а узду на себя. Удивленный конь, которому в уголки рта впились плоские, металлические пластинки, рванул голову в одну сторону, а когда это не избавило его от боли, попытался повернуть ее в другую, но тоже не получил облегчения. Конь заржал и принялся мотать головой, так что его чувствительные отростки аж захлопали в воздухе. Мгновением позже догнавший их следопыт бесцеремонно вырвал узду из руки остолбеневшей Сауннел. Ослабив ее натяжение, он мелодично свистнул, сунул руку коню под нижнюю челюсть, в дыхательное отверстие и почесывал там до тех пор пока тот не успокоился. - Откуда знаешь о Джавире? И что знаешь? Михаэлина едва не пожала плечами, но удержалась. Она знала очень немного, но надеясь, что бабушка проговорится, собиралась сделать вид, будто ей известно гораздо больше. - У меня был старший брат, - буркнула она. - После моего второго Санта Клауса он исчез. Бабушка еще долгое время сидела в седле неподвижно. Наконец она сказала: - Дорогая, это не место для подобного типа разговоров. Однако... - видя, что внучка собирается возразить, бабушка махнула рукой. - Обещаю тебе, что сегодня вечером я сама, или вместе с родичами, поговорим с тобой и все объясним... Точнее - все, что нам известно, поскольку знаем мы не очень много. Говорила она это постепенно понижая голос, а последние два слова сорвались с ее губ так тихо, словно были последним вздохом умирающего. Внучка несколько мгновений колебалась, однако более мучить вопросами бабушку не стала. Какое-то время они ехали шагом, потом Михаэлина кивнула следопыту, сняла лук с плеча и стала стрелять по пролетавшим у них над головами шковелям. Раз ей даже почти удалось одного из них подстрелить. В мгновение ока рассчитав нужное упреждение, она пустила стрелу, которая должна была обязательно попасть в птицу. Однако, не попала. Буквально перед острием безжалостной стрелы, шковел задрал клюв а также все тело вверх, и несколько мгновений летел возле уносящейся в небо стрелы. - Не удается их подстрелить, - с грустью сообщила Михаэлина. - Однако, я знаю как их можно поймать. Для этого нужно выстрелить сетью. - А для чего они тебе? - Ни для чего. Попросту, хочется им доказать, что они не такие уж хитрые, - рассмеялась девочка. - Я не думаю, что они хитрые. Они просто приспособлены для того, что делают лучше всего: ловля мрошек, оч и серебрянок. Кроме того, возможно, их стоит пожалеть, поскольку они не могут даже приземлиться на землю. А если это случится, то не смогут взлететь. - Мне их не жаль, - неожиданно, совсем иным тоном сказала Михаэлина. Бабушка хотела поинтересоваться почему девочке не жаль птиц, однако не стала этого делать, поскольку побоялась услышать один из возможных ответов, вполне реальных, учитывая их недавний разговор. До замка они ехали в молчании. Разговаривали только ехавшие сзади слуги. Стремянные догнали их и уже ощипывали убитых птиц. Михаэлина подумала, что может быть это и неплохо - одна пара рук управляет лошадью, другая занимается какой-нибудь полезной работой. * Все предвещало хлопотный вечер. Со времени возвращения с охоты, все мимоходом встреченные взрослые поглядывали на нее с интересом, без неприязни, хотя, вполне возможно, одна или две из этих особ и имели к ней какие-то претензии. Мама не появилась и ее комната была пуста. Отец, спрошенный о том, разговаривала ли с ним бабушка о вечере, погладил ее по голове, а потом неожиданно прижал к себе, и долгое время держал, крепко обхватив длинными руками. Его дочь могла бы даже подумать, что он слишком часто теперь моргает, однако это ей наверняка показалось, поскольку до сих пор отец слыл в семье и замке как твердый, бесчувственный, выдержанный человек. Михаэлина набросилась на Древ и стала в тысячный раз выпытывать о Санта Клаусе, однако девушка, хоть и прекрасно для местных условий образованная, услышав о чем ей надлежит рассказать, в очередной раз впала в ступор. Похоже, не хотела поведать что именно в подарок готовили ни она сама, ни ее два брата, ни даже, например, уже давно умершая ее бабушка. Дары, дары, подарки... Подношения, приношения, гостинцы... Жертвы... До ужина оставалось еще два часа, когда в ее дверь неожиданно кто-то постучал. Михаэлина подняла голову и немного подумав, позволила