Клиффорд Саймак. Миры без конца --------------------------------------------------------------- перевод с английского 1989. Clifford D.Simak WORLDS WITHOUT END London,1965 --------------------------------------------------------------- 1 Было непохоже, что она из тех, кто хочет уйти в Сон. Однако, подумал Норман Блэйн, кто может это сказать? Он записал имя, кото- рое она нацарапала в блокноте вместо того, чтобы проставить в бланке заявления. Он записал его медленно, тщательно, чтобы дать себе время поду- мать, так как здесь было что-то непонятное. Люсинда Сайлон. Странное имя, подумал он. Не похоже на настоящее. Больше напо- минает сценический псевдоним, взятый, чтобы прикрыть обычную Сю- занну Браун или Бетту Стил, или любое другое из общеупотребитель- ного набора имен. Он записал его медленно, чтобы подумать, но не мог думать очень хорошо. В его голове беспорядочно роилось слишком много другого: странные слухи, которые уже несколько дней передавали шепотом в Центре, его собственную связь с этими слухами и данный ему совет - это было нечто забавное о работе. Совет был таков: не доверяйте Феррису (как будто он нуждался в таком совете!), хорошенько про- верьте то, что он предложит. Это был доброжелательный совет, но не очень полезный. И был хватающийся за лацканы Болтун, поймавший его нынче утром на стоянке и вцепившийся, когда Блэйн попытался отодвинуть его. И Гарриет Марш, с которой у него было свидание прошлой ночью. И вот, наконец, эта женщина по другую сторону стола. Хотя это глупо, сказал себе Блэйн, думать так, привязывать ее ко всему остальному; все столкнулось, как плывущие по воде щепки, в его голове. Здесь не может быть никакой связи - просто не может быть. Я Люсинда Сайлон, сказала она. Было нечто в этом имени и в том, как она его произнесла - слабая ритмика тона, явно предназначен- ная, чтобы придать имени изящество и блеск, - включившее крошечный звоночек тревоги в его мозгу. - Вы из "Развлечений"? - небрежно сказал он. Это был хитрый вопрос из тех, что следовало задавать правильно. - Ну, нет,- ответила она. - Нет. Прислушиваясь к тому, как она произносит это, Блэйн не нашел ничего подозрительного. В ее голосе слышался отголосок трепещущего счастья, заставившего его предположить, что она, должно быть, из "Развлечений". И это было так, как должно. Это была реакция, кото- рую проявляло большинство людей - польщение от предположения, что они принадлежать к баснословной гильдии "Развлечения". Он сделал ей комплимент. - Я бы предположил, что вы оттуда. Он прямо взглянул на Люсинду Сайлон, наблюдая за выражением ее лица, но искал и другие признаки. - Мы здесь умеем судить о людях,- сказал он. - И редко ошиба- емся. Она не сморгнула. Никакой реакции - ни вздрагивания от вины, ни малейшего смущения. Ее волосы были цвета меда, глаза синие, как у китаянки, а кожа такая молочно -белая, что приходилось взглянуть во второй раз, чтобы убедиться, что она настоящая. Не много у нас бывает таких, как она, подумал Блэйн. Обычно приходят старые, больные и разочаровавшиеся. Отчаявшиеся и потер- певшие крушение. - Вы ошиблись, мистер Блэйн,- сказала она. - Я из "Образова- ния". Он записал в блокноте "Образование" и сказал: - У вас очень хорошее имя. Легкое для произношения. Оно хорошо бы пошло на сцене. - Он оторвал взгляд от блокнота и продолжал, улыбаясь - заставляя себя улыбаться вопреки растущему в нем необъ- яснимому напряжению: - Однако, это не просто имя, я уверен в этом. Она не улыбнулась, и он мельком подумал, не сказал ли нелов- кость. Он быстро пропустил в уме слова, которые только что сказал, и решил, что не был бестактным. Вы знаете, как управлять людьми, вы должны знать, как управлять ими. И вы отлично знаете, как уп- равлять собой - как заставить свое лицо выражать одно, в то время как вы думаете совсем другое. Нет, слова его были комплиментом, и не из самых плохих. То, что она не стала улыбаться, может что-то значить - или не значить ни- чего, не считая того, что она умна. Норман Блэйн не обрадовался, что Люсинда Сайлон умный и самый невозмутимый клиент, какого он когда-либо видел. Хотя невозмутимость сама по себе не слишком необычна. Сюда при- ходят невозмутимые люди - невозмутимые и расчетливые, рассчитавшие все наперед и знающие, что им нужно. Приходят также и другие, от- резавшие себе все пути к отступлению. - Вы хотите выбрать Сон,- сказал он. Она кивнула. - И Сновидение... - И Сновидение,- подтвердила она. - Я полагаю, вы это хорошо обдумали. Вы не пришли бы, конечно, если бы у вас были какие-то сомнения. - Я хорошо все обдумала,- сказала она ему,- и не сомневаюсь. - У вас еще есть время. У вас будет время изменить свое решение до самого последнего момента. Мы очень стремимся, чтобы это твердо запечатлелось в вашем сознании. - Я не изменю решения,- сказала она. - Мы всегда стремимся дать вам возможность подумать. Мы не пы- таемся изменить ваше решение, но настаиваем на полном