Его любовь нежнее с каждым днем, И, постоянству посвящая стих, Я поневоле говорю о нем, Не зная тем и замыслов других. "Прекрасный, верный, добрый" - вот слова, Что я твержу на множество ладов. В них три определенья божества, Но сколько сочетаний этих слов! Добро, краса и верность жили врозь, Но это все в тебе одном слилось. Перевод С. Маршака CV Моя любовь не идолам служенье. Любимого не называй божком За то, что все хвалы и песнопенья Всегда ему и лишь о нем одном. Сегодня нежен, завтра он нежнее И в прелести своей неизменим, Мои стихи полны одною ею, Не заменяя свой напев иным. "Добр, чист, красив" - вот все их содержанье, "Добр, чист, красив" - на все лады пою. Трех этих тем безмерны сочетанья, Им отдал я поэзию свою. "Добр, чист, красив" - их часто встретишь врозь, Но вместе все - в тебе одном сплелось. Перевод А. Финкеля CVI Когда средь хартий я времен давно минувших Портреты нахожу созданий дорогих И вижу, как в стихах красивых и живых В них воспевают дам и рыцарей уснувших - Я в описанье том их общего добра - Их рук, плечей и глаз, чего ни пожелаешь - Попытку вижу лишь старинного пера Представить красоту, какой ты обладаешь. Все их хвалы встают лишь предсказанья сном О настоящем дне и образе твоем; А так как все притом, как сквозь туман, смотрели, То и воспеть тебя достойно не сумели. Мы ж, видящие все, что день нам видеть дал, Не можем слов найти для песен и похвал. Перевод Н. Гербеля CVI Когда читаю в свитке мертвых лет О пламенных устах, давно безгласных, О красоте, слагающей куплет Во славу дам и рыцарей прекрасных, Столетьями хранимые черты - Глаза, улыбка, волосы и брови - Мне говорят, что только в древнем слове Могла всецело отразиться ты. В любой строке к своей прекрасной даме Поэт мечтал тебя предугадать, Но всю тебя не мог он передать, Впиваясь в даль влюбленными глазами. А нам, кому ты, наконец, близка, - Где голос взять, чтобы звучал века? Перевод С. Маршака CVI Когда в старинных рукописях вдруг Встречаю песни трубадуров страстных, И славит в них стихов чудесный звук Умерших дам и рыцарей прекрасных, То вижу я, что красоту любя, - Чело, уста, и очи, и ланиты - Хотело их перо воспеть тебя. В ком это все так нераздельно слито. Да, наши дни пророчил их напев, Провидело тебя поэтов чувство, Но образ твой в веках не разглядев, Бессильным оказалось их искусство. Ведь и у нас, - с кем вместе дышишь ты, - Не хватит слов воспеть твои черты. Перевод А. Финкеля CVII Ни собственный мой страх, ни вещий дух вселенной, Стремящийся предстать пред гранью сокровенной, Не в силах срок любви моей определить И предсказать, когда покопчу я любить. Житейская луна с ущербом уменьшилась - И злых предчувствий сонм смеется над собой, А неизвестность вкруг, как мрак, распространилась, И мир, представь, закон провозглашает свой. Вспоенная весны живительной росою, Любовь моя растет, и смерть ей не страшна, Затем что буду жить в стихах своих душою, Пока она гнести вкруг будет племена. И ты свой мавзолей найдешь в строках их славных, Когда гербы спадут с гробниц владык державных. Перевод Н. Гербеля CVII Ни собственный мой страх, ни вещий взор Вселенной всей, глядящей вдаль прилежно, Не знают, до каких дана мне пор Любовь, чья смерть казалась неизбежной. Свое затменье смертная луна Пережила назло пророкам лживым. Надежда вновь на трон возведена, И долгий мир сулит расцвет оливам. Разлукой смерть не угрожает нам. Пусть я умру, но я в стихах воскресну. Слепая смерть грозит лишь племенам Еще не просветленным, бессловесным. В моих стихах