дамбу; Гэндальф направил его, и он помчался к Могильникам быстрее северного ветра. - Вот и пожалуйста, было нас четверо, четверо и осталось, - сказал Мерри. - Другие все поисчезали, как приснились. - Не знаю, не знаю, - сказал Фродо. - Я, наоборот, будто снова заснул. ГЛАВА VIII. ОСКВЕРНЕННАЯ ХОББИТАНИЯ Уже смеркалось, когда продрогшие и усталые путники подъехали наконец к Брендидуимскому мосту. С обоих концов преграждали его высокие ворота, плотно сбитые из толстых, заостренных кольев. На том берегу реки появились неказистые двухэтажные дома с редкими, тусклыми прорезями окон; хоббиты таких отроду не строили. Они колотили в ворота и звали хоть кого-нибудь, но сперва никто не отзывался, а потом, к их великому изумлению, затрубил рог, и тусклые окна разом погасли. Из темноты раздался крик: - Кто такие? Убирайтесь, а то схлопочете! Не видите, что ли, объявление: От заката до рассвета проход строго воспрещен! - Как же мы увидим объявление в темноте, дурья твоя башка? - закричал в ответ Сэм. - А увидел бы я, что хоббитам нет ночью прохода домой, да еще в такую собачью погоду, - сорвал бы твое объявление, и все тут. Хлопнул ставень, и хоббиты с фонарями гурьбой высыпали из домика слева от моста. Они отперли дальние ворота и грозно двинулись вперед, но, разглядев путников, немного оробели. - Ну-ну, смелее, - сказал Мерри, он узнал одного из них. - Эй ты, Хоб Колоток, протри глаза! Не видишь, что ли, я Мерри Брендизайк, а ну-ка, объясняй, что у вас здесь за почешиха и чего тебя сюда занесло. Ты же, по-моему, всегда стерег Отпорную Городьбу. - Батюшки! И вправду господин Мерри, да еще с головы до ног в железе! А как же все говорили, будто вы сгинули в Вековечном Лесу? Вот уж рад видеть вас живым-здоровым! - А рад, так и нечего глазеть из-за ворот, давай отпирай! - Извините, господин Мерри, отпирать не велено. - Кто не велел? - Не велел Генералиссимус из Торбы-на-Круче. - Генералиссимус из Торбы? Лотто, что ли? - спросил Фродо. - Вроде бы так, господин Фродо, только приказано называть его просто "Генералиссимус". - Вот как! - сказал Фродо. - Ну, спасибо хоть, он теперь не Торбинс. Но все же нам, его бывшей родне, придется немного понизить его в чине. Хоббиты испуганно притихли, точно уши прижали. - Вы не очень-то разговаривайте, - сказал один из них. - Он прознает - вам же будет хуже. Тоже расшумелись: сейчас как проснется Большой Начальник! - Пусть просыпается, мы у него надолго отобьем охоту спать, - сказал Мерри. - Это, стало быть, ваш новоявленный Генералиссимус нанимает бандитов из Глухомани? Ну, мы, кажется, малость запоздали. Он соскочил с пони, увидел при свете фонарей объявление, сорвал его и перебросил через ворота. Сторожа попятились от ворот подальше. - Иди сюда, Пин! - сказал он. - Вдвоем шутя справимся. Мерри с Пином вскарабкались на ворота, и сторожа еще отбежали. Опять затрубил рог. В доме побольше, справа от моста, распахнулись двери, и в просвете показался ражий детина. - Это что такое! - рявкнул он, шествуя по мосту. - В ворота ломитесь? А ну, живо убирайтесь, пока я вам ручки-ножки не поотрывал! Сверкнули обнаженные мечи, и он остановился. - Вот что, Осинник, - сказал Мерри, - если ты мигом не отопрешь двери, ох и худо тебе придется. Я тебя крепенько пощекочу. Отпирай и уматывай без оглядки, чтоб духу твоего здесь больше не было, бандитская харя. Бит Осинник хмуро подошел к воротам и отомкнул замок. - Давай сюда ключ! - велел Мерри. Но Осинник швырнул ключ ему в голову и пустился бежать. Вдруг его так лягнули, что он дико взвыл, кубарем покатился в темноту и навеки исчез из памяти народа Хоббитании. - Ай да мы, - сказал Сэм, похлопав по крупу расторопного Билла. - Большого Начальника спровадили, - сказал Мерри. - Спровадим и Генералиссимуса, дайте срок. Сейчас нам пора ужинать и спать, а раз уж вы сдуру снесли Предмостный трактир и выстроили эти сараи, то ночевать будем у вас, показывайте где. - Прошенья просим, господин Мерри, - залепетал Хоб, - это нынче не положено. - Что не положено? - Принимать гостей без разрешения, кушать сверх пайка и тому, в общем, подобное. - Ничего не понимаю, - удивился Мерри. - Недород, что ли, у нас? Странно, такое было чудесное лето, да и весна... - Да нет, на погоду не жалуемся, - сказал Хоб. - И урожай собрали хороший, а потом все как в воду кануло. Тут, надо думать, "учетчики" и "раздатчики" постарались: шныряли, обмеряли, взвешивали и куда-то для пущей сохранности увозили. Учета было много, а раздачи, можно сказать, никакой. - Ой, да ну вас! - сказал Пин, зевая. - Хватит мне голову на ночь глядя морочить. Обойдемся без ваших пайков, своими припасами. Было бы где прилечь - в сарае так в сарае, и не такое видывали. Хоббиты-караульщики мешкали и переминались: видно, страшновато им было нарушать распоряжения, да разве поспоришь с такими настойчивыми гостями? Вдобавок у всех у них