о, запинаясь от волнения и знобкой дрожи. - Вряд ли ты сможешь вести дневник... Фродо, друг мой... но когда ты вернешься... а я уверен, что ты вернешься... ты поведаешь мне о своих приключениях, и я обязательно закончу Книгу... Только возвращайся поскорей! До свидания! Многие подданные Владыки Раздола провожали в дальнюю дорогу Хранителей. Слышались мелодичные голоса эльфов, желающих Отряду доброго пути, но никто не смеялся, не пел песен - проводы получились довольно грустные. Путники перешли по мостику Бруинен - здесь, у истоков, он был еще узким - и начали подыматься на крутой склон, замыкающий с юга раздвоенную долину, в которой издавна жили эльфы. Поднявшись к холмистой вересковой равнине, они окинули прощальным взглядом мерцающий веселыми огоньками Раздол - Последнюю Светлую Обитель - и углубились в ветреную ночную тьму. Хранители дошли по Тракту до Переправы и тут круто свернули на юг. Перед ними расстилалась изрытая оврагами, поросшая вереском каменистая равнина, ограниченная с востока Мглистым хребтом; если б они пересекли хребет, а потом спустились к руслу Андуина, то быстрее достигли бы южных земель, ибо долина Великой Реки славилась плодородием и удобными дорогами. Но именно поэтому соглядатаи Саурона наверняка стерегли приречные пути; а продвигаясь к югу по западной равнине, отделенной от Андуина Мглистым хребтом, путники надеялись остаться незамеченными. Впереди Отряда шел Гэндальф Серый; по правую руку от него - Арагорн, превосходно знавший западные равнины, так что темнота не была ему помехой; за ним шагали остальные путники; а замыкал шествие эльф Леголас, который, как и все лихолесские эльфы, ночью видел не хуже, чем днем. Сначала поход был просто утомительным, и Фродо почти ничего не запомнил - кроме ледяного восточного ветра. Этот ветер, промозглый, пронизывающий до костей, неизменно дул из-за Мглистых гор, так что Фродо, несмотря на теплую одежду, постоянно чувствовал себя продрогшим - и ночью, в пути, и днем, на отдыхе. По утрам, когда непроглядный мрак сменялся серым бессолнечным сумраком, путники находили место для отдыха и забирались под колючие ветви падуба - заросли этих низкорослых кустов, словно островки, чернели на равнине - или прятались в каком-нибудь овраге. Вечером, разбуженные очередным часовым, они вяло съедали холодный ужин и, сонные, продрогшие, отправлялись в путь. Хоббиты не привыкли к таким путешествиям, и утрами, когда зачинался рассвет, у них от усталости подкашивались ноги, но им казалось, что они не двигаются, а из ночи в ночь шагают на месте: унылая, изрезанная оврагами равнина с островками колючих зарослей падуба не менялась на протяжении сотен лиг. Однако горы подступали все ближе. Мглистый хребет сворачивал к западу, и теперь они шли по предгорному плато, рассеченному трещинами черных ущелий и отвесными стенами высоких утесов. Извилистые, давно заброшенные тропы часто заводили Хранителей в тупики - то к обрыву над бурным пенистым потоком, то к сухой, но широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в бездонную трясину. На четырнадцатую ночь погода изменилась. Восточный ветер ненадолго стих, а потом устойчиво потянул с севера. Тяжелые тучи к рассвету рассеялись, прозрачный воздух стал морозней и суше, а из-за Мглистых гор эээвыплыло солнце - громадное, но по-зимнему неяркое и холодное. Путники подошли к гряде холмов, поросших могучими горными дубами, - казалось, что их черно-серые стволы вырублены в древние времена из гранита. На юге, преграждая Отряду дорогу, высился гигантский горный хребет с тремя особенно высокими пиками в серебрящихся шапках вечных снегов. Фродо внимательно рассматривал горы; к нему неслышно подошел Гэндальф и, приложив ладонь козырьком ко лбу, глянул на далекий заснеженный хребет. - Здесь начинаются земли Остранны, или, как назвали ее люди, Дубровы, - опустив руку, сказал он Фродо. - В Остранне некогда жили эльфы, но эти времена давно миновали. Птица, летящая из Раздола в Остранну, должна одолеть лишь сорок пять лиг. Но если двигаться пешком, как мы, то надо пройти лиг двести-триста. В Остранне и климат гораздо лучше, и земля плодородней, чем на северных равнинах, но теперь нам придется удвоить осторожность; сюда наверняка посланы соглядатаи. - За один по-настоящему солнечный день я согласен даже учетверить осторожность! - откидывая капюшон, воскликнул Фродо. - А впереди-то горы, - вмешался Пин. - Должно быть, ночью мы свернули к востоку. - Не было этого, - возразил Гэндальф. - В солнечную погоду просто дальше видно, вот почему ты увидел горы. Мглистый хребет у границ Остранны плавно сворачивает на юго-запад. Ты что же - ни разу не заглянул в карту, пока мы гостили у Владыки Раздола? - Почему не заглянул? - обиделся Пин. - Я заглядывал, можно даже сказать - изучал. Но у меня плохая зрительная память. Зато наш Фродо наверняка все помнит! - Нам не понадобится