и ты переживешь Венцы тиранов и гербы вельмож. Перевод С. Маршака CVII Ни трепет мой, ни всех миров пророк, Глаголящий о тайне бесконечной, Не скажут мне, какой отпущен срок Моей любви и тленной, и не вечной. Луна пережила затменья гнев - И маги над собой трунят стыдливо, Кончаются сомненья, отмерев, - И мир навек простер свои оливы. И пьет любовь живительный бальзам, И смерть сама отныне мне подвластна. Бессмертье суждено моим стихам, А ей - повелевать толпой безгласной. Ты памятник найдешь себе в стихах, Когда гербы и гробы станут прах. Перевод А. Финкеля CVIII Нет слов, способных быть написанных пером, Которых не излил я, друг мой, пред тобою! И что могу сказать я нового притом, Чтоб выразить восторг твоею красотою? Да ничего, мой друг, хоть должен повторять Все то же каждый день и старым не считать Все старое: "Ты - мой! я - твой, моя отрада!" Как в первый день, когда я твоего ждал взгляда. Распуколка-любовь, в бессмертии своем, Не думает совсем о времени разящем, И места не дает морщинам бороздящим, А делает его, борца, своим рабом - И пламенной любви находит там зачатки, Где время с злом влекли, казалось, их остатки. Перевод Н. Гербеля CVIII Что может мозг бумаге передать, Чтоб новое к твоим хвалам прибавить? Что мне припомнить, что мне рассказать, Чтобы твои достоинства прославить? Нет ничего, мой друг. Но свой привет, Как старую молитву - слово в слово, - Я повторяю. Новизны в нем нет, Но он звучит торжественно и ново. Бессмертная любовь, рождаясь вновь, Нам неизбежно кажется другою. Морщин не знает вечная любовь И старость делает своим слугою. И там ее рожденье, где молва И время говорят: любовь мертва. Перевод С. Маршака CVIII Что есть в мозгу достойное чернил, Чем чувств своих не выразил уже я? Что нового тебе я б сообщил, Сказав, что ты всех краше и нежнее? Нет, друг мой, ничего! Но хоть стары Слова молитв, все нам они родные. "Ты - мой, я - твой", - твержу я с той поры, Когда с тобой я встретился впервые. Бессмертную любовь не устрашит Ни пыль времен, ни лет прошедших бремя; Она не убоится их обид И сделает своим слугою время, И будет, как и в юности, жива, Хоть мертвой огласит ее молва. Перевод А. Финкеля CIX Не говори, мой друг, что сердце изменило, Что расставанье пыл мой сильно охладило. Не легче разойтись мне было бы с тобой, Чем с замкнутой в твоей душе моей душой. Там дом моей любви - и если покидаю, Как путник молодой, порою я его, То возвращаюсь вновь в дом сердца моего, И этим грех свой сам с души своей слагаю. Когда б в душе моей все слабости земли, Так свойственные всем и каждому, царили - Не верь, чтоб все они настолько сильны были, Чтоб разойтись с тобой склонить меня могли. Да, если не тебя, то никого своею Во всей вселенной я назвать уже не смею. Перевод Н. Гербеля CIX Меня неверным другом не зови. Как мог я изменить иль измениться? Моя душа, душа моей любви, В твоей груди, как мой залог, хранится. Ты - мой приют, дарованный судьбой. Я уходил и приходил обратно Таким, как был, и приносил с собой Живую воду, что смывает пятна. Пускай грехи мою сжигают кровь, Но не дошел я до последней грани, Чтоб из скитаний не вернуться вновь К тебе, источник всех благодеяний. Что без тебя просторный этот свет? Ты в нем одна. Другого счастья нет. Перевод С. Маршака CIX Не говори, что в сердце этом ложь. Пусть жар его в разлуке стал слабей, По разве от души своей уйдешь? Моя душа - она в груди твоей. В ней кровь любви. И по каким краям Я б ни бродил, по приходя домой, С собою воду приносил я сам, Чтоб душу мог