ь? - спросил Охотник. - Слышал, что он там вопил? Пока они отвлеклись, но кто-нибудь обязательно вспомнит про пещеру. Несколько человек поднимутся обратно. И могут начать стрелять сюда. - Я тоже так думаю, - согласился Оборотень. - Они попытаются разобраться. Тот тип, который упал... - Упал! - фыркнул Мыслитель. - Я столкнул его. - Ну хорошо. Тот тип, которого ты столкнул, успел их предупредить. Возможно, он учуял запах Охотника. - Я не пахну, - обиделся Охотник. - Ну, это уж слишком, - сказал Мыслитель. - У каждого из нас, я полагаю, тело обладает отличительным запахом. И твоя биологическая форма находилась здесь достаточно долго, чтобы ее запах пропитал пещеру. - А может быть, это твой запах, - возразил Охотник. - Не надо забывать... - Хватит, - оборвал их Оборотень. - Какая разница, кого из нас он учуял. Вопрос в том, что делать дальше. Мыслитель, ты смог бы превратиться во что нибудь тонкое и плоское, выбраться отсюда и вскарабкаться по склону? - Сомневаюсь. На этой планете слишком холодно. Я быстро теряю энергию. Если я увеличу площадь моего тела, энергия будет тратиться еще быстрее. - Эту проблему нам как-то надо решать, - сказал Охотник. - Поддерживать в теле необходимый запас энергии. Оборотню придется есть за нас. Усваивая пищу, которая имеется на этой планете, он будет снабжать нас энергией. А для этого ему надо будет оставаться в его обличье по крайней мере столько, сколько требуется для пищеварения. Некоторыми источниками энергии может воспользоваться Мыслитель. Что касается меня, похоже, здесь нет пригодной для меня пищи, и моя жизненная форма, видимо... - Все это так, - перебил Оборотень. - Но об этом еще будет время поговорить. А пока давайте решим, что делать сейчас. Судя по всему, нам надо превращаться в Охотника. Меня они заметят. Белое тело сразу бросится в глаза. Ты готов, Охотник? - Конечно, готов, - отозвался Охотник. - Отлично. Выползай из пещеры и двигайся вверх по склону. Спокойно и тихо. Но как можно быстрей. Их отряд весь собрался внизу, и, если ты себя не выдашь, мы вряд ли натолкнемся на кого-либо из них. - Вверх? - спросил Охотник. - А куда потом? - Беги по любой из дорог, - ответил Оборотень, - пока мы не встретим телефон-автомат. 18 - Если ваша мысль верна, - сказал Чандлер Гортон, - мы должны немедленно разыскать Блейка. - Почему вы думаете, что это Блейк? - спросил главврач. - Не Блейк же убежал из больницы. Если Даниэльс прав, то это инопланетное существо. - Но там был и Блейк, - возразил Гортон. - Поначалу он мог принять облик инопланетного существа, но потом превратился в Блейка. Сенатор Стоун, нахохлившись в большом кресле, зашипел на Гортона: - Если вас интересует мое мнение, то это чушь. - Разумеется, нас интересует, что вы думаете, - отвечал Гортон. - Но мне очень хочется, Соломон, чтобы ваше мышление хоть раз принесло немного пользы. - Какая тут может быть польза? - вскричал Стоун. - Это какая-то детская инсценировка. И я еще в ней не разобрался, но знаю, что так оно и есть. Я готов держать пари, что за всем этим стоите вы, Чандлер. Вечно вы выкидываете трюки. Вот и подстроили все, чтобы что-то доказать! Я больше чем уверен в этом. Я сразу понял, что дело нечисто, еще когда вы позвали в свидетели этого шута Люкаса. - Доктора Люкаса, с вашего разрешения, сенатор, - поправил Гортон. - Ладно, пусть доктора Люкаса. Что ему об этом известно? - Давайте выясним, - сказал Гортон. - Доктор Люкас, что вам об этом известно? Люкас сухо улыбнулся: - Относительно случившегося в этой больнице - ровным счетом ничего. А что касается высказанного доктором Даниэльсом мнения о происшедшем, я должен с ним согласиться. - Но это лишь предположение, - подчеркнул Стоун. - Доктор Даниэльс все это придумал. Браво! У него богатое воображение, но это не значит, что все произошло так, как ему кажется. - Я должен обратить ваше внимание на то, что Блейк был пациентом Даниэльса, - сказал главврач. - И, следовательно, вы верите предположениям доктора. - Не обязательно. Я не знаю, что и думать. Но если кто-то имеет право на мнение, так это доктор Даниэльс. - Давайте-ка немного успокоимся, - предложил Гортон, - и посмотрим, что у нас есть. По-моему, на выдвинутое сенатором обвинение в инсценировке вряд ли стоит отвечать, однако думаю, что мы должны согласиться: сегодня вечером здесь произошло нечто в высшей степени необычное. Кроме того, я не сомневаюсь, что решение созвать нас всех вместе далось доктору Уинстону нелегко. Он говорит, что не может составить обоснованное мнение, однако доктор, должно быть, чувствовал, что причина для беспокойства есть. - Я по-прежнему так думаю, - сказал главврач. - Как я понимаю, этот волк или что-то еще... Соломон Стоун громко фыркнул. Гортон бросил на него ледяной взгляд. - ...