на статус гиперпространственных станций, то найдете пункт, говорящий о таких ситуациях, как наша. Там четко сказано: "Пока гиперстанция не подтвердит своей полной исправности, все вылеты внутрисистемных паромов приостанавливаются". Нашли? Советую использовать ключи: авария, гиперпространственная станция, паромы... - Перестаньте меня поучать. Я знаю кодекс перевозчиков и знаю, что вы правы. Но это ничего не меняет. Я получил такое указание, а вы обязаны подчиняться приказам экипажа транспортного корабля. А теперь взгляните на текст транспортного договора. Пункт третий, параграф... Уголком глаза Даниель увидел, что в бар снова забегает мальчик, подходит к хозяину и что-то шепчет тому на ухо. Тяжело сопит. Поглаживает разбитую коленку, косится глазом на Даниеля. - Одну минутку, господин Баронтайн... - Есть сообщение, - сказал бармен. - Только что наши диспетчеры засекли военный транспортер. Он опустится через четверть часа. - Господин Баронтайн, - снова спросил Даниель. - Вам что-нибудь известно о солдатах? Ваш капитан когда-нибудь пользовался услугами армии, чтобы быстрее затащить людей на борт? - Наверняка нет. - Голос офицера прозвучал твердо. - Я бы об этом знал. Когда вы прилетите? - Думаю, вы меня не дождетесь, - спокойно сказал Даниель и отключился. Потом взглянул на бармена, повел взглядом по лицам окружающих. Известие о том, кто он такой, быстро разошлось по заведению. А теперь еще этот разговор во всеуслышание. Несколько десятков пар глаз с интересом посматривали на него. Даниель медленно поднялся. Неожиданно почувствовал груз прожитых лет, реальных и виртуальных. Он был утомлен, и у него болели мышцы. Память доставляла страдания. Все зло, испытанное и причиненное им, моментально заполнило мозг. Он почувствовал страх. Бармен переключил несколько увеселительных голопроекторов. Теперь они демонстрировали приближающуюся к Танто ракету. Даниель узнал характерные обводы и знакомые символы, покрывающие корпус. Это был транспорт Департамента Общественной Безопасности. - Они идут за мной! - тихо сказал Даниель. - О боже... Меня опять преследуют! 4 - Очередной террористический акт вынуждает власти нашей планеты применить чрезвычайные средства безопасности. - Голос диктора привлек внимание. - На сей раз целью нападения экстремистов стала не военная база, не учреждение планетных властей, а обычный гражданский объект, Станция Дирак, обеспечивающая нам контакт с остальной человеческой цивилизацией. Станция Дирак, на которой находятся тысячи ни в чем не повинных людей. Станция Дирак, наша единственная надежда на победу над коргардами. Они не колебались ни минуты. Использовали веру нашей охраны в то, что даже такие вырожденцы не нападут на важный пункт, не подвергнут смертельной опасности тысячи граждан. Вот истинное обличье бандитов, выдающих себя на защитников Гладиуса, вот кто они, преступники, вот куда их завела черная ненависть, жажда мести и ксенофобный страх! По предварительным оценкам, в результате помех в сфере гравитационного провала и гиперпространственного прохода уничтожено тридцать процентов передающих систем станции. Связь с другими проходами была прервана на шестьдесят три часа. Погибло семьдесят пять человек, а шестнадцать считаются пропавшими без вести. Их кровь, отчаяние их близких и горе друзей падут на головы предателей Гладиуса... - Вообще-то у нас нет никаких доказательств, что это было нападение несгибаемых. Что это был теракт, - тихо сказал Рамзес и взглянул на Дину. - Мы послали тщательно охраняемый военный транспорт. Мы не знаем, что там происходит. Свет в комнате был приглушен. В этот момент на занимающем всю стену экране показывали жену одного из погибших. Женщина истерически рыдала, то проклиная убийц из подпольной организации, то расхваливая какие-то стимуляторы, позволяющие ей легче переносить страдания, то выкрикивая имя трагически погибшего мужа. Однако Рамзес смотрел не на экран, а на сидящую в темном углу комнаты сестру. Дина вжалась в кресло, обхватив руками подтянутые к подбородку колени. Изображение на экране отражалось от серебристых сеточек ее глаз - деформированное, расплывчатое, двоящееся. Несмотря на несущиеся из динамика рыдания, перемешанные с выкриками репортера, Рамзесу казалось, что в комнате стоит абсолютная тишина. Словно вырывающиеся из-за спины шумные звуки принадлежали другому миру. Он видел лишь темные глыбы мебели, резкие тени свешивающихся с потолка листьев и эту маленькую, окутанную тенью фигурку, на лице которой горели два стеклянистых зеркальца. Он очень любил ее. Рамзес, член Совета Электоров планеты Гладиус, вел жизнь активную, напряженную, порой даже балансирующую на грани риска. Дом Дины был убежищем, местом, где ничто больше не должно было его интересовать, кроме счастья и безопасности младшей сестры. Однако он всегда знал, что наступит такой момент, когда он не сможет наглухо закрыть