войти. Вошла ее мать. Она в первый раз так отчетливо, чтобы не сказать демонстративно, постучала в дверь несовершеннолетней дочки и ждала позволения пересечь порог. Перешагнув через него, Лауре тотчас остановилась и впилась взглядом в девочку. Вокруг глаз у матери были черные круги, и в них читалась усталость, а также некоторая отстраненность. - Маитса... доченька... - подошла к ней и также как отец, прижала девочку к себе. Неожиданно Михаэлине пришло в голову, что на самом деле родные не прижимают ее к себе, а сами прижимаются к ней. Она попыталась осторожно освободиться, однако мать держала крепко и это словно бы послужило подтверждением ее догадке: мать прижимала к себе ее худенькое тело, словно хотела взять от него силу, а может и решительность. - Слушаю? Лауре отодвинулась, а потом потянула за собой дочь и заставив ее сесть на кровать, сама пристроилась рядом. - У меня к тебе просьба... большая просьба... Она посмотрела в глаза дочке, а та начала понимать, о чем пойдет разговор. Впрочем, помогать матери она не собиралась, просто ждала. - Знаешь... тем прошлым вечером... это ничего не даст, поверь мне. Мы ни к чему не пришли, ничего не открыли, не появилась ни одна новая гипотеза. Мы будем только бередить раны, приходить в отчаянье, злиться... Вправду, лучше было бы, если бы не... не... Мать замолчала, а Михаэлине стало ее жаль. Все-таки она покачала головой. - Нет, мама. Мне уже одиннадцать лет. У нас девочек в моем возрасте уже начинают сватать, а я постоянно... - Но ведь ты не хочешь быть засватанной? - Конечно, это глупость. Однако, я не хочу больше и быть ребенком. До Санта Клауса осталось два дня. Я видела, на подворье Ногли уже выставили решетку для подвешивания даров! Мать отвела взгляд и долгое, мучительно долгое время рассматривала пол. Потом она кивнула, словно соглашаясь со своими невысказанными мыслям, и встала. Глубоко вздохнув, она промолвила: - Ну, тогда жди в этой комнате. Через некоторое время начнется совещание, а потом мы тебя позовем и тогда ты узнаешь... узнаешь все... Не договорив, Лауре подошла к двери, открыла ее и вышла настолько быстро, что выглядело это так, словно бы она прошла сквозь дверь. Михаэлина осталась одна. Она почувствовала холод, по ее телу двумя волнами пробежали ледяные мурашки. Неожиданно пришло понимание, что она выпустила нечто, более не желающее терять свою самостоятельность, и что она, будь это возможно, наверняка, хотела бы все вернуть на свои места. Причем, одновременно, появившееся у нее ощущение торопило ее, подталкивало к действиям. Маитса встала и быстро сменила платье на мягкий, сшитый из местной льняной ткани тренировочный костюм. Выскользнув в коридор, она, немного погодя, была уже на галерее в зале. Одна доска под ее ногой тихонько скрипнула, и девочка застыла, однако, несмотря на царившую внизу унылую тишину, никто из взрослых на скрип не среагировал. Несколько кресел еще пустовало, на столе лежали листы пергамента, возле стены стояла одна из еще работающих станций. Она была выключена. Бруно стоял вместе с Клеманом и Йоргеном у окна и что-то им объяснял, подчеркивая отдельные слова энергичными взмахами правой руки, словно забивая невидимые гвозди. В зале не было матери, Сауннел, и еще нескольких человек. Михаэлина попыталась прикинуть кого именно не хватает, но как раз в этот момент открылась дверь и вошли четыре женщины. Прежде чем они подошли к столу, двери открылись еще раз и вошла супружеская пара. Теперь все были в сборе. Бруно вытянул шею и внимательно осмотрел собравшихся. После этого он кивнул своим собеседникам и все трое вернулись к столу. Впрочем, Бруно садиться не стал, ждал когда все остальные рассядутся по своим местам. - Прошу прощения, - сказал он. - Можем ли мы начать отчет? Никто ему не ответил. - Предлагаю, для того чтобы не терять зря время, сразу перейти к сути. Что это означает? - Бруно, желая подчеркнуть свои слова, взмахнул руками. - Это означает, что Йорген собрал рапорты всех секций и может нам в нескольких словах изложить их содержание. Прошу. Йорген встал и постучав пальцем по столу, промолвил: - Не в нескольких словах, а в... - он что-то про себя подсчитал, - ... пяти: это не стоит ни гроша. Йорген сел. Через