или что-то еще, - продолжал он, - перебежал через улицу в парк, и полиция погналась за ним. - Совершенно верно, - сказал Даниэльс. - Они там до сих пор стараются загнать его. Какой-то дурак водитель ослепил его фарами, когда он перебегал дорогу, и попытался задавить. - Разве не ясно, что всему этому надо положить конец? - сказал Гортон. - Похоже, вся округа сорвалась с катушек... - Поймите, - объяснил главврач, - все это выглядело сплошным безумием. Никто не мог сохранить хладнокровие. - Если Блейк - то, чем считает его Даниэльс, - сказал Гортон, - мы должны вернуть его. Мы потеряли двести лет развития человеческой биоинженерии только потому, что проект Космической Службы, как считали, провалился. И поэтому его замалчивали. И замалчивали, надо подчеркнуть, настолько успешно, что о нем забыли. Миф, легенда - вот и все, что от него осталось. Однако теперь видно, что проект не был неудачным. И где-то в лесах сейчас, должно быть, бродит доказательство его успеха. - Провалиться-то он провалился, - сказал доктор Люкас. - Он не сработал так, как хотела Космическая Служба. Думается, догадка Даниэльса верна: если характеристики инопланетянина введены в андроида, их не сотрешь. Они стали постоянным свойством самого андроида. И вот он превратился в два существа - человека и инопланетянина. Во всех отношениях - как в телесном, так и с точки зрения устройства своего разума. - Кстати, о разуме, сэр. Будет ли мышление андроида искусственным? - спросил главврач. - Я имею в виду специально разработанный и введенный в него разум. Люкас покачал головой: - Сомневаюсь, доктор. Это довольно еще сырой метод. В отчетах - по крайней мере, в тех, что я видел, - об этом не упоминается, но я предполагаю, что в мозг андроида был введен разум реального человека. Даже в те времена такое оказалось технически осуществимым. Как давно были созданы банки разума? - Триста с небольшим лет назад, - ответил Гортон. - Значит, технически они могли осуществить такой перенос. Построение же искусственного разума и сегодня трудное дело, а двести лет назад - и подавно. Думаю, что даже сейчас нам неизвестны все составляющие, необходимые для изготовления уравновешенного разума - такого, который можно назвать человеческим. Слишком много для этого нужно. Мы могли бы синтезировать разум - наверное, могли бы, - но это был бы странный разум, порождающий странные поступки, странные чувства. Он не был бы целиком человеческим, не дотягивал бы до человеческого, а может быть, превосходил бы его. - Значит, вы думаете, что Блейк носит в своем мозгу дубликат разума какого-то человека, жившего в те времена, когда Блейка создавали? - спросил Гортон. - Я почти уверен в этом, - ответил Люкас. - И я тоже, - сказал главврач. - В таком случае он человек, - проговорил Гортон. - Или, по крайней мере, обладает разумом человека. - Я не знаю, как иначе они могли снабдить его разумом, - произнес Люкас. - И тем не менее это чепуха, - сказал сенатор Стоун. - Сроду не слыхал такой чепухи. Никто не обратил на него внимания. Главврач посмотрел на Гортона: - По-вашему, вернуть Блейка жизненно необходимо? - Да. Пока полиция не убила его, или ее, или в каком он там теле... Пока они не загнали его в такую дыру, где мы его и за несколько месяцев не найдем, если вообще найдем. - Согласен, - сказал Люкас. - Подумайте только, сколько он может нам рассказать. Подумайте, что мы можем узнать, изучив его. Если Земля собирается заняться программой человеческой биоинженерии - ныне или в будущем, - тому, что мы сможем узнать от Блейка, цены не будет. Главврач озадаченно покачал головой. - Но Блейк - особый случай. Организм с незамкнутыми цепями. Насколько я понимаю, предложенная биоинженерная программа не предусматривает создания таких существ. - Доктор, - сказал Люкас, - то, что вы говорите, верно, однако любой организованный синтетический... - Вы тратите время попусту, господа, - сказал Стоун. - Никакой программы человеческой биоинженерии не будет. Я и кое-кто из моих коллег намерены позаботиться об этом. - Соломон, - устало сказал Гортон, - давайте отложим заботы о политической стороне дела. Сейчас в лесах бродит перепуганный человек, и мы должны найти способ дать ему знать, что не хотим причинить ему вреда. - И как вы предполагаете это осуществить? - Ну, это, я думаю, нетрудно. Отзовите загонщиков, потом опубликуйте эти сведения, подключите газеты, электронные средства информации и... - Думаете, волк будет читать газеты или смотреть трехмерник? - Скорее всего, он не останется волком, - сказал Даниэльс. - Я убежден, что он опять превратится в человека. Наша планета может причинить неудобства инопланетному существу... - Господа, - сказал главврач. - Прошу внимания, господа. Все повернулись к