ы полезнее ларек с мороженым и лимонадом, чем этот исторический КПП. Итилиэнский страж оскорбил- ся и пригласил меня пройти в помещение. Я прошел. Остальные тоже прошли, точнее, вперлись в крохотный шалаш, не желая пропустить очередной аттракцион. Жарко стало до невозможности. На стене ви- сел портрет -- судя по табличке, того самого наместника или кто он там был, поставившего этот пункт. На стене напротив висел при- каз об уничтожении на месте всякого, кто шастает по Итилиэну без пропуска, выданного собственноручно Денетором II. Я пришел к вы- воду, что нас всех сейчас и ничтожат. Указ был написан на позеле- невшем пергаменте рунами и притворялся подлинником. Страж произ- нес страстную угрожающую речь о почитании традиций и истории. В конце он сообщил, что не видит среди присутствующих никого, дос- тойного посетить Северный Итилиэн и Хеннет Аннун, а потому должен всех нас извести через отравление. После чего ткрыл в стене по- тайной холодильник и предложил ледяное пиво пяти сортов, минерал- ку, всякие соки, а также мороженое. Все экскурсанты радостно сог- ласились на самоубийство, тем более что цены на предложенные яды были весьма умеренные. Через пару миль нас вытряхнули около пе- щерно-водопадного комплекса "Хеннет Аннун". Вход в подземные га- лереи явно напоминал своей архитектурой вход в городской общест- венный туалет, и айзенгардцы так его и восприняли. Экскурсовод, однако, был ученый, в димо, многие покупались на это сходство, поэтому он собрал всех желающих и увел в известном ему направле- нии. И чего они ждали, ведь автобус с удобствами? Так размышляя, я неторопливо огляделся и увидел невдалеке солидную клумбу белых цветов. Около нее уже бродил Келеборн, наклонялся, разглядывал лепестки, потом просто сел на дорожке и запел. Подойдя поближе, я с удивлением и радостью узнал цветы: это были крупные маки моей селекции, сорт "Ниэнор". -- Ниэнор,-- сказал я над плечом Келе- борна. Эльф подпрыгнул так, будто я ругнулся по-мордорски. -- Что?! -- Ниэнор, говорю, -- несколько обалдело повторил я.-- Сорт м-маков... Назван в честь девушки, потерявшей память. Я послал одному заказчику из Итилиэна десять семян, а тут уже вон какие цветники! Меня понесло по любимой стезе. Оле говорит, что когда я сажусь на своего конька, то становлюсь еще хуже Трофи с его иско- паемыми орками. Но Келеборн слушал с интересом, даже кое о чем переспросил поподробнее, и поглаживал цветы по листьям и лепест- кам. А они тоже будто узнали его и тянулись, поворачивались, как к солнцу. И звучала тихая-тихая тема древней "Песни о Ниэнор Ни- ниэль". Из этого приятного состояния нас вывел вернувшийся айзен- гардский отряд под предводительством "дунаданца". -- Пойдемте смотреть "Окно заката",-- сказал я. -- Солнце садится. По узкому каменному коридору всю нашу толпу провели в довольно обширную пе- щеру. Она носила на себе следы использования под жилье. Ни ста- лактитов, ни сталагмитов не наблюдалось. В одной из стен была пробита высокая арка, а за ней откуда-то сверху стек ла вода. За- катная подсветка действительно была хороша, но об этом написано уже в стольких путеводителях, что мне нет нужды повторяться. Ке- леборн не слишком уютно чувствовал себя под землей -- ведь он почти всегда жил на дереве, и некоторая клаустрофо ия меня не удивила. Я подумал, стоит ли заводить водопад у себя в норе, но вспомнил, почем мне влетела совсем недавно новая сантехника, и решил, что хватит мне и сауны с душем. Экскурсовод предложил пройти посмотреть Тайный пруд. Все прошли еще одним узким изви- листым ходом, причем самая толстая айзенгардка чуть не застряла. Было много визгу и усилий по извлечению. В конце концов вся кодла оказалась на чем-то вроде скального балкона, с которого вели тра- пы к озерцу. Кожаный "дунаданец" предложил ис упаться и сыграть в "Поймай Голлума" -- историческая игра. Он объяснил условия: купа- ние происходит при естественном освещении (то есть в нашем случае -- при луне, скрывшейся в дымке), один участник назначается Гол- лумом и должен покинуть пруд, но не ч рез пещеры. Кого назначили, остается тайной для остальных. Интеллигентный харадримец спросил, не опасны ли такие увеселения. Кожаный объяснил, что при водоеме имеется тайная спасательная служба, состоящая сплошь из прямых потомков настоящего Голлума. Эта информация удовлетворила всех, кроме меня и Келеборна. Он шепнул мне, что предпочел бы утонуть, чем быть спасенным пусть даже потомком такой твари, как Голлум. Я ответил, что по моим данным, никаких потомков нет и быть не мо- жет, но я не желаю ник го ловить и быть выловленным. Поэтому я заявил экскурсоводу, что мы вне игры, потом недолго думая -- тем- но ведь -- содрал с себя одежку и полез в пруд. Келеборн походил по скале, огляделся -- и спокойно полез в воду, оставив на берегу только сумку. " о и стирка",-- подумал я. Впрочем, серая одежда эльфа не пачкалась и не мялась, по моим наблюдениям. Я-то по та- ким погодам переодеваюсь трижды в день. Мы засели на мелководье, под раскидистой ивой. Вокруг цвели кувшинки, кубышки и