понимании, что ваш выбор - единственно возможный. Вы ничем не обязаны нам. Неважно, как далеко мы зашли, это ни к чему не обязывает. Может быть сфабриковано Сновидение, вы можете произвести оплату, вы уже можете войти в хранилище - и все же решение можно изменить. Тогда Сновидение может быть уничтожено, деньги возвращены и контракт ан- нулирован. - Я все поняла,- сказала она. Он спокойно кивнул. - Мы все основываем на понимании. Он взял ручку и записал ее имя и гильдию на бланке заявления. - Возраст? - Двадцать девять. - Замужем? - Нет. - Дети? - Нет. - Ближайшие родственники? - Тетя. - Ее имя? Она сказала ему имя, и он записал его вместе с адресом, воз- растом и гильдией. - Еще? - Больше никого. - Ваши родители? Родители умерли много лет назад, сказала она. Она - единствен- ный ребенок. Она сообщила имена родителей, их гильдии, возраст в момент смерти, их последнее место жительства, место захоронения. - Вы будете проверять все это? - спросила она. - Мы проверяем все. Это был момент, когда большинство клиентов - даже те, которым нечего было скрывать - начинали нервничать, неистово рыться в па- мяти в поисках какого-нибудь давно забытого инцидента, который могла бы обнаружить проверка. Люсинда Сайлон не нервничала. Она спокойно сидела, ожидая даль- нейших вопросов. Норман Блэйн задал их: ее номер в гильдии, членская карточка, ее нынешний начальник, последний медосмотр, психические и физи- ческие отклонения и болезни - и все другие тривиальные вопросы о подробностях повседневной жизни. Наконец, он замолчал и положил ручку. - По-прежнему нет сомнений? Она покачала головой. - Повторяю еще раз,- сказал Блэйн,- мы хотим быть совершенно уверенными, что получили добровольного клиента. Иначе у нас не могло бы быть за- конного положения. Но, кроме того, существует еще вопрос этики... - Я так понимаю,- сказала она,- что мы очень этичны. Это могло быть насмешкой, и если так, то это очень умная насмешка. Он попытался решить, так ли это, и не смог. - Мы должны быть этичными,- сказал он. - Такое учреждение, что- бы выжить, должно основываться на высшем кодексе этики. Вы отдаете свое тело в наши руки для безопасного хранения на определенное число лет. Кроме того, вы отдаете нам свое сознание, хотя и в меньшей степени. Во время работы с вами мы получаем множество све- дений о вашей интимной жизни. Чтобы вести такую работу, мы должны иметь полное доверие не только наших клиентов, но и широкой об- щественности. Малейший скандал... - У вас никогда не бывало скандалов? - В прежние времена было несколько. Теперь они забыты, и мы на- деемся, что таковыми они и останутся. Эти скандалы заставили нашу гильдию понять, как важно, чтобы мы сохраняли свою свободу от лю- бого профессионального давления. Скандал в любых других гильдиях - не больше, чем юридическое дело, которое может быть решено в суде, а затем прощено и забыто. Но нас не простят и не забудут. Мы это не переживем. Сидя здесь, Норман Блэйн думал, что гордится своей работой - яркая и блестящая, уютная и довольная гордость хорошо выполненной работой. И это чувство не принадлежало ему одному, его испытывал любой служащий Центра. Они могли быть непочтительными, когда бол- тали среди своих, но гордость была, скрытая под непочтительностью и проявляющаяся в работе. - Вы говорите почти как посвященный,- сказала она. Снова насмешка? - подумал он. Или это лесть под стать его собственной? Он слегка улыбнулся своим мыслям. - Не посвященный,- сказал он. - По крайней мере, мы никогда не думаем о себе так. И это не совсем правда, подумал он. Наступало время, когда каж- дый из них начинал думать о себе, как о посвященном. Об этом, ко- нечно, никто не мог сказать вслух - но думали все именно так. Это странное положение, подумал он, гордясь работой, свирепая лояльность самой гильдии и затем рвущая глотки конкуренция и поли- тика Центра, находящаяся между гордостью и лояльностью. Взять, например, Реймера. Реймера, который после стольких лет работы был близок к увольнению. На днях был разговор - известный всем секрет, шепотом передававшийся по Центру. К этому, якобы, приложил руку Феррис, каким-то образом в это был замешан Лев Гизи; и были другие, о которых упоминали. Например, сам Блэйн, упоминав- шийся как один из тех, кто мог заменить Реймера. Слава Богу, все эти годы он держался в стороне. В политике Центра слишком много интриг. А Норману Блэйну достаточно и своей работы. Хотя было бы прекрасно, подумал он, если бы я взял место Рейме- ра. Оно было на ступеньку выше, прекрасно оплачивалось и может, если бы он получал больше, то сумел бы уговорить Гарриет бросить работу в газете и... Он заставил себя вернуться к делу. - Есть определенные соображения, которые вы должны принять во внимание, - сказал он женщине по другую сторону стола. - Вы должны понять все, что влечет за собой ваше решение, прежде чем двигаться дальше. Вы должны понять, что когда погрузитесь в Сон, то просне- тесь в