нему. - Мы не можем этого сделать. В такого рода истории больница будет выглядеть нелепо. И так все плохо, а тут еще оборотень! Разве не ясно, какие будут заголовки? Разве не ясно, как повеселится за наш счет пресса? - А если мы правы? - возразил Даниэльс. - То-то и оно. Мы не можем быть уверенными в своей правоте. У нас может быть сколько угодно причин считать себя правыми, но этого все равно недостаточно. В таком деле нужна стопроцентная уверенность, а у нас ее наст. - Значит, вы отказываетесь опубликовать такое объявление? - От имени больницы не могу. Если Космическая Служба даст на то свое разрешение, я соглашусь. Но сам я не могу. Даже если правда на моей стороне, все равно Космослужба обрушится на меня, как тонна кирпича. Они поднимут жуткий скандал... - Несмотря на то, что прошло двести лет? - Несмотря на это. Разве не ясно, что, если Блейк и вправду то, чем мы его считаем, он принадлежит Космослужбе? Пусть они и решают. Он - их детище, а не мое. Они заварили эту кашу и... Комната наполнилась громовым хохотом Стоуна. - Не смотрите на него, Чандлер. Идите и расскажите все газетчикам сами. Разнесите эту весть. Докажите нам, что вы не робкого десятка. Боритесь за свои убеждения. Надеюсь, это вам под силу. - Уверен, что так, - ответил Гортон. - Только попробуйте, - вскричал Стоун. - Одно слово на людях, и я подниму вас на воздух! Так высоко, что вы и за две недели не вернетесь на Землю! 19 Настырные гудки телефона наконец-то пробились в созданный трехмерником мир иллюзий. Элин Гортон встала, вышла из будки. Телефон попискивал, видеоэкран сверкал нетерпеливыми вспышками. Элин добралась до него, включила аппарат на прием и увидела обращенное к ней лицо, слабо освещенное плохонькой лампочкой в потолке телефона-автомата. - Эндрю Блейк? - в изумлении вскричала она. - Да, это я. Видите ли... - Что-то случилось? Сенатора вызвали в... - Кажется, у меня маленькие неприятности, - сказал Блейк. - Вы, вероятно, слышали о происшедшем. - Вы о больнице? Я немного посмотрела, но смотреть оказалось не на что. Какой-то волк. И, говорят, исчез один из пациентов, кажется... - Она задохнулась. - Один из пациентов исчез! Это они о вас, Эндрю? - Боюсь, что да. И мне нужна помощь. И вы - единственная, кого я знаю, кого могу попросить... - Что я должна сделать, Эндрю? - спросила она. - Мне нужна какая-нибудь одежда, - сказал он. - Вы что же, покинули лечебницу без одежды? На улице же холодно... - Это длинная история, - сказал он. - Если вы не хотите мне помочь, так и скажите. Я пойму. Мне неохота впутывать вас, но я понемногу замерзаю. И я бегу... - Убегаете из больницы? - Можно сказать, да. - Какая нужна одежда? - Любая. На мне ничего нет. На миг она заколебалась. Может, попросить у сенатора? Но его нет дома. Он не вернулся из больницы, и неизвестно, когда вернется. Когда она заговорила снова, голос ее звучал спокойно и четко: - Дайте-ка сообразить. Вы исчезли из больницы, без одежды, и не собираетесь возвращаться. По вашим словам, вы в бегах. Значит, кто-то за вами охотится? - Какое-то время за мной гналась полиция, - ответил он. - Но сейчас не гонится? - Нет, не гонится. Мы от них ускользнули. - Мы? - Я оговорился. Я хочу сказать, что улизнул от них. Она глубоко вздохнула, набираясь решимости: - Где вы? - Точно не знаю. Город изменился с тех пор, когда я знал его. Думаю, я на южном конце старого Тафтского моста. - Оставайтесь там, - сказала она. - И ждите мою машину. Я замедлю ход и буду высматривать вас. - Спасибо... - Минутку. Я тут подумала... Вы из автомата звоните? - Совершенно верно. - Чтобы такой телефон действовал, нужна монетка. Где же вы ее взяли, коли на вас нет одежды? На его лице появилась грустная улыбка. - Монетки тут падают в маленькие коробочки. Я воспользовался камнем. - Вы разбили коробочку, чтобы достать монетку и позвонить по телефону? - Преступник, да и только, - сказал он. - Ясно. Тогда лучше дайте мне номер телефонной булки и держитесь поблизости, чтобы я могла позвонить, если не сумею отыскать вас. - Сейчас, - он взглянул на табличку над телефоном и вслух прочел номер. Элин отыскала карандаш и записала цифры на полях газеты. - Вы понимаете, что искушаете судьбу? - спросила она. - Я держу вас на привязи у телефона, а по номеру можно узнать, где он. Блейк скорчил кислую мину: - Понимаю, но приходится рисковать. У меня же нет никого, кроме вас. 20 - Человек, с которым ты говорил, женская особь? - спросил Охотник. - Она женщина, правильно? - Женщина, - подтвердил Оборотень. - Еще какая. Я имею в виду, что красивая женщина. - Мне трудно ухватить оттенки смысла, - сказал Мыслитель. - Я не сталкивался раньше с этим понятием. Женщина - это существо, к которому можно выражать свою приязнь? Влечение, насколько я могу