омыть перед тобой. Пусть был я слаб, пусть покорялся я Своим страстям, но никогда не верь, Что потеряла честь душа моя, Твое добро отринула теперь. Не нужен мне ничтожный этот свет, Мне нужен ты, о, нежной розы цвет! Перевод А. Финкеля CX Носясь то здесь, то там, себе же на беду, Я удручал и рвал на части ретивое, Позорно продавал все сердцу дорогое И превращал любовь в кровавую вражду. Но все тревоги те мне юность снова дали, А непреклонность чувств и опыт показали, Что ты хранишь в себе любви моей залог, Хоть я и был всегда от истины далек. Так получай же то, что будет длиться вечно: Не стану больше я дразнить свой аппетит, Ввергая в бездну зол приязнь бесчеловечно, А с нею и любовь, чей свет меня манит. Итак - приветствуй, мой возврат благословляя, И к сердцу своему прижми меня, родная! Перевод Н. Гербеля СХ Да, это правда: где я ни бывал, Пред кем шута ни корчил площадного, Как дешево богатство продавал И оскорблял любовь любовью новой! Да, это правда: правде не в упор В глаза смотрел я, а куда-то мимо. Но юность вновь нашел мой беглый взор Блуждая, он признал тебя любимой. Все кончено, и я не буду вновь Искать того, что обостряет страсти, Любовью новой проверять любовь. Ты - божество, и весь в твоей я власти. Вблизи небес ты мне приют найди На этой чистой, любящей груди. Перевод С. Маршака CX Все правда, все! Блуждая тут и там, В шута я превратился площадного; Все, чем я жил, я кинул всем ветрам, И старую любовь сквернил я новой. И правда то, что был я груб и зол, На искренность поглядывал с презреньем. Но юность сердца я опять нашел, Любимую увидел новым зреньем. Теперь конец! Я быть твоим хочу, Себя увлечь страстям я не позволю, Старинной дружбы я не омрачу, Ты - бог любви, твоей я предан воле. Преддверием небес отныне будь - Прими меня на любящую грудь! Перевод А. Финкеля CXI Ты лучше за меня Фортуну побрани, Виновницу моих проступков в оны дни, Мне давшую лишь то, что волею бессмертных Общественная жизнь воспитывает в смертных. Вот отчего лежит на имени моем - И пачкает его клеймо порабощенья, Как руку маляра, малюющего дом! Оплачь и пожелай мне, друг мой, обновленья - И - лишь бы обойти заразную беду - Готов, как пациент, и уксусом опиться, Причем и желчь вполне прогивной не найду И тягостным искус, лишь только б исцелиться. Ты пожалей меня, и будет мне - поверь - Достаточно того, чтоб сбросить груз потерь. Перевод Н. Гербеля CXI О, как ты прав, судьбу мою браня, Виновницу дурных моих деяний, Богиню, осудившую меня Зависеть от публичных подаяний. Красильщик скрыть не может ремесло. Так на меня проклятое занятье Печатью несмываемой легло. О, помоги мне смыть мое проклятье! Согласен я без ропота глотать Лекарственные горькие коренья, Не буду горечь горькою считать, Считать неправой меру исправленья. Но жалостью своей, о милый друг, Ты лучше всех излечишь мой недуг! Перевод С. Маршака CXI О за меня фортуну разбрани, Она виною всех моих страданий, Так ею исковерканы все дни, Что я завишу от людских деяний. Вот почему судьба моя жалка, И ремесла отмечен я печатью, Как краскою красильщика рука. О сделай так, чтоб чистым стал опять я! Из трав любых готов я пить отвар, Приму и желчь и уксус терпеливо, Готов снести тягчайшую из кар И не считать ее несправедливой. Лишь пожалей меня, мой милый друг, И жалостью излечишь мой недуг. Перевод А. Финкеля CXII Твои любовь и пыл изглаживают знаки, Наложенные злом на бедном лбу моем, Бранит ли свет меня иль хвалит - что мне в том? Лишь пред тобой бы я не скрадывался в мраке: Ты для