Эх! На все найдется средство! Даже на антиматерию! Сначала разговор шел только о роботах. О людях еще никто не думал. Проциониды не отвечали на сигналы, а в остальном вели себя, как прежде. Мы наблюдали за ними в телескоп, делали снимки и измерения, время от времени - неглубокое зондирование. Наконец, спустя пять недель, Логер, Петерсен и Кален закончили сборку двух роботов, которые могли опускаться в этот антимир, передавать телевизионные изображения и производить наблюдения вблизи. - Но вы ведь имели дело с неионизированной антиматерией, не поддающейся влиянию полей. Каждая частица воздуха, столкнувшаяся с аппаратом... - Вот именно! - перебил меня приятель. - Нельзя было допустить такого столкновения! Логер и Петерсен напали на мысль окружить робот слоем ионизированной антиматерии, удерживаемой на расстоянии при помощи мощного поля. Ионизацию вызывала аннигиляция частиц, которые проникали сквозь поле. Увеличение количества частиц, проникающих сквозь защитный слой, вызывало усиление ионизации и тем самым усиливало защитный покров, уменьшая аннигиляцию. Умело регулируя поле, можно было поддерживать своего рода равновесие, с тем чтобы защитное поле не устраняло аннигиляцию, а только чрезвычайно замедляло ее. Робот был снабжен двумя ионными двигателями: одним - ракетным, на плазме, создаваемой из собственных запасов материи, работавшим в космической пустоте, где не надо было включать охранного поля; другим - внешнего типа, поступательным, работавшим только при включенном поле в антиматериальной атмосфере. - Каким образом? - Поле не только отталкивало ионизированные частицы антиматерии и охраняло робот от столкновения материи с антиматерией, но могло отбрасывать эти частицы в определенном направлении, создавая реактивную тягу. Изменяя направление отталкивания, можно было свободно маневрировать машиной. Это, несомненно, было удачное изобретение. Аппарат имел только два существенных недостатка: немилосердно нагревался, и поэтому приходилось применять весьма интенсивное охлаждение, а кроме того, антиматерия в твердом состоянии могла проникнуть сквозь защитный слой и вызвать взрыв. Но тогда это казалось нам несущественным. Кален, кроме того, задумал сумасшедший план создания магнитного подъемника, позволяющего переносить на орбиту корабля антиматериальные предметы из железа. Это было бы неплохим началом и открывало перспективы создания робота с твердой антиматериальной защитой. - И такой снабженный полем робот мог садиться на планету? - В точном значении этого слова - нет. Он только висел над поверхностью в антиматериальном воздухе. Первый робот такого типа вел сам Логер. Одновременно мы выслали предупреждение, чтобы жители планеты не пытались атаковать машину. И в этом, пожалуй, была ошибка. - Не понимаю. - Для проционидов это явилось подтвержденном их опасений, что мы собираемся овладеть планетой. Они встретили робот чем-то вроде заградительного огня. Технический уровень - где-то между концом XIX - началом XX века на Земле. Примитивные снаряды с реактивными двигателями взрывались, словно шрапнель, над местом, которое Логер выбрал в качестве цели первого полета. Только случай да быстрая реакция Логера помогли избежать катастрофы. Он поднял машину на высоту двадцати километров, и мы принялись решать, как поступать дальше. Тут-то Логер впервые показал свое настоящее лицо. Большинство экипажа считало, что надо отступить и возобновить попытки оптической связи. Логер выслушал всех, а потом высказал собственное совершенно противоположное мнение, не допустив дальнейшей дискуссии. Ты знаешь, какие права предоставляются командиру космического корабля, какую власть он имеет за пределами сферы трех населенных людьми планет. Так должно быть. Но тогда это было просто авантюризмом. И даже хуже. Логер приказал Калену установить на втором роботе скорострельный автомат, который должен был защищать первый. Второй робот должен был пилотировать я. - Он умолк и нервно смял в руке исписанную страницу. - Но ведь не намеревались же вы атаковать проционидов? - начал я, но вопрос, по-видимому, не дошел до сознания моего друга, так как он продолжал, словно не слыша. - Приказ был коварным! Логер хотел отыграться на мне: я был самым ярым противником вооружения робота. - А уполномоченный? Ведь космический закон гласит, что высаживаться можно только с разрешения жителей планеты. Неужели... - Как же ты наивен, Зеленый Глаз! - перебил он с иронией. - Одного закона мало, надо иметь совесть. Я говорил, что Гольден легко поддавался чужому влиянию. Правда, я