себя в полной безопасности, но еще раз напоминаю вам всем предупреждение хозяина: не смейте и носу высовывать наружу, пока не взойдет солнце. Только сейчас хоббит заметил, что на небольшом возвышении у противоположной стены, между стропилами, были разостланы постели. Для Бильбо приготовили набитый соломой тюфяк и шерстяное одеяло. Огонь едва горел, хоббит уснул. Проснулся Бильбо среди ночи. Пламя в очаге почти угасло, если не считать нескольких догоравших угольков. Гэндальф и карлики, судя по храпу, крепко спали: по полу протянулась тонкая полоса лунного света, проскользнувшего сквозь дымовое отверстие в потолке. Снаружи слышались рычание и шум, будто у двери топтались огромные звери. Бильбо никак не мог понять, что происходит, и испугался, что Беорн, приняв медвежий облик, решил их съесть. Хоббит закутался в одеяло с головы до ног и, несмотря на свой страх, крепко заснул. Проснулся он поздно: один из карликов споткнулся о хоббита и с шумом полетел с помоста на пол. Это был Бофур. Он заворчал, когда Бильбо открыл глаза. - Поднимайся, соня! - пробубнил карлик. - А то завтрак проворонишь. Бильбо вскочил. - Завтрак! - воскликнул он. - Где завтрак? - Большей частью в наших желудках, - ответили прогуливающиеся по комнате карлики. - Но кое-что осталось на веранде. Мы ищем Беорна: следов хозяина нигде нет, а на веранде мы обнаружили приготовленный завтрак. - А где Гэндальф? - спросил Бильбо, торопясь на веранду, только скорее бы чего-нибудь да съесть. - Куда-то запропал, - ответили ему. Хоббит стал ждать кудесника, но тот появился только под вечер. Как раз перед заходом солнца он вошел в зал, где хоббит ужинал с карликами, которым на протяжении дня прислуживали удивительные животные Беорна. Карлики ничего не слышали о Беорне с тех пор, как прошла ночь. - Где наш хозяин и где ты сам бродил весь день? - воскликнули все. - Задавайте ваши вопросы по одному, но только после ужина. У меня после завтрака и маковой росинки во рту не было. Отодвинув тарелку и кувшин, - а съедено было два каравая (с медом, маслом и со взбитыми сливками) и выпита добрая кварта медового настоя, - Гэндальф закурил трубку. - Сперва я отвечу на второй вопрос, - сказал он. - Чудо! Прекрасное место, чтобы пускать дым кольцами! Карлики долго еще не могли услышать от Гэндальфа ни слова - так он был занят: приказывал кольцам кружить вокруг балок, придавал им разные величины и цвета, отправлял одно за другим в дымовое отверстие. Должно быть, снаружи было красивое зрелище, когда зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые, большие в виде восьмерок кольца устремлялись в небо, словно птицы. - Я шел по медвежьим следам, - сказал, наконец, Гэндальф. - Этой ночью, наверное, было целое сборище медведей: вскоре я понял, что одному Беорну было бы не под силу натоптать столько разных следов. Должно быть, сюда приходили медвежата и взрослые медведи, - маленькие, обычные и даже великаны, - и все плясали тут до утра. Они приходили отовсюду, только не с запада, не от реки, стекающей с гор. Туда вели следы только одного медведя. Я следил за ним вплоть до Каррока. Река там слишком быстрая и глубокая - мне не перейти. А следы обрывались как раз в том самом месте. Вы, должно быть, помните, что с этого берега реку можно перейти вброд и оказаться на карроке, но с другой стороны над стремниной нависают скалы. Пришлось пройти несколько лиг, прежде чем я отыскал довольно мелкое место, чтобы вплавь перебраться на другой берег. И столько же лиг мне пришлось пройти обратно, чтобы отыскать следы медведя, но было слишком поздно. А следы-то вели в тот самый сосняк, где позапрошлой ночью мы так мило повеселились вместе с варгами. Думаю, что ответил и на первый вопрос, - закончил Гэндальф, после чего надолго воцарилась тишина. Бильбо показалось, что он догадался, о чем подумал кудесник. - Что же нам делать, - воскликнул он, - если Беорн приведет сюда варгов и гоблинов? Нас же схватят и убьют! Ты же говорил, Гэндальф, что Беорн с ними во вражде! - Да, говорил. И прекрати выдумывать то, чего нет. Иди-ка ты спать, а то уже совсем ничего понять не можешь. Хоббит обиделся, и ему ничего не оставалось, как пойти спать; и, пока карлики пели, он, нисколько не задумываясь о Беорне, быстро уснул. Бильбо снились сотни горных медведей, которые медленно и неуклюже отплясывали на подворье, залитом лунным светом. Хоббит проснулся. Все спали. Снаружи слышалось все то же рычание, ворчание, урчание и шум, как и вчера ночью. Утром всех разбудил Беорн. - А, вы все еще здесь? - спросил хозяин. Он встряхнул хоббита и расхохотался. - Вижу, тебя не съели гоблины, варги или свирепые медведи, - и тут же самым бесцеремонным образом ткнул пальцем Бильбо в живот. - Крольчонок располнел и отъелся на хлебе и меду, - Беорн снова рассмеялся: - Так иди и поешь еще! Все пошли завтракать. На этот раз Беорн был приветливее: казалось, он был в прекрасном