меня - весь свет, и я хочу найти Себе в твоих устах хвалу и порицанье, Другие ж для меня - без звука и названья, И я ни для кого не уклонюсь с пути. В той бездне, где живу, заботу я оставил О мнениях других, а чувства быть заставил Холодными навек и к брани, и к хвале. Да, я смогу снести презрение во мгле Затем что в мыслях так моих ты вкоренилась, Что остальное все как будто провалилось. Перевод И. Гербеля CXII Мой друг, твоя любовь и доброта Заполнили глубокий след проклятья, Который выжгла злая клевета На лбу моем каленою печатью. Лишь похвала твоя и твой укор Моей отрадой будут и печалью. Для всех других я умер с этих пор И чувства оковал незримой сталью. В такую бездну страх я зашвырнул, Что не боюсь гадюк, сплетенных вместе, И до меня едва доходит гул Лукавой клеветы и лживой лести. Я слышу сердце друга моего, А все кругом беззвучно и мертво. Перевод С. Маршака CXII Твоя любовь и доброта сотрут С меня клеймо всеобщего злословья. Что мне с того - бранят меня иль чтут, - От всех я защищен твоей любовью. Ты для меня - весь мир, и лишь из уст Твоих приму хвалу иль одобренье. Коль нет тебя, - мир холоден и пуст, Лишь ты даешь моей душе движенье. В немую бездну я забросил слух, К хвале и клевете я равнодушен, К их голосам, как уж, я буду глух* И только чувству стану я послушен. Так помыслы мои полны тобой, Что вымер для меня весь круг земной. Перевод А. Финкеля (* По старинным поверьям, уж лишен слуха. (Примечание переводчика.) CXIII Оставивши тебя, я вижу лишь умом; А что руководит движеньями моими, То смотрит как во мгле, полуслепым зрачком, Глаза хоть и глядят, но я не вижу ими, - Затем, что образец, который разглядеть Не могут, им нельзя в душе запечатлеть. Ничем глаза вокруг не могут насладиться, Ни с разумом своим восторгом поделиться - Затем, что море ль благ, или картина смут, Холмы иль океан, свет дня иль сумрак ночи, Скворец иль соловей предстанут перед очи - Прелестный образ твой всему они дадут. Правдивый разум мой, наполненный тобою, Впадает в ложь во всем, что видит пред собою. Перевод Н. Гербеля CXIII Со дня разлуки - глаз в душе моей, А тот, которым путь я нахожу, Не различает видимых вещей, Хоть я на все по-прежнему гляжу. Ни сердцу, ни сознанью беглый взгляд Не может дать о виденном отчет. Траве, цветам и птицам он не рад, И в нем ничто подолгу не живет. Прекрасный и уродливый предмет В твое подобье превращает взор: Голубку и ворону, тьму и свет, Лазурь морскую и вершины гор. Тобою полон и тебя лишен, Мой верный взор неверный видит сон. Перевод С. Маршака CXIII С тех пор как разлучились мы с тобой, Из глаза в душу перенес я зренье, И бедный глаз мой стал полуслепой, Его переменилось поведенье. Пусть предо мною птицы иль цветы, Иль облака воздушные узоры, - Душой же эти я ловлю черты, И образы не те вбирают взоры. Пусть перед ними горы иль моря, Прекрасные иль мерзостные лица, Воркун иль ворон, сумрак иль заря - В твой дивный лик все это превратится К иному глух, тобой лишь поглощен, Правдивый дух мой ложью восхищен. Перевод А. Финкеля CXIV Ужель мой слабый дух, исполненный тобой, Царей отраву - лесть - впивает, ангел мой? Иль может быть, глаза мои уж слишком правы, А страсти, что в тебе гнездятся, так лукавы, Что научают их искусству превращать Чудовищ ада злых в божественную рать, Из худшего творя все лучшее пред нами, Едва оно свой путь свершит под их лучами. Не будет ли верней, что взгляд мой лжет в их честь, А бедный разум пьет по-царски эту лесть? Глаз знает хорошо - что разум мой пленяет: По вкусу он