за собой дверь этого дома, что следующие за ним тени проникнут и сюда. - Почему вы лжете? Дина спросила спокойно, но он уловил в ее голосе готовность не только к бою, но даже к войне. - Мы не лжем. Мы высказываем подозрения, основывающиеся на фактах. Кому больше, чем несгибаемым, понадобилось бы уничтожить Дирак? Оттуда идет оборудование, логистика, там солярные резиденты сопрягаются с Мозговой Сетью. Ты видела, что тут творилось, когда связь с проходом прервалась? Представляешь себе, что значит для сетевиков отключение? Обычно им в мозг из прохода все время поступает поток Сети, а тут вдруг... обрыв! Темно! Глухо! Представь себе, что неожиданно и одновременно ты теряешь зрение, слух, осязание. Не знаешь, что творится и как долго это протянется. Все соляры, начиная с губернатора и кончая десантниками, валялись на земле и подыхали. Перерыв продлился неполных трое суток, а половина резидентов до сих пор испытывает приступы кататонии. Подумай, что бы стало, прерви мятежники гиперсвязь на более долгий срок? - Ох, Рамзес, зачем мне об этом думать? - Дина потянулась, сеточки ее глаз заиграли всеми цветами радуги. - Зачем? Важно то, что ваши скоты в зеленых панцирях снова выволокут из домов предполагаемых мятежников и прикроют еще несколько информационных серверов. - Важно, сестренка, чтобы мы могли чувствовать себя на нашей несчастной планете в безопасности! - Когда-то ты приезжал ко мне один, - спокойно парировала она. - Год назад начал появляться с "гориллой". Последнее время тебя сопровождают четверо вооруженных до зубов солдат. Насколько я понимаю, именно таковы последствия ваших действий, обеспечивающих постоянное повышение безопасности на нашей, как ты изволил выразиться, несчастной планете! - Осторожнее, сестренка. - Рамзес почувствовал, что разговор начинает его раздражать. Становится опасным. - Пожалуйста, осторожнее. Ты начинаешь говорить их языком. Его языком... - Ничьим языком я не говорю, Рамзес! - Она резко поднялась с кресла. Высокая, стройная. Интеллигентная. Многие из его друзей и товарищей желали ее, а она выбрала этого негодяя, бунтовщика и, что самое удивительное, танатора. Типа, профессия которого всегда была ей отвратительна! - Я говорю лишь своим языком, Рамзес. Я говорила то же, прежде чем познакомилась с Даниелем, прежде чем ты влез в эту... кашу, прежде чем началась война. Ты знаешь, что я ненавидела убийства, жестокие законы, тупых солдафонов, которым кажется, будто они могут прижимать других. Я терпеть не могла таких людей, как Даниель. Я и сейчас их терпеть не могу, понимаешь? Беда в том, что я вижу их слишком много, причем там, где не ожидала встретить. Поэтому я не могу вытерпеть, когда ты говоришь, что в порядке вещей обманывать людей и использовать эту ложь для вынесения смертного приговора. Ты, Рамзес, ты учил меня всему, и я хорошо усвоила твои уроки! - Давай не будем ссориться, маленькая, ладно? - Он попытался сменить тему. - Завтра рано утром я возвращаюсь в Управление. Делль назначил совещание. К полудню все сетевики должны быть на ногах. Как твои глаза? Она инстинктивно поднесла руки к серебряным сеточкам, покрывающим глазницы. - Вчера порядком намаялась, сопроцессор не синхронизировал изображений, и у меня все двоилось. Какой-то иммунологический эффект. Но сегодня я уже подрегулировала. - Я всегда говорил, что тебе надо встроить нормальные имплантаты. - Всегда, всегда... Брюзжишь, братишка. Неожиданно стенной экран погас. В комнате воцарилась непроницаемая тьма, на которую вскоре отреагировали ветви ночного цветка, покрывающего потолок. Один за другим разгорались огоньки растений, раскрывающих блестящие чашечки. Из динамика полилась странная, аритмичная мелодия. Рамзес вскочил. Принялся расхаживать по комнате, как делал всегда, когда к нему поступала важная информация. Он немного наклонил голову, словно хотел лучше слышать - хотя сигнал поступал непосредственно в ушной чип. Привычка. Несколько секунд он внимательно слушал, потом взглянул на Дину. Довольно долго не отводил глаз. Девушка заметила, что по его лицу пробежала странная гримаса то ли удивления, то ли испуга. "Что случилось?" - хотела она спросить, но Рамзес движением руки удержал ее. Успокоился он лишь через несколько минут, перестал нервно ходить по комнате и жестикулировать, то подтверждая, то отрицая то, что говорил невидимый человек. Потом снова взглянул на Дину. - Мне надо лететь сегодня же. У меня неприятности. Неприятности у меня, сестренка. - Что случилось, Рамзес? - Пришли подробные доклады о Дираке. У нас сорок человек убитых и двенадцать пропавших без вести. - Это меньше, чем сообщали в сервисе. - Там всегда преувеличивают, малышка. Но не в этом проблема. - А в чем? - спросила она, хотя в ее мозгу уже возникло неясное предчувствие. - Это был военный транспорт, солярный. Охраняемый насколько только возможно. Одним из перебрасываемых