цивилизации, отличающейся от вашей собственной. Планеты не будут стоять на месте, пока вы спите, они будут развиваться - по крайней мере, мы надеемся на это. Они станут очень отличаться от нынешних. Изменится мода в одежде, манеры. Мысли, речь и перспек- тивы - все будет иным. Вы проснетесь чужой в мире, который оставит вас далеко позади, вы будете старомодной. Появятся издания, на ко- торые сейчас нет ни малейшего намека. Могут развиться правительст- ва и станут другими обычаи. То, что незаконно сегодня, может стать совершенно приемлемым завтра. То, что приемлемо и законно сегодня, может стать оскорбительным и незаконным потом. Все ваши друзья бу- дут мертвы... - У меня нет друзей,- сказала Люсинда Сайлон. Не обращая на нее внимания, он продолжал: - Я пытаюсь внушить вам, что, проснувшись, вы уже не сможете вернуться в этот мир, вашего мира больше не будет существовать. Ваш мир давно будет мертв, вы должны будете приспосабливаться, должны будете взять курс на переориентацию. В конечном счете, в зависимости от степени осознания личности, изменения в культуре могут быть велики, и переориентация должна будет произойти как можно быстрее. Мы должны будем дать вам не только факты перемен, которые произойдут, пока вы спите, мы должны достигнуть принятия вами этих перемен. Пока вы не приспособите не только ваши знания, но и культуру, мы не сможем позволить вам уйти. Чтобы жить нор- мальной жизнью в том мире, в котором вы проснетесь, вы должны бу- дете принять его так, словно родились в нем - вы должны будете, фактически, стать его частью. А это частенько бывает длительным и неприятным процессом. - Я все поняла,- сказала она. - Я готова принять все условия, которые вы предложите. Она совершенно не колебалась. Люсинда Сайлон не выказывала ни сожаления, ни нервозности. Она была так же холодна и спокойна, как и тогда, когда входила в кабинет. - Теперь,- сказал Блэйн,- причина. - Причина? - Причина, почему вы хотите уйти в Сон. Мы должны ее знать. - Ее вы тоже проверите? - Да. Видите ли, мы должны быть уверены. Есть много причин... гораздо больше, чем вы думаете. Он продолжал говорить, давая ей возможность успокоиться и изло- жить причину. Очень часто это было не самым трудным из всего, с чем сталкивался клиент. - Есть такие,- сказал он,- кто уходит в Сон, потому что болен неизлечимой в настоящий момент болезнью. Эти люди заключают конт- ракт не на определенный срок, а лишь до того дня, когда будет отк- рыто средство. Затем некоторые хотят протянуть время до возвраще- ния любимого со звезд - выждать по субъективному времени Земли, поскольку время полетов при скорости света быстрее. И есть люди, которые хотят проспать до того момента, пока сделанный ими вклад не вырастет настолько, чтобы превратить их в богачей. Обычно мы пытаемся отговорить их от этого. Мы вызываем экономистов, которые пробуют доказать им... Она прервала его. - Может быть, скука будет достаточной причиной? - просила она. - Просто скука. Он написал в графе причины "скука" и пододвинул к ней заявле- ние. - Можете подписать его позже. - Я могу подписать его сейчас. - Мы предпочитаем, чтобы вы немного подождали. Блэйн повертел в руках ручку, пытаясь обдумать все еще раз - интересно, почему эта клиентка так беспокоит его? В Люсинде Сайлон было что-то не то, и он не мог определить, что именно. Да, он знал, что умеет разбираться в людях, он встречался с разными кли- ентами... - Если хотите,- сказал он, - мы можем обсудить Сновидение. Обычно мы этого не делаем, но... - Давайте обсудим,- сказала она. - В Сновидении нет необходимости, - начал он. - Некоторые ухо- дят в Сон без Сновидений. Я не хочу выставлять аргументы за простой Сон без Сновидений, но по многим причинам для меня простой Сон предпочтительнее. Вы не почувствуете времени - час или столе- тие покажутся вам не дольше секунды. Вы уснете и словно сразу же проснетесь... - Я хочу Сновидение,- сказала она. - В таком случае мы рады обслужить вас. Какого рода Сновидение? - Дружелюбное. Спокойное и дружелюбное. - Никакого возбуждения? Никаких приключений? - Ну, может быть, иначе получится слишком монотонно. Но, будьте так добры, элегантные. - Возможно, воспитанное общество? - предложил Блэйн. - Мужчина, который заботится о своих манерах. - И никакой конкуренции, никакой спешки за чем бы то ни было. - Старый, солидный дом,- продолжал Блэйн. - Хорошее положение в обществе, высокие семейные традиции, достаточный доход, устраняю- щий заботу о деньгах. - Это звучит несколько старомодно. - Такое Сновидение вы заказали. - Конечно,- сказала она. - Что я подумала? Это может быть мило. Такое... такое... - Она рассмеялась. - Такое, о чем можно только мечтать. Он рассмеялся вместе с ней. - Вам нравится это? Мы можем его изменить, приблизить к совре- менности. - Не вздумайте, это то, что я хочу. - Вы хотите быть молодой, я полагаю, моложе, чем сейчас... шестнадцати-семнадцати лет. Она кивнула. - И хорошенькой. Конечно, вы будете красавицей, что бы мы ни сделали. Она не ответила. - Много поклонников,- продолжал он.