отчасти понимаю Логера: тут был принципиальный вопрос о выходе из тупика. Мы все тогда единодушно решили, что о возвращении не может быть и речи, что надо как можно скорее добиться взаимопонимания и начать исследовательские работы. Разница была только в выборе средств. И именно тут проблема приобретала принципиальный характер. Гольден поддержал Логера, пояснив, что посылка робота не высадка, а лишь способ установить контакт с жителями планеты. К тому же проциониды не подавали сигналов, которые можно было бы рассматривать как нежелание разрешить посадку. Конечно, все это было чистейшей софистикой: обстрел робота, несомненно, следовало понимать как сопротивление. Однако Логер не допустил, как я говорил, дискуссии. - И ты пилотировал этот робот? - А что я мог еще сделать? Согласно инструкции, я вел машину на расстоянии тридцати километров от робота Логера. И в случае опасности должен был применить оружие. - В мире антиматерии! - Скорострельный автомат - это что-то вроде пистолета-пулемета, выбрасывающего снаряды весом в несколько граммов. Снаряды могут быть любые, вплоть до ядерных. Там же было достаточно обычной материи. Разумеется, снаряды были снабжены небольшими генераторами поля. Я тебе уже говорил, что более массивный снаряд такого рода с большой кинетической энергией может проникать сквозь защитное поле. Ясное дело, он тотчас соударяется с частицами газа атмосферы, и начинается аннигиляция, замедленная самоиндуцирующимся полем. При столкновении с твердым телом или жидкостью наступает взрыв, сравнимый с взрывом маленькой аннигиляционной бомбы. Это было довольно грозное оружие, несмотря на небольшую массу снарядов. Выдумка Логера, на это у него ума хватило! - Ну и?.. - Именно тогда все и началось, - сказал Конопатый, угрюмо глядя в пол. - Логер направил свой робот к районам, покрытым растительностью, где построек было немного и, как казалось, не могли скрываться военные машины. Робот беспрепятственно добрался почти до самой поверхности планеты и летел на небольшой высоте в направлении ближайшего города. Мой робот висел на высоте двадцати пяти километров, откуда я наблюдал за нужным районом. Логер как раз находился над городом, когда я заметил на экране радара на расстоянии восьмидесяти километров два больших летательных аппарата, направлявшихся к городу. - У проционидов были самолеты? - По форме они скорее напоминали дирижабли. Длинные "сигары" с отверстием посередине. Какая-то смесь колеоптера с дирижаблем. "Сигары" двигались в направлении города со скоростью свыше ста километров в час, и следовало предполагать, что это примитивные боевые машины. Я предостерег Логера, но он как раз заметил на крыше самого высокого здания города длинный стержень, показавшийся ему изготовленным из железа. Логеру во что бы то ни стало захотелось проверить, не удастся ли ухватить стержень электромагнитом. Он приказал мне по возможности дольше задержать те две "сигары", конечно избегая столкновения. Тем временем ситуация приняла непредвиденный и очень опасный оборот. Замеченный Логером стержень был намертво прикреплен к крыше. В нем действительно содержалось железо, так что его удалось ухватить кольцевым магнитом, но, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы поднять его вверх. Логер выключил электромагнит, но ракета оставалась неподвижной. - Авария? - Нет. Стержень, торчавший из крыши, сам был чем-то вроде электромагнита, а приплыв ионов в защитном поле робота вызывал путем индукции возникновение притяжения. Ведь для того чтобы снять со стержня магнитное поле и подняться в воздух, надо было как раз отбросить ионы вниз, вдоль оси стержня. - Поразительная история... - Случайность, но виноват был Кален, не предусмотревший такой возможности. Ситуация стала трагической: робот не мог стартовать, а тем временем "сигары" шли на помощь городу. О том, чтобы их задержать, нечего было и думать. При виде моего робота "сигары" стали расходиться, причем одна из них попыталась окружным путем добраться до города, а другая шла прямо навстречу мне. С расстояния около трех километров они открыли огонь. Однако, прежде чем их ракетные снаряды пролетели необходимое расстояние и взорвались, я успел поднять робот вверх на десять километров. Я сказал себе, что не буду уничтожать эти машины, но оказался припертым к стенке. Робот Логера был не в состоянии стартовать и его в любой момент могли атаковать. Аннигиляция означала бы гибель города. А ведь экипаж "сигар" не мог знать об этом и направлялся к городу именно для уничтожения космического пришельца. Было