длинные ножики, а двое - здоровяки невиданные. Фродо велел запереть ворота - на всякий случай, а вдруг из-за реки нагрянут бандиты. Затем все четверо пошли в хоббитскую караульню устраиваться на ночь. Нижнее, общее помещение было голо и убого, с жалким очажком, где и огонь-то как следует не разведешь. В верхних комнатках ровными двухъярусными рядами стояли узкие жесткие койки; на всех стенах - запреты и предписания, которые Пин тут же посрывал. Пива не было и в помине, пайки скудные на удивление, но гости щедро поделились с хозяевами содержимым своих котомок, так что ужин вышел отменный, а Пин нарушил Правило э 4 и извел все завтрашнее дровяное довольствие. - Ну, теперь, может, покурим, а вы толком расскажете нам, что у вас делается? - предложил он. - Трубочного зелья нам не положено, - сказал Хоб. - Большим Начальникам самим не хватает. Запасы, говорят, кончились, на складах пусто. Слышно было, его целыми обозами вывозили куда-то из Южного удела через Сарнский Брод, это еще прошлой осенью, вы как раз тогда уехали. Да, правду сказать, и раньше по-тихому сплавляли. Ведь у Лотто в Южном уделе... - Придержи язык, Колоток! - наперебой загалдели его сотоварищи. - Сам знаешь, что бывает за такие разговоры. Дойдет до Генералиссимуса - и всем нам несдобровать. - Как до него дойдет, если не через вас же? - огрызнулся Хоб. - Ладно, ладно! - сказал Сэм. - Поболтали, и будет, я уже наслушался. Встречают с дрекольем, ни тебе пива, ни курева, одни предписания да оркские разговорчики. Я-то надеялся отдохнуть в родных местах, но с вами, как погляжу, канители не оберешься. Пойдем хоть отоспимся с дороги! Генералиссимус и вправду прознал о них быстро. От моста до Торбы-на-Круче было добрых сорок миль, но кто-то успел живенько обернуться, и Фродо с друзьями в этом скоро убедились. Они собирались было сперва отправиться в Кроличью Балку и пожить там с неделю в свое удовольствие, но после теплой встречи на мосту и ночевки в караульне решили ехать напрямик в Норгорд. Наутро они выехали на большую дорогу и пустили лошадок рысью. Ветер улегся, серело беспросветное небо, кругом царило унылое затишье: ну что ж, первое ноября, поздняя осень. Но почему-то отовсюду несло гарью, ползли дымы, и огромное мутное облако висело над Лесным Углом. Под вечер вдали показались Лягушатники, придорожное село за двадцать две мили от моста. Там они думали переночевать в славном трактире "Плавучее бревно", однако въезд в село преграждал шлагбаум, а к нему был прибит фанерный щит с надписью: "Проезда нет". За шлагбаумом сгрудились десятка три ширрифов с жердями в руках и с перьями на шляпах. Глядели они сурово и испуганно. - В чем дело? - спросил Фродо, сдерживая смех. - Дело в том, господин Торбинс, - объявил предводитель ширрифов, у которого из шляпы торчали два пера, - что вы арестованы за Проникновение в Ворота, Срывание Предписаний, Нападение на Сторожа, Самовольный и Злонамеренный Ночлег в казенном здании и Угощение Караульных с целью подкупа оных. - А еще за что? - осведомился Фродо. - Для начала и этого хватит, - отрезал предводитель. - Почему ж, я на всякий случай добавлю, - сказал Сэм. - За Обругание Генералиссимуса последними словами, за Намерение съездить ему по прыщавой роже и Называние вас, ширрифов, шутами гороховыми. - Сударь, сударь, одумайтесь. Согласно личному приказу Генералиссимуса вы обязаны немедля и без малейшего сопротивления проследовать под нашим конвоем в Приречье, где будете сданы с рук на руки охранцам. Когда Генералиссимус вынесет приговор по вашему делу, тогда и вам, может быть, дадут слово. И если вы не хотите провести остаток жизни в Исправнорах, то мой вам совет - прикусите языки. Фродо с друзьями так и покатились со смеху, а ширрифы растерянно переглядывались. - Ну что ты чепуху мелешь! - сказал Фродо. - Я поеду куда мне надо и когда захочу. Надо мне пока что в Торбу-на-Круче, а если вы за мной увяжетесь - это уж ваше дело. - Ладно, господин Торбинс, - сказал предводитель, поднимая шлагбаум. - Вы только не забывайте, что я вас арестовал. - Не забуду, - пообещал Фродо. - Никогда не забуду. Но простить - может быть, и прошу. А пока вот что: ночевать я буду здесь, и сделайте милость, проводите нас к "Плавучему бревну". - Никак невозможно, господин Торбинс. Трактир навсегда закрыт. Не угодно ли переночевать в ширрифском участке, он на другом конце села. - Почему бы и нет, - сказал Фродо. - Ведите, мы поедем за вами. Сэм оглядывал ширрифов и наконец высмотрел знакомого. - Эй, Пит Норочкинс, иди-ка сюда! - позвал он. - У меня к тебе разговор. Ширриф Норочкинс опасливо обернулся на предводителя (тот глядел волком, но смолчал), поотстал и пошел рядом со спешившимся Сэмом. - Слушай ты, Питенец! - сказал Сэм. - Ты сам норгордский, голова на плечах вроде есть, что же ты, рехнулся? Как можно, подумай хотя бы, арестовать господина Фродо? Да, кстати, а