- Мы можем создать массу поклонников. Она кивнула. - Сексуальные приключения? - Немного, однако не переборщите. - Мы удержимся в рамках достоинства, - пообещал он. - Вы не по- жалеете, мы дадим вам Сновидение, за которое вам не будет стыдно - у вас останутся счастливые воспоминания о нем. Затем, естественно, будет несколько разочарований - счастье не может длиться вечно, не теряя новизны. Даже в Сновидении должно быть что-то, на чем вы мо- жете основать сравнительные ценности. - Я во всем полагаюсь на вас. - Отлично, тогда мы поработаем над этим. Вы можете прийти, ска- жем, через три дня? Тогда у нас будет черновой набросок, и мы смо- жем откорректировать его вместе. Может понадобиться с полдюжины... ну, назовем их заготовками, прежде чем мы получим то, что вы хоти- те. Люсинда Сайлон встала и протянула ему руку. Пожатие ее было твердым и дружественным. - Я зайду в кассу и внесу плату,- сказала она. - И спасибо, большое спасибо. - Не стоит платить так рано. - Я буду чувствовать себя лучше, если заплачу. Норман Блэйн посмотрел, как она уходит, затем снова сел. Зажуж- жал селектор. - Да, Ирма? - Звонила Гарриет,- сказала секретарша. - Вы были с клиентом и вас нельзя было отрывать. Она оставила сообщение. - Что она хочет? - Только чтобы вы знали, что она не будет ужинать с вами сегод- ня вечером. Она сказала что-то о задании и о большом жуке с Цен- тавра. - Ирма,- сказал он,- разреши мне дать тебе совет. Никогда не заводи любовь с журналистами. На них нельзя полагаться. - Вы забыли, мистер Блэйн, я замужем за транспортником. - Я так и думал,- сказал Блэйн. - Здесь ждут Джордж и Герб. Они лупят друг друга по спинам и катаются по полу. Заберите их у меня, пока я не сошла с ума. - Пошлите их сюда,- сказал он. - Они нормальны? - Джордж и Герб? - Кто же еще? - Конечно, Ирма, это их единственный метод работать. - Приятно узнать это,- сказала она. - Я гоню их к вам. Он уселся и посмотрел на двух вошедших. Они мигом развалились на стульях. Джордж бросил ему папку. - Сновидение Дженкинса. Мы разработали его. - Это сопляк, который жаждет участвовать в большой охоте,- ска- зал Герб. - Мы послали его в джунгли и заполнили их болотами, насекомыми и жарой. Мы напичкали их кошмарными прожорливыми чудо- вищами. Они подстерегают его за каждым кустом. - Это не охота,- сказал Джордж,- а битва на бегу. Не может быть, чтобы он не испугался. Будь я проклят, если смогу предста- вить себе такого парня. - Нужно применить все способы,- сказал Блэйн. - Конечно же, мы применили их все. - В один прекрасный день,- сухо сказал им Блэйн,- вы так растолстеете, что вас придется уволить по Условиям. - Это невозможно,- сказал Герб. - Для этого нужно иметь меди- цинскую степень, а ваши парни не могут даже палец перевязать. Джордж пожал плечами. - Нам нечего об этом беспокоиться, об этом заботится Мирт. Ког- да мы доходим до свинского веса, она быстро его сгоняет. Блэйн отложил папку. - Просмотрю сегодня перед сном. - Он раскрыл блокнот. - Здесь у меня нечто другое. Причешитесь и ведите себя хорошо, прежде чем я введу вас в курс дела. - Это которая только что вышла? Блэйн кивнул. - Я состряпаю для нее Сновидение,- сказал Герб. - Ей нужен покой и благородство,- сообщил им Блэйн. - Воспитан- ное общество. Современную версию старых плантаторских времен сере- дины девятнадцатого века. Ничего грубого, только магнолии и белые колонны, лошади на васильковом поле. - Ликер,- сказал Герб,- океаны ликера. "Бурбон" и листья мя- ты, и... - Коктейли,- сказал Блэйн, - но не слишком много. - Цыплята фри,- вступил в действие Джордж. - Арбуз. Лодки на реке. Любовник. - Не так быстро, у тебя неправильный подход. Медленно и легко. Смягченно. Медленная воображаемая музыка. Нечто вроде вечного вальса. - Мы можем ввести войну,- сказал Герб. - В те времена сражались вежливо. Сабли и красивые формы. - Она не хочет войны. - Но должно же быть хоть какое-то действие! - Никаких действий... или очень немножко. Ни спешки, ни конку- ренции. Покой... - А мы-то,- пожаловался Джордж,- все плескались в болотистых джунглях. Зажужжал селектор. - Вас хочет видеть босс,- сказала Ирма. - Ну, скажи ему... - Он хочет видеть вас немедленно. - Охо-хо,- сказал Джордж. - Вы мне всегда нравились, Норм,- сказал Герб. - Ладно,- сказал Блэйн в селектор,скажи ему, что я сейчас буду. - После стольких лет... - с печальным видом произнес Герб.