расположении духа, и ему даже удалось развеселить гостей. Путешественникам не пришлось долго гадать, где был Беорн и почему сегодня он был так весел, тем более, что хозяин сам все рассказал. Он был за рекой, куда он, благодаря, во всяком случае, медвежьему облику, добрался довольно быстро. Увидев на поляне следы пожара, он понял, что часть рассказа Гэндальфа была правдой, но Беорну удалось узнать еще больше: он поймал рыскавших по лесу варга и гоблина. От них он узнал, что волчьи стаи и гоблины все еще охотятся за карликами и хотят отомстить за своих вожаков - за убитого гоблина и волка, у которого обуглился нос, а также за смерть зверей из его охраны, которые погибли в колдовском пламени. Беорн заставил их признаться не только в этом. Он также узнал, точнее, догадался, что гоблины вкупе с волками решили устроить большой набег на земли, лежащие под сенью гор, чтобы отомстить людям, которые, по их мнению, укрывали карликов, или, в лучшем случае, найти последних и расправиться с ними. - Отменные у вас россказни, да, - закончил Беорн. - Но когда я убедился, что вы ничего не выдумали, они мне понравились еще больше. Простите, что не поверил на слово. Живи вы как я, возле самого Черной пущи, тоже никому бы не верили, если бы не знали некоторых своих знакомых, как родных братьев, если не лучше. Как только я все выяснил, опрометью кинулся домой, чтобы убедиться, что с вами ничего не случилось и чтоб помочь вам, чем смогу. Впредь буду лучше думать про карликское племя. Ха! Убить вожака гоблинов! Самого вожака гоблинов! - и он тихо и злобно засмеялся. - А что вы сделали с... гоблином и варгом? - неожиданно задал вопрос Бильбо. - Идем, покажу! - ответил Беорн, и все вышли из дому. Один из столбов калитки украшала голова гоблина, а на ближайшем дереве красовалась прибитая гвоздями волчья шкура. Страшным врагом мог оказаться Беорн! Но сейчас он был другом, и Гэндальф предпочел рассказать ему все о целях путешествия, чтобы прочно заручиться поддержкой Беорна. Вот что пообещал хозяин. Для поездки к лесу он дает всем пони, а Гэндальфу - коня; такое количество провизии, что при скудном расходовании ее хватило бы на несколько недель, и упаковать ее так, что тюки не покажутся тяжелыми - орехи, муку, горшки с сушеными фруктами, мед в крынках из красной глины и нескоропортящиеся лепешки. Никто, кроме Беорна, не знал секрета их приготовления, но то, что все его кушанья обильно сдабривались медом, было очевидно: от них всегда хотелось пить. Как сказал Беорн, воду с собой брать было не нужно, потому что на пути к лесу попадалось множество источников. - Но путь через Черную Пущу труден, темен и опасен, - предупредил он. - Воду и пищу там найти очень трудно. Орехи еще не созрели (или успеют сгнить, пока вы доберетесь до восточного края леса), а только они и пригодны для еды. Звери в лесу дикие, свирепые и страшные. Я дам мехи для воды, луки и стрелы. Но, боюсь, во всей Черной пуще вы не отыщите ничего съедобного или более-менее пригодного для питья. А еще я слыхал о потоке, - черном и быстром, - что пересекает главную тропу. Ни в коем случае не окунайтесь в него и тем более не пейте: поговаривают, дескать, он навевает чары сна и забвения. Не думаю, что в сумерках тамошних краев вы сможете что-нибудь или кого-нибудь подстрелить и при этом не сойти с тропы. Поэтому вы просто ДОЛЖНЫ держаться тропы несмотря ни на что. Это все, что я могу вам посоветовать. В пределах Черной пущи я буду бессилен помочь вам, поэтому рассчитывайте на удачу, вашу храбрость и снедь, которую вы получите. Но прошу вас вот о чем: подъедете к лесу - оставьте моих коней неподалеку от его окраин. Желаю вам поскорее добраться до дома ваших предков, а если придется возвращаться - двери моего дома всегда открыты для вас. Карлики выразили свою благодарность Беорну многочисленными поклонами, едва не подметали при этом своими капюшонами пол, и то и дело говорили: "К вашим услугам, хозяин бревенчатых хором!". Но его безрадостные слова окончательно испортили всем настроение: только сейчас они поняли всю опасность своего похода, а ведь они совсем об этом раньше не задумывались, забыв при этом, что в конце пути их поджидает дракон. Утром все занялись сборами. Прошел полдень, а вместе с ним и последний обед в доме Беорна. Путники сели на коней и, прощаясь с хозяином, выехали в хорошем расположении духа. Вскоре, обойдя с востока высокую терновую изгородь, отряд свернул на север, и направился к северо-западу. По совету Беорна путники решили не идти по главной тропе, которая была южнее его владений. Пойди они так, вышли бы по ущельям к ручью, который впадал в Великую Реку южнее Каррока и набрели бы на брод, который можно было бы пересечь верхом на пони и тут же выйти прямо на Старый Лесной Тракт. Но Беорн предупредил, что трактом часто пользуются гоблины, а сама дорога заросла и уперлась в непролазную трясину. К тому же ответвление от