язненные, враждебные, мрачные. Он хотел вернуться - но не вернулся. И получил свою награду... Он увидел ее у подножия именно такого холма. Она лежала навзничь, полуобнаженная, откинув в сторону левую руку; ноги ее были занесены песком... Ветер швырял ей в лицо мокрые брызги, терзал мокрые волосы. Альбар стоял неподвижно, сдвинув брови, внешне спокойный, как всегда, но сердце его билось быстро и неровно. Вот она. Как долго она лежала под этим холмом, ожидая, пока он ее найдет? Перед глазами его промелькнули все испытания минувших дней, и он неожиданно пожалел, что все оказалось напрасно. Перед судом Трибунала ее уже не поставишь... Дешево, слишком дешево она избежала наказания... Чувствуя все нарастающую злость, он подошел ближе и взглянул в изуродованное лицо лежащей. Жуткая глазница, казалось, издевалась над его простым плащом, всклокоченными волосами и неухоженной бородой. Взгляд имперского урядника, обычно все время бегающий туда-сюда, на этот раз был неподвижным и острым, словно кинжал. До сих пор он не знал, что такое ненависть. Он был выше этого. Теперь же... впервые в жизни он желал не наказания, но мести. Мстить, однако, было уже поздно. Стоя так со стиснутыми зубами и глядя на девушку, он вдруг заметил несколько... странных деталей. Девушка не была истощена. Не было видно и следов разложения. Внезапно наклонившись, он дотронулся до ее руки - она была _теплой_! Он заметил движение груди - она _дышала_! И в то же мгновение ему в лицо ударил полный ужаса одноглазый взгляд! То, что он принял за смерть, было сном! Он отскочил назад, в то же мгновение вскочила и она. Они стояли не двигаясь с места; в голове Альбара вихрем проносились тысячи мыслей. Каким чудом, во имя Шерни?! Кем было это существо, крепко спавшее в объятиях холодного ветра, зарывшись в мокрый, тяжелый песок?! Каким чудом она выжила? Он прыгнул к ней, но она оказалась проворнее и уже карабкалась на холм. Он взбирался за ней следом; ему удалось схватить ее за ногу, облепленную клочьями мокрых лохмотьев. Они скатились на берег. Она сражалась словно дикий зверь, он же сопротивлялся, нанося удары онемевшими от холода руками, чувствуя то под собой, то опять на себе ее горячее, совершенно невосприимчивое к холоду и влаге тело. Они долго возились на песке, оба полные ненависти и ужаса, наконец он схватил ее за шею и душил, пока она не перестала шевелиться. Он поднялся с земли, обливаясь холодным потом, но тут же снова упал на колени. Тяжело дыша, он смотрел на побежденное существо, которое не было, не могло быть человеком! Он победил ее, но теперь боялся приблизиться, боялся дотронуться до бесчувственного тела, с ужасам думая о том, что снова ощутит ее издевательское тепло. Наконец, преодолев страх, он достал из-за пазухи веревку, которую всегда носил с собой. Дрожащими руками он связал ей запястья и спутал ноги так, чтобы оставалась возможность идти небольшими шагами. Наконец он накинул петлю ей на шею, а другой конец веревки обвязал вокруг руки. Потом присел на корточки и стал ждать, внимательно наблюдая за своей добычей. Он сдержал свое слово. Колодки были сделаны. Закованная в них, она была, кроме того, привязана цепью к одному из столбов, на которых развешивали сети. Сначала он хотел держать ее в той же хижине, где жил сам, но через два дня подобное желание прошло: пленница стонала и скулила по ночам, словно зверь, кроме того, за ней нужно было убирать, и хотя он сам этим не занимался, ему надоели жалобы и ссоры рыбаков. Эти люди, обремененные пятеркой вонючих, как и все вокруг, детей, были сыты по горло уже им самим... Он начал всерьез опасаться, что однажды они тайком освободят его "добычу", лишь бы избавиться от хлопот. Так что теперь он держал пленницу снаружи. Она уже продемонстрировала, что отлично переносит влагу и холод, так что могла продолжать в том же духе и дальше. До сих пор он даже не пытался ее допросить. Время у него было. Время было, вот именно, время было, было, было... Теперь, когда цель его пребывания на острове была достигнута, Альбар крайне остро ощутил, в сколь примитивных условиях приходится ему существовать. А ведь впереди были еще целых два месяца... Волей-неволей он снова начал вспоминать трезвые и рассудительные слова Варда. Каждый раз, глядя на пойманную пиратку, он испытывал прилив гордости от осознания того, что поступил так, как следовало поступить. Но все же... Конечно, каюта на имперском корабле мало походила на дворец. Но там был порядок. Были офицеры. Он мог их не любить, к Варду, например, он испытывал неприязнь, граничившую с враждебностью. Но они были с ним на равных. Даже простые солдаты, принадлежавшие, в конце концов, к _его_ миру, были в сто раз лучше, чем рыбацкая голытьба. Уже через несколько дней после поимки девушки ему настолько осточертело торчать в завшивленной норе, что он начал обдумывать возможные способы вырваться с