лотосы. Сквозь дымку и ветви проглядывали то луна, то звезды. -- Совер- шенно чудесная ночь, если оглохнуть,-- вдруг сказал Келеборн. Он был прав на триста процентов, как выражается Оле. Тихая летняя ночь оглашалась визгом, плеском, плюханьем экскурсантов, которые рьяно ловили Голлума. "Дунаданец" орал в свой мегафон: "Колеч- ко-колечко, выйди на крылечко!" Это, видимо, был сигнал для тай- ного Голлума сматываться. На галерее появились к кие-то тощие ре- бята -- видимо, спасатели. Судя по их действиям, основным методом страховки был пересчет купальщиков по головам. Кто-то с чем-то белым в руках вдруг засвистел в свисток, все забегали, экскурсо- вод заметался. Тут луна вышла из тучек, и К леборн рассмотрел, что они машут списком экскурсии -- видимо, кого-то потеряли. Мы еще посидели, гадая, кто же утоп, причем ни я, ни эльф не испыты- вали скорби, да и любопытства особого тоже. Потом я стал размыш- лять вслух, что вот ведь такой маленький пруд, и каждый вечер тут плещутся и топают подобные компании, так как же еще целы все эти лилии и лотосы? Наверное, со времен, когда пруд был заповедным, они прошли солидный отбор на вытаптывание. Я уже думал, как бы получить отсюда осенью семена, по ом попробовал подрыть корешок, но сам себя устыдился. Тогда я стал рассуждать вслух на тему, где бы я спрятался, "если бы Голлумом был я". Тут Келеборн как-то не- добро хихикнул -- совершенно не по-эльфийски, как мне показалось. -- А ведь это мы утонули,-- сообщил он. Я уставился на него, по- том взглянул на берег. Там шухер был уже нешуточный. Все турье повылезало, кто одевался, кто прыгал, кто вопил какие-то указа- ния. Я вспомнил, что сказать -то я сказал, что мы не играем, да ответа не услышал. Наверно, "дунаданец проигнорировал мое обращение, и теперь платился за это. -- Тогда еще посидим,-- сказал я довольно.-- Вы не замерзли? -- Нет, что вы,-- ответил Келеборн. -- Только комары появились. Мы сидели на одинаковой глубине, но я при этом был погружен до подбородка, а эльф торчал из воды больше чем на фут. Конечно, его начали кусать раньше. -- Интересно, какой у них приз в этой игре? -- мечтательно проговорил я. -- Золотой Голлум, что ли? Келеборн вместо ответа хлопнул себя по щеке. Тут над прудом врубили ава- рийное освещение. Что нас заметили, я понял сразу -- беготня и визг замерли, все как бы повисли в воздухе так, как застал их мо- мент включения света. Потом над Итилиэном пронесся облегченный мат. Экскурсовод, однако, помнил, что он при исполнении, в отли- чие от голлумов которые, шлепая ластами по камню, вдохновен- но-визгливо крыли нас, перегнувшись через балюстраду. -- Господа, мы вас чуть не потеряли,-- сказал он, прикрывая приторно-вежливой интонацией желание нас растерзать. -- Не угодно ли проследовать в отель? -- Угодно,-- сказал я. -- Только лампочку погасите, пожа- луйста. Это вызвало новый шквал брани, причем к спасателям доба- вились "внучата". Тогда Келеборн встал -- воды ему было чуть выше колена -- отряхнулся по-собачьи, вышел на берег к шумящей публи- ке, что-то негромко сказал, щелкнул пальцами -- и лампа в прожек- то е со звоном разлетелась. Наступила тишина, какой здесь не бы- ло, наверное, со времени Пробуждения Людей. Я быстро вылез и оделся, после чего все взяли курс на гостиницу. Экскурсовод не- добро поглядывал то на меня, то на Келеборна, но молчал. Молчали и се остальные. На ужин в отеле "Хеннет Аннун" подавали фирменно- го "кролика тушеного с травами" и фиш. Кролик был выше всяких похвал, свидетельствую как Гэмджи. Что же касается фиш-ш-ша, то пусть его едят такие голлумы, как Оле Тук. Я спросил у официанта фирменный п астиковый конверт, похоронил там останки, а на надг- робье начертал тиритский адрес советника Тука. Заодно проверим, как работает почта, и не подвергается ли корреспонденция его пре- восходительства перлюстрации. Келеборн явно не понимал, чем это я заним юсь, но смотрел одобрительно. Гостиница ему нравилась, ни- каких особых следов Мордора в ней не было, все окна были, понят- ное дело, на Запад. Андуин в лунном свете был весьма живописен. Конверт я бросил на столе и отвлекся на чудесное ежевичное вино. Келеборн рассеянно вертел в пальцах вилку, пока она не улетела под стол. Он машинально проводил ее туманным взором -- и уперся оным в конверт. -- У вас друзья в Гондорском королевском совете, Рэнди? -- с некоторым изумлением спросил он. -- Так получилось,-- сказал я. И от нечего делать изложил Келеборну историю советника Тука. Оле еще в Шире показал свои финансовые таланты по добыче денег из ниоткуда, провернув знаменитую операцию "Матом". Как из- вестно, вход в Ширский Музей ненужных вещей -- по-старому Матома- рий -- всегда был бесплатным. Оле напечатал по знакомству несколь о сотен билетов обычного образца и посадил свою очаровательную кузину Уртику Тук продавать их у входа в музей. Если кто-то из желающих пройти спрашивал, разве нельзя, мол, войти бесплатно, кассирша включала свое обаяние на полный накал и отвечала, чт можно, сколько угодно. Посетители, не желая прослыть скрягами