яла Сара, а слева от нее я увидел две торчащие над гребнем головы. Она стояла с винтовкой наперевес, и я замер от страха, когда подумал, что она может разрядить ее в небо. - Все нормально, капитан? - спросила она. - Я в порядке. - Вам помочь? - Да, - ответил я. - Захватите моего дружка с собой в лагерь. Я назвал место, где оставил их, лагерем, потому что, как ни старался, не мог придумать ничего лучшего. Я посмотрел на Свистуна и проворчал сквозь зубья "Хватит молоть языком и скатывайся вниз". Я вновь обратил внимание на колесо. Оно находилось на прежнем месте. Не отпускало чувство, что оно смотрит на меня. Я пригнулся и напряг ноги, чтобы в случае необходимости сразу рвануть вперед. Я слышал, как Свистун скользит вниз по склону дюны. Через мгновение меня окликнула Сара. - Что это такое? Где вы нашли это? Она стояла над Свистуном, уставясь на него. - Тэкк, - воскликнул я, - спустись и помоги мисс Фостер. Скажи Смиту, чтобы он оставался на месте. Я боялся, что этот слепой идиот пойдет за Тэкком и испортит все дело. - Но, капитан... - начала Сара жалобным и все же строгим голосом. - Он заблудился так же, как и мы, - объяснил я. - Он нездешний и попал в беду. Просто отнесите его в лагерь. Я опять взглянул на колесо. Оно наконец начало двигаться. Колесо медленно вращалось, почти завораживающе, и поднималось все выше и выше над дюной. - Убирайтесь отсюда, - крикнул я Саре и Тэкку, не оборачиваясь. Колесо остановилось. Теперь оно было над гребнем, и дюна не мешала рассмотреть его. Оно маячило высоко в небе. Самое удивительное, что странный предмет действительно оказался колесом. Его обод, шириной десять футов и толщиной не более чем фут, был сделан из необычайно блестящего материала. Несмотря на громадные размеры, колесо казалось изящным. Пока оно медленно крутилось над дюной, к ободу поднимался песок, а потом высыпался из него. Зеленое пятно плавало посреди колеса. Именно плавало - потому что тонкие спицы, невзирая на их многочисленность, не могли удержать его в центре. И вдруг я увидел, что между спицами были протянуты еще более тонкие провода (если это были провода), они заполняли все пространство между центром колеса и его ободом паутиной. Однако, зеленое пятно ничуть не походило на паука. Это была просто какая-то сфера, висящая в центре. Я поднялся на ноги, оглянулся и никого не увидел. Склон дюны был покрыт глубокими следами в том месте, где мы взбирались. Я встал, соскользнул со склона и поднялся на соседний песчаный холм. На его вершине я остановился и посмотрел назад. Колесо все еще было на прежнем месте. Я спустился и возобновил подъем вверх по дюне, за которой я оставил своих спутников. Они все уже собрались там, а колесо, заметил я, так и не двигалось. Может быть, этим все и кончится, понадеялся я. Наверное, колесо появилось, чтобы посмотреть на нас, и теперь, удовлетворившись увиденным, может заняться своими делами. Я спускался к лагерю, а навстречу мне с торжественным видом поднималась Сара. - У нас есть шанс, - сказала она. - Шанс выбраться отсюда? - Вы рассказали этому свистуну, что случилось, а он, кажется, может чем-то помочь. Я удивился. - Я даже не был уверен, что он понимает меня. - Он не все понял, и у него есть вопросы. Сейчас они обсуждают это. - Они? - Ему помогают Тэкк и Джордж. Джордж очень полезен в таких случаях. Он, кажется, умеет найти общий язык со всеми. - Еще бы не уметь! - Жаль, что вы продолжаете недолюбливать Джорджа. Не время выяснять с ней отношения, подумал я и пошел взглянуть на них. Три моих спутника сидели в ряд на корточках, вернее, двое из них, а что касается Свистуна, то он лежал, зарывшись ногами в песок. Тэкк напряженно смотрел вперед, а вялое лицо Смита казалось возбужденным. Все щупальца Свистуна были вытянуты вперед, и кончики их дрожали. Я посмотрел туда, куда уставился Тэкк, но ничего не увидел, кроме склона дюны, вздымающейся к небу. Я тихо стоял позади них. Подошла Сара и встала рядом. Мы замерли. Я ничего не понимал, но что бы ни происходило, мне не хотелось вмешиваться. Если они думают, что есть шанс смыться, я был только за. Неожиданно щупальца Свистуна стали вялыми и безжизненно повисли. Тэкк и Смит упали ничком на землю. Похоже было, что у них что-то не получалось. - Недостает силы, - сказал Свистун. - Может быть, если все... - Все? - спросил я. - Боюсь, я вам здесь не помощник. Для чего столько стараний? - Вспоминаем дверь, - ответил Свистун, - чтобы открыть ее. - Она все еще рядом с нами, - добавил Смит. - Я ощущаю ее. - Мы можем попробовать, - сказала Сара. - Больше ничего мы все равно не в силах сделать. Она присела на корточки рядом со Свистуном. - Что делать? - спросил я. - Попробуйте представить себе дверь, - сказал Тэкк. - Открой ее, - сказал Свистун. - Открыть как? - При помощи воображения, - продолжал Тэкк. - Иногда, капитан, громкий