острова. Относительно неплохая погода держалась уже второй день подряд. Кто знает? Однако подобная идея выглядела нереальной. Да, Вард действительно получил от селян лодку. Но во-первых, один из матросов был сыном здешнего рыбака, а во-вторых, Вард, как офицер морской стражи, реквизировал лодку и выдал расписку, с лихвой покрывающую понесенные селянином потери. Касса гарнизона в Ахелии обязана была принимать к оплате подобные расписки - рыбаки об этом знали. Тем временем он, урядник Имперского Трибунала, обладал весьма широкими полномочиями, но исполнять их мог лишь через посредство капитана корабля, на борту которого находился. Об этом рыбаки знали тоже. Наконец, Варду нужна была только лодка, а ему еще и команда. Вольные рыбаки, которыми были агарцы, подчинялись только императору или, на практике, командиру местного гарнизона. Они были неприкасаемы точно так же, как легионы, как слуги императора или как его лошади. Они доставляли соленую рыбу имперским сборщикам податей, так же как крестьяне - зерно, китобои - китовый ус и жир, а охотники - дичь. Трибунал, а следовательно, и его представитель, не имел над вонючим агарским рыболовом никакой власти, по крайней мере до тех пор, пока не нарушался закон. Он мог попросить, но не приказать. Альбар все же попытался. Едва обменявшись несколькими словами со старостой деревни, он понял, что ничего не выйдет. Местные жители, правда, были им уже сыты по горло, поскольку он уменьшал их и без того скромные запасы. Однако пускаться в морские авантюры желания не было ни у кого. Оставалось только ждать. До зимы... 16 Часть команды Варда уцелела после шторма. Раладан уже знал, что кроме капитана в живых осталось шестеро. И урядник на Малой Агаре. Из этих шестерых еще живы были четверо. Первых двоих он нашел в одной из таверн... Охота - поскольку иначе это трудно было назвать - отнимала у него множество времени. Ахелия была не слишком велика, однако достаточно обширна для того, чтобы отыскать отдельного человека, имя которого ничего ему не говорило, можно было лишь благодаря счастливой случайности. Он был уверен, что рано или поздно найдет и убьет их всех. Но время - время было дорого. Эти люди ходили где хотели и рассказывали обо всем, что считали нужным. О сражениях с пиратами, о чудовищном корабле, о дочери Бесстрашного Демона... Сначала Раладан надеялся, что не спасся никто, кроме Ридареты. Потом он полагал, что, если эти расчеты не оправдаются, он успеет избавиться от потерпевших кораблекрушение еще на Малой Агаре. Случилось, однако, самое худшее: люди, которые знали ее и знали его, были живы и находились здесь, в Ахелии. Как, ради всех морей, он мог обеспечить девушке безопасность на острове, где о ней лаяла каждая собака? Как ему следовало поступать, если рядом были люди, знавшие его как лоцмана с пиратского корабля? Он прекрасно понимал, что если весть о дочери Демона однажды достигла Большой Агары, каждый ее здесь немедленно узнает. Сколько, во имя Шерни, на Агарах молодых одноглазых женщин? Однако до сих пор, пока сам он считался погибшим, положение было не столь безнадежным. Тем не менее следовало избавиться от тех, кто мог бы его узнать. Действовать следовало быстро, ведь и на Малой Агаре тоже шла охота. Ему нужны были наемники. Но не такие, как нанятые им китобои - неотесанные, жесткие, но, по существу, честные. Нужны были негодяи, готовые за золото сделать все что угодно. Убийцы. И притом умелые убийцы. Не было ничего проще. Он знал, где искать... В ответ на его вопрос корчмарь понимающе кивнул. - Просто посиди здесь немного, приятель, - посоветовал он. Раладан без особого труда притворялся низкорожденным, не желая, чтобы его именовали господином в местах, где человек благородного происхождения сразу же привлекал внимание. - Посиди и подожди. Обычно их тут полно. - Мне нужна женщина, не какое-то провонявшее помоями животное. - Для этого надо иметь деньги. - У меня есть немного. Корчмарь щелкнул пальцами. Раладан бросил ему полслитка серебра. - Будь вечером у себя в комнате, друг. Я пришлю к тебе кое-кого, кто все устроит. - Я плачу, но и требую. - Будешь доволен. Вечером к нему явился человек, походивший на мирного, почтенного мещанина. Он окинул Раладана внимательным взглядом и спросил: - Ищешь достойного развлечения? Лоцман кивнул. - Какая нужна женщина? - Мещанин умел выражаться конкретно. - Самая дорогая. - Значит, из благородных. Ты, похоже, бывший солдат?.. - Какое это имеет отношение к делу? - Цена. Цена разная. Низкорожденный должен платить больше. Но ты похож на солдата: от тебя не воняет да и хорошие манеры видны. Раладан снова кивнул; посетитель был весьма наблюдателен. - Я был десятником морской стражи, - сказал он. - На всю ночь? - Нет. - Значит, два золотых. Лоцман кивнул. - Тогда пошли. Дом, в котором они вскоре оказались, был одним из самых богатых в Ахелии. Раладан остался один в