как в убытке увядая, В любви сгораешь, вновь ее рождая. Природа-мать, что гибелью грозит, Твой путь вперед упрямо тормозит, Желая в будущем тебя остановить, Твои минуты жалкие убить. Ее ты опасайся, фаворит, Она тебя до времени щадит. Когда отсрочка будет позади, В расчете с ней ты жалости не жди. 127 В былое время черный цвет не мог Считаться идеалом красоты. Сейчас он, красоту приняв в залог, Ее измазал грязью клеветы. И с этих пор всесильною рукой На лживый честный заменился взор, А прелесть, став безродной и пустой, Осквернена, ее покрыл позор. Пускай глаза возлюбленной моей Надели траур и черны, как ночь, Но красота не расстается с ней, А клевету с позором гонит прочь. Глазам идет их траурный наряд, И все о красоте их говорят. 128 Едва лишь ты, мой милый музыкант, Счастливых клавишей коснешься вдруг И нежным пальцам проявить талант Позволишь, звуками лаская слух, Завидую я струнам и ладам, Они целуют нежно пальцы рук И урожай, назначенный губам, Срывают дерзко, излучая звук. Что нужно изменить в судьбе моей, Чтоб мертвый ясень, клен, холодный дуб Не оставались вечно веселей, Счастливее живых и теплых губ... Тебя к ладам не буду ревновать, Коль в губы дашь себя поцеловать. 129 Смерть для души в лишении стыда - Вот похоть в действе. Похоти дано Быть страшной, кровожадной и всегда Свирепой, грубой, с ложью заодно. Блаженства нет, в презрении горят Основы, идеалы прежних лет, К ним отвращенье, словно это яд, Они в безумстве сводятся на нет. Безумие в погоне, в обладаньи, В победе страсти ищет свой предел, А счастье, обернувшись наказаньем, Мечты разрушит, изменив удел. Кто знает, за любую из наград В рай не войдет, ведущий в этот ад. 130 Не солнце - блеск любимых мной очей, С кораллом не сравнима алость губ, Белее снег, чем цвет ее грудей, И волос, словно проволока, груб. Я видел цвет дамасских роз, но все ж Нет этих роз у милой на щеках, И жар ее дыханья вряд ли схож С благоуханьем в царственных духах. Лепечет мило госпожа моя, Но музыка сильней волнует кровь, Походки у богинь не видел я, Ступает по земле моя любовь. Но я клянусь - она прекрасней тех, Кого цветистой лестью ввергли в грех. 131 Ты любишь власть, но так ты хороша, Что стала тяжкой мукою моей, И знаешь, что безумная душа Тебя чтит выше дорогих камней. Пусть в заблужденьи все вокруг твердят - Твой лик не в силах вызвать стон любви,- А я не спорю с тем, что говорят, Но лишь с тобою помыслы мои. Уверен я, что прав и потому, Я не намерен слушать никого, Но доказать способен хоть кому - Твой смуглый лик прекраснее всего. Не страшно то, что темен облик твой,- Твои дела очернены молвой. 132 Люблю твои глаза; они меня Жалеют, зная боль душевной муки, Надели траур и, печаль храня, Глядят с тоской, как я грущу в разлуке. Ты согласись, что солнце не всегда Украсить может серый лик востока, А западная яркая звезда, Что вечером блистает, словно око, Похожа на печаль в твоих глазах, - О, если бы и в сердце ты хранила Тоску по мне в печали и слезах И сердцем искренне меня любила, Тогда бы я поклялся - черный цвет Прекрасен и прекрасней цвета нет. 133 Кляну я сердце, что рождает стон Во мне и в сердце друга моего, Меня тиранить мало, вот и он Стал жертвой злого рабства твоего. О, как же жестко твой жестокий взгляд Моим существованьем овладел; Себя, его, тебя вернуть назад В тройном мучении - не мой удел. Запри меня в стальной тюрьме груди, Я сердце отдаю тебе в залог, Но друга от мучений огради, Чтоб из твоей тюрьмы он выйти смог. Но ты желаешь, чтобы узник твой Томился с тем, что он имел с собой. 134 Итак, я признаю - теперь он твой. Я сам свое второе "я" в заклад Отдал тебе и разлучил с собой; Мою отраду не вернуть назад. Ты не отдашь, да и не хочет он, Ведь ты скупа, он - полон доброты, Он акт залога обратил в закон, А путы рабства затянула ты. Своею властью, дивной красотой, Как ростовщик, преследуешь его, А он - он, как должник, перед тобой И я утратил друга моего. Мы с другом оба у тебя в плену, Ни воли, ни его я не верну. 135 Желаний - рой; желания твои В желаньи выгод, воли и утех, Прошу тебя, меня ты призови, Желаю стать тебе милее всех. Ужели ты, желанья чьи безбрежны, К желанью моему не снизойдешь? Не дашь в своей душе мне отклик нежный И для меня местечка не найдешь? Подобно, как в огромном океане Дожди запас с избытком создают, Так ты, среди своих благих желаний, Желанью моему найди приют. Недобрым "нет" лишишь меня сознанья; Одна лишь мысль, иного нет желанья. 