склассового правительства нет и быть не может. Маркс некогда это твердо установил. Ленин посвятил этому вопросу одну из наиболее выдающихся своих работ ("Государство и револю- ция"), в которой, как, впрочем, и в бесчисленном ряде статей и речей, разъясняет, повторяет, что самое революционное правительство самой демократической республики является орудием грабежа, насилия, эксплуатации имущих по отношению к трудящимся. Теперь оказывается, что этот основной закон классового общества нашел первое в истории исключение: революционное правительство Китая имеет за собой все классы. Может быть, речь тов. Рудзутака передана неправильно? Но почему же не обратили на это внимания ни редакция, ни сам автор? Тов. Рудзутак, однако, не один. За три дня до него тов. Калинин54 говорил рабочим фабрики Госзнак: "Все классы Китая, начиная с пролетариата и кончая буржуазией, ненавидят китайских милитаристов как ставленников иностранного капитала; все классы Китая одинаково считают кантонское правительство национальным правительством Китая" (Известия55, 6 марта 1927 г., курсив мой). Мы видим, таким образом, что московским рабочим преподносятся самые вульгарные демократические иллюзии. Подумать только, "все (!) классы Китая одинаково (!) считают кантонское правительство своим". Прежде всего это неверно в отношении Чжан Цзолина56, У Пэйфу57 и других милитаристов. Может быть, они не представляют классов? Но разве компрадорская буржуазия не класс? Разве это не самая сильная и влиятельная часть китайской буржуазии? Разве помещики, которым угрожает крестьянское движение, не поддерживают больших и малых милитаристов? Разве они не организуют, вместе с деревенскими кулаками и ростовщиками, контрреволюционные банды, подвергающие разгрому крестьянские союзы? Эти классы играют не малую роль в экономике и политике Китая, и они, во всяком случае, не считают кантонское правительство своим, так как находятся с ним в состоянии гражданской войны. Абстрактного национального гнета, который "одинаково" давит все классы населения, не существует. Гнет иностранного капитализма теснейшим образом сочетается с классовыми отношениями самого китайского народа. Борьба против национального гнета принимает форму гражданской войны. Но, может быть, все остальные классы, за вычетом такой мелочи как компрадорская буржуазия, помещики, верхи бюрократии и деревенские кулаки -- действительно считают кан- тонское правительство своим? Это утверждение правильно примерно в такой же мере, в какой после Февральской революции58 можно было бы сказать, что все классы России считают Временное правительство59 своим. Поскольку рабочие считали Керенского60 своим, это объяснялось их отсталостью, политической неразвитостью, слабостью партии большевиков, а отнюдь не тем, что правительство Керенского выражало классовые интересы рабочих. Поскольку рабочие Шанхая считают национальное правительство своим -- это объясняется не тем, что китайские национал-либералы выражают интересы всех классов, а тем, что китайский пролетариат в массе своей еще не уяснил себе своих основных классовых интересов революции. Отсюда вытекает лишь, что нужно коммунистическую партию как можно скорее освободить из гоминьдановского плена и помочь ей наверстать упущенное драгоценнейшее время. Но, может быть, самым поразительным документом отречения от марксизма является передовая статья в "Правде" от 16 марта "Революция в Китае и Гоминьдан". Статья эта набрасывается на "критиков", "ликвидаторов", которые утверждают, что правые господствуют над революцией, что революция "переродилась" (!!), что компартии нужно выходить из Гоминьдана и пр. Приводим основное место целиком: "Раз правые господствуют, раз революция переродилась, ей надо петь отходную, китайским коммунистам уйти "в себя", отказаться от "больших дел" и больших планов -- такова слезливая и нехитрая логика тех, кто подпевает буржуазии о правом "засилье" в китайской революции. Предлагают компартии выйти из Гоминьдана, тем самым пособничая правым гоминьдановцам. Не понимают, что вне сотрудничества компартии с Гоминьданом невозможна руководящая роль пролетариата в революции, и тем самым обречена на провал китайская революция. Ликвидаторы наших дней не "замечают", что их проповедь выхода из Гоминьдана есть проповедь ликвидации китайской революции." На то, чтобы распутать клубок путаницы, заключающийся в пятнадцати газетных строках, понадобилась бы целая газетная статья, если бы предшествующий разбор передовицы "Коммунистического