прилично обставленной, хотя и с налетом некоторой провинциальности, комнате. Долго ждать не пришлось. Человек, который привел его сюда, вскоре появился снова. - Туда. Раладан положил золото на протянутую ладонь и двинулся в указанном направлении. Комната, куда он попал, была довольно небольшой. Тяжелые темно-красные занавеси и ложе с балдахином такого же цвета, казалось, были перенесены сюда из другого, значительно большего помещения. В развесистом канделябре, стоявшем в углу, горели только три свечи. На ложе, опершись головой о груду подушек, лежала светловолосая красивая женщина лет тридцати с небольшим. Раладан закрыл дверь и выжидающе остановился. Женщина молча разглядывала его, наконец чуть улыбнулась: - Мне сказали правду; вижу, что ты и в самом деле не из простаков. Входи же. Раладан чуть наклонил голову и подошел ближе к ложу. - Меня зовут Район, госпожа, - сказал он. - Могу я спросить, сколько золота и драгоценностей будет мне стоить этот вечер? Она вопросительно нахмурилась и приподнялась на локте. Легкая туника приоткрыла маленькую остроконечную грудь. - Как это? Разве при входе от тебя не потребовали?.. - Те два золотых - это плата для твоего привратника, госпожа. Если мои глаза мне не лгут, то один разговор с тобой должен стоить вдесятеро дороже. Она открыла было рот, но тут же закрыла его снова, села на ложе и воскликнула: - Ради Шерни, господин, если ты - обыкновенный солдат, то я - пастушка! Единственные комплименты, которые я здесь слышу, - это те, что я говорю собственному отражению в зеркале. На этом острове, может быть, есть всего человек пять, которые умели бы так выбирать слова и столь чисто их выговаривать. Но они, увы, у меня не бывают. - Я солдат, госпожа. - А я - шлюха, господин, но у меня есть мозги, хоть, может быть, это и кажется странным. Рамон, так? А полная фамилия? - Разве я спрашиваю твою, госпожа? - Все ее здесь знают. Я - Эрра Алида. Ну ладно. Я никогда не пристаю к своим гостям, однако ты человек просто исключительный... Прости мне, господин, мое женское любопытство. Больше ни о чем не стану спрашивать. Она встала и подошла к нему. Она была невысокого роста, но с изящной фигурой. Раладан пришел сюда не развлекаться, но сейчас внезапно ощутил неудержимое желание; он даже уже не помнил, когда в последний раз был с женщиной... Он очень редко терял контроль над собой, взял себя в руки и на этот раз, мягко отстранив ладони, которые она положила ему на грудь. - Я пришел... по делу, госпожа. Она провела по губам кончиком языка. - Не по этому. По другому. Она посмотрела ему в глаза и внезапно, плотно сжав губы, вернулась на ложе, презрительно усмехаясь. - Ну конечно. Порой мне приходится обслуживать таких, от одного вида которых меня тошнит. Но если... Я не занимаюсь никакими "другими" делами, господин. Раладан сунул большие пальцы за пояс. - Даже за сто пятьдесят золотых, госпожа? Выражение ее лица изменилось. - Ты сказал "сто пятьдесят"? - За то, чтобы убрать четырех человек. Думаю, я нашел бы желающих и за сумму впятеро меньшую. Она сидела на ложе опираясь спиной о подушки. - Тогда почему ты предлагаешь сто пятьдесят? Раладан слегка покачивался на каблуках. - Мне нужны люди, знающие свое дело, надежные и умеющие быстро действовать. Пьяный бандит из таверны этим требованиям не удовлетворяет. - С чего ты взял, что я знаю таких людей? Лоцман спокойно смотрел на нее. - Такая женщина, как ты, должна знать всех. Даже если сама ты не даешь подобных поручений, ты покажешь мне человека, который этим занимается. - Думаю, в Ахелии достаточно много таких, к кому ты мог бы обратиться. - Ради Шерни, госпожа... Я что, должен ходить по Ахелии и расспрашивать о наемных убийцах? Она кивнула: - Ну хорошо. Что же это за люди, от которых нужно избавиться? - Мы договорились? - Не знаю. Так что это за люди, от которых нужно избавиться? - повторила она. Раладан объяснил. Вардом он решил заняться сам. Сначала, однако, он выплатил своим китобоям аванс. Он хотел быть уверен, что они не откажутся. Ему хорошо было известно, какой силой обладают деньги. Они пропьют серебро за несколько дней, а потом еще более остро ощутят, как плохо, когда его нет... Погода была отвратительная, и не стоило надеяться, что она станет лучше. Ему пришлось швырять деньги горстями направо и налево, чтобы ускорить ход событий... и, похоже, впустую. Времени, впрочем, было вполне достаточно. Возможно, следовало сэкономить те сто пятьдесят золотых. Однако, с другой стороны, ему хотелось поскорее покончить с этим делом. Алида была именно тем человеком, который ему нужен, и он был почти уверен, что работа будет выполнена быстро и хорошо. Кроме того, он, похоже, успешно заметал за собой следы. В ее глазах он был неким таинственным мужчиной Чистой Крови; в таверне он выдавал себя за матроса с корабля богатого купца; китобои принимали его за бродягу, ищущего сильных