136 Твоя душа не хочет, чтоб я рядом С тобою стал желанием твоим, Ласкал тебя своим влюбленным взглядом Любовью и желанием томим. Желание - предел моих мечтаний, Прибавь к своим желаниям его, Желание средь множества желаний Всего лишь единица. Ничего... Я - ничего во множестве несметном, Но буду я один перед тобой, Среди других я буду незаметным, А для тебя желанный и родной... Сначала полюби мое прозванье, Потом меня. Меня зовут Желанье. 137 Любовь слепа, глупа в глазах моих, Глаза не видят то, что очевидно, Смешалась ложь и красота у них, Не знают, что прекрасно, а что стыдно. И если лжет глазам правдивый взор, А якорь бросил я в гнилую воду, То почему не вижу свой позор И сердцу не могу вернуть свободу? Ну, почему любой клочок земли В душе моей велик, как целый свет? И как глаза поверить ей смогли И не сказали лжи бесстыдной - нет? Во лжи твоей взор и душа моя, Чумою лживой тяжко болен я. 138 Когда клянешься мне - правдива ты, Тебе я верю, зная,- это ложь, Ты думаешь, что я из простоты В сетях коварной лжи, что ты плетешь. Я, здравому рассудку вопреки, С тобой юнцом себя вообразил, И оба мы от правды далеки, И каждый правду ложью подавил. Ну, почему про ложь не говорим? Про то, что мне уже немало лет? В привычке веру мнимую храним, Во лжи скрывая каждый свой секрет. Вот потому друг другу мы и лжем В грехе и лицемерии своем. 139 Оправдывать не принуждай грехов, Твоих пороков, действий злейших шквал, Меня ты ранишь колким роем слов, А хитростью сражаешь наповал. Пусть любишь ты другого, но свой взгляд Столь мимолетный, прочь не отводи, Я нанесенной ране буду рад,- Зачем искать защиту для груди? Да, сила глаз твоих известна нам, И взоры ты желая отвести От моего лица к моим врагам, Стараешься им раны нанести. Не делай так, пускай твой взгляд прямой Убьет меня, чтоб не страдал больной. 140 Будь мудрой, как жестока, не зажми Мои уста своим немым презреньем, Пусть в горе скорбные слова мои Несут от боли отдых с облегченьем. Я думаю, что лучше мне не знать, Что нет уже в тебе любви горенья, Ведь и больной, что должен умирать, Ждет от врачей надежду на спасенье. В отчаяньи могу безумцем стать, В безумии молчание нарушить, Убогий свет в стремленьи все узнать Твоим клеветникам откроет уши. Чтоб мир не мог узнать про твой порок, Не делай вид, что я тебе далек. 141 В моих глазах любви не вспыхнет свет,- Твои пороки ясно видит зренье, А сердце любит - в нем презренья нет, Оно в любви, в прекрасном ослепленьи. И слух, и осязание мои, И вкус, и обоняние вполне Отвергли приглашения твои На страстный пир с тобой наедине. Ни разуму, ни чувствам не дано, Ни впятером, ни в разговоре частном Уверить сердце бедное одно, Что в рабстве пропадет оно несчастным. С тобою у меня один успех, - Ты боль моя и мой тяжелый грех. 142 Любовь - мой грех в тебе рождает гнев, Ее ты видишь низкой и греховной, Но ты, в любви своей не преуспев, Не вправе осудить мой пыл любовный. Пускай другие. Ведь твои уста Лгут, оскверняя пурпурный узор, Превращены любовь и красота В доходы от постели и позор. Пусть это так, но я люблю тебя, А для тебя любимее другой, Ты жалость в сердце вырасти, любя, И раздели заслуженно со мной. А если нет, то время подойдет, С тобой поступят так же в твой черед. 143 Бывает, что заботливая мать, Гонясь за курицей, бегущей прочь, Дитя оставит, чтоб ее поймать И не спешит кричащему помочь. Стремится за беглянкой напролом, И поскорей словить ее спеша, Получит по лицу удар крылом, Забыв про крик и слезы малыша. Стремишься ты поймать свои мечты, Я без тебя остался одинок И жду, когда ко мне вернешься ты, Как маму ждет оставленный сынок. Молюсь, чтоб все желания твои Нашлись в тобой покинутой любви. 144 Любви к добру и ненависти злой, Как две души, слились во мне одном: К мужчине, что как ангел неземной, И к женщине, что полыхает злом. Чтоб в ад меня низвергнуть поскорей, Стремится злоба ангела прельстить, Смешать невинность с чернотой своей И в святость злого дьявола вселить. А может быть, я этого не скрою, Подозреваю, что мой милый друг, В борьбе моих друзей между собою, Уже попал в какой-то адов круг; В сомненьях я, но буду знать вполне, Когда она сожжет его в огне. 145 "Я ненавижу" - слово вдруг Возникло на ее устах, Все мрачным сделалось вокруг, Она увидела мой страх, Раскаянье пришло тотчас; Зажат язык, что до сих пор Шептал слова любви не раз, А не суровый приговор, "Я ненавижу" - гнев утих, Вернулся светлый день назад, Забрав всех демонов своих, Ночь с неба провалилась в ад, "Я ненавижу" - но, любя, Договорила - "Не тебя". 