объектов был биоробот, клон... Очень ценный, как ты, вероятно, догадываешься. Он участвовал в операции вместе с Бондари. А теперь растворился в гравитационном провале. Понимаешь, что это значит? У них остался только твой Даниель. Твой бывший любовник. Тот, которого я вытащил из лап солярных палачей! Понимаешь, что это значит? Ему не дадут отсюда улететь. Наверняка... Дина долго еще лежала в темноте. Выключила проектор, погасила светящиеся цветы и зашторила окна. Дом был погружен в почти абсолютную тишину. Издалека долетало приглушенное ворчание ветродвигателей, временами слышалось какое-то шуршание, однако это не мешало ей думать. Когда-то, после несчастного случая, - когда она потеряла глаза, она боялась мрака. Потом это прошло; она начала играть своим искусственным зрением. Изменяла масштаб изображения, приглушала восприимчивость к некоторым участкам видимого спектра, накладывала на наблюдаемые объекты различные картинки. Но отказалась от подобных экспериментов, поняв, что они затрудняют совместную работу мозга и оптического сопроцессора, обрабатывающего сигналы, поступающие со зрительных сеточек. Усилились депрессивные состояния, и она снова начала бояться тьмы. Зная, что нельзя поддаваться неоправданным страхам, устраивала себе вечера вроде сегодняшнего - выключала зрение и лежала в полной темноте. То, что связывало ее с Даниелем Бондари, она считала самыми поразительными узами в жизни. И пожалуй, самыми серьезными. Неоднократно она пыталась анализировать свое отношение к этому человеку и всякий раз убеждалась, что не в состоянии этого сделать, что ее холодный, скептический ум не справляется с чувствами. Бондари воплощал в себе все то, что она ненавидела. Был олицетворением гладианских сил, с которыми боролся ее любимый брат и его друзья. Ее друзья тоже. Она познакомилась с Бондари случайно. Купила дом в Переландре, и оказалось, что соседствует с танатором. Танаторы, судьи-убийцы, были жесточайшими исполнителями сурового гладианского права. Их направляли против групп преступников или особо опасных террористов с одной целью: осудить и покарать тех, кого заочные суды подозревали в тягчайших преступлениях. На практике это означало единственный приговор - смерть. Танаторов не интересовали нюансы, относительность вины, прямая ответственность за преступление. Когда заочный суд решал, что необходимо применить закон в отношении какой-либо террористической группы, тогда танаторы убивали и тех, кто сам подкладывал бомбы, и их связников, информаторов, руководителей и пособников. Дина считала это варварством. Так же как несогласие прежних консервативных властей Гладиуса на присоединение в сообществу Солярной Доминии. А ведь только такое сотрудничество могло дать планете новые технологии и помочь в борьбе с коргардами. Танаторы и большинство офицеров гладианской армии поддерживали гражданскую власть в ее нежелании раскрыться миру. В узком, местечковом понимании свободы и демократических принципов, записанных в Хартии Прав двести лет назад и неведомом почему буквально выполняемых в теперешнем, современном мире. Она ненавидела невежественность консервативных политиков. Не оправдывала избирательных привилегий, предоставленных государственным функционерам. Ей была мерзостна тупая сила танаторов - санкционированная законом реакция на агрессивность людей, заплутавших в современном мире. Все должно было отталкивать Дину от Даниеля Бондари. А его, наделяющего ее друзей презрительной кличкой "покорные", натасканного на убийства и тупое повторение устаревших лозунгов, должно было отталкивать от нее. Однако получилось иначе. Они проводили вместе все больше времени. Спорили о политике, о войне, о законе и праве. Вели игру, понимая, что их миры настолько различны, что, кроме игры, их не может связывать ничто. А потом началось все это... Нападение на коргардскую базу, во время которого Даниель чуть было не погиб. Долгое восстановление. Политические изменения, в результате которых к власти пришли сторонники ее брата. "Дружеское" вмешательство Солярной Доминии. И день, когда она услышала о первой жертве новых хозяев Гладиуса - генерале Пацкинсе из Северной Армии, расстрелянном за неподчинение новому Совету Электоров. Мир перестал быть простым, черно-белым. Мы - добрые и умные. Они - скверные и тупые. А может, Рамзес прав? Может, не слушай она Даниеля, теперь у нее не было бы сложностей с самою собой, с друзьями, с братом? Неужели она и вправду не могла справиться со своей чисто женской похотью? Неужто гормоны распалили не только ее тело, но и мозг так, что он начал воспринимать танаторскую пропаганду? Ту самую пропаганду, которую она столько раз высмеивала и которую так презирала? А близки они были только однажды. Потом Даниель исчез. Она долго ничего о нем не знала. Рамзес молчал, скорее всего потому, что все, касающееся танатора Бондари, было секретом. Потом оказалось, что