. Ирина мама, конечно, догадалась, что это наша с Семкой проделка. И мы ожидали основательной взбучки. Но гром не грянул. Наверно, потому, что назавтра в нашем дворе строили новый забор. Его строили уже не жильцы, а рабочие. И поднялся он почти посредине нашего двора, гораздо ближе к дому, чем прежний. Молодой инженер, который привел рабочих, сказал, что этот забор временный, пока новый дом построят, а потом его снесут и посадят здесь цветы и деревья. - А заборы, граждане, - устаревшее дело, - сказал молодой инженер. Вместе с рабочими охотно возился и дядя Кузьма. Он покрикивал даже, если что не так было. Его слушали внимательно и не вступали с ним в пререкания. Все были довольны. Мы с Семкой - потому что старый забор был разрушен. Дядя Кузьма - потому что снова нашел работу для своих умелых рук. Ирина мама - потому что какой-никакой, но забор стоит. "Когда забор во дворе, сразу уютнее становится", - говорила она. Жильцы тоже были довольны. Потому, что не надо было снова возводить забор, - они и так устали. Только Ира ходила надутая, она злилась на меня. Я человек незлопамятный, и мне уже хотелось как-нибудь помириться с Ирой. Но пока ничего не получалось. МЕЖДУ "А" И "Б" Как помириться с Ирой? От этой простой мысли моя голова просто раскалывалась. Но тут произошло такое, что я забыл о нашей ссоре. На одной переменке Витька Мелюх вошел в класс с очень уж кислой физиономией. Витька был вообще мямля и еле двигался. Я просто удивлялся, за что его избрали председателем совета отряда? Разве можно его сравнить с нашей Галкой? Галка - огонь, а Витька - это одно недоразумение. Но ребята мне сказали, что классная за него. Он ей очень нравится - тихий, спокойный и хорошо учится. Так вот, Витька, еле переставляя длинные ноги, вошел в класс и сел за парту. - Ребята, - жалобно протянул он, - нам опять не повезло. И все из-за Коробухина. - Что такое? - крикнул я. - 6 "А" протестует, будто нам неправильно дали первое место. Коробухин, мол, уже успел все двойки у нас исправить, а вы польстились на готовенькое, - передразнил Витька Галку и еще ниже опустил голову: - Нет, ребята, не видать нам первого места. Знаете, какие в 6 "А" горлопаны. Одна Новожилова чего стоит. Ребята обмерли. Такого крутого поворота никто не ожидал. А казалось, первое место у нас в кармане вместе с поездкой в Беловежскую пущу. Все поглядели на меня как на прокаженного. И никто даже не захотел вспомнить, что это я привел старика-чапаевца, что из-за меня назначили одиннадцатиметровый. Что, подумал я, делать? Перейти еще в один класс? Но у нас в школе только два 6-х класса - "А" и "Б". Я пошел по коридору, грустно напевая песенку: "А" и "Б" сидели на трубе". Вообще-то песенки такой нет. Есть только слова. Но я на ходу придумал мотив. И так как мне было невесело, то и мотив получился унылый и неинтересный. - О чем задумался, парень? - раздался над моей головой бодрый голос. Я поднял голову и сразу улыбнулся. Передо мной, улыбаясь, стоял высокий широкоплечий Борис Михайлович, вожатый нашего класса. Он учился в пединституте, а в школе проходил практику. - Не грусти, парень, - сказал Борис Михайлович, - дело в шляпе, понял? Я ничего не понял, но кивнул. Говорил Борис Михайлович всегда очень непонятно, но мы его любили. Он был чемпионом института по боксу и обещал при первой возможности научить нас боксировать. Но эта возможность все не появлялась. - Пойдем в класс, - Борис Михайлович взял меня за плечо, - у меня есть новости. Когда мы вошли в класс, то застали ребят в тех же грустных позах. Два дня оставалось до конца учебного года, и разве успеешь тут совершить что-нибудь выдающееся, чтобы тебе присвоили звание лучшего отряда в дружине?! При виде Бориса Михайловича все вскочили, захлопали крышками парт, закричали: "Здравствуйте, Борис Михайлович!" - Ребята, - улыбаясь, начал вожатый, - значит, так будет. Наши два класса - 6 "А" и 6 "Б" - отправятся в туристский поход-соревнование. У каждого отряда будет задание. Кто его быстрее выполнит и придет в условленное место, тот и победит. Тому и присвоят первое место в дружине. - Ура! - зашумели ребята. Потом начались расспросы: - А когда пойдем в поход? - А куда пойдем? - Как только занятия кончатся, - едва успевал отвечать