146 Бедна душа - центр плоти жалкой, грешной, Ведь плоть лишь облик для мятежных сил. Зачем в грехах, в болезни безнадежной На роспись стен ты тратишься? - спросил. Зачем ты платишь столь большую ренту За свой пустой, ветшающий дворец? Ведь он и так достанется в аренду Червям, когда наступит твой конец. Живи душой, найди свои потери, Для накоплений силы не жалей, Трать суету, будь в святости и вере Внутри богаче, внешне победней. Смерть властвует над каждым из людей, А ты тогда возвластвуешь над ней. 147 Любовь к тебе, как лихорадки жар, Болезнью тяжкой мучает меня. Как погасить в душе моей пожар? Где средство от любовного огня? Мой разум от любви меня лечить Пытался, но где снадобья найти? Каким лекарством нужно напоить Больного, чтоб не дать с ума сойти? Недуг любви ничем не излечить; Саднит душа, в горячке голова, Не нанизать, как бусины на нить, В единстве связном мысли и слова. Я клялся - ты прекрасна и чиста, А ты как ночь, как ад, как чернота. 148 Любовь в себя через глаза я лью, Но зренье неправдиво и неясно, Глаза морочат голову мою, И как узнать - что лживо, что прекрасно? Коль правду могут очи показать, То почему иное видит свет? А если нет - должна любовь сказать,- Глаза в любви не видят правду,- нет. Как быть? Как оправдать влюбленный глаз? Он видит мир в печали и слезах, Подобно солнышку, которое подчас, Скрывает взор в туманных небесах. Любовь хитра - я слеп в слезах любви, Она скрывает в них грехи свои. 149 Жестокая, как можешь ты сказать, Что нет во мне любви? Ведь я с тобой. Я про себя способен забывать, Когда я в думах о тебе одной. Дружил ли я когда с твоим врагом? Льстил ли тому, кто гнев к тебе таил? А разве не винил себя я в том, Что был из-за других тебе не мил? Как я могу не заслужить упрек В презреньи величавом дел моих, Когда я восхваляю твой порок И мне приказ - движенье глаз твоих? Понятно все в твоей вражде вполне; Ты видишь то, что недоступно мне. 150 О, где исток твоих могучих сил И власти мощной над моей душой? Клянусь - мне день блистающий не мил, Глазам моим нет веры никакой. Как стала ты средоточеньем зла Среди твоих пороков, грязных дел? Где столько темной силы набрала, Превысив и немыслимый предел? Как ты меня в любовном жжешь огне! Причин для ненависти - через край, Иным ты ненавистна, но не мне, И ты меня с другими не равняй. Любви ты недостойна, но, любя, Еще достойней стану для тебя. 151 Любовь юна, чтобы про совесть знать, Хоть кто не знает: совесть - дочь любви, И, чтоб себя к ответу не призвать, Пороки ты не называй мои. Ты предала меня, я предаю Измене все прекрасное в себе, Душа в соблазн ввергает плоть мою, И плоть победу празднует в борьбе. Но отвратить меня ты не смогла, И я, в любви и гордости своей, Оправдываю все твои дела И остаюсь на стороне твоей. Я совести кричу с ожесточеньем,- Мой взлет в любви окончился паденьем. 152 Как мне отречься от моей любви? Ведь ты два раза клятву нарушала, Забыв обеты верности свои, И дважды ненависть во мне рождала. Ну, почему я все прощал тебе? Я двадцать клятв нарушил сам без меры, Что ты верна - я их давал себе, Истратив до конца остаток веры. Я клялся - ты прекрасна в чистоте, Твою любовь и верность отмечая, Глаза свои неволил в слепоте И клялся вновь, грехов не замечая. Я клялся - ты прекрасна. Грешен я, Погрязла в черной лжи душа моя. 153 Сраженный сном, свалился Купидон, Дианы нимфа факел смоляной Схватила дерзко, был опущен он В журчащий ключ с водою ледяной. Вода нагрелась от огня любви, Ведь этот жар и вечен, и могуч, И чтоб болезни вылечить свои, Купаться ходят люди в этот ключ. Огнем любви в любимых мной глазах Для пробы бог поджег мне сердце вновь, И я брожу в печали и слезах Ничем не в силах исцелить любовь; Лекарства нет, но исцелит тотчас Огонь любви внутри любимых глаз. 154 Вздремнуть прилег малютка-Купидон, Любовный факел выпустив из рук. Когда его сморил глубокий сон, То стайка юных девственных подруг, Хранящих целомудрия обет, Подкралась тихим шагом легких ног, Украли факел радостей и бед, И был обезоружен спящий бог. В воде холодной тот огонь поник, Вода нагрелась, стала горячей, И я ходил купаться в тот родник, Чтоб излечиться от любви своей... И понял - воду в силах страсть нагреть, Любовь в воде не может охладеть.