никаких карт, - сказал подошедший к хоббитам Гимли. Он взволнованно смотрел на далекие горы. - Ведь это владения моих предков. Вон они, овеянные легендами вершины - заснеженные Зирак, Бараз и Шатхур! Я видел их, да и то издалека, только раз, но они хорошо мне знакомы. Им посвящено множество легенд, а их изображения - в металле и камне - не раз создавали наши мастера. Ибо под ними, в огромных пещерах, расположено древнее царство гномов - Казад-Дум, или, по-эльфийски, Мория, а на всеобщем языке - Черная Бездна. Чуть дальше высится пик Баразинбар - по-эльфийски Карадрас, Багровый Рог; а за ним, правее, еще два пика: Зиракзигил - Селебдор, Серебристый, и Бундушатхур - Фануиндхол, Тусклый. Здесь неприступный Мглистый хребет прогибается седловиной узкого перевала, по которому можно попасть в долину, известную всем средиземским гномам. У этой долины несколько названий: по-гномьи Азанулбизар; по-эльфийски Нандурион; ну а на всеобщем языке - Черноречье. - Нам надо пробраться к Азанулбизару, - объявил Гэндальф, когда гном замолчал. - Поднявшись на перевал через Багровые Ворота - так именуют его западный склон, - спустимся по Черноречному Каскаду в долину. Там вы увидите озеро Зеркальное и вытекающую из него речку Серебрянку. - Непроглядна вода Келед-Зарама, - сказал Гимли, - и холодны как лед ключи Кибель-Налы. Неужели же мне суждено это счастье - увидеть наше заповедное озеро? - Если и суждено, то мимоходом, мой друг, - глянув на гнома, откликнулся Гэндальф. - Ибо наш путь. лежит мимо Зеркального, вниз по Серебрянке, через Таимые Чащобы, к Великой Реке и потом... Он умолк. - И что же потом? - спросил его Мерри. - И потом - дальше, - ответил Гэндальф, - к концу путешествия... в конце концов. Не будем загадывать далеко вперед. Нам удалось дойти до Остранны - но это лишь первый шажок к победе. Мы остановимся тут на сутки: Остранна славится целебным климатом, а нам не мешает набраться сил. Край, где некогда жили эльфы, необычайно долго остается целебным, его нелегко отравить лиходейством. - Правильно, - поддержал Гэндальфа Леголас. - Но для нас, исконно лесных жителей, эльфы Остранны были странным народом, и я уже не чувствую здесь их следов: деревья и трава мертво молчат. Хотя... - Леголас на мгновение замер, - ...да, камни еще помнят о них. Слышите? Слышите жалобы камней? Они огранили нас, навек сохранили нас, вдохнули в нас жизнь и навеки ушли. Они ушли навеки, - сказал Леголас. - Давно нашли Вековечную Гавань. Но путники слышали только шум ветра. В лощине, укрытой зарослями падуба, путники развели небольшой костер, и на этот раз их завтрак-ужин не показался им скудным, унылым и безвкусным. Они не торопились улечься спать, потому что им предстоял целый день отдыха и долгая ночь спокойного сна, а потом - бестревожная, полновесная дневка. Лишь одному Арагорну было неспокойно. После еды он поднялся на холм, долго смотрел на далекие горы и очень настороженно к чему-то прислушивался. Потом, снова подойдя к лощине, он недоуменно глянул на спутников, словно бы удивляясь их веселой беспечности. - В чем дело, Бродяжник? - спросил его Мерри. - Неужели тебе чего-нибудь не хватает? Может, ты соскучился по восточному ветру? - Пока еще нет, - усмехнулся Арагорн. - Но кое-чего мне действительно не хватает. Я бывал в Остранне и зимой, и летом. Здесь нет охотников, ибо нет жителей, поэтому всегда было много птиц и всяких мелких безобидных зверюшек. А сейчас весь этот край будто вымер. Я чувствую, что вокруг - на многие лиги! - нет ни одного живого существа. И мне хотелось бы понять - почему. - Это и правда не совсем понятно, - согласился Гэндальф. Но потом добавил: - А может, мы и распугали всю живность? - Мы ведь не охотимся, - возразил Арагорн. - Но мне всегда было спокойно в Остранне. А сейчас я постоянно ощущаю тревогу. - Значит, нам нужно быть начеку, - сразу же посерьезнев, заметил Гэндальф. - Если с тобой путешествует Следопыт, да не просто Следопыт, а сам Арагорн, надобно верить его ощущениям. Потише, друзья, - сказал он хоббитам. - И давайте-ка сразу выставим часового. В тот день первым часовым был Сэм. Все остальные спокойно уснули, но Арагорн, видимо, не собирался спать. Едва разговоры путников прекратились, настала тяжкая, тревожная тишина - ее почувствовал даже Сэм. Ясно слышалось дыхание спящих, а когда пони переставил ногу, раздался поразительно громкий стук. Стоило Сэму немного пошевелиться, и он слышал похрустывание собственных суставов. На небе не было ни единого облачка, солнце медленно всползало все выше; мертвая тишина углублялась и крепла. Потом на юге, в безоблачном небе, появилось какое-то темное пятнышко, напоминающее крохотную черную тучку; ветра не было, но пятнышко приближалось. - Что это? На облако вроде бы непохоже, - шепотом сказал Арагорну Сэм. Арагорн, не отвечая, смотрел в небо; пятнышко, приближаясь, быстро росло и вскоре рассыпалось