- Ре- зать глотки и втыкать в спины ножи, чтобы продвигаться вперед и теперь прийти к этому... Джордж провел указательным пальцем по горлу и причмокнул, как лезвие, вонзающееся в плоть. Они всегда были шутниками. ---оОо--- 2 Лев Гизи был деловым агентом гильдии "Сны". Много лет он управ- лял ей железной рукой и обезоруживающей улыбкой. Он был лояльным и требовал лояльности, он раздавал резкие, решительные наказания столь же быстро, как и похвалы. Работал он в разукрашенном кабинете, но за обшарпанным столом, за который упорно цеплялся вопреки всем усилиям снабдить его но- вым. Для него стол, должно быть, был символом - или воспоминанием - жестокой борьбы за достижение нынешнего положения. Он начинал за этим столом, и стол следовал за ним из кабинета в кабинет, пока он кулаками расчищал себе путь вперед, с фундамента организации до самой вершины. Стол был старый и обшарпанный, непохожий на него самого. Казалось, что стол в течение всех этих лет принимал на се- бя удары и помогал ему продвигаться. Но этот удар стол не смог принять за него. Лев Гизи сидел на стуле за своим столом и был совершенно мертв. Голова упала на грудь, локти покоились на подлокотниках и руки еще стискивали их. Комната была совершенно спокойная, как и человек за столом. И спокойствие в комнате казалось передышкой за все годы борьбы и планирования. Спокойствие было каким-то настоятельным, словно зна- ло, что передышка не может продлиться долго. В любую секунду сюда мог войти другой человек и сесть за стол - скорее всего, за другой стол, потому что никто, кроме Гизи, не захочет сидеть за таким об- шарпанным столом - и снова начать борьбу и суматоху. Норман Блэйн остановился на полпути между дверью и столом. Ти- шина в кабинете, так же, как и упавшая на грудь голова, подсказали ему, что случилось. Он остановился и услышал тиканье часов на стене, звук вполне обычный до сего момента в этом месте. Он услышал почти неслышное стрекотание пишущей машинки в приемной, далекое шуршание колес по асфальту на шоссе, идущем мимо Центра. Краешком сознания он подумал: смерть, спокойствие и тишина, все вместе, рука об руку. Затем его мысли рванулись тугой пружиной освободившегося ужаса. Блэйн сделал медленный шаг вперед, затем еще один, идя по ков- ру, поглощавшему звуки шагов. Он еще не осознал всех последствий происшедшего: что за несколько минут до этого деловой агент поп- росил его зайти, что он нашел Гизи мертвым, что из-за этого на не- го может пасть подозрение. Он подошел к столу, на краю которого, прямо перед ним, стоял телефон. Он взял трубку и, когда раздался голос с коммутатора, сказал: - Охрану, пожалуйста. Он услышал щелчок, а затем: - Охрана. - Пожалуйста, Ферриса. И тут Блэйна затрясло - пальцы задрожали, лицо исказилось, сда- вило грудь, стиснуло горло, во рту внезапно пересохло. Он сжал зу- бы и подавил дрожь. - Феррис слушает. - Это Блэйн. "Фабрикации". - О, да, Блэйн. Чем вам обязан? - Гизи вызвал меня к себе. Когда я вошел, он был мертв. Наступила пауза - не очень длинная - затем: - Вы уверены, что он мертв? - Я не прикасался к нему. Он сидит в кресле и кажется мне мерт- вым. - Еще кто-нибудь знает об этом? - Никто. Даррел нет в приемной, но... - Вы никому не кричали, что он мертв? - Ни слова. Я подошел к телефону и вызвал вас. - Вы славный парень! Вы умеете работать головой. Оставайтесь там, ни с кем не разговаривайте, никого не впускайте и ни до чего не дотрагивайтесь. Мы выезжаем. Связь прервалась, и Норман Блэйн положил трубку на место. Кабинет все еще отдыхал, но это продлится недолго. Скоро сюда ворвется Пауль Феррис со своими головорезами. Блэйн неуверенно стоял возле угла стола и ждал. И теперь у не- го, наконец, было время поразмыслить, теперь, когда шок прошел и факт начал доходить до сознания, у него появились новые мысли. Он нашел Гизи мертвым, но поверят ли они, что Блэйн нашел его мертвым? Блэйна спросят, как он сможет доказать, что нашел Льва Гизи мертвым? Зачем Гизи вызвал его? - будет вопрос. Часто ли Гизи вызывал вас раньше? Некоторое отклонение в вашей работе... Как ваша част- ная жизнь? Не совершили ли вы некую неосмотрительность? Он покрылся потом, размышляя над этими вопросами. Феррис был совершенным. Нужно быть совершенным и безжалостным, чтобы возглавлять "Охрану". Его ненавидели с первого взгляда, и страх был необходимым фактором, чтобы противодействовать нена- висти. "Охрана" была необходима. Гильдия - громоздкая организация, и ее нужно было держать в руках. Интриги должны вырываться с корнем. Уклонизм - сделки с другими гильдиями - должен быть уничтожен раз и навсегда. В лояльности любого ее члена не должно быть никаких сомнений, и для эффективности всего этого нужна железная рука. Блэйн хотел опереться на стол, но вспомнил, что Феррис велел ему ни до чего не дотрагиваться. Он отдернул руку и опустил ее, что показалось неуклюжим и не- естественным. Он заложил руки за спину и стал покачиваться взад и вперед. Он нервничал. Он резко обернулся посмотреть на Гизи, опущена ли его голова на грудь, стискивают ли руки подлокотники. На секунду Блэйн предста- вил себе, что Гизи вовсе не мертв, что он поднял голову и глядит на него. И если бы это было так, то Блэйн удивился бы. Но удивляться не пришлось. Гизи по-прежнему был мертв. И теперь, впервые за все время, Норман Блэйн начал смотреть на него в связи с кабинетом - не как на единственно