49. НОВАЯ ЭПОХА или ХМУРОЕ УТРО Заспешил Соцреализм-богатырь открывать дверь, надеясь, что пришла к нему наконец-то в гости одинокая соседка Эпоха Кузьминична, недавно поселившаяся над ним в трехкомнатной квартире, первая шлюха 4-го отделения кремлевской больницы, где он лечился. Стукачка, каких мало - заложила недавно в Энкаведе группу врачей-вредителей, залечивших до смерти Горькина, Фрундзе, Врожуникидзе и, конечно, дедушку Мичурина, за что и получила ордер на жилплощадь и орден "Экономиста Н.Ильина" на свою пшеничную грудь молочно-восковой спелости (давно Соцреализм хотел к ней прильнуть). А Эпоха уже бьет в дверь сапогами... Торопливо открыл дверь, смотрит - не она. Видит - телефонисты стоят. У одного телефонный провод в руках, у другого в руках телефонный аппарат-вертушка. Ясно: энкаведисты под телефонистов маскируются. - Такой-то? - спрашивает тот, кто с проводом. - Ну. - Не нукай, не запрягал. Кто еще, кроме тебя, проживает в квартире? - интересуется другой, с телефонным аппаратом. - Разве это квартира? - удивляется Соцреализм. - Это бывший овощной склад. Здесь при бывшем режиме бывший купец Рудольф Германович Гесс капусту мочил. И яблоки. - Какие еще яблоки? - Не знаю точно. Мичуринские. И антоновские. - Атамана Антонова яблочки? Белогвардейские яблочки, значит? Все ты знаешь! А о купце Гессе мы с тобой в другом месте поговорим. И кто замочил дедушку Мичурина - тоже выложишь, будь спок! 50. ТРИ ДНЯ И ТРИ НОЧИ или КТО СОЧИНЯЕТ ПОЛИТИЧЕСКИЕ АНЕКДОТЫ? Заглянули телефонисты за печку, под раскладушку, никого не обнаружили. Протянули они в подвал телефонный провод, установили вертушку, посадили богатыря-Соцреализма под домашний арест, назначили его подсадной уткой и приказали не спать, со стула не вставать и никуда не ходить, даже во двор в продувную уборную. Можно только изредка крякать. Тут у них засада. Ждут они из Ермании бывшего купца Гесса, сброшенного сегодня ночью с парашютом для покушения на жизнь самого Генерального Совместителиусса. Рудольф Германович непременно должен сюда наведаться, посетить родные пенаты. Это как дважды два четыре - тоска, ностальгия, родная уборная во дворе, а в Москве, как известно, даже отлить негде. - Тут мы его в уборной и цап-царап! Ладно. Сидят в засаде. Крякают. Проходит первый день. Нету парашютиста Гесса с его ностальгией, не спешит посетить родную уборную. - Ты кто такой? - от нечего делать интересуются телефонисты-энкаведисты. - В каком смысле? - уточняет Соцреализм. - По-русски не понимаешь? Ты. Кто. Такой. - Человек я. Продукт переходной эпохи. Ее типичный представитель. - Ты, продукт, человеком не прикидывайся! Почему ты, представитель, дома сидишь и на работу не ходишь? - Потому, что нахожусь под домашним арестом. - Ты кто, спрашиваем? Кого представляешь? В каком профсоюзе состоишь? - злятся телефонисты. - Литератор я, - с достоинством отвечает Соцреализм. - Из династии пролетарских писателей. - Мать твою дивизию... Сочинитель, значит? - Ну. Второй день тянется, а ерманского парашютиста Гесса все нет и нет. - Скучно что-то, - зевают телефонисты. - Что бы такое придумать, чтоб время зря не терять?.. Сейчас мы на тебя компромат соберем. Давай, выкладывай имена и фамилии. - Не знаю я никаких имен и фамилий. - Вот и врешь! Серегу знаешь? А Блока? А Бурлюка? Скажешь "нет"? - Ну. - Гну. Давай, выкладывай! Если сам сочиняешь - значит, что-то знаешь. Анекдоты знаешь? - Этого добра выше крыши. - Давай, рассказывай. - "Уехал муж в командировку..." - Не то! Давай политические анекдоты. А мы их в эту книгу дырявую записывать будем. Потом издашь, как собственное сочинение. - Про Чапаева подойдут? - спрашивает Соцреализм, впервые польщенный читательским вниманием. - Про Василия Иваныча? Именно то, что нужно! Сочинение и распространение контрреволюционной пропаганды! - радуются телефонисты-энкаведисты. - Пока не расскажешь десять тысяч политических анекдотов, со стула не встанешь. Таким вот Макаром. Третий день настал. На отрывном календаре уже 21-е июня. На подсадную утку никто не бросается - ни Блок, ни Бурлюк, ни парашютист Гесс, ни соседка Эпоха Кузьминична (она же, наверно, на всех настучала) - на явочную квартиру никто не является, лишь со двора доносится унылый голос наемного странствующего палача с переносной гильотинкой: - Кому руки, ноги, головы рубить?.. Кому руки, ноги, головы рубить?.. Сидит Соцреализм на стуле и, как заведенный, травит политические анекдоты... 674-й... 793-й... 836-й... Амбарная книга уже полна и на вышку тянет. А что Соцреализму терять? Кроме сырого подвала, разве что продувное удобство во дворе. Сидит. Так сидит, что к стулу приклеился, мочевой пузырь живот раздул, кран-гидрант вот-вот сорвется с резьбы и затопит подвал, а пытка анекдотами продолжается. Десять тысяч политических анекдотов - не комар наплакал. Энкаведистам же все ни почем - один на раскладушке развалился, другой записывает показания в амбарную книгу. И наоборот - один протокол ведет, другой отдыхает. Как вдруг раздается телефонный звонок. 