ак раньше всех других приму без промедленья Ужаснейший удар, мне посланный судьбой. И все, что горем мнил, - душе, тоской объятой, Покажется ничем перед твоей утратой. Перевод Т. Щепкиной-Куперник ХС Уж если ты разлюбишь - так теперь, Теперь, когда весь мир со мной в раздоре. Будь самой горькой из моих потерь, Но только не последней каплей горя! И если скорбь дано мне превозмочь, Не наноси удара из засады. Пусть бурная не разрешится ночь Дождливым утром - утром без отрады. Оставь меня, но не в последний миг, Когда от мелких бед я ослабею. Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг, Что это горе всех невзгод больнее, Что нет невзгод, а есть одна беда - Твоей любви лишиться навсегда. Перевод С. Маршака ХС Что ж, ненавидь, коль хочешь! Но сейчас, Сейчас, когда грозит мне злобой небо. Согни меня, с судьбой объединясь, Но лишь бы твой удар последним не был. Ах, если сердцем я осилю зло, Ему немедля ты явись на смену. Чтобы за бурной ночью не пришло С дождями утро, - доверши измену И уходи! Но только не тогда, Когда все беды наигрались мною. Уйди сейчас, чтоб первая беда Была страшней всех посланных судьбою. И после жесточайшей из утрат Другие легче станут во сто крат. Перевод А. Финкеля XCI Иной гордится тем, что в золоте родился, Тот - родом, силой мышц, игрою острых слов, Тот - бархатным плащом, в который нарядился, Тот - сворою собак, тот - стаей соколов - И радость в том они тем большую находят, Чем кажется она заманчивей других; Но так как их мои избытки превосходят, То нет им и цены большой в глазах моих. Любовь твою ценю я выше, чем рожденье, А взор дороже мне пурпуровых одежд, Затем что в мире всем, исполненном надежд, С тобой одной, мой друг, возможно наслажденье. Одно меня страшит, что можешь ты притом Меня лишить всего и сделать бедняком. Перевод Н. Гербеля XCI Кто горд своим умом, кто - знатностию рода; Кто - горд богатствами, кто - силою своей; Иного к пышности нелепой тянет мода; Кто любит соколов, борзых или коней. В любимой прихоти - для каждого блаженство Превыше остальных. Но все их не ценя, В одном я нахожу все сразу совершенства: Твоя любовь таит все вместе для меня. Твоя любовь - ценней, чем знатное рожденье, Богаче роскоши, нарядов и утех. Все, чем гордится мир, - дает ее владенье. Принадлежишь ты мне - и я счастливей всех. Но можешь это все отнять ты словом властным... И вот когда навек я сделаюсь несчастным!.. Перевод Т. Щепкиной-Куперник XCI Кто хвалится родством своим со знатью, Кто силой, кто блестящим галуном, Кто кошельком, кто пряжками на платье, Кто соколом, собакой, скакуном. Есть у людей различные пристрастья, Но каждому милей всего одно. А у меня особенное счастье - В нем остальное все заключено. Твоя любовь, мой друг, дороже клада, Почетнее короны королей, Наряднее богатого наряда, Охоты соколиной веселей. Ты можешь все отнять, чем я владею, И в этот миг я сразу обеднею. Перевод С. Маршака XCI Тот чванится умом, тот родословной, Тот модным платьем, что висит на нем, Тот золотом, тот силой полнокровной, Тот соколом иль псом, а тот конем. Так каждый обретет свою отраду, В чем видит наслаждения предел. Но мне ничтожных радостей не надо, - Я радостью особой овладел. Твоя любовь - она царей знатнее, Богатств богаче, платьев всей пышней. Что конь и пес и сокол перед нею?! Тебя имея, всех я стал сильней! Одна беда - ты можешь все отнять, И всех беднее стану я опять. Перевод А. Финкеля XCII Как ни желала б ты укрыться от меня, Пока я жив - моей ты быть не перестанешь; Я ж буду жить, пока жива любовь