ему напиток приправляет. Хоть и отравлен он, но нравится глазам: Грех меньше, если взор его отведал сам. Перевод Н. Гербеля CXIV Неужто я, прияв любви венец, Как все монархи, лестью упоен? Одно из двух: мой глаз - лукавый льстец, Иль волшебству тобой он обучен. Из чудищ и бесформенных вещей Он херувимов светлых создает. Всему, что входит в круг его лучей, С твоим лицом он сходство придает. Вернее первая догадка: лесть. Известно глазу все, что я люблю, И он умеет чашу преподнесть, Чтобы пришлась по вкусу королю. Пусть это яд - мой глаз искупит грех: Он пробует отраву раньше всех! Перевод С. Маршака CXIV Не то мой дух, гордясь твоей хвалой, Отравлен лестью - всех царей отравой; Не то любовью взор обучен мой Науке чудотворной и лукавой - Алхимии, которая творит Из мерзкого урода херувима, Химерам придает твой милый вид, Своим лучом коснувшись их незримо, - Не ведаю. Виной, наверно, лесть. Теперь по-царски дух упьется ею. Ведь знает глаз, что духу преподнесть, И приготовит чашу повкуснее. Пусть в чаше яд, но глаз искупит грех Тем, что его он выпьет раньше всех. Перевод А. Финкеля CXV Мой друг, те строки лгут, что прежде я писал, Где пелось, что любить не в силах я сильнее, Тогда я весь пылал и разум мой, Что может пламя то гореть еще светлее. Но зная, что кругом случайности нас ждут, Вползают между клятв, претят царей веленьям, Низводят красоту, кладут предел стремленьям И к переменам дух незыблемый влекут, Я вправе был сказать под Времени давленьем: "Теперь лишь от души тебя я полюбил!" Так как уверен лишь я в настоящем был, А будущность была окутана сомненьем. Любовь - дитя, и слов поток моих дает Лишь полный рост тому, что все еще растет. Перевод И. Гербеля CXV О, как я лгал когда-то, говоря: "Моя любовь не может быть сильнее". Не знал я, полным пламенем горя, Что я любить еще нежней умею. Случайностей предвидя миллион, Вторгающихся в каждое мгновенье, Ломающих незыблемый закон, Колеблющих и клятвы и стремленья, Не веря переменчивой судьбе, А только часу, что еще не прожит, Я говорил: "Любовь моя к тебе Так велика, что больше быть не может!" Любовь - дитя. Я был пред ней не прав, Ребенка взрослой женщиной назвав. Перевод С. Маршака CXV О, как я лгал, когда в стихах твердил, Что не могу любить тебя нежнее. Мой жалкий ум тогда не ведал сил, Огонь любви взметающих сильнее. Случайностей я видел миллион: Они нарушат клятвы и решенья, Ославят прелесть, выгонят закон, И твердый дух толкнут на преступленье. Зачем, увы, их власти устрашась, Я не сказал: "Люблю тебя безмерно?!" Сомненьям отдавал свой каждый час. Не понимал, что верно, что неверно? Любовь - дитя. Зачем же ей расти Я не позволил, преградив пути?! Перевод А. Финкеля CXVI Препоной быть двум любящим сердцам Ничто не может: нет любви прощенья, Когда она покорна всем ветрам Иль отступает перед наступленьем. О нет! Любовь - незыблемый маяк, Его не сотрясают ураганы; Любовь - звезда, что светит нам сквозь мрак И указует путь чрез океаны. Нет, не подвластна Времени она - Оно косу свою проносит мимо; Недель и дней ей смена не страшна - Она в веках стоит неколебимо. А если не верны слова мои - То в мире нет и не было любви. Перевод В. Чухно CXVI Ничто не может помешать слиянью Двух сродных душ. Любовь не есть любовь, Коль поддается чуждому влиянью, Коль от разлуки остывает кровь. Всей жизни цель, любовь повсюду с нами, Ее не сломят бури никогда, Она но тьме, над утлыми судами Горит, как путеводная звезда. Бегут года, а с ними исчезает И свежесть сил, и красота лица; Одна любовь