впечатлений... Благодаря этому можно было надеяться, что, даже если что-то не получится, никто не сумеет связать все нити в один клубок. И все же где-то в глубине души торчала заноза. Не совершил ли он какую-то серьезную ошибку? Если даже и так, он не в силах был ее обнаружить. Лишь неясное предчувствие... Он легко нашел дом Варда. Капитан жил с матерью, а вся обслуга состояла из одной девушки. Дом был в довольно запущенном состоянии; Раладан с легкостью догадался, что жалованье командира агарского корабля было не слишком высоким. Конечно, Вард наверняка не жил в нищете. Но поддержание в порядке довольно обширного жилища требовало доходов больших, нежели те, которыми располагал офицер Морской Стражи Гарры и Островов на Агарах. Вард ночевал в казармах Морской Стражи. Дома он бывал редко, и всегда днем - обстоятельство, для лоцмана крайне неудачное. На территории гарнизона капитан был недосягаем; на улице средь бела дня - тоже. Раладан решил ждать. 17 Вард, естественно, не мог знать желаний Раладана и тем не менее частично их разделял. Войском он уже был сыт по горло и хотел вернуться домой. По крайней мере, отпуск ему так или иначе полагался. Однако в комендатуре Морской Стражи до этого никому не было дела. В одной-единственной экспедиции Агары потеряли весь свой военный флот, являвшийся гордостью обоих островов. Эти клочки земли среди соленых Просторов, захваченные армектанскими властителями, отдающие далекой империи свою медь, отдающие за бесценок китовый жир и ус, теперь даже не имели своего представительства в имперских военно-морских силах. Военное командование на Агарах, в основном состоявшее из армектанцев, могло не разделять тех сентиментальных чувств, которые местные питали к "своей" эскадре. Однако им приходилось считаться с настроениями местного населения, к которому принадлежало большинство солдат. Вард был единственным офицером, вернувшимся из экспедиции. Ему пришлось во всех подробностях описать все события, имевшие место во время рейса. Молодые тщеславные офицеры, которых он опередил, поднимаясь по служебной лестнице, пытались возложить на него вину за потерю корабля. Матросы и солдаты из команды свидетельствовали в его пользу. Однако всех допросить не удалось. Одного из солдат, того самого отважного пловца, которому все остальные были обязаны жизнью, нашли мертвым. Кроме того, пропал без вести матрос. Кто-то за спиной Варда подбросил идею, что от этих людей избавились потому, что они кое-что знали об обстоятельствах гибели эскадры. Это предположение было отвергнуто как безосновательное. Но один раз пущенный слух продолжал кружить... Вард писал все более подробные рапорты, не в силах сдержать праведного гнева. Ведь он вернулся из победоносной экспедиции. Победоносной! Он сам был агарцем и, как и все, тяжело переживал гибель эскадры. Но эта эскадра уничтожила корабль, за которым много лет охотился весь флот империи, самый большой и самый грозный парусник на Просторах. И вот вместо заслуженной награды его встречают грязными подозрениями. Его охватывали горечь и злость. Потом начали разбираться с делом Альбара и пиратки. Здесь, однако, капитан твердо стоял на своем. Его обязанностью и правом было по завершении облавы (то есть с началом осени) привести корабль в родной порт или хотя бы доставить домой его команду. Он это сделал. Урядник остался на Малой Агаре, поскольку имел на это право, Вард же не мог заставить его отказаться от своих намерений. Капитана поддержал сам комендант морской стражи в Ахелии, признав предпринятые им действия разумными, компетентными и правильными. При этом он отрицательно отозвался о решении Альбара, назвав его необдуманным проявлением излишнего служебного рвения. Трибунал вступился за своего человека, дошло чуть ли не до открытой ссоры, но Варда оставили в покое. Однако вопрос о гибели корабля все еще оставался открытым. Рассказ о сеющем смерть обгоревшем остове походил скорее на некую морскую легенду, чем на сухой рапорт о потере имперского парусника. Однако, к неудовольствию расследовавших дело, показания как матросов, так и солдат, а также самого Варда полностью совпадали. В комендатуре не знали, как поступить. На всякий случай Варда в очередной раз обвинили в халатности... Сегодня снова должен был состояться допрос уцелевших членов команды корабля. Около полудня Вард отправился в здание комендатуры. С собой у него были карты, тщательно укрытые от дождя, на которых он в десятый уже раз начертил курс корабля, обозначил место сражения, место встречи с черным призраком, которое было ему известно лишь приблизительно, место гибели барка у берегов Малой Агары и множество других деталей. Он доложил о своем прибытии коменданту. Ик Берр был человеком ничем особо не выдающимся, обычным служакой Он пользовался, однако, репутацией хорошего солдата и, что больше всего ценил Вард, честного человека. Он был родом не