или тугодумами, не переспрашивали, а платили и проходили. Власти Удела спохватились только через месяц. Местный ширриф ворчал и пытался привлечь Оле к суду, но не тут-то было. Во-первых, аконы были известны Туку гораздо лучше, чем ширрифу. Во-вторых, Оле тут же свернул бизнес и объявил, что устраивает на всю полученную сумму Обжорную вечеринку -- просто так, без повода. И в качестве полагающихся в таких случаях подарков гостям накупил таких жутких матомов, что вскоре экспозиция Матомария сильно пополнилась. В-третьих, выяснилось, что в дни, когда Уртика торговала билета- ми, число посетителей непрерывно росло, и в последний день их явилось втрое больше, чем бесплатно бывало в неделю. Тогда Тан и старосты, посовещавшись, решили пригласить мисс Тук на постоянную работу в том же качестве, но оказалось, что, пока суд да дело, она успела выйти замуж за одного из посетителей, а тот заявил, что "такой матом не отдаст никому даже напро ат". В общем, эта комбинация не принесла Оле денежной прибыли, зато вскоре пришло приглашение на работу в казначейство Гондора. Келеборн, хотя и развлекся моим рассказом, все же заметно думал о чем-то своем, а интересовал его не сюжет, а я как рассказчик. Видимо, загадочная эльфийская душа плохо воспринимает сугубо материальную сторону жизни. Зато от повышенного внимания к мо й скромной персоне я ра- зошелся и был готов на дальнейшее хулиганство. Но по здравом раз- мышлении я ограничился все же отправкой рыбьего скотомогильника Туку, а сам пошел спать в номер. Ночью, после всей этой жары и духоты, разразилась гроза. Меня это нисколько не встревожило: пусть погремит, дождичком польет. В комнату дождь не попадал, так что окна прикрывать не понадоби- лось. Какая-то мысль бродила на дне моего сонного и сытого со на- ния, что-то было плохо, и связано это было именно с тем, что дождь не хлещет по стеклам, не заливает паркет и ковры... Совсем я что-то сдурел, подумал я. Неужели мелкие стычки с экскурсоводом заставляют меня подсознательно желать ущерба отелю? Глуп сти ка- кие... Тут я, видимо, вырубился, потому что подскочил от близкого и сильного разряда. И в голове моей высветилась, как молнией, причина тревоги и недовольства. Окна -- на Запад. А ветер -- с Востока. Из Мордора! Гроза из Мордора!! Келеборн!!! Я выскочил из постели и бросился к телефону. Линия не работала -- то ли она бы- ла местной, то ли гроза сделала свое черное дело. Пришлось одеть- ся, то есть впрыгнуть в шорты и майку. Вдруг по коридору носит кого-нибудь, хватит с меня нудизма на сегодня .. Я проскакал коридор до лифта, взлетел на седьмой этаж. Расселили нас, надо сказать, учитывая склонности клиентов, неплохо: я ока- зался на первом этаже, не заглубленном, правда -- на здешнем кам- не это сложно,-- но окнами в цветничок. Эльфа же, хотя ник о и не имел такого слова в виду, вознесли на последний этаж, что также отвечало его потребностям. Но в результате установившаяся между нами связь несколько ослабла, и поэтому час или полтора были упу- щены. Номер Келеборна был рядом с лифтом -- далеко бежать не пришлось. Я ломанулся в дверь без стука. Она открылась легче, чем можно было предположить. Внутри мне показалось как-то особенно темно. Пошарив по стене, я зажег верхний свет. Келеборн лежал на здоровенной пятиспальной кровати лицом вниз. Он казался не су- ществом, а складкой покрывала или тенью. "Умер он, что ли?" -- закралось мне в голову. Но тут же я вспомнил, что эльфы просто так не мрут. Тогда я сосредоточился на своих щущениях и опять, как в начале нашего путешествия, полетел в пропасть. Только те- перь она была горячей, и со дна ее подымались не то языки пламе- ни, не то ищущие, злобные пальцы. Я затряс головой, ущипнул себя за ляжку. Наваждение отступило, но никуда е делось. И чего его туда понесло, в который раз задался я вопросом. Впрочем, это ли- рика, а делать-то что? Не фельдшера же к нему звать... Стой-стой, что такое говорил Оле? Ацелас... Ну-ка, где аптечка... Аптечка нашлась в ванной, и там был флакон с насадкой, на котором значи- лось: "Ацелас. При головокружениях, обмороках, мигренях распылить в 1 футе от лица". Если поможет -- засажу все междурядья этим сорняком, поклялся я. Легко сказать -- в футе от лица, а если это лицо закрыто руками, волосами и вжато в подушку? Я потряс Келе- борна за плечо -- никакого ответа. Подергал за волосы -- то же. Перевернуть, надо перевернуть. Но ведь он футов семи ростом, как же я его... Я з лез на кроватищу, ухватил эльфа за локоть и за рубаху на боку -- и неожиданно легко перекатил на спину. Вот это да, подумал я. То-то говорят, что эльфы ходят по канату, как по дороге, а снег держит их даже без наста. Так, теперь ацелас. Ух, ну и дух! Смотрим... Лицо Келеборна было одного цвета с рубахой. Полузакрытые глаза слабо светились, и выглядел этот отблеск из-под век жутковато. Я не мог сидеть просто так, потому что было очень страшно. Вспомнилось, как в Шире моя матушка вытаскивает из обмороков (час о притворных) свою тетю Камелию. Может, рискнуть? И -- раз-два! -- влепил эльфу пару