судить, должно быть взаимным. Женщине можно доверять? - Когда как, - ответил Оборотень. - Это зависит от многих вещей. - Твое отношение к самкам непонятно, - проворчал Охотник. - Что они такое? Не более чем продолжатели рода. В соответствующий момент и время года... - Твоя система неэффективна и отвратительна, - добавил Мыслитель. - Когда мне надо, я сам продолжаю самого себя. Вопрос, который я задал, связан не с социальной или биологической ролью женщины, а с тем, можем ли мы довериться именно ей? - Не знаю, - ответил Оборотень. - Думаю, что да. И я уже на это сделал ставку. Дрожа от холода, он укрылся за кустами. Зубы начинали выбивать дробь. С севера дул ледяной ветер. Впереди, напротив Блейка, стоила телефонная будка с чуть подсвеченной тусклой надписью. За будкой тянулась пустынная улица, по которой изредка с шуршанием проносились наземные автомобили. Блейк присел на корточки, вжимаясь в кусты. Господи, подумал он, ну и положение! Сидеть здесь голым, наполовину окоченевшим и ждать девушку, которую видел всего два раза в жизни, и почему-то надеяться, что она принесет ему одежду. Он вспомнил телефонный звонок и поморщился. Ему пришлось собрать всю свою решимость, чтобы заставить себя позвонить, и, если б она не стала с ним разговаривать, он бы не осудил ее. Но она выслушала его. Испуганно, конечно, и, может быть, с некоторым недоверием, как любой бы на ее месте. Когда звонит едва знакомый человек и обращается с дурацкой просьбой. Никаких обязательств перед ним у нее не было. Он это понимал. Но еще более нелепой ситуацию делало то, что Блейк уже второй раз вынужден просить у дочки сенатора одежду, чтобы было в чем идти домой. Только в этот раз к себе он не пойдет. Полиция наверняка уже караулит у дома. Дрожа и тщетно пытаясь сохранить тепло тела, Блейк обхватил себя руками. С неба донесся рокот, и он быстро посмотрел вверх. Над деревьями, постепенно снижаясь, - по всей видимости, направляясь на одну из посадочных площадок города, - летел дом. В окнах горел свет, смех и музыку слышно было даже на земле. Счастливые, беззаботные люди, подумал Блейк, а он сидит тут, скрючившись и окоченев от холода. Ну а что потом? Что делать им троим потом? После того, как он получит одежду? Судя по Элин, средства массовой информации еще не объявили, что он тот самый человек, который сбежал из клиники. Но еще несколько часов - и сообщение появится. И тогда его лицо будет красоваться на каждой газетной странице. На каждом экране. В этом случае рассчитывать на то, что его не узнают, не приходится. Конечно, тело можно передать Мыслителю или Охотнику, и проблема опознания отпадет, но при этом любому из них надо будет избегать человеческого общества еще тщательней, чем ему. И климат против них - для Мыслителя слишком холодный, для Охотника чересчур жаркий, - и еще одна сложность, связанная с тем, что поглощать и накапливать необходимую для тела энергию мог только он. Возможно, существует пища, с которой справится Охотник, но, чтобы выяснить это, ее надо найти и попробовать. Есть места, расположенные вблизи энергоисточников, и Мыслитель мог бы там зарядиться, но добраться до них и при этом остаться незамеченным очень трудно. А может, самое безопасное сейчас - попытаться связаться с Даниэльсом? Блейк подумал и решил, что такой шаг будет наиболее разумным. Ответ, который он получит, известен заранее - вернуться в больницу. А больница - это западня. Там на него обрушат бесконечные интервью и, вероятно, подвергнут лечению. Его освободят от заботы о самом себе. Его станут вежливо охранять. Его сделают пленником. А он должен остаться собой. Кем это - "собой"? Это значит, конечно, не только человеком, но и теми двумя существами. Даже если бы он захотел, ему никогда не избавиться от двух других разумов, которые вместе с ним владеют данной массой вещества, служащей им телом. И, хотя ему прежде не приходилось об этом задумываться, Блейк знал: он не желает избавляться от этих разумов. Они так близки ему, ближе, чем что-либо в прошлом и настоящем. Это друзья или не совсем друзья, а, скорее, партнеры, связанные единой плотью. Но даже если б они не были друзьями и партнерами, существовало еще одно соображение, которое он не мог не принимать во внимание. Именно Блейк, и никто иной, втянул их в эту невероятную ситуацию, и потому у него нет другого пути, кроме как быть с ними вместе до конца. Интересно, придет Элин или сообщит в полицию и клинику? И даже если она выдаст его, он не сможет ее осудить. Откуда ей знать, не свихнулся ли он слегка, а может, и не слегка? Не исключено, что она донесет на него, полагая, что действует ему во благо. В любой момент можно ждать сирены полицейской машины, которая извергнет из себя ораву блюстителей порядка. - Охотник, - позвал