трактир почему закрыт? - Трактиры все позакрывали, - отозвался Пит. - Генералиссимус пива не пьет и другим не велит. Будто бы поэтому. Правда, пиво-то и сейчас варят, но только для Больших Начальников. Еще он не любит, чтобы народ шлялся туда-сюда; теперь, если кому куда нужно, он сперва идет в ширрифский участок и объясняет зачем. - Да как же тебе не стыдно таким паскудством заниматься? - укорил его Сэм. - Ты ведь, помнится, и сам был не дурак хлебнуть пивка - в какой трактир ни зайди, а ты уж там, при исполнении обязанностей, стойку подпираешь. - Я бы и сейчас подпирал, Сэм, да стоек нету. Чем ругать меня, рассуди, а что я могу поделать? Ты же знаешь, я пошел в ширрифы семь лет назад, когда обо всем таком и слуху не было. А я хотел расхаживать по нашим краям, на людей посмотреть, новости узнавать, выведывать, где пиво получше. Теперь-то - конечно... - Ну так брось ширрифствовать, раз пошла такая трезвость, - посоветовал Сэм. - А это не положено, - вздохнул Пит. - Еще разок-другой услышу "не положено" - и, честное слово, рассержусь, - сказал Сэм. - Вот и рассердился бы, - вполголоса проговорил Пит. - А кабы мы все разом рассердились, так, может, и толк бы вышел. Да нет, Сэм, по правде говоря, куда там: повсюду эти Большие Начальники, громилы Генералиссимуса. Чуть кто из нас заартачится - его сразу волокут в Исправноры. Первого взяли старину Пончика, Вила Тополапа, голову нашего, а за ним уж и не сочтешь, тем более с конца сентября сажают пачками. Теперь еще и бьют смертным боем. - Как же вы с ними заодно? - сердито спросил Сэм. - Кто вас послал в Лягушатники? - Да нас-то никто не слал. Мы здесь безотлучно в ширрифском участке, мы теперь Первый Восточноудельский Отряд. Ширрифов набрали уж сотен пять, а нужно еще вдвое - следить за исполнением Предписаний. Вербуют все больше за шиворот, но есть и доброхоты. Вот ведь даже у нас в Хоббитании нашлись любители совать нос в чужие дела и растарабарывать на пустом месте. Хуже: кое-кто и вовсе стал подлазом, ищейкой Генералиссимуса и его Больших Начальников. - Ага! Вот, значит, как он о нас проведал! - Ну. Почты у нас теперь нет, а Срочная почтовая служба осталась: бегуны на подставах. Один такой прибежал ночью из Белокурска с "тайным донесением", а другой - у нас - отслушал и побежал дальше. Днем получили мы распоряжение арестовать вас и доставить не сразу в Исправноры, а сперва в Приречье. Верно, Генералиссимус хочет с вами повидаться. - Я бы на его месте не торопился повидаться с господином Фродо, - сказал Сэм. Ширрифский участок в Лягушатниках был еще гаже Предмостной караульни. Этаж там был один, такие же щелястые окна; дом из необожженного кирпича, сложен кое-как. Внутри - сыро и мерзко; поужинали они за длинным дощатым столом, не чищенным много недель. За таким столом только и есть такую еду, какую им дали. Но как-никак ночлег. До Приречья оставалось восемнадцать миль, и тронулись они в путь к десяти утра. Они бы и раньше выехали, да уж очень было приятно позлить предводителя ширрифов, который топотал от нетерпения. Западный ветер задул на север, стало холоднее, но тучи расступились. Довольно смешная процессия покидала село; правда, селяне, которые вышли поглядеть на возмутителей спокойствия, не знали, можно или нельзя смеяться. Конвоировать их отрядили дюжину ширрифов; Мерри велел им идти впереди, а четверо арестантов ехали следом. Пин, Сэм и Мерри сидели вразвалочку, хохотали, галдели и распевали песни; ширрифы вышагивали с важным и строгим видом. Фродо молчал, опечаленный и задумчивый. Возле последнего дома кряжистый старикан подстригал изгородь. - Ого-го! - хохотнул он. - Это кто же кого арестовал? К нему тут же метнулись два ширрифа. - Эй ты, предводитель! - сказал Мерри. - Ну-ка, верни своих малых обратно в строй, а то я помогу! Повинуясь окрику предводителя, хоббиты-ширрифы угрюмо поплелись назад. - Ну а теперь ходу! - распорядился Мерри, и пони перешли на легкую рысь, так что и конвою пришлось наддать. Выглянуло солнце, и, хотя по-прежнему веял холодный ветер, разгоряченные ширрифы истекали потом. Их, однако же, хватило лишь до Трехудельного Камня, на четырнадцать миль с передышкой в полдень. Было три часа. Ширрифы изголодались, ноги их не слушались, и бежать дальше совсем уж не было смысла. - Пожалуйста, идите своим шагом! - сказал Мерри. - А мы поедем. - До свидания, Питенец! - крикнул Сэм. - Встретимся у "Зеленого дракона", если ты дорогу туда не забыл. Возьми ноги в руки! - Как себя ведете, арестованные! - укорил их предводитель ширрифов. - Порядок нарушаете: ну, потом на меня не пеняйте. - Погоди, еще не так нарушим, - пообещал Пин, - а на тебя, уж ладно, не попеняем. Они зарысили дальше, и солнце исчезало вдали за Светлым нагорьем, когда перед их глазами открылось Приречье, раскинулась озерная гладь. Фродо и Сэм застыли в горестном изумлении. Оба они были здешние, и, хотя