на отдельные точки. - Да это же птицы! - воскликнул Сэм. Птицы летели необычайно низко и не прямо вперед, а широкими зигзагами, как будто что-то искали на земле. - Ложись и молчи! - прошипел Арагорн, затаскивая Сэма под ветви кустарника, потому что несколько сотен птиц внезапно отделились от основной стаи и стремительно полетели к той самой лощине, в которой расположились на отдых путники. Птицы были похожи на ворон, но совершенно черных и очень больших; когда они проносились над лощиной, их тень на мгновение закрыла солнце, и тишину вспорол громогласный карк, тут же заглушенный хлопаньем крыльев. Как только птицы скрылись из глаз, Арагорн поднялся и разбудил Гэндальфа. - Над западными равнинами, - сказал он мрачно, - рыщут стаи черных ворон, и одна из них только что пролетала над нами. В Остранне черные вороны не живут, они гнездятся на Сирых Равнинах. Не знаю, зачем они сюда пожаловали, возможно, просто в поисках пищи, но, по-моему, их послал Враг - шпионить. А высоко в небе кружатся стервятники, и уж они-то наверняка служат Саурону. Мне кажется, нам надо уходить отсюда сегодня же: за Остранной установлена слежка. - Но в таком случае, - отозвался Гэндальф, - шпионы стерегут и Багровые Ворота, а значит, на перевал подыматься нельзя. Интересно, как же мы попадем в Черноречье? Ладно, подумаем об этом потом. Главное сейчас - добраться до Мглистого. Ты прав, уходить нам придется сегодня, так что отдыха у нас не будет. - Наше счастье, - сказал Арагорн, - что мы разожгли небольшой костер и он потух до прилета ворон. С кострами нужно распроститься надолго. - Вот ведь наказание, - жаловался Пин, проснувшись под вечер и узнав от Сэма, что спокойной ночевки у них не будет, а костры отменены на долгое время. - Из-за стаи каких-то дурацких ворон мы теперь даже и выспаться не можем. А я-то мечтал о горячем ужине! - Мечтай и дальше, - посоветовал ему Гэндальф. - Я вот, например, мечтаю согреться и спокойно выкурить трубку табаку. Но одно я могу пообещать твердо: на юге мы все непременно согреемся. - Боюсь, не стало бы нам даже жарко, а не только тепло, - пробурчал Сэм. - Ну и пусть, зато мы наконец доберемся до Роковой горы и повернем домой. Я и то уж подумал про Багровый Рок, что он и есть Роковая гора, пока Гимли не назвал нам его по-своему - Бариза... Бирази... Сам Враг язык сломит!.. Короче говоря, мы еще не дошли. - Сэм не верил географическим картам, и все расстояния в этих краях казались ему такими громадными, что он уже окончательно в них запутался. Днем Хранители прятались в лощине. Несколько раз они видели ворон, но те вроде бы их не замечали, а к вечеру снова улетели восвояси. Немного переждав, Хранители поели, свернули лагерь и отправились на юг - туда, где в лучах заходящего солнца багрово искрилась вершина Баразинбара. Предгорное плато уже укутали сумерки, и в темнеющем небе одна за другой зажигались первые ночные звезды. Арагорн вывел их на торную тропу. Вернее, это была не тропа, а древний, давно заброшенный тракт, связывавший Остранну с горным перевалом. Из-за гор выплыла полная луна, и в ее голубовато-серебристом свете утесы по обеим сторонам тракта отбрасывали на землю черные тени. Фродо присмотрелся к утесам внимательней и увидел, что это вовсе не утесы, а искусно вырубленные в камне фигуры; но их уже разрушило неумолимое время. Отряд двигался к югу всю ночь. Под утро, в сером предрассветном сумраке, Фродо случайно глянул на небо и заметил, а точнее, лишь смутно ощутил, как над ними пронеслась бесшумная тень, стершая с небосвода - всего лишь на мгновение - веселые искорки звезд. Фродо вздрогнул. - Ты сейчас ничего не заметил в небе? - еле слышным шепотом спросил он Гэндальфа, шагавшего с Арагорном впереди Отряда. - Заметить не заметил, но почувствовал, - сказал Гэндальф. - На секунду стало как будто темней. Наверно, над нами проплыло облачко. - Очень уж быстро оно проплыло, - ни к кому не обращаясь, пробормотал Арагорн. - Особенно для такой безветренной погоды... Больше ночью ничего не случилось. Рассвет был ясный и солнечный, но прохладный; ветер опять подувал с востока. Еще две ночи шел Отряд к Мглистому; извилистая дорога то карабкалась на холм, то сбегала в ложбину, но было заметно, что она постепенно поднимается все выше; и вот, когда кончилась вторая ночь, Отряд вплотную подступил к Баразинбару, или, как называли его эльфы, Карадрасу, громадному пику со снежной вершиной и кроваво-красными каменистыми склонами, на которых не было ни лесов, ни лугов. Зачинался пасмурный и холодный рассвет; серые тучи закрывали солнце; ветер дул теперь с северо-востока. Гэндальф повернулся лицом к ветру, потянул носом и сказал Арагорну: - Зима нагоняет нас. Горы на севере покрыты снегом почти до подножия. Послезавтра мы поднимемся к Багровым Воротам, и там нас, возможно, заметят соглядатаи; но самым опасным и коварным врагом, весьма