совершенно исключено, чтобы мы успели объяснить жителям, в чем состоит опасность, прежде чем дело дойдет до катастрофической атаки. Мне казалось, что я схожу с ума. Я проклинал Логера и Калена, а одновременно убеждал себя, что в данный момент единственным спасением для города является уничтожение обоих боевых кораблей. Тем временем машины все ближе подходили к городу, обстреливая мой робот при каждой попытке задержать их. Нервная судорога пробежала по лицу Конопатого. Я почувствовал, что и мне что-то сжимает горло. - И ты уничтожил эти дирижабли? - с усилием спросил я. Он кивнул, не глядя мне в глаза. - Я знаю, тогда не было другого выхода, - сказал он тихо. - Я не мягкосердечный человек, многое повидал, но не могу убивать. Не могу не думать. Еще сегодня не могу отделаться от ощущения, что тогда все могло быть иначе. - Вы не боялись, что застрявший робот может быть атакован жителями города? - попытался я возобновить разговор. Он долго глядел на меня, словно не понимая, о чем я говорю, наконец ответил уже немного спокойнее: - Было одно счастливое обстоятельство, исключавшее нападение снизу. Крыша строения представляла собой широкую вогнутую террасу, так что ни с соседних домов, ни снизу робот виден не был. Они могли напасть только с воздуха или пройти каким-нибудь ходом через крышу. Однако никто, по-видимому, не решался на такого рода встречу. Проциониды всегда избегали наших машин. Да и нечему удивляться. - Они не возобновили атак с воздуха? Он горько усмехнулся. - Это было только начало. Мы уничтожили еще тридцать два летательных аппарата, прежде чем проциониды поняли, что атаки не имеют смысла. Это, увы, уже была война. Ненужная, лишенная даже крупиц логики. Самое худшее, что мы не могли прекратить военных действий, пока не были смонтированы приспособления для освобождения робота. Петерсен и Кален делали, что могли. Но лишь спустя четыре недели им удалось закончить монтаж третьего робота. Это было необходимо, так как второй должен был оборонять первого. Третий робот снабдили ускорителем, излучающим узкий пучок протонов большой энергии. Вызывая этим потоком аннигиляцию, удалось наконец отделить злосчастный стержень. Этот месяц окончательно меня вымотал. Я был совершенно надломлен психически. Когда наконец все три робота вернулись на "Маттерхорн", я уже буквально ни на что не годился. Лишь через два месяца Гибсон, корабельный врач, поставил меня на ноги. Но было уже поздно. Хотя, как знать? Может, это была только моя глупость? Может, не надо было потакать Логеру, а просто пальнуть ему в лоб или... - О чем ты говоришь? - спросил я, чувствуя, что Конопатый опять начинает перескакивать через события и путаться в них. - Видишь ли, - начал он с явной неохотой, - за эти месяцы, вместо того чтобы улучшить положение, Логер и его клика окончательно все обострили. Клика маньяков и авантюристов!.. А было так: уже снимки "Бумеранга-12", которые давали только весьма общие представления об архитектуре и градостроительстве проционидов, произвели сильное впечатление на людей. Но то, что показали камеры роботов, было настоящим чудом! У этих существ скульптура и архитектура играют какую-то особую, доминирующую роль. Даже те несчастные "сигары" были необычайными произведениями искусства. С ними нельзя равнять даже наши галеоны периода Возрождения и барокко. Это были сооружения с какими-то странно легко входящими в душу человека пластическими формами. Наши искусствоведы просто потеряли головы. Рассматривая города проционидов вблизи, они словно ошалели. Это передалось Гольдену и Логеру. Да что там говорить! Даже Кален и Петерсен не остались безразличными, хотя искусство их и не интересовало. И тогда, наперекор не только Космическому праву, но и вообще здравому смыслу и логике, несмотря на то, что и дальше не было никакого взаимопонимания с проционидами, стали посылать роботов на поверхность планеты, в города и большие селения. Начались съемки, измерения, систематизация, классификация. Начались вздохи и сожаления, что это антиматерия, что невозможно увидеть все поближе, собственными глазами. Хотя бы сквозь стекла скафандров. - А проциониды? - Что проциониды! Разве могли они рассматривать нас иначе как врагов? Иногда доходило до стычек. Правда, они уже не пытались атаковать роботов, но огнем преграждали им путь к некоторым объектам, городам и островам. - А вы? - Сначала Логер отдал ясный приказ, запрещавший нападать на проционидов, и велел отступать в случае атаки с их стороны. Но позже бывало всякое. - И вы не могли им объяснить, что