тракта вело далеко на юг от Одинокой горы, и карликам пришлось бы преодолевать тяготы пути на север. А вот к северо-востоку от Каррока границы Черной пущи подходили ближе к Великой Реке, да и горы были неподалеку. Как раз где-то там начиналась мало кому известная тропа, которая вела через всю Черную Пущу прямо к Одинокой горе, всего лишь в нескольких днях пути к северу от места ночлега карликов. - Гоблины, - говорил Беорн, - не посмеют перейти Великую Реку даже за сотню миль севернее Каррока и, те более, объявляться возле моего дома: ночью он надежно охраняется. Но на вашем месте я бы поторопился: если гоблины захотят вскоре устроить набег, то реку они пересекут на юге и отрежут вас от леса, а варги бегают быстрее, чем пони. Поэтому, отправляясь на север и приблизившись к гоблинским норам, вы будете в большей безопасности. Этого гоблины никак не ждут, поэтому они продлят сроки набега, чтобы поймать вас. Уезжайте сейчас и поскорее! Вот почему странники ехали молча, галопом проносясь по травянистым равнинам, оставляя слева темные горные вершины, а справа - поросшие редкими рощами берега реки. Когда отряд выехал, солнце обратилось к западу и до вечера озаряло окрестные земли золотистым светом. Трудно было представить, что гоблины гнались именно за ними. Отъехав на много лиг от дома Беорна, путники снова начали петь и разговаривать, чтобы на время забыть о темной тропе, которая поджидала их впереди. А вечером, когда сгустились сумерки и темные горные пики врезались в закат, карлики разбили лагерь и выставили часовых; многие уснули, но спалось плохо: снился волчий вой и гиканье гоблинов. Утро выдалось погожим и свежим. Было прохладно, по земле стелился осенний туман, который рассеялся, едва на востоке взошло красное солнце. Тени все еще были долгими. Путники отправились дальше. Они ехали еще около двух дней и ничего не видели на своем пути, кроме трав и цветов, птиц, одиноких деревьев или стад благородных оленей, пощипывавших молодые побеги. Даже во время отдыха в тени деревьев карлики не замечали ничего нового. Иногда взгляд хоббита случайно падал на торчавшие из высоких трав оленьи рога, которые Бильбо поначалу принял за сухие ветки. На третий вечер было решено продвигаться как можно дальше, ибо Беорн сказал, что утром четвертого дня они достигнут лесной опушки, поэтому отряд ехал вечером и поздней ночью, когда из-за туч вышла луна. А когда она снова скрылась, Бильбо показалось что-то то ли слева, то ли справа - колыхнулась огромная черная медвежья тень. Но едва хоббит сказал об этом Гэндальфу, кудесник только отмахнулся, дескать, ты никого и ничего не видел. Еще до рассвета карлики покинули свой последний привал, несмотря на короткий отдых. Как только показались первые лучи солнца, им почудилось, будто впереди встал черной угрюмою степною лес, который только и поджидал странников. Начались возвышенности, и хоббит решил, что путь подходит к концу. Оленей больше нигде не было, даже кролики исчезли. К полудню отряд подъехал к пределам Черной пущи и остановился под раскидистыми деревьями с толстыми искореженными стволами и кривыми ветвями с длинными темными листьями, задушенными ковром изо мха и плюща, который стелился и по земле. - Ну, вот и Черная пуща! - воскликнул Гэндальф. - Это самый огромный лес северного мира. Надеюсь, он вам еще приглянется. Теперь отпустите пони. Карлики стали возмущаться, но Гэндальф грубо прервал их: - Глупцы! Беорн не так уж и далеко, как вам кажется, и советую сдержать данное ему слово, если не хотите, чтобы он отомстил. У Бильбо Бэггинса глаза поострее ваших, коли вы до сих пор не заметили огромного черного медведя, который сидел вдали от наших стоянок и глядел на луну. Он охранял не вас, а своих коней. Беорн наш друг, но животные дороги ему как дети родные. Да представляете ли вы, какую доброту проявил Беорн, отпуская с карликами так далеко своих коней, тем более что вы гнали их во весь опор?! Понимаете ли вы теперь, что он сделает с вами при первой же попытке увести пони в лес? - А твой конь? - спросил Торин. - Ты не говорил, что отсылаешь его обратно. - Не говорил, ибо действительно не отсылаю его. - А что же с твоим обещанием? - Я не нарушаю его, потому что возвращаюсь на этом коне. Тут только всем стало ясно, что Гэндальф покидает их у самых границ Черной пущи - было от чего прийти в отчаяние. Как карлики ни старались уговорить кудесника, он своего решения не изменил. - Об этом я вам говорил еще на Карроке, - заметил он. - Со мной спорить бесполезно, тем более что на юге, как я вам уже докладывал, меня ждут дела чрезвычайной важности, а с вами я и так замешкался. Может, мы еще встретимся, а может, и нет. Это зависит от вашей удачи, смелости и решительности. К тому же, Бильбо Бэггинс остается с вами. У вас впереди достаточно времени, чтобы лучше узнать его. Бильбо, не супься! Веселей, Торин сотоварищи! Вы уже затеяли поход. Думайте