осторожность... - А если трос не выдержит? - допытывался Валентин. - И бедный "Викинг" завалится на бок? - ехидничал Андрей. - Тогда мы сматываем удочки и отправляемся домой! - отрезал Дэйв. - Хватит вам пикироваться, - вмешался Марк, - мы поставлены в такие условия, когда частные вопросы и мелкие детали приходится решать по ходу дела. А для начала нам необходимо определить, подыскать наиболее подходящее место для высадки. В блоке памяти "мозга" зафиксированы данные гравиметрии и радарного обследования по орбитальному курсу корабля. Он сделал три с половиной витка, и картина нам в общем ясна. Место для приводнения "мозг" выбрал, пользуясь гравитационным эффектом, возникающим на стыке суши и моря... Но предоставим слово Лингу: - Информацию, полученную на орбите, использовать непросто, поскольку нет исходных ориентиров. Но вот чем мы располагаем: длина экватора - 38470 километров. Погрешности плюс-минус 20 километров. Экватор пересекает два довольно больших континентальных участка и один во много раз меньший, предположительно - остров. Участки суши разделены значительными пространствами воды. У этой планеты, как и у Земли, существует магнитное поле с железорудными аномалиями, есть привычные полюса, есть запад и восток, то есть привычные навигационные ориентиры, благодаря которым, если забежать вперед, нам придется рассчитывать программу старта для возвращения на Землю. Для этого, правда, понадобится еще немало и других данных, но у нас есть все возможности получить их. Короче, уже завтра, с восходом солнца... В этом месте Линг споткнулся о дружный смех своих слушателей и не сразу понял причину веселья. Выручил Марк: - Не знаю, как вам, а мне это нравится. Нам предстоит перейти на "ты" в общении с этой планетой. Не в смысле глупого высокомерия, - в этом случае мы можем крепко поплатиться, а в смысле адаптации к новым условиям. Понятия "солнце", "земля", север, юг и другие пусть остаются в нашем речевом обиходе. Нам будет легче понимать друг друга, и мы будем чувствовать себя более комфортно... - В расшифровке данных "мозга" я обозначил участки суши и моря буквами, - продолжал Тен Линг, - поскольку об их существовании мы судим пока лишь по данным приборов... - Извини, Тен, - опять вмешался Марк, - я хочу прибегнуть к земным аналогиям. Представим себе инопланетянина, прилетевшего на Землю и обогнувшего ее по экватору. Что он видел бы? Суша - Центральная Америка; вода - Атлантический океан; суша - Центральная Африка; вода - Индийский океан; суша - острова Индонезии; вода - Тихий океан... Он видел бы континенты и океаны, понятия не имея, как их называют... Прошу, Тен! - Сейчас мы находимся примерно посреди океана А, ширина по линии пересечения 17530 километров. На западе этот океан примыкает к континенту "а" с шириной по линии пересечения 6100 километров. Затем идет океан Б - 5350 километров и за ним - континент "б" - 1290 километров. И наконец - океан В - 3600 километров, и суша "в" - 4600 километров. Восточный берег континента "в"- самая близкая к нам суша. - Как она от нас далеко? - В момент приводнения мы находились в 6700 километрах от нее. С тех пор мы дрейфуем, удаляясь от берега со скоростью 30 километров в час, значит, сейчас до нее не менее 8000 километров. Континент, в сторону которого мы дрейфуем, отстоит от нас на 9500 километров. - Двигаться против дрейфа мы не можем, - заметил Дэйв, - мы не морское судно, да и никакого горючего не хватит. По грубым оценкам, у нас его достаточно. Мы можем пополнять его электролизом морской воды, но и здесь слишком высоки энергозатраты. А горючее нам понадобится, когда мы будем прощаться с этой планетой. Потому предлагаю дрейфовать к суше "а". Оно хоть и дальше, но выигрыш в энергии снимет любые возражения. Попробуй при такой постановке вопроса спорить с Дэйвом! Он забил сразу все гвозди, не оставляя думающим иначе ни единой зацепки. - Есть другие соображения? - спросил Марк. - Мы не знаем ничего о здешней планете. Что один континент, что другой - мы не видим различий. Если нет возражений, принимается предложение Дэйва... Еще несколько частных вопросов: суточное время на этой планете составляет 22 часа 18 минут. Если будем жить по земным часам, запутаемся. Тилл предлагает такой выход: оставим атомные часы отсчитывать земное время, - на нем построены все навигационные расчеты. Отрегулируем электрические часы в кают-компании с таким расчетом, чтобы полный оборот они делали за 22 часа 18 минут. Час окажется на четыре минуты пятнадцать секунд короче. Как нам быть с наручными часами? Оставим их в покое до возвращения на Землю. Итак, кто чем занимается: медики занимаются здешними вирусами и микробами, а также полиинтерфероном. Сегодня это самое важное дело. Радисты меняют радиоаппаратуру и ремонтируют поврежденную. Налаживают связь с оперативным Центром "Титана". Без "Титана" мы останемся постоянными жителями