голос и крепкие мускулы оказываются бессильны. - Монах Тэкк, - строго сказала Сара, - ваши слова неуместны. - Это все, чем он примечателен, - заявил Тэкк. - Он только и делал, что орал на нас да погонял. - Брат, - сказал я, - если вы так считаете, то, когда мы выберемся отсюда... - Успокойтесь оба! - велела Сара. - Капитан, пожалуйста... Она разгладила песок рядом с собой, и я покорно сел на корточки бок о бок с остальными. Я ощущал себя кретином. За свою жизнь я не видел столь откровенной глупости. Да, конечно, есть космические народы, которые могут творить чудеса при помощи умственной энергии, но люди не отличаются таким умением. Хотя, подумал я, стоит связаться с чудаками вроде Тэкка и Смита, и всякое может случиться. - Теперь прошу, - сказал Свистун, - все вместе распахнем дверь. Свистун так стремительно вытянул щупальца вперед, что казалось, он выстрелил ими. Щупальца выпрямились, их кончики дрожали. Господь свидетель, я старался сосредоточиться, я старался увидеть дверь со светящимся ореолом вокруг, и когда я ее увидел, я сделал попытку открыть ее. Но на ней не было ничего, за что удалось бы схватиться, и поэтому ее вряд ли вообще было возможно открыть. Но я все равно снова и снова пытался открыть. Я даже чувствовал, как мои руки стараются ухватиться за гладкую скользкую поверхность, но в конце концов сползают с нее. У нас никогда ничего не получится, подумал я. Казалось, что дверь немного приоткрылась и полоска света вокруг нее стала шире. Но дело продвигалось слишком медленно, мы бы не смогли распахнуть ее настолько широко, чтобы пройти. Я почувствовал страшную усталость - не только физическую, но и умственную. Я понимал, что другие чувствуют себя не лучше. Мы, конечно, будем пытаться еще и еще, лезть из кожи вон, но с каждым разом будем слабее и слабее, и если только мы не сможем добиться ничего с первых попыток, мы выдохнемся. Итак, я прикладывал все силы, и мне показалось, что я ухватился за дверь, тогда я потянул за нее что было мочи и чувствовал, как все остальные тоже тянут. И дверь начала открываться, поворачиваясь в нашу сторону на невидимых петлях. И вот она уже открылась настолько, что в щель - если дверь существовала в действительности - можно было просунуть руку. Но даже когда, обливаясь потом, я мысленно открывал ее, я знал, что на самом деле никакой двери нет, и человек никогда не сможет прикоснуться к ней. И в конце концов, лишь только дверь приоткрылась, произошла осечка. Попытка провалилась. И дверь исчезла. Перед нами не было ничего, кроме дюны, поднимавшейся до неба. За спиной что-то щелкнуло, я подпрыгнул и резко повернулся. Колесо висело высоко над нами и, скрежеща, понемногу теряло скорость. А по серебряной паутине, натянутой между ободом и центром колеса, из зеленого сгустка опускалось, сползало на нас нечто, похожее на каплю. Форма капли и особенно способ стекания по паутине, напоминали паука. Но это был не паук. Паук показался бы красавцем по сравнению с тем уродом, который спускался по паутине. Вниз сползало трясущееся, безобразное существо, похожее на омерзительного слизняка. У него было с дюжину рук и ног, и на одном конце непонятной капли я разглядел то, что можно было назвать лицом. Нет слов, чтобы описать чувство ужаса, ощущение гадливости, которые вызывало это лицо. Меня охватило единственное острое желание - держаться подальше от этого чудовища, я боялся, что оно приблизится и коснется меня. Слизняк с нарастающим шумом спускался по паутине. Хотя у него и было лицо, но на нем не было рта, и кричать ему было нечем. Тем не менее урод издавал шум, от которого у нас звенело в ушах. В этом шуме слышался и скрежет зубов, размалывающих кости, и чавканье шакала, жадно раздирающего гниющий труп, и озлобленное рычание. Все эти звуки раздавались одновременно, а не поочередно, или, может, одновременно напоминали и то, и другое, и третье: я думаю, если бы мы слушали дольше, наверняка бы расслышали и новые ноты. Жуткий монстр достиг обода колеса, спрыгнул на дюну и замер над нами, широко расставив ноги. Отвратительная слизь текла с его тела на песок, и там, куда падали капли слизи, песок скатывался в маленькие мокрые шарики. Он стоял, уставясь на нас, издавая звуки, которые заполняли всю пустыню от земли до неба. И за страшным шумом, как будто закодированное в самих звуках, звучало одно-единственное слово. И в жуткой какофонии я, казалось, смог почувствовать - именно почувствовать, а не услышать - это самое слово. - Убирайтесь! - кричало нам существо. - Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь! Откуда-то из лунной ночи, из страны вздымающихся дюн, на нас налетел ветер, или другая сила, подобная ветру, которая закрутила нас и отбросила назад. Хотя, если хорошенько подумать, ничего общего с ветром не было, ведь ни одна песчинка не шелохнулась, и мы не слышали