он пристал к мятежникам - небольшой группке, не признающей легальности действий нового Совета Электоров. Кажется, участвовал в какой-то террористической акции. Все его товарищи погибли, сам он был схвачен и избежал смерти только потому, что за него вступился Рамзес. Бондари приговорили к пятнадцати годам виртуального заточения. В реальном мире прошел едва месяц. Слишком мало, чтобы Дина могла забыть. Она пыталась навещать его каждую неделю, что для Даниеля означало почти четыре года отсидки, но он не хотел с ней разговаривать. Становился все более чужим, враждебным, странным. Сумрак, в который погрузили разум Даниеля, притуплял его сознание. Бондари все больше становился таким, какими раньше - давно - она представляла себе танаторов. И все же, когда истек срок наказания, она призналась ему в любви и предложила жить вместе. Он принял первый дар и отверг второй. Он хотел убежать из системы Мультона. Тогда она мысленно распрощалась с ним, а потом начался трудный и беспокойный процесс излечения от любви. Она хотела сделать это сама, не прибегая ни к наркотическому, ни к какому-либо иному очищению памяти. И вот теперь оказалось, что Бондари уже не просто имя из прошлого, что этот человек снова вошел в жизнь ее брата. И в ее жизнь. По личной просьбе Дины, прекрасно зная чувства сестры, хоть и порицая их, Рамзес помог Даниелю. Конечно, его вмешательства было бы недостаточно, если б солярные резиденты сочли, что бывшего танатора следует умертвить. Однако они, видимо, не были в этом убеждены. Возможно, вели какую-то собственную игру, а может, решили, что живой Бондари им еще на что-то сгодится. Или же что жест доброй воли положительно повлияет на взаимоотношения солярной резидентуры и нового Совета Электоров. Важно, что просьбу Рамзеса выслушали и Даниелю даровали жизнь. Однако в теперешней ситуации этот жест оказался для Рамзеса весьма опасным. Она не сомневалась, что найдется кто-нибудь, быть может, кто-то из его соперников в Совете либо какой-нибудь солярный резидент, которому вздумается припомнить имя человека, вступившегося за танатора Бондари. Продолжающего участвовать в заговорах мятежника Бондари. Бондари - любовника сестры электора Рамзеса Тиволи. Жив ли ты, Даниель? И где ты сейчас? 5 - Надо поговорить! - сказал Даниель Бондари стоящему за стойкой бара мужчине. - Немедленно! - Порядок. - Бирон Эриксон только кивнул. Тон голоса Даниеля исключал какие бы то ни было возражения. - Идем! Я кликну еще Фрица и Трыця, это порядочные парни. Наши. - Наши? Это значит, чьи же? - Даниель взглянул Эриксону прямо в глаза. - Что ты под этим понимаешь? Бармен не смутился. - Наши... Ты наверняка понимаешь, о чем я, Даниель Бондари. Пошли, жаль время терять. Он подозвал двух молодых мужчин и указал Даниелю на дверь в подсобное помещение бара. Спустя минуту все четверо оказались в маленькой комнатке, заставленной контейнерами с прессованной пищей. - Знаешь, где можно достать оружие? - без обиняков спросил Даниель. - Оружие? - Эриксон явно удивился. - Ты хочешь купить на Танто пушку? Это невозможно. Нам запрещено иметь оружие. Слишком большая опасность для города. Декомпрессия. - Бирон, постарайся меня понять. Если б за углом был оружейный магазин, я б тебя не спрашивал. Знаю, что на таких базах, как ваша, штатские не могут носить оружия. Но у некоторых жителей есть любопытная привычка - обходить законы. Если здесь кому-то известны такие люди, так кому же еще, как не хозяину кабака? - Ты, кажется, не понимаешь, человече, - улыбнулся бармен. - Это не запрет, навязанный извне. Это решение наших руководителей. Мы - сорманиты, Даниель Бондари, и живем в соответствии с нормами нашей религии. У нас нет оружия. - Но здесь, - повысил голос Даниель, - наверняка живут сотни миссионеров! Не сомневаюсь, что среди них отыщется несколько ярых противников закона. - Если б я таковых знал, - спокойно ответил Эриксон, - то давно бы сообщил властям. - Зачем тебе оружие? - неожиданно проговорил Фриц. - У тебя нет никакой возможности выйти живым из драки с безопасниками. Тебя прикончат немедленно! Ведь... - Дурак ты, Фриц! - прервал его Трыць. - Нет никакого "ведь". Он знает, что говорит. Ему отсюда не сбежать. Поэтому у него два выхода: дать себя изловить или дать себя убить. Ты выбираешь второе, верно, Бондари? - Верно, - спокойно сказал Даниель. - У нас нет оружия, - повторил Эриксон. - И мы не знаем, у кого оно есть. Если мы можем тебе как-то помочь - скажи, и мы постараемся это сделать. Но мы не достанем для тебя пистолета. К сожалению, ты выбрал скверное место для бегства... - А может, хорошее... - сказал Даниель после недолгого раздумья. - Может, хорошее... Сколько времени осталось до посадки безопасников? Прозрачная поверхность черепа Трыця затуманилась, потом на ней загорелось изображение, демонстрирующее помещение центра управления полетов. - Герман, сколько у них