пощечин. Тот погасил глаза совсем и что-то заговорил на непонятном языке. Это явно был не тот эльфийский, которым пижоны пользуются в Арноре и Гондоре. Ладно, продолжим. Ацелас в упор на виски и тереть, тереть -- вот уже у самого пальцы горят, а толку... Нет, есть толк. Эльф вдруг как-то сразу очнулся. Гроза уходила. Снаружи чернота сменилась синевой: близился летний рассвет. -- Рэнди? -- как-то неуверенно сказал Келеборн. -- Что с вами, почему вы плачете? Тут я осознал, что с меня потоком льется соленая смесь -- пот со лба и слезы из глаз. И такое снизошло на меня облегчение, что я захохотал, и ни- чего не мог ни сказать, ни объяснить, досмеялся до икоты, но ос- тановиться не мог. Эльф озадаченно глядел н все это, потом взял меня, как куль, деловито отнес в ванную и сунул головой под холодный кран. Потом, когда мы сидели на лод- жии, проветривались и сохли, глядя в хвост ушедшей грозе, Келе- борн сказал, что чуть было не отправился к Мандосу вместо Лориэ- на, и благодарен мне за то, что я вернул ему надежду свидеться с семьей. Что за Мандос такой, я разу не сообразил, и что у Келе- борна еще и семья какая-то есть, очень удивился. Но потом вспом- нил кое-что из Трофиных сказаний, и по спине у меня забегали та- кие мурашки, что захотелось пустить за шиворот "любимчика" из "Уютного Унголка". Чтобы не пос ать эльфа снова в нокаут, я решил помолчать. И помолчал -- часиков шесть, пока он не растолкал меня и не повел завтракать. Выехали на этот раз довольно рано, причем обед загрузили сухим пайком. Мокрый Итилиэн блистал тысячами луж, ручейков и листьев. Над Андуином висела мощная радуга. Солнце властно гнало мордорские тени. Экскурсовод вещал, пассажиры шуме- ли. Все как умел радовались жизни. Эльф вертел косматой головой по сторонам -- Итилиэн ему нравился не меньше, чем мне. День прошел вполне при- лично. Несколько раз "Инканус" останавливался в самых красивых местах, мы обозревали виды, лопали раннюю землянику и абрикосы. Сухой паек оказался не таким уж и сухим -- саморазогревающиеся консервы, шоколад, банки разного пива, вина Южного Гондора. Я от- дал всему должное, осоловел и взмок. Келеборн пренебрег консерва- ми и пивом, но с интересом отведал шоколад. Оказывается, он рань- ше никогда его не ел -- просто потому, что никогда не ходил в ма- газины. В одном из живописных уголков случился легкий скандаль- чик, и причиной на сей раз даже был не я. Гномы, обычно тихо си- девшие на своих местах, вылезли поразмяться, и, осматривая скалы, складным карманным кайлом отгрызли щетку каких-то кристаллов -- не о хрусталя, не то аметиста. Экскурсовод заметил это и поднял хай. Пожалуй, с ним согласился не только я, но и Келеборн. Щетку у гномов отняли, экскурсовод извлек из багажника "Инкануса" эпок- сидный клей и присобачил ее на место. Похоже, что инциденты, по- добные этому, случались часто, и борьба с ними была отработана. Потом "дунаданец" пригрозил пожаловаться в шахтный профсоюз и удержать у гномов из зарплаты полную стоимость путевки. Гномы опять сели на места и притворились спящими, как Дарин. К вечеру местность поскучнела, зелени сильно поубавилось, субтропические виды сменились кривыми елками, корявыми соснами и чахлым березня- ком. Погода снова начала портиться. Наползли тучи -- к счастью, с юга, а не с востока. Но из-за них неожиданно ра о стемнело. Келе- борн заметно скис. Я размышлял о том, как же эти эльфы жили в Средиземье и даже сражались со всякой дрянью у самых границ Мор- дора, если они такие чувствительные. Ведь столько лет прошло, как нет никаких злых сил, все это сказки, и не олее... Ну, не сказки, конечно, раз эльф действительно существует -- я покосился на сникшую длинную фигуру слева. Но вроде вычищали весь этот Мордор не раз, все там выловили и простерилизовали,-- а вот поди ж ты, наверное, для эльфа и камни помнят чт -то такое -- не такое. -- Нас было много, Рэнди,-- вдруг сказал у меня над ухом голос Келе- борна. -- Вместе мы противостояли всему, даже когда бродили в одиночестве. А я остался один, и корабль мой уплыл. У меня появи- лось чувство, как будто я проглотил айсберг. -- Так... а как же вы теперь? Семья-то... уехала?.. -- забормотал я и тут же затк- нулся, боясь ляпнуть какую-нибудь непоправимую глупость. -- Уеха- ла,-- спокойно и с какой-то скрытой радостью ответил эльф. -- И вы теперь тут навсегда? -- спросил я. Мне уже очень хотелось, чтобы он остался навсегда. Приглашу его в Шир, места у нас там благословенные... Келеборн вдруг нагнулся и заглянул мне в глаза. Не знаю уж, что он там увидел, но не рассердился, а погладил меня по голове -- даже не как ребенка, а как кошку. -- Провидит только Эру,-- сказал он. x x x Спустя какое-то время, когда за окнами все стало черно, впереди справа показался красный огонек. Экскур- совод тоже его приметил, встрепенулся и понес с удвоенной энерги- ей: -- Мы приближаемся к северной точке нашего круиза. Огонек, который вы можете наблюдать справа, -- это маяк над перевалом Мо- раннон, называемом также Воротами Мордора... ...