гула ветра. Но нас как будто ударили со всего размаху, толкнули и опрокинули, отшвырнули назад. Мерзкая тварь все еще стояла на дюне и неистовствовала, а я, отшатнувшись под напором ветра, вдруг сообразил, что у меня под ногами уже не песок, а что-то вроде мостовой. А потом, неожиданно, из виду исчезла и дюна, а вместо нее перед нами была стена. Все произошло так, словно невидимая дверь распахнулась прямо перед нами. И в то же мгновение приступ ярости уродливого существа закончился, и воцарилась тишина. Но недолгое молчание было прервано возгласом Смита, который начал кричать как сумасшедший: "Он снова вернулся! Мой друг с нами опять! Он вновь в моем мозгу! Он вернулся..." - Заткнись! - заорал я. - Кончай нытье! Он утихомирился, но все же продолжал негромко бормотать, сидя с вытянутыми вперед ногами. На его лице появилось знакомое выражение безумного восторга. Я быстро огляделся и обнаружил, что мы находимся в том месте, откуда начали свое путешествие, в той же комнате с картинами, и на каждой картине изображены непохожие друг на друга миры. Мы вернулись живыми и здоровыми, подумал я с чувством облегчения, но в том нет нашей заслуги. Возможно, если бы у нас было время, мы в конце концов распахнули бы эту дверь сами. Однако это было сделано за нас. Появился монстр из песчаного мира и вышвырнул нас из своей страны. Ночь, опустившаяся на город, уже сменилась днем. За просторным дверным проемом светило солнце, и на фоне желтого света я увидел возвышающиеся городские кварталы. Я не приметил ни лошадей-качалок, ни того гномообразного существа, по воле которого мы оказались в пустыне. Я отряхнул одежду и снял с плеча ружье. Мне нужно было кое с кем свести счеты. 4 Мы обнаружили их в большом зале, этажом ниже комнаты, ведущей в другие миры. Похоже, это был склад. Маленький гном раскидал наши вещи по полу и теперь просматривал их. Несколько тюков уже прошли через его руки. Он изучал очередной мешок, а оставшаяся часть груза была аккуратно сложена в стороне и ожидала своей очереди. Лошадки собрались в полукруг и наблюдали за происходящим. Они спокойно покачивались, и хотя их морды ничего не выражали, мне показалось все же, что я заметил на них удовлетворенные ухмылки. Они явно были довольны собой. Все в комнате были настолько поглощены своим занятием, что никто не обратил на нас внимания, пока мы не вошли внутрь и не приблизились к ним. Увидев нас, лошадки откатились назад, а гном начал медленно распрямляться. Наверно, пока он стоял, склонившись над нашими вещами, у него затекла спина. Все еще полусогнувшись, он уставился на нас сквозь взлохмаченный чуб, падающий ему на глаза. Он был похож на скотч-терьера. Мы остановились и встали плечом к плечу. Мы не проронили ни слова. Мы выжидали. Гном наконец-то выпрямился, сантиметр за сантиметром, очень осторожно и медленно. Лошадки стояли неподвижно, откатившись назад, насколько это было возможно. Гном всплеснул неуклюжими ручонками. - Мы собирались, господин, пойти за вами. Я указал ружьем на наш груз, разбросанный на полу. Гном посмотрел на нас и покачал головой. - Формальность чистой воды, - заявил он. - Таможенная проверка. - Чтобы вытянуть пошлину? - поинтересовался я. - И, наверно, высокую? - Ни в коем случае, - сказал он. - Просто некоторые предметы запрещены к ввозу на нашу планету. Однако, если вы не против, речь может идти о чаевых. У нас почти не бывает возможности отобрать что-нибудь стоящее. Ведь мы оказываем нужные услуги. Я имею в виду укрытие в случае опасности и... Я осмотрел склад. Он был весь заполнен коробками, корзинами, какой-то другой неизвестной мне тарой. Меня окружали различные предметы, аккуратно сложенные в груды. - Кажется, - заметил я, - ваши дела идут не так плохо. У вас и в мыслях не было возвратить нас. Будь ваша воля, мы бы остались в пустыне навсегда. - Клянусь, - сказал он, - мы вот-вот хотели открыть дверь. Но слишком увлеклись вашим замечательным багажом и потеряли счет времени. - Почему вы, ответьте прежде всего, выбросили нас туда? - спросила Сара. - В эту пустыню? - Почему? Чтобы защитить вас от смертоносной вибрации, - объяснил гном. - Мы и сами прячемся в укрытии. Каждый раз, когда приземляется корабль, происходят эти колебания. Обычно они случаются по ночам в предрассветные часы, на следующий день после приземления корабля. - Землетрясение? - спросил я. - Планета трясется? - Не планета, - ответил гном. - Происходит сотрясание чувств. Мозг свертывается, а плоть разрывается. Не остается ничего живого. Именно поэтому мы поместили вас в другой мир - чтобы спасти ваши жизни. Он лгал. Я был уверен в этом. Или, по крайней мере, он обманывал, говоря, что они намеревались привести нас из пустыни обратно. Он был провокатором, больше никем. Он добился всего, чего хотел, и ему не было смысла спасать нас, возвращая из того