твоя, Которою давно меня к себе ты манишь. Итак, мне нужды нет страшиться новых бед, Которых уж ничто на свете не повысит; К тому ж в моей судьбе чуть виден бури след, А от твоих она капризов не зависит. Но ты не огорчишь неверностью своей Того, кто пережить ее не в состоянье. Да, я вдвойне счастлив в любви к тебе моей Еще тем, что она живет в моем дыханье. Но все же есть и тут дурная сторона: Ведь я могу не знать, что ты мне неверна. Перевод И. Гербеля XCII Ты можешь от меня уйти! Но знаю я, Что все ж владеть тобой я буду до могилы. Ведь от твоей любви зависит жизнь моя, И пережить ее мне не достало б силы. Меня не устрашит страданий тяжких ряд, Ведь с первым же из них - навеки жизнь порвется; Итак, мне никогда зависеть не придется От прихоти твоей - и этому я рад. Не огорчит меня любви твоей утрата, А просто жизнь моя погаснет вместе с ней, И как в твоей любви я находил когда-то, Так счастие найду и в смерти я своей. Но в мире красоты без пятен не бывает... И тайно иногда измена поражает. Перевод Т. Щепкиной-Куперник XCII Ты от меня не можешь ускользнуть. Моей ты будешь до последних дней. С любовью связан жизненный мой путь, И кончиться он должен вместе с ней. Зачем же мне бояться худших бед, Когда мне смертью меньшая грозит? И у меня зависимости нет От прихотей твоих или обид. Не опасаюсь я твоих измен. Твоя измена - беспощадный нож. О, как печальный жребий мой блажен: Я был твоим, и ты меня убьешь. Но счастья нет на свете без пятна. Кто скажет мне, что ты сейчас верна? Перевод С. Маршака XCII Как ни стремись укрыться вновь и вновь, - Пока я жив, ты мне обречена. Но длится жизнь не дольше, чем любовь, - Ведь от любви зависима она. Я не боюсь твоих обид - больших, Когда от малой рвется жизни нить. Чем быть в плену у прихотей твоих, Во много лучше, как сейчас, мне жить. Меня изменой не сгубить тебе. Вся жизнь моя на лезвии измен. Как счастлив я во всей своей судьбе: Люблю я - счастлив, и умру - блажен. Но нет красы на свете без пятна: А вдруг ты и сейчас мне неверна! Перевод А. Финкеля XCIII Я буду мыслью жить, что ты еще верна, Как позабытый муж, не видя перемены В любимом им лице, не чувствует измены. Глазами лишь со мной, душой - разлучена, Ты мне не дашь в себе заметить перемену, Затем что в них таить не можешь ночи мглу. В ином лице легко по хмурому челу Прочесть на дне души созревшую измену; Но небеса, тебе плоть давшие и кровь, Решили, что в тебе должна лишь жить любовь, И как бы ни была зла мыслей неизбежность, В чертах твоих должны сиять лишь страсть и нежность. Как облик твой с плодом запретным Евы схож, Когда характер твой на внешность не похож! Перевод Н. Гербеля XCIII Итак, я буду жить, доверчиво вполне, Как муж обманутый! Любви минувшей ласка Любовью все еще казаться будет мне, Когда твоих очей еще со мною ласка, Хоть сердце от меня так далеко ушло! Увы... в твоих глазах нет выраженья злобы. Да, у других давно все выдать их могло бы: Капризы, мрачный вид и хмурое чело... Но небо иначе создать тебя сумело, И только прелести полны твои черты. Какие б ни были в душе твоей мечты - В глазах всегда любовь и нежность без предела. Но с Евы яблоком краса твоя сходна, Когда не властвует в ней чистота одна. Перевод Т. Щепкиной-Куперник XCIII Что ж, буду жить, приемля как условье, Что ты верна. Хоть стала ты иной, Но тень любви нам кажется любовью. Не сердцем - так глазами будь со мной. Твой взор не говорит о перемене. Он не таит ни скуки, ни вражды. Есть лица, на которых преступленья Чертят неизгладимые следы. Но, видно, так