Интернационала" не облегчил нашу задачу. Мы слышим, прежде всего, что те, которые говорят о правом засилье в китайской революции, подпевают буржуазии. Хочет ли "Правда" сказать, что национальное правительство находится в руках левых, или она отрицает засилье национального правительства в революции? Но если бы мы даже ничего не знали о Китае, кроме того, что сказано в передовой статье "Коммунистического Интернационала", мы и тогда не могли бы отрицать, что "в национальном правительстве власть принадлежит уже центру, а центр последнее время в большинстве случаев тяготеет определенно вправо" (стр. 4). Это сказано очень мягко и слащаво. Хочет ли "Правда" сказать, что даже и злополучный передовик "Коммунистического Интернационала" подпевает буржуазии? Для зашиты ложной политики "Правда" вынуждена уже грубо подкрашивать состав и политическую линию национального правительства. Далее мы слышим: "Раз правые господствуют, раз революция переродилась, ей надо петь отходную". Почему господство правых обозначает, что революция переродилась? В первый период нашей Февральской революции господствовали князь Львов61, Милюков62 и Гучков63. Означало ли это, что революция переродилась? Нет, это означало лишь, что она еще не развернулась. Раз правые господствуют -- рассуждает "Правда" -- китайским коммунистам остается лишь "уйти в себя, отказаться от больших дел и от больших планов". Что сей сон значит? Так как буржуазия еще господствует в революции, так как рабочие массы, несмотря на свой героизм, еще не заняли в революции должного места, то коммунистам нужно... отказаться от больших дел. Такова убийственная логика тех, которые думают, что коммунисты могут делать "большие дела", только оставаясь внутри Гоминьдана, подчиняясь его дисциплине и отрекаясь от критики суньятсенизма. Мы же думаем, что только самостоятельная партия может задаваться большими планами. Но те, кто предлагают коммунистам выйти из Гоминьдана, "тем самым пособничают правым гоминьда-новцам". И это не ново. Мартыновы и Даны64 всегда обвиняли большевиков в том, что, ведя самостоятельную классовую линию, они тем самым пособничают реакции. На этом мотиве построено три четверти полемики между меньшевиками и большевиками65 за время с 1904 года (земская кампания Аксельро-да66) до 1917 года. Статья "Правды" тут ничего нового не выдумала. "Не понимают, -- продолжает она, -- что вне сотрудничества компартии с Гоминьданом невозможна руководящая роль пролетариата в революции". Здесь вхождение в Гоминьдан незаметно подменено сотрудничеством. Хочет ли редакция сказать, что сотрудничество компартии с Гоминьданом мыслимо только в форме подчинения компартии Гоминьдану? Такова точка зрения Чан Кайши67, который заявил, что признает коммунистов лишь как дисциплинированных членов Гоминьдана. Софистически отождествляя сотрудничество с подчинением, "Правда" кует оружие для правых гоминьдановцев против коммунистов, руководящий центр которых высказался, как мы знаем, 15 июня прошлого года за необходимость выхода из Гоминьдана. И до какой же степени нужно выхолостить все основные понятия большевизма, чтобы заявлять, будто "руководящая роль пролетариата в революции" невозможна без подчинения пролетарской партии дисциплине партии буржуазной. В чем же тогда различие между ролью руководителя и ролью руководимого? Но и насчет сотрудничества как такового "Правда" грубо хватила через край. Выходит так, что китайская революция клином сошлась на нынешнем Гоминьдане. На самом деле, руководящая роль пролетариата невозможна вне сотрудничества его с трудящимися и эксплуатируемыми низами городского и деревенского населения. С того момента, как Гоминьдан мешает пролетариату развернуть такого рода сотрудничество, преступлением является оставаться в Гоминьдане. Наиболее надежной, правильной, глубокой, исчерпывающей формой сотрудничества пролетарского авангарда с угнетенными массами могут быть и должны быть Советы. Сотрудничество с Гоминьданом нужно переносить на почву Советов, т. е. организации миллионов. В агитации за Советы, в разъяснении их смысла, в создании первых образцовых Советов в промышленных центрах Китая компартия должна занять руководящее положение. Нужно заставить Гоминьдан равняться по Советам. Нужно помочь тем элементам, которые хотят этого, открыто перебраться в лагерь реакции. "Правда" считает это пособничеством правым. На самом деле это есть борьба за революцию. Мы станем десятикратно и стократно сильнее в массах, когда выкинем вспомогательный отряд империали- стов из руководящих организаций революции. Неужели же мы разучились и это понимать? Вздор, жалкий, пошлый вздор, будто выход из Гоминьдана есть ликвидация революции! Вздор, будто революция клином сошлась на Гоминьдане, в котором правые командуют, а коммунисты ходят с кляпом во рту. Вся статья "Правды" построена на этих мотивах. По основной своей тенденции она целиком совпадает со статьей "Коммунистического Интернационала" и с поистине программными заявлениями Калинина и Рудзутака. На этом пути сказано почти все. С этого пути давно пора свернуть. 