51. ПРОДУКТ ЭПОХИ или РАЗГОВОР ПО КРЕМЛЕВСКОМУ ТЕЛЕФОНУ - Бери трубку, продукт эпохи! - метушатся телефонисты-энкаведисты. - Приглашай его сюда на свидание! Быстро! Говори подлиннее - надо засечь этого фрукта на телефонной станции! - Продукт эпохи у аппарата, - еле ворочает языком бедный Соцреализм-богатырь, из последних сил сжимая между ногами свой кран-гидрант, чтоб, не дай Бог, не прорвало и не затопило подвал. - Где это вы пропадаете, типичный представитель? Почему в гости не заходите? - спрашивает в трубке очень знакомый голос с приятным восточным акцентом. - Совсем пропадаю, товарищ Генеральный Совместителиусс! - хрипит Соцреализм. - А в чем, собственно, дело? Объясните спокойно. Чем смогу - помогу. - Сил моих нет! Ваши телефонисты три дня и три ночи до ветру не пускают! - А что они у вас делают? - Ждут из Ермании какого-то Гесса, сброшенного с парашютом! - Успокойтесь. И успокойте товарищей. Передайте им, что Рудольф Гесс благополучно приземлился в Лондоне. Парашют - отдельно, Гесс - отдельно. Сходите во двор по своей нужде - это дело государственной важности. А я пока подожду у телефона. 52. ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ Обернулся Соцреализм-богатырь, хотел порадовать своих друзей-телефонистов хорошей новостью из Кремля, передать им привет от Чудесного Нацмена, но тех как ветром сдуло. И след простыл. Были, и нету, лишь амбарная книга шуршит политическими анекдотами на раскладушке. Пора и о себе подумать. Вылетел Соцреализм-богатырь во двор, вытаскивая на ходу свой опухший пожарный кран-гидрант. Во дворе тоже никого не видно, кроме подслеповатого странствующего палача с переносной гильотинкой, да чувствуется еще едва уловимый запах от наложенных с великого страху штанов промчавшихся по двору телефонистов. Понял Соцреализм, что до продувной уборной ему не добежать, и принялся справлять дело государственной важности прямо под дворовым средневековым забором, чудом спасшимся от наполеоновского пожара. Стоит, значит, задумался. Справляет нужду богатырскую. Ручей журчит в подворотню, из подворотни потоком выносится на улицу и, сметая все на своем пути, впадает в Москва-реку. Чудесный Нацмен у телефона ждет. Эпоха Кузьминична из-за шторы изумленно глядит на диво-дивное. А забор уже плывет, поплыл, за ним плывет допетровская уборная, пережившая все гражданские смуты и вражеские нашествия - чуть что, все к ней бегут! Странствующий палач из уборной благим матом вопит: - Тону! Спасите! Большому кораблю - большое плаванье! Уже географы рассуждают именем какого народного совместителя новую речушку назвать, а Соцреализм-богатырь все думу думает: "Новая Эпоха - она сегодня не в дверь стучит, а звонит по кремлевскому телефону". 53. РАЗГОВОР ПО КРЕМЛЕВСКОМУ ТЕЛЕФОНУ (продолжение) Может час прошел, может - два. Отлил, застегнул штаны, вернулся в подвал и продолжил телефонный разговор: - На душе полегчало, товарищ Генеральный Совместителиусс! - Какие у вас еще проблемы? - ласково спрашивает Чудесный Нацмен. раскуривая телефонную трубку. - Не стесняйтесь, облегчайте душу до дна. Можете по большой нужде сходить, я подожду... Нет?.. Ну, тогда просите у меня что хотите и режьте мне правду-матку в глаза, а то скучно что-то. - В сыром подвале живу! - пользуется случаем Соцреализм-богатырь. - Все в людях да в людях, как завещал отец. А ордер во дворец мне ваши телефонисты не выдают, как внебрачному сыну пролетарского писателя! Не положено, говорят, внебрачному! - Ну, ордер во дворец - это не ордер на арест. Что-нибудь придумаем. А вот слух до меня дошел, что обижены вы на Совместную Власть, собираетесь эмигрировать на остров Капри... Нет?.. На "нет" и суда нет. А как вы относитесь к Пастернаку?.. То же "нет"?.. Не кушали никогда?.. Хорошо. Выходите на угол Горькина и Тверской-Ямской, там в проходном дворе вас ожидает черный автомобиль типа "ЗИС". Смело открывайте дверь и садитесь, вас знают в лицо. И положил в Кремле трубку. 