угодно высшим силам: Пусть лгут твои прекрасные уста, Но в этом взоре, ласковом и милом, По-прежнему сияет чистота. Прекрасно было яблоко, что с древа Адаму на беду сорвала Ева. Перевод С. Маршака XCIII Что ж, буду жить и думать - ты верна. Как рогоносец... За любовь сочту я Лишь тень любви, хоть призрачна она, Твой взор со мной, а сердца я не чую. Твои глаза не выкажут вражды, И в них я не замечу перемены. Пусть у других лицо хранит следы Коварства, лицемерия, измены, Но властью неба на твои черты Наложена приветливости маска. И что бы в сердце ни таила ты - В глазах твоих всегда сияет ласка. Как в яблоке, что Ева сорвала, В красе твоей таится много зла. Перевод А. Финкеля XCIV Кто может вред нанесть, но все же не вредит Не делает того, о чем лишь говорит, Кто, возбудив других, холодным остается, И на соблазн нейдет, и злу не поддается - В наследство тот берет небесные красы И не кладет даров природы на весы: Он внешности своей хозяин и властитель, Тогда как в большинстве всяк лишь ее хранитель. Нам мил цветок полей лишь летнею порой, Хотя он для себя цветет и увядает; Но вот червяк к нему под венчик заползает - И сорной вскоре он становится травой. И лучшему легко в дурное превратиться, И лилия, завяв, навозом становится. Перевод Н. Гербеля XCIV Кто, злом владея, зла не причинит, Не пользуясь всей грозной силой власти, Кто двигает других, но, как гранит, Неколебим и не подвержен страсти, - Тому дарует небо благодать, Земля дары приносит дорогие. Ему дано величьем обладать, А чтить величье призваны другие. Лелеет лето лучший свой цветок, Хоть сам он по себе цветет и вянет. Но если в нем приют нашел порок, Любой сорняк его достойней станет. Чертополох нам слаще и милей Растленных роз, отравленных лилей. Перевод С. Маршака XCIV Кто властен был, не поражает властью, Кто воли не дает своим громам, Кто холоден, других сжигая страстью, И трогая других, не тронут сам, - Тот дар небес наследует по праву, Богатств своих он не растратит зря. Обличьем, станом - царь он величавый, Другие - лишь прислужники царя. Цветок собою украшает лето, Хотя цветет не ведая того. Но если гнилью ткань его задета, То сорная трава милей его. Чем выше взлет, тем гибельней паденье; Зловонней плевел лилии гниенье! Перевод А. Финкеля XCV Каким прелестным делаешь ты стыд, Который, словно червь в пахучей розе, Слух о тебе в зародыше пятнит: Твои грехи подобны вешней грезе. Кто о тебе вещает, описав Сластолюбивый пыл твоих забав, - Не может порицать без восхищенья. И против воли шлет благословенье. Что за приют! Какой прелестный кров, Избрав тебя, нашли себе пороки! Твоей красы блистающий покров Меняет грязь в прозрачные потоки. Но берегись, сокровище мое! У лучшего ножа тупеет острие. Перевод М. Чайковского XCV Ты украшать умеешь свой позор. Но, как в саду незримый червячок На розах чертит гибельный узор, Так и тебя пятнает твой порок. Молва толкует про твои дела, Догадки щедро прибавляя к ним. Но похвалой становится хула. Порок оправдан именем твоим! В каком великолепнейшем дворце Соблазнам низким ты даешь приют! Под маскою прекрасной на лице, В наряде пышном их не узнают. Но красоту в пороках не сберечь. Ржавея, остроту теряет меч. Перевод С. Маршака XCV Ты делаешь прелестным и порок, Пятнающий твой нежный юный цвет. Он, словно червь, прокравшийся в цветок. Но как богато грех твой разодет! Язык, чернящий день веселый твой, Злословье, что тебя обволокло, Хваля тебя, любуется тобой, При имени твоем светлеет зло. Какой чертог воздвигнут для грехов, Задумавших в