На этот раз я был начеку, и струя ацелас фыркнула в нос Келе- борну, как только у меня в голове поплыли знакомые образы. Ацелас я прихватил из Хеннет Аннуна. Экскурсанты зашмыгали носами и за- ругались. Я не отвечал -- было не до того. Однако же профи актика сработала на редкость удачно. Эльф оживился, собрался, как пружи- на, навстречу темному прошлому. Только когда "дунаданец" опять заговорил на мордорские темы, седая голова наклонилась к моему уху. -- Можно, я буду держать вас за руку, Рэнди? Вы очень силь- ное противоядие... посильнее ацелас, поверьте мне. Я взял двумя руками его холодную длинную кисть и так и держался за нее, пока экскурсовод не объявил: -- Мораннон, господа! Приехали! Нас ждет семизвездочный отель "Барад Дур" и празднество в честь удачного завершения первого этапа! Смокинги, фраки, вечерние платья, гос- пода! Сзади поднялся оживленный визг, потирание рук, переходящее в аплодисменты, дамы затараторили о нарядах. А красный глаз-ого- нек вел "Инканус" к Мордору, и мне уже казалось, что он смотрит на нас с Келеборном оценивающе и с неприязнью: выдержим ли? x x x Выдержали. Самым противным ощущением для меня был взгляд "дуна- данца", брошенный на нас, когда в салоне зажегся свет, и мы по- ползли к выходу, держась за руки. Я отомстил, оглядев кожаного друга с головы до ног и пронзительно хихикнув. Тот сразу занялся поисками ричин и отвлекся. Должно быть, у него были раньше ка- кие-то сложности -- уже второй раз он так реагировал. Семизвез- дочный "Барад Дур" представлял собой стилизованный готический за- мок, с башенками, бойницами, драконьими головами на выходах во- досточных труб, подъемным мостом и прочими архитектурными изли- шествами. Подсветка окрасила его в багровые и пурпурны тона. Маяка отсюда видно не было -- его прожектор был раз нав- сегда обращен к Итилиэну. Я сунул Келеборна в кресло в холле, а сам проскочил к портье и заказал два номера рядом. Мне больше не хотелось экспериментировать. Кроме того, "Хеннет Аннун" был прос- то прямоугольной коробкой из стекла и бетона, а здесь недолго и заблудиться: стилиз ция внутри напоминала скорее лабиринт, чем замок, причем этажи, судя по всему, были двух- и трехуровневые. На лацкане форменной куртки служащего был эмалевый значок Багро- вого Ока. К ключам от номеров какая-то добрая душа подвесила зо- лоченые кольца -- в них свободно проходила моя рука, а внутри был, видимо, свинец. Наверное, чтобы не забывали сдавать, подумал я. Около Келеборна уже вился местный спецназгул, приняв его за пьяного. Я прогнал стража порядка (тоже со знаком Ока), сказав, что на шестом этаже вроде бы пахнет гарью. Где у них тут шестой этаж, я так и не узнал, да и спецназгулов больше не видел. В г азах эльфа опять появился жуткий блеск, зато соображения видно не было. Я потряс его, похлопал, погладил -- все без толку. Пришлось опять фыркнуть спрэем -- мне уже и самому опостылел этот запах. После этого удалось оторвать его от кресла и дотащить номер. С двумя ключами это было ой как непросто. Я задернул што- ры, полил все в номере ацеласом, как будто морил клопов, и велел очухавшемуся эльфу никого не пускать и никуда не выходить -- я пошел мыться и вставляться в шмокинг. Потом зайду, пойдем ужи- нать. Тут в номере включилась принудительная трансляция, и, пока я с маникюрными ножницами искал и перерезал провод, мы услышали, что в ресторане будет эстрадное представление "Хит-Барад", а в концертном зале -- конкурс красоты среди туристок "Пар д Дур". Тут я нашел проводку, и стало тихо. Я обернулся, боясь, что до Южных морей мне не хватит никакого ацеласа, хоть засади этой тра- вой все Роанские прерии. Но эльф, к моему изумлению, сидел на столике для журналов, как на табуретке, и вид у него ыл не угне- тенный, а слегка глумливый. -- Ограничимся рестораном, а? -- спросил он. -- Зачем конкурс этих Дур, если прекраснее моей жены не было никого в Средиземье... кроме моей же внучки? Я согласил- ся, вслух высказав, что любая красотка в здешних местах мне не подходит по росту, а про себя подумав, что моя красотка из Шира небось не хуже и хваленых родственниц Келеборна, а глаза выцара- пать может гораздо лучше. Потом я сказал, что здеш ие места плохо влияют на нравственность, судя по теме нашей беседы. Эльф согла- сился, и я пошел к себе. В своем номере я также начал с ликвида- ции динамика -- этому меня научил, конечно, Трофи, и он же пода- рил мне эти ножнички в чехле и с изолированными колечками. Потом, содрав с себя заскорузлое шмотье, я завалился в ванну и некоторе время балдел в тиш не, приходя в себя. Образы не роились, никто не орал, ни за кем не надо было следить. В ванной обнаружился за- печатанный пакет с мылом, шампунем, губкой и расческой. Келебор- на, что ли, причесать, подумал я. Смокинг у меня был шикарный, пошитый на заказ в Минас Тирит во время предыдущего визита. За это время я не изменился, и сидело все идеально. Я пригладил, насколько смог, волосы, проверил, как расположен галстук-бабочка, и задумался, где бы взять цвет к в петлицу. В конце концов я поз- вонил и велел принести гардению. На