54. ЭПОХА МОНУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОПАГАНДЫ Восстал Соцреализм-богатырь из сырого подвала, как из гроба. Повел плечами, как Илья Муромец в тридцать три года: в жизни всегда есть место подвигу - только не зевай! Надел ботинки "прощай молодость", окропил подвал керосином из примуса, разжег простреленную амбарную книгу с политическими анекдотами, бросил книгу на пол, закрыл дверь на ключ, вышел во двор и утопил ключ в богатырском ручье. Прощай детство, в людях и его университеты! Вышел Соцреализм на улицу имени Горькина, конспиративно огляделся по сторонам, слежки и хвостов не обнаружил. Зато видит - со всех углов смотрят на него с портретов Народные Совместители из Совместного Комитета: с усами, в пенсне, с бородками-козликом, в картузах и в фуражках или попросту лысые. Не поймешь где-кто - одних снимают, других вешают. Так сплотились вокруг себя, что все на одно лицо, вроде Чудища Лаяйющего, - наверно, чтобы народ узнавал: кому хлеб отдавать, молоко, масло, мясо и далее по списку. На каждом же перекрестке какие-то гранитные макары стоят с острова Пасхи: профессор Карл Фридриксонн с полным гранитным собранием сочинений, экономист Н.Ильин дорогу вперед перстом указует, Чудесный Нацмен с телефонной трубкой, шинель снял, жарко; еще дальше - Максимильян Горькин в тюбетейке и в единственном пиджаке. Куда ни плюнь - попадешь в портрет, куда ни кинь - торчит какое-то многопудье. Лафа художникам и скульпторам в Эру Художественного Оформления и в Эпоху Монументальной Пропаганды! 55. ЛОШАДЬ УПАЛА! Смотрит Соцреализм дальше: улица корчится безъязыкая, мерной поступью идут по улице трудовые будни. Черны вороны разъездились, везут добычу из Бутырок в Кресты, из Матросской тишины на Лукьяновку. Счастливая дворняга крадется вдоль стен с человечьей берцовой костью в зубах, под стеной валяется чье-то мертвое тело в фуфайке - черт его разберет, то ли тело спьяну померло, то ли с голодухи, то ли на месте приведено к общему знаменателю за появление на улице в хмуром виде. Костлявая лошадь, что и при Блоке, опять упала посреди трамвайных путей, а здоровенный Владим Владимыч, лучший поэт-лауреат Совместной Эпохи, склонился над ней и причитает своей знаменитой лесенкой, что по рублю за строчку: "Лошадь упала! Упала лошадь! Лошадь, не надо. Лошадь, слушайте... Простите, товарищ лошадь!" "Вот и одиннадцать рублей заработано", - прикидывает из-за угла фининспектор. Веселый народ в промасленных спецовках с работы на работу спешит, старательно обходит хмурое тело в фуфайке, сам себе улыбается, в глаза друг другу не смотрит. У памятника Кремлевскому Мечтателю под грязною телегою рабочие лежат, и лозунг на телеге гласит: "ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ГОДА ЗДЕСЬ БУДЕТ ГОРОД- САД!" "Вот и еще семь рубликов привалило!" - радуется фининспектор. Ну и жуткая очередина загибается в Елисеевский магазин. Слышны гармошка, шутки, смех. Заходит народ с карточками за хлебом, выходит народ без хлеба с карточками. - Карточки на хлеб потерялись! - хохочет кто-то. Похоже, спятил. А в проходном дворе на Горькина и Тверской-Ямской притаился в подворотне черный бронированный "ЗИС" во главе с шофером Гулько Макаром Егорьевичем - тем самым, который экономиста Н.Ильина по дорогам жизни возил. 56. НЕХОРОШАЯ КВАРТИРА Садится Соцреализм-богатырь на заднее сиденье "ЗИСа" как к себе домой и говорит: - Давай, космонавт, потихонечку трогай! - говорит он шоферу Гулько Макару Егорьевичу, который однажды экономиста Н.Ильина в Беловежскую пущу на охоту возил, на зубра, а тот зубра пожалел - всех зубров! Добрый был человек - люблю, говорит, зубров, не могу по живым зубрам стрелять! - И песню в пути не забудь! - говорит Соцреализм, развалясь на заднем сиденьи. Тронулись. Врубил шофер Гулько, который экономиста Н.Ильина из чайной ложечки кормил, когда тот грипповал, гимн зеков "Будь проклята ты, Колыма", едут. Недоволен Макар Егорьевич, в гробу он видал таких богатырей. Заворачивают за угол, а там... Съезд и столпотворение пожарных машин! Пожарники рукавами соцреализмовый подвал тушат, но тщетно - горит подвал синим пламенем! Эпоха Кузьминична, соседка сверху, на которую огонь снизу набросился, мечется, как икра, пожарников за рукава хватает, кричит-надрывается: - Я материально ответственное лицо! У меня там полная чаша казенного имущества! А главное - пишущая машинка "Ундервуд"! Иначе я под трамвай брошусь, и мне голову отрежет! Не иначе, нелегального Булгакова читала. Видать, у нее там тайная нехорошая телефонизированная квартира. "Так ей и надо! - злорадно размышляет Соцреализм-богатырь. - Больше на людей стучать не будет. А орден "Экономиста Н.Ильина" на грудь нацепить не забыла, зараза!" - Далеко ли едем, товарищ? - интересуется Соцреализм у шофера Гулько, который работу экономиста Н.Ильина "Как нам геогганизовать габкгин?" на машинке перепечатывал и в "Правду" относил, но в машинке буквы "р" не было, и никто ничего в той работе не понял. 57. КАМО ГРЯДЕШИ? Не отвечает шофер Гулько, которому экономист Н.Ильин со своего плеча старое пальто с дыркой от пули Фаи Каплан подарил. И кепку со своей сократовой головы - да велика оказалась кепка шоферу. - Вечером ко мне гости придут, надо бы обернуться к вечеру, - заводит разговоры Соцреализм. Молчит Гулько Макар Егорьевич, который экономиста Н.