осталось времени до посадки? - Кто спрашивает? - На поверхности черепа Трыця проступило большое, искаженное лицо, словно отраженное в шаровом зеркале. - А, это ты, парень... погоди, сейчас. Семь минут двадцать секунд. - Можешь задержать посадку? - Послушай, это же корабль Департамента! Они яйца мне поотрывают, а я, честно говоря, очень к ним привязан. - Герман, сосредоточься, брат, - спокойно сказал Трыць. - Ты можешь их задержать? - Ну, могу, конечно, могу, на две-три минуты... Может, на четыре, но, Трыць, если я заблокирую им космодром, то вылечу с работы и тогда... - Привет, Герман! - Эриксон шагнул к Трыцю, приблизил лицо к его черепу. - Сделай это. Говорю тебе, это будет то, что надо. - Дело в нем, в Бондари? - спросил Герман после недолгого молчания. Не дождавшись ответа, помолчал еще немного. - Ладно. В вашем распоряжении дополнительные четыре минуты. Так что двигайте задницы и делайте, что собираетесь сделать. Привет! Изображение на черепе Трыця погасло. - Что надо сделать, Даниель Бондари? - повернулся Трыць к танатору. - Покажите безопасную дорогу к храму джингджангов. Есть еще третий выход из создавшегося положения. Затаиться и переждать. "Пусть даже еще пятнадцать лет", - пронеслось в голове Даниеля, когда спустя несколько минут он протискивался через узкий технический туннель. Вдоль стен бежали разноцветные трубы, пучки световодов, электрические кабели, а также ряды прозрачных коробок с какими-то странно шевелящимися элементами. Это были резервные логические системы города, позволяющие, как ему объяснил Трыць, осуществлять управление базой даже после почти полного уничтожения информационных структур. Ручной коммуникатор то и дело сообщал Даниелю об актуальном положении дел, ожидаемом времени подхода к шлюзу и предполагаемом местонахождении безопасников. Время поджимало. Даниель знал, что в нескольких десятках метров от него по главным коридорам базы быстро идут несколько человек. Трыць, Фриц и их товарищи должны были вызвать небольшую суматоху - привлечь к себе внимание потенциальных стукачей, сообщить другим людям, что необходимо помешать безопасникам, наконец, "прийти Даниелю на помощь в случае такой необходимости. Бондари понимал, что на очень-то многое рассчитывать не может. Просто десяток-полтора молодых людей, не очень любящих солярную власть и воспитанных в культе Дирака Бондари, решились помочь сыну героя. Однако и он и они знали, что если все обернется скверно, если безопасники и их солярные партнеры решатся на жесткую операцию в Семменсе, то поддержать Даниеля не отважится никто. Сейчас он был всего лишь пассажиром, разыскиваемым командованием космолета. Если же придет сообщение, объявляющее его преступником и беглецом, - он станет угрозой для всего города и сообщества тантийцев. Невозможно скрыть человека в небольшом замкнутом поселении, напичканном электроникой, контролирующей безопасность и одновременно являющейся самым совершенным аппаратом следственной полиции. Возможно, будь у Даниеля немного больше времени... Но времени не хватало. Требовалось как можно скорее выбраться на поверхность Танто. - Безопасники в трех минутах полета, - уведомил коммуникатор голосом Трыця. - Ты почти дошел! Он пошел бы быстрее, если б мог. Но туннель был узкий и низкий. Приходилось следить за тем, чтобы руками не задеть за выступающие из стен трубы, стержни и щитки. Он сгорбился так, что это мешало бежать, и все равно ему постоянно казалось, что он вот-вот ударится лбом о какую-нибудь металлическую консоль или выступающий из потолка рычаг. Возможно, следовало бежать по главному коридору? Рискуя столкнуться с местными "блюстителями порядка", но зато быстро и не опасаясь за форму черепа? Поздно рассуждать! Он влез сюда, потому что тантийцы в один голос твердили, что канал безопасен. - Две с половиной минуты! Два поворота направо, потом ищи ход с красными обозначениями, - командовал коммуникатор. - До храма джингджангов остается сто метров. Там ты будешь в безопасности, во всяком случае от наших копов. Храм экстерриториален. Но безопасники залезут куда захотят. Две минуты! Направо. Еще раз направо. Дверь, перекрещенная посредине красными полосами. Здесь! - Я на месте! - Отодвинь засов и бегом в храм! Мы уже здесь, на улице! Полиции не видно. Никаких сообщений о приказе на арест в сервисе нет. Даниель рванул солидно выглядевший засов. Пошло удивительно легко. Дверь немного приоткрылась. В зеленый полумрак технического туннеля ворвался свет и шум улицы. Даниель протиснулся сквозь щель. Захлопнул за собой дверь. На улице, вернее, площади перед храмом джингджангов толпились люди. Здесь располагалась крупная торговая точка города. Двухэтажные, покрашенные яркими красками контейнеры тянулись двумя рядами. Между ними оставался коридор почти пятнадцатиметровой ширины. Его украшал ряд деревьев, густо, будто перьями, усыпанных зелеными листьями. В