том конце провода не знали, что такое гардения. Я плюнул, вышел в коридор и оторвал цветок случившегося рядом олеандра. Получилось немного вызывающе, ну да для Мордора сойдет. Я постучался в соседний номер. Там молчали. Я вспомнил, что сам же не велел открывать, и рявкнул: "Элберет!" О пароле мы не договаривались, но я кое-что помнил из Алой книги и оказался прав. Келеборн выскочил мне навстречу с проворством, ка- кого я в ем не предполагал. В номере он критически оглядел меня, а я его. Ну и грива, подумал я. И ладно бы кудрявый был, как мы, а то ведь прямые волосы -- и такой веник... -- У вас хайратника нет? -- спросил я. Келеборн, уяснив смысл фразы, полез в ягдташ и вытащил нечто завернутое в серую тряпицу -- кусок дуги на чет- верть круга. Снял тряпку, как-то разложил, будто разломил, раз и другой, предмет, извлеченный оттуда -- и в руках у него оказалась корона! А м жет, диадема, я в этом не разбираюсь. Но штука была потрясающая, золотая, в виде венка из листьев все того же мэллор- на, усыпанная, как инеем, мелкими алмазиками. И она была довольно тонкой и легкой, потому что листики не превышали в толщину насто- ящих Келеборн с добродушной усмешкой смотрел то на меня, то на венок, который держал в руках. -- Так вы -- к-король? -- задал я наконец идиотский вопрос. -- Был,-- последовал ответ. Мне стало нехорошо. Король лориэнских эльфов... А я его по морде раз-два... Старик... Подопечный мой, туды-растуды. Ой, как неудобно-то. Что же даль- ше-то делать? И тут меня осенило. Ничего особенного не делать, а вести себя, как вел. Потому что здесь не Лориэн и не Третья эпо- ха. И если я встану в почтительную позу, то будет один вред. К тому же я не эльф, и мне он не король. А если вспомнить, как ве- дет себя О е в присутствии своего непосредственного (в обоих смыслах) начальства, то я еще далек от совершенства. -- Давай- те-ка я вас причешу, а потом померим,-- сказал я тоном хама из сферы услуг. Келеборн послушно положил корону на стол и уселся на пол. Понимает, однако, подумал я, внося из ванной пакет с расчес- кой. В кресле он и сидя на полторы головы выше меня. Расчесывание заняло много времени. Эльф терпел мои рывки и брань, и только когда я выдрал солидный клок, осторожно заметил: -- Может, я зря отпустил за Море придворного цирюльника... Но всему приходит ко- нец, и вот мы стоим перед зеркалом в ванной: какой извращенец сделал тут зеркальную стену и зачем? Я поправил свой дико-розовый олеандр и выжидательно посмотрел в зеркало на Келеборна. Тот под- нял корону и надвинул на голову. И тут раздалась такая музыка, такой мощный сводный хор зазвучал у меня в черепе, что я чуть не спрятался под ванну. Древняя, торжественная, видимо, коронацион- ная песня заполнила будто весь мир. Эльф больше не походил на старика, и я с изумлением вспо нил, что, кроме седых волос, ника- ких признаков старости на нем не было -- только общее впечатле- ние. Ни морщин, ни сутулости, ни вен и жил на руках... А теперь в зеркале стоял эльфийский король в белой мантии, сверкающем венце, с драгоценным мечом бол ше моего роста, и глаза его светились расплавленным серебром так, что больно было глядеть. --Ох,-- иск- ренне сказал я и отступил, чуть не свалившись в ванну. Келеборн отвернулся от зеркала. Никакой мантии и меча не было, но впечат- ление осталось то же: он был молод и весел, в силе и власти. Да этак весь гостиничный комплекс разбежится, подумал я. Нельзя его в таком виде выпускать. Эльф внимательно глядел на меня, потом вздохнул и снял корону. И сразу стал почти таким, как я его знал. Только волосы лежали у него по плечам, как на картинке из книги, и глаза блестели больше обычного. Я хотел что-то сказать -- и не смог. -- Жалко расставаться со сказкой, Рэнди? Но это только присказка, а что будет дальше, неизвестно,-- спокойно произнес эльф. По-моему, все это было грустным эпилогом, но я не стал спо- рить. Если он настроен на оптимистический лад, тем лучше. Однако я демонстративно заглянул в аптечку, вытащил баллон ацелас и су- нул ему в ягдташ. В своем номере я уже проделал аналогичные дела -- Ужинать! -- решительно, как эльфийский полководец, возгласил я. И мы отчалили искать ресторан. Заведение сие находилось (и нашлось) в цокольном этаже. У дверей стоял бравый швейцар чистых мордорских кровей, с руками до колен и шириной аккурат в дверной проем. На лацкане куртки с позументом красовался все тот же зна- чок. Эльфа отчетливо передерн ло. Мы двинулись к дверям, но швей- цар и не думал пропускать нас. -- Без смокингов не пущаем,-- хрипло и категорично заявил он. Тут я вдруг сообразил, что Келе- борн остался в своем сером прикиде и сандалиях, но я почему-то об этом не подумал заранее. Впрочем, своего смокинга или фрака у не- го, конечно, не было, а брать напрокат в гостинице -- бр-р! -- даже если тут есть такая с ужба. Я попытался представить себе Ке- леборна во фраке, но у меня все время получалось, что фрак сшит на орка, и в итоге я захрюкал в рукав. Но сколько можно стоять перед дверьми? Я начал уламывать швейцара, сначала