5 апреля 1927 г. Одними рабочими ограничиться, разумеется, нельзя. Национальная армия играет сейчас гигантскую роль в развитии революции. Эта армия не однородна. Внутренней гарантии ее революционности совершенно недостаточно. Бонапартистские68 и фашистские тенденции внутри армии неизбежно будут развиваться по мере обострения классовой борьбы, и темп этого процесса может оказаться чрезвычайно быстрым. Где же искать гарантии революционности? Ответ ясен: в низах, в китайских массах, в их политической организованности, в их действительном сотрудничестве с рабочими. Как это сотрудничество организовать? Историческая форма уже подсказана нашей революцией: в форме солдатских Советов, связанных с рабочими Советами. Начинать надо с гарнизонов крупнейших промышленных центров. Солдаты должны мыслить и чувствовать заодно с рабочими Шанхая, Ханькоу и пр. Совет рабочих и солдатских депутатов Шанхая должен получить, по крайней мере, такое же значение в развитии жизни страны, какое Петербургский совет рабочих депутатов 1905 года. Но и армией нельзя ограничиваться. Нужно, по возможности, вовлечь в советскую систему полупролетарские низы городского населения, преодолев, по возможности, их распыленность. Одновременно с этим нужно переносить Советы на деревню, пользуясь для этого наличными крестьянскими организациями, углубляя и обостряя их борьбу с помещичье-кулацкими вооруженными отрядами. Но в каком же отношении будут эти Советы к национальному правительству? Ведь Советы представляют собою органы борьбы за власть, или органы власти. Между тем, в Китае существует власть, назначенная Гоминьданом. Не выйдет ли из этого двоевластия69? Не окажется ли это двоевластие "пособничеством реакции"? Тот, кто рассуждает так, не понимает, что китайская революция неизбежно должна пройти через период двоевластия, т. е. через такой период, когда пробуждающиеся и организующиеся под руководством пролетарского авангарда массы будут оспаривать власть у нынешнего правительства. Двоевластие есть неизбежный этап и по отношению к нынешнему состоянию прогрессивного этапа революции. Но ведь большевики были против двоевластия. Да, большевики тянули революцию от двоевластия на более высокую стадию -- к единовластию Совета. Сейчас в Китае задача так еще не стоит. Прежде всего нужно создать Советы, т. е. организовать массу для революционного действия, и дать сотрудничество пролетариата с крестьянством не верхушечной -- и сейчас уже глубоко реакционной -- формой вхождения в Гоминьдан, а на широком поприще Советов. Было бы нелепо выдвигать лозунг "вся власть Советам", когда в Китае нет Советов и подавляющее большинство трудящихся не знает Советов. Надо начинать с создания Советов, которые в данных условиях откроют эпоху двоевластия. Только на основах этого двоевластия можно будет -- и должно будет -- повести работу под лозунгом "вся власть Советам рабочих и крестьянских депутатов". 6 апреля 1927 г. Ленин очень резко противопоставлял страны отсталые и угнетенные передовым и угнетательским капиталистическим странам. Но это вовсе не означало, что для первых отменяются законы классовой борьбы. Для отсталых и угнетенных стран, как Китай, их демократическая революция сливается с национально-освободительной войной. В этой войне пролетариат выступает не пораженцем, а защитником отечества, хотя это еще и не социалистическое отечество. Почему? По той же самой причине, по которой пролетариат выступает за демократическую революцию, несмотря на ее буржуазное содержание. Если не делать этого противопоставления, то неизбежно идти к плоско пацифистскому нейтралитету по отношению к обеим воюющим сторонам -- и к Кантону, и к Англии. Такова, по-существу, позиция Второго Интернационала. Но воевать за национальную независимость можно по-разному. Война есть одна из форм классовой политики. Буржуазия, даже если она в той или другой своей части втягивается в революцию или в революционную