навидались всякого, зрелище поругания родного края оказалось горше всего на свете. Памятные, любимые дома как смело; кое-где чернели пожарища. Старинные и уютные хоббитские жилища на северном берегу, верно, остались без хозяев, и садики, спускавшиеся к самому озеру, густо заросли сорняками. Между Озерным побережьем и Норгордской дорогой громоздились уродливые новостройки. Прежде там была тополевая аллея - не осталось ни деревца. А дальше, на пути к Торбе, торчала громадная кирпичная труба, изрыгавшая клубы черного дыма. Сэма бросило в дрожь. - Господин Фродо, позвольте, я поеду вперед! - крикнул он. - Все разведаю и узнаю, как там мой Жихарь. - Не пори горячку, Сэм, - сказал Мерри. - Нас ведь хотели сдать в Приречье с рук на руки шайке бандитов. Надо сперва здесь у кого-нибудь толком разузнать, что почем. Но узнавать было не у кого: Приречье встретило их запертыми воротами и темными, незрячими окнами. Непривычно это было до жути, но вскоре все разъяснилось. "Зеленый дракон" - последний дом на выезде в Норгорд - стоял заброшенный, с выбитыми стеклами, и там их поджидали охранцы. Шесть здоровенных малых, косоглазых и желтолицых, привалились к стене трактира. - Все как на подбор вроде того приятеля Бита Осинника в Пригорье, - сказал Сэм. - Я таких навидался в Изенгарде, - буркнул Мерри. В руках охранцы держали дубинки, на поясе у каждого висел рог, но больше вроде бы никакого оружия у них не было. Они словно бы нехотя отошли от стены и преградили хоббитам дорогу. - Это куда же вы намылились? - спросил самый дюжий и с виду самый злобный из них. - Слезайте, приехали. Ширрифы-то ваши драгоценные - где они? - Поспешают не торопясь, - сказал Мерри. - Ножки у них устали. Мы их здесь обещали подождать. - Едрена вошь, а я что говорил? - обратился главарь к своим. - Говорил же я Шаркичу: ну ее, мелюзгу, к ляду! Наши парни давно бы уже их приволокли. - Так-таки и приволокли бы? - сказал Мерри. - Вряд ли. Раньше, правда, подонки по нашему краю не разгуливали, но и теперь вы у нас не загоститесь. - Чего ты сказал - подонки! - переспросил тот. - Ну, ты даешь! Разговорчивый больно, ничего, заговоришь по-другому. Что-то, я гляжу, мелюзга у нас обнаглела. Вы не больно-то надейтесь на добродушие Вождя. Шаркич на своем посту, и Вождь сделает, как Шаркич велит. - А как он велит? - спокойно спросил Фродо. - Порядок надо навести, чтобы все вы себя помнили, - сказал охранец. - И уж кто-кто, а Шаркич наведет порядок: большой кровью наведет, ежели будете шебаршиться. С вами надо покруче, вам нужен другой Вождь, и будет другой - еще до Нового года. Вот тогда вы у нас попляшете, крысеняточки. - Очень было вас интересно послушать, - вежливо заметил Фродо. - Я как раз собираюсь навестить господина Лотто, может, ему тоже будет интересно? Охранец расхохотался. - Лотто, говоришь? Да он все и так знает, не беспокойся. И будет слушаться Шаркича как миленький, а то его и убрать недолго. Понял? А ежели вы, мелочь пузастая, полезете за него заступаться, мы вас под землю загоним. Понял? - Понял, - сказал Фродо. - Для начала я понял, что вы тут живете на отшибе и новостей не знаете. Ты с юга, что ли? Так на юге теперь совсем все иначе. С бандитами вроде тебя не сегодня завтра покончат. Черный Замок разрушен, в Гондоре Государь на троне, и нынче ваш хозяин - всего-навсего жалкий нищий, мы его повстречали. Изенгардские разбойники перебиты, и скоро по знакомому тебе Неторному Пути прискачут посланцы Государя. Охранец смерил его взглядом и широко ухмыльнулся. - Жалкий нищий! - передразнил он. - Да ну? Давай, давай, нахальничай, вшивареночек, покуда хвостик не прищемили. А мы покуда обдерем вас, жирненьких: вы на покое здорово отъелись! И на посланцев твоего Государя, - он щелкнул пальцами перед носом Фродо, - плевать я хотел! Какие еще посланцы? Вот увижу хоть одного - тогда и разберемся. Тут Пин не выдержал. Ему припомнилось Кормалленское поле; и после всего этого какой-то косоглазый ублюдок смеет называть Хранителя Кольца вшивареночком? Он откинул плащ, выхватил меч - и блеснул черно-серебряный доспех стража цитадели Гондора. - Я Государев посланец! - сказал он. - Перед тобой, мерзавец, друг Великого Князя, знаменитый рыцарь Западного воинства. А ты болван и негодяй. На колени - и моли о прощении, пока не постигла тебя участь убитого мной тролля! Клинок засверкал в лучах закатного солнца. Мерри и Сэм обнажили мечи и подъехали поближе; Фродо не шевельнулся. Охранцы подались назад. Они привыкли запугивать мирных пригорян и лупцевать добродушных хоббитов, а суровые и бесстрашные воины со сверкающими мечами - такого они в жизни не видели. Да и голоса приезжих звучали вовсе не по-здешнему. Словом, было отчего струсить. - Прочь отсюда! - сказал Мерри. - И чтобы духу вашего здесь не было, а то... Трое хоббитов тронули пони, и охранцы пустились бежать по Норгордской