это только недоразумение, трагическое стечение обстоятельств! Ведь легче добиться взаимопонимания при непосредственном контакте, чем на расстоянии, рисуя картинки в пространстве. - Ошибаешься. Решают не средства связи, а смысл информации. Это может показаться парадоксом, но общий язык в области отвлеченных понятий гораздо важнее, чем в дословных значениях. Проциониды наверняка точно понимали смысл переданных им изображений. Об этом свидетельствует то, что некоторые указания они выполняли правильно и вообще прислушивались к предостережениям. Однако проциониды считали нас врагами, агрессорами и по меньшей мере наглецами, которых, если бы только было возможно, они выгнали бы со своей планеты. И ни разу с момента возникновения конфликта они не ответили на наши попытки наладить связь. - А ты не думаешь, что это был своего рода бойкот? - Вероятнее всего. А может быть, это связано с какими-то правилами поведения, обязательными в их мире. - Но вы сделали все возможное, чтобы исправить положение? - В том-то и дело! - подхватил он. - Если бы я мог сказать, что все. Если бы так... Но кто должен был это сделать? Сумасшедшие историки искусства, которых не интересовало ничто, кроме скульптуры и архитектуры проционидов? Или Петерсен, для которого факт открытия антимира означал пересмотр стройной теории, над которой он работал всю жизнь? Может быть, Кален, исступленно конструировавший все новые, все более необыкновенные приспособления, позволявшие вести работы в мире антиматерии? Может быть, Гольден или Логер, которые прежде всего думали о выполнении задания экспедиции?! - Но разве связь - не первостепенная задача? - Да. Но не забывай, что нас разделяли тридцать четыре уничтоженных воздушных корабля и полуторакилометровый остров, сметенный с поверхности моря! Пришлось бы ограничить, а может быть, и приостановить непосредственные исследования. Разве проциониды, зная правду, согласились бы на их продолжение? Даже проявляя максимум доброй воли, разве могли они подвергать себя, свои города, свои произведения искусства беспрерывному риску аннигиляции? - Ты хочешь сказать, что никто не был заинтересован в прекращении войны? Ведь это же подлость, преступление! - Никто никого за руки не хватал. Никто ничьих мыслей не читал. Гольден смог бы тебе все обосновать согласно канонам Космического права. Однако было бы неверно утверждать, что все думали так же. Гибсон открыто добивался прекращения исследований, Гартер часто вступал в конфликты с Логером, пытаясь втолковать проционидам ситуацию слишком открыто. - Это лингвист-кибернетик? - Да. Гартер прежде всего занимался связью с проционидами. Он был полной противоположностью Гольдену и Логеру. Иногда казалось, что он держит сторону не людей, а тех уродцев, что они ему ближе. Я на это не был способен. Для меня они всегда были чуждыми существами. Но, возвращаясь к теме, скажу: Кален тоже, особенно позже, был против методов, применявшихся Логером. Не мог простить себе, что созданные им приспособления служили... грабежу! Ведь это был грабеж. В наше время! Кто уполномочивал их забирать что-нибудь с поверхности планеты? Тут вопрос не только в железе для создания изоляционных систем. Одно дело - взятие проб антиматерии или просто сырья, и совсем другое - произведения искусства тех существ. Я начинал понимать. - Значит, в том ящике?.. - я показал глазами на дверь, ведущую в соседнюю комнату. Конопатый замялся, секунду смотрел мне в глаза, словно раздумывая над ответом. - В некотором смысле... да. Это как раз из того периода, - ответил он тихо. - Позднее Логер с Каленом и еще двое механиков начали строить снаряд для высадки на планете и даже что-то вроде скафандров. Антиматерию, в основном железо, обрабатывали на расстоянии, в пространстве, с помощью полей. Удалось изготовить не очень толстые оболочки, отделенные полями от поверхности самих скафандров и ракет. Такие аппараты могли садиться на твердую поверхность, и притом без охлаждения, а индивидуальные скафандры, напоминавшие своим видом колокола, позволяли передвигаться в некоторых границах в мире антиматерии. Я считал эту затею безрассудством, ненужным риском. Без нужды подвергали опасности себя и проционидов. Достаточно было секундной неполадки в работе аппаратуры. Стоило только полю где-либо "протечь", и человек или корабль превратился бы в аннигиляционную бомбу. Но они уже не обращали внимания на опасность. - Он на минуту задумался. - Может, я зря все это рассказываю? Наверное, ты прочел в тех записках? - Нет, нет, продолжай. Там есть еще упоминание