мира, куда он сам нас вышвырнул. - Послушай, приятель, - сказал я. - Я не верю ни одному твоему слову. С какой это стати приземление корабля должно вызывать вибрацию, о которой ты рассказал? Он потер скрюченным пальчиком бесформенный нос. - Этот мир закрыт для всех, - объяснил он. - Тут никого не ждут. Когда все-таки гости наведываются, требуется убедиться, что все они погибли, не успев покинуть город. А если им удается ускользнуть, корабль опечатывается, чтобы они не смогли воспользоваться им вновь и разнести по вселенной информацию об этой планете. - И все же, - сказал я, - существует мощный направленный луч, или приводной луч, распространяемый на огромные расстояния в космосе. Луч-приманка. Вы заманили нас сюда, потом избавились от нас, бросив в пустыню, а потом вы забрали все, что мы взяли с собой с корабля. Вы получили все, кроме корабля, и, возможно, вы заняты тем, что пытаетесь овладеть и кораблем - и нашим, и другими, опечатанными на взлетном поле. Не удивительно, что лошади настаивали на том, чтобы мы ничего не оставляли. Они знали, что произойдет с кораблем. Очевидно, вы еще не изобрели способ распечатывания. Он кивнул. - Таковы порядки на закрытых планетах, сэр. Возможно, секрет можно разгадать, но пока это не удалось. Я попал в точку. Он понял это и больше не пытался отпираться. Он признался во всем или почти во всем и надеялся спасти свое положение, подкупая нас честностью и откровенностью. Отчего, подумал я, многие человекообразные, где бы я их ни встречал, оказываются дерьмом? - Еще я не могу понять, - сказал гном, - каким образом вы вернулись. Никому не удавалось возвратиться из другого мира. Если только мы сами не помогали им. - И ты заявляешь, что собирался вызволить нас? - Да, клянусь в этом. И вы можете забрать все свои вещи. У нас не было намерения присваивать их. - Хорошо, - сказал я. - Ты становишься благоразумнее. Нам надо еще кое-что. Гном напрягся. - Что же это? - спросил он. - Информация, - ответил я. - Она касается другого человека. Гуманоида, очень похожего на нас. С ним должен был быть робот. Он отвел взгляд, пытаясь принять решение. Я поднял ружье, и это помогло. - Давно, - сказал он. - Очень давно. - Появлялись ли еще такие, как мы? Или он был единственным? - Нет. До него здесь побывали подобные вам. Их было шестеро или семеро. Они вышли за черту города и больше я их не видел. - А разве вы их не отправили в другой мир? - Конечно, отправили, - ответил гном. - Мы поступаем так со всеми, кто прибывает. Это необходимо. Каждое приземление вызывает новую смертоносную волну. Как только она уходит, мы снова в безопасности до появления следующего корабля. Всех прибывших мы перемещаем в другие миры, но мы всегда возвращаем их. Может быть, думал я, он говорит правду. Хотя, очевидно, только частично. Или он снова готовится поймать нас на удочку. Однако теперь я был абсолютно уверен, если у него и есть приманка, он остережется воспользоваться ею. Он был в наших руках. - Но ведь всегда следует другая смертоносная волна, - напомнил я, - когда прибывает новый корабль. - Но только в городе, - объяснил он. - Если вы оказались за его границами, вы в безопасности. - И никто из прибывших не остается в городе? - Никто. Они всегда покидают его. Они охотятся за чем-то и думают найти это что-то вне города. Они всегда за чем-нибудь охотятся. О Боже, он прав, подумал я, каждый из них идет по чьему-нибудь следу. Кто знает, сколько разнообразных мыслящих существ слышали голос, который слышит Смит, и были заворожены им? - Они когда-нибудь рассказывали вам, - спросила Сара, - что именно ищут? Он криво усмехнулся. - Они держат это в тайне. - Но тот гуманоид, - не отставала Сара, - тот самый, который прибыл один в сопровождении робота... - Робота? То есть металлического гуманоида, похожего на него? - Не придуривайся! - прикрикнул я. - Ты знаешь, что такое робот. Эти лошадки - роботы. - Мы не роботы, - заявил Доббин. - Мы честные лошадки. - Заткнитесь-ка! - сказал я. - Да, - продолжал гном. - Был один с роботом. Он тоже ушел и не вернулся. Однако робот позже возвратился. Хотя он мне ничего не объяснил. Он не сказал ни слова. - И робот все еще здесь? - спросила Сара. - У меня есть одна часть от него, - сказал гном. - Мне очень жаль, но та часть, которая управляла им, пропала. Мозги, по-вашему. Так вот, его мозги пропали. Я продал их диким лошадям, которые обитают в плохо изученных районах. Они очень просили и много заплатили. Я не мог отказать им. Это была выгодная сделка. - Дикие лошади? - переспросил я. - Где мы можем найти их? Гном пожал плечами. - Трудно сказать, - ответил он. - Они живут на больших и отдаленных территориях. Чаще всего их можно обнаружить к северу отсюда. Там действительно очень дикие места. - Зачем же им понадобились мозги Роско? - спросила Сара. - Какая от них польза? Гном развел