тебе найти приют. На них лежит красы твоей покров, Ни пятнышка там взоры не найдут. Но ты должна свой дивный дар беречь: В руках неловких тупится и меч. Перевод А. Финкеля XCVI Кто осуждает твой беспечный нрав, Кого пленяет юный твой успех. Но, прелестью проступки оправдав, Ты в добродетель превращаешь грех. Поддельный камень в перстне королей Считается алмазом дорогим, - Так и пороки юности твоей Достоинствами кажутся другим. Как много волк похитил бы овец, Надев ягненка нежное руно. Как много можешь ты увлечь сердец Всем, что тебе судьбой твоей дано. Остановись, - я так тебя люблю, Что весь я твой и честь твою делю. Перевод С. Маршака XCVI Одни твердят, что молодость - твой грех, Другие же - что в ней все обаянье; Но молодостью ты прельщаешь всех И превращаешь грех в очарованье. Алмазом станет камешек простой, Блестя в кольце на пальце у царицы. Вот так и у тебя - порок любой В чарующую прелесть превратится. Немало бы похитил волк овец, Когда б он мог прикинуться овцою; Немало бы пленила ты сердец, Когда бы всей блеснула красотою. Не делай так, - ведь для моей любви И честь твоя, и ты - свои, свои! Перевод А. Финкеля XCVII Когда простились мы - какой зимой нежданной Повеяло вокруг! Как сумрачны поля, Как тяжек небосклон, угрюмый и туманный, Какой пустынею казалася земля! А ведь она цвела: сады - в уборе новом - Сияли золотом, дыханья роз полны, - И осень пышная - подобно юным вдовам - Несла плоды любви умчавшейся весны. Но умирающей казалась мне природа... Ты - лето для меня, а нет тебя со мной - И немы соловьи, и если с небосвода Польется робко песнь над чащею лесной, Так сумрачна она, что, чутко ей внимая, Поникшие цветы бледнеют, умирая... Перевод Ф. Червинского XCVII Мне показалось, что была зима, Когда тебя не видел я, мой друг. Какой мороз стоял, какая тьма, Какой пустой декабрь царил вокруг! За это время лето протекло И уступило осени права. И осень шла, ступая тяжело, - Оставшаяся на сносях вдова. Казалось мне, что все плоды земли С рождения удел сиротский ждет. Нет в мире лета, если ты вдали. Где нет тебя, и птица не поет. А там, где слышен робкий, жалкий свист, В предчувствии зимы бледнеет лист. Перевод С. Маршака XCVII С зимою схожа та пора была, Когда в разлуке жили мы с тобой. О, что за стужа! О, сырая мгла! Что за декабрь, пустынный и нагой! А были солнцем эти дни полны, И не спеша шла осень по траве, Неся в себе обильный плод весны, Подобная беременной вдове. Но я гляжу на это все скорбя - Какой сиротский, безотцовский двор... Нет лета для меня, где нет тебя, Где нет тебя, и птиц безмолвен хор. А если и раздастся звук глухой, То блекнет лист от страха пред зимой. Перевод А. Финкеля XCVIII Весна цвела - был от тебя вдали я; Апрель нарядный красками сверкал, Во все вливалась юности стихия, И сам Сатурн смеялся и плясал. Но песни птиц, цветов благоуханье, Краса лугов - все было чуждо мне; Я сладкого не ощущал желанья Сорвать цветок, воспеть хвалу весне; Я презирал красу лилеи бледной, Румяных роз я не ласкал, любя! Вся прелесть их - я знал - лишь список бедный С их образца единого - тебя! Казалось мне, что вкруг - зима! Мечтами С тобою весь, я лишь шутил с цветами. Перевод Н. Холодковского XCVIII Нас разлучил апрель цветущий, бурный. Все оживил он веяньем своим. В ночи звезда тяжелая Сатурна Смеялась и плясала вместе с ним. Но гомон птиц и запахи и краски Бесчисленных цветов не помогли Рождению моей весенней сказки. Не рвал я пестрых первенцев земли. Раскрывшиеся чаши снежных лилий, Пурпурных роз душистый первый