о каком-то сокровище в храме и бегстве жителей города, Но о чем идет речь - непонятно. - О! Это было уже месяцами тремя позднее! Сначала Логер вообразил, что ему предстоит "историческая миссия", что на IV планете следует создать зародыш человеческой цивилизации, который выполнял бы роль центра, руководящего переменами в обществе проционидов. Однако разве можно было говорить о положительном влиянии людей, если проциониды, как правило, убегали при виде наших машин и прятались в домах? Внутрь строений вообще невозможно было попасть, так как проциониды значительно меньше нас. Собственно, это были вовсе не культурные контакты, а односторонние наблюдения и исследования. - И часто доходило до столкновений? - В основном исследования ограничивались небольшим районом площадью в несколько сот квадратных километров, и прежде всего городом, расположенным в центре. Тут можно было двигаться довольно свободно, но в некоторых пунктах планеты жители не допускали посадки наших машин. Растущее беспокойство и даже агрессивность проциониды стали проявлять, когда наши деятели начали добывать для подробных исследований и замеров некоторые предметы непосредственно из строений или из других труднодоступных для автоматов и людей в скафандрах мест. В частности, дело дошло до открытой стычки во время исследования структуры длинного скульптурного элемента, украшавшего узкий проход между двумя строениями. Гордон пытался отделить этот элемент от стены и был закидан камнями, что, впрочем, не причинило ему большого вреда, так как небольшие куски антиматерии отскакивали от панциря. Будь у них большая масса или скорость, положение могло бы стать небезопасным. А другой раз толпа пыталась сжечь Логера внутри большого низкого строения. Логер снес его выстрелом из пистолета. Позже он объяснял свой поступок тем, что, мол, не выдержали нервы, но факт остается фактом. Гартеру же, собственно, нечего было объяснять проционидам. Где уж тут говорить о взаимном доверии? Наконец дошло до истории со светящимся шаром. Знаешь, в том храме в городе, который мы называли Столицей Желтого Континента... Логер настаивал на том, что этот странный шар надо забрать в солнечную систему. Я в споре участия не принимал, так как ни разу не летал на планету. - Почему? - Видишь ли... - он замялся, - все не так просто. Не думай, что я но доверял скафандрам. Такая смерть - лучшая из смертей. Конечно, при условии, что поло исчезнет сразу, а не будет слабеть постепенно, пропуская все больше частиц. Но предприятие наше становилось все более бессмысленным. Я был против подобных исследований. Потом, когда базу перенесли к столице... - Он резко переменил разговор: - А с тем шаром действительно произошла странная история. Почти все предметы, которые создают проциониды, почему-то вызывают у людей приятные ощущения. Может быть, тут проявляется коллективное внушение. Не знаю. Во всяком случае, светящийся шар содержал в себе что-то такое, что действовало на людей чрезвычайно сильно. И притом на всех. Ланг и Гибсон считали, что дело в электромагнитном излучении особого рода, вызывающем путем индукции такие изменения в ритмах биотоков человеческого организма, которые мы воспринимаем как особенно приятные. - И поэтому они разместили базу там, в храме? - Нет, нет, - поспешно возразил мой друг. - Действие шара не было настолько уж сильным, чтобы мы потеряли рассудок. С базой было иначе. Сначала Логер пробовал убедить проционидов перенести шар к транспортной ракете. Но они покинули город. За одну ночь! Весь город с многомиллионным населением! - Прекрасная организованность! - Да! Это они сумели! Обладай проциониды нашей техникой, положение могло бы быть чрезвычайно неприятным. Логер выбрал для базы место, окруженное особым поклонением проционидов, по форме оно немного напоминало крепость. Сначала казалось невероятным, чтобы они навсегда покинули такой большой богатый город. Однако прошло две недели, а никто не возвращался. Попытки контактов, как ты знаешь, закончились провалом. Проциониды явно оказывали пассивное сопротивление. За это время на дне амфитеатра Логер и Петерсен оборудовали павильон и оттуда совершали вылазки в глубь города. Там было огромное количество произведений искусства. Некоторые, более легкие и в первую очередь те, что не были прикреплены к основаниям, удавалось перенести на базу при помощи транспортной ракеты. Производить исследования в опустевшем городе в одиночку опасались. Была вероятность нападения, а тем временем... Если предмет был слишком тяжел или соединялся с почвой, дело