руками. - Откуда мне знать? - сказал он. - Им не задают вопросов. Они на редкость грубые и дикие. У них туловище лошадей, а головы - такие же, как ваши, и руки тоже; они неразумны и издают очень громкие звуки. - Кентавры, - сказал Тэкк. - Насколько мне известно, их много по всей галактике. Не меньше, чем гуманоидов. И они, как заметил джентльмен, неразумны. Но, правда, я их ни разу не встречал. - Ты продал им только мозговой блок, - сказал я. - У тебя еще должно остаться туловище. - Лошади не просили туловище. Оно у меня. Я обратился к Саре, перейдя с космического языка на английский. - Что вы думаете об этом? - спросил я. - Мы продолжаем поиски Найта? - Он один из тех... - Если он все еще жив, он очень, очень стар. Я думаю, у нас мало шансов найти его живым. Робот вернулся. Он бы не покинул Найта, если бы тот был жив. - Хорошо бы выяснить, куда они направлялись, - сказала Сара. - Если бы нам удалось раздобыть мозговой блок Роско и соединить его с туловищем, то он бы мог сообщить, что искал Найт и где он теперь находится. - Но робот молчал. Он ничего не сказал гному. - Может, он заговорит с нами, - сказала Сара. - В конце концов, мы - люди, такие же, как те, что сделали его. Если он предан кому-либо, а я подозреваю, что это так, то он может быть предан только человеку. Я повернулся к гному. - Итак, - сказал я, - нам необходимы: туловище робота, карты планеты, запас воды. А также лошади-качалки, для того, чтобы везти нас, и наш груз, и... Гном в ужасе взмахнул руками, отпрянув от меня, упрямо мотая головой из стороны в сторону. - Я не могу предоставить лошадей, - твердил он. - Мне самому они нужны. - Ты не дал мне закончить, - сказал я. - Мы берем тебя с собой. - Нельзя, - воскликнул Доббин. - Он должен остаться, чтобы предупреждать вновь прибывших и спасать их от смертоносной волны. Господин, поймите... - Мы позаботимся об этом, - сказал я. - Мы заблокируем луч. Если луч не будет приманивать, то никто не появится здесь. - Вы не сможете ничего сделать с лучом, - ныл гном. - Никто не сможет, потому что нам неизвестно местонахождение датчика. Мне не удалось обнаружить его. Я охотился за ним, и не я один, но все было напрасно. Он был удручен. Так или иначе почва была выбита у него из-под ног. - Проклятье! - проговорил я. - Кажется, он говорит правду, - сказала Сара. - Луч придумал тот, кто построил и сам город, а наш худосочный друг на создателя города не похож. Он просто живет здесь - варвар, который рыщет в пустом городе и тащит, что плохо лежит. Я должен был сам понять это. Но я сгорал от злости из-за нашего путешествия в пустыню и чуть с ума не сошел, когда увидел гнома, копающегося в наших вещах. Кровь ударила мне в голову. Если маленький пройдоха надул нас, я уничтожу его. - Скажите нам, - обратилась к гному Сара, - кто вы такой. Вы ведь не один из строителей этого города? Его лицо перекосилось от гнева. - Вы не имеете права спрашивать, - закричал он в ярости. - Вы и так зашли слишком далеко. - Мы имеем право задавать вопросы, - сказал я. - Мы должны знать правду о том, что происходит. Я даю тебе пять минут. Ему не понадобилось и пяти секунд. Его ноги подогнулись, и он тяжело осел на пол. Он обхватил себя худыми ручонками и принялся раскачиваться назад и вперед, словно его мучили желудочные колики. - Я скажу, - простонал он. - Не стреляйте, я скажу. Но какой стыд! Стыд, стыд, стыд! В его глазах была мольба: - Я не могу лгать. Если бы я мог, я бы солгал. Но здесь есть тот, кто распознает мою ложь. - Кто же? - спросил я. - Он обо мне, - сказал Свистун. - У тебя есть детектор лжи? - Одна из моих незначительных способностей, - ответил Свистун. - Не спрашивайте, нельзя выдавать тайну. Мои возможности невелики, но этой я управляю отлично. Была сказана правда, хотя не вся. Гном внимательно смотрел на нас. - Мне кажется, что в подобных ситуациях гуманоиды должны поддерживать друг друга. Мы связаны и... - Только не ты и я. Мы ничем не связаны. - Вы слишком грубы с ним, - сказала Сара. - Мисс Фостер, - заметил я, - это еще не грубость. Я намерен выяснить все. - Но если у него есть оправдание... - У него нет оправдания. Не правда ли, парень? Гном бросил на меня пристальный взгляд. Затем он кивнул головой. - Моя честь поругана, - сказал он. - Память о моих предках осквернена. С давних пор - таких давних, что всего и не упомнишь, - мы делали вид, что принадлежим к числу тех, кто воздвиг этот необычный город. И если бы вы оставили меня в покое, если бы вы никогда не появились здесь, я бы умер со сладкой мыслью о том, что именно мы построили его. Тогда бы все кончилось; уже было бы не важно, если кто-то, даже вся вселенная узнает, что архитекторами были другие. Потому что я последний в роду, и больше никого не заинтересует эта история. У меня нет потомков. Обязанности, которые я выполняю, перейдут лошадям, а