дороге; на бегу они трубили. - Да, ничего не скажешь, вовремя мы подгадали, - заметил Мерри. - Если не запоздали. Может, уже и поздно, не спасем дурака Лотто. Олух несчастный, неужто ж ему погибать, - сказал Фродо. - Как это - Лотто не спасем? Да ты в своем ли уме? - поразился Пин. - Скажи лучше - покончим с Лотто! - Похоже, ты, Пин, не слишком нынешние дела понимаешь, - сказал Фродо. - Лотто не только не виновник, он даже не зачинщик всего этого безобразия. Ну, дурак он, конечно, злобный дурак, в том его и беда. А подручные взяли верх: они и отбирают, и грабят, и бесчинствуют его именем. Он заключенный, узник в Торбе-на-Круче. И наверно, перепуган до смерти. Хорошо бы его все-таки вызволить. - Ничего себе! - сказал Пин. - Это надо же, в страшном сне не приснится - драться у нас в Хоббитании с бандитской сволочью и со всякими там оркскими ублюдками, а зачем? - чтобы вызволять Лотто Чирея! - Драться? - повторил Фродо. - Да, пожалуй что, драки не миновать. Помните только, что хоббитов убивать нельзя, хоть они и на стороне Генералиссимуса; я не о тех, кто просто струсил, а если они даже и взаправду переметнулись, ну что поделаешь. Нет, в Хоббитании никогда друг друга не убивали, и не нам вводить такой обычай. Лучше бы вообще никого не убивать - ну, попробуйте, удержитесь! - Это уж дудки, - возразил Мерри, - дойдет дело до драки, так не захочешь, а убьешь. И ты, дорогой мой Фродо, извини, конечно, ни аханьем, ни оханьем не спасешь ни Лотто, ни Хоббитанию. - Н-да, - сказал Пин. - Другой раз с ними потруднее будет. Это мы их нахрапом прогнали. Не зря, поди, они трубили - небось созывали своих. Соберется десятка два - сразу так осмелеют, только держись! Нам бы где-нибудь на ночь укрыться: мы хоть и при оружии, а всего-то нас четверо. - А вот чего, - сказал Сэм. - Поехали-ка мы на Южную околицу, к старому Тому Кроттону! Уж он труса не спразднует, и сыновья у него крепкие ребята, кстати же говоря - мои дружки. - Нет! - покачал головой Мерри. - Укрываться на ночь не согласен. Все, я вижу, только и делают, что укрываются, хотят отсидеться, а это бандитам как раз на руку. Нагрянут целой оравой, окружат нас и возьмут измором либо выкурят. Нет, надо действовать немедля. - Немедля - это как? - спросил Пин. - Да поднимать мятеж! - сказал Мерри. - Поставить на ноги всю Хоббитанию! Ведь новые порядки поперек горла всем, кроме двух, ну, трех негодяев да двух десятков олухов, которые не прочь поважничать и знать не желают, чем дело пахнет. Хоббиты вообще чересчур привыкли благоденствовать, потому и растерялись. А только поднеси уголек - и вспыхнет, что твоя скирда: подручные Генералиссимуса это нутром чуют. Чтоб земля у них под ногами не загорелась, надо мигом расправиться с нами, так что времени у нас в самый обрез. Сэм, ты и правда скачи-ка к усадьбе Кроттона. Хоббит он матерый, все его уважают. Давай, давай! А я пока потрублю в ристанийский рог - ох, они здесь такой музыки в жизни своей не слыхали! Они отъехали к сельской площади, Сэм свернул на юг и галопом помчал по проулку к дому Кроттонов. Внезапно и звонко запел рог, надрывая вечернюю тишь. Раскаты его огласили холмы и поле, и призыв был такой властный, что Сэм чуть не поскакал назад. Пони вздыбился и заржал. - Ладно, Билли, ладно! - крикнул Сэм. - Скоро вернемся. А Мерри тем временем затрубил иначе, и разнесся по дальней окрестности старинный трубный клич Забрендии: ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ! НАПАСТЬ! ПОЖАР! ВРАГИ! ПОЖАР! ВРАГИ! ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ! ГОРИМ! Сэм заслышал позади шум, гам и хлопанье дверей. Впереди в сумерках вспыхивали окна, лаяли собаки, разносился топот. У конца проулка он чуть не наехал на фермера Кроттона и трех его сыновей: Малыша Тома, Джолли и Ника - бежали они со всех ног, каждый с топором, и встали стеною. - Не, ребята, он не из тех! - услышал Сэм. - По росту вроде бы хоббит, только одет не по-нашему. Эй! - крикнул фермер. - Ты кто, и почему такой шум подняли? - Да я Сэм, Сэм Скромби. Я вернулся! Старик Том Кроттон подошел и пригляделся. - Ишь ты! - сказал он. - Голос какой был, такой остался, и мордоворот не хуже прежнего. Как есть Сэм. Но прости, уж извини, я бы тебя на улице не признал. Сразу видать, из чужих краев. А говорили, тебя и в живых нет. - Это все вранье! - сказал Сэм. - И я живой, и господин Фродо тоже. Он здесь, неподалеку, со своими друзьями, оттого и шум. Они Хоббитанию берут за жабры. Хотим разделаться с бандитской сволочью и уж заодно с Генералиссимусом. Начали, посмотрим, как будет. - Хорошо будет! - обрадовался фермер Кроттон. - Ну, хоть началось наконец! У меня весь год руки чесались, да народишко у нас квелый. А тут, понимаешь, жена, да еще ведь и Розочка. С этих мерзавцев станется и женщин обидеть. Ладно, ребята, бегом марш! Приречье начало! Уж мы-то не отстанем! - А госпожа Кроттон