с Агар, а с Гарры, что было весьма необычно для имперских войск. Но те его черты, которые нравились Варду, не слишком ценились в Дороне, столице провинции... и Берр очутился в Ахелии, на одном из наименее популярных постов в этой части империи. С точки зрения Дорона, далекие Агары являлись местом ссылки. И собственно, так оно и было на самом деле. Тем более что гарриец благородного происхождения не мог рассчитывать на популярность ни на одном из островов, а тем более на Агарах. И все-таки... будь Берр чуть более тщеславным и сообразительным, он мог бы лишь радоваться подобной ссылке. Трудно было найти другой такой округ, где комендант обладал бы большей самостоятельностью и властью - почти без каких-либо ограничений. Формально обязанности заместителя Берра исполнял комендант сухопутных войск. Однако легионеров на Агарах было всего человек двадцать, морских стражников же - триста... Кроме того, Морская Стража располагалась - так же как и во всей империи - во всех портовых городах, то есть в данном случае в Ахелии и селении китобоев на юге, где имелось нечто вроде большой пристани. Однако именно Ахелия была столицей округа. Легионеры же сидели в Арбе, надзирая за заключенными и рабами на имперских рудниках. Будь он чуть несообразительнее... Берр, однако, сообразительностью не отличался. Фактически он владел Агарами почти безраздельно, но лишь в той степени, насколько это соответствовало его нынешнему положению. Он не стремился расширить свое влияние. Он даже не пытался обогатиться, хотя мог. Стоя посреди комнаты с заложенными за спину руками, Берр думал почти о том же самом, что и Вард. У него были причины опасаться - не за власть, но за возможность исполнять и дальше обязанности коменданта морской стражи. Последняя экспедиция стоила ему почти половины солдат и многих офицеров. Проблемами, которые неминуемо должны были появиться, когда он доложит об этом вышестоящему начальству в Дороне, он пока не забивал себе голову. Однако ко всему прочему он еще и ввязался в войну с Трибуналом (считая, что Трибунал имеет слишком большое влияние на войско; он всегда решительно возражал против этого и охотно пользовался любым случаем, чтобы утереть нос серым урядникам). Ну и, наконец, конфликт между Вардом, которого недолюбливали из-за его местного происхождения, и частью его, коменданта, подчиненных. Он мог похоронить дело, имея на это полное право, к тому же он был глубоко убежден, что капитан сделал все, что от него зависело, и наверняка лучше, чем любой другой из тех, что служили под его командованием. Однако рассказ о черном призраке, таранящем корабли, действительно не вписывался в общую картину. Он согласился вызвать свидетелей лишь потому, что считал: другого выхода нет. Именно тогда стало известно об убийстве одного из членов команды Варда и исчезновении другого. Тем не менее он вызвал сегодня Варда, чтобы сообщить ему о снятии всех обвинений. И вот - новые хлопоты... Он выслушал положенный по уставу доклад, после чего, не двигаясь с места, сказал откровенно и коротко: - Сотник Вард, твои люди исчезли. Все до единого. Их разыскивают с утра, однако уже почти ясно, что в городе их нет. Вард стоял как вкопанный, не зная, что сказать. - Оставь карты, господин, - сказал комендант, - возвращайся к себе и сиди там. Это вовсе не арест, - поспешно предупредил он. - Я абсолютно убежден, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Речь идет о твоей безопасности. Вард повернулся и молча вышел, полностью раздавленный. Поиски в течение всего дня не увенчались успехом. Сидя в своей гарнизонной квартире, капитан размышлял о том, что же могло случиться. Матросов отпускали со службы в начале осени, обычно оставалось лишь четверо или пятеро - следить за порядком на стоящем в порту корабле. Остальные могли делать что хотели. Однако на этот раз, в связи с продолжающимся следствием, моряков оставили на службе, им было запрещено покидать Ахелию, кроме того, они обязаны были каждое утро являться на поверку в гарнизон. Солдаты находились на службе постоянно, за исключением отпуска. Кроме убитого пловца, лишь один солдат вернулся в Ахелию, однако он не мог никуда уйти, даже на шаг, - ему отняли ногу, сломанную еще во время шторма. Он понемногу выздоравливал у себя дома, через две улицы от порта, под надзором жены и брата, известного сапожника... Как раз утром ему должны были выплатить полугодовое жалование. Вард выругался. Что происходит, что происходит, во имя Шерни?! Кому нужна была смерть - он был почти уверен, что его людей нет в живых - солдата-калеки и двух матросов? Кому? Он впервые посмотрел на происшедшее с другой стороны. До сих пор он рассматривал эти убийства (или исчезновения) лишь на фоне нелепого следствия... Но ведь этих людей связывало кое-что еще - участие в потоплении пиратского корабля. А если?.. Он оперся о стену. Нет, это вздор, с того парусника