с течением времени они могут передать их кому-нибудь еще. Ведь всегда кто-то должен предупреждать прибывших на планету об опасности и помогать им. Я взглянул на Доббина. - Не могли бы вы объяснить, - попросил я, - в чем здесь дело. - Ничего я не скажу вам, - ответил Доббин. - Вы пришли сюда с дурными намерениями. Мы спасли вас, спрятав в другом мире, а вы подозреваете, что мы бы вас не вернули. Вы негодуете, когда ваш благодетель из простого любопытства рассматривает ваш багаж. И вы еще даете нам пять минут, и помыкаете нами, и ведете себя отвратительно, и вы... - Достаточно! - крикнул я. - Я не позволю недоделанному роботу так разговаривать со мной. - Мы не роботы, - натянуто сказал Доббин. - Я говорил вам и повторяю снова и снова, что мы - самые обычные лошади-качалки. Ну вот, мы опять вернулись к этой теме, к нелепому утверждению лошадок, к их странной упрямой гордости. Если бы я не был столь раздражен, я бы расхохотался. Но мне срочно надо было что-то предпринять и сделать все от меня зависящее. Я дотянулся, вцепился в рубашку гнома на груди и приподнял его. Тот повис, болтая тонкими ножками, как будто пытался убежать. Но убежать он не мог, потому что его ноги "упирались" в воздух. - Это уже слишком, - сказал я ему. - Я не знаю, что тут у вас происходит, да мне и наплевать, но вы дадите нам все, что нужно. И не финтить! А если нет - я сверну твою мерзкую шею. - Осторожно! - крикнула Сара. Я резко повернул голову и увидел, как лошадки нападают на нас. Они надвигались на задних полозьях, угрожающе подняв передние. Я отбросил гнома в сторону. Я даже не заметил куда, просто отшвырнул его и поднял ружье. Но тут же с упавшим сердцем я вспомнил, что лазерный луч не оказал воздействия на покрытие посадочного поля. Если лошадки сделаны из того же материала, а это было скорей всего, я с таким же успехом могу бросать в них камнями. Но как только я взвел курок, Свистун рванулся вперед и, делая рывок, вспыхнул. Возможно, я выбрал неподходящее слово, чтобы описать его состояние, но ничего другого на ум не приходит. Он выбежал вперед, стуча крохотными ногами по полу, потом задрожал, окутываясь голубоватой дымкой. Он напоминал мне забарахливший электрический прибор. Казалось, все пришло в движение, каждый из нас совершал немыслимые па, а затем все кончилось и встало на свои места. Только лишь лошадки сгрудились в дальнем углу комнаты, устроив кучу-малу. Их полозья шевелились в воздухе. Я не видел, каким образом они попали туда, - просто они ни с того, ни с сего оказались в углу. Все произошло так, как будто они и не перемещались в пространстве. Они наступали на нас с поднятыми полозьями - миг - и они уже прижаты в углу. - Все будет нормально, - сказал Свистун, извиняясь. - Я не причинил им вреда. Они испытывают некоторое неудобство, но это на мгновение. Они смогут двигаться опять. Простите, все случилось слишком неожиданно, но нужно было действовать быстро. Гном медленно выбирался из-под кипы мешков, коробок и корзин, куда я швырнул его. Глядя на него, я понял, что бойцовский дух в нем иссяк. Лошадки выглядели не лучше. - Тэкк, - сказал я, - мы отправляемся. Соберите наши вещи. Как только навьючим лошадок, трогаемся. 5 Дома обступили нас. Они высились с обеих сторон. Стены поднимались до неба, и там, где они кончались (если они действительно кончались, ведь, стоя у основания дома, нельзя было быть в этом уверенным), виднелась только узкая бледно-голубая полоска. Небо было так высоко и такое блеклое, что почти сливалось с белыми стенами. Узкая улица изгибалась впереди нас. Она струилась между домами, как ручеек среди валунов. Здания были похожи друг на друга, словно близнецы. Все было белым, даже покрытие улицы, по которой мы продвигались. Его нельзя было назвать мостовой, это был, скорее, пол, одна сплошная плита, положенная между домами так, что казалась их продолжением. Плита тянулась без конца и края, на ней не было заметно ни одного шва. Плита убегала за горизонт, там же терялся из виду город. Было ощущение, что из города выйти невозможно, что мы захвачены в плен, и выхода не найти. - Капитан, - сказала Сара, шагая рядом со мной. - Я не одобряю ваше поведение. Я не счел нужным отвечать. Я знал, что недовольство мной зрело в ней день ото дня - и на борту корабля, и после приземления. Было очевидно, что рано или поздно она взорвется и все выскажет мне. Но что бы я ни сказал в ответ, ничего не изменится. Я бросил взгляд через плечо и увидел, что остальные движутся позади. Лошадки везли наш багаж и фляги с водой. Смит и Тэкк ехали верхом. Шествие замыкал Свистун. Он напоминал собачку, стерегущую стадо овец. Временами он даже описывал круги, как собака. Его тело, словно тело сороконожки, было низко посажено на двух дюжинах ног. Я понимал, что пока Свистун идет за лошадками, они не посмеют дурачить нас. Он