Борис Михайлович. - Маршрут еще разрабатывается, но надо уже готовиться. С вами пойду я. - Ура! - снова закричали ребята. - Мы обгоним 6 "А"! - завопили ребята. - Мы будем самыми первыми! - заорали ребята. - Ой, девчонки, а приключения будут? - воскликнула Лена Кублицкая. При слове "приключения" все на минуту затихли, а потом зашумели и заговорили с новой силой. Все ребята обожали приключения, жить без них не могли. Но так до обидного мало было приключений у каждого в жизни, что все начали их потихоньку выдумывать. - Я был в Беловежской пуще, - сказал Сашка Акулик, - и видел там живых зубров. Я ни капельки их не боялся и даже кормил и гладил самых маленьких. - Тут глаза у Сашки предательски моргнули. - А я лазила по Кавказским горам, - сказала Лена Кублицкая, - они такие высокие, что пароходы на море похожи на чаек. Правда, правда. - А у меня на спиннинг попалась щука, - принялся сочинять Мишка Зайцев. - Она была такая огромная, что я не мог ее вытянуть. А потом, честное слово, щука потащила мою лодку по реке. Я много километров проехал, как на водных лыжах, за рыбиной, пока меня и щуку не перехватили у моста рыбаки. Борис Михайлович попробовал было перебить этот ровный, как дождик, гул воспоминаний, но у него ничего не получилось. Тогда Борис Михайлович крикнул: - Тихо, ребята, вы еще в школе. Мы знали, что мы еще в школе. Но уроки уже кончились, и можно было наконец пошуметь вволю. Борис Михайлович попробовал еще раз крикнуть: "Тихо, ребята!", но шум не улегся. Тогда вожатый махнул на нас рукой и вышел из класса. Он, наверно, хорошо помнил свое детство и помнил, какими бывают ребята, а поэтому не стал нам мешать. Хорошо, когда взрослые помнят свое детство. Мы таких сразу узнаем и любим по-настоящему. А воспоминания о приключениях не прекращались. Только я тихо сидел и не встревал в разговор. И когда ребята охрипшими голосами досказывали последние воспоминания, я спросил: - А кто одной спичкой может зажечь костер? Дождик воспоминаний иссяк. Ребята стали глазеть друг на друга - а кто и вправду сумеет зажечь костер одной спичкой? Оказывается, на Луну легче слетать, чем костер одной спичкой зажечь. - А ты умеешь? - ехидно спросил Мишка Зайцев. - Запросто, - улыбнулся я. - Врать ты умеешь, - скорчил рожу Мишка. И все засмеялись. Им понравилась Мишкина глупая шуточка. А на меня совсем перестали обращать внимание. Я запихал книжки в сумку и отправился домой. Два класса против меня. А я ни в чем не виноват. Просто так все получается, что я виноват. У входа в парк я заметил Галку Новожилову. Она прогуливалась туда-сюда и поглядывала на фонарь. Когда она увидела меня, то очень обрадовалась. Или мне так показалось? - Что ты мрачный сегодня? - спросила она. Я посмотрел ей в глаза и вдруг ни с того ни с сего все рассказал. Что на меня взъелся 6 "Б", как когда-то 6 "А", и теперь я не знаю, куда податься? - На Луну? Но там нет атмосферы. Галка молча выслушала мою скорбную речь. - А может, ты к нам вернешься? - тихо сказала она. Я скривился. - Два дня осталось, все равно. Мы пошли по улице. - Ты бывал когда-нибудь на Белом озере? - спросила Галка. - Нет, а что это за озеро? - Чудесное! - Галка даже причмокнула губами. - Там сосны к самой воде подходят, а пляжи какие - один песочек. И дно - сплошной песочек. И малины там сколько! Мы туда пойдем в поход. - Я, наверно, не пойду, - уныло сказал я. - Все меня ненавидят, так чего я буду стараться для них первое место зарабатывать. - Зря, - грустно сказала Галка. - Но, может, ты передумаешь? А? - Не знаю, - пожал я плечами. А самому вдруг страшно захотелось пойти в поход к такому замечательному озеру. И обязательно - вместе с Семкой, Галкой и другими ребятами из 6 "А". - Пока, - сказал я Галке у ее дома. - До свиданья, - Галка протянула мне руку. Я пожал ее. Рука была крепкой и сильной, и это мне понравилось. КОСТЕР ПОКАЗЫВАЕТ ЯЗЫК Но я все-таки пошел в поход. Я рассудил так - занятия окончились, я перешел в 7-й класс без переэкзаменовок (крикнем дружно "ура"), до того, как ехать в пионерский лагерь, оставалось еще две недели. А что делать во дворе, если все ребята идут в поход? Пошел я с 6 "Б". Ведь именно этот класс я закончил. Ребята смотрели на меня, как будто не я перед ними