никто не мог уцелеть. Но та девушка?.. Ерунда, она не могла добраться до Ахелии в такую погоду. Впрочем, ей нужно было бы иметь здесь своих людей... Он прикусил губу. А если и в самом деле так? Какая-то... месть? Ведь известие о гибели корабля Демона разнеслось повсюду. Поговаривали, что у этого пирата из пиратов везде были свои головорезы. Но в таком случае ему, Варду, тоже грозила опасность. И продолжает грозить. Неужели комендант Берр и в самом деле прав? Вард почувствовал, как его пробирает дрожь. Он не был трусом, вовсе нет. Но мысль о мести из могилы представилась ему неслыханно жуткой. Внезапно территория гарнизона показалась ему местом если не приятным, то по крайней мере безопасным. В то же мгновение он подумал о матери. Шернь! Если его предположения верны, то опасность угрожает и ей! Взяв оружие, он вышел на двор и позвал дежурного. - Двоих в полном вооружении. - Слушаюсь, господин. Вард решил забрать мать сюда, пока все не выяснится. Он направился к зданию комендатуры. Берр внимательно его выслушал. - Боюсь, что ты можешь оказаться прав. Конечно, забирай мать. Но может быть, достаточно будет послать за ней солдат? - Нет, господин. Я не в силах жить здесь словно в клетке, неизвестно как долго. Если двое вооруженных солдат и собственный меч не защитят меня, то я уж не знаю, что вообще может меня защитить. Впрочем, это ведь лишь мои догадки - насчет мести. - Догадки весьма правдоподобные. Но поступай как знаешь, Вард. Я тебе доверяю. И хочу, чтобы ты об этом знал. - Спасибо, комендант. В сопровождении двоих вооруженных, словно на войну, солдат - при мечах, с копьями и щитами, - продираясь сквозь дождь и ветер, капитан добрался до своего дома. Оставив солдат у дверей, он взбежал по лестнице наверх. В сопровождении служанки со свечой он подошел к двери комнаты матери и легко постучал. Потом сильнее. Вард повернулся к девушке: - Госпожа спит? Служанка смотрела на лестницу, в глазах ее застыл ужас. Внезапно он понял, что девушка была странно молчалива и словно не в себе, хотя на вопрос, все ли в порядке, ответила утвердительно... В мгновение ока осознав это, он схватился за оружие, одновременно следя за взглядом служанки, - и застыл с рукой на мече. На лестнице стояли двое, целясь из арбалетов. Один из них, не спуская глаз с Варда, протянул руку и осторожно забрал свечу из рук перепуганной девушки. - Без глупостей, капитан, - спокойно сказал он. - Твоя мать жива, а случится ли с ней что-нибудь - зависит только от тебя. 18 В самый разгар бурь и ливней новое путешествие в Арбу казалось сущим кошмаром. Раладану, однако, нужно было получить от Балбона остаток причитавшегося ему серебра; известия распространяются быстро, особенно на таком клочке суши. Купец наверняка уже слышал о гибели "Морского Змея". Лоцман опасался, что без хлопот не обойдется. Однако Балбон выплатил все сполна и без лишних слов. Наблюдательный Раладан заметил, что весть о разгроме пиратов и в самом деле достигла Арбы. Тем не менее дела у хитрого купца шли слишком хорошо для того, чтобы искушать судьбу; ему вовсе не хотелось проверять, сколько в этих слухах правды и - если ее действительно немало - насколько успешно сумеет лоцман пиратского парусника заменить капитана, вспарывая его, Балбона, брюхо. Расчет не занял много времени. Раладан - промокший и продрогший, но довольный тем, что все прошло гладко - вернулся в Ахелию и спрятал серебро. Мешок был довольно солидный: серебро привлекало меньше внимания, чем золото, но ему пришлось изрядно натаскаться с ним. Недавно он нашел прекрасный тайник - на старом кладбище, за восточной городской стеной. Место это пользовалось дурной славой, поговаривали что-то насчет упырей. Рассыпь он монеты на заходе солнца у самых ворот, они лежали бы нетронутыми до утра; ночью он мог копаться в обвалившемся склепе без свидетелей. У себя в таверне он переоделся в сухое. Была уже глухая ночь, когда он оказался перед знакомым домом, где у него была назначена встреча. Ему не пришлось долго ждать. Достаточно было лишь раз стукнуть в дверь, и его впустили. Вскоре он уже стоял, перебросив через руку тяжелый от влаги плащ, в пурпурной спальне. Его снова удивили размеры тяжелых портьер, не подходивших к уютному, небольшому помещению и выглядевших очень провинциально - так же как и балдахин, так же как и вся обстановка этого дома. Ему приходилось видеть изнутри дворцы магнатов, купеческие конторы и публичные дома по всей империи; каждую осень, когда "Морской Змей" стоял в безопасном укрытии, они вместе с Раписом рыскали по подобным местам в поисках страха, который можно было бы перековать в золото, или же - подчас более ценных, чем страх или золото - сведений. Но таких портьер - больших, покрывавших две стены комнаты - и столь же тяжелого балдахина ему никогда прежде не приходилось видеть. Скорее всего это было какое-то агарское изобретение. Да, пурпур