цвет, Напоминая, мне не заменили Ланит и уст, которым равных нет. Была зима во мне, а блеск весенний Мне показался тенью милой тени. Перевод С. Маршака XCVIII С тобою разлучился я весной, Когда апрель, гордясь своим нарядом, Весь мир овеял юностью хмельной, И сам Сатурн плясал, смеясь, с ним рядом. Но ни цветов пестреющий узор, Ни аромат, ни звонких пташек трели Не оживили мой спокойный взор И летней сказкой сердца не согрели. Я не пленился свежестью лилей, Не восхвалял румянца розы красной, Ведь их краса - лишь тень красы твоей, И только потому они прекрасны. Во мне зима; тебя со мною нет, И блеск весны лишь отсвет, а не свет. Перевод А. Финкеля XCIX Мой юный друг, фиалка аромат свой свежий Не у дыханья ль твоего украла? И пурпур тонких вен под кожей твоей нежной Для лепестков, наверное, забрала? А гибкость белых рук не вижу ли в лилее? Твой запах влас не слышу ль в майоране? Румянец видя твой, и роза заалела, Ты побледнел - и белой роза стала. А третьей розе, и не белой, и не красной, Твой шелк ланит, как видно, полюбился, И в синеву больших очей твоих прекрасных Сам колокольчик голубой влюбился. Что ж, спору нет, прекрасны все цветы, Но краше всех их несомненно ты! Перевод В. Чухно XCIX Фиалке ранней бросил я упрек: Лукавая крадет свой запах сладкий Из уст твоих и каждый лепесток Свой бархат у тебя берет украдкой. У лилий - белизна твоей руки, Твой темный волос - в почках майорана, У белой розы - цвет твоей щеки, У красной розы - твой огонь румяный. У третьей розы - белой, точно снег, И красной, как заря, - твое дыханье. Но дерзкий вор возмездья не избег: Его червяк съедает в наказанье. Каких цветов в саду весеннем нет! И все крадут твой запах или цвет. Перевод С. Маршака XCIX Весеннюю фиалку я журил: "Воровочка, откуда ароматы, Как не из уст того, кто так мне мил? А пурпур щек твоих - его взяла ты У друга моего из алых жил!" Я лилию судил за кражу рук, А майоран - за локонов хищенье. Заставил розу побледнеть испуг, Другая покраснела от смущенья, Украла третья кровь и молоко И подмешала к ним твое дыханье. Но червь в нее забрался глубоко И до смерти источит в наказанье. И сколько б я цветов ни видел тут - Все у тебя красу свою крадут. Перевод А. Финкеля С О, Муза, где же ты? что долго так молчишь И, в чем вся власть твоя, о том не говоришь? Ужель ты тратишь пыл веселья, песнь слагая, Чем славу лишь мрачишь, ничтожность возвышая? Явись мне, Муза, вновь и возврати скорей Потерянные дни для славы и искусства, И вновь воспой красу поклонницы своей, Вливающей в перо твое свой ум и чувства. Встань, Муза, и взгляни на личико моей Красавицы - морщин не сыщется ль у ней? И если - да, иди, представь богов собранью И пред Сатурном дай простор негодованью - Прославь ее пред ним, хвалы свои умножь, И ты предупредишь косу его и нож. Перевод Н. Гербеля С Где Муза? Что молчат ее уста О том, кто вдохновлял ее полет? Иль, песенкой дешевой занята, Она ничтожным славу создает? Пой, суетная Муза, для того, Кто может оценить твою игру, Кто придает и блеск, и мастерство, И благородство твоему перу. Вглядись в его прекрасные черты И, если в них морщину ты найдешь, Изобличи убийцу красоты, Строфою гневной заклейми грабеж. Пока не поздно, времени быстрей Бессмертные черты запечатлей! Перевод С. Маршака С Где, Муза, ты? Безмолвствуешь, забыв Того, кому обязана ты славой? Иль низким песням отдан твой порыв? Иль прельщена дешевою забавой? Неверная, вернись и снова пой, Восполни время, прожитое даром, Пой для того, кто ценит голос твой, Кто стих наполнит