этой планеты. Без него мы не сможем вернуться в Солнечную систему. Этими вопросами занимаются Синг и Тен. Амар и Грегор занимаются подготовкой к высадке на берег, намечают программу посильного исследования планеты в доступном комплексе вопросов. Техническими вопросами занимаются Дэйв и его группа. На моей ответственности - общее руководство. По особому графику расписано дежурство смен, под наблюдением которых будет продолжаться дрейф корабля. Штурман следит за строгим следованием по курсу. В необходимых случаях включаются двигатели корабля. Марк, излагая задачи и обязанности своих подопечных, держался уверенно и предельно деловито. От мимолетной растерянности не осталось и следа. В немалой степени наша жизнь, наше будущее зависели от поведения командира. - Если нет больше вопросов или замечаний, все свободны. Всем доброй ночи и хороших сновидений на этой планете. Двое суток мы не сводили глаз с берега, внимательно вглядываясь в каждую деталь местности. Иногда брались за бинокли и обшаривали взглядом окрестности, в тщетной пока попытке обнаружить животных. Крупные существа не обнаруживались и в воде. Амар ловко орудовал биорадаром - и тоже безрезультатно. Но следы бурной жизни налицо: прибрежные склоны поросли густой зеленью. В прибрежной воде на глубине метра мы различаем полуразрушенные остатки коралловых образований. За тысячи лет до нашего прибытия какая-то могучая сила отвела отсюда мощное течение, на пути которого возводили кораллы свои пестрые бастионы. Течение исчезло, а вместе с ним исчезли условия для созидательной, не затихающей ни на минуту жизни кораллов. Вода потеряла свежесть, понизился уровень кислорода, планктон оскудел. Кораллы погибли, а их могучие бастионы, разрушаемые прибоем, превратились в песчаные отмели. В застойной воде уже не рождались мириады невидимых строителей, чтобы устремлять к поверхности многоцветье ветвистых подводных джунглей - жилье и могилы своих бесчисленных предков. Изменился состав воды - исчез планктон, мельчайшие живые существа, которыми питались неисчислимые стаи рыб. Вслед за мельчайшими исчезли рыбы, а уж за рыбьей мелочью неизвестно куда подевались и ее преследователи - хищники. Оборванное звено в цепи взаимозависимости живых существ привело к оскудению этих мест. Огромные морские чудища не тревожили больше их покой, ушли искать богатые живностью морские угодья, способные насытить неутолимые аппетиты... Подводные коралловые скалы, когда-то охранявшие берега от волн морского прибоя, а затем тысячи лет сами подвергавшиеся неумолимому разрушению, вспомнили, что они как-никак стража. Они заперли спокойную лагуну от пришельцев с иной планеты. Биорадар по-прежнему докладывал своим невозмутимым молчанием о полном отсутствии достаточно крупных животных. "Викинг" тяжело покачивался на волнах перед коралловой отмелью. Впереди, метрах в сорока поближе к берегу, океанские валы с тупой настойчивостью шли на приступ коралловых бастионов. Выбросив пенную гриву, валы, словно потеряв последние силы, безропотно умирали, освобождая дорогу идущим вслед за ними. Но дальше им дороги не было. Инженеры, приварив маленькую площадку и не очень надежные поручни, устроили из входного люка нечто вроде капитанского мостика. Мы с трудом размещались на нем - я, Амар и наш командир Марк. Нас удивляло, что острый, в десятки раз острее кошачьего, глаз биорадара не сигналит нам о какой-нибудь диковинной твари. Плоский, полого уходящий вверх берег порос густым лесом. Что и говорить, странное местечко! А ведь по пути сюда, во время двухнедельного перехода нас радовало изобилие вполне земных рыб и змееподобных существ, населявших пространство вокруг "Викинга". С другой стороны, нас радовала покойная голубизна лагуны. Она, судя по данным биорадара, была достаточно глубокой. Если мы сумеем пробиться через коралловый барьер, лагуна станет надежной, хорошо защищенной от волн гаванью для "Викинга". Когда мы, подходя со стороны моря к нашей нынешней стоянке, выбирали подходящее место, обратили внимание на характер окрестностей. Прибрежная полоса поросла густым лесом. Вдали над верхушками деревьев возвышались вершины холмов. Это было все, что мы знали о земле, которую нельзя было назвать ни враждебной, ни гостеприимной. Наш обзор был весьма я весьма ограничен, и сколько бы мы ни смотрели, больше, чем видим сейчас, не увидим ни завтра, ни послезавтра. - Для того, чтобы обживать эту лагуну, мы должны хорошенько обследовать окрестности в радиусе хотя бы километров пятьдесят. Этот заливчик представляется идеальным местом - пойдемте в кают-компанию, еще раз обсудим, как быть. В кают-компании нас ждал Марсе: - У меня, Марк, неутешительные вести для тебя. Ты не можешь отправляться на берег. - А в чем дело? - Твоя иммунная система еще не окрепла как следует. - У меня всегда был достаточно сильный иммунитет! - К сожалению, сильный иммунитет не