был когда-то моден в Армекте. Десять лет назад. Раладан повесил плащ на канделябр в углу комнаты и продолжал молча стоять заткнув большие пальцы за пояс. Ему не пришлось долго ждать. - Приветствую тебя, таинственный заказчик, - сказала Алида, входя в комнату. - У меня для тебя хорошие новости. Она закрыла за собой дверь. Одетая в голубое платье, она выглядела удивительно несмело, по-девичьи. На спину падала перевязанная лентой коса. Он посмотрел на ее лицо, подумав, что возраст этой женщины, собственно, нелегко определить. Ей могло быть тридцать с небольшим, как он вначале считал, но могло быть и двадцать восемь. Теперь она выглядела еще моложе, но в это он уже не верил. - Что ты так смотришь, господин? Он легко махнул рукой: - Прости, госпожа. Я веду себя как неотесанный грубиян. Но не позволишь ли мне побыть таковым еще чуть-чуть? Она слегка наклонила голову. Однако во взгляде собеседника не было ничего, кроме искреннего подтверждения комплимента. - Мужчина, который в состоянии так смотреть на женщину, не может быть неотесанным грубияном, - тихо сказала она, чуть покраснев. - Я в этом уверена. После полосы неудач, среди громоздящихся хлопот и неприятностей, наконец сразу два дела пошли так, как ему и хотелось. Купец отдал деньги. Порученное задание было выполнено. Раладан расслабился, у него было хорошее, очень хорошее настроение. Он находил странное удовольствие в разговоре с этой женщиной, - может быть, потому, что язык, на котором они общались, столь отличался от того, с которым ему приходилось ежедневно иметь дело в течение многих лет? Она была в самом деле умна... Он знал, что многие из тех, кто вращается в высших кругах, не могут сделать простейшего комплимента без того, чтобы тут же не показаться чересчур инфантильными. Одного лишь воспитания было мало. Нужен был еще ум. А им она обладала. В этом провинциальном доме, в комнате с балдахином, огромным, как Просторы, сама она провинциалкой отнюдь не казалась... Распутница из островного городка. Внезапно он ощутил укол беспокойства. Он чуть поклонился, выражая ей свою благодарность и признательность, но хорошее, почти беззаботное настроение улетучилось без следа. Он снова посмотрел на нее и, встретившись с ее взглядом, внезапно понял, что оба они думают об одном и том же... Они молча смотрели друг на друга. - Все это лишь игра, - наконец сказала она. Он кивнул, засунув ладони за пояс. - Иногда я даже не знаю, чего я хочу: тебя, таинственного человека из благородного рода или просто... денег. Раладан достал звенящий мешочек. Вместе с тем, что он дал ей раньше, - сто пятьдесят золотых. Она бросила мешочек на ложе. Он посмотрел на ее золотистую косу и мысленно выругался. Ради всех морей мира, кто из известных ему провинциалок отважился бы носить _косу_, словно какая-то крестьянка? Сотни причесок, модных и нет, удачных и нет, подходящих и нет... но коса - никогда! - Кто ты, Алида? - невольно вырвалось у него. Она подошла к канделябру, дотронулась до тяжелого мокрого плаща. - Если я скажу... ты сделаешь то же самое? Он покачал головой. Она повторила его жест. - В таком случае я просто шлюха, Раладан. Он отступил на полшага, услышав собственное имя. - Что ж, не столь уж ты и умен, как тебе кажется... пират. Но все же давай поговорим. Кто на самом деле та девушка? И что с тем сокровищем? Он медленно двинулся к ней. - Не подходи, - предупредила она. - Погибнешь, прежде чем успеешь что-либо сообразить... В этой комнате есть свои сюрпризы, Раладан. Он оглянулся, поняв все в одно мгновение. - Именно. Портьеры, - спокойно подтвердила она. - Сколько за ними народу? Четверо? Этого может оказаться мало, - язвительно заметил он. - Хватило бы и одного с арбалетом. Будь благоразумен. - Откуда ты знаешь? О сокровище и о девушке? - Не догадываешься? Нет, я и в самом деле думала, ты умнее... Убить за сто пятьдесят золотых, конечно, хорошо, но еще лучше - выяснить, за что столько платят. Эти люди живы, Раладан. Но... все они у меня в руках. Слышишь? Все. Он вздрогнул, потрясенный внезапной мыслью. Она кивнула: - Капитан тоже. Он молча смотрел на нее. - Подумай, что произойдет, если эти люди получат свободу, зная о тебе. Это Агары, здесь негде спрятаться. И бежать отсюда тоже не удастся. Думаешь, Морская Стража позволит тебе зимой сесть на корабль и уплыть? Он чуть покачал головой: - Вот женщина, которой стоит обладать... И почему я тогда не лег с тобой в постель? Ведь я честно заплатил. И, ради всех морей, мне самому хотелось! - Стоило. В самом деле стоило. Они снова посмотрели друг на друга. - Думаю, мы договоримся. За окном завывал ветер. - Люблю золото, - сказала она. - Это сокровище... на самом деле существует? - Нет. Откуда? Алида, ведь Демон был сапожником, обычным бедным сапожником... Ну спрятал пару медяков, но целое сокровище? Она со смехом ударила его в грудь. - Издеваешься? Умеешь шутить, морской