силой, чувством, жаром. Встань и всмотрись в лицо любви моей, И если есть на нем морщин сплетенье, То ты коварство осени осмей, Предай его всеобщему презренью. Прославь любовь и время обгони, Его косы удары отклони! Перевод А. Финкеля CI Чем, Муза, ты себя в том можешь оправдать, Что Правду с красотой забыла воспевать? Все трое у моей любви вы в услуженье, Чем, Муза, можешь ты гордиться, без сомненья. Что ж, Муза, говори: быть может, скажешь ты, Что Истине совсем не нужно украшенья, Что в красоте самой - и правда красоты, И кисть художника ей не придаст значенья. Но если так - ужель ты быть должна немой? Неправда! От тебя зависит от одной Заставить друга ввысь подняться с облаками, Чтоб восхваленным быть грядущими веками. Я ж научу тебя - как друга, уж поверь, Потомству показать таким, как он теперь. Перевод Н. Гербеля CI О ветреная муза, отчего, Отвергнув правду в блеске красоты, Ты не рисуешь друга моего, Чьей доблестью прославлена и ты? Но, может быть, ты скажешь мне в ответ, Что красоту не надо украшать, Что правде придавать не надо цвет И лучшее не стоит улучшать. Да, совершенству не нужна хвала, Но ты ни слов, ни красок не жалей, Чтоб в славе красота пережила Свой золотом покрытый мавзолей. Нетронутым - таким, как в наши дни, Прекрасный образ миру сохрани! Перевод С. Маршака CI О, Муза, нерадивая! Зачем Не хочешь ты слить правду с красотою? Любимый обладает этим всем - Прославь его и стань славнее вдвое. Ты скажешь мне: "Ведь правде не нужна Прикрас услуга - так она правдивей, А красота сама собой сильна - Красивое без примеси красивей". И потому ты хочешь быть немой? Нет, этим ты не извинишь молчанья. Он должен жить и в урне гробовой, И ты увековечь о нем преданье. Исполни долг свой, Муза, - сохрани Его таким, каков он в наши дни. Перевод А. Финкеля CII Любовь моя сильна - и где ее конец? Она огонь, но чувств своих не выражает; Но та любовь - товар, чью цену продавец, Старайся поднять, всем громко объявляет. О, наша страсть была еще в своей весне, Когда я стал ее приветствовать стихами! Так соловей поет пред летними ночами И, выждав их приход, смолкает в тишине. Не то чтоб летом мне жилося поскучней, Чем в дни, когда любовь звучит в тиши ночей; Но музыка теперь едва ль не в ветке каждой Звучит, и грудь ее уж пьет не с прежней жаждой. И я, не надоесть чтоб песнею моей Твоим ушам, порой молчу, подобно ей. Перевод Н. Гербеля CII Люблю - но реже говорю об этом, Люблю нежней - но не для многих глаз Торгует чувством тот, кто перед светом Всю душу выставляет напоказ. Тебя встречал я песней, как приветом, Когда любовь нова была для нас. Так соловей гремит в полночный час Весной, но флейту забывает летом. Ночь не лишится прелести своей, Когда его умолкнут излиянья. Но музыка, звуча со всех ветвей, Обычной став, теряет обаянье. И я умолк подобно соловью: Свое пропел и больше не пою. Перевод С. Маршака CII Люблю сильней - хотя слабее с виду, Люблю щедрей - хоть говорю скупей. Любви своей наносим мы обиду, Когда кричим на все лады о ней. Любовь у нас цвела весенним цветом, И пел тогда я в сотнях нежных строк, Как соловей, чьи трели льются летом И умолкают, лишь наступит срок, Не потому, что лето оскудело, Что ночь не так прекрасна и чиста. Но музыка повсюду зазвенела, А став обычной, гибнет красота. И я на губы наложил печать - Тебе не буду песней докучать. Перевод А. Финкеля CIII Как ты бедна, моя задумчивая Муза, Хотя вокруг тебя лишь видится простор; Но ты ведь хороша и пламенен твой взор И без моих похвал венчающего груза. Не упрекай