дается раз и навсегда. Ты в последние годы дважды отправлялся в межпланетные рейсы. Дважды тебя накачивали полиинтерфероном. В таких случаях иммунная система восстанавливается медленно. - А как остальные? - недовольно спросил Марк. - Так же, за исключением Амара и Грегора... Подождем несколько дней. Если все останется без изменений, добавим витаминотерапию. - Но мы не можем отпустить Амара и Грегора без третьего человека! - Но и рисковать нельзя! - Мишель Марсе всем своим видом дал понять, что он неумолим. - У нас достаточно времени, чтобы все делать по правилам! Амар не скрывал отчаяния: - Марк, я думаю, формальностями можно пренебречь, а? Вирусо- и микробиологическая обстановка вокруг "Викинга" спокойная, ведь ты не отрицаешь этого, Мишель! Это же глупо - еще целую неделю рассматривать берег из корабельного люка. Чего мы боимся? - Амар, я тебя понимаю, но дать разрешение на высадку не могу. Это не формальности... Какие формальности, когда речь идет о безопасности людей! Да, здесь все в норме, но кто знает, что ждет вас в километре от берега? - Именно это мы и попытаемся узнать! Марк! - Я сам это не могу решить. Давайте соберемся и поговорим. Эта терра инкогнита, подозреваю, не так проста, как выглядит. Мы не можем всего предусмотреть, и тут Мишель прав. Странно, коллектив не поддержал командира. Командир остался в меньшинстве. Амар сумел убедить в своей правоте: - ...были бы у нас вертолеты или вездеходы, у нас не было бы проблем. Но их нет! Так что, сворачивать из-за этого исследовательскую программу? Мы с Грегором обсуждали этот вопрос. По всему видно, здесь должны быть реки, большие и маленькие. Возвращаться к морю из глубины материка, а это не такая уж и глубина, мы сможем и на плоту. Деревьев, сами видите, здесь достаточно. Для перехода с корабля на берег через лагуну Амар предложил использовать космические скафандры. При этом надо следить за количеством воздуха в скафандре. Его не должно быть ни излишне много, ни слишком мало, а ровно столько, чтобы обеспечить нормальную плавучесть. С оружием, необходимым для самообороны, было еще хуже: медики предложили нам хирургические скальпели, в какой-то подсобке нашли садовую пилу с мелкими зубьями. И скальпели, и, тем более, пила могли считаться оружием только в глазах человека, обладающего хорошим чувством юмора. Дэйв предложил прибавить к нашему снаряжению еще и по два баллона с кислородом. На их редукторы Такура насадил по короткому отрезку трубки. Если открыть вентиль и направить газовую струю в глаз нападающего, можно добиться хорошего эффекта. Это оружие понравилось всем, его существенный недостаток - большой вес. Андрей, любитель подводного плавания, прочитал нам вполне толковую лекцию о плавании в скафандрах. Он полагал, что существенного различия между гидроскафандром и космическим нет. Главное - приспособиться: - Если воздуха в скафандре будет слишком много, вас выбросит на поверхность, где вам нелегко будет передвигаться. Если же воздуха будет недостаточно, вы опуститесь на дно, погрузитесь в ил, - ила тут видимо-невидимо... Я и не предполагал, что в нашем маленьком коллективе столько инструкторов. Казалось, в каждом сидит по два инструктора и все объясняют что-нибудь эдакое, что может нам пригодиться. Было ясно, что любой из наших спутников пошел бы вместе с нами, или вместо нас. Зависть - дама с характером. - Отправляетесь завтра с утра, - подытожил Марк. - Феликс, Синг, ваше место будет у биорадаров. Осмотрите каждый камень на берегу. Радиосвязь не прерывать больше, чем на три минуты. Боялся ли я предстоящей вылазки? Нет. Мною владело лихорадочное состояние, какое всегда возникает перед рискованным начинанием. Рано утром в громоздких скафандрах мм стояли на крохотной площадке "капитанского мостика". В наушниках что-то бубнил обесцвеченный голос Марка: - Будьте внимательны сразу же после погружения. Не манипулируйте воздухом - если вас выбросит на поверхность под кораблем, рискуете нарушить герметизацию. Сразу же отходите от корпуса. Широкие, зеленоватые валы лениво накатывались на полупогруженный корпус "Викинга". На вопрос Тилла: "Вы готовы?" Амар ответил, что все в порядке. - Я иду первым, - сказал Амар. Он неуклюже перелез через поручни и не вошел, не прыгнул в воду, а завалился, плюхнулся, подняв веер брызг. Вслед за Амаром, когда он скрылся в толще воды, шагнул и я. Волна словно бросилась мне навстречу. Толчок был чувствительным. Опускаясь, я увидел, как воздушные пузырьки потянулись вверх перед моим иллюминатором. Ноги погрузились в мягкое илистое дно, серая муть облаком окутала меня с головой. Я вспомнил совет Андрея по такому случаю: прибавить немного воздуха. Я нажал ручку регулятора и почувствовал, как воздух обжимает мое тело. Я стоял на твердом грунте и ничего не видел. Непроницаемая пелена отрезала меня от Амара, от "Викинга", предоставила мне возможность проверить, могу