держал их в страхе. - Вы чересчур грубы, - сказала Сара в ответ на мое молчание. - Вы всегда идете напролом. Вы абсолютно не умеете хитрить, и иногда мне кажется, что это приведет нас к беде. - Вы имеете в виду гнома, - предположил я. - Можно было бы договориться с ним. - Договориться? В то время, как он обчистил нас до нитки? - Он сказал, что собирался вызволить нас из пустыни, - настаивала она, - и я склонна верить ему. Очевидно, сюда прибывали другие экспедиции, и он всегда забирал их из того мира, куда их поместили, и, возможно, отпускал. - В таком случае, - сказал я, - как вы объясните его комнату, набитую различными предметами? - Похоже, он украл их, - согласилась Сара. - Или напустил туману и получил от экспедиций эти вещи, когда освобождал их. Или некоторые экспедиции потерпели неудачу, и он собрал все это после их гибели. Не исключено, что она была права. Каждая ситуация, которую она предположила, была возможна. Но я чувствовал, дело обстоит иначе. Гном сказал, мы были первыми, кто смог выбраться из другого мира без его помощи. Может быть, он лгал, рассчитывая, что мы придем в восторг от собственной находчивости. Но на самом деле, мы так и не выбрались из другого мира. Нас выбросили оттуда и, вполне вероятно, таким же образом оттуда выбросили и остальных. Жители этих других миров, наверное, устали оттого, что им время от времени подсовывают чужаков. Но не все те, кто оказался в другом мире, выбрались оттуда, и это означало, что гном и его ребята - лошадки - могли набить карманы. Правда, я не понимал, какой прок был от собранных вещей. Вряд ли они пользовались ими, а на планете, уничтожающей визитеров, вести торговлю весьма затруднительно. Ясно, гном был дельцом - недаром он продал мозговой блок Роско племени кентавров - но местная торговля не могла бы привести к такому изобилию товаров. - Что касается гнома, - сказала Сара, - сначала вы пригрозили взять его с собой, а потом отказались. Лично я бы, уж если на то пошло дело, предпочла, чтобы он был с нами и мы могли присматривать за ним. - Я не вынес бы его воплей и нытья, - объяснил я Саре. - И кроме того, он был так счастлив от нас наконец отделаться, что не препирался, когда мы брали нужные нам вещи. В том числе останки Роско, воду и карты. Некоторое время мы шли молча. Сара не была удовлетворена беседой. Она злилась на меня. Ей не нравились мои методы, и она намеревалась решительно заявить мне об этом, но ее попытка не имела успеха. - Мне не по душе этот ваш Свистун, - продолжала Сара. - Какое-то пресмыкающееся. - Он спас нас, когда угрожали лошади, - сказал я. - Я вижу, вы все озадачены поведением Свистуна, потому что не понимаете его приемов против лошадей. Что касается меня, то мне все равно; лишь бы только он не потерял этой способности и применил ее, если мы вновь окажемся в переделке. И меня не волнует его внешность. Пусть он будет при нас. Нам нужен малый вроде него. Сара вспыхнула. - Это пощечина нам всем. Вы не любите Джорджа, не выносите Тэкка, и едва вежливы со мной. И вы всех называете "парень". Мне не нравятся люди, которые так обращаются с другими. Я глубоко вздохнул и начал считать про себя до десяти, но не досчитал. - Мисс Фостер, - сказал я ей, - вы, несомненно, помните, какие деньги вы предназначили для меня на Земле. И теперь я пытаюсь заработать эту кругленькую сумму. И я заработаю ее независимо от того, что вы говорите или делаете. Вы не обязаны любить меня. Вы не должны одобрять все мои действия. Но вы ввязались в эту нелепую авантюру так же, как и остальные, а я отвечаю за успех дела, потому что вы наделили меня этой ответственностью. Я и дальше буду в ответе за все, и вам не надо ничего говорить, пока мы не вернемся на Землю, - если нам суждено вернуться. Я не знал, что она предпримет. Меня это особенно и не волновало. История затянулась, с момента нашего старта с Земли прошло много времени. Пора было наступить развязке, иначе - мы все пойдем ко дну. Хотя, честно говоря, я чувствовал, что мы уже тонем. На этой планете есть нечто неуловимо-тревожное - в ней скрыто что-то злобное, какой-то сковывающий холод, похожий на холод разбойничьего взгляда, то, что человеку и не дано осознать, и, может быть, чего он не хочет осознавать, потому что боится. Да и как мы улетим с планеты, если корабль опечатан? Я ожидал, что Сара набросится на меня в гневе посреди улицы. Я был готов к тому, что она ударит меня винтовкой или выстрелит. Она не сделала ни того, ни другого. Она продолжала идти рядом со мной. Она не сбилась с шага. Потом она спокойно проговорила: "А вы, оказывается, слабак и сукин сын". Ну и ладно. Наверное, я заслужил это. Я был суров с ней, но в силу необходимости. Она должна была понять меня, а, кроме того, я слышал и худшие слова в свой адрес. Мы продолжали идти, и мне захотелось узнать, который час. Судя по