крушенья избегает, Не изменяя людям до конца. Коль мой пример того не подтверждает, То на земле никто любви не знает. Перевод С. Ильина CXVI Не допускаю я преград слиянью Двух верных душ! Любовь не есть любовь Когда она при каждом колебанье То исчезает, то приходит вновь. О нет! Она незыблемый маяк, Навстречу бурь глядящий горделиво, Она звезда и моряку сквозь мрак Блестит с высот, суля приют счастливый. У времени нет власти над любовью; Хотя оно мертвит красу лица, Не в силах привести любовь к безмолвью Любви живой нет смертного конца... А если есть, тогда я не поэт И в мире ни любви, ни счастья - нет! Перевод М. Чайковского CXVI Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена Любви безмерной положить конец? Любовь не знает убыли и тлена. Любовь - над бурей поднятый маяк, Не меркнущий во мраке и тумане, Любовь - звезда, которою моряк Определяет место в океане. Любовь - не кукла жалкая в руках У времени, стирающего розы На пламенных устах и на щеках, И не страшны ей времени угрозы. А если я не прав и лжет мой стих - То нет любви и нет стихов моих! Перевод С. Маршака CXVI Помехой быть двум любящим сердцам Я не хочу. Нет для любви прощенья, Когда она покорна всем ветрам Иль отступает, видя наступленье. О нет! Любовь - незыблемый маяк, Его не сотрясают ураганы; Любовь - звезда; ее неясен знак, Но указует путь чрез океаны. И не игрушка времени она, Хоть серп его и не проходит мимо. Недель и дней ей смена не страшна - Она в веках стоит неколебимо. А если не верны стихи мои - То я не знал ни песен, ни любви. Перевод А. Финкеля CXVII Кори мой слабый дух за то, что расточает Он то, чем мог тебе достойно бы воздать; Что я позабывал к любви твоей взывать, Хоть узы все сильней она мои скрепляет; Что чуждым мне не раз я мысли поверял И времени дарил злом купленное право; Что первым злым ветрам я парус свой вверял, Который от тебя так влек меня лукаво. Ошибки ты мои на сердце запиши, Добавь к догадкам ряд тяжелых доказательств И на меня обрушь поток своих ругательств, Но все же, в гневе, ты не убивай души: Я только доказать хотел - и был во власти - Всю силу чар твоих и постоянство страсти. Перевод И. Гербеля CXVII Скажи, что я уплатой пренебрег За все добро, каким тебе обязан, Что я забыл заветный твой порог, С которым всеми узами я связан, Что я не знал цены твоим часам, Безжалостно чужим их отдавая, Что позволял безвестным парусим Себя нести от милого мне края. Все преступленья вольности моей Ты положи с моей любовью рядом, Представь на строгий суд твоих очей, Но не казни меня смертельным взглядом. Я виноват. Но вся моя вина Покажет, как любовь твоя верна. Перевод С. Маршака CXVII Вини меня, что забывал не раз Я дань платить душе твоей прекрасной, Не вспоминал любви бесценной, нас Связавшей навсегда в союз согласный, Что суетным и темным душам сам Твои дары я роздал беззаботно, Что подставлял свой парус всем ветрам, От милых взоров уносясь охотно. Проступки и ошибки запиши, Дурную волю вспомни, не жалея, Но наводить свой выстрел не спеши И ненавистью не казни своею. Одним могу себя я оправдать: Хотел любовь я этим испытать. Перевод А. Финкеля CXVIII Как острой смеси мы спешим подчас принять, Чем спящий аппетит к работе возбуждаем И горькое затем лекарство принимаем, Чтоб зол грозящей нам болезни избежать, - Так, сладостью твоей донельзя подслащенный, Я горьких яств искал, чтоб вызвать аппетит, И рад бывал, своим блаженством пресыщенный, Когда хоть что-нибудь во мне вдруг заболит. В любви предвидеть зло нас учит ум суровый, Хотя