вероятно, окажется погода. Так какой же путь ты выбрал бы, Арагорн? Фродо, случайно уловивший эти слова, понял, что слышит продолжение разговора, который начался гораздо раньше. - Я думаю, ты знаешь не хуже меня, что любой путь к затененным землям гибельно опасен, - ответил Арагорн. - Но мы должны одолеть этот путь, а значит, нам надо добраться до Андуина. На юге Мглистый перевалить невозможно, пока не выйдешь к Ристанийской равнине. Ты сам поведал о предательстве Сарумана. Так откуда нам знать, не пала ли Ристания? Нет, к ристанийцам идти нельзя, а потому придется штурмовать перевал. - Ты забыл, - сказал Гэндальф, - что есть еще один путь, неизведанный и темный, но, по-моему, проходимый: тот путь, о котором мы уже говорили. - И больше я о нем говорить не хочу, - отрезал Арагорн. Но, помолчав, добавил: - И не буду... пока окончательно не уверюсь, что другие пути совершенно непроходимы. - Нам надо решить, куда мы пойдем, сегодня же, - напомнил Арагорну Гэндальф. - Хорошо, я согласен, - сказал Арагорн. - Давай обсудим это еще раз, когда настанет время выходить. Вечером, пока их спутники ели, Арагорн с Гэндальфом отошли в сторону и принялись вполголоса о чем-то совещаться, посматривая на глыбу Багрового Рога. Его крутые скалистые склоны были бесплодно голыми и угрюмыми, а вершина терялась в тяжелых тучах. Очень неприветливо выглядел перевал! Однако, когда Арагорн и Гэндальф объявили, вернувшись, что нынешней ночью надо попытаться его одолеть, Фродо обрадовался. Он, конечно, не знал, про какой "неизведанный и темный" путь говорил поутру Арагорну Гэндальф, но почему-то заранее его боялся, - Может статься, что Багровые Ворота стерегут соглядатаи Врага, - сказал Гэндальф. - Да и погода внушает мне серьезные опасения. Мы рискуем попасть на перевале в метель. Нам придется идти как можно быстрее. Даже и тогда мы поднимемся к седловине не меньше чем за два ночных перехода. Сегодня вечером рано стемнеет, поэтому пора сворачивать лагерь: мы едва-едва успеем собраться. - Разрешите и мне кое-что добавить, - сказал обычно молчаливый Боромир. - Я рос неподалеку от Белых гор и не раз бывал на большой высоте. Высоко в горах и летом-то, холодно, а сейчас нас ждет там трескучий мороз. Без костра мы замерзнем у перевала насмерть - ведь нам, как я понял, предстоит дневка. Значит, пока мы еще здесь, внизу, нужно собрать побольше сушняка, чтобы каждый взял с собой вязанку дров. - А Билл прихватит две, - сказал Сэм. - Ты ведь не подведешь нас, правда, дружище? - спросил он у Билла. Пони промолчал, но посмотрел на Сэма довольно мрачно. - Неплохая мысль, - согласился Гэндальф. - Однако нам надо твердо запомнить, что костер мы разожжем лишь в крайнем случае, когда действительно окажемся перед выбором - погибнуть или отогреться у огня. Сначала Отряд продвигался быстро, но через несколько лиг склон стал круче, а разрушенный тракт превратился в тропу, загроможденную острыми осколками скал. Небо сплошь затянули тучи, и путников накрыла черная тьма. Лица обжигал ледяной ветер. К полуночи извилистая, чуть заметная тропка вывела путников на узкий карниз - справа от них, в круговерти ветра, угадывалась пустота глубокой пропасти, а слева вздымалась отвесная стена. Они не одолели и четверти пути. Вскоре Фродо почувствовал на лице холодные уколы редких снежинок, а потом началась густая метель. Тьма, сделавшаяся вдруг сизо-белесой, стала вместе с тем еще непроглядней - согнутые фигуры Арагорна и Гэндальфа, до которых Фродо мог дотянуться рукой, скрылись в мутной метельной мгле. - Ох, не нравится мне эта кутерьма, - пыхтел у него за спиною Сэм. - Я люблю полюбоваться на метель из окошка, утречком, лежа под теплым одеялом. Пусть бы она разразилась над Норгордом, то-то хоббиты были бы рады. А здесь она нам совсем ни к чему. В Хоббитании сильных снегопадов не бывает - разве что изредка у северной границы, - и, если выпадает немного снежку, хоббиты радуются ему как дети. Никто из живых хоббитов (кроме Бильбо) не видел редкостно свирепой зимы 1311 года, когда на засыпанную снегом Хоббитанию напали полчища белых волков, перешедших по льду речку Брендидуим. Гэндальф остановился. Толстый слой снега покрывал его плечи и капюшон плаща. На тропе снега уже было по щиколотку. - Именно этого я и опасался, - повернувшись к Арагорну, проговорил Гэндальф. - А что ты теперь скажешь, Следопыт? - Что и я опасался, - ответил тот. - Правда, меньше, чем всего другого. Северяне привыкли к горным метелям. Но в южных горах метели - редкость, а если и случаются, то на большой высоте. Да ведь мы-то не успели забраться высоко. - Так, может быть, это лиходейство Врага? - спросил подошедший к ним Боромир. - У нас поговаривают, что в Изгарных горах он повелевает даже погодой. Правда, они принадлежат ему, а Мглистый хребет - далеко от Мордора. Но могущество Врага постоянно растет. - Длинные же он отрастил себе руки, если