начале площади стоял высокий, безоконный контейнер. Его первый и второй этажи закрывала голопроекция, изображающая фасад снежно-белого здания. Над входом медленно вращался черно-белый круг - знак джингджангов. - Две минуты до посадки безопасников! Я здесь! - услышал Даниель и тут же увидел Трыця, поднимающего руку. Тантиец стоял примерно на полпути между Даниелем и храмом. Бондари быстро, решительно пошел туда. Бежать он не хотел. Зачем обращать на себя внимание? - Эй, ты, остановись! - послышался из-за спины и немного сбоку голос. Даниель оглянулся и увидел высокого темноволосого мужчину в зеленой тунике. Из его плеч выступали симбиотические манипуляторы. Кто такой? Строитель? Специалист по переселениям? Спасатель? Черт его знает! Теперь наступил подходящий момент. Кто-то выслал ему по сети ключ, в мозговом чипе мужчины отреагировали соответствующие программы и - пожалуйста! Все узнавший, наученный и получивший за миллисекунды вспомогательные программы шпик был готов действовать. Так по крайней мере поступали в те времена, когда Даниель сам был солдатом. - Приказываю от имени... - начал мужчина и сунул руку под тунику. Даниель прыгнул. Расталкивая людей, помчался к храму. У противника есть какое-то оружие, но, может быть, он не сумеет им воспользоваться в толпе. Может, поостережется... - Беги, черт побери, беги! - орал Трыць. Даниель не знал, слышит ли тантийца непосредственно или лишь голос в наушниках. - Полторы минуты до посадки! Приказа на задержание нет! - очередная информация. Хорошая. - Стой! Стрелять буду! - плохая информация. Если у шпика есть пистолет и если только он успеет прицелиться в Даниеля, то оружие тут же пошлет "разумную" пулю, которая настигнет Бондари через две секунды. Поразит, оглушит, убьет. Выбирай, что хочешь. За спиной у Бондари хлопнуло, раздался короткий крик. Что-то большое и тяжелое упало на землю. - Беги, Даниель, беги! - кричал Трыць. - Пока тут неразбериха! - Тридцать секунд до посадки безопасников! - Пусти! Ты за это ответишь... - Ах ты, скотина! Много звуков. Много впечатлений. Одышка. К счастью, движение пешеходов оборвалось. Люди останавливались, рассматривали что-то за спиной у Даниеля, там, откуда шли звуки драки. - Стой! Приказываю! Стой! Неожиданно почти перед самым Даниелем вырос словно из-под земли еще один противник. В его деформированных глазах, напоминающих две гигантские капли ртути, пылала жажда боя. Ствол пистолета он направил прямо в грудь Даниелю. Даниель остановился. Люди с криком начали падать на землю, прикрывая головы руками, словно дополнительный сантиметр плоти и костей мог защитить их черепа от пуль. - Я тебя прихватил! - сказал тайный агент и усмехнулся. - Лапки кверху! Стояли только они двое, остальные горожане жались к земле. Кто-то полз, сзади до Даниеля долетали звуки схватки. Агент отгораживал Бондари от храма джингджангов, и это было неприятно. - Сели! - услышал он сообщение неизвестного помощника. - Пройдут шлюз через полминуты! Бум-боом! Бум-боом! Бум-боом! - сердце. Еще работает! Это хорошо. И тут один из лежащих на земле мужчин вскочил и помчался вдоль улицы, громко вопя и без разбора топча других. Агент не был профессионалом. Он был любителем, которого спешно обучил управляющий сопроцессор. Ему следовало отмахнуться от беглеца, ведь у него на мушке уже был тот, кого он искал. Однако безотчетные рефлексы взяли верх. Он повернулся к бегущему человеку. Пистолет засек новую цель, определил расстояние и запах. Выплюнул "разумную" пулю, которая тут же врезалась в спину беглеца. Почти в тот момент, когда парализованный тантиец падал на землю, кто-то прыгнул к агенту. Тот не успел отреагировать. Его рванули, повалили на землю. Пистолет упал на тротуар. Сначала двое, а потом около десятка тантийцев принялись пинать и избивать агента. Он оказался предателем, солярным стукачом. Он выстрелил в их единоверца. Он носил огнестрельное оружие, которое могло угрожать безопасности всего города. Даниель не обращал на это внимания. Рванулся вперед и через мгновение был уже у дверей храма. Погружаясь в светлое чрево голопроекции, он услышал доходящие сзади крики, чьи-то всхлипывания, топот множества ног. Голос из коммуникатора: - Безопасники начали облаву. Один идет к центру управления. Я вынужден отключиться. Держись, парень. Он уже был внутри храма. Десятка два совершенно нагих людей с полностью лишенными волос телами молча глядели на него. Вероятнее всего, это были монахи. Он не заметил на их лицах ни волнения, ни страха, ни любопытства. Он стоял перед ними в серебристом свете, словно в гигантской палатке, возведенной из серо-белых тканей. - Готовитесь выйти на поверхность? - спросил он, но никто не отреагировал. Большинство вообще перестало обращать на него внимание. - Я тоже хочу! Мне нужен ваш скафандр! Я хочу погрузиться в коконе! - Это очень неожиданное решение, правда? - Серо-белая