ли я спокойно искать выход в критической ситуации. Спокойно, говорю себе. Поднес левую руку к иллюминатору - вот она, кнопка подачи воздуха в скафандр. Указательным пальцем правой нажимаю на нее и чувствую, что скафандр становится просторнее, невесомее. Главное - дозировать подачу воздуха так, чтобы меня не швыряло вверх и не тянуло ко дну. Жаль, Амар не видит меня со стороны. Это зрелище: силуэт неуклюжего существа, похожего на медведя, который топчется на месте, вздымая все новые и новые тучи ила. Я пытаюсь резкими движениями подняться наверх, но то, что легко удается пловцу в плавках, никак не выходит у меня. Добавляю еще воздуха - твердый грунт ушел из-под ног, стараюсь сохранить равновесие, пытаюсь плыть. Вообще-то я неплохой пловец. Конечно, глядя на меня сейчас, этому никто не поверил бы, но пусть неверующий попробует одеть тяжелый космический скафандр и порезвиться в мутной толще воды! Кажется, что-то получается. Завеса вокруг меня стала немного прозрачнее. Включаю фонарик, вмонтированный в шлем. В узкой полоске света полупрозрачная завеса превращается в стену - я отказываюсь от услуг фонарика. Кажется, понемногу продвигаюсь. Начинаю различать камни на дне. Добавляю воздуха - самую малость - и еще немного приподнимаюсь над заиленным дном... - Грегор, ты меня слышишь? Отзывайся! - голос Амара прошуршал в наушниках. - Почему молчишь, Грегор? Занятый барахтаньем, я, по-видимому, не обращал внимания на зов Амара: - Я тебя слышу, Амар! Плохо, но слышу! Я тут никак не выберусь из ила! - к этому времени, правда, я выбрался, потому что облако висело в воде в десятке метров от меня. - А ты меня видишь? - Не вижу, - ответил Амар. - А корпус "Викинга" видишь? Я посмотрел вверх: - Вижу, он прямо надо мной, но я не могу определить, в какой стороне лагуна. В наш разговор вмешался Андрей: - Одну минуточку, мы вас сориентируем гидролокатором! Жду их указаний и рассматриваю дно. Белесый слой ила лежит шиферными складками, повторяющими движение волн на поверхности моря. Кое-где из ила выпираются обломки скал. Чахлые кустики водорослей колышутся, подчиняясь покачиванию морской толщи. Не видно ни рыб, ни других животных. - Мы вас зафиксировали. Вы буквально в десятке метров друг от друга. Грегор, начинай движение! - скомандовал Андрей. - Куда? - Все равно, куда, - ответил Андрей, - мы поправим! - Понимаю! - я начинаю плавно двигаться в сторону, которая кажется мне светлее. - Стоп! Грегор, развернись на 180 градусов! Разворачиваюсь и плыву по-черепашьи. Приспосабливаюсь. Впереди появляется неясный силуэт Амара. Он парит, слегка шевеля руками, чуть выше меня. Пузырьки воздуха бегут у него откуда-то из-под шеи. Увидев меня, он приветливо помахал рукой, а я еще добавил воздуха, чтобы выйти на один уровень. - Хорошо! - сказал Феликс, - Грегор, плыви по этому же курсу прямо на лагуну... Чуть левее, градусов на двадцать! - Спасибо, - говорю. - Амар, как самочувствие? - В норме, - отвечает Амар. - Будем двигаться на этой глубине. Постараемся не терять друг друга из поля зрения. Дно стало более бугристым, обломки скал - покрупнее. Словно в тумане, показался крутой обрыв кораллового барьера, окутываемый облачками сероватой мути, возникающими из-за движения воды у рифов. - Надо подниматься повыше! - говорю своему спутнику. - Поднимемся, - согласился Амар, - только без добавочного воздуха. Мы добились нулевой плавучести. Это то, что нужно... Энергично работая руками и ногами, я чересчур увлекся и едва не выскочил на поверхность воды. Здесь, перед рифом, качка была сильнее. - Ты добавил воздуха? - спросил Амар. - Слишком быстро пошел вверх! - Нет, не добавлял... Не рассчитал силу движения. - Надо немножко стравить воздух, - сказал Амар, - давление воды уменьшилось, и соответственно возросла подъемная сила. Перед рифом надо быть крайне осторожным, видишь, торчат кораллы... Можно напороться! - говорит Амар. - Чувствуешь, нас тянет на риф! Чувствуешь, какое тут течение? - Ребята, - говорит Феликс, и его голос еле слышен, - вы перед самым рифом. Проплывите немного по течению, выберите Подходящее место для преодоления барьера, чтобы вас не бросало о камни! Понимаете, что я имею в виду? - Понимаем! - ответил Амар, вглядываясь в гребень барьера, вокруг которого прямо-таки закипала зеленоватая вода. - Поищем, где гребень пониже! Если смотришь снизу, поверхность моря отсвечивает серебром. Она покрыта мелкой рябью, в ней лопаются пузырьки воздуха, и вся она полощется, как простыня на ветру. Поближе к рифу простыня эта рвется в клочья, мелко пузырится. - Вот здесь лучше всего, - говорит Амар, - надо поддуть скафандры! Гребень барьера здесь понижался, - то ли волнами выбило, то ли червячки-строители не достроили. Во всяком случае, между рифом и поверхностью моря просвет был достаточный. - Будем входить ногами вперед, - сказал Амар, - если швырнет, ногам не страшно! Когда