усложнялось. Поля скафандров были слишком слабы, а о создании без помощи проционидов роботов из антиматерии, управляемых на расстоянии, как это планировал Логер, нечего было и думать. Наконец Гольдену пришло в голову перевести вверх, на орбиту "Маттерхорна" некоторые небольшие, но особенно интересные предметы. Это было уже слишком для моих нервов. Я сказал, что не приму ни одного килограмма груза, и, когда, несмотря на мое предупреждение, они прислали несколько таких предметов, я уничтожил их, вызвав аннигиляцию. - Об этом я читал. Потом Логер закрыл тебя в аварийной камере? - Еще немного - и я сдох бы там от голода и жажды. Меня спас робот-координатор, открывший аварийный люк. - Как это случилось? - Сам не знаю... Думаю, ему просто что-то "не понравилось" внутри корабля. Между прочим, он имел задание следить за исправностью систем корабля. Конструкторы не исключали возможности каких-нибудь неожиданностей, аварии. В этом случае координатор вмешивался, чтобы восстановить нормальное положение. По-видимому, мое многодневное пребывание в аварийной камере и стуки в дверь были ненормальным положением с точки зрения автомата. - Ты уверен, что Логер, закрывая тебя в аварийной камере, хотел таким образом... Он отрицательно покачал головой. - Сначала и я так думал. Но, пожалуй, он не имел намерения меня "прикончить". Хотел только изолировать, арестовать, чтобы я не вступил в контакт с Каленом, Гибсоном и Гартером. Логер боялся бунта. Если бы за нами шло две трети экипажа, Логер был бы вынужден уступить. Поэтому всех остальных он держал при себе на базе. Меня боялся больше всего. Он не мог предвидеть, что не вернется на корабль. - И они все остались на планете? - Эх, глупейшая история! Ужасно глупая! Дали себя живьем похоронить! Сами влезли в ловушку. Когда я в первый раз взглянул в телескоп, меня пробрала дрожь. База стояла на дне амфитеатра, тут же, рядом с шаром. И все было как будто на месте, но весь храм, до самого края усеченной пирамиды, заполняла какая-то стеклянная прозрачная масса. В первый момент я подумал, что это вода. Но это была не вода. Застывшее стекло! А они были там, внутри амфитеатра, словно мошки в янтаре. Все роботы, даже простые приборы, сконструированные в последние дни Петерсеном, были там, на дне, собранные вокруг шара, который сквозь эту кристаллическую глыбу продолжал сверкать своими многоцветными огнями. - Но что же, собственно, произошло? - Логер решил оторвать шар от цоколя. Подтянули всех роботов. Но, когда удалось сдвинуть его с места, из отверстия под ним хлынул поток какой-то жидкости, которая в несколько секунд заполнила дно амфитеатра, быстро застывая. Люди едва успели укрыться внутри павильона и соединенной с ним ракеты. Но взлететь ракета уже не могла. Клеевидная субстанция выливалась не только снизу. Она лилась также из нескольких боковых отверстий, о существовании которых никто и не догадывался. В несколько секунд храм был затоплен. - И ты все это видел?! - Нет. Позже мы установили связь при помощи световых сигналов, так как радио не работало. Тут-то я все и узнал. Ведь они там, в затопленной базе, жили. А я не мог им помочь, - добавил Конопатый, словно оправдываясь. - Не мог. Не располагал никакими приспособлениями, никакими транспортными средствами, имеющими защитное поле. Все ракеты Логер стянул туда, на планету. Проциониды выбрали подходящий момент! Они все время наблюдали за нами и знали, насколько мы беспомощны, когда нас окружает твердая антиматерия. - А изнутри павильона нельзя было что-то предпринять?.. - Я же говорю: все приспособления оказались затопленными, погребенными в стеклянной массе! Как можно пробиться при помощи полей сквозь антиматерию? Только с помощью аннигиляции. А именно это и было невозможно, так как означало бы смерть! Прежде всего от гамма-излучения. Люди внутри пытались растопить стекловидное вещество, усиливая напряжение поля, но из этого ничего не получалось. Нужна очень высокая температура, а значит - и охлаждение. А они не могли разбрасываться энергией, хотя имели возможность использовать охладительную аппаратуру ракеты. Ведь если бы не хватило энергии, если бы даже на мгновение наступил перерыв в ее подаче из реактора, вся база превратилась бы в колоссальную аннигиляционную супербомбу! Он умолк, а я был так потрясен, что не мог произнести ни звука. - Не известно, живы ли они еще, - помолчав, угрюмо произнес Конопатый. - Не помню, на какое время могло хватить энергии их роботам. Ведь достаточно, чтобы только у одного сдало поле. Только у одного! Последние