интересное, но как на человека, который сидит в кресле, которое стоит на ковре, который лежит на полу. Раскрытая ручка Гизи валялась на столе перед ним, словно прока- тившись по листу бумаги. Очки Гизи лежали возле ручки, с другой стороны стоял стакан с остатками воды на дне, возле него лежала пробка от графина, из которого Гизи совсем недавно налил в стакан. А на полу возле ноги Льва Гизи лежал единственный листочек бу- маги. Блэйн стоял, глядя на него, и думал, что это такое. Это ка- кой-то бланк, решил он, и на нем что-то написано. Он обогнул стол, чтобы лучше его разглядеть, движимый нелогичным любопытством. Он наклонился, чтобы прочесть написанное, и в глаза бросилось имя: НОРМАН БЛЭЙН! Он наклонился еще ниже и поднял листок с ковра. Это был прием- ный бланк, датированный позавчерашним днем, и он указывал Нормана Блэйна как начальника отдела "Записей Снов". Приказ вступал в силу с полуночи сегодняшнего дня. На нем стояли должная подпись и пе- чать. Дело Джона Реймера, подумал Блэйн, то, о чем несколько недель шептались по всему Центру. На секунду он почувствовал торжество. Выбрали его. Он был под- ходящим для этой работы! Но это было больше, чем торжество. У него была не только работа, у него были ответы на вопросы, которые ему зададут. Почему вас вызвали? - спросят его. Теперь он может ответить. С этим документом в кармане он может ответить. Но у него мало времени. Он положил листок на стол и свернул его на треть, заставив себя потратить время, чтобы сделать это тща- тельно. Затем так же тщательно он свернул на треть другой листок и положил его в карман. Потом повернулся к двери и стал ждать. В следующую секунду в кабинет вошли Пауль Феррис и с полдюжины его головорезов. ---оОо--- 3 Феррис был ловким чиновником. Он был первоклассным полицейским и обладал преимуществом, выглядя, как преподаватель колледжа. Нек- рупный. Волосы гладкие, а глаза утомленно смотрят из-под очков. Он удобно развалился в кресле за своим столом и сложил руки на животе. - Я должен задать вам несколько вопросов,- сказал он Блэйну.- Естественно, только для протокола. Причиной смерти послужило вроде бы самоубийство. Яд. Мы не знаем, какой именно, пока Док не прове- дет вскрытие. - Я понимаю,- сказал Блэйн. И подумал: конечно же, я понимаю. Только я знаю, как вы работа- ете. Убаюкиваете человека, затем бьете его по животу. - Мы с вами долго работали вместе,продолжал Феррис. - Не совсем вместе, но под одной крышей и для одной цели. Я знаю, что мы будем продолжать тот же курс. - Ну, конечно,- сказал Блэйн. - Насчет встречи, - продолжал Феррис.- Вы сказали, что получили назначение в учрежденческом конверте. Блэйн кивнул. - Сегодня утром он был в моей мусорной корзине, я полагаю. Я, кажется, больше ничего туда не выкидывал. Это было достаточно верно: он ничего не выкидывал в корзину за последний час. И еще одно - внутриведомственная корреспонденция не регистрировалась. И еще одно: уборщицы опустошали корзины с мусором ровно в 11.30, а сейчас была четверть первого, и все, что было в его кор- зине, уже сгорело. - Вы положили бланк в карман и забыли о нем? - Я о нем не забыл, но в это время у меня был посетитель. За- тем, когда посетитель ушел, пришли два фабрикатора. Я проработал с ними парочку пунктов, когда позвонил Гизи и попросил меня зайти. Феррис кивнул. - Вы думаете, он хотел поговорить с вами о вашей новой долж- ности? - Да, я так и подумал. - Говорил ли он об этом прежде? Вы знали о надвигающемся повы- шении? Норман Блэйн покачал головой. - Это было настоящим сюрпризом. - Конечно, счастливым? - Естественно. Это лучшая работа. Более высокий оклад. Всякий хочет продвигаться. Феррис принял задумчивый вид. - Вас не удивляет довольно странная процедура назначения - в особенности на ключевую должность - пришедшая во внутриведомствен- ном конверте? - Конечно. Я думал об этом все время. - И ничего не сделали? - Я уже говорил вам,- повторил Блэйн,- что был занят. И что, во-вашему, я должен был сделать? - Ничего,- сказал ему Феррис. - Я так и думал,- сказал Блэйн. И подумал: сделай что-нибудь с этим, если сможешь. Он почувствовал радостный подъем и подавил его. Еще слишком ра- но. В этот момент не было ничего, что мог бы сделать Феррис - со- вершенно ничего. Назначение было подписано и оформлено по всем правилам. С будущей полуночи он, Норман Блэйн, становится началь- ником отдела "Записей", приняв эту должность от Реймера. Только доставка назначения была произведена не по форме, но никаким способом в мире Феррис не мог доказать, что Блэйн не получил ее по внутриведомственной почте. Он коротко подумал, что бы случилось, если бы Гизи не умер. Пришло бы тогда назначение или было бы аннулировано где-то на ли- нии? Или какое-то давление могло бы заставить его передать назна- чение кому-то другому? Феррис продолжал: - Я знаю, замена должна произойти. У Реймера возникли... ну, небольшие трудности. Это не прошло мимо моего внимания, и я