мы медленно втянулись в этот своеобразный проход, нас подхватило течение. Я всем своим телом чувствовал сквозь скафандр мускулистые струи воды, подталкивающие меня со всех сторон, и только следил, чтобы не налететь на острые выступы камней. Я чувствовал себя Гулливером, в которого вцепились сотни маленьких цепких рук, чтобы тащить его вперед без передышки... Потом наступила тишина. Бурунный шум воды остался позади. Я разыскал взглядом Амара. Мы, как пестрые поплавки, покачивались на зыбкой поверхности залива. - Все в порядке! - крикнул Амар в переговорный аппарат. - Мы в лагуне! - Молодцы! - послышался голос Марка. - Будете пересекать лагуну - запомните строение дна, глубину, детали прибрежных отмелей... Счастливо! Мы медленно плыли к берегу. Через каждые десять-пятнадцать метров поочередно ныряли, изучая рельеф морского дна. До берега было метров триста. Глубина лагуны местами достигала 15-18 метров. В толще воды изредка появлялись червеподобные существа, которые падали на дно при попытке прикоснуться к ним. У самого дна шныряли мелкие невзрачные рыбешки... Лагуна не изобиловала жизнью. Амар, как биолог, должен бы попристальнее всматриваться в здешних животных, но он почти не обращал на них внимания. Возможно, отложил на потом, а сейчас главное - пересечь лагуну и выбраться на берег неведомой земли. Допускаю, что наше любопытство притуплялось будничным сходством этого мира с земным. По мере приближения к берегу глубина лагуны заметно уменьшалась. В чистой воде хорошо просматривалось дно, в основном песчаное, с редкими куртинками водорослей. А вот и отмель. Я попробовал встать на ноги. С трудом выпрямился под непосильной тяжестью скафандра. Он так давил на плечи, что нельзя было устоять. Да еще эти баллоны с кислородом! Мы добрели до песчаного откоса и повалились набок, растянулись на песке. - Невозможная тяжесть! - Чего же ты хочешь? - сказал Амар, - наши мышцы еще не восстановились, да и кровообращение не нормализовалось после длительной гибернации. - Не представляю, как можно передвигаться в скафандрах по земле! Это ведь одежда для невесомости! - Даже в воде она не позволяет свободы движений, - согласился Амар. На "Викинге" нас, очевидно, подслушивали постоянно, потому что Марк сразу подключился к разговору: - Парни, оставляем этот вопрос на ваше усмотрение. Если скафандры не годятся для передвижения, снимайте их. Оставьте на берегу. Мы помогли друг другу снять скафандры. Остались в легких трико, которые входят в скафандровый комплект. Амар хлопнул себя по бедрам: - То слишком много было, а теперь совсем мало осталось... - бурчал Амар. - Мы не можем отправиться босиком!.. Слышишь, Марк? Мы не сможем босиком идти, - израним ноги на первом же километре! - Я понял, - ответил Марк. - Одну минутку, мы тут посоветуемся! - прошла минута или две. В гидрошлемах снова прозвучал его голос: - Амар, Грегор! Попытайтесь отделить от скафандров сапоги. Вид у них не весьма элегантный, зато прочные. И не забудьте аптаторы! Аптаторы не забудьте! Минут через двадцать мы были готовы продолжить наше путешествие. Как мы теперь выглядели? Умора! Массивные сапоги на худых ногах; лямки от скафандров крест-накрест опоясывают наши худые плечи; с обоих боков на поясах болтаются кислородные баллоны... Тот еще видик! Нас, видно, рассматривали в бинокли, потому что, спрашивая нас об удобствах экипировки, Марк с трудом подавлял смех: - Обмундирование на вас производит впечатление очень практичного. Примерно в радиусе пяти километров от вас биолокатор не зафиксировал ничего подозрительного. Существа размером с жука, мышь, курицу не в счет. Хруст прибрежной гальки под нашими сапогами громко отдавался в тишине. Тишина была такая давящая, что мы с Амаром перешли на полушепот. Солнце припекало не слишком, с моря доносился приглушенный шум прибоя у рифовых скал. Среди песка и гальки иногда встречались ракушки. За первой Амар наклонился с воодушевлением исследователя, следующую переступил с равнодушием обывателя: таких и на Земле полно. Мы вступили под зеленые своды джунглей. Какое-то время прислушивались и, не обнаружив никаких звуков, кроме шелеста листьев под слабым ветром, двинулись дальше. Деревья своими листьями напоминали лавровишню, но были мощнее, словом, настоящие деревья. Росли они довольно густо, и это тоже весомый аргумент против скафандров. Мы остановились, чтобы еще раз посмотреть на наш корабль. Расстояние уменьшило его настолько, что он напоминал собственную модель. Маленькая игрушка на фоне бесконечного небесно-морского пространства; странный посланец человечества на эту неизвестную человечеству планету. В моей груди что-то сжалось, и я почувствовал, как по спине поползли мурашки. Это было предчувствие страха. Только предчувствие, потому что оснований для подлинного страха не было. Я впервые с отчетливой ясностью осознал, кто я и где я. Самосознание стало