Ильина в детстве на коленях нянчил и козой пугал. Молчит, глядит на дорогу. - Гости придут, а меня дома нет, - вздыхает Соцреализм. - Дама сердца, что ли придет? - догадался вечно молчащий шофер Гулько, у которого после революции с женщинами стало совсем туго - двадцать пять часов в сутки работает, забыл, бедняга, как койка выглядит. Иногда, правда, поспит на заднем сиденье "ЗИСа" с открытыми глазами, и опять за баранку. - Соседка сверху, - охотно отвечает Соцреализм. - Эпоха Кузьминична. Первая шлюха 4-го отделения. - Слыхал об такой, - подтверждает шофер Гулько, который однажды экономиста Н.Ильина под Брестом из-под ерманского обстрела вывез. И опять молчит. - Куда едем-то? - допытывается Соцреализм. - В Абхазию, - неохотно отвечает Макар Егорьевич, которого экономист Н.Ильин за молчанье и личную преданность наградил именным браунингом и позолоченной саблей. - Куда-куда?! - В Абхазию. На озеро Рица. - Врешь! - Запомни - я всегда говорю правду, - угрюмо отвечает Макар Егорьевич, бывший личный шофер Кремлевского Мечтателя, а ныне персональный водитель Чудесного Нацмена. Молча едут в Абхазию. А известная лошадь, видя такое дело, заржала, поднялась с трамвайных путей и пошла, пошла, заскакала, как жеребенок. Тоже, видать, стукачка.  * 5. ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ *  58. ГДЕ ДЕМОН РЕВОЛЮЦИИ или КУДА ВСЕ ПОДЕВАЛИСЬ? Долго ли, коротко ли, но где-то через час молча проехали по пустому шоссе сквозь строй телефонистов в Абхазию. Там за колючим забором двухэтажная дачка стоит. Скромная. Чугунные царские ворота из Зимнего Логова. Царь-Фонарь, с которого богатырь Соцреализм на Гражданку упал. Под Царем-Фонарем встречает его Чудесный Нацмен в галифе, в сапогах и в своем знаменитом белом френче, а за его спиной - Совместный Комитет в полном составе: здесь и дедушка Калининьш без бабушки, тут и меткий стрелок маршал Ворошилин, который доброго коня на железный танк не сменял, и 1-й машинист метростроя Моисей Калганович, и Мыкита-шахтер, шахту которого археологи до сих пор не могут раскопать, - этих Соцреализм по совместному портрету знает. А где другие? Рыгов с Бухаевым, любимчиком ТАКОЙ партии, - где? Где сержант Врожуникидзе, совместитель тяжеленной промышленности, который однажды дал в рожу меньшевику Дану Берлибману, за что его экономист Н.Ильин чуть было не попер из ТАКОЙ партии, но в последний момент пожалел и погрозил пальцем: - Не хорошо драться, Сережа! Неразлучных Знаменева с Киновьевым, которые не случайный эпизод устроили в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое, тоже нигде не видно... Где Демон Революции военмор Бронштейн? Куда запропастился замкомпоморде Овсей Антоненко, который в Зимнем Логове арестовал сторожа? Вместо них - другие, новенькие... А за другими - толпа кандидатов с совещательными голосами. Ни сосчитать, ни запомнить... 59. ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ И ПАРТИЙНОЙ НОМЕНКЛАТУРЫ - Вот он, последний живой герой штурма Зимнего Логова! - восклицает Чудесный Нацмен и взасос целует Соцреализма-богатыря. - Читали его фундаментальный труд "Как ренегат Каутский воюет против врагов народа"?.. Читали, спрашиваю, или нет? Говорите правду, а то хуже будет! - Читали... - недружно отвечают Народные Совместители. - Не обманывайте! Если читали - перескажите содержание. О чем там написано? Всем смотреть мне в глаза! Молчат. Глаза таращат. - Вот возьмите и прочитайте! А я проверю! - грозит Чудесный Нацмен. - Знаю я вас, иудушек. Все вы меня обманываете. А вот он никогда не врет. У него метод такой - резать правду в глаза. Мне сегодня по телефону говорит - пойду, говорит, схожу по малой нужде] Безо всякой там дипломатии - пойду, говорит, схожу, а вы подождите у телефона... - Чудесный Нацмен заплакал от смеха и утер слезы рукавом френча, откуда выпала трефовая дама. - Накинь-ка, Макар Егорьевич, на меня шинель, что стало холодать... Вот он какой, Соцреализм-богатырь! Весь в отца! Я ему жизнью обязан, он меня из Разлива спас, когда сионист Юдения на Питер пер. Потом он полком командовал против хана Колчака, комиссарил в Краснознаменной Чапаевской дивизии имени Залезного Феникса, лично порубил шашкой десять... нет, двадцать тысяч белогвардейского офицерья, узкоколейку БАМ в вечной мерзлоте прорубил. Анкету его читали? Говорите правду - читали или нет? Не слышу! - Ознакомились, - пугливо высунулся чей-то голос. - Ознакомились... - передразнил Чудесный Нацмен. - Сейчас я проверю. Если вы ознакомились с анкетой, скажите мне: что он делал после узкоколейки?.. А? В анкете написано. Молчат Народные Совместители. - А потом он в сыром подвале "Как раскололся стул" писал! - не на шутку разозлился Чудесный Нацмен. - Сними-ка, Макар Егорьевич, с меня шинель, что-то в пот бросило. Кто сказал это слово? Молчат Совместители. Не знают: какое именно слово? В межнациональном языке слов много... - Кто сказал "ознакомились"? - настаивает Нацмен. - Пусть выйдет тот, кто сказал это слово. Ему за это ничего не будет, я только на него погляжу. Молчат. - Найди и шлепни. Чтобы впредь не обманывал, - приказывает Чудесный Нацмен шоферу Гулько Макару Егорьевичу, который на заре века возил через границу любовные записочки от экономиста Н.