гово- рил об этом Гизи. Было еще несколько кандидатур. Мы говорили об этом, он упомянул вас среди нескольких человек, которым можно до- верять, но больше ничего не сказал. - Вы не знаете, что он решил? Феррис покачал головой. - Нет, но я рад, что он выбрал на этот пост именно вас. Вы тот человек, с которым мне хотелось работать. Мы еще встретимся. Нам нужно поговорить об этом. - В любое время,- сказал Блэйн. - Если у вас есть время, как насчет того, чтобы зайти ко мне сегодня вечером? Когда хотите, я буду дома весь вечер. Вы знаете, где я живу? Блэйн кивнул и поднялся. - Не волнуйтесь об этом деле,- сказал Феррис. - Лев Гизи был хорошим человеком, ни есть и другие хорошие люди. Мы все думаем о нем. Я знаю, может показаться шокирующим говорить о нем так... - Он на секунду заколебался, потом продолжал: - Не беспокойтесь ни о каких изменениях в вашем назначении. Я поговорю с тем, кто заменит Гизи. - Как вы думаете, кто это будет? Феррис моргнул несколько раз, затем его взгляд стал твердым и неподвижным. - Понятия не имею,- резко сказал он. - Я понятия не имею, кого они выдвинут. Чтобы ты да не имел! - подумал Блэйн. - Вы уверены, что произошло самоубийство? - Абсолютно,- сказал Феррис. - У Гизи была любовная история, а он женат. - Он встал и взял фуражку. - Мне нравятся люди, которые улавливают все с ходу. Продолжайте в том же духе, Блэйн. Нам вместе работать. - Я в этом уверен. - Не забудьте о вечере. - Мы с вами встретимся,- сказал ему Блэйн. ---оОо--- 4 Болтун захватил Нормана Блэйна, когда тот поставил машину на стоянку этим утром и покинул площадку. Блэйн не мог представить себе, как он проник сюда, ни он был здесь и поджидал свою жертву. - Секундочку, сэр,- сказал он. Блэйн повернулся к нему. Тот сделал шаг вперед и схватил Блэйна за отворот пиджака. Блэйн дернулся, ни пальцы этого типа вцепились намертво. - Пропустите меня,- сказал Блэйн. Но тот ответил: - Сначала поговорите со мной. Вы работаете в Центре и вы тот человек, с которым я хочу поговорить. Потому что если я смогу заставить вас понять... ну, тогда, сэр, у меня появится надежда. Надежда,повторил он, брызгая слюной,- надежда, что мы сможем заставить людей понять порочность "Снов". Потому что они порочны, сэр, они являются минами под моральную ткань человечества. Они способствуют легкому бегству от тревог и проблем, которые развива- ют характер.Благодаря "Снам" человеку не нужно встречаться лицом к лицу с тревогами - он сможет избежать их, он сможет забыться в "Снах". Я говорю вам, сэр, это проклятие нашей цивилизации. Вспоминая это сейчас, Норман Блэйн еще чувствовал холодную, спокойную белизну заполнившего его гнева. - Отпустите меня,- сказал он. Должно быть, что-то было в его тоне, предостерегающее Болтуна, потому что тот разжал руку и отпустил. И Блэйн, поднимая руку, чтобы вытереть рукавом пальто забрызганное лицо, глядел, как тот отступает, затем поворачивается и убегает. Впервые он был уловлен Болтуном, и его охватил ужас, так как он получил физическое доказательство, что в мире есть люди, сомневаю- щиеся в искренности и цели "Снов". Он оторвался от воспоминаний. Были более важные вещи, на кото- рых следовало сосредоточиться. Смерть Гизи и документ, который он поднял с пола... странное поведение Ферриса. Почти так, подумал он, словно я вовлечен в какой-то гигантский заговор, идущий теперь к осуществлению. Он неподвижно сидел за столом и пытался думать над этим. То он был уверен, что и не подумал бы поднять документ с пола теперь, то считал, что, поглядев, что в нем, бросил бы его обратно на пол. Но времени на раздумья не было. Феррис со своими головоре- зами уже был в пути, и Блэйн стоял беззащитный в кабинете с мерт- вецом, без достаточного объяснения, почему находится здесь, без достаточно удовлетворительного ответа на любой из вопросов, кото- рые ему наверняка задали бы. Документ давал ему причину для прихода в кабинет, давал ответ на вопросы, предупреждал другие вопросы, которые были бы заданы, если бы он не ответил на первые. Феррис сказал, что это было самоубийство. Было ли бы это самоубийством или убийством, подумал Блэйн, если бы у него в кармане не было документа? Если бы он оставался безза- щитным, не использовали ли бы его, чтобы объяснить смерть Гизи? Феррис сказал, что ему нравится человек, который умеет быстро думать. И в этом не было сомнения. Сам Феррис был человеком, кото- рый быстро думал, который был способен импровизировать и проводить свой курс в соответствие с любой ситуацией. И он не был человеком, которому можно было доверять. Блэйн подумал, последовало бы назначение, если бы он не подоб- рал документ с ковра? Конечно, он был не тем человеком, которого мог выбрать Пауль Феррис на место Реймера. И, может, Феррис, найдя документ на полу, порвал бы его и забыл, и на этот пост был бы назначен кто-то другой? И еще вопрос: что важного в этой работе? Чем она важна, чем важно, кто на нее назначен? Никто, конечно, не