Оборотень, - похоже, у нас неприятности. Она слишком задерживается. - Что-нибудь придумаем. Подведет нас она - найдем другой выход. - Если появится полиция, - сказал Оборотень, - превращаемся в тебя. Мне от них ни за что не убежать. В темноте я плохо вижу, ноги сбиты, а... - В любой момент, - согласился Охотник. - Я готов. Только дай знать. Внизу, в поросшей лесом долине, захныкал енот. Волна дрожи прокатилась по телу Блейка. Еще десять минут, решил он. Дай ей еще десять минут. Если за это время она не появится, мы отсюда уходим. Жалкий и растерянный, Блейк сидел в кустах, физически ощущая свое одиночество. Чужак, подумал он. Чужак в мире существ, форму которых имеет. А есть ли вообще для него место, спросил Блейк себя, не только на этой планете, но во Вселенной? "Я человек, - сказал он тогда Мыслителю. - Я настаиваю на том, что я человек". А по какому, собственно, праву настаивает? Время тянулось медленно. Енот молчал. Где-то в лесу обеспокоенно чирикнула птица - какая опасность, реальная или почудившаяся, разбудила ее? На мостовой показалась машина. Остановилась у тротуара напротив телефонной будки. Мягко просигналил гудок. Блейк поднялся из-за кустов и помахал рукой. - Я здесь, - крикнул он. Дверца открылась, и из машины вышла Элин. В тусклом свете телефонной будки он узнал ее - этот овал лица, эти прекрасные темные волосы. В руке она несла сверток. Элин прошла мимо телефонной будки и направилась к кустам. Не доходя трех метров, остановилась. - Эй, лови, - сказала она и бросила сверток. Негнущимися от холода пальцами Блейк развернул его. Внутри были сандалии на твердой подошве и черная шерстяная туника с капюшоном. Одевшись, Блейк вышел из кустов к Элин. - Спасибо, - сказал он. - Я почти заледенел. - Извините, что так долго, - произнесла она. - Я так переживала, что вы здесь прячетесь. Но надо было все собрать. - Все? - То, что вам понадобится. - Не понимаю... - Вы ведь сказали, что убегаете от преследователей. Значит, вам нужна не только одежда. Пойдемте в машину. У меня включен обогреватель. Там тепло. - Нет, - отпрянул Блейк. - Неужели вам не ясно? Я не могу допустить, чтобы вы впутались в это еще больше. Я вам и так очень обязан... - Ерунда, - сказала она. - Каждый день положено делать доброе дело. Мое сегодняшнее - это вы. Блейк плотнее завернулся в тунику. - Послушайте, - сказала она, - вы же совсем замерзли. Ну-ха, забирайтесь в машину. Он заколебался. Согреться в теплом салоне было заманчиво. - Пойдемте, - позвала она. Блейк подошел с ней к автомобилю, подождал, пока она усядется на водительское сиденье, затем сел сам и закрыл дверцу. Струя теплого воздуха ударила его по лодыжкам. Она включила передачу, и машина покатилась вперед. - На одном месте нельзя стоять, - объяснила она. - Кто-нибудь может заинтересоваться или донести. А пока мы на ходу, никаких вопросов. У вас есть место, куда я могла бы вас отвезти? Блейк покачал головой. Он даже не задумывался, куда деваться дальше. - Может быть, выехать из Вашингтона? - Да-да, - согласился он. - Выбраться из Вашингтона - для начала уже неплохо. - Можете рассказать мне, в чем дело, Эндрю? - Вряд ли, - сказал он. - Если я вам расскажу, вы скорее всего остановитесь и вышвырнете меня из машины. - В любом случае не стоит так драматизировать, - рассмеялась она. - Сейчас я развернусь и поеду на запад. Не возражаете? - Не возражаю. Там есть где спрятаться. - А как долго, по-вашему, вам придется прятаться? - Если б я знал, - ответил он. - Знаете, что я думаю? Я не верю, что вы вообще сможете спрятаться. Ваш единственный шанс - все время двигаться, нигде не задерживаясь подолгу. - Вы все продумали?. - Просто здравый смысл подсказывает. Туника, которую я вам принесла, - одна из папиных шерстяных, он ими очень гордится, - такую одежду носят студенты-бродяги. - Студенты-бродяги? - Ой, я все забываю. Вы же еще не успели освоиться. Они не настоящие студенты. Бродячие артисты. Бродят повсюду, одни из них рисуют, другие пишут книги, третьи сочиняют стихи. Их не много, но и не так уж мало, и их принимают такими, какие они есть. Внимания на них, конечно, никто не обращает. Так что можете опустить капюшон, и ваше лицо никто не разглядит. Да и вряд ли станет разглядывать. - Вы советуете мне сделаться студентом-бродягой? - Я приготовила вам старый рюкзак, - продолжала она, не обращая внимания на его слова. - Именно с такими они и ходят. Несколько блокнотов, карандашей, пару книг вам почитать. Лучше взгляните на них, чтобы представлять, о чем они. Нравится вам или нет, но придется стать писателем. При первой возможности нацарапайте страницу-другую. Чтобы, если кто заинтересуется, не к чему было придраться. Блейк расслабленно шевелился в кресле, впитывая тепло. Элин