лучше о том, что в конце пути вас ждут несметные сокровища и постарайтесь хотя бы до утра не думать о Черной пуще и о драконе! Утром все повторилось. Карликам ничего не оставалось делать, как наполнить меха чистой родниковой водой и снять с пони поклажу. Скитальцы нацепили на спину, кто сколько мог, хотя Бильбо показалось, что он тащит больше всех и что придется тащиться с такой тяжестью не одну лигу. - Не унывай! - подбодрил Торин. - Очень скоро тебе будет слишком легко. Я уже представляю, как всем нам захочется наполнить мешки, когда еда пойдет на убыль. Пони отпустили. Лошадки радостно помчались назад. И тут Бильбо показалось, что вслед за ними помчалась огромная тень, похожая на медвежью. Теперь пора было расставаться с Гэндальфом. Бильбо с горя сел на землю. Как ему хотелось быть сейчас на коне, позади кудесника! Сразу же после завтрака хоббит заглянул в тень леса и увидел, что утром там темно как ночью. Что-то подсказывало ему, что в лесу с ними произойдет нечто ужасное. - Прощайте! - обратился Гэндальф к Торину. - Прощайте все! Идите прямо по тропе и никуда не сворачивайте. Тысяча против одного, что, сделав это один раз, вы уже никогда не выйдете из Черной пущи, и мне, впрочем, как и многим из живущих больше не придется увидеться с вами. - А нам и в самом деле нужно в этот лес? - спросил хоббит. - Обязательно! - воскликнул кудесник. - Если только вы хотите выйти к Одинокой горе. Вы должны идти или все бросить. И я запрещаю отказываться тебе, Бильбо Бэггинс! Мне стыдно за тебя! Будешь присматривать за карликами! - и тут Гэндальф засмеялся. - Нет! Нет! - поторопился Бильбо. - Не это. Может, можно как-нибудь в обход... - Если хочешь топать две сотни лиг к северу и вдвое больше на юг. Но этот путь опасен: в этой части мира вообще нет безопасных дорог. Помните, что вы в Дикоземье, а опасности здесь на каждом шагу. Вы не обойдете Черную пущу с севера, как тут же уткнетесь в отроги Серых гор, которые кишмя кишат гоблинами, хобгоблинами и орками самого худшего роду-племени. И на юг вам дорога заказана: окажетесь во владениях Некроманта, и даже тебе, Бильбо не нужно рассказывать об этом злобном колдуне. Не приближайтесь даже к тем местам, откуда издалека видна даже тень его черной крепости! Придерживайтесь тропы, не падайте духом, полагайтесь на удачу и, кто знает, может быть, в один прекрасный день вы выйдете к Долгой Топи, а за ней - Одинокая гора, где живет и, я надеюсь, не ждет вас старина Смауг. - Утешил, нечего сказать! - проворчал Торин. - Прощай! Не идешь с нами - молчи и проваливай! - Прощайте и удачи вам! - произнес Гэндальф и повернул коня на запад. Отъехав довольно далеко, он не смог удержаться, чтобы не оставить за собой последнего слова. Прежде чем скрыться из виду кудесник развернул коня и крикнул: - Прощайте! Берегите себя и не наделайте глупостей! Не сходите с тропы! Затем он пустил коня галопом и исчез. - Прощай и езжай своей дорогой! - буркнули карлики, ибо вместе с Гэндальфом скрылись и их надежды. Теперь началась самая опасная часть пути. Скитальцы взвалили на плечи котомки со снедью, мехи с водой, повернулись спинами к свету, заливавшему окрестности и вошли в лес. Глава VIII. МУХИ И ПАУКИ Узкая тропа, - такая, что отряд шел гуськом, - начиналась под сводами двух очень старых деревьев с переплетенными ветвями, задушенными плющом, мхом и клочьями лишайника, на которых торчало несколько сморщенных почерневших листочков. Вскоре свет, проникавший извне, превратился в яркое пятнышко, тишина была такой, что путники слышали шорох своих шагов, а деревья, казалось, склонились и прислушивались ко всему. По мере того, как глаза путников привыкали к сумраку, небольшие отрезки тропы (перед ними) покрывались мутно-зеленоватыми отсветами: иногда тонкий лучик солнца проскальзывал в случайные прорехи в густой листве, но часто этому мешали переплетенные ветви и сучья. Вскоре прекратилось и это. В лесу жили черные белки. Зоркие любопытные глаза Бильбо быстро привыкли к потемкам, и он видел, как белки, махнув хвостами, убегали с тропы и скрывались за деревьями. Вокруг стоял странный шум: ворчание, свист, скрежет, шорохи в подлеске и сухой листве, укрывающей землю тяжелым ковром. Но в темноте невозможно было увидеть, кто так шумел. Противнее всего, пожалуй, была паутина - черная и липкая, с очень толстыми нитями, перекинутыми с дерева на дерево или опутавшими липкими комками нижние сучья. Однако сети были только по обе стороны тропы. Ни одна сеть не соединяла двух противоположных деревьев, то ли из-за каких-нибудь чар, то ли еще неизвестно почему. Вскоре путники возненавидели Черную Пущу еще сильнее, чем пещеры гоблинов; надежды выбраться из его дебрей таяли. Но путь вел только вперед; а как хотелось света и ветра! Казалось, воздух застыл под лесным пологом, навсегда уступив духоте и вечному мраку. Это чувствовали даже карлики, привыкшие к полутемным пещерам, но