способен перебросить метель из северных земель в южные, - сказал Гимли. - Длиннее некуда, - проворчал Гэндальф. Пока они стояли, ветер утих, а через несколько минут прекратился и снегопад. Тогда они снова двинулись вперед. Однако затишье оказалось обманчивым. Не успели они одолеть и пол-лиги, как в лицо им дунул колючий ветер, окреп, налился ураганной силой, потом опять началась метель, снег повалил огромными хлопьями, и вскоре разбушевался неистовый буран. Теперь даже могучий Боромир шел с трудом. Хоббиты тащились в хвосте колонны, и всем их спутникам было понятно, что если буран будет продолжаться, то идти дальше они не смогут. Фродо едва передвигал ноги. Сэм, охая, плелся за ним. Пин и Мерри ковыляли молча. Гимли и тот выбился из сил, а ведь гномы славятся своей выносливостью. Внезапно Отряд замер на месте, как будто путники сговорились остановиться, хотя никто не сказал ни слова. Вокруг раздавались очень странные звуки. Возможно, это завывал ветер, но в его гулком многоголосом вое ясно слышались злобные угрозы, визгливый хохот и хриплые вопли... Нет, ветер не мог так выть. Неожиданно сверху скатился камень, потом еще один, потом еще... Путники прижались к отвесной стене; камни с треском падали из карниза, подскакивали и валились в черную пропасть; временами раздавался тяжелый грохот, и сверху низвергались огромные валуны. - Надо возвращаться, - сказал Боромир. - Я не раз попадал в горные метели и знаю, как воет по ущельям ветер... но сейчас мы слышим вовсе не ветер! Это же голоса вражеских сил! Да и камнепад здесь начался не случайно. - Думаю, что воет-то именно ветер, - заметил Арагорн, - но Боромир прав - дальше идти в самом деле нельзя. У Совета Мудрых много врагов, хотя и не все они - союзники Саурона. - Эльфы назвали Карадрас Кровожадным задолго до появления Врага, - буркнул Гимли. - Не важно, кто нам препятствует, - сказал Гэндальф. - Важно, что препятствие сейчас неодолимо. - Так как же нам быть? - горестно спросил Пин. Он стоял, привалившись к холодной стене, и его сотрясала мелкая дрожь. - Ждать перелома погоды на месте или возвращаться, - ответил Гэндальф. - Пробиваться вперед бессмысленно и опасно. Чуть выше, если я правильно помню, тропа выходит на открытый склон. Там не укроешься от ветра и камней... или какой-нибудь новой напасти. - И возвращаться бессмысленно, - добавил Арагорн. - От подножия горы до этой стены нет ни одного сносного укрытия. - Тоже мне, укрытие, - проворчал Сэм. Но никто, кроме Фродо, его не слышал. Хранители стояли, прижавшись к стене. Карниз, врезанный в южный склон, тянулся, полого подымаясь вверх, с юго-востока на северо-запад и впереди круто поворачивал к югу, так что стена загораживала путников от резкого северо-восточного ветра, но бешено крутящиеся белесые вихри - снег валил все гуще и гуще - захлестывались к ним и сверху и снизу. Они касались друг друга плечами, а пони Билл стоял перед хоббитами, заслоняя их от снежных смерчей, но вокруг него уже намело сугроб, и, если б не рослые спутники хоббитов, их очень скоро завалило бы с головой. Фродо одолевала стылая дрема; потом он пригрелся в снежной норе, и завывание ветра постепенно заглохло, сменившись гулом каминного пламени, а потом у камина появился Бильбо, но в его голосе прозвучало осуждение. - Не могу понять - зачем ты вернулся? Зачем прервал этот важный поход из-за самой обычной зимней метели? - Мне хотелось отдохнуть, - прошептал Фродо, но Бильбо, проворно затушив камин, выволок племянника из теплого кресла, и в комнату вползла ледяная тьма... - ...слышишь, Гэндальф? Их занесет с головой, - проговорил Бильбо голосом Боромира, и Фродо почувствовал, что висит в воздухе, вытащенный из уютной снежной норы. Тут уж он окончательно проснулся. - Они же заснут и замерзнут насмерть, - опуская Фродо, сказал Боромир. - Надо немедленно что-то предпринять! - Ты прав, - озабоченно отозвался Гэндальф и достал из кармана кожаную баклагу. - Пусть каждый отхлебнет по одному глотку, - сказал он, передав баклагу Боромиру. - Это необычайно живительный напиток - здравур - драгоценный дар Имладриса. Глоток пряной, чуть терпкой жидкости не только согрел окоченевшего Фродо, но и прогнал его недавние страхи. Остальные Хранители тоже оживились. Однако ветер свирепствовал по-прежнему, а метель даже стала как будто сильней. - Не разжечь ли костер? - спросил Боромир. - Похоже, мы уже поставлены перед выбором - погибнуть или отогреться у огня. -Что ж, можно, - ответил Гэндальф. - Если здесь есть соглядатаи Саурона, они все равно уже нас заметили. У Хранителей были и дрова и растопка (они последовали совету Боромира), но ни эльф, ни гном - уж на что мастера - не сумели высечь такую искру, которая зажгла бы отсыревший хворост. Пришлось взяться за дело Гэндальфу. Он прикоснулся Жезлом к вязанке хвороста и скомандовал: "Наур ан адриат аммин!" Сноп зеленовато-голубого