соврав, что со мной иностранец, пот м обещал пожаловаться в дирекцию, потом в Королевский совет... Урука не брало ничего. Тогда я помахал в ка- честве последнего средства зеленой купюрой. Швейцар сморщил нос и зевнул, показав желтые кривые клыки. Келеборну надоела эта панто- мима, и он спр сил меня, в чем, собственно, проблема. Я честно ответил. Эльф очень высоко задрал брови, презрительно оглядел швейцара и сказал: -- Эту одежду сшили мне, когда Валакирка еще не была серпом. До сих пор она служила мне верой и правдой, так неужели ради презренной пищи я ее предам? После чего развернулся и пошел прочь. Я стоял и думал, что бы такое сказать уруку поо- биднее, когда увидел, что тот отошел в сторону и гостеприимно указывает мне вход в ресторан. Я злобно глянул на него снизу вверх. -- Вы что -- не видите, что я босиком?! И, кинувшись дого- нять Келеборна, заметил краем глаза, как швейцар крутит нам вслед пальцем у виска. Келеборн несколько удивился, когда я выскочил из-за очередного поворота и врезался в него. -- Рэнди! Но вы-то одеты как надо, что же ужинать не пошли? Я слегка зарычал, а по- том поднял ногу и повертел ступней. -- У меня тоже уважительная причина,-- сказал я.-- А голодными не останемся... Иначе я этому сброду прикрою лицензию по блату. Эльф воспринял последнюю фразу, как просто ругань, и стал меня успокаивать, предлагая не прини- мать близко к сердцу и всякое такое. Я сказал, что мне плевать на сердце -- оно меня никогда не беспокоило, но оскорбление нанесено моему желудку, а хоббиты не прощают таких обид. Водворившись в свой номер, я позвонил и заказал ужин на двоих. Кроме того, я ве- лел принести большую корзину фруктов, фунт меда в сотах, шоколаду разных сортов -- сливочного, орехового и пористого, коробку луч- ших бисквитов, банк черной икры -- осетры в Андуине еще не перевелись,-- и шампанс- кое на льду. Счет я приказал подать в письменном виде. Впоследс- твии я оплатил его из кармана урука, предъявив через Оле претен- зии директору отеля. Тот справедливо решил, что это дешевле, ем судиться со мной или, того хуже, потерять лицензию. Самое смеш- ное, что требования швейцара нарушали принятый с полгода назад закон о правах человека, и все наши действия основывались на рас- ширенном толковании понятия "человек". Ужин и прочее, прогнав посыльного, я лично отволок в смердящий ацеласом покой Келеборна. Тот слегка повыпендривался, но, когда я сожрал ужин на одного и взялся за ужин для второго, снизошел до разносолов и шампанского. Тут оказалось, что мы с ним се одня по- теряли столько энергии, что заказанных яств хватило только-толь- ко. А еще отказывался, подумал я, глядя, как эльф по глаза въелся в соты. Я встал, отряхнулся, помыл руки и зашел за штору погля- деть, куда выходят окна: до сих пор мне было некогда Было совсем темно, шел проливной дождь. Цепочка фонарей (красно- ватых) освещала полоску каменистой голой местности и уходила ку- да-то вверх и влево. Наверное, к Ородруину, подумал я и вылез к свету. Келеборн покончил с медом, умудрившись не испачкатьс , и теперь что-то лепил из воска. Я взял шоколадку и плюхнулся на ди- ван. Хорошее питание и плохое воспитание, вот что такое вся эта поездка. Правильно Трофи ругается, теперь я к нему примкну против Оле. Интересно, что скажет друг-историк, когда я при еду в гости Келеборна? Как бы его кондрашка не хватила... Туку-то все нипо- чем, явись перед ним хоть все Валары чохом. Улыбнется, взмахнет гривой и скажет: "Не угодно ли пройти в буфет и там продолжить знакомство, а то я что-то проголодался!" А интере но, пойдет ли эльф в гости? Ведь он уволился, уходить собрался... Да как же он уйдет, если корабль уплыл, ведь не пешком же... Вопросы, вопро- сы... Наверно, пойдет до самой западной точки побережья, а там купит лодку и поплывет куда глаза глядят... А ам будь что бу- дет... Приплывет в Средиземье с другой стороны, с востока, и опять в гости придет. Я проснулся. В номере было светло, шторы открыты. Часы на стене показывали семь. Дождь кончился. Келеборн укрыл меня одеялом со своей кровати, а сам спал там под пледом -- первый раз действительно спал. На журнальном столике стояла вос- ковая статуя ме я высотой в ладонь. В смокинге. x x x Удивительно, но к девяти мы явились на завтрак. Я чувствовал в себе готовность к подвигам во славу Шира, поэтому заказал омлет с грибами и ветчиной, кофе, тосты и кучу другой еды. Утром пускали без фраков и галстуков. Повезло им, подумал я, вспомнив, как вче- ра обозлился. Эльф без аппетита поковырял ложкой в какой-то гнус- ной каше -- из овса, что ли,-- и сказал, что хоббиты слишком мо- гущественны в своем влиянии, особенно за столом. -- Что-то я тут своего влияния не вижу,-- заметил я, с отвращением глядя на кашу. -- Я имею в виду вчерашний ужин,-- пояснил Келеборн.