жеребец! - Я много чего умею. - Гм... кое с чем я уже познакомилась... Она медленно водила пальцем вдоль его руки. - Как камень, - задумчиво прошептала она. - Я повидала немало голых мужчин... Бывали и покрупнее... Но ты невысокий, а твои руки... живот... как камень. Каким чудом ты меня не раздавил? - Это чудо - за портьерой... Кстати, он все еще там стоит? Она рассмеялась: - Он не рассуждает. Это пес, дорогой. Убийца. Он бы тебя в клочья разорвал. - Большой? Она приподнялась на локте. - Убийца, - повторила она. - Не слышал? Не может быть, чтобы ты не слышал! Он слышал. Что-то подобное он и подозревал. - Басог? Пес-медведь? Она покачала головой: - Нет, басоги - с Черного Побережья, только Посланники их держат. Это убийца, ахал, рожденный в Дурном Краю, как и басог. В самом деле не слышал? Пес без души, созданный, чтобы повиноваться. Если прикажешь ему лежать, он будет лежать. До самой смерти. Позволит даже сжечь себя живьем. - Он уже кого-нибудь загрыз? - Почему ты спрашиваешь? - Она недоверчиво посмотрела на него. - Почему? Он покачал головой. - Когда-нибудь, - сказал он, - какая-нибудь пьяная тварь придушит тебя подушкой всего за два или три золотых. Здесь, в этой постели. Прямо под носом у твоего ахала. Естественно, он ей не верил. Что, собственно, крылось за этим необычным договором? Ведь она прекрасно знала, что может держать его в руках до конца осени, не дольше. Потом будет уже все равно, пусть даже по всем Агарам разойдется весть о том, что лоцман Раладан жив или же мертв; когда они уйдут в море, она ничего не сможет поделать. "Значит... ей придется меня убить, - думал Раладан. - Но, во имя Шерни, ведь она знает, что и я это знаю... Что за этим кроется?" Дождь и ветер снова усилились, лоцман плотнее закутался в плащ. Он посмотрел на небо. Что ж, похоже, у него будет время разгадать эту загадку... Проклятая погода! Его мучило ощущение собственного бессилия. Там, на острове, берега которого он легко бы увидел в ясный день с северного побережья, погибала от холода и голода девушка, за судьбу которой он отвечал. От холода и голода, а может быть, от пыток. Он не мог ничего поделать. Он умел сражаться с людьми, но - хотя капризы воздуха и воды были ему известны наверняка лучше, чем кому-либо другому - на стихию он повлиять никак не мог. Шторм был штормом. Даже в ясный осенний день путешествие между островами Агарского архипелага было делом рискованным. Переправа же во время бури была вообще невозможна. Бушующее море не давало ему ни единого шанса. Ни малейшего. Оставалось лишь ждать. Внезапно ему пришла в голову мысль, что, если бы не громоздящиеся вокруг хлопоты, не дававшие сидеть со сложенными руками, он наверняка сошел бы с ума. Бездействие, враг всех ожидающих, могло бы толкнуть его на поступки, не имеющие ничего общего со здравым смыслом. Он свернул в боковую улочку, осторожно оглядываясь назад. Среди немногочисленных пробиравшихся вдоль стен закутанных в плащи фигур одна привлекла его внимание. Он прошел чуть дальше, снова свернул, остановился у стены углового дома и стал ждать. Вскоре из-за угла высунулась накрытая капюшоном голова. Лоцман взял незнакомца за капюшон, подтянул к себе и схватил за одежду на груди. - Послушай, ты, - проговорил он, - скажи своей госпоже, что _псов_ я не убиваю, но могу и изменить свои привычки. Тот пытался оттолкнуть державшую его руку, но не сумел. Нахмурившись, он открыл рот, пытаясь что-то сказать. В то же мгновение Раладан поднял другую руку, воткнул ему в рот черенок ножа, протолкнув его до самого горла, и держал так, пока человек не начал задыхаться. - В следующий раз я воспользуюсь другим концом. Но тогда ты будешь блевать кровью. Он вытер нож о плащ скорчившейся фигуры, пнул ее ногой и пошел дальше. Мысли его снова вернулись к Алиде и странному уговору. Они вместе должны были вытянуть из дочери Демона сведения о сокровище. Потом они должны были вместе его поискать. Во имя Шерни, неужели она ожидала, что он ей поверит? Он криво усмехнулся. Сокровище, сокровище Бесстрашного Демона, о котором знала его дочь... Он придумал эту ложь лишь затем, чтобы ее не убили стражники. Ложь оказалась долгоживущей. Может быть, потому, что она была самой лучшей разновидностью лжи - ложью правдивой. О сокровищах короля Просторов рассказывали уже много лет в каждом порту, наверное в каждой таверне империи. Пират должен был владеть сокровищами, а уж тот, кого звали Королем Морей... Раладан еще раз улыбнулся собственным мыслям. Конечно, сокровища у Раписа были. Но где их искать - знала вовсе не Ридарета... В завещании Демона было _два_ пункта. Никакого ахала, конечно, не было. О, если бы она могла позволить себе пса, который стоил столько же, сколько три или четыре рабыни, она не сидела бы в этой дыре и ей не нужно было бы заниматься этой паршивой работой... За портьерой была ниша, ведшая на лестницу. Та в свою оче