пламени ярко осветил метельную темень, хворост вспыхнул и быстро разгорелся. Теперь яростные порывы ветра только сильнее разжигали костер. - Если перевал стерегут соглядатаи, то меня-то они наверняка засекли, - с мрачной гордостью заметил маг. - Я просигналил им ГЭНДАЛЬФ ЗДЕСЬ так понятно, что никто не ошибется. Но Хранители едва ли слышали Гэндальфа. Они, как дети, радовались огню. Разгоревшийся хворост весело потрескивал, и Хранители, не обращая внимания на буран, на лужи талой воды под ногами, со всех сторон обступили костер, чтоб согреться в его животворном тепле. На их изнуренных, но раскрасневшихся лицах играли огненно-золотистые блики, а вокруг, словно бы заключив их в темницу, кипела сизая метельная тьма. Однако хворост сгорал очень быстро. Пламя приугасло, и в тускнеющий костер бросили последнюю вязанку дров. - Ничего, скоро начнется рассвет: ночь-то на исходе, - сказал Арагорн. - Ночь-то на исходе, - пробормотал Гимли, - да в такое ненастье и рассвета не заметишь. Боромир немного отступил от костра. - Буран стихает, - объявил он. - Да и ветер как будто начал выдыхаться. Фродо утомленно смотрел в костер; из черной тьмы выпархивали снежинки, вспыхивали, словно серебряные звездочки, и тут же гасли, растаяв над пламенем; а, вокруг неумолчно завывал ветер и клубилась беспросветная метельная мгла. Фродо сонно закрыл глаза, покачнулся, разлепил отяжелевшие веки - и вдруг заметил, что ветер умолк, а над холмиком слабо золотящихся углей лениво кружится лишь несколько снежинок. Он поднял голову и увидел, что на востоке черное небо слегка посветлело. Сеющийся сквозь серые тучи рассвет открыл глазам измученных путников немые, в саване снегов, горы. Внизу горбились глубокие сугробы, и под ними угадывалась извилистая тропинка, но вверху тяжелые снеговые тучи, угрожающие путникам новой метелью, плотно занавесили седловину перевала. - Баразинбар не смирился, - проговорил Гимли. - Если мы осмелимся идти вперед, он снова обрушит на нас буран. Надо возвращаться, и как можно скорей. Все понимали, что надо возвращаться. Но как? В нескольких шагах от карниза на тропе громоздились такие сугробы, что хоббиты утонули бы в них с головой. Да и на карнизе, где стояли путники, возвышались холмы снеговых заносов - а ведь карниз прикрывала от ветра стена! - Гэндальф расчистит невысокликам путь своим огненным Жезлом, - сказал Леголас. Буран ничуть не встревожил эльфа, и он, один из всего Отряда, сохранил до утра хорошее настроение. - Или Леголас слетает на небо, - откликнулся Гэндальф, - и разгонит тучи, чтоб солнце растопило для Отряда снег. Мой Жезл - не печка, - добавил он, - а снег, по несчастью, невозможно испепелить. - Не сумеет умный - осилит сильный, - вмешался Боромир, - так у нас говорят. Буран начался, - продолжал гондорец, - когда мы обогнули вон тот утес, - он указал на большую скалу, которая заслоняла от путников тропку. - До нее отсюда пол-лиги, не больше. И вот, если самый сильный из нас осилит дорогу к этому утесу, оттуда мы все спустимся без труда. - Надо попробовать, - сказал Арагорн. - Уж вдвоем-то мы одолеем пол-лиги. Арагорн был самым рослым в Отряде, но Боромир казался крепче. Они отправились, Боромир - впереди, кое-где снег доходил ему до плеч, и он врезался в него, словно плуг - или как очень усталый пловец. Леголас, улыбаясь, глядел на людей; потом повернулся к магу и воскликнул: - Да поможет уму и силе искусность! А потом проворно зашагал по снегу, и Фродо заметил - как бы впервые, хотя он знал об этом и раньше, что у эльфа не было тяжелых башмаков, которыми снабдили Хранителей в Имладрисе; а легкие эльфийские туфли Леголаса почти не оставляли на снегу следов. - До свидания! - весело крикнул он Гэндальфу. - Я постараюсь отыскать вам солнце! - Он прибавил шагу и, словно танцуя, обогнал медленно бредущих людей, махнул им рукой, звонко рассмеялся и скрылся из глаз за поворотом тропинки. Люди медленно продвигались вперед; остальные молча смотрели им вслед, пока и они не исчезли за поворотом. Клубящиеся у вершины тучи сгустились, вниз поплыли редкие снежинки. Прошло, вероятно, около часа - хоббитам показалось, что гораздо больше, - и вот на тропе появился эльф. Потом они увидели людей, медленно, с трудом, подымающихся в гору. - Мне не удалось заманить сюда солнце, - подмигнув хоббитам, сказал Леголас. - Оно ублажает южные земли, и его, как я понял, ничуть не беспокоят несколько тучек над этой горушкой. Но зато я принес хорошие вести тем, у кого тяжелая поступь. За скалой, про которую говорил Боромир, намело довольно высокий сугроб, и наши воители из Племени Сильных приготовились погибать перед этой преградой, ибо тропинка-то идет по ущелью, а выход из ущелья закрыт сугробом. Ну, пришлось мне объяснить Сильным, что они отчаялись перед снежной крепостью шириной не больше десяти шагов и что за нею на нашей тропке лежит слой снега по щиколотку