палатка голопроекции заволновалась, когда в ней раздался этот голос. - Очень неожиданное... - Мне необходимо... - начал Бондари, но голос решительно прервал его: - Ничего не надо объяснять. Каждому будет дана возможность испытать себя. Неверным тоже! Быстро раздевайся и войди в тень! 6 Она любила, когда он на нее смотрел. Тогда он казался таким серьезным, сосредоточенным, таким внимательным к ее словам, жестам, выражению лица. Всегда, в любой момент он впитывал только ее. Настолько же он отличался от большинства тех типов, которые уже после минутного разговора лишь кивали головами и поддакивали, а в действительности думали неизвестно о чем, а чаще всего просто-напросто размышляли, как бы с минимальными усилиями затащить ее в постель. Дине ни разу не удалось поймать на этом Танкреда. А именно у него-то и были основания не сосредоточивать на ней свое внимание - ведь он был сетевиком, его мозг постоянно погружен в поток информации, идущей от орбитальных передатчиков. - Как ты это делаешь? - спросила она. - Что? - Я не понимаю, как ты можешь нормально существовать, разговаривать, ходить или, - она ударила ладошкой по распределительному щиту глиттера, - вести машину. - А я не понимаю, - приоткрыв белоснежные зубы, улыбнулся Танкред, - как ты можешь беседовать со мной, одновременно передвигать ноги, смотреть и слышать, ощущать холод и голод. - Но ведь... - Нет никакой разницы. Никакой. Твой мозг погружен в несколько потоков информации, например, световой, звуковой, обонятельной. Первый несравненно более существен для функционирования твоего организма, чем последний. Представь себе, что у тебя есть еще один орган чувств, настолько же превышающий зрение, насколько зрение превышает обоняние. - Он снова улыбнулся. - Я думал, коли вы решили присоединиться к нашему обществу, то прежде всего поняли принципы его действия. - Я и думала, что понимаю. Но одно дело знать теоретически, а другое - встретить такого человека, как ты. Раньше здесь сетевики не встречались. - Потому что у вас не было передатчиков Сети. Наши люди постоянно сидели в Дираке, но никто не решался отправиться к Мультону. - Вы можете жить только там, куда доходит поток Сети? - Нет, конечно. Я могу заблокировать этот орган чувств. Но если отключение произойдет неожиданно, то это может кончиться тем, чем кончилось во время нашей первой встречи: коллапсом. Однако я могу просто отключить Сеть так же, как ты можешь отключить свои искусственные глаза. Делала такое? - Делала, - ответила она, немного помолчав. И тут же сменила тему: - Далеко еще? Окна глиттера стали прозрачными, и Дина увидела, что они уже въехали на обезлюдевшую территорию. Дорога была пуста, по обочинам через каждые несколько километров стояли щиты с предостерегающими надписями, а проезжая через маленький городок, они не встретили ни одного человека. Это были территории коргардов. - Будем на месте через три минуты тридцать семь секунд. - Время от времени Танкреду нравилось показать, что он постоянно связан со многими источниками информации. Она не знала, делает ли он так ради похвальбы, чтобы ее смутить, или же всего лишь по привычке, над которой и сам не властен. Практически это был единственный признак того, что он не такой человек, как она. Во всем остальном он вел себя как все другие люди. Конечно, если не считать свойственного ему серьезного взгляда. - И мы действительно увидим форт? - Надеюсь. - Это небезопасно, верно? - Но тебе понравится. - Танкред забарабанил пальцами по распределительному щитку. - Ты любишь испытывать страх, Дина. Любишь риск, игру на пределе, любишь действовать вопреки своим естественным реакциям, инстинктам. - Возможно... А ты, я вижу, специалист и в области женской психологии. - Нет. Просто я такой же, как ты. - Откуда ты знаешь? - Я наблюдаю за тобой. Разговаривал с твоим братом. Ну и знаю, что у сестры Рамзеса Тиволи был роман с бунтарем. С танатором... - Не хочу об этом! - прервала она. - Хотя... - Хочешь, ведь правда, хочешь? - Танкред снова улыбнулся. Он действительно был красив. - О, подъезжаем! Глиттер притормозил, влетая в первые застройки городка Пооороз. Вернее, того, что от него осталось. Восемь лет назад на городок напали коргарды. Их машины вынырнули из полупрозрачного пузыря, охватывающего желтый форт, развернули фронт на добрых четыре километра и помчались в глубь континента. На их пути оказалось несколько заселенных пунктов, поспешно эвакуированных армией. Однако коргардская лавина пронеслась над ними, словно стая голодных хищных птиц, ищущих добычу пожирнее. И они нашли ее здесь, в Пооорозе. - Ну, выходим. Придется немножко поработать лапками. - Увидим что-то интересное? - Не только что-то, но и кого-то. Идем. Через несколько минут они поднялись на вершину холма, много лет назад возникшего во время боя с коргардами. Он состоял из навалов разрушенной гравитационными торпедами земли, руин