хоббит, который никогда, особенно летом, не запирался в подземельях, просто задыхался. Хуже всего было по ночам. Лес окутывала кромешная тьма - такая, будто опрокинули огромный котел смолы. Бильбо попробовал как-то поднести руку к носу, но ничего не увидел. Хотя кое-что все-таки он заметил. Глаза. Карлики спали, прижавшись друг к другу и выставили часовых, а когда подошла очередь хоббита, то он видел, как во мраке светились огоньки, иногда красные, иногда зеленые, которые порой складывались в пары. Они были совсем близко, то опускались, то пропадали, чтобы вспыхнуть в другом месте. Порой они вспыхивали наверху, должно быть, на ветках, - и это было страшнее всего. Иные огни и вовсе не нравились хоббиту - огромные, мертвенно бледные и какие-то выпуклые. "Как у насекомых, - решил Бильбо. - Никак не звериные, даром что огромные". Хотя было не холодно, карлики ночью попробовали разжечь сторожевые костры, но вскоре они отказались от этой затеи. Впечатление было такое, что огонь притягивал целые сотни глаз, но твари, которые прятались во тьме, были слишком осторожными и старались, чтобы их не высветил малейший язычок пламени. Хуже всего было то, что на свет костра слетались огромные, величиной с ладонь, темно-серые и черные мотыльки, которые кружились вокруг огня и задевали карликов за уши. Такое соседство карликам не понравилось, тем более, что огонь притягивал еще и черных нетопырей, поэтому пришлось отказаться от костров и проводить ночи в непроглядной тьме. Хоббиту чудилось, что этот кошмар длиться уже не одну сотню лет; он недоедал, потом что провизию пришлось урезать. На самом деле прошло всего несколько дней, но лесу словно не было ни конца, ни края. Путники встревожились: запасы были не вечны, они уже кончались. Карлики захотели настрелять белок, но истратили попусту очень много стрел, прежде чем им удалось сбить хотя бы одну, прямо над тропой. Но поджаренное беличье мясо оказалось тошнотворным на вкус, поэтому пришлось отказаться и от белок. Страшно хотелось пить. Воды в мехах было мало, а карликам до сих пор не попадались источники. И так было вплоть до того, пока однажды тропу не пересекла река. Течение было сильным и быстрым, вода в реке была черной или казалась такой в сумерках. Это был тот самый поток, о котором предупреждал Беорн, иначе, несмотря на его цвет, карлики наполнили бы мехи и напились бы из них. Сейчас они столпились на берегу, думая, как переправиться на другой берег, чтобы не погружаться в воду. Когда-то здесь был деревянный мост, но он давно сгнил и развалился. Из воды прямо у берега торчали обтесанные сваи. Опустившись на колени и всмотревшись в темноту, Бильбо крикнул: - У того берега лодка! Давайте-ка, перетянем ее сюда! - И как далеко она от нас? - спросил Торин, который теперь узнал, что у хоббита самые зоркие глаза. - Не так уж и далеко. Кажется чуть больше дюжины локтей. - Всего-то, а мне, по меньшей мере, показалось тридцать, но у меня сейчас не те глаза, как сто лет назад. Но двенадцать локтей - это для нас все равно, что лига: нам не перепрыгнуть реку и никто не захочет переплыть ее или перейти вброд. - Разве никто не сможет перебросить на тот берег веревку? - А толку? Ладья наверняка привязана, даже если мы сможем зацепить ее, в чем я сомневаюсь. - Вовсе она не привязана, - возразил Бильбо, - хотя в эдаких потемках точно не разглядишь. Но, сдается мне, что ее только прибило к берегу и как раз к тому месту, где начинается тропа. - Дори самый сильный, но Фили будет позорче и помоложе, -= решил Торин. - Иди-ка сюда, Фили, и скажи, видишь лодку, о которой говорит Бильбо Бэггинс? Фили сказал, что видит, но ему пришлось долго всматриваться во мглу, чтобы определить верное направление, пока остальные искали подходящую веревку. К концу самой длинной привязали большой железный крюк - один из тех, которыми карлики прикрепляли тюки с поклажей к заплечным ремням. Фили взял веревку, прицелился и бросил. - Недолет! - воскликнул Бильбо, который смотрел вперед. - Еще немного и ты бы зацепил ее. Попробуй еще. Не думаю, что колдовство повредит тебе, если ты прикоснешься к мокрой веревке. Фили вытащил крюк и, все еще сомневаясь, закинул его во тьму. На этот раз бросок был довольно сильным. - Перелет! - не удержался Бильбо. - Ты забросил веревку прямо в чащу. Тяни ее назад, только медленно. Карлик так и сделал. Веревка туго натянулась, и он тащил зря. На помощь бросился Кили, а вместе с ним - Оин и Глоин. Они тянули и тянули, пока вдруг не свалились с ног. Бильбо, который был начеку, успел подхватить веревку и поймать палкой быстро уплывающую черную лодчонку. - Помогите! - крикнул хоббит и Балин поспешил подвести лодку к берегу, прежде чем течение унесло бы ее навсегда. - А она и в самом деле была привязана, - заметил Балин, рассматривая обрывок линя, который болтался на носу лодки. - Хороший рывок друзья. Нам повезло с веревкой. - Кто поедет