и Розочка? - спросил Сэм. - Их ведь одних оставлять не годится. - С ними Нибс остался. Ну, ты пойди помоги ему, коли время есть, - ухмыльнулся фермер Кроттон. И побежал на площадь вслед за сыновьями. А Сэм поспешил к их дому. За широким двором на крыльце возле большой круглой двери он увидел госпожу Кроттон и Розочку, а перед ними - Нибса с вилами. - Не пугайтесь, это я, - крикнул Сэм, подъехав к крыльцу. - Я, Сэм Скромби! И не пырни меня вилами, Нибс, все равно не проткнешь, на мне кольчуга! Он соскочил с пони и взбежал по ступенькам. Они молча, растерянно смотрели на него. - Добрый вечер, госпожа Кроттон! - сказал он. - Привет, Розочка! - Привет и тебе, Сэм! - отозвалась Розочка. - Где это ты пропадал? Были слухи, что тебя и в живых нет, но я-то тебя с весны дожидаюсь. Ты, правда, не очень торопился, а? - И то сказать, - смущенно признался Сэм. - Зато теперь очень тороплюсь. Мы тут с этими охранцами разбираемся, мне нужно обратно к господину Фродо. Я просто подумал - дай-ка заеду узнаю, как там поживает госпожа Кроттон, ну и Розочка тоже. - Спасибо, поживаем как живется, ничего себе, - сказала госпожа Кроттон. - Ну вот только что эти, как их, откуда они только взялись, жить мешают. - Ты давай езжай, куда собрался! - сказала Розочка. - А то: господин Фродо да господин Фродо, а как припекло, так сразу в кусты? Этого уж Сэм вынести не мог. Тут либо объясняться целую неделю, либо смолчать. Он спустился с крыльца и сел на своего пони. Но не успел он отъехать, как Розочка спорхнула по ступеням и сказала ему: - Сэм, ты прямо загляденье! Ну езжай, езжай, я не к тому. Только все-таки себя-то побереги, уж пожалуйста. И скорей-скорей возвращайся, как разберетесь с этими охранцами! Когда Сэм вернулся на площадь, вся деревня была на ногах. Молодежь само собой, но кроме нее собралось больше сотни крепких, надежных хоббитов с топорами, молотами, длинными ножами и тяжелыми дубинками. У иных были и луки. Подходили с ближних хуторов. Кому-то пришло в голову разжечь большой костер - так, для красоты, а еще потому, что это строго-настрого запретил Генералиссимус. Костер разгорался все ярче и ярче. По приказанию Мерри деревню с обеих сторон перегородили. С востока не очень; оттуда явились наконец отставшие ширрифы, изумленно поглядели, что делается, чуть пораздумали, посрывали свои перья и замешались в толпу. Однако нашлись и такие, кто побежал к начальству. Фродо, Пин и Мерри толковали с Томом Кроттоном; вокруг них стояла радостная толпа. - Ну а дальше чего? - спрашивал старик Кроттон. - Дальше не знаю, - говорил Фродо. - Охранцев вообще-то много или нет? - А пес их разберет, - в сердцах сказал Кроттон. - Шляются, гадят и уходят. Полсотни их, что ли, с лишком живет в бараках у Норгорда. Эти приходят, грабят или, по-нынешнему, "реквизируют", когда им вздумается. У ихнего Вождя человек двадцать точно. Он в Торбе-на-Круче... может, и не там, не знаю, но сюда не вылезал. Неделю-другую его никто не видел, туда ведь не подступишься. - В Норгорде они все собрались? - спросил Пин. - То-то и оно, что нет, - сказал Кроттон. - В Длиннохвостье и возле Сарнского Брода много, я слышал, их болтается, да и в Лесном Углу тоже. И возле Главного Перекрестка ихние бараки. А около Исправнор - это у них так теперь называются наши землеройские норы - их считай - не перечтешь. Во всей Хоббитании сотни три наберется, но вряд ли больше. Возьмемся - одолеем. - Как у них с оружием? - спросил Мерри. - Какое ни на есть: кнуты, ножи и дубинки, этого им хватало, а другого мы покамест не видели, - отвечал фермер Кроттон. - Но ежели дойдет до настоящей драки - небось у них там и еще чего-нибудь найдется, луки-то уж точно. Двух-трех наших они подстрелили. - Слыхал, Фродо? - повернулся к нему Мерри. - Я же говорю, драки не миновать. Но заметь: убитым они открыли счет. - Ну, не совсем-то, - замялся старый Кроттон. - Стрелять мы первые начали, Кролы то есть. Папаша ваш, господин Перегрин, Лотто этого на дух не переносит и прямо сразу сказал, что ежели кому-нибудь зачем-нибудь нужен какой бы то ни было генералиссимус, то он у нас и так есть - законный Хоббитан, а не какой-то выскочка. Лотто послал целую ватагу Больших Начальников усмирять его, да куда там! В Зеленых Холмах глубокие норы, рядом Преогромные Смиалы; какая же Громадина полезет туда на свою голову?! Им и вообще Кролы велели убираться подобру-поздорову и носа близко не казать. Те не послушались, и Кролы троих подстрелили - за разбой и грабеж. Бандиты, конечно, озлобились и нынче в оба глаза стерегут Укролье: ни туда, ни оттуда никому ходу нет. - Ай да Кролы! - воскликнул Пин. - Ну теперь-то надо кому-нибудь туда пробраться, и кому, как не мне, я-то Смиалы знаю как свои пять пальцев. Кто со мной в Кролы? Он отобрал с полдюжины охотников; все верхами на пони. - До скорого свидания крикнул он. - Всего-то здесь полем миль