некоторое время Сауннел сказала: - Мы и в самом деле унаследовали этот замок от несколько примитивных существ, однако, это не означает, что мы должны перенять у них обычай изъяснятся между собой невразумительным образом. В ее голосе слышалась бессильная злость. - Йорген, может быть, скажешь больше? - попросил Бруно. - Нет ничего больше. Ничего не нашли. Полный ноль. Конечно, можно сказать, что наши поиски дополняют поиски наших предшественников, или другими словами, мы повторяем старые ошибки и ничем хорошим это не закончится. Проще говоря, у нас ничего более нет. - Мы ошиблись, - стукнула кулаком о стол Поолка. - Этим надо было заниматься все время: выделить исследовательскую группу или же привлечь всех к упорной, непрерывной работе. А не - резко, до потери пульса... Бабушка кинула на нее ледяной взгляд. - Если уж такая умная, то нужно было выступить с подобным предложением раньше. Впрочем, я не собираюсь никого обвинять, я даже не стала бы говорить предыдущих слов, если бы меня к этому не спровоцировали. Она сплела пальцы лежавших на столе ладоней и сжала их, но сообразив, что это ее выдает, тотчас их спрятала под стол. - Все мы прячем головы в песок, а когда приходит время их вытащить, то оказывается, что это не так уж легко и мило. - Oна вскинула голову и стало заметно насколько она устала... но все же бабушка нашла в себе силы слабо усмехнуться. - А кроме того знание, что придется ее снова прятать в песок, никого не забавляет. - А какие обстоятельства... - начал было Манфред. Однако, бабушка ему договорить не дала. - Короче, нравится это кому-нибудь или нет, я хотела бы в нескольких словах сформулировать все, что мы знаем о Санта Клаусе. Она замолчала и кто-то дал поймать себя в ловушку. - А зачем? Все мы знаем одно и то же, и ничего нового не услышим. - Для того, чтобы это знала и моя внучка. Она сказала, что более не является ребенком и мы должны посвятить ее в тайну. Михаэлина покраснела от гордости. - И зачем ей уминать своим телом... - продолжала бабушка - ... доски на галерее, если она может сойти вниз, к нам. Не так ли, Маитса? Михаэлина подскочила, словно почувствовав укол иглы. Она немного подождала, однако не случилось ничего, что могло отсрочить этот нехороший момент. Тогда девочка встала, и перегнувшись через барьер, поприветствовала всех: - Добрый вечер. - Присоединяйся к нам! - махнула рукой бабушка. Девочка моментально добралась до зала, вошла и сделала книксен. На середине стола было совсем неподходящее для нее место, однако Клеман выдвинул кресло и похлопал по его сиденью. Девочка послушно подошла к нему и уселась с миной ангелочка. - Все, в том числе и ты, Михаэлина, знают откуда и как мы тут появились. Вынужденная аварийная посадка колонизационного парома. Это случилось семьдесят два года назад, шестого декабра согласно нашему календарю. Первый Санта Клаус миновал без последствий, поскольку был это наш первый день на планете, мы даже не имели понятия об обрядах туземцев. В следующем году это настигло и нас... Мы назвали этот день Санта Клаусом, поскольку видели целые груды подарков и решили что это обычай, аналогичный нашему. Однако, здесь, не он, кем бы он ни был, приносит подарки... Прошу прощения, отклоняюсь от темы. На Земле, подкладывают подарки от его имени, как правило детям. Тут же, кто-то или что-то ждет от всех подарков для себя. - О "ком-то" можете забыть, - буркнул Йорген. - Имеется несколько предпосылок, которые исключают участие гуманоидов. Нет ни малейших следов, а они должны были остаться, если бы какие-то заговорщики забирали подарки. - И всех охватывает необоримый сон, - вмешалась какая-то из сидевших слева женщин. - Вот именно. Здесь все одним зимним днем складывают подарки для кого-то или чего-то... - Может это какой-то бог? - отважилась спросил Михаэлина. Наступила полная тишина. Несколько человек покачали головами и обменялись многозначительными взглядами. Сауннел закусила обе губы, потом наморщила лоб. - Нам, рационалистам, ученым, колонистам, исследователям, пионерам и агностикам, необыкновенно трудно... признать, что мы наткнулись на мир, где разум не в состоянии объяснить достаточно простого механизма, ни его корней, ни принципа работы. - И конечно, расспрашивали