недели роботы потребляли много энергии. Если говорить о базе и ракете, то думаю, что Петерсен нашел бы выход из положения. Он мог даже создать какой-нибудь аннигиляционный реактор, соединяющий нашу материю с антиматерией планеты. Но я им помочь не мог. Не мог помочь. Не мог убивать! - выдавил он голосом, дрожавшим от возбуждения. - Логер хотел, чтобы я принудил проционидов освободить базу. А как я мог их принудить? Только убивая. - Он поднял голову и долго в упор смотрел на меня. - Скажи! Разве я мог?! Я не знал, что ему ответить. Рассказ, хотя и убедительный, был тем не менее односторонним, а события - столь необыкновенными, что любые попытки - оценить их, пользуясь аналогиями, были невозможны. - Ну, скажи, - настаивал мой друг, - а ты, ты поступил бы иначе? - Не знаю. Наверное, нет, - неуверенно ответил я. Он резко перегнулся через диван и схватил меня за руку. - Так, значит... Так, значит, ты думаешь, что надо было... что можно было иначе? - Ничего я не думаю! - возразил я довольно резко, вырывая руку. - Мне трудно сказать что-нибудь определенное. Я не знаю всех обстоятельств, не знаю технических возможностей, которыми ты располагал. - У меня не было никаких возможностей. Я мог только убивать! Уничтожать! Значит, ты думаешь, что надо было принудить проционидов силой? - Я этого не говорил. Но ты хоть пытался им объяснить световыми знаками, что если они не освободят твоих товарищей, то рано или поздно доведут дело до взрыва, а значит - до полного уничтожения их столицы? - Я знал, что ты об этом спросишь, - ответил он с горечью. - Все вы спрашиваете одно и то же. Словно это изменило бы положение. А если бы они их освободили, то какие у тебя гарантии, что Логер не стал бы мстить?! Не сомневайся - я старался объяснить проционидам, как обстоит дело. Может быть, они освободили наших. Кто знает?.. - Конопатый как-то странно взглянул на меня. - Да, наверняка освободили. Наверняка. Я был обескуражен. - Что ты говоришь?! Ведь только что ты утверждал... - Допустим, что они никогда не были заключены, - сказал Конопатый, меняя тон. - Что вообще не было никакой ловушки. Бредит? Нет, это не было бредом. Он говорил совершенно нормальным голосом. Мне показалось, что на губах у моего друга промелькнула усмешка. Неожиданная мысль пришла мне в голову. - Значит, неправда, что база была затоплена? - Допустим, - он снова как будто улыбнулся. - Но почему... почему ты не принимаешь участия в новой экспедиции? Конопатый вдруг побледнел. Глаза удивленно расширились. Но сквозь удивление нетрудно было заметить еще одно чувство: страх. - Что ты знаешь об экспедиции? - глухо спросил он. - Знаю, что через пять дней фотолет SF-37 "Молния" должен стартовать со специальной базы на Эросе. И знаю, что цель экспедиции - система Проциона. А теперь знаю еще, что эта экспедиция - спасательная. Конопатый поднялся с дивана и, казалось, готов был броситься, на меня. - Ты... ты... - прохрипел он, - притворялся! Все время притворялся, будто ничего не знаешь. Обманывал меня! Значит, даже ты! Даже ты! - Не волнуйся, - пытался я успокоить его. - Я не собираюсь использовать то, что услышал от тебя. Думаю, что... - Я знаю: встреча со мной была подстроена! - резко оборвал меня Конопатый. - Это была игра, рассчитанная на то, чтобы вытянуть из меня как можно больше! Значит, вся история с пенсией была обманом? А я, глупец, думал, что ты честный парень, каким был тогда, много лет назад... Я чувствовал, что должен объясниться. - Я не обманывал тебя, говоря, что ушел на пенсию. Полгода назад я оставил редакцию и не собираюсь туда возвращаться. Хочу заняться исключительно литературным трудом. - И все-таки?.. - он подозрительно взглянул на меня. - Три дня назад ко мне обратился старый товарищ. Я не мог отказать. Он знал, что мы были друзьями. Да я и не хотел отказываться. Хотел увидеться с тобой. Вспомнить старое. - Ты наивен, если думаешь, что после всего этого я тебе поверю! Ты... - Я еще не закончил! - спокойно перебил я его. - Не отрицаю, что моему товарищу, главному редактору одной телевизионной газеты, хотелось получить более подробную информацию об экспедиции "Молния" в систему Проциона. До сих пор по этому вопросу не опубликовано никакого сообщения. Все упорнее повторялись слухи о возвращении фотолета "Маттерхорн". Мой товарищ сказал, что с этим загадочным делом связано твое имя. - И потому ты рылся в моей комнате? И потому тщательно переснял на микропленку содержание всех отрывков? - иронически спросил Конопатый. Я чувствовал себя пойманным на месте