четырнадцать! Ждите к утру: приведу вам крольское ополчение. Они скрылись в густеющих сумерках; толпа радостно голосила им вослед, а Мерри протрубил в рог. - И все-таки, - упорно повторил Фродо, - лучше бы никого не убивать, даже охранцев, разве что придется поневоле. - Еще бы не придется! - сказал Мерри. - Они как раз к нам, того и гляди, пожалуют из Норгорда, и боюсь, что не для переговоров. Попробуем обойтись миром, но приготовимся к худшему. У меня есть свой план. - Вот и ладно, - сказал Фродо. - Давай распоряжайся. В это время подбежали хоббиты-дозорные с Норгордской дороги. - Идут! - объяснили они. - Двадцать с лишним. И еще двое побежали на запад. - Это они к Перекрестку, - пояснил Кроттон, - за подкреплением. Ну, дотуда добрых пятнадцать миль, да и оттуда не меньше. Пока подождем огорчаться. Мерри пошел отдавать приказы, фермер Кроттон отправил по домам женщин, детей и прочую молодежь; остались и укрылись за плетнями только хоббиты постарше, все с оружием. Едва улица опустела, как послышались громкие голоса и тяжелая поступь. Громилы подошли гурьбою и при виде наспех поставленного хлипкого шлагбаума дружно расхохотались. Уж вдвадцатером-то они чувствовали себя полными хозяевами в этой маленькой, уютненькой стране. Хоббиты подняли шлагбаум и расступились. - То-то! - издевались каратели. - И живо бегите в постельки, пока вас не высекли. Они прошли по улице, крича: - Все гасите свет! По домам и на улицу не высовываться, а то заберем сразу полсотни заложников в Исправноры. Живее, живее! Доигрались, вывели Вождя из терпенья! На крики их никто внимания не обращал, а за ними смыкалась и бесшумно следовала толпа. У костра на площади стоял один-одинешенек фермер Кроттон и грел руки. - Ты кто такой и чего это ты здесь делаешь? - гаркнул главарь шайки. Фермер Кроттон медленно поднял на него глаза. - А я как раз тебя хотел о том же спросить, - сказал он. - Чего это вы приперлись в чужую страну? Вас сюда никто не приглашал. - Зато мы тебя пригласим! - загоготал главарь. - Хватай его, ребята! Волоките его в Исправноры и по дороге научите вежливости! К фермеру шагнули двое - и точно споткнулись. Толпа вдруг грозно загудела: оказалось, что Кроттон вовсе не один. Со всех сторон в темноте за отсветами пламени стояли хоббиты. Было их сотни две, и все с оружием. Мерри выступил вперед. - Мы сегодня с тобой уже виделись, - сказал он главарю, - и сказано было тебе: сюда больше не соваться. Не расслышал? Так слушай теперь: вы на свету, под прицелом лучников. Только пальцем кого-нибудь троньте - тут вам и конец. А ну, бросай все оружие, какое есть! Главарь огляделся: да, их окружили. Но он не струсил - как-никак, с ним было двадцать дюжих молодцов. Плоховато он знал хоббитов, поэтому сдуру и решил, что уж назад в Норгорд они пробьются шутя. - Бей их, ребята! - крикнул он. - Бей насмерть! С длинным ножом в левой руке и с дубинкой в правой он кинулся на Мерри, преграждавшего им путь, - пришибить его, приколоть, а там дело пойдет! - и рухнул, пронзенный четырьмя стрелами. Этого вполне хватило: прочие охранцы побросали оружие, были обысканы, связаны гуртом и отведены в пустой сарай, ими же в свое время построенный. Там им уже порознь связали руки и ноги, заперли сарай и поставили караул. Труп главаря оттащили на пустырь и закопали. - Раз-два и готово, а? - сказал Кроттон. - Говорил же я, что мы их запросто одолеем: надо только начать и кончить. Да, вовремя же вы подоспели, господин Мерри. - Начать-то мы начали, но еще далеко не кончили, - возразил Мерри. - Ежели верно, что их три сотни, то мы пока и одну десятую не уделали. Однако ж стемнело; подождем-ка мы до утра, а там уж попотчуем гостей и сами наведаемся к Генералиссимусу. - Почему же не сейчас? - спросил Сэм. - Еще не поздно вовсе, едва за шесть! Мне невтерпеж повидаться с моим Жихарем. Вы, господин Кроттон, не знаете, как он вообще-то поживает? - Да не то чтоб уж совсем плохо, Сэм, - сказал фермер. - Исторбинку-то срыли, и он, конечно, сильно огорчился. Теперь живет в новом доме - из тех, которые Начальники построили, пока еще чего-то делали, не только грабили и жгли; дом-то недалеко, за милю от того конца Приречья. Он и ко мне захаживает, коли выдастся случай, и я его малость подкармливаю, а то их, бедняг, держат там впроголодь. Принимать и кормить гостей, конечно, настрого запрещено, да что мне их Предписанья! Я бы и поселил его у себя, только ведь наверняка отыскали бы, и тогда нам обоим один путь - в Исправноры. - От души вам спасибо, господин Кроттон, по гроб у вас в долгу, - сказал Сэм. - Тем более надо за ним съездить, а то этот Вождь на пару с Шаркичем еще до утра, пожалуй, что-нибудь вытворят. - Будь по-твоему, Сэм, - сказал Кроттон. - Возьми с собой паренька-другого, езжайте и привезите его ко мне домой. Только в объезд старого Норгорда-на-Озере. Да вот мой Джолли тебя проводит. Сэм