первым? - задал вопрос Бильбо. - Я, - ответил Торин, - ты, Фили и Балин. Как раз столько выдержит лодка за раз. Потом - Кили, Оин, Глоин и Дори. Следующими - Ори, Нори, Бифур и Бофур. Последние - Двалин и Бомбур. - Вечно я последний, хорошо, ничего не скажешь, - пробурчал Бомбур. - Сегодня пусть кто-нибудь другой будет последним. - Нечего было отращивать такой живот! Ты вообще должен был ехать не только последним, но и одним, чтобы не потопить лодку. Не ворчи, а подчиняйся, иначе получишь как следует. - Здесь нет весел, как же мы будем грести? - спросил Бильбо. - Дай-ка крючок и веревку подлиннее, - сказал Фили и, когда все было готово, он закинул веревку как можно дальше во тьму. Но веревка не упала вниз, должно быть, насколько они могли разглядеть, запуталась в ветвях. - Садитесь в лодку, - предложил Фили. - Один из вас обвяжет конец веревки вокруг дерева, а тот, с крюком, остальные воткнут в судно. Так можно будет переправить лодку назад. Таким способом через заколдованную реку переправились почти все. Двалин, намотав веревку на руку, уже вышел из лодки, а Бомбур только собирался это сделать, как приключилась новая беда. Впереди, в чаще, послышался шорох, и вдруг из темноты выскочил олень. Он прыгнул, раскидал карликов рогами и приготовился к новому прыжку. Раз - и он на другом берегу! Но Торин был единственным, кто быстро опомнился. Он уже давно, как только вышел из лодки, натянул лук и наложил стрелу - вдруг появятся те, кто охранял лодку. Он выстрелил, олень покачнулся, но вскоре его поглотила мгла, а в мертвой тишине раздался частый цокот копыт. Прежде чем карлики успели воздать хвалу меткому стрелку, раздался отчаянный вопль Бильбо: - Бомбур в воде! Бомбур тонет! Это было так. Бомбур стоял на земле только одной ногой, когда олень, прыгая, толкнул его. Карлик свалился в воду, умудрясь при этом отпихнуть лодку от берега. Его руки хватали торчащие скользкие корни деревьев, пока лодка совсем не скрылась из виду. Когда карлики подбежали к берегу, то увидели поверх воды только капюшон. Они быстро кинули в воду веревку с крюком. Бомбур ухватился за нее, и его вытащили с большим трудом. Он вымок с головы до ног, но это было еще не самое страшное. Едва Бомбура положили на землю, он уснул, ухватившись за веревку, да так крепко, что никто не смог разжать его рук, впрочем, как и разбудить. Все столпились вокруг Бомбура, жалуясь на судьбу, проклиная его толщину и оплакивая потерю лодки: без нее невозможно было вернуться и искать оленя. Вдруг издалека донесся протяжный звук рогов и лай собак. Все прислушались. Казалось, хотя не было видно, что к северу от тропы идет охота. Карлики и хоббит долго сидели, не смея пошевелиться. Бомбур спал. На его мясистом лице появилась улыбка, ибо его не тревожили заботы. На тропе показалась белая оленуха с детенышами, такими же, как и злополучный олень, и быстро промелькнула в потемках. Карлики вскочили на ноги и, прежде чем Торин успел остановить их, растратили все свои стрелы. Тщетно: олени скрылись в дебрях, а карлики все еще продолжали стрелять. - Остановитесь! Хватит! - кричал Торин, но было слишком поздно. Стрелы кончились, и луки, которыми снабдил их Беорн, стали бесполезными. Этой ночью было темно, а в последние дни лесной морок только сгустился. Хоть карлики и переправились через заколдованную реку, тропа казалась такой же, как прежде, а лес - бесконечным. Знай они больше про Черная пуща, про оленей и про охоту на них, то поняли бы, что большая часть пути уже пройдена и скоро покажутся восточные окраины пущи, нужно было бы только надеяться и поддерживать в себе мужество; вскоре лес поредел бы и сквозь деревья начал бы проникать солнечный свет. Но карлики этого не знали. Им больше ничего не оставалось, как идти вперед и тащить на быстро сколоченных носилках толстяка Бомбура. Его по очереди несли четверо из отряда, в то время как остальным приходилось делить их поклажу. Если бы мешки с каждым днем не становились все легче, карлики ни за что бы никуда не продвинулись. Храпящий и улыбающийся Бомбур был таким тяжелым, что сам заменял мешки со снедью. Прошло несколько дней, вода и провизия кончились. Карлики не видели никаких растений, которые можно было есть. Только мох и трава с блеклыми хилыми листочками, которые омерзительно пахли. После переправы через реку минуло четыре дня, и путники вошли в буковую чащу. Сперва перемена их обрадовала: было не так темно, и пропал густой подлесок. Вокруг разливался зеленоватый свет и местами падал на тропу. Но в этом свете лес показался путникам сумрачным бесконечным залом с бесчисленными колоннами - деревьями. Было свежо, дул легкий ветерок, но шелест листвы только угнетал. Несколько пожелтевших листьев прокружились в воздухе, напоминая, что за пределами леса близится осень. Шаги путников шуршали в густом лиственном ковре, наметенном не за один год. Ветер переносил листья над пурпурным