разваленных взрывами домов, спекшегося шлака, остатков брони гладианских "панцирок". Холм располагался почти в центре бывшего города. Глазам Дины предстала необычная, тревожная картина. Землю сковала скорлупа из расплавленного стекла. В нем просвечивали темные линии - следы улиц, стен домов, устройств, каким-то удивительным образом погруженных в твердую массу, покрывающую территорию давнего Пооороза. Кое-где из глади выступала уцелевшая стена, похожая на сталагмит пика стекла или более сложная форма. Против Дины, словно странная скульптура, торчал гладианский боевой глиттер. Во время боя он, вероятно, зарылся в землю и вступил в реакцию с какой-то разновидностью коргардского химического оружия и в результате окаменел. Когда много позже, уже после боя, вскрыли один из его бортов, оказалось, что внутри находятся тела двух пилотов, остеклованные, застывшие на полудвижении. Их вырубили из массы корабля и перевезли в лабораторию, но исследования не принесли ничего неожиданного. Попросту оба пилота - их тела, экипировка и одежда, как и остальная часть машины, - превратились в очень твердый и плотный углеродистый спек. Множество таких "замороженных" навсегда предметов, строений и устройств торчало из поверхности планеты, образуя на месте бывшего Пооороза настоящее кладбище памятников. - Гладианские Помпеи, - сказал Танкред. - А вон там стоит наша Этна. Дина повела глазами вслед за пальцем мужчины, который указывал на расположенную у самого горизонта блестящую точку, ритмично пульсирующую каплю ртути. Форт. - Может помочь, может сопровождать, может отпустить грези... - неожиданно услышали они голос за спиной. Дина испуганно вздрогнула, но Танкред успокаивающе обнял ее. И было кого испугаться. Перед ними был ужасающе худой - похоже изголодавшийся и отощавший мужчина. На нем была потертая одежда, двигался он с большим трудом, перекашиваясь и хромая. Его черные глаза лихорадочно блестели, сидящие глубоко в глазницах, они придавали лицу культиста чудовищный вид. Кожа на лице была натянутая, серая и шершавая, под ней резко выделялись скулы, и веки без ресниц нервно подрагивали. - Кто это? - спросила Дина Танкреда. - Не его спрашивай, среброокая, спрашивай меня. Аз есьм человек, аз есьм избавление, аз есьм высвобождение. Я учу и учусь. Страдаю и приношу страдания. Аз есьм. - Уйди, - спокойно сказал Танкред. - Ты нам мешаешь. - Почему ты гонишь меня? Почему не желаешь коснуться моей ауры? Я Вердекс де Вердекс, послание, надежда и страх. Мужчина протянул костлявые руки. Они дрожали, почти дергались. Он смотрел на них так, будто хотел принудить успокоиться. Впустую. - Я не хочу обидеть тебя. - Танкред сделал шаг вперед, заслоняя Дину. - Что надо сделать, чтобы ты ушел? - Что сделать? А что вы вообще можете сделать? Чем вы можете меня оскорбить? Боги меня отвергли! Плохой, плохой, плохой... Порченый... Я хочу знать ваши имена. Я коллекционирую имена. Я жажду их. - Я... Не знаю... - Дина замялась. "Идиотка! Чего ты боишься? Встретила сумасшедшего, вероятно, какого-то чокнутого культиста, проживающего на ничейной земле вблизи от форта. Я же с Танкредом. Нет, конечно, мне бояться нечего". - Дина. Дина Тиволи. Вердекс де Вердекс развернулся и, как обещал, пошел прочь. Неожиданно остановился, повернулся к Дине и воскликнул: - Среброокая. Так я буду тебя называть. Это твое имя! 7 Когда эластичные жилы скафандра джингджангов охватили его торс и голову, Даниель почувствовал, что всплывают воспоминания. Дальние, затертые пятнадцатилетием одиночества в душной мрачной камере виртуальной тюрьмы. Его тело и раньше неоднократно подвергали удивительным процедурам, снабжали вспомогательной аппаратурой, пичкали различными снадобьями. Тогда он был судьей и солдатом, надевавшим боевой скафандр. Сейчас он - беглец, переодетый в монаха. Он не чувствовал ни сожаления, ни тоски - эти ощущения он выкинул из своего сознания, когда кружил по темной клетке тюрьмы. Выбросил он и радость, и надежду, и желание. С тех пор как ему возвратили свободу, весь мир казался ему серым, размытым, заслоненным липким занавесом. Он прикасался к вещам, но все они казались ему одинакового гладкими, лишенными фактуры и контуров. Он слышал звуки, но были они такими глухими, пустыми, словно кто-то выхолостил их, лишив высоких и низких тонов. Чтобы продержаться пятнадцать лет в одиночестве, ему пришлось притупить свой разум. Теперь его органы чувств заново приспосабливались к реальности. Восстанавливались так же, как мускулы человека, проведшего в неподвижности много времени, а потом снова начавшего ходить. А может, это был результат того, что мозг с отключенным боевым сопроцессором утомился от слишком долгой виртуальной стимуляции? Теперь ненадолго, пока клейкие щупальца скафандра прилеплялись к коже Даниеля, а световые сигналы отсчитывали темп очередных манипуляций, воспоминания вернулись со всей сил