стоял, а шкаф какой-нибудь, забрызганный чернилами. Ну, ладно, я человек не гордый, я просто очень хочу увидеть Белое озеро. Но я еще покажу вам, на что я способен. Вот только бы какого-нибудь зверя повстречать. Волка, например. Конечно, лучше всего зубра. Тогда я посмотрел бы, как улепетывают во все лопатки эти храбрецы Мишка Зайцев и другие. Только я бы не дрогнул. Один на один остался бы с лохматым и страшным царем пущи. Нет, конечно, и Борис Михайлович не струсил бы. Мы бы вдвоем остались против зубра. А что было бы дальше, я не успел сочинить, потому что мне крикнул Борис Михайлович: - Не отставай, Валерий! А то заблудишься! ...Второй день мы пробирались по лесу, вылезали на холмы, сверяли направление по компасу и снова шли вперед. Начали мы довольно бодро. Настроение у всех было, как после шестого урока, - отличное. С первых шагов мы запели. Знаете, вот эту песню - "Глобус крутится, вертится, словно шар голубой". Хорошая песенка. Я ничего против нее не имею. Но когда за плечами рюкзак, а в нем спальный мешок, консервные банки, булки, хлеб и еще десяток разных штуковин, не очень-то поется. И скоро ребята замолкли. На втором привале выяснилось, что Мишка Зайцев натер ногу. Борис Михайлович сказал нам взять в поход старую разношенную обувь. А длинноногий Мишка обул старые ботинки, которые он носил, наверно, лет пять назад. И вот вам результат: на Мишкиных пятках вздулись белые водяные мозоли. - Ну что ж, - вздохнул Борис Михайлович, - дальше идти нельзя. - Он стал рассматривать схему маршрута. - Мы совсем недалеко от реки, Птичь называется. - Борис Михайлович обернулся к Мишке: Пару километров пройдешь? - Угу, - скривился Мишка. Поддерживаемый Толькой Дашкевичем, он кое-как доковылял до реки. На высоком берегу Птичи, под золотостволыми соснами, мы разбили палаточный лагерь. Сбегали искупались, вода была чудесная и не хотелось вылезать, но Борис Михайлович по одному всех вытащил на берег. - Простудитесь, черти, и не дойдете до Белого озера, - шумел он. Одним из условий соревнования было - всем прийти к озеру. Болеть не разрешалось. Вечером долго не разгорался костер. Утром прошел дождик, и хворост еще не успел высохнуть. Уже целая гора поломанных спичек и два разодранных коробка валялись около наших вспотевших костровых. Вдруг один из них, Димка Чехович, обратился ко мне: - Ты, кажется, обещал одной спичкой зажечь костер? - Запросто, - сказал я и взял протянутый мне коробок. - Мигом. Я пошел в лес и под деревьями насобирал сухих веток. У костра я разломал их на небольшие кусочки, сложил горкой. Вниз подсунул свернутую снежком бумагу. Ребята, громко покашливая и перешептываясь, следили за моими манипуляциями. Я никого не замечал. Я знал, главное - представить себе, что вокруг никого нет и я один. Иначе ничего не выйдет. Все получается как будто случайно, а если ты хочешь сделать нарочно, то у тебя выйдет ерунда на постном масле. Я чиркнул спичкой о коробок. Честное слово, у меня не дрожала рука, когда я подносил спичку к костру. Но костер не загорелся. Ребята захохотали. - Ну и хвастун ты, Коробухин. - Это голос Витьки Мелюха. - Врет, как Мюнхаузен, - на время позабыл про мозоли и решил поупражняться в остроумии Мишка Зайцев. Я зажег вторую спичку. Бумага немного потлела, но костер не зажегся. Я уже не замечал града насмешек, который посыпался на меня. Я зажег третью спичку, и тут появился маленький язычок пламени. Это костер показал мне язык: "А вот не загорюсь". "Зажгись, запылай, затрещи, - попросил я костер, - чего тебе стоит? Я хочу утереть нос этим дармоедам". И он меня понял, маленький и веселый язычок пламени. Он позвал на помощь еще один язычок, потом второй, третий... И вскоре костер пылал, как в сказке. Шуточки, словно обожженные пламенем, испарились. Ребята что-то старательно мычали. Девочки поставили на костер ведро с супом и сказали: - Молодец, Валерий! А вы, герои, даже костер зажечь не смогли. Я приподнялся: - Тут недавно кто-то произносил яркие речи. А я вам скажу просто - такими темпами до Белого озера мы месяц идти будем. И первого места нам не видать. Разве что во сне, с зажмуренными глазками. - Это ты хочешь первое место нашему классу? - сказал Мишка. - Да ты же подыгрываешь своим друзьям из 6 "А". - Очень интересно, - несмотря на все, я улыбался. - Значит, это я, как последний идиот, обул ботинки пятилетней давности и натер волдыри, о которых только мечтать можно? Значит, это я не умею зажечь костер и тяну время обеда? Поднялся невообразимый шум. Вмешался в разговор Борис Михайлович. Он сказал, что мы плохо подготовились к походу и надо что-то срочно придумать, потому что натерла ноги еще и Эмма Гусак. К вечеру нас ждала новая напасть. Налетела мошкара. И какая-то вредная очень мошкара. Кусалась так, что мы все плясали у костра и вскрикивали. Ну, точно как краснокожие индейцы, только без уборов из перьев на головах. Так сказал про нас Борис Михайлович, а потом куда-то исчез. Он вернулся через пять минут с огромным букетом ромашек. Борис Михайлович стал раздавать девчонкам цветы. Они краснели и говорили кокетливыми голосками: - Спасибо, Борис Михайлович! - Ой, спасибо, Борис Михайлович! Когда букет растаял в руках вожатого, он сказал: - Теперь пусть мальчики докажут, что они настоящие рыцари. Тут за кустами луг, на нем полно ромашек. Мы хмурились и отворачивались от Бориса Михайловича. - А эта пакость, как огня, боится ромашек. Бросайте их, девочки, в костер, - скомандовал Борис Михайлович. Мошкары сразу поубавилось. С визгом и криком мы бросились за ромашками. Нарвали столько, что чуть не затушили костер. - Эй, осторожней! - закричал Борис Михайлович. Мошкара испугалась наших ромашек и удрала к другим туристам. Молодчина, Борис Михайлович. Все знает! Мы сидели у костра и пели песню. Вы ее, конечно, знаете: "Глобус крутится, вертится, словно шар голубой". Ее хорошо петь у костра. Но никак она не получается, когда топаешь с рюкзаком за плечами, - дыхания не хватает. ОДИН В ЛЕСУ НЕ ВОИН Вы просыпались рано утром в лесу? Правда, это здорово! Высунешь голову из палатки, и сразу начинается такое, чего ты никогда не видел и не увидел бы ни за что в жизни, если бы не пошел в поход. Все еще спят. Когда я вылезаю из палатки, вдруг вскрикивает и подымается Мишка Зайцев. Он хватается за ногу - наверно, я наступил на его любимую мозоль. Я шепчу Мишке: "Тихо". Он таращит глаза. Я ему еще раз: "Тихо". И Мишка, словно загипнотизированный, падает и засыпает. Я шагаю по лесу. Сперва иду медленно. В лесу тихо. Сосны дремлют, березки посапывают. И вдруг я начинаю бежать, как будто кто-то меня подтолкнул в спину. Я несусь, как угорелый, перепрыгиваю через пеньки, подбегаю к одной сосне, карабкаюсь на нее, а потом сползаю и тут же мгновенно взлетаю на другую сосну. Наконец, истратив все силы, я опрокидываюсь на траву и лежу несколько минут, раскинув руки, и гляжу на небо. И у меня такое чувство, будто я обнимаю весь мир, и что бы ни случилось сейчас, я все сделаю. Я приподнимаюсь и вижу, как совсем рядом, в десятке шагов, вьется дымок. "Может, охотники костер разожгли и зайца жарят, - думаю я. - Надо подойти посмотреть, - решаю я. - А то все идешь, идешь, а самое интересное пропускаешь". Я выбегаю на полянку и ахаю - пожар! Лес горит! Несколько секунд я стою, как телеграфный столб, и не знаю, что предпринять. Потом бросаюсь на землю и начинаю рвать мох и бросать в огонь, топчу пламя кедами. Пожар не утихает. "Надо прорыть канаву, чтобы огонь дальше не перекинулся, - думаю. - А чем рыть? Надо придумать. Не бежать же за ребятами. Обойдусь без них. Протрут глазки, а я им: "Я пожар потушил. Спас от гибели зеленого друга". Они оторопеют: "Где?" Могут не поверить. Тогда я им оставлю кусочек пожара, чтобы убедились". И тут, не знаю почему, мои ноги сами поворачивают к палаткам. Назад я лечу еще быстрее. У меня в голове мелькает: "Сюда бы судью с секундомером, наверняка зарегистрировал бы новый мировой рекорд". Конечно, ребята еще не проснулись. Я расталкиваю Бориса Михайловича и кричу ему в ухо: "Пожар!", бужу взвизгивающих от страха девчонок, вытаскиваю за ноги из палаток мальчишек. - Пожар! - кричу я. - Лес горит! За мной! И, не остановившись ни на секунду, бегу туда, где пылает лес. Я не оборачиваюсь, но чувствую, что за мной несутся ребята. Меня нагоняет и бежит рядом Борис Михайлович. На ходу мы перебрасываемся с ним короткими фразами. Вот как приблизительно: Борис Михайлович: Далеко еще? Я: Скоро. Борис Михайлович: Большой? Я: Здоровый. Борис Михайлович: Ты молодец. Я: Ага! Борис Михайлович: Ты - герой! Я делаю вид, что не расслышал. Я очень люблю огонь. Люблю, не отрываясь, смотреть, как трещат в печи поленья. А что может быть замечательнее, чем яркий, шумный костер! Но тут огонь был страшной бедой, которую надо одолеть. И мы засучили рукава! Я не помню еще, чтобы у нас когда-нибудь так все получалось. Никто не отлынивал. Мишка Зайцев позабыл про свои мозоли и вовсю махал топориком, проделывая просеку, чтобы остановить огонь. Борис Михайлович послал Витьку Мелюха и Толика Дашкевича за лесником. Вспомнил, что вчера мы проходили мимо лесничества. Борис Михайлович однажды тушил где-то пожар и командовал нами быстро и решительно. Когда на полянку прибежали запыхавшиеся дяденьки вместе с лесником, огонь еле тлел и чуть-чуть змеился. Лесник радостно хлопал нас по плечам. - Герои! - говорил он. - Молодцы! Юные ленинцы! Наша надежда! Борис Михайлович выступил вперед и сказал: - Я прошу вас особо отметить поступок Валерия Коробухина. Он первым заметил пожар и поднял тревогу. - Где он? - шумно выдохнул лесник. Он оглядывал нас, чумазых, подсмаленных, но очень счастливых. Леснику хотелось обнять нас всех, такое у него было радостное и взволнованное лицо. Меня подтолкнул вожатый, и я сделал полшага к леснику. - Спасибо тебе, товарищ Коробухин Валерий, хорошего батьки и матери сын, - сказал лесник и потряс мою руку. Потом с той же поспешностью полез в сумку и вытащил книжку. - Дарю тебе. Потрясающая книга. Сам недочитал - все времени нет. Я взял книжку и посмотрел на обложку: "И один в поле воин". Мы помогли леснику дотушить пожар и направились в палаточный лагерь. Мишка Зайцев отхлопывал на животе веселый марш. Ему помогали кто как: один щелкал языком, другой подсвистывал. Но Борис Михайлович охладил наш пыл. - Теперь нам до Белого озера вовремя не добраться, - сказал вожатый, - обгонит нас 6 "А". - А может, у них тоже попался пожар по дороге? - предположил я. - Леснику вон книги некогда читать - лес горит. Борис Михайлович нахмурил лоб. - Отдохнуть надо. Поесть надо. - Да мы ни капельки не устали, - сказал Толька Дашкевич. - А у меня мозоли не болят, - сказал Мишка Зайцев. - Смотрите. - И Мишка начал плясать и топать ногами. И правда, он улыбался. Но самое странное, что он был не в своих детских ботинках, а в чьих-то кедах. - Это же мои кеды! - закричал Толька Дашкевич. Они так торопились тушить пожар, что перепутали обувь. Толька натянул Мишкины ботинки, а Мишка Толькины кеды. - Ладно, - сказал Толька. - Мне твои ботинки как раз. - Тогда быстрее завтракать и вперед, - сказал Борис Михайлович. - Может, и обгоним наших противников. А я подумал, что нам очень помог этот пожар. Не подумайте, что я за пожары, за то, чтобы лес горел. Нет, но иногда людям необходима встряска. А то идут, ругаются, друг на друга косятся, а тут - пожар, лес горит. И вот можно проверить, чего они вообще стоят. ПАКЕТ С ПЯТЬЮ СУРГУЧНЫМИ ПЕЧАТЯМИ Больше приключений у нас не было. Мы шли быстро и весело, и ноги сами несли нас к цели - Белому озеру. На третий день пути огромной тарелкой желто-зеленой воды перед нами показалось Белое озеро. - А почему оно совсем не белое? - спросил я. - Потому, что кончается на "у", - сердито оборвал меня Борис Михайлович. Он был явно не в духе. - Продули мы, ребята! - с отчаянием воскликнул Мишка Зайцев и показал на противоположный берег. Там пылали костры и возле них суетились мальчишки и девчонки в пестрых ковбойках. Это был, конечно, мой бывший класс. Я узнал упитанного Семку, который восседал на камне и философски поглядывал на озеро, рассмотрел очки Леньки Александрова и банты - две беспрестанно взлетавшие бабочки - на косичках Галки Новожиловой. - Все пропало, - сказал Витька Мелюх и повалился на траву. Человека, более нудного, чем Витька, я не встречал еще ни разу в своей жизни. Чуть что, сразу лапки кверху и сдается. - Не ной ты, - крикнул я и повернулся к Борису Михайловичу. У нашего вожатого было такое лицо, как будто он только что получил сильный удар по челюсти. - Борис Михайлович, - спросил я, - разве они нас обогнали? - Почти, Валера, - задумчиво сказал вожатый. - Правда, еще осталось одно препятствие. Надо отыскать в лесу пакет