Ильина к Нессе Армаггедон. Славное было времячко - пьянка, банка, охранка... 60. ВО ВЕСЬ СОВЕЩАТЕЛЬНЫЙ ГОЛОС "Вот врет так врет! - премного удивляется Соцреализм-богатырь, наблюдая, как шофер Гулько Макар Егорьевич, у которого рука на муху не поднималась, тащит за шиворот к забору толстенького и усатенького народного совместителя с совещательным голосом. - Знатно врет! Не рубал я шашкой Юденича, не командовал чапаевской дивизией, с Колчаком водку не пил!" А Чудесный Нацмен будто мысли читает: - Ничего, привыкай. Здесь у меня все врут в меру своих способностей. Пусть, пускай врут. Минус на минус дает плюс, вранье на вранье - правду. Правда всегда вылезет. Идем, Серафимович ты мой дорогой, купаться на озеро Рица. Есть ТАКОЕ озеро. Надо с тобой о том о сем потолковать. А этих козлов мы по дороге потеряем. Надоели. Может, расстрелять их всех к чертовой матери? И новых набрать - от сохи и станка? Как ты думаешь? - Не надо, пусть живут, - пугается Соцреализм. - А ты добрый... Ну, как знаешь. Ладно, живите пока. И скажите ему "спасибо". - Спасибо! - во весь голос благодарят Народные Совместители. Идут, значит, на озеро Рица, беседуют. А шофер Гулько Макар Егорьевич, который экономиста Н.Ильина на заводе Михельзона от файкиной отравленной пули прикрыл, заводит мотор черного "ЗИСа" на полные обороты и не без удовольствия шлепает под забором толстенького усатенького беднягу с совещательным голосом. И правильно, поделом ему: не обманывай. Нехорошо это. Впредь не будешь обманывать. 61. НА ОЗЕРЕ РИЦА - ВАЖНЫЕ ЛИЦА Пришли на озеро Рица по взлетной полосе для тяжелых бомбардировщиков, замаскированной под обычное шоссе. Суббота, 21 июня. За Полярным кругом в Туруханском ханстве еще зима, а тут кусточки, пальмы, тропики - не хуже чем на острове Капри. Личный пляж Чудесного Нацмена с искусственным подогревом обвит колючей проволокой, за каждым кустом - охрана, на каждой пальме - по телефонисту, и все прикидываются финиками. Ни души не видно на личном пляже Нацмена, зато вокруг на берегу тьма народа, и народ непростой... Слева лежит рать несметная - Народные Совместители от сохи и станка с решающими голосами. Кроме уже названных дедушки Калининьша, маршала Воромылова, машиниста Кагановера и Мыкиты-шахтера, ожидают здесь своей участи богатыри без определенных занятий: Серб Молотов с чугунной задницей, Мико Анастасов с зонтиком, бровеносный Ильин-второй, Андрей Сусло, Антон Горемыко, примкнувший к ним Устин-кучер (номенклатурный список можно продолжать до бесконечности) - несут свой крест, загорают, ждут, куда пошлют. Это свои. Они слева. Справа отдыхают пламенные зарубежные совместители: Ультер Вальбрихт, Янош Гуска, Гиря Кадар, Жорж Удеж, Теодор Живчик, Круиз Корвалол, Иржи Хронникер, Николаша Кондуктореску, Штанислав Гомункул, Гротто Вротеволь, Жан-Жак Дюпло, Ким Ирис Кин, де'Цибел и так далее - имя им "легион". На женском пляже принимают воздушные ванны: Шура Коллон-Таль, Вероника Фигвам, Анжелика Девиц, Васса Железнова, Крала Цепки, Жоржетта Маршель (француженка), Пальмира Тольятти (италианка), Роза Лихтенштейн из одноименного княжества и еще ровно 366 прехорошеньких подружек недавно расстрелянного (шофером Гулько Макаром Егорьевичем, который, как известно, мухи не обидит, но тут особый случай) полового маньяка Лаврика-Павлика, собравшего этот гарем в расчете на каждый день високосного года - совсем рехнулся, бедняга, на половой почве. Ну и, конечно, творческий пляж для нудистов-писателей: дядя Степа там, тетя Вера, Акын Бабаев, Расол с'Утраев, Левон Хвейхтхвангерр, Анри Барбаросс, Пабло Нерыжий, Штефан Цвях, Теодор Цвайзер - строчат на пляже собственные "Войны и миры" о триумфальном шествии Совместной Власти и ее Чудесного Нацмена. Вот только жаль, что герр Уэллс померли и не приехали через двадцать лет на открытие "Братской ГЭС". 