хоббитам. - Так я и думал, - проворчал Гимли. - Конечно же, злая воля Баразинбара раскачала этот проклятый буран. Баразинбар не жалует гномов и эльфов... - К счастью, Баразинбар, вероятно, забыл, что к Отряду Хранителей примкнули люди, - перебил гнома подошедший гондорец, - и люди, скажу без хвастовства, неслабые... Мы одолели снежный завал - проторили в сугробе узкую тропку - для тех, кто не может порхать по-эльфийски. - Да как же мы-то туда доберемся? - взволнованно спросил Пин, высказав общую тревогу хоббитов. - Не беспокойся, - ответил ему Боромир. - Я устал, но силы у меня еще есть; у Арагорна - тоже. Мы отнесем вас к завалу. И начнем, почтеннейший Перегрин, с тебя. Пин вскарабкался гондорцу на спину. - Держись крепче, - сказал Боромир. - У меня-то руки должны быть свободными. - Он зашагал по тропинке вниз. За ним отправился Арагорн с Мерри. Разглядывая протоптанную в снегу дорожку, Пин восхищался силой людей. Даже сейчас, с хоббитом на закорках, Боромир расширял руками проход, чтоб остальным было легче идти. Вскоре они подошли к сугробу, который, словно гигантская стена вдвое выше человеческого роста, перегородил узкое ущелье. Гребень сугроба был плотным и острым, да и весь сугроб казался монолитом, разрубленным посредине узкой тропой. За сугробом Мерри с Пином и Леголас остались дожидаться других, а люди снова ушли наверх. Боромир вернулся через полчаса - с Сэмом за спиной, следом шел Гэндальф, ведя в поводу навьюченного пони, верхом на пони сидел гном Гимли, а замыкал шествие Арагорн с Фродо. Едва Арагорн миновал сугроб, как путников оглушил раскатистый грохот, и откуда-то сверху посыпались камни, взвихрившие облако снежной пыли, потом, когда белая завеса развеялась, Хранители увидели, что проход в сугробе завален ссыпавшимися вниз камнями. - Хватит, Баразинбар! - взмолился Гимли. - Мы же уходим! Оставь нас в покое! - Но гора, казалось, и сама успокоилась, как бы удовлетворенная отступлением пришельцев: начавшийся было камнепад иссяк, а тучи, закрывавшие перевал, рассеялись. Слой снега под ногами становился все тоньше, и вскоре, спустившись по круче, путники вышли к той самой площадке, где вчера их застигли первые снежинки. Утро начинало клониться к полудню; с площадки, где стояли утомленные Хранители, открывались широкие предгорные дали - холмы, озерца, извилистые овраги, заросли падуба, островки дубрав... А внизу виднелась неглубокая лощина, в которой они отдыхали накануне. У Фродо отчаянно болели ноги, он продрог до костей и хотел есть; а когда ему вспомнилось, что дорога вниз займет по крайней мере полдня, у него на мгновение потемнело в глазах; он закрыл их, а открыв, с удивлением обнаружил, что видит какие-то черные точки. Он протер глаза - точки не исчезли: они кружились в прозрачном воздухе, и Фродо решил, что он начал слепнуть... - Опять птицы, - сказал Арагорн, тоже увидевший их. - Теперь уж с этим ничего не поделаешь, - глянув на птиц, отозвался Гэндальф. - Друзья ли они, или Вражьи шпионы, или просто безобидные птахи, нам все равно придется спускаться: Карадрас не любит ночных гостей. Путники, спотыкаясь, побрели вниз; их подгонял ледяной ветер. Багровые Ворота оказались закрытыми. Глава IV. ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ТЬМЕ Только под вечер, в пасмурных сумерках, остановились усталые путники на отдых. Баразинбар дышал вниз холодом - дул порывистый ветер. Гэндальф пустил свою баклагу по кругу, и все Хранители отхлебнули здравура. После ужина они устроили совет. - Сегодня ночью мы отдохнем, - объявил Гэндальф, - ибо штурм перевала дорого дался каждому из нас... - А куда мы пойдем потом? - спросил Фродо. - У Хранителей есть только две дороги, - ответил Гэндальф, - назад, в Раздол, или вперед, к Огненной горе. Когда Гэндальф упомянул о возвращении, лицо Пина радостно просветлело, а Мерри и Сэм весело встрепенулись. Но Боромир с Арагорном остались бесстрастными, а Гимли и Леголас выжидательно промолчали. Фродо понял, что все его спутники хотят, чтобы первым высказался он. - Вернуться... - нерешительно начал Фродо, потом преодолел нерешительность и закончил: - ...Мы можем, по-моему, только с победой. Или с позором - признав свое поражение. Я предлагаю пробиваться вперед. - Я тоже так думаю, - поддержал его Гэндальф. - Вернуться - значит признать свое поражение, которое неминуемо обернется гибелью для всех свободных народов Средиземья. Кольцо Всевластья останется в Раздоле, ибо иного убежища не найдешь; Враг со временем узнает об этом, двинет все свое воинство против Элронда, и рано или поздно Раздол падет, а Враг сделается Всесильным Властителем, и Завеса Тьмы сомкнется над Средиземьем. Черные Кольценосцы - страшные противники, но, когда их хозяин добудет Кольцо, они окажутся просто непобедимыми. - Я и говорю - надо пробиваться, - с тяжелым вздохом повторил Фродо. - Ты знаешь другую дорогу через