говорил, что она важная, но Феррис заинтересован в ней, а Пауль Феррис никогда не интересуется не важными вещами. Может, назначение каким-то образом связано со смертью Льва Ги- зи? Блэйн покачал головой. На это не было ответа. Важно то, что назначили его - и смерть Гизи не отменила это назначение и, по крайней мере, в настоящий момент Пауль Феррис не собирается этому противодействовать. Но, предостерег себя Норман Блэйн, он не может позволить себе считать Ферриса нарицательной величиной. Как слуга гильдии,Пауль Феррис был полицейским чиновником с отрядом верных людей, с широ- кой свободой действий при выполнении своих обязанностей, полити- чески мыслящим и неразборчивым в средствах, занимающимся уст- ройством достаточно просторной ниши, чтобы удовлетворить свои ам- биции. Более чем правдоподобно, что смерть Гизи годится для этих амби- ций. Не исключено, что Феррис мог - тихо и тайно способствовать ей... если, фактически, не сам состряпал ее. Он сказал, самоубийство. Яд. Беспокойство. Любовная история... Легко говорить. Наблюдать за каждым твоим шагом, сказал себе Блэйн. Сделать это легко. Не делать внезапных движений. И быть го- товым уклониться от удара. Он сидел неподвижно, позволив бежать суматошным мыслям. Беспо- лезно думать об этом, сказал он себе. Сейчас все бесполезно. Поз- же, когда и если у него будут какие-нибудь факты - тогда будет время подумать. Он взглянул на часы - три пятнадцать. Идти домой еще слишком рано. И его ждала работа. Завтра он перейдет в другой кабинет, но се- годня нужно работать здесь. Он взял папку Дженкинса и уставился на нее. Большая охота, как сказали два сумасшедших фабрикатора. Мы зададим ему жару, сказали они. Он раскрыл папку и пробежал глазами несколько первых страниц, слегка вздрагивая. Для непритязательного вкуса, подумал он. Он вспомнил Дженкинса - огромный, массивный брюнет, ревевший так, что трясся кабинет. Ну, может, он примет это, подумал Блэйн. Во всяком случае, это то, что он просил. Он сунул папку под мышку и прошел в приемную. - Мы только что прослушали слово, сказала Ирма. - Вы имеете в виду о Гизи? - Нет, о Гизи мы слышали до этого. Нам всем тяжело, я полагаю, все любили его. Но я имею в виду слово о вас. Это сейчас повсюду. Почему бы вам не сказать нам сразу? Мы думаем, это прекрасно. - Ну, спасибо, Ирма. - Мы поцелуем вас. - Ты очень добра. - Почему вы держали это в секрете? Почему вы не сказали нам? - Я и сам не знал до сегодняшнего утра. Вероятно, я был слишком занят. Затем меня вызвал Гизи... - Эти головорезы все здесь перерыли, перетряхнули все мусорные корзинки. Я думаю, они покопались и в вашем столе. Что им было нужно? - Просто любопытство. - Блэйн вышел в холл, и с каждым шагом по спине полз холодок страха. Он знал это, конечно, и прежде, когда Феррис сухо сказал об умении быстро думать, но теперь это утвердилось окончательно. Не оставалось никаких сомнений в том, что Феррис знал, что он лжет. Хотя, может быть, в этом даже было какое-то достоинство. Он лгал и блефовал моментально, в своей классической манере, посколь- ку Блэйн был хорошим руководителем, способным понимать, поскольку с ним можно было вести дела. Но может ли он блефовать и дальше? Может ли он, Блэйн, быть достаточно стойким? Спокойно, сказал себе Блэйн, не дергайся. Будь готов уклониться от ударов, но не показывай виду. сделай выражение игрока в покер, сказал он себе, выражение, с которым ты обычно встречаешь клиен- тов. Он тяжело ступал, но холодок страха прошел. Пока он спускался по лестнице в помещение Мирт, старая магия вновь охватила его. Она стояла там - огромная машина Сновидений, последнее слово в фабрикации воображения человека с самой буйной фантазией. Он молча стоял и чувствовал величественность и умиротворение, почти нежность, которую испытывал всегда - словно Мирт была ка- кой-то Богоматерью, к которой можно прийти для понимания и защиты, не нуждающейся ни в каких вопросах. Он стиснул папку под мышкой и пошел медленно, опасаясь нарушить царившую здесь тишину неуклюжим движением или громкими шагами. Он поднялся по ступенькам к огромному распределительному пульту и сел на сидение, передвигающееся от малейшего прикосновения к лю- бому краю кодирующих панелей. Он положил раскрытую папку на зажим- ный щиток перед собой и потянулся к рычажку вопроса, нажал его, и замигал зеленый индикатор готовности. Машина была чистой, он мог кормить ее своими фактами. Он пробил свою идентификацию и продолжал сидеть молча - как часто сидел здесь до этого. Это ошибка, подумал Блэйн, что я перехожу на другую работу. Здесь он был подобен жрецу, связанному с силой, перед которой бла- гоговел, но которую не понимал... не совсем понимал. Не было чело- века, который полностью знал бы схему машины Сновидений. Это был слишком огромный и сложный механизм, чтобы держать его в чьей-то одной памяти. Это был компьютер со встроенной магией, свободный от абсолют- ной, прямолинейной лог