ногли? - спросила Михаэлина. - Ох, много раз. Собственно, твердят одно и тоже: их земля, их обычаи. Похоже, они и в самом деле ничего не знают. Пытаясь хоть что-то еще узнать, мы использовали разные способы, подкупали их, спаивали, ну и так далее. Если на них давить, то могут совершить самоубийство, хотя, даже и при этом ничего не говорят. У нас было два таких случая... Сауннел замолчала. По прошествии некоторого времени, Йорген сказал: - На второй год пребывания на планете, мы уже знали, что приближается какой-то местный праздник и приняли в нем участие, в рамках интеграции с аборигенами. И в тот раз получили науку, наказание, или же стали избранными... Не знаю, как это описать. Короче, один из наших без всякой причины умер. Анатомы ничего не обнаружили, кроме того, что все волосы на его теле лишились пигмента. Именно поэтому мы поняли, что его убили, вот только неизвестно каким образом, - он перебрал пергаментные листы и что-то проверил в заметках. - Никаких закономерностей обнаружить не удалось. Сальдо таково: в течении семидесяти одного года мы потеряли сорок три человека. Бывает, что несколько лет подряд мы не теряем ни одного человека, а потом несколько лет теряем по одному человеку на каждый праздник. Один раз было аж три смерти, четыре раза по две. Чаще всего, однако, теряем по одному человеку, в возрасте от шести до двадцати семи лет. Нет ни одного случая среди шестидесятилетних, и только один среди пятидесятилетних. Похоже, чем ты старше тем больше шанс, что с тобой ничего не произойдет... Йорген поднял голову и вызывающе посмотрел влево, в начало стола, а потом вправо, на его конец. - Если говорить откровенно, то данная статистика является нашим врагом. Большинство из нас находится уже в таком возрасте, в котором, согласно статистике мы имеет все шансы пережить Санта Клаус. Поэтому мы ничего не делаем. Одновременно с этим мы не заводим детей, поскольку боимся за них, не хотим себе тех двадцати одного года повышенного риска, боимся встречи с несчастьем, таким, которое настигло Бруно и Лауре. "Я знала, что моего брата Джавира убил Санта Клаус, подумала Михаэлина" - Это все, - Йорген собрал листы пергамента и стал методично укладывать их в пачку. - Как колония мы находимся в состоянии стагнации. Это означает, что скоро мы вымрем... прогноз скверный. - Ты не преувеличиваешь..? - буркнул кто-то, без всякой веры в свои слова. Йорген указал пальцем на Каутаена. - Мы имеем одного юношу и только шестеро детей младше. Конец. Может какая-то из женщин беременна? - спросил он издевательским тоном. - Извините, не вижу, не слышу. Найдется ли какая-то дама, не побывавшая у меня в последнее время для получения очередного контрацептивного набора? Не вижу, не слы... - Перестань! - крикнула Поолка. - Мы знаем, что ты хочешь сказать. Мы не желаем об этом разговаривать. Мы не хотим жить от декабря до декабря и подчиняться каким-то нерациональным, диким обычаям! - Спокойно, - Бруно постучал по столу. - Хорошо, что в конце концов разговор на эту тему случился. Как я понимаю, наша колония находится в тупике. Мы должны как можно скорее решить: будем жить и вымирать так как жили до данного момента или начнем бороться с этим "чем-то"? Если мы будем бороться... - А Земля? - Известно, молчит уже семьдесят лет. Может когда-нибудь отзовется, может кто-то прилетит... Однако, сейчас мы предоставлены сами себе и решать должны сами. Повторяю, если мы будем бороться, то должны отбросить пустые раздоры и энергично заняться исследованиями. - Может быть это какой-то газ? - спросила в полной тишине Михаэлина. Это пришло ей в голову несколько часов тому назад и она не хотела терять такую идею. - Может, какие-то растения или насекомые в ту, единственную ночь... активизируются или приобретают какие-то свойства. А некоторые из нас, через год могут стать каким-нибудь образом более чувствительными к их воздействию... Она увидела, что ее рассматривает несколько десятков пар глаз, и покраснела. - Что мы за скоты, - медленно промолвила Поолка. - Имеем таких детей и... и... и позволяем... Она разрыдалась и вскочила, чтобы выбежать из зала. За ней, бросив Сауннел понимающий и извиняющийся взгляд, кинулась Гала. Несколько мгновений, показавшихся