повернула на другую улицу и теперь ехала на запад. На фоне неба громоздились силуэты многоквартирных башен. - Откройте вон то отделение справа, - сказала она. - Вы наверняка проголодались. Я приготовила несколько сэндвичей и кофе - там полный термос. Он сунул руку в отделение, достал пакет, разорвал его и извлек сэндвич. - Я в самом деле проголодался, - признался он. - Надо думать, - сказала она. Автомобиль неторопливо катился вперед. Многоквартирных домов встречалось все меньше. Тут и там вдоль дороги возникали поселки, составленные из летающих коттеджей. - Я могла бы увести для вас леталку, - сообщила она. - Или даже автомобиль. Но их легко обнаружить по регистрационной лицензии. Зато на человека, который бредет пешком, никто не обращает внимания. Так вам будет безопаснее. - Элин, - спросил он, - почему вы все это для меня делаете? - Не знаю, - она пожала плечами. - Наверное, потому, что вам столько досталось. Притащили из космоса, засунули в больницу, где начались все эти проверки и анализы. Ненадолго выпустили попастись в деревушке, затем снова заперли. - Они старались помочь мне, как могли. - Я понимаю. Но вряд ли это было вам приятно. Поэтому я не осуждаю вас за то, что вы сбежали, как только подвернулась возможность. Некоторое время они ехали молча. Блейк съел сэндвичи, запил кофе. - Кстати, о волке, - вдруг спросила она. - Вы ничего не знаете об этом? Говорят, там был волк. - Насколько мне известно, никакого волка там не было, - ответил он. А про себя, оправдываясь, подумал, что формально он не солгал: Охотник действительно не волк. - В клинике все в шоке, - сказала она. - Они позвонили сенатору и попросили приехать. - Из-за меня или из-за волка? - поинтересовался он. - Не знаю. Сенатор еще не вернулся, когда я уезжала. Они подъехали к перекрестку, и Элин сбросила скорость, свернула на обочину и остановилась. - Все, дальше везти вас я не могу, - сказала она. - Мне надо успеть вернуться домой. Блейк открыл дверцу, но, прежде чем выйти, повернулся. - Спасибо, - произнес он. - Вы мне так помогли. Надеюсь, когда-нибудь... - Еще минутку, - остановила его она. - Вот ваш рюкзак. Там вы найдете немного денег... - Но подождите... - Нет, это вы подождите. Деньги вам понадобятся. Сумма небольшая, но на какое-то время вам хватит. Это из моих карманных. Когда-нибудь вернете. Он нагнулся, взял рюкзак за лямку, перебросил через плечо. - Элин... - произнес Блейк неожиданно севшим голосом, - я не знаю, что сказать. Полумрак салона скрывал расстояние, приближая ее к нему. Не сознавая, что делает, он притянул Элин к себе одной рукой. Затем склонился и поцеловал ее. Ее ладонь легла ему на затылок. Когда они оторвались друг от друга, Элин посмотрела на него уверенным взглядом. - Я не стала бы тебе помогать, - сказала она, - если бы ты мне не понравился. Я верю тебе. Мне кажется, ты не делаешь ничего такого, чего надо было бы стыдиться. Блейк промолчал. - Ну, ладно, - сказала она. - Тебе пора, путник в ночи. Позже, когда сможешь, дай мне знать о себе. 21 Закусочная стояла на острие V-образной развилки, от которой дорога шла в двух разных направлениях. В призрачной предрассветной мгле красная вывеска над крышей казалась розовой. Прихрамывая, Блейк ускорил шаг. Здесь можно было отдохнуть, обогреться и перекусить. Бутерброды, которыми снабдила его Элин, помогли ему прошагать без остановки всю ночь, но теперь он снова проголодался. Когда наступит утро, он должен будет найти какое-нибудь местечко, где можно и укрыться, и отоспаться. Может быть, стог сена. Интересно, думал он, остались ли еще стога сена, или даже такие простые вещи, как стога, уже исчезли с лица Земли с тех пор, когда он ее знал? Северный ветер яростно хлестал его, и Блейк натянул капюшон накидки на лицо. Бечевка мешка натирала плечо, и он попытался устроить его поудобнее, отыскать еще не натертый клочок кожи. Наконец он добрался до забегаловки, пересек стоянку перед входом и поднялся по короткой лестнице к двери. В закусочной было пусто. Поблескивала отполированная стойка, в свете рядком протянувшихся по потолку ламп ярко сиял хром кофейника. - Как поживаете? - спросила Закусочная голосом храброй и бойкой официантки. - Чего бы вы хотели на завтрак? Блейк огляделся, но никого не увидел и только тогда оценил положение. Еще одно здание-робот, наподобие летающих домов. Протопав по полу, он уселся на один из табуретов. - Оладьи, - сказал он, - немного ветчины и кофе. Он высвободил плечо из лямки мешка и опустил его на пол рядом с табуретом. - Рано утречком на прогулочку? - спросила Закусочная. - Только не говорите мне, будто шагали всю ночь напролет. - Нет, не шагал, - ответил Блейк. - Просто рано встал. - Что-то вас, парни, последнее время совсем не видно, - заявила