моим часам, мы шли по улице уже чуть дольше шести часов, но это ничего не значило, потому что мне было неизвестно, сколько длится день на этой планете. Пока мы продвигались вперед, я старался не выпускать из виду ничего вокруг, хотя и сам не понимал, что я высматриваю. Город казался опустевшим, но не было никакой уверенности, что в нем не прячется что-нибудь для нас малоприятное. Город выглядел слишком тихим и безопасным. Место, подобное этому, как бы само напрашивалось, чтобы в нем кто-нибудь поселился. Все улицы были узкими - и та, по которой мы шли, и те, которые от нее отходили. Над улицами возвышались дома. В белых, ничем не украшенных стенах то тут, то там виднелись отверстия. Хотя они и не походили на окна, но все же, наверно, это были окна. Небольшие скромные двери, как правило, выходили на улицу, но иногда я замечал, что перед домами построены мосты, ведущие к массивным дверям, расположенным на верхних этажах зданий. Только некоторые из дверей закрывались, большинство из них были распахнуты. Возможно, кто-то давным-давно построил этот город, жил в нем, а потом покинул его, даже не утруждая себя закрыть двери. Неожиданно улица круто вильнула, и завернув за угол, мы увидели, что улица продолжается, такая же прямая, как прежде, и что впереди нас большее расстояние, чем мы уже прошли. А вдалеке, в конце улицы росло дерево, одно из тех деревьев, которые возвышались над городом. Это было первое дерево, увиденное нами с тех пор, как мы покинули посадочное поле. Из-за высоченных городских домов удавалось разглядеть только то, что оказывалось прямо над головой. Я остановился, и Сара - рядом со мной. За нами, замедляя ход, семенили лошадки. Когда бряцанье их полозьев стихло, я услышал тихую мелодию. Она уже давно звучала, только я не обращал на нее внимания, потому что она сливалась с лошадиным цоканьем. Но теперь лошадки угомонились, а мелодия все не смолкала. Я огляделся и понял, что не кто иной как Смит, слегка раскачиваясь в седле, словно дитя, мурлыкает что-то себе под нос. Я стоял спокойно и ничего не говорил. Но Сара спросила: - Вы что-то хотите сказать? - Я еще ничего не говорил и не собираюсь, - ответил я. - Но если он не прекратит, я заткну ему глотку. - Он поет от счастья, - объяснил Тэкк. - Не сомневаюсь, капитан, вы не против, если кто-нибудь счастлив. Похоже, мы приблизились к тому существу, которое взывало к нему на протяжении многих лет, и сейчас счастье переполняет его. Смит никак не реагировал на происходящее. Он по-прежнему сидел верхом, напевая песенку, подобно неразумному ребенку. - Едем дальше! - скомандовал я. Конечно, надо было бы остановиться - отдохнуть и перекусить, но мне казалось, что это место не подходит для привала. Хотя, может быть, оно и было вполне подходящим - но мне хотелось двигаться вперед, чтобы звяканье лошадиных полозьев заглушило песню Смита. Я предполагал, что Сара не согласится и заявит, что я держу их всех в черном теле, но она безмолвно пристроилась за мной, и мы продолжили путь. Дерево в конце улицы становилось все выше и выше. Возможно, так только казалось, потому что, по мере приближения мы могли лучше его рассмотреть. В конце концов мы увидели, что оно растет чуть в стороне от того места, где кончается улица. Оно было минимум в два раза выше зданий, стоящих по обеим сторонам улицы. И это означало, что оно было в два раза выше любого здания в городе, потому что дома, расположенные вокруг нас, были выше зданий, находящихся в городском центре. Солнце клонилось к западу, когда мы дошли до конца улицы. Улица действительно обрывалась в этом месте. Город тоже закончился, и перед нами простирались его окрестности, красно-желтая земля - не пустыня, но похожая на нее, - край одиноких холмов, голубых горных цепей, деревьев, растущих поодаль друг от друга. Виднелась и другая растительность - невысокие кусты то тут то там, - но в глаза бросались только эти огромные деревья. Лишь одно из них росло близко - около трех миль - от нас, но, признаться, определить расстояние было не просто. Улица завершалась и переходила в тропинку - не в дорогу, а именно в тропинку, вытоптанную за много лет. Кружась, изгибаясь и поворачивая, она пролегала через красно-желтую землю. В миле от города я заметил отдельно стоящее здание, не такое массивное, как в городе, но все равно очень высокое. В отличие от городских домов, оно не напоминало огромную прямоугольную глыбу. Оно казалось и легким - но никак не легкомысленным, - и прочным. Его построили из какого-то красного материала, и уже это отличало его от белых городских зданий. Его украшали шпили, башни, высокие окна, а к трем распахнутым дверям в центре дома вел высокий пандус. - Капитан Росс, - сказала Сара, - не устроить ли нам привал? У нас был долгий тяжелый день. Она, наверно, ожидала, что я начну спорить, но я не стал. У нас