меня, что не могу писать! Ты в зеркало взгляни - и лик перед тобою Восстанет, в сердца глубь сводящий благодать И кроющий стихи стыдливости зарею. Ведь было бы грешно, хорошим быв досель Писателем, теперь приняться за поправки, Когда мои стихи одну имеют цель - Воспеть твои черты, хотя не без прибавки. А зеркало твое, красе твоей под стать, Их лучше, чем стихи, способно показать. Перевод Н. Гербеля CIII У бедной музы красок больше нет, А что за слава открывалась ей! Но, видно, лучше голый мой сюжет Без добавленья похвалы моей. Вот почему писать я перестал. Но сам взгляни в зеркальное стекло И убедись, что выше всех похвал Стеклом отображенное чело. Все то, что отразила эта гладь, Не передаст палитра иль резец. Зачем же нам, пытаясь передать, Столь совершенный портить образец? И мы напрасно спорить не хотим С природой или зеркалом твоим. Перевод С. Маршака CIII Так оскудела Муза наша вдруг, Что предпочла остаться без похвал, Тебя простым изобразив, мой друг, Без гимнов всех, что я тебе слагал. Меня ты не брани, что я притих. Сам в зеркале увидеть можешь лик, Чью красоту не передаст мой стих, Чьей прелестью подавлен мой язык. И я боюсь свершить жестокий грех, Испортив совершенство красоты; Нет в мире для меня иных утех, Как передать в стихах твои черты. Но зеркало представит твой портрет Правдивее, чем жалкий мой сонет. Перевод А. Финкеля CIV Нет, для меня стареть не можешь ты. Каким увидел я тебя впервые, Такой ты и теперь. Пусть три зимы С лесов стряхнули листья золотые, Цветы весны сгубил три раза зной. Обвеянный ее благоуханьем, Пронизанный зеленым ликованьем, Как в первый день стоишь ты предо мной. Но как на башне стрелка часовая Незримо подвигает день к концу, Краса твоя, по-прежнему живая, Незримо сходит в бездну по лицу. Так знайте же, грядущие творенья, - Краса прошла до вашего рожденья. Перевод М. Чайковского CIV Ты не меняешься с теченьем лет, Такой же ты была, когда впервые Тебя я встретил. Три зимы седые Трех пышных лет запорошили след. Три нежные весны сменили цвет На сочный плод и листья огневые, И трижды лес был осенью раздет... А над тобой не властвуют стихии. На циферблате, указав нам час, Покинув цифру, стрелка золотая Чуть движется, невидимо для глаз. Так на тебе я лет не замечаю. И если уж закат необходим - Он был перед рождением твоим! Перевод С. Маршака CIV Ты для меня не постареешь ввек. Каким ты был в день первой нашей встречи, Таков ты и сегодня. Трижды снег Убор тех лет срывал в жестокой сече, Три осени сменили три весны, Убив их свежесть вялой желтизною, И три апреля были сожжены, - А ты цветешь все тою же красою. Как стрелки часовой не виден ход, Так не заметно прелести теченье. И блеск твой дивный также уплывет, Хоть глаз не уследит его движенья. Так знай: от многих отлетел их цвет, Когда и не являлся ты на свет. Перевод А. Финкеля CV Не называй мой пыл каждением кумиру И идолом любви красавицу мою За то, что я весь век одну ее пою И за любовь не мщу, подобяся вампиру. Красавица моя - сегодня как вчера - В достоинствах своих верна и постоянна, А потому и стих мой шепчет неустанно Все то же - что она прекрасна и добра. Наивность, красота и верность - вот поэма, Написанная мной, с прибавкой двух-трех слов, Где мной воплощена любви моей эмблема. В одной поэме - три! Вот поле для стихов! Правдивость, красота и верность хоть встречались, Но никогда в одном лице не совмещались. Перевод Н. Гербеля CV Язычником меня ты не зови, Не называй кумиром божество. Пою я гимны, полные любви, Ему, о нем и только для него.