покровом, убегающим в далекие чащобы. Бомбур все спал, а путники совсем выбились из сил. Временами они слышали будоражащий смех. Иногда издалека доносилось чье-то пение, звенели смеющиеся голоса. Нет, гоблины так не смогли бы. Прекрасное пение звучало странно, чарующе и, порой, пугающе, поэтому, невзирая на усталость, карлики поспешили покинуть это место как можно скорее. Через два дня тропа круто пошла вниз, и путники очутились в логовине, густо поросшей могучими дубами. - Этот растреклятый лес кончится когда-нибудь? - проворчал Торин. - Кто-то должен залезть на дерево и осмотреться вокруг. Теперь нужно выбрать самое высокое дерево, которое растет у самой тропы. Разумеется, речь шла о хоббите. Выбрали его, потому что он был довольно легким, чтобы под ним не обломились тонкие верхние сучья, когда хоббит высунулся бы из-под лесного полога. Бедный Бильбо совсем не умел лазать по деревьям, и его пришлось подсаживать на самую толстую ветку огромного дуба, который едва не вклинивался в тропу - вот и карабкайся, как знаешь. Хоббит с трудом карабкался по корявым ветвям, то и дело ударяясь об них головой и едва избегая тех, которые норовили хлестнуть его по глазам, перепачкался черным и зеленым, хватаясь за старую кору огромных сучьев, все время срывался, но вовремя успевал схватиться за ветки и, наконец, преодолев самую трудную часть пути, где, казалось, не было ни одной подходящей ветки, чтобы ухватиться, Бильбо залез на верхушку дерева. Все это время хоббит думал только о двух вещах: есть ли на дереве пауки и как спуститься вниз, чтобы не упасть. Тут он высунул голову из густой листвы и сразу же увидел пауков - маленьких, обычных. Были еще и бабочки. Дневной свет ослеплял хоббита. Далеко внизу слышались крики карликов, но он молчал, только моргал, ухватившись за ветки. Ярко светило солнце, и Бильбо долго привыкал к нему. А когда привык, то увидел вокруг себя море зелени, которое колыхалось от ветра. Вокруг порхали сотни бабочек. Наверняка и "пурпурные императоры", которые любят верхушки дубов. Но эти были не то, чтобы пурпурные, они были какого-то непонятного цвета, напоминающего черный бархат. Бильбо долго любовался "черными императорами" и радовался тому, как ветерок обдувает его лицо и волосы. Но крики карликов, которые просто извелись от нетерпения, напомнили хоббиту о его обязанностях. И так некстати. Он оглядывался вокруг, но зелени не было конца. Его сердце, на миг освещенное солнцем и ощутившее свежесть ветра, замерло. Бильбо совсем не хотел спускаться. На самом деле до пределов Черной пущи было рукой подать, и если бы Бильбо сообразил что к чему, он понял бы, что дерево, на которое он залез, росло на самом дне огромной воронки, поэтому зелень казалась нескончаемой, поэтому невозможно было узнать, как далеко протянулся лес. Но хоббит до этого не додумался и спустился вниз в полном отчаянии, грязный, взмокший, растерянный и ослепший в лесном сумраке. От его слов карлики потеряли всякую надежду. - Этому лесу нет конца! Что же нам делать? И какой прок оттого, что послали хоббита? - кричали они, будто потерпели поражение. Мотыльки и бабочки их не интересовали, а когда хоббит рассказал им о ветерке, карлики разозлились еще больше, ведь они были слишком тяжелыми, чтобы карабкаться по деревьям. Этим вечером кончились все припасы. Утром голод обострился. А тут, как назло, еще и ливень начался! Крупные капли тяжело ударялись о землю! Но это напомнило о не менее страшной жажде. Нельзя же утолить ее, стоя под огромным дубом и ожидая, когда тебе на язык случайно упадет тяжелая капля! Единственным утешением было пробуждение Бомбура. Он проснулся неожиданно и сел, мотая головой. Ему было непонятно, где и почему он оказался, особенно, почему он так голоден, ибо Бомбур забыл все, кроме того майского дня, когда началось путешествие. Последнее, что он отчетливо помнил - чаепитие у хоббита, и ему было трудно поверить, что после этого с ним произошли все те события, о которых ему рассказали. Когда Бомбур узнал, что есть нечего, он расселся и захныкал, чувствуя какую-то тяжесть в ногах. - И зачем я только проснулся! - ревел он. - Я так сладко спал! Мне снилось, что я в лесу, вроде этого, только с веток свисали светильники, к стволам были привязаны факелы, на земле горели костры, а вокруг был такой пир! Там был лесной король в короне из листьев, там так весело пели! А всякой всячины - не счесть!.. - И не пытайся! - оборвал Бомбура Торин. - Или молчи или говори о чем-нибудь другом! И так уже столько бед из-за тебя! Если не проснешься, останешься здесь со своими дурацкими снами! Мы тебя и так сколько тащили! Пришлось карликам потуже затянуть пояса вокруг пустых животов, взять пустые котомки и ковылять вперед без малейшей надежды на то, что они выберутся из Черной пущи, прежде чем они умрут от голода. Весь день путники еле плелись, а Бомбур все время жаловался, что его не держат ноги