ясным, как утренний морозец при безоблачном небе. Вот я стою здесь, можно сказать, полунагой, но со скальпелем за поясом. На ремнях, которые крест-накрест, висят два увесистых баллона. Я отдаю предельно ясный отчет рискованной ситуации, которая неизвестно как повлияет на мою жизнь. Почему-то подумалось о далеких прапращурах, что рождались и умирали в пещерах. И бытовое сознание формировалось под влиянием повседневного страха и ярости, желания преследовать или бежать. Инстинкты, наглухо замурованные в уголках цивилизованного мозга, стучались в дверь моего сознания напоминанием о дочеловеческом периоде человеческой жизни. Моя внутренняя тревога, мои атавистические чувства были не менее правдивыми, чем самый простой закон математики. Эти чувства будто предупреждали, что на этой тихой и спокойной земле нас ждет нечто страшное. Мой разум возмущенно ограждал свой покой от помешательства... Я шел по лесу, и все мое внимание было направлено вперед и по сторонам. Амар шел вслед за мной. Вдруг сильный свист, словно прорывающийся сквозь шипение, раздался за спиной. Оглядываюсь, как ошпаренный: Амар стоит и улыбается. В руках у него баллон. Густолиственная ветка перед ним сверкала в инее... - Фу ты черт, как напугал! - возмутился я. - Предупредил бы, что ли! Ты же знаешь, как напряжены нервы! На "Викинге" тоже забеспокоились, потребовали объяснений. - Все в порядке, друзья, - сказал Амар, - просто я проверил действие кислорода на здешнее дерево. Не думал, что баллон так страшно шипит и свистит. Обожженные морозом листья оттаивали в лучах солнечного зайчика, чернели прямо на глазах. Я двинулся дальше. Мне показалось, что Амар не проникся той тревогой, теми неясными ощущениями, которые одолевали меня. У нас, видно, разные типы характеров. В этом первобытном, неземном лесу он не проявляет осторожности. Хорошо это или плохо? А если неожиданная угроза? Или он такой бесстрашный, что ему никакая опасность нипочем? - Конечно, лучше бы направить струю на какого-нибудь зверя, - рассуждал Амар, - но и этого достаточно. Листья заморозились на расстоянии двух метров. Я не ответил. Вскоре шум прибоя замер, отделенный от нас джунглями. Темно-коричневые стволы молча обступали нас и казались мне толпой безмолвных туземцев. Кое-где деревья расступались, образуя небольшие, лишенные растительности поляны. Почва глинистая, отметил я механически, и не очень богата гумусом... - Взойдем на холм и осмотримся, - сказал Амар усталым голосом, - я совсем запарился. Хочется широкого простора и прохладного ветерка. А я не почувствовал усталости. И духота на меня пока не подействовала изнуряюще. Мои мысли сосредоточились на двух реалиях: осторожности, которой меня одарила природа навсегда, и ощущением радости, что, наконец-то, ноги мои ступают по твердой земле, а не подкашиваются в проходах "Викинга". У вершины холма деревья стояли не так густо, будто не у каждого хватило силы взобраться по камням, не каждому удалось зацепиться корнями за каменистую почву. На крутом подъеме и у меня перехватило дыхание. Струйки пота поползли по щекам. Вокруг лежали глыбы мергеля, обрамленные чахлыми кустиками. С вершины этого холма нашему взгляду открылись другие холмы. Они напоминали стадо уходящих в глубь материка слонов. Лес окончился, словно побоялся идти в эту холмистую страну, изрезанную оврагами и покрытую довольно густым кустарником. Этот кустарник и листьев-то не имел настоящих - кое-где на ветках покачивались маленькие клочки желто-серой "бумаги". И только в долинах мы различали зеленые заросли. На крутосклонах обнажились слои горных пород, под ними стелились россыпи щебенки. Меня, как геолога, эта картина обрадовала. Я забыл, когда держал в руках обломок диковинного камня. забыл ощущение ручки геологического молотка в ладони... Ближайший от нас обрыв находился в полукилометре. На серо-голубом фоне среза выделялись черные и темно-красные полосы. - Интересно, что это за полосы, там, на обнажении? - спросил Амар, показывая взглядом и кивком подбородка в сторону разрушенного склона. - Мне и самому хотелось бы это выяснить, - сказал я, - но как специалист, уважающий свою профессию, свое мнение выскажу после детального анализа. С "Викинга" попросили обрисовать обстановку. Я подробно рассказал о том, что открылось нашим глазам. - Амар, а как там по линии Жизни? - спросил Марк. - Пока не увидел ни одного жучка. - Странно, если есть условия для разнообразных форм Жизни, почему же она так бедна? - Чтобы ответить на этот вопрос, надо проанализировать кучу вопросов комплексно. Пока же кроме деревьев и прочей растительности, весьма жалкой, надо сказать, мы не обнаружили ничего, достойного удивления. - Как вы думаете, сколько понадобится времени, чтобы закончить вашу разведку и вернуться на корабль? - Часа полтора-два, - ответил Амар. - У нас, у многих, такое чувство, что вам надо быть начеку, - сказал