с пятью сургучными печатями. Он спрятан в полиэтиленовый мешочек. В этом пакете - поздравление с победой, с первым местом. - Если они здесь целый день, то пакет они давно нашли, - заныл Мишка Зайцев. Вот слюнтяй. Такая меня разобрала злость, что я закричал: - Стройся! Смирно! Шагом марш! Ребята от неожиданности быстро построились и зашагали прямо к кострам, на которых варили ужин наши противники. Я оглянулся на Бориса Михайловича. Вожатый мне подмигнул: "Полный порядок". Хмурые, мы рассаживались у костров под крики, шум, свист ребят из моего бывшего класса, которые торжествовали победу. Я сел как раз посреди двух лагерей противников. И поэтому с моим лицом творилось что-то ужасное. Одна его половина, та, которая была ближе к ребятам из моего теперешнего класса, хмурилась и мрачнела. А вторая половина, та, которая косилась на ребят из моего бывшего класса, ликовала и веселилась. - Фу, - сказал я сам себе и стал смотреть в землю. - И еще неизвестно, кто выиграл, - раздался спокойный голос Галки Новожиловой. - Пакет мы не нашли. Ребята из моего теперешнего класса зашевелились, повеселели. - А мы пожар огромный потушили! - крикнул Мишка Зайцев. - Правда? - подсел ко мне Семка. - Правда, - сказал я и вытащил из рюкзака "И один в поле воин". Я открыл книгу, и столпившиеся за моей спиной ребята из 6 "А" прочитали шепотом надпись: "Тов. Коробухину Валерию за мужество и отвагу при спасении от пожара лесонасаждений Дорогомиловского лесничества". - Ого! - сказали ребята. Семка вскочил, возбужденный. - А я всегда говорил, что Валерка отличный парень. Вокруг загалдели. - Тихо! - крикнул Борис Михайлович. - Пошли устраиваться на ночлег. Мы быстро разбили палатки, разожгли костер и, пока наши кашевары соображали ужин, побежали к озеру. Солнце заходило на противоположном берегу. Его прощальные лучи лежали на озере, как длиннющие красные рыбы. И озеро уже было не белым, а красным. "Но почему оно все-таки Белое?" - недоумевал я, разрезая головой и руками мягкую теплую воду озера. Как хорошо сбросить рюкзак и плыть, плыть, все равно куда. Я оглянулся - вот это да! - я уже на самой середине озера. Борис Михайлович, наверно, нервничает. Я повернул, лег на спину и заработал ногами. Руки у меня отдыхали. Потом я поплыл снова брассом. Я очень люблю брасс. Мне кажется иногда, что брассом я могу проплыть сотню километров, ни разу не отдыхая. Когда я плыл, мне в голову лезли всякие мысли, а поэтому я достиг берега чуть левее от того места, где пылали наши костры. Я уперся руками в желтый песочек и так лежал в воде. Мне не хотелось вылезать. Я блаженно вертел головой, пускал пузыри и вдруг под корнем сосны, далеко вылезшим в озеро, заметил белый прямоугольник с пятью круглыми коричневыми печатями. Меня так и подбросило. Пакет! Я нашел пакет! Но почему он не размок? Ах, пакет в полиэтиленовом мешочке! Крепко привязан к корню. И это всего в двух шагах от стоянки. Все рыскают в лесу, ищут пакет, а он здесь мокнет и посмеивается. Ловко придумано. Я хотел крикнуть, что нашел пакет, но крика у меня не получилось. Я вдруг понял, что не знаю, кому мне хочется отдать пакет - 6 "А" или 6 "Б". Не знаю и все. РАЗГОВОР С САМИМ СОБОЙ Я ворочался в палатке между Мишкой Зайцевым и Толькой Дашкевичем. И никак не мог заснуть. Не потому, что сон ко мне не приходил. Нет, он приходил, он укрывал меня, баюкал тягучими песенками, он окутывал мне глаза, но я его отгонял прочь. Я в тысячный раз переворачивался и никак не мог решить, кому отдать пакет, который я нашел. Я не взял его с собой, а только покрепче прикрутил веревкой к коряге. Теперь его никто не заметил бы. А чего в самом деле? Я нашел пакет и не хочу, чтобы он достался кому-нибудь другому. Я перевернулся в тысяча первый раз. "Но послушай, - сказал я сам себе, - ты в каком сейчас классе учишься? - Я уже не учусь, я окончил 6-й класс и перешел в 7-й, - сказал я себе сам. - Это не важно. Какой ты 6-й окончил? "А" или "Б"? - "Б". - Так к чему сомнения? Утром и отдай пакет своим друзьям из 6 "Б". - А разве они друзья? Как они поносили меня, когда первое место уплыло у них из-под носа! Кого они сделали козлом отпущения? Меня. Нет, ни за что не отдам. - Хорошо. Тогда пакет вручи тем, с кем ты учился все шесть