горы? - Знаю, мой друг, - ответил Гэндальф. - Но это довольно мрачная дорога. Арагорн даже слышать о ней не хотел, пока надеялся одолеть перевал. - Если она еще хуже перевала, то это и правда мрачная дорога! - глянув на Арагорна, воскликнул Мерри. - Ну а все-таки расскажи нам о ней хоть немного, чтобы мы знали самое худшее. - Дорога, про которую я говорю, проходит через пещеры Мории, - сказал Гэндальф. Гимли взволнованно посмотрел на мага, но даже и его охватил страх: о гиблых пещерах необъятной Мории сложено немало страшных легенд. - Никто не знает, - заметил Арагорн, - сохранился ли сквозной проход через Морию. - Зато все знают, - добавил Боромир, - что Мория именуется Черною Бездной. Да и для чего нам спускаться в Морию? Зачем штурмовать неприступные перевалы? Давайте выйдем к Мустангримской равнине: мустангримцы - давние союзники гондорцев, они помогут нам добраться до Андуина. А можно спуститься по реке Изен, чтобы выйти к Гондору с юга, через Приморье. - Завеса Тьмы разрастается, - сказал Гэндальф, - и сейчас уже нельзя ручаться за ристанийцев. Ты ведь был у них довольно давно. А главное, на пути к Ристанийской равнине никак не минуешь владений Сарумана. Настанет время, и я сведу с ним счеты. Ну а пока Хранителю Кольца не следует подходить близко к Изенгарду: Сарумана сжигает жажда всевластья, и он попытается завладеть Кольцом. Так что Ристания для нас закрыта. Теперь о дальнем, обходном пути. Во-первых, он окажется чересчур долгим - мы затратим на него не меньше чем год. Во-вторых, за долинами западных рек наверняка следят Саруман и Саурон, а убежища на этих незаселенных равнинах нам не найти, ибо эльфов там нет. Пробираясь на север к Владыке Раздола, ты был для Врага лишь случайным путником, на которого он не обратил внимания. Но теперь ты воин Отряда Хранителей, и тебе угрожают такие же опасности, как и Главному Хранителю Кольца, Фродо. Гибельные опасности, ибо если нас обнаружат... Впрочем, боюсь, что нас уже обнаружили, - неожиданно перебил сам себя Гэндальф, - обнаружили на подступах к Багровым Воротам. Нам необходимо скрыться от соглядатаев, чтобы Враг опять потерял нас из виду: не обходить горы, не штурмовать перевалы, а спрятаться под горами, в пещерах Мории, - вот что сейчас самое разумное. Этого Враг от нас не ожидает. - Как знать, - возразил Гэндальфу Боромир. - Зато уж если он догадается, где мы, то нам не выбраться из этой ловушки. Говорят, Враг распоряжается в Мории, словно в своем собственном Черном Замке. Называют же Морию Черной Бездной! - Не всякому слуху верь, - сказал Гэндальф. - В Мории хозяйничает вовсе не Враг. Правда, там могут встретиться орки, однако я думаю, что этого не случится - полчища орков истреблены и рассеяны в Битве Пяти Воинств у Одинокой. Горные Орлы недавно сообщили, что орки опять стекаются к Мглистому... но, надеюсь, в Морию они еще не проникли. Зато, возможно, мы встретим здесь Балина с его небольшой, но отважной дружиной, и тогда нам нечего бояться орков. Как бы то ни было, путь через Морию - единственный, других путей у нас нет. - Я пойду с тобой, Гэндальф! - воскликнул Гимли. - Меня не страшат древние предания. Но сначала нужно отыскать Ворота, которые захлопнулись давным-давно! - Превосходно сказано, мой милый Гимли, - с легкой улыбкой отозвался Гэндальф. - Я найду Ворота и сумею открыть их. А уж с гномом мы наверняка не заблудимся. Я-то спускался в Морию один - когда разыскивал пропавшего Траина - и, как видишь, вышел оттуда живым. Я прошел тогда Морию насквозь, Арагорн, - добавил маг, посмотрев на Бродяжника. - Я тоже спускался однажды в Морию, - сказал Арагорн, - со стороны Черноречья. И тоже ухитрился выйти живым. Но второй раз я туда лезть не хочу: слишком солоно мне там пришлось. - Я и первый-то раз не хочу, - буркнул Пин. - Я тоже не хочу, - пробормотал Сэм. - Да и никто не хочет, - заметил Гэндальф. - Однако нам надо попасть в Черноречье. Поэтому я спрашиваю, кто согласится - не захочет, а согласится - идти через Морию, чтобы потом добраться до Андуина. - Я! - с готовностью воскликнул Гимли. - Я тоже, - мрачно сказал Арагорн. - Ты не отказался штурмовать перевал, предупредив меня, что мы можем погибнуть, - и мы едва не замерзли насмерть. Я пойду с тобой через Морию, Гэндальф. Но помни - не нам, а именно тебе угрожает в Мории смертельная опасность! - А я, - угрюмо объявил Боромир, - соглашусь лезть в эту Черную Бездну только вместе со всеми Хранителями. Два невысоклика не хотят туда лезть. Леголас и Фродо - главный Хранитель! - и Мерри пока еще ничего не сказали. - Я против Мории, - проговорил эльф. Все посмотрели на Фродо и Мерри. Оба хоббита долго молчали. Затянувшееся молчание нарушил Фродо. - Я боюсь спускаться в Морию, - сказал он. - Но и совет Гэндальфа не хочу отвергать. Давайте отложим решение до утра. Очень уж сейчас темно и тоскливо. И страшно. Послушайте, как воет вете