62. "ПРИБЫЛ ИЗ ХЕРМАНИИ ПОСОЛ, СУКА, ПАДЛА, ТРАХНУТЫЙ КОЗЕЛ" (Народная песня) Но главные исторические события разворачиваются на том берегу озера Рица - там уже третий день нудится от безделья дружественная ерманская делегация родственной ТАКОЙ-ТО партии, и все ее члены почему-то начинаются на "Г": Гнидлер, Гренинг, Греббельс и Гимлерд. А только что прибывший посол Грыббентроп вот что докладывает: - Что делать, партайгеноссе? Не идет Чертчилль на мирные переговоры с Гессом. - А какое сегодня число? - меланхолично спрашивает рельсканцлер Гнидлер. - 21 июня, суббота, - отвечает увешанный орденами пес-рыцарь Герман Гренинг, рожу которого Пабло Пикассо разрисовал шпагой на студенческой дуэли. - Сегодня день переходит в ночь, - подсказывает агитатор и пропагандист ТАКОЙ-ТО партии Греббельс. - К тому же у них Всесоюзный субботник... - А завтра - воскресенье, выходной день. В самый раз... - подталкивает рельсканцлера в бок шеф Попопопо (Полиция по поддержанию порядка - нечто вроде нашего Энкаведе) Генрих Гимлерд (некто вроде нашего Лаврика-Павлика). "Значит, завтра война, значит, завтра в поход!" - принимает историческое решение рельсканцлер Гнидлер. Хорошо устроились, псы-рыцари - костерок, шашлычок, рыбалка. Шнапс пьют, козла забивают, ожидают прибытия транспортного бомбардировщика "юнкерса", чтобы смыться на Фридрихштрассе и совершить внезапное нападение на дружелюбного и доверчивого Чудесного Нацмена. У них за Берлинской стеной уже все подготовлено: гауляйтер Фонбок идет на Москву, гунн де'Риан - на Питер, а фельдмаршал Раймонд Паулюс - на Киев. Все три соловья-разбойника встречаются за Уралом в Нижнем Тагиле и - капут Всея-Руси! Таким вот Макаром. Но погода пока, слава Богу, нелетная. 63. ЧЕГО ЖЕ ТЫ ХОЧЕШЬ, БЛИН? - Красивые здесь места, люблю, - тем временем говорит Чудесный Нацмен Соцреализму-богатырю. - Смотри: природа! Средняя полоса Всея-Руси. Родина. Родился я здесь. Незаконно родился, как и ты. Детства не было, сразу началась конспирация. В твоих глазах вопрос вижу: отец мой незаконный кто, спрашиваешь?.. Помоги мне, Макар Егорьевич, шнурки завязать на плавках... и ступай, ступай, нам поговорить надо... Тебе одному скажу по секрету: Пржевальский мой отец. Великий путешественник, генерал-лейтенант Пржевальский. Не веришь? Смотри - фас... Смотри - профиль... Похож? Похож! Смотри, на том берегу - костерок, рыбалка... Живут же люди, и никакой тебе политики. Уху едят. Запах какой, а?.. В этом озере чудовище водится - лохнесский плезиозавр. Взят под государственную охрану. Снежный человек здесь по ночам бродит, следы оставляет на пляже, сам видел. А кто он - снежный человек? Наш непосредственный предок, неандерталец. Боюсь, как бы телефонисты его не расстреляли. Люблю животный мир и наших непосредственных предков. Свою родословную надо знать, мы не Иваны, непомнящие родства... А до революции здесь тунгусский метеорит упал, прямо в озеро. На дне лежит, а водолазы найти не могут. Хороший край. Идиллия, утопия и аркадия. Рай земной. Но портят этот пейзаж турки с месхетинцами, чечены с ингушами, ханты с мансами и татары с монголами. Поволжские немцы с евреями все тут заполонили. Собрать бы их всех в теплушки да отправить в Туруханское ханство, да вот руки до всего не доходят, габота у меня адски тгудная, хочется людей гладить по головкам, а их надо бить, бить в могду безжалостно! - вдруг заговорил Чудесный Нацмен голосом Кремлевского Мечтателя. Потом как-то по-детски беспомощно улыбнулся и повторил: - Адски тгудная у меня габота. "Опять брешет... - тоскливо удивляется Соцреализм - Спятил он, что ли?.. Какая-такая средняя полоса?.. Неандертальцы?.. Метеориты?.. Пржевальский?.. Где тут плезиозавры?.. Где? Разве что телефонисты подводную лодку в озеро Рица запустили..." - Не веришь? - читает мысли Чудесный Нацмен. - Мне не веришь? Неправильно делаешь. И я прежде никому не верил, ни единому слову, а потом понял: неправильно делаю, нехорошо. Пусть люди врут, а им верить надо. Верить! Доверять! И все тогда будет правдой, как учил меня экономист Н.Ильин. Ты почему не раздеваешься? Смотри, день какой! 21-е июня, самый длинный день в году. Последний нонешний денечек. Заболел, что ли? - Плавки не захватил. - Здесь можно и без плавок, никто не смотрит. А хочешь, Макар Егорьевич твои плавки из Москвы самолетом доставит? - Нету уже тех плавок. Сгорели. - Что значит "нету"? Для ТАКОЙ партии "нету" не бывает. Если нужно - все есть. Смотри... Чудесный Нацмен щелкнул пальцами, и на пляже опять возник шофер Макар Егорьевич, который экономисту Н.Ильину доставил в шушенскую ссылку целую телегу книг профессора Карла Фридриксонна, - возник с плавками в одной руке и с простреленной и обгоревшей амбарной книгой - в другой. 64. ЕЩЕ ОДИН ЗЛОБОДНЕВНЫЙ ВОПРОС: КТО НАПИСАЛ "ТИХИЙ ДОН"? - Вот его плавки, - недовольно бурчит шофер Гулько Макар Егорьевич, который для экономиста Н.