долгими, все сидели неподвижно, и мало кто не смотрел в стол. Йорген гладил пергамент, словно бы хотел стереть кончиком пальца несколько слов. - Может... - начал было Бруно, но вынужден был откашляться, чтобы избавиться от вдруг проявившейся у него в голосе хрипотцы. - Может начнем с того, что не пойдем сегодня спать? - Никаких подарков! - неожиданно сказал, молчавший до этого момента Юманай. - Поставим вопрос ребром: мы, люди, не приносим даров! Брови у него были кустистые, а глаза темные. Причем, легкое косоглазие, сейчас заметное более обычного, придавало его словам какое-то особое значение. - По крайней мере, окончательная развязка наступит быстро и коренным образом - мы все поседеем. - Быстро вытянув руку, он схватил ладонь сидящей напротив Лауре. Захваченная врасплох, та не издала ни звука, хотя, уже было и открыла рот. - Не понимаете, что в следующем году будет еще хуже? - процедил Юманай. - Если у нас родится несколько детей, то нам будет гораздо труднее пойти на такой опасный эксперимент. Он замолчал, и пока все лихорадочно пытались найти слова, одни поддержки, а другие - против, открылась дверь и вошли заплаканные Гала и Поолка. В молчании они подошли к столу. Поолка наклонилась к Михаэлине и поцеловала ее в щеку. - Если у меня появится дочка, я бы хотела, чтобы она походила на тебя. А если это будет сын, то тем больше, - тихо сказала она, однако, в царившей в зале тишине можно было бы услышать шелест крыльев мотылька. - Я думаю, за совещание на всю ночь можно проголосовать уже сейчас, - немного погодя промолвила Сауннел. - Потом у нас появится время для иных... решений... * Рано утром седьмого декабря, Стандо возвратился из ванной, где под душем получал суточный рапорт дежурного офицера. - Госпожа капитан, - весело сказал он своей подружке. - Там, внизу, кое-что сдвинулось. Эта малышка... - он взглянул на занимающее все предплечье экран. - Михаэлина заставила это собрание окаменелостей двинуться с места. Первым делом, они устроили совещание на всю ночь... Кажется, что-то начинает происходить. Еще немного подождать... Он потер руки. Госпожа капитан приподнялась и опершись на локоть, широко улыбнулась. - Наконец-то. Мы висим тут девять лет и до сегодняшнего дня мне казалось, что слишком мы с ними возимся. Ожидание, когда они как-то решат проблему Санта Клауса... - она покачала головой. - Необходимо либо оставить их на произвол судьбы, либо забрать их оттуда, чтобы не повредить чужой цивилизации. - А они не растворялись, и не завоевывали, а просто прозябали... Стандо лег на бок, лицом к ее телу, совмещавшему пигменты и цвета нескольких десятков разных рас. - Мм-хм... - любовница перекинула через него правую ногу и ткнулась носом в прямой угол между ключицей и шеей. - Мне нравится, что что-то сдвинулось. - После полудня подсунем им шпиона и будем знать чем их идея закончилась... Да, кстати, ты видела как та малышка стреляет? Она чуть-чуть не надела на свою чертову деревянную стрелу одного из птичьих разведчиков! - Хм... Может... мы... займемся?.. Прозвучавший сигнал заставил их обоих вскочить и кинуться к своим коммуникаторам. Вызов был на коммуникатор госпожи капитана. Та приложила кончик пальца к идентификатору, проверившему ее статус. - Да? Она нетерпеливо встряхнула прибор связи. - Госпожа Капитан! Это второй старшина, Вайл. Думаю, вы должны как можно скорее прибыть к восьмому шлюзу, на втором уровне. Я послал за вами паука. - Что случилось? - Смерть. У нас тут тело. Это Ана Бурре, молодая програмистка. Медик ее вскрыл и не может определить причину смерти. Сканирование помещения ничего не показало. Вошла, покачнулась, упала. - Сердце? - слушая Вайла, она извивалась, помогая мундиру хорошо и правильно охватить ее тело. Тем же самым занимался и ее партнер, однако у него обе руки были свободны и именно поэтому он уже подскакивал на одной обутой ноге, ожидая когда ботинок наденется на другую. - Нет. Сердце у нее... было здоровым... Пока - причин нет... Единственное... Он замолчал. Капитан, застегивая мундир, наклонилась над прибором связи. - Вайл, говори быстрее! - Она седая, госпожа капитан. Ее волосы... черт... Ее волосы лишены пигмента... по всему телу. Октябрь 1999 г. Перевод: Леонида Кудрявцева.