лет, - ребятам из твоего бывшего класса. Ведь там и твой друг Семка. - Верно, я отдам пакет Семке. Как я раньше не догадался? Они же первые пришли к Белому озеру. Пакет их по праву. - Ну вот и все. Ложись спать. Слышишь, как дружно храпят во всех палатках? - Погоди спать. А Ира? - Что Ира? - Ты разве не заметил, какая она хмурая, и не хочет со мной здороваться. - Заметил. - Понимаешь, не люблю таких людей. Может, я и сделал что-то не так, но зачем столько злиться? Если теперь я отдам пакет в 6 "А", то Ира подумает, что я раскаялся и поступил, как она хотела. Нет, ни за что. - Ладно. Тогда пакет снова переходит в руки 6 "Б". Ты вспомни, как они вместе с тобой тушили пожар. Это было здорово. И помнишь, у Мишки Зайцева даже мозоли перестали болеть? - Помню. Мы тогда очень подружились. Они на меня стали смотреть с уважением. - Ну так в чем же дело? - Да, но... - Снова вспомнил о ребятах из своего бывшего класса? - Ага. - Ну так все вспоминай - и как они тебе бойкот устраивали, и как ни за что ни про что потребовали, чтобы тебя убрали из их класса. - Не совсем ни за что ни про что. - А Галка Новожилова? Как она на тебя нападала? Да я бы из-за одной Галки не отдал пакет в 6 "А". - Понимаешь, Галка - хорошая девчонка. - Галка - хорошая девчонка? Ты меня удивляешь. - Нет, правда. Она только многого не понимает. Ей кажется, так она всех людей сделает счастливыми и хорошими. А надо делать не так. - А как? - Я и сам не знаю. - Ты слишком много размышляешь. Тебе слишком много всяких мыслей лезет в голову. - Я знаю, что это мой недостаток. Но ничего не поделаешь, так устроена моя голова. Между прочим, я ее менять не собираюсь". Так я разговаривал сам с собой и ворочался между Мишкой и Толькой. Но кому все-таки отдать пакет с пятью сургучными печатями, я не мог решить. И, совсем обессилев, заснул. Говорят, утро вечера мудренее. Но и утром ничего мне не пришло в голову. Меня уже бесило, что я, всегда такой решительный, так долго колеблюсь. Я сбегал утром на озеро - пакет висел под корягой. Если его тогда не могли найти, то сейчас и подавно. Позавтракав, ребята пошли в лес искать пакет. Я сказал, что у меня болит голова, и остался в палатке. У меня и правда голова раскалывалась от нахлынувших мыслей. Борис Михайлович посмотрел на меня строго и сказал: - Очень жаль, Валерий. Я уверен, что кроме тебя пакет никто не найдет. Я неожиданно побагровел. - Вот еще. Мишка - длинный, он и на верхушке сосны заметит пакет. И они ушли. Я слонялся без дела в лагере и снова размышлял, кому все-таки отдать пакет. Как на меня надеется Борис Михайлович! Мы теперь с ним друзья. Сейчас он наверняка научит меня боксу. Конечно, надо отдать пакет ребятам из моего теперешнего класса. Я побежал к озеру. На полдороге я остановился. Прямо к нашим уже потухшим кострам подъехала школьная грузовая машина. Дверца открылась, и из кабинки вылезла директор Екатерина Моисеевна, в желтом платье и с косынкой на голове. Она вытерла платком пот со лба и шеи, вздохнула и улыбнулась озеру, деревьям и мне. Потому что я уже подбежал к ней. - Здравствуйте, Екатерина Моисеевна! - Здравствуй, Валерий. А где остальные? - В лесу. Они пакет ищут. - А ты что же? - А я дежурный, - соврал я. - Ага, - сказала директор. - Хорошо-то как здесь. А в городе духотища, жарища, пылища... - Екатерина Моисеевна, я хочу с вами поговорить. Директор поглядела на меня с улыбкой: - Ну что ж, давай поговорим. ТРИ БОГАТЫРЯ ПОДМИГИВАЮТ МНЕ Я по привычке глянул поверх головы директора, туда, где на стене ее кабинета висели "Три богатыря". Но богатырей, конечно, там не было. Потому что мы разговаривали на свежем воздухе. - Я нашел пакет, еще вчера нашел, - сказал я. - Вот и прекрасно. Значит, шестой... э-э... в каком ты сейчас классе... в "Б"? Значит, 6 "Б" занял первое место в дружине. Я молчал. - Постой, но почему, в таком случае, ребята ушли на поиски пакета? - удивилась Екатерина Моисеевна. - Я не знаю, кому его отдать. - Я опустил голову. - Ах, вот оно что, - на лбу директора сошлись морщинки, она раздумывала. Еще бы - такая важная проблема. Я над ней всю ночь промучился. - Придумала! - от радости Екатерина Моисеевна хлопнула меня по плечу. - Мы сделаем вот как. Я спрошу у ребят, какой класс захочет