Марк. - Не размагничивайтесь, а еще лучше - закругляйтесь. Для первой вылазки достаточно. - Но, Марк, это же несерьезно! - возразил я. - Нам нужно хотя бы полдня, если мы затеяли эту разведку! - Да, Марк, - поддержал меня Амар, - мы ничем не рискуем. Посмотрели бы вы, как здесь спокойно! - Ну хорошо, продолжайте, - согласился Марк. - Не занимайтесь пустяками. Ваша вылазка - рекогносцировочная. Предварительное обследование окрестностей. Докладывайте через каждые три минуты... Амар начал спускаться с холма. Я еще раз внимательно осмотрел ландшафт. Серые однообразные холмы, покрытые чахлой растительностью. Никаких ориентиров. Холмы изрезаны оврагами. В долинах - зелень, возможно, ручьи. Только что пройденный лес скрывает от наших глаз лагуну, "Викинг" и всю прибрежную полосу, оставляя для обзора морской горизонт, темную пелену рассеянной облачности над ним и голубое небо над нами. Даже здесь, на вершине холма, воздух томительно неподвижен. Характерный запах степей - запах засыхающей растительности... - Грегор, не отставай! - кричит Амар. Хорошо еще, что кустарник на этой спекшейся почве не образует сплошных зарослей, иначе нам трудно пришлось бы в наших трико. На склоне холма известняковую почву все грубее рвут овражки и промоины. Спуск довольно крут. Потревоженные камни устремляются вниз, их падение замирает где-то на осыпях. Связь с "Викингом" становится все глуше, в долинах вообще ничего не слышно. Марк тревожится: - Старайтесь поменьше находиться в долинах, в радиотени. Нельзя надолго прерывать связь, - требует он. Спуск в долину был намного тяжелее подъема на холм. Амар шел впереди по краю глубокого оврага. Я хотел было крикнуть ему, чтобы не приближался к оврагу так близко. Их края отличаются рыхлостью и легко обрушиваются. Но прежде чем я открыл рот, Амар взмахнул руками и провалился. Падая, Амар схватился рукой за куст, но куст сорвался вместе с ним. Я слышал только шум катящихся по откосу камней. Потом - тишина. Растерявшись, я беспомощно посмотрел вокруг себя, точно недоумевая, как такое может случиться. Только бы не покалечился! Я осторожно приблизился к обрыву и заглянул вниз. Амар лежал на дне оврага среди камней, его лицо искажено гримасой боли. Пока он ощупывал ногу, я осматривал склоны, чтобы выбрать место спуска. Овраг довольно глубок. - Амар, что с ногой? - Кажется, вывихнул лодыжку, - ответил Амар рассерженным голосом. - Не надо сюда спускаться - покатишься. - Но ты сам не выберешься! - Здесь мы и вдвоем не выберемся, по этой крутизне... Лучше сделаем так: я спускаюсь в долину по дну оврага, а ты идешь туда же по верху. Встречаемся в долине. - Сначала попробуй, сможешь ли идти, или мне придется спускаться. Ты весь в кровоподтеках и царапинах. Амар поднялся. Осторожно ступая больной ногой. он сделал несколько шагов. - Ну как? - Можно идти... Больно в щиколотке... но идти можно, - сказал Амар, - теперь уж, хочешь не хочешь, а надо возвращаться. Ты иди побыстрее, а когда достигнешь устья оврага, то двигайся мне навстречу. Я сделал несколько быстрых шагов, когда голос Амара остановил меня: - Грегор, подожди минутку! Я вернулся и заглянул вниз. Амар держал в руках кусок темного камня: - Очень интересный камень, - он поднял еще один такой же. - Похоже на руду. Стучу ими друг о друга - звенят. Тяжелые... - Ладно, в камнях успеем разобраться. Вернемся сюда специально... - Вернемся... - проворчал Амар. - Если у меня вывих, или связка, я с корабля как минимум месяц не смогу сойти. - Он швырнул камни в стенку оврага и поковылял, охая, к месту нашей встречи. Я то шел, то бежал, спотыкаясь о камни, пока не наткнулся на препятствие. Оно встало передо мной в виде "дочернего" оврага. Он впадал в большой овраг и был так же крут и глубок. Что делать? Я заглянул в большой овраг, крикнул Амару, но Амара не видно было. Если я успел пробежать метров двести, то Амару едва ли удалось продвинуться на десять - дно оврага усыпано щебенкой и камнями, не разбежишься даже на здоровых ногах. Мне пришла в голову мысль спуститься в "дочерний" овраг, а по нему - в большой. Заглянув туда, где овраги соединялись, увидел, что это невозможно - там образовалось водопадное ложе глубиной не меньше четырех метров. Осталось одно - идти вверх вдоль нового оврага, пока не найду удобного места, которое позволит перебраться на противоположную сторону, а затем продолжить путь к устью большого оврага... По мере спуска с холма кустарник становился гуще, на каждом шагу встречались мелкие овраги, камни, нагромождения каменных глыб. Все это мешало идти. Попытался вызвать Марка. Он отозвался, слышимость - хуже некуда. Он все же понял, что случилось, попросил меня поскорее добраться до Амара и держать путь к "Викингу". Он организует и вышлет встречную группу. До устья оврага оставалось метров 600, и я заторопился дальше. Здесь склоны холма были сплошь усыпаны щебенкой, я скользил и