и клонит в сон. - Ну уж нет! - возмутились остальные. - Мы и так слишком далеко несли тебя. Пусть теперь тебя несут твои ноги! Вдруг Бомбур отказался идти дальше и бухнулся на землю. - Иди, ты должен, - говорили ему. - Вот еще! Сейчас лягу, и мне приснится еда. Надеюсь, мне не придется больше просыпаться! Тут Балин, который немного опередил остальных, крикнул: - Что это? Мне показалось, что вдали мигает огонек! Карлики посмотрели - где-то далеко впереди, как им почудилось, в темноте мигал красный огонек, от которого брызнуло множество искр и загорелись точно такие же огни. Даже Бомбур встал, когда все кинулись на свет, не зная то ли там гоблины, то ли тролли. Огоньки мигали слева от тропы. Карлики почти приблизились к огням, и им показалось, что будто это был свет факелов и костров, а тропа-то осталось далеко позади! - Вот вам и сны в руку, - выпалил пыхтевший Бомбур. Он хотел бежать прямо к огням, но остальные хорошо помнили советы Беорна и кудесника. - Если мы не вернемся живыми с этого пира, то какая нам от него польза, - проворчал Торин. - Но и без него нам долго не протянуть, - возразил Бомбур, и Бильбо искренне согласился с ним. Карлики долго спорили о том, идти вперед или назад, и наконец, решили послать двоих из отряда на разведку. Но они никак не смогли решить, кого послать: никто не хотел заблудиться, чтобы потом никогда не выбраться из лесных дебрей. В конце концов, за карликов решил голод, тем более, что Бомбур продолжал описывать трапезы из своих снов. Все углубились в чащу. Им пришлось долго пробираться и даже ползти под разбитыми стволами деревьев, пока впереди не показалось что-то вроде прогалины. Там было много всякого народу одетого в бурое и зеленое; незнакомцы сидели на колодах, расставленных по кругу, посреди которого ярко пылал костер, а на древесных стволах были привязаны факелы. Но самым изумительным было то, что весь этот народ ел, пил и весело смеялся. Запах жаркого был таким заманчивым, что все, не советуясь друг с другом, толпой ввалились в круг, думая о том, как добыть немного снеди. Но едва первый из отряда ступил на прогалину, все огни погасли, словно по колдовству, кто-то разворошил костер так, что пламя, рассыпая искры, взметнулось вверх - и карлики очутились в кромешном мраке. Они долго никак не могли найти друг друга, блуждали вслепую, спотыкались о колоды, налетали лбами на деревья, звали и кричали. Наконец все сбились в кучу и нашли друг друга, тыкая в каждого пальцем. Но самое страшное, разумеется, было не в этом, ибо никто не помнил, в какой стороне лежит тропа. Было решено ждать рассвета и никуда не уходить. Никто не смел даже наощупь поискать ягод - так все были напуганы. Но сон был коротким. Едва Бильбо задремал, как Дори, который в этот раз дежурил первым, громко прошептал: - Там снова огни, и там - везде. Их еще больше. Все снова вскочили на ноги. Неподалеку светились отблески мигающих огней, и слышался звонкий смех. Карлики медленно, вытянувшись в ряд и касаясь руками спины соседа, подкрались к этому месту. Когда отряд подошел совсем близко, Торин сказал: - На этот раз всем стоять на месте! Пока я не скажу, никто не выйдет на прогалину. Сперва пойдет Бильбо Бэггинс и потолкует с теми, кто там находится. Его они не испугаются ("А что будет со мной?" - подумал Бильбо) и, я так думаю, ему никто не причинит вреда. Подойдя вплотную к огромному кругу, карлики вытолкнули Бильбо внутрь. Прежде чем хоббит успел надеть кольцо, его озарил свет костра и факелов. Все огни немедленно исчезли, и воцарилась непроглядная тьма. Если в первый раз было собраться трудно, то сейчас это было еще труднее. Особенно долго искали хоббита. Каждый раз карлики пересчитывали друг друга - тринадцать! Они кричали: "Бильбо Бэггинс! Хоббит! Чтоб тебе пусто было! Эй, хоббит, лес тебе на голову! Где ты?" - и прочее в том же духе. Карлики уже решили отказаться от поисков, а тут Дори возьми да споткнись обо что-то. В темноте он решил, что это бревно, и тут понял: хоббит. Бильбо хорошенько растормошили, и он проснулся недовольным. - Я так сладко спал, - пробурчал хоббит. - Мне снилась такая вкуснятина... - Этого еще не доставало! Сперва - Бомбур, а теперь и хоббит спятил! - зашумели карлики. - Помалкивай про свои сны. Зачем нам слушать про пиры, где нет нас?! - Вообще-то это самое лучшее, что можно добыть в такой глуши, - ворчал в ответ Бильбо, ложась рядом с карликами и пытаясь снова уснуть. Но огни зажглись снова. Посреди непроглядной ночи закричал бывший в это время в дозоре Кили: - Совсем рядом вспыхивает яркий огонь, может, свет факелов и костров, как по волшебству. Там поют и грают на арфах! Немного полежав и послушав пение, никто не смог противостоять желанию подойти ближе и еще раз попытаться попросить помощи. Все снова встали, но никто не знал, что последствия будут очень ужасными. Пир оказался еще великолепнее двух предыдущих, а во главе сидел ле