взять тебя в будущем учебном году к себе. Ясно? - Ага, - сказал я. Здорово придумала директор. Просто замечательно. Если бы я все-таки что-нибудь придумал прошлой ночью, то, мне кажется, я придумал бы то же самое. Оба класса хотели от меня избавиться, а что они сейчас скажут? Ведь никто не знает, что я нашел пакет. Даже Семке я ничего не сказал. Вскоре вернулись из лесу ребята. Они окружили Екатерину Моисеевну, забросали ее вопросами. А директор вынимала из сумки письма для ребят, рассказывала, что нового в школе. После обеда мы растянулись в тени под соснами, слушая, как набегают на берег волны озера. И тут Екатерина Моисеевна сказала: - Я вижу, ребята, что пакет с пятью сургучными печатями вы не нашли. - Нет еще! - закричали ребята. - Но мы найдем! - Обязательно! - Нам здесь нравится! - Да? - улыбнулась директор. - Ну что ж, продуктов я вам привезла, ищите хоть два дня еще. - Ура! - закричали ребята. - А теперь вот о чем я хочу вас попросить. - Екатерина Моисеевна закусила губу. - Валерий Коробухин начинал прошедший учебный год в 6 "А" классе. Набедокурил, и ребята отказались от него. Я перевела Валерия в 6 "Б". Там он снова не ужился. И вот я хочу спросить у вас, ребята, в каком классе начнет учиться Валерий с первого сентября? - В нашем! - вскочил Семка. - Только в нашем, в каком же еще? Ленька Александров потянул его за штанину, и Семка сел на землю. - Не надо нам Коробухина, - сказал Ленька, - мы с ним целый год возились. Хватит с нас... Неторопливо поднялся Толька Дашкевич и сказал спокойно, заглушая все крики: - Я думаю, что Валерке лучше всего в наш класс идти. Мы были к нему иногда несправедливы, но все-таки лучшего крайнего в нашей команде еще не было. И вообще, он хороший парень. - Хороший? - взвился Мишка Зайцев. - Называть хорошим человека, который все нам делает назло. Ты очень интересно говоришь, Толька! Я согласен - в футбол он играет неплохо, но именно из-за него мы не получили первого места в школе. На помощь Мишке вылез и Витька Мелюх. - Пусть Коробухин идет в свой старый класс, вот к ним. - Ну и дураки вы, - рассмеялась Галка Новожилова. - От такого парня отказались. Мне кажется, что Валера и сам хочет вернуться в наш класс. Я скажу только, что нам без него было как-то не так. Вот наше решение! - энергично закончила Галка и свирепо глянула на Леньку Александрова. - А сам ты куда хочешь пойти, Валерий? - спросила директор. Пока шла эта перепалка между двумя моими классами, с меня, наверно, пять потов скатилось. Я догадывался, почему на меня взъелись Мишка Зайцев и Витька Мелюх. Я у них отвоевал положение заводил, тех ребят в классе, которых слушаются. А это им, конечно, не понравилось. Знал я, что давно меня не терпит Ленька Александров, но чтобы Галка так здорово обо мне сказала, я не ожидал. - Я согласен в 6 "А", - тихо сказал я. - Уже в 7 "А"! - крикнула Галка. - Ура! - зашумели Семка, Генка, Галка и другие ребята из моего класса. Только Ленька Александров и Ира молчали. Ну зачем она так долго злится? - Хорошо, - улыбнулась директор. - Все хотят, чтобы Валерий вернулся в 6 "А"? - Все! - дружно закричали ребята. - Так чего ты стоишь? - обернулась ко мне директор. - Неси свою находку. Все затихли и открыли рты. Я понесся стремглав к озеру. Там я отвязал от коряги пакет с пятью сургучными печатями и побежал назад к ребятам. В высоко поднятой руке я держал пакет, который все искали. - Победа! - кричал я. - Да здравствуют зубры! Ребята из моего класса ликовали. Поездка в Беловежскую пущу была у нас в кармане. А на Мишку и Витьку Мелюха набросились свои ребята и чуть было не поколотили. Но за них вступился Борис Михайлович. - Сами виноваты. Отказались от Валерки, чего ж сейчас кричать... Я стоял в окружении радостных, сияющих ребят, так хорошо и давно мне знакомых. - Слушайте, - Екатерина Моисеевна разорвала пакет и вынула лист бумаги. - "Самым дружным, самым смелым и самым стойким в награду - первое место в дружине и поездка в Беловежскую пущу", - звучно прочитала директор. Мы снова закричали "ура!", и, казалось, сосны вздрогнули от нашего крика. Я оглядывал счастливые лица ребят. И вдруг мне почудилось, что за спиной директора появились три богатыря. Они весело подмигнули мне, как своему парню.