мы ничего не слышали о нем, И нам велит лечить свой организм здоровый, Пресыщенный добром, снедающим нас злом. Но в яд губительный лекарство превратится Тому, чья вся болезнь в любви к тебе таится. Перевод Н. Гербеля CXVIII Для аппетита пряностью приправы Мы вызываем горький вкус во рту. Мы горечь пьем, чтоб избежать отравы, Нарочно возбуждая дурноту. Так, избалованный твоей любовью, Я в горьких мыслях радость находил И сам себе придумал нездоровье Еще в расцвете бодрости и сил. От этого любовного коварства И опасенья вымышленных бед Я заболел не в шутку и лекарства Горчайшие глотал себе во вред. Но понял я: лекарства - яд смертельный Тем, кто любовью болен беспредельной. Перевод С. Маршака CXVIII Как возбудить желая аппетит, Употребляют острые приправы, Иль для того, чтоб был недуг убит, Глотают очистительные травы, - Так к травам взор я также обратил, Твоей пресытясь сладостной любовью; Страдая лишь одним избытком сил, Искал я облегченья в нездоровье. Таков любви увертливый прием: Решая сам, что для нее полезней, Придумал я недуги, а потом Лечил здоровье мнимою болезнью. Но коль тебя болеть заставил рок, Лекарство - яд, как учит мой урок. Перевод А. Финкеля CXIX Как много выпил я коварных слез сирен, Эссенции гнусней ключей подземных ада, Причем отраду страх теснил, а страх отрада - И, с мыслью победить, опять сдавался в плен. В какие, сердце, ты ввергалося напасти, Считая уж себя достигнувшим всего! Как яростно блестит луч взора моего В болезненной борьбе отчаянья и страсти! Врачующее зло, я вижу, что тобой Хорошее еще становится прекрасней, И, сделавшись опять владыкой над душой, Погасшая любовь становится всевластной. И, пристыженный, вновь я возвращаюсь вспять, Успевши больше злом добыть, чем потерять. Перевод Н. Гербеля CXIX Каким питьем из горьких слез сирен Отравлен я, какой настойкой ада? То я страшусь, то взят надеждой в плен, К богатству близок и лишаюсь клада. Чем согрешил я в свой счастливый час, Когда в блаженстве я достиг зенита? Какой недуг всего меня потряс Так, что глаза покинули орбиты? О, благодетельная сила зла! Все лучшее от горя хорошеет, И та любовь, что сожжена дотла, Еще пышней цветет и зеленеет. Так после всех бесчисленных утрат Во много раз я более богат. Перевод С. Маршака CXIX Каких я зелий не пивал подчас Из слез Сирен в смешенье с горьким ядом! Сменял надежды страхами не раз Проигрывал, хоть выигрыш был рядом! Каких я только не наделал бед, Себя вообразив на гребне счастья! Какой в глазах сверкал безумный бред Горячечной неукротимой страсти! О благо зла! Взойдет из горя вновь Былая прелесть краше и прелестней, И расцветет погибшая любовь Величественней, ярче и чудесней. Так я вернулся к счастью через зло - Богаче стать оно мне помогло. Перевод А. Финкеля СХХ Хоть жестокость, друг, твоя мне служит оправданьем, Но, унесясь душой к своим воспоминаньям, Я никну в прах главой под бременем грехов, Затем что нервы рок мне свил не из оков. Когда ты сражена жестокостью моею, Как некогда сражен я был, мой друг, твоею, То ты узнала ад, а я не мог вполне Сознать, как сам страдал лишь по твоей вине. Когда бы привело на память горе мне, Что за удары рок таит для назиданья, Я б - так же как и ты, когда-то в тишине - Поднес тебе бальзам, вручающий страданья. Да, грех прошедший твой и настоящий мои Друг другу извинять, сойдясь между собой! Перевод Н. Гербеля СХХ То, что мой друг бывал жесток со мною, Полезно мне. Сам испытав печаль, Я должен гнуться под своей виною, Коль это сердце - сердце, а не сталь.