войну, стремится вести ее за счет трудящихся масс и как можно скорее прийти к соглашению с силами контрреволюции, в данном случае -- иностранного империализма, опять-таки за счет собственных трудящихся масс. К национально-освободительной войне применимы поэтому все основные правила революционной стратегии пролетариата в буржуазно-демократической революции. Есть два пути национально-демократического объединения Китая, как и два метода революционной войны: один под гегемонией буржуазии, другой под гегемонией пролетариата. В своем докладе по колониальному вопросу на II конгрессе Коминтерна70 Ленин не только резко противопоставлял освободительно-колониальные войны грабительски-империалистским, требуя поддержки первых и борьбы против вторых, но и с не меньшей настойчивостью напоминал, что национально-освободительное движении колоний есть буржуазно-демократическое движение. В резолюции ни словом не говорится об обязанности пролетариата вступать в борьбу под политическим руководством буржуазии, а тем более об обязанности компартии входить в руководящую буржуазную организацию. Наоборот, резолюция требует противопоставления пролетариата руководящей национальной буржуазии71. 12 апреля 1927 г. В последней статье в "Правде" (10 апреля) Мартынов обосновывает нынешнюю политику в Китае "особенностями китайской революции". Состоят эти неведомые нам особенности в том, что над Китаем нависает гнет иностранного империализма, задерживающего развитие производительных сил Китая, а, следовательно, и развитие китайской буржуазии. Вот почему она, хоть и против воли, идет в общем фрон- те с другими революционными классами, вот почему клевещут те, которые говорят, что национальное правительство есть буржуазное правительство. Нет, это "правительство блока четырех классов". Кто не понимает всего этого, тот неизбежно приходит "и теоретически и практически к совершенно ложным выводам". Первая "особенность", на которую мы хотели бы обратить внимание, такова: Мартынов здесь слово в слово, буква в букву защищает по отношению к Китаю ту самую политику, которую он в эпоху 1905 года и после него защищал по отношению к России. Там только речь шла не об иностранном империализме, а о самодержавно-крепостнической реакции, которая задерживает рост производительных сил, мешает развитию буржуазии и тем самым вынуждает ее, "вопреки ее воле", идти в общем революционном фронте и т. д. Отсюда вытекала тогда необходимость мудро подталкивать буржуазию влево, а не отбрасывать ее в лагерь реакции. Теперь, спустя 10 с лишним лет, понадобились все особенности китайской революции для того, чтобы оживить мартыновскую теорию, "особенности" которой, казалось бы, не нуждаются в рекомендации. Однако мы клевещем на Мартынова. В его построениях есть и новое слово. Сохранив в силе все свое старое построение и заменив только самодержавно-крепостническую реакцию иностранным империализмом, Мартынов увенчал дело в полном соответствии с духом эпохи: он признал, что если китайцы будут следовать его старым рецептам, то "завершение буржуазно-демократической революции, поскольку оно связано будет с национализацией иностранных предприятий, означало бы уже начало перехода на социалистические рельсы". В этом своем виде мартыновская теория получает высшую убедительность. Буржуазия вместе с крестьянством, мелкой буржуазией и пролетариатом образуют "блок четырех классов". Они создают правительство -- не буржуазное, а правительство четырех классов. Буржуазия удерживается в блоке тем обстоятельством, что империализм препятствует развитию национального капитализма в Китае. С другой стороны, Мартынов великодушно разъясняет китайской буржуазии, что блок четырех классов непосредственно ведет к началу социалистической революции, каковая перспектива должна еще более скрепить национально-революционный блок: кто же не знает, что буржуазия предпочитает быть обезглавленной собственным пролетариатом, чем сотрудничать с иностранными хищниками. Мы видим, что вся эта теория представляет собою просто скверный анекдот. Мартынов пользуется несомненными и всем нам хорошо известными особенностями китайского развития для того, чтобы импортировать в Китай давно уже созданную и давно всем ходом развития раздавленную теорию и политику. При этом он сразу же становится, по примеру прошлого, на путь самой вульгарной буржуазной апологетики. Китайское национальное правительство оказывается у него лишенным классового характера: это правительство блока. Замечательное социальное