Ильина после гражданской войны чайник водки на пустой чайник со свистком у Сереги обменял, и показывает Чудесному Нацмену самопальные плавки с серпом и молотом на левой ягодице и со звездно-полосатым флагом - на правой. - Это что? - удивляется плавкам Нацмен. - А, знаю! Встреча на Эльбе. А это что? - спрашивает он, показывая на обгоревшую амбарную книгу. - Тоже знаю. Это вещественное доказательство. Сжечь хотел, но не вышло - анекдоты не горят. Значит, ты коллекционируешь антисовместные анекдоты? Нет?.. Как "нет"?!.. Я же тебе объяснил - не люблю, когда обманывают! Нехорошо обманывать! Отступать некуда, надо врать. - Я анекдоты не коллекционирую, - отвечает богатырь Соцреализм. - Я их сам сочиняю. Чудесный Нацмен перевернулся на спинку на подогретом песочке и стал высматривать в небесах - не пролетит ли транспортный "юнкерс" за дружественной ерманской делегацией? Но погода оставалась нелетной. - Значит, это ты про меня анекдоты сочиняешь? - спросил он и дунул на шофера Гулько Макара Егорьевича, который после освобождения крепостных крестьян работал истопником в Симбирской гимназии при Керенском-старшем. И Макар Егорьич опять исчез. - А я ищу, ищу - кто это такой смелый про меня анекдоты сочиняет? И никак не могу найти. Думал - фольклор, народное творчество... Вот он где, сочинитель! - Я не только анекдоты, - расхрабрился врать Соцреализм. - Я много всего сочиняю. - Ну, перечисли. Может быть, я читал. Я люблю буквы читать. - Все сразу не вспомнить. "Чугунный поток" - я написал. А еще - "Раствор". И "Краснодон" - тоже. - Ты ври, да не завирайся, - погрозил пальцем Чудесный Нацмен. - "Краснодон" написал Фадей Александров, Первый Совместитель Союза Литераторов. Жаль, плохо врать умел. Врет и оглядывается. Я ему объясняю: "Не умеешь, не берись!" А он себе пулю в лоб. - Я за него батальные сцены писал, - настаивает Соцреализм. - А "Хождение по кругу" кто написал? - Я. - Молодец - уверенно отвечаешь. А "Тихий Дон" кто написал? - спросил Чудесный Нацмен, зловеще сверкнув янтарными глазами. - В соавторстве с Шороховым. Я ему объяснил, как надо - мол, так и так, а сам уехал в Одессу снимать кинофильм "Броненосец Потемкин". - Ты у нас еще и кинорежиссер?! - Я. 65. ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА Чудесный Нацмен беспомощно огляделся по сторонам, разыскивая на пляже шофера Гулько Макара Егорьевича, который на следующий день после вооруженного восстания экономисту Н.Ильину вычистил ботинки до зеркального блеска, а тот заглянул в них, обиделся и сказал: "Запомните, Макар Егорьевич: мы - не рабы, рабы - не мы!", ботинки в тот день не надел и пошел в Совместный Комитет в одних носках. Шофер Гулько сразу и возник с махровым полотенцем в руках. - Накинь-ка, Макар Егорьевич, на меня шинель - погода что-то нелетная. И шинель возникла. - Шлепнул? - спрашивает Чудесный Нацмен, кутаясь в шинель. - Ну, - с большим трудом отвечает молчаливый шофер Гулько, из которого лишнего слова под пыткой не вытянуть, хоть режь. - А ты расскажи, расскажи, Макар Егорьевич, как именно ты его шлепнул? С подробностями. Мне все интересно. - Ну... Завел мотор и шлепнул. - А мотор зачем? - Ну... Чтобы выстрела не было слышно. - Постой, постой... - удивляется Чудесный Нацмен. - При чем тут выстрел?.. Ничего не понимаю... Какой выстрел?.. Зачем выстрел?.. - Вы приказали, - отвечает шофер Гулько Макар Егорьевич, который свой именной браунинг каждый день часовым маслом смазывал, как куранты, на всякий случай. - Что я тебе приказал?! - Найти и шлепнуть. - А ты что сделал?! - Это самое. - Ты что, межнациональный язык не понимаеш-шь?! - зашипел Чудесный Нацмен, опять оглядываясь по сторонам и призывая Бога в свидетели. - Я тебе приказал "шлепнуть", а ты что сделал?! Уголовник! Человека ни за что убил! Что люди о нас подумают? Под суд пойдешь! Единственную жизнь у человека отнял! Ты хоть знаешь фамилию кого застрелил? - Жданова. - Полюбуйтесь - Жданова застрелил! Кто теперь вместо Жданова будет врать мне о журналах "Нева" и "Новый мир"? А если завтра - война? А? - спросил Чудесный Нацмен, заглядывая в невинно-голубые глаза Соцреализма. - А? 66. НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ - Ты меня "Броненосцем "Потемкиным" наповал убил! - продолжал Чудесный Нацмен, не дождавшись ответа на свое "а?". - Вот кто мне будет врать вместо Жданова на идеологическом фронте - ты! Служебный "ЗИС", кремлевский паек, персональный оклад. Говори "да", соглашайся. Раньше я экономиста Н.Ильина не до конца понимал, а сейчас до конца понял. "Есть ТАКАЯ партия!" - сказал экономист Н.Ильин. Помнишь?.. Зачем он это сказал? А ЗАТЕМ. Что-то нужно было сказать, промолчать нельзя, а в голову после пива ничего не лезет. Вот и сказанул. И что?.. А ничего. Сошло за первый сорт. Непредсказуемость - вот смысл. Бог кидает кости. Немотивированность поступков. Мотивированность непоступков. Сегодня мне кто-нибудь пакость сделает - а я его награжу. Завтра мне кто-нибудь услугу окажет - а я его на цугундер... Понял основополагающий метод ответов на больные вопросы современности? Партия у нас какая? ТАКАЯ. Зачем? ЗАТЕМ. Куда? ВПЕРЕД. Когда? ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ. Таким вот Макаром. Хочешь, сейчас этот метод на Макаре Егорьевиче испробуем? - Скажи мне, Макар Егорьевич, - продолжал Чудесный Нацмен, - нужен ли нам строй цивилизованных кинооператоров? Нужен или не нужен? Не вороти рыло... Попробуй, соври разок. Молчишь ты, Макар Егорьевич. Не умеешь врать, не умеешь ставить вопросы ребром. Сколько раз я тебе объяснял, а ты врать не научился. Неграмотный ты человек. Экономист Н.Ильин так сказал: "Неграмотный человек - не человек". Вот потому ты за мной шинель таскаешь, а не я за тобой. Ну, Бог с тобой!.. Сегодня какое июня? Двадцать первое? Что за Черт - все двадцать первое и двадцать первое. Иди, Макар Егорьевич, подготовься к тому, о чем нас Рикард Сорго вовремя предупредил. Почисть мне назавтра хромовые сапоги и мундир, завтра великий день. Полотенце оставь, я искупаюсь. Чудесный Нацмен пошлепал себя по ляжкам, вбежал с разбегу в озеро Рица, нырнул-вынырнул, пустил фонтан из моржовых усов и саженками поплыл на середину озера. 67. СВЕРШИЛОСЬ! Вот и сбылась судьба Соцреализма-богатыря... "Свершилось! - как любил говаривать экономист Н.Ильин. - Чего еще надо?" - Довольны, Ваше Превосходительство? - спрашивает его шофер Гулько Макар Егорьевич, который в историческую ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое отнес на почту срочную телеграмму экономиста Н.Ильина: "ПРИЕЗЖАЕМ ЛЕНИНГРАД БРОНЕПОЕЗДОМ N12-22 ТАКОГО-ТО ВО СТОЛЬКО-ТО ТЧК ПРОМЕДЛЕНИЕ СМЕРТИ ПОДОБНО ТЧК ЦЕЛУЮ ТЧК ДУСЯ ТЧК" Доволен ли? - Нет ли у тебя, дядя, чего-нибудь перекусить? - отвечает Соцреализм-богатырь. - Не завалялся ли у тебя какой-нибудь бутерброд с ливерной колбасой? - Бутерброд? - задумчиво переспрашивает шофер Гулько, который каждое утро покупал экономисту Н.Ильину в киоске за свои денежки свежую газету "Правда", а тот как всегда должок забывал отдать. Переспросив это, Макар Егорьевич начинает перетряхивать одежду Чудесного Нацмена - заглядывает в сапоги, выворачивает карманы галифе, вытряхивает из рукава френча три потертые козырные карты профессора Карла Фридриксонна и прячет себе в карман. - Все, кажись... - озабоченно бормочет шофер Гулько, который стеклянный гроб с телом экономиста Н.Ильина на собственном горбу тащил на балкон Кшесинской (на шестой-то этаж!). - Что ты спросил? Повтори, у меня с дореволюции с головой не в порядке. - Пожрать, спрашиваю... - повторяет Соцреализм, ошарашенный таким бесцеремонным обыском личных вещей Чудесного Нацмена. - В машине сухарь с огурцом завалялся. Поесть некогда, - отвечает Макар Егорьевич, который в шушенской ссылке выиграл у экономиста Н.Ильина партию в стоклеточные шашки и всю жизнь с приятствием вспоминал об этом событии. С этими словами шофер Гулько, которого Лаврик-Павлик лично допрашивал ("Куда ты, Макар, телят гонял?" - но Макар никого не выдал), наставляет на богатыря Соцреализма именной браунинг, тащит за шиворот к автомобилю, бросает его на заднее сиденье "ЗИСа" и заводит кривой железякой мотор, под звуки которого он сегодня не без удовольствия Жданова шлепнул. 68. Я - СЫН ТРУДОВОГО НАРОДА - Теперь держись! Пора отсюдова когти рвать, здесь сейчас ТАКОЕ начнется! - говорит шофер Гулько, под которого сам-друг Лаврик-Павлик глубокую яму копал, да недовыкопал - не сделана еще Царь-Лопата, чтоб Макару Егорьевичу яму выкопать. - Ключ на старт! От винта! Поехали! Что-то у него с головой не в порядке. Рванули с места на третьей скорости, прорвали "ЗИСом" колючую проволоку и понеслись по взлетной полосе для тяжелых бомбардировщиков, плавно переходящей в правительственное шоссе. За каждым кустом телефонисты им честь отдают - думают, что сам Чудесный Нацмен на фронт собрался. Ушли от погони, вроде. Впрочем, никто и не гнался. - Слухай, хлопец, сюда, - говорит Макар Егорьевич, которого заплечных дел мастера в белых халатах однажды отправили в дурдом, но он с этапа сбежал. - Слухай и запоминай. Если со мной что случится - передашь нашим во 2-й таксопарк. Я - сын трудового народа. Ты - сын пролетарского писателя. Значит, мы с тобой рабочий класс. А он - сын Пржевальского. Нам с тобой нечего терять, кроме своих жизней, а сейчас жизнь у нас такая: тикать как можно дальше от эпицентра. Ты жуй сухарь и огурцом закусывай... Думаешь, Пржевальский куда поплыл? Купаться поплыл, думаешь? Не угадал. Он вчера ерманцам в преферанс Расею продул, даже шулерские карты профессора Карла Фридриксонна не помогли. Играть, дурак, не умеет. Не умеешь - не садись! Ишь, гребет... Поплыл договариваться -