уехал. Мерри выставил дозоры вокруг села и ночные караулы к шлагбаумам. Потом они с Фродо отправились к фермеру Кроттону; сидели со всей его семьей в теплой кухне, отвечали на учтивые расспросы о своих странствиях. Впрочем, расспрашивали не очень и слушали вполуха - еще бы, ведь куда важнее были дела хоббитанские. - Начал все это паскудство Чирей - такое уж у него прозвище, - приступил фермер Кроттон, - и началось это, уж извините, господин Фродо, когда вы уехали гулять по чужим краям. Чирей вроде как в уме повредился: ему, видно, хотелось прибрать все на свете к рукам и стать самым-самым главным. Глядь - а он уже нахапал выше головы и подряд скупает мельницы, пивоварни, трактиры, фермы и плантации трубочного зелья; откуда только деньжищи берутся? Пескунсову-то мельницу, к слову, он откупил еще прежде, чем вы ему Торбу по дешевке продали. Конечно, начал он не на пустом месте: папаша оставил ему большие земли в Южном уделе, и он, видать, расторговался трубочным зельем, год или два уже втихомолку сбывал на сторону лучшие сорта. А к концу прошлого года - что там зелье! - целые обозы со всякой всячиной в открытую потянулись на юг. Тут зима подошла, то да се, а мы знай себе ушами хлопаем: куда все подевалось? Потом народ малость осерчал, только ему-то хоть бы что: понаехали здоровущие повозки, а в них - Громадины, все больше бандитские рожи. Едут и едут; одни погрузятся - и обратно, другие остаются. Мы проморгаться не успели, смотрим - ан они уж везде, по всей Хоббитании рубят деревья, копают ямины, строят дома не то сараи; где хотят, там и строят. Поначалу Чирей так-сяк возмещал урон и убытки, а потом и думать забыл, куда! Их вся власть, отдавай да помалкивай, а пикнешь - последнее отберут. Кой-какой шумок все же случился. Голова наш, старина Вил, пошел в Торбу заявить протест, да не добрался он до Торбы. Охранцы перехватили его по дороге и доставили в землеройские Исправноры - верно, и сейчас он там сидит. Так что вскорости после Нового года головы у нас не стало, и Чирей велел называть себя Генеральным Ширрифом, а потом и просто Генералиссимусом. И давай начальствовать; если же кто, говоря по-ихнему, "проявлял враждебность", тот живо оказывался, где и Вил Тополап. Словом, дальше - хуже. Курева никакого, только для Больших Начальников; пива Генералиссимус не велит пить никому, одни начальники его пьют, а трактиры все позакрывались; в закромах шаром покати, зато Предписаний навалом. Припрятал что-нибудь - твое счастье, да и то как сказать: бандиты через день приходят с обыском и забирают все подчистую "в целях разверстки" - это значит, чтобы им все, а нам ничего. Оставляют, правда, свалку отбросов у ширрифских участков: ешь, мол, на здоровье, авось не вытошнит. Но уж когда явился Шаркич - тут хоть ложись и помирай. - Что еще за Шаркич? - спросил Мерри. - Нам этим Шаркичем грозил один бандит. - Он, видно, из них, бандитов, наиглавнейший, - отвечал Кроттон. - Мы как раз отработались - ну, к концу сентября, - тут о нем слухи и поползи. Никто его в глаза не видел, знаем только, что живет он в Торбе-на-Круче и что он теперь главнее Генералиссимуса. Охранцы у него под рукой ходят, а он им: круши, жги, ломай! Теперь и убивать тоже велит. Вот уж, как говорится, хоть бы дурного толку - нет, и того незаметно, все без толку. Рубят деревья, чтоб срубить, жгут дома, абы сжечь, - и ничего, ну совсем ничего не строят. Про Пескунса послушайте. Чирей как перебрался в Торбу, так сразу снес его мельницу. И пригнал толпу чумазых Громадин: они, дескать, построят новую, огромную, и колес там будет невпроворот, и все правильно, по-чужеземному. Один дурак Тод обрадовался и теперь обтирает колеса, где его папаша был мельник и сам себе хозяин. У Чирея-то было что на уме: а ну, давай молоть поскорее да побольше - так он говорил. И понастроил мельниц вроде этой. Только ведь, ежели молоть, надо, чтоб зерно было, а зерна как не стало, так и нет. Ну, с тех пор как Шаркич явился, зерна и не надо. Они там только трах-бах и пых-пых: пускают вонючий дым; ночью-то в Норгорде, поди, и не уснешь. И гадят - нарочно, что ли, не понять; загадили Нижнее Озеро, а там и до Брендидуима недалеко. В общем, ежели кому надо, чтобы Хоббитания стала пустыней, то все оно правильно. Вряд ли дурак Чирей это устраивает, тут не без Шаркича. - Верно, верно! - вставил Малыш Том. - Да чего говорить, они же забрали мамашу Чирея, старуху Любелию, которую вот уж никто не любил, только сыночек. Норгордские видели и слышали: однажды она, знаете, идет вниз по улице со своим зонтиком, а навстречу ей охранцы - пыхтят, волокут огромную телегу. "Это вы куда же?" - она спрашивает. "В Торбу-на-Круче", - ей отвечают. "Зачем?" - она говорит. "Для Шаркича сараи строить", - это ей-то. "А кто ж это вам позволил?" - она удивляется. "Шаркич велел, - ей говорят. - А ну, с дороги, старая карга!" "Я вам покажу