Закусочная. - Чем вы занимаетесь, приятель? - Пописываю, - ответил Блейк. - Во всяком случае, пытаюсь. - Ну что ж, - рассудила Закусочная, - так хоть страну посмотришь. А я-то все тут торчу и никогда ничего не вижу. Только разговоры слушаю. Но не подумайте, что мне это не нравится, - торопливо добавила она. - Хоть мозги чем-то заняты. Из патрубка на сковородку с ручкой выпал ком теста, потом горловина передвинулась вдоль канавки, выпустила еще два кома и со щелчком вернулась на место. Металлическая рука, прикрепленная рядом с кофейником, разогнулась, вытянулась и передвинула рычаг над сковородой. Три ломтя ветчины скользнули на сковородку, рука ловко опустилась и отделила их один от другого, уложив ровным рядком. - Кофе сейчас подать? - спросила Закусочная. - Если можно, - ответил Блейк. Металлическая рука схватила чашку, поднесла к носику кофейника и подняла вверх, включая патрубок. Потек кофе, чашка наполнилась, рука повернулась и установила ее перед Блейком, затем нырнула под прилавок, достала ложку и вежливо пододвинула поближе сахарницу. - Сливок? - спросила Закусочная. - Нет, спасибо, - ответил Блейк. - Позавчера такую историю слыхала - закачаешься, - сказала Закусочная. - Один парень заходил, рассказывал. Похоже, что... За спиной у Блейка открылась дверь. - Нет! Нет! - закричала Закусочная. - Убирайся вон. Сколько раз тебе говорить: не входи, когда у меня посетители. - Я и зашел, чтобы встретиться с твоим посетителем, - ответил скрипучий голосок. Услышав его, Блейк резко обернулся. В дверях стоял Брауни; его маленькие глаза поблескивали на мышиной мордочке, по бокам куполообразной головы торчали увенчанные кисточками уши. Штанишки на нем были в зеленую и розовую полоску. - Я его кормлю, - запричитала Закусочная. - Притерпелась уже. Говорят, когда один из них живет поблизости, это к счастью. Но от моего мне одно горе. Он хитрющий, он нахальный, он меня не уважает. - Это потому, что ты важничаешь и подделываешься под людей, - сказал Брауни. - И забываешь, что ты не человек, а лишь его заменитель, захапавший себе хорошую работу, которую мог бы делать человек. Почему, спрашивается, кто-то должен тебя уважать? - Больше ты от меня ничего не получишь! - закричала Закусочная. - И не будешь тут ночевать, когда холодно. Довольно, я сыта тобой по горло! Брауни пропустил эту тираду мимо ушей и проворно засеменил по полу. Остановившись, он церемонно поклонился Блейку: - Доброе утро, досточтимый сэр. Надеюсь, я застал вас в добром здравии. - В очень добром, - подтвердил Блейк. Веселость боролась в нем с дурными предчувствиями. - Не позавтракаете ли со мной? - С радостью, - сказал Брауни, вскакивая на табурет рядом с Блейком и устраиваясь на нем как на насесте: ноги Брауни болтались, не доставая до пола. - Сэр, - сказал он, - я буду есть то же, что и вы. Пригласить меня - очень любезно и великодушно с вашей стороны, ибо я совсем оголодал. - Ты слышала, что сказал мой друг, - обратился Блейк к Закусочной. - Он хочет того же, что и я. - И вы это оплатите? - осведомилась Закусочная. - Разумеется, оплачу. Механическая рука поднялась и пододвинула оладьи к краю сковороды, перевернув их. Из патрубка полезли новые комья теста. - Какое блаженство - питаться по-человечески, - доверительно сообщил Брауни Блейку. - Люди дают мне в основном отходы. И хоть голод - не тетка, внутренности мои иногда требуют большей разборчивости в пище. - Не позволяйте ему присасываться к вам, - предостерегла Блейка Закусочная. - Завтраком угостите, коль уж обещали, но потом отвадьте его. Не давайте сесть себе на шею, не то всю кровь высосет. - У машин нет чувств, - сказал Брауни. - Им неведомы прекрасные порывы. Они безучастны к страданиям тех, кому призваны служить. И у них нет души. - И у вас тоже, варвары инопланетные! - в ярости вскричала Закусочная. - Ты обманщик, бродяга и лодырь. Ты безжалостно паразитируешь за счет человечества, ни удержу не зная, ни благодарности! Брауни скосил на Блейка свои хомячьи глазки и с безнадежным видом воздел руки в горе, держа их ладошками кверху. - Да, да, - удрученно проговорила Закусочная. - Каждое мое слово - истинная правда. Рука забрала первые три оладьи, положила их на тарелку рядом с ветчиной, нажала кнопку и с большой ловкостью подхватила три вылетевшие из лотка кусочка масла. Поставив тарелку перед Блейком, рука метнулась под стойку и вытащила оттуда кувшин с сиропом. Носик Брауни блаженно задрожал. - Пахнет вкусно, - сказал он. - Не вздумай умыкнуть! - вскричала Закусочная. - Жди, когда твои будут готовы! Издалека донеслось тихое жалобное блеяние. Брауни замер, уши его подскочили и задрожали. Блеяние повторилось. - Еще один! - заорала Закусочная. - Им положено издали оповещать нас, а не сваливаться