-- У нас было принято после пиров в течение дня есть только овсянку, как легкое блюдо. Но здесь ее совсем не умеют варить. Я с удовольствием вспомнил вчерашний "пир" и с удвоенной энергией занялся омлетом. Появился "дунаданец" и пригласил желающих на осмотр развалин зам- ка Барад Дур. Упоминание о развалинах не подкосило, а, напротив, взбодрило эльфа, я спешно заглотал остатки завтрака и встал из-за стола. Развалины меня разочаровали. Ничего в них не было ни живо- писного, ни страшного, ни романтичного. Просто здание с широким основанием в виде крыльев и высотная часть посредине. Окна выби- ты, зияют проемы. Как ни странно, в основном белое, со странными ч рными потеками -- от середины высотки вверх. Отель мне показал- ся куда колоритнее. Келеборн не проявлял никаких чувств. Он, так же как и остальные экскурсанты, осматривал, поворачивался направо и налево, проходил и обращал внимание. Мне было чудно: я обвешал- ся ацеласами, как гранатами, и был готов к оказанию скорой помо- щи. А тут но ь эмоций. Тем, кто не устал, предложили совершить восхождение на Ородруин. Тем, кто устал, подали для этой цели нечто вроде моторной телеги с сиденьями. Айзенгардские тетки ки- нулись занимать места. Я сразу решил, что не устал, и эльф тоже. Гномы поколебались, о потом вскочили на запятки телеги, как ла- кеи, и так поехали -- стоя снаружи, потому что внутри было набито до отказа. Мы поплелись пешком. Мили через две нас подобрал ка- кой-то орк на старом грузовике, который ехал за пемзой к подножию вулкана. Там о нас и высадил, достал лопату и начал деловито перекладывать Ородруин в кузов. На мой вопросительный взгляд Келеборн сразу от- ветил: -- Все в порядке, Рэнди. Здесь вы можете за меня не волно- ваться. Тщательнее всего чистили самые страшные места, и поэтому я не чувствую злых сил. Магия слов сохранилась, но и она действу- ет слабее, чем, скажем, в Итилиэне, где не накладывались специал ные заклятия против нечисти. -- А в отеле? -- спросил я. -- Он ведь довольно новый, лет сто -- сто двадцать всего. Откуда там такой фон? -- Это новое зло. Его многие носят в себе, родятся с ним или находят на пути. Раньше в Лориэне великолепно выявляли его, показывали носителю и уничтожали. Но если он слишком цеплял- ся за свое зло... -- эльф не договорил и насупился. -- То уничто- жали вместе с носителем,-- легко договорил я и рассмеялся. Келе- борн изумленно уставился на меня. -- Рэнди, а вы куда более жес- токи, чем можно о вас подумать,-- сказал он. -- Даже меня обманы- вает ваш золотой ореол и ласковый взгляд. Ну, хоббиты! Дивный на- род! Как говорит в подобных случаях Трофи, мы с Оле не обременены абстрактным гуманизмом. То есть не стесняемся сказать мерзавцу, что он мерзавец, двинуть в глаз подонку, а живи мы в другую эпо- ху, так и мечом махали бы без особых моральных проблем. Трофи ов- сем не такой, он мучается несовершенством мира молча, поэтому иногда его прорывает в своем кругу, и нам достается по первое число. Подозреваю, что его подпись стоит на той бумаге, из-за ко- торой так поскучнели Пеленнорские корты. Однако стоит припом ить, что известный абстрактный гуманист Фродо Бэггинс был урожденный Брендибак, и несмотря на отсутствие у него прямых потомков, Трофи вполне мог заполучить из семьи тот же генный комплекс. Туристи- ческая тропа обвивала Ородруин по спирали. Все время приходилось идти вверх, без перепадов и ровных мест. Кое-где встречались вы- работки, в которых добывали гранит и гнейс для постройки отеля. Последующие разработки запретила Минас Тиритская ге логическая комиссия, потому что работяги докопались местами до лавы. У вхо- дов в выработки стояли знаки "Осторожно, Балрог!", желтые треу- гольники с красной лохматой рожей. Эльф при виде первого из них усмехнулся. -- Ишь, выдумали,-- сказал он. -- Уж это зло точно перевелось в Средиземье, благодарение Митрандиру. Правда, он до самого ухода не мог про них слышать. Мы плелись и плелись, уже дважды обойдя вулкан. Эльфийская музыка почти стихла, и без нее уже было пусто на душе. Мне порядком опостылела эта каменно-пыль- ная страна, где ни росточка, ни лужицы не было даже после вчераш- него ливня. В поле зрения появля ся то отель, то горы, то камен- ная пустыня, то снова горы, то проход в Удун. Пахло сероводоро- дом, парило, солнце припекало черные камни и нас заодно. Я упрел, как лошадь. Келеборн шел легко, но его лицо стало принимать ка- кой-то подозрительно розовый о тенок. -- Да вы так сгорите! -- необдуманно брякнул я. Эльф споткнулся, резко остановился и наст- роился на оборону. Я сообразил, что наши простейшие понятия могут быть неизвестны существу другой культуры. -- Я не о балрогах го- ворю,-- пустился я в объяснения.-- Просто вы, наверно, давно не ходили днем по открытому месту, и солнце обожгло вам лицо. Это называется "сгореть". На пляже еще так бывает. Келеборн заметно успокоился, но потом как-то загрустил. Он то мерил взглядом расс- тояние до входа в Саммат Наур, где, по преданию, было изготовле- но, а потом и уничтожено Кольцо Власти, то поглядывал на меня с недоумением, то что-то начинал петь вслух снова замолкал. Наконец мы добрались до прохода, обращенного к Барад Дуру, и сунулись в гору. Под ногами что-то вздрагивало, со стен сыпались мелкие камешки. Как бы не попасть в извержение, по- думал я. Но тут