падал, но неуклонно шел вниз. Тревога за Амара росла. Чертова дорога - если не кустарник, то щебенка, если не овражек, то глыба! Я запыхался, но отдыхать некогда. Где бегу, где продираюсь, а где и съезжаю... В одном месте мне послышался приглушенный расстоянием вскрик. Я остановился. Вскрик не повторился. Амар мог неосторожно наступить на больную ногу, подумал я, пытаясь объяснить причину крика. В следующую секунду до моего слуха донесся другой звук: думм - дофф, думм - дофф... Шел он с той стороны, где оставался Амар. - Амар!.. Ама-а-ар! - кричу и прислушиваюсь. Тихо... Ни звука. На душе - самые плохие предчувствия. Бегу изо всех сил, насколько позволяют тяжелые сапоги от скафандра. Мелькнула мысль сбросить их, но эти камни! Эта щебенка! Этот кустарник! Наконец-то спуск закончился, и я заворачиваю в широкое устье оврага. Здесь мой путь отличается разве что более зеленым, но и более густым кустарником. Мой бег сопровождается треском веток и скрежетом камней. Теперь я бегу вверх по оврагу. - Амар! Отзовись, Ама-ар! - а в ответ тишина. Хотя нет, в тишине явственно послышался какой-то клекот... Может, звук падающих камней? Непонятно. Теперь я решил не останавливаться, пока не добегу до Амара. Господи, когда же закончится этот бег! В одном месте овраг делает поворот и расширяется. Продираюсь сквозь кусты и отмечаю появление странного запаха. Такой бывает в зоопарках, в птичьих вольерах... Выдираюсь из кустарника и останавливаюсь, пораженный до ужаса: впереди, метрах в тридцати стоит птица, внешне напоминающая страуса, только разве что ростом с жирафа. Шея, в отличие от страусиной, толстая. Перья... нет, не перья, скорее - щетина. В следующий миг мой взгляд опустился к мускулистым ногам невиданной птицы - и сердце мое упало. Под когтистыми лапами лежали окровавленные останки Амара. Взгляд зафиксировал огромный крючковатый клюв, отрывающий куски плоти, кислородный баллон, лежащий в стороне... Я закричал. Птица - птица?! - медленно повернула голову и уставилась на меня. Ее взгляд был по-змеиному неподвижен. Никакого выражения. Я бросился бежать обратно. Я даже не вспомнил о баллонах. Единственная мысль, которую родило мое потрясенное сознание, это - бежать. Я мчался сквозь кустарник, не чуя ног от смертельного ужаса, за мной следовал тяжелый топот хищника. Краем глаза я увидел растопыренные для равновесия короткие крылья, которые вздрагивали при каждом шаге птицы. Она бежала грузно, наклонив крупную голову с полураскрытым окровавленным клювом... Думм - дофф... думм - дофф... В одном месте я споткнулся и покатился по камням. И мне показалось, что все, конец - сейчас чудовище придавит меня когтистой лапой. За долю секунды, которая равнялась вечности, я отметил, что птицеящер не так уж и быстр. И я снова бегу, и снова встречные ветки хлещут меня по лицу, срывают с меня остатки одежды, рвут кожу... А следом за мною следует грузное думм... дофф... думм... дофф... То, что хищник не настиг меня сразу, оставляло мне шанс. В этом стремительном беге я пришел в себя и решил не сдаваться, не оглядываться, пока не оторвусь от преследователя на безопасное расстояние. Однажды я позволил себе оглянуться. Хищник поотстал, но продолжал гнаться за мной. Овраг закончился. Я на бегу решал, свернуть влево и бежать по долине или пересечь ее и взбежать на соседний холм. Подумалось, что моему врагу трудно бежать вверх по склону. Я постарался не снижать скорости на подъеме. Вырвавшись из очередных зарослей, я вдруг почувствовал, что нога, занесенная в беге, сорвалась в пустоту. В следующий миг я понял, что лечу в пропасть, лечу на зеленоватую глыбу, выпирающую из стены... ...Астронавты во главе с Маром облачились в скафандры и длинным тросом начали обвязывать "Викинг". Витком троса прихватило и меня, я ударился головой о корпус ракеты. Трос, проскальзывая по скафандру, разорвал его. Холодные струи воды потекли по спине. Пытаюсь обратить внимание Марка на мою беду, но и он, и другие астронавты игнорируют мою просьбу. Они продолжают вязать трос, говоря, что надо заниматься делом, пока не вернется Амар, брошенный мною на произвол судьбы. Напрасно я говорил им, что Амар не может вернуться, так как его растерзала чудовищная птица. Я указывал им на берег, где у самого края воды стояли еще четыре таких страшилища, поджидая, пока "Викинг" приблизится. Астронавты все сильнее стягивали трос, вода заливала меня. Раздался шум двигателей. Один из них ревел прямо около моей головы. Я видел пламя, бьющее из дюзы. Вода подбиралась к моему лицу... Меня привел в чувство мой собственный кашель. Исчезли мои друзья, исчез "Викинг" и его ревущие двигатели. Осталась только льющаяся в лицо вода. Остались боль во всем теле и чувство удушья. Меня окружала угольно-черная ночь. Острый всплеск молнии резанул по глазам, вслед за ним громыхнуло так, что задрожала земля. Молнии вспыхивали одна за другой.