как снег на голову. И тебе, паршивому прохиндею, полагается быть на улице, слушать и караулить их появление. За это я тебя и кормлю. - Еще слишком рано, - сказал Брауни. - Следующий должен пройти только поздно вечером. Им положено рассредоточиваться по разным дорогам, чтобы не перегружать какую-то одну. Снова прозвучала сирена - на этот раз громче и ближе. Одинокий жалобный звук прокатился по холмам. - Что это? - спросил Блейк. - Крейсер, - ответил ему Брауни. - Один из этих больших морских сухогрузов. Он вез свой груз от самой Европы, а может, из Африки, а около часа назад вышел на берег и едет по дороге. - Ты хочешь сказать, что он не останавливается, добравшись до берега? - А почему он должен останавливаться? - удивился Брауни. - Он передвигается по тому же принципу, что и сухопутные машины - на подушке из воздуха. Он может идти и по воде, и посуху. Подходит к берегу и, не задерживаясь, прет себе по дороге. Послышался скрежет и грохот металла о металл. Блейк увидел, как с внешней стороны окон скользят большие стальные ставни. От стены отделились скобы на шарнирах и потянулись к двери, чтобы затворить ее поплотнее. Вой сирены уже наполнил помещение, а вдалеке что-то жутко завыло, как будто мощный ураган несся над землей. - Все задраено! - заорала Закусочная, перекрывая шум. - Ложитесь-ка лучше на пол, ребята. Судя по звуку, махина здоровая! Здание тряслось, зал едва не лопался от наполнившего его оглушительного шума, похожего на рев водопада. Брауни забился под табурет и держался изо всех сил, обхватив обеими ручонками металлическую стойку сиденья. Он разевал рот и, видимо, что-то кричал Блейку, но голосок его тонул в катившемся по дороге вое. Блейк соскочил с табурета и распластался на полу. Он попытался вцепиться в половицы пальцами, но они были сделаны из твердого гладкого пластика, и он никак не мог за них ухватиться. Казалось, закусочная ходит ходуном; рев крейсера был почти невыносим. Блейк вдруг увидел, что скользит по полу. А потом рев стал тоньше и замер вдали, вновь превратившись в слабый и протяжный жалобный вой. Блейк поднялся с пола. На прилавке, там, где стояла чашка, теперь была кофейная лужица, а сама чашка бесследно исчезла. Тарелка, на которой лежали оладьи и ветчина, осколками разлетелась по полу. Пухлые оладьи валялись на табурете, а те, что предназначались Брауни, все еще были на сковороде, но дымились и обуглились по краям. - Я сделаю новые, - сказала Закусочная. Рука взяла лопаточку, сбросила подгоревшие оладьи со сковородки и швырнула в мусорный бак, стоявший под плитой. Блейк заглянул за прилавок и увидел, что весь пол там усеян осколками посуды. - Вы только посмотрите! - скрипуче закричала Закусочная. - Должен быть специальный закон. Я поставлю в известность хозяина, а он подаст жалобу на эту компанию и добьется возмещения. Он всегда добивался. И вы, ребята, тоже можете вчинить иск. Пришейте им нервное потрясение или что-нибудь в этом роде. Если хотите, у меня есть бланки исковых заявлений. Блейк покачал головой. - А как же водители? - спросил он. - Что делать, если встретишь такую штуку на дороге? - А вы видели бункеры вдоль обочин? Футов десять в высоту, с подъездными дорожками? - Видел, - ответил Блейк. - Как только крейсер уходит с воды и начинает путь по суше, он должен включать сирену. И она ревет все время, пока он движется. Услышишь сирену - отправляйся к ближайшему бункеру и прячься за ним. Патрубок медленно двигался вдоль канавки, выпуская тесто. - А как это получается, мистер, что вы не знаете о крейсерах и бункерах? - спросила Закусочная. - Может, вы из глухомани какой лесной? - Не твоего ума дело, - ответил за Блейка Брауни. - Знай себе стряпай наш завтрак. 22 - Я вас немного провожу, - сказал Брауни, когда они вышли из закусочной. Утреннее солнце вставало над горизонтом у них за спиной, а впереди по дороге плясали их длинные тени. Дорожное покрытие, как заметил Блейк, было выбито и размыто. - За дорогами не следят так, как следили на моей памяти, - сказал он. - Нет нужды, - ответил Брауни. - Колес больше нет. Зачем ровная поверхность, если нет сцепления? Все машины ходят на воздушных подушках. Дороги нужны только как путеводные нити, да еще чтобы держать транспорт подальше от людей. Теперь, когда прокладывают новую дорогу, просто ставят два ряда столбиков, чтобы водители видели, где шоссе. Они неспешно брели вперед. Из болотистой низинки слева, сверкая воронеными крыльями, взмыла стайка черных дроздов. - Собираются в стаи, - сказал Брауни. - Скоро им улетать. Нахальные птицы - эти черные дрозды. Не то что жаворонки или малиновки. - Ты их знаешь? - Мы же вместе живем, - отвечал Брауни. - И со временем начинаем их понимать. Некоторых - так хорошо, что почти можем разговарив