преступления. - Значит, ты все видел? - пробормотал я. - Видел, - натянуто засмеялся он. - Все время наблюдал за тобой. Не думай, что я настолько глуп и наивен. Я с самого начала тебя подозревал. - Я сейчас же при тебе уничтожу пленку. - Не трудись. Если хочешь, можешь передать своему товарищу эти снимки с приветом от меня. А может, ты записал на пленку весь наш разговор? - Нет. - Жаль. Надо было прихватить магнитофон. Было бы готовенькое интервью. - Но я не собираюсь оглашать содержание нашего разговора. - Отчего же? Можешь! Если это тебе так уж важно... В его тоне я почувствовал иронию и не знал, как реагировать на такую странную перемену. - Не понимаю, почему ты так просто соглашаешься. Ведь если до сих пор не было никаких сообщений о "Маттерхорне", то, по-видимому, это секретные сведения? Если бы ты захотел их огласить, удобных случаев было много... Мой друг, все еще стоявший передо мной, сел. Снова долго и внимательно он смотрел мне в глаза, словно хотел прочесть мои мысли. - Спрашиваешь, почему я не запрещаю тебе опубликовать то, о чем ты тут узнал? - медленно процедил он. - Может быть, ты и прав: это кажется странным, что-то тут не вяжется! Можно поверить, что я единственный член команды "Маттерхорна", вернувшийся на Землю, что эта экспедиция вписала не самую прекрасную страницу в историю развития астронавтики. Можно поверить, хотя с точки зрения нашей науки кажется маловероятным, что система Проциона состоит из антивещества. Можно даже как-то объяснить, почему эта история содержится в тайне. Ведь такого рода, мягко выражаясь, скандальный случай не только чрезвычайно неприятен с точки зрения морали для нас самих, но может повлечь за собой неисчислимые осложнения. Что скажут жители системы Сириуса, с которыми так удачно складывается сотрудничество? Не станет ли это препятствием в развитии межзвездных отношений? Надо выслать другую экспедицию, которая подробно исследует все на месте. Многое может вызвать сомнения, например правильно ли поступил один из участников экспедиции, оставив своих товарищей в том мире на верную смерть, независимо от того, какими соображениями он руководствовался. Все это можно понять и всему поверить. Но ты не можешь понять, почему я так легко соглашаюсь на опубликование этих материалов. А может быть, понять нетрудно? - невесело рассмеялся Конопатый. - То есть? - А если все это выдумка?.. Я беспокойно пошевелился. Что могли означать его слова? Я ждал дальнейших объяснений, но он молчал. - Что... выдумка? - Скажем, все! - Но ведь экспедиция "Маттерхорна" действительно достигла системы Проциона. А теперь "Молния"... - Я не об этом. Ну хотя бы такой небольшой вопрос, будто я принимал участие в экспедиции "Маттерхорна"? - издевался Конопатый. - Всегда можно проверить по документам. - А все то, что я рассказывал? У тебя есть хоть какие-нибудь доказательства?.. - Но ты же говорил, что у тебя есть снимки проционидов! - Верно, говорил. А ты их видел? - Ну а эти странички? - я указал на исписанные листочки. - Думаешь, только ты один способен писать повести? - снова рассмеялся он. - Не верю! Теперь ты врешь! Да и в той комнате... - А! Если в этом дело... - он встал с дивана и открыл дверь. Я почувствовал неприятное беспокойство. "А вдруг он сумасшедший?" - Иди сюда! Смотри! - Он подошел к стоявшему посреди комнаты аппарату и открыл крышку. Внутри камеры, так же как и прежде, неподвижно в пространстве висел таинственный предмет. Мой друг взялся за один из нескольких выключателей, расположенных на щитке управления. - Нет! - я судорожно схватил его за руку. Он покачал головой. - Не бойся. Я не самоубийца и тем более не бандит. Он повернул выключатель. Контрольное окошко осветилось ярким светом. Там, где до этого висела "скульптура", виднелось облачко голубоватого дыма, быстро расплывавшегося по стенкам камеры. - Что это было? - пораженный, спросил я. - Копия. Узкоспециализированный автомат воспроизводит записи. - Копия чего? Ответа я не дождался. Мой друг взглянул в окно и сказал: - Светает. Пора браться за работу. Я понял, что он хочет остаться один. Я сделал несколько шагов к двери и остановился, чувствуя, что мы не можем так расстаться. - Когда увидимся? - неуверенно спросил я. - Не знаю. Может быть, снова через двадцать восемь лет. - Уезжаешь? - Да. Вероятно, даже сегодня. - На Эрос? - Может быть, - уклончиво ответил он, провожая меня к выходу. - Я не стану об этом писать, - сказал я уже в дверях. - Может быть, когда-нибудь потом. Он положил мне руку на плечо и сильно сжал его, как раньше, в студенческие годы.