определение! Поразительная марксистская глубина! Да каждое правительство в мире является правительством блока классов. Даже во время гражданской войны борется не класс против класса, а блок против блока. Но это не исключает, а предполагает, что в каждом блоке есть ведущий и ведомые, эксплуатирующий и эксплуатируемые. Для кого служит китайский блок четырех классов опорой? Для национально-либеральной буржуазии. Кого он поддерживает у власти? Буржуазию. Вся статья Мартынова направлена к замазыванию и подкрашиванию этого факта. Она насквозь проникнута буржуазной апологетикой. Но ведь китайская буржуазия участвует в революционной войне против иностранных империалистов. Да, она еще участвует; мы уже знаем как: в качестве внутреннего тормоза. Она еще участвует не благодаря тому, что китайская компартия проводит мудрую мартыновскую политику, а вследствие того, что политика компартии еще вообще не чувствуется. Гоминьдан связывает классовую борьбу, подчиняет себе компартию, ограждает буржуазию от двоевластия и этим дает ей возможность возглавлять освободительное движение в его военно-государственной форме. Мы знаем, что в национально-освободительной борьбе такую роль играли не только буржуазные классы, но и феодальные, и династии. Каждый из этих классов по-своему и для своих целей нуждался в объединенном отечестве, свободном от внешнего гнета. Китайская буржуазия великодушно усыновила армию и великодушно приняла из рук революции власть. Гоминьдан помогает ей в революционном хаосе орудовать этими немаловажными ин- струментами. Но то, что составляет сущность революционного движения: пробуждение рабочих, их стачки, их объединение в союзы, пробуждение крестьян, аграрные восстания -- все это совершается не только не под руководством буржуазии, а в непосредственной борьбе с нею и с аппаратом ее власти. В низах, в толщах народных масс, в городах и деревнях никакого блока четырех классов нет, а есть жестокая классовая борьба, переходящая в гражданскую войну, с расстрелами рабочих, убийствами штрейкбрехеров, разгромом крестьянских организаций, поджогом помещиков и пр. Но эта борьба миллионных масс не имеет обобщенной программы и руководящей организации. У китайского пролетариата нет самостоятельной партии. Коммунистическая секция Гоминьдана есть только один из его вербовочных аппаратов. В этих условиях китайская буржуазия питает надежды довести объединение республики до конца под своим руководством. Ни о какой конфискации иностранных концессий при этом, разумеется, не могло бы быть и речи. Буржуазия пришла бы к соглашению с иностранными владельцами, т. е. с большими барышами для себя учла бы кровь гонконгских, шанхайских и нанкинских пролетариев. Такова ее перспектива. И эта перспектива куда реальнее мартыновской. Л. Троцкий О ЛОЗУНГЕ СОВЕТОВ В КИТАЕ Сов. секретно Уважаемые товарищи! Вчера, во время обсуждения китайского вопроса, в ответ на критику т. Зиновьева72 и мою основных ошибок нашей политики в вопросах китайской революции, одним из главных возражений т. Сталина73 было повторение слов: "Почему Зиновьев не сказал...", "Почему Троцкий74 не написал...". Я не стану здесь возвращаться к тому, что мы по этому вопросу говорили и писали. Не сомневаюсь, что, если бы к нашим советам и предложениям отнеслись в свое время менее предвзято, менее враждебно, более внимательно, то мы избежали бы важнейших ошибок. Не буду останавливаться на том, что за последнее время основные вопросы решаются на закрытых заседаниях Политбюро, куда не допускаются члены ЦК. Задача этого письма состоит не в том, чтобы вспоминать о вчерашнем дне, а поставить основной вопрос сегодняшнего и завтрашнего дня: это вопрос о Советах в Китае. Тов. Сталин сейчас высказался против призыва рабочих и вообще угнетенных масс Китая к созданию Советов. Между тем, этот вопрос имеет решающее значение для дальнейшего развития китайской революции. Без Советов вся революция пойдет на службу верхам китайской буржуазии и через нее -- империалистам. Пленум по этому основному вопросу не высказался. Между тем, вопрос стоит крайне остро, дальше оттягивать его нельзя, с вопросом о создании Советов связана вся судьба китайской революции. Вот почему я ставлю этот вопрос в настоящих строках. Рассуждение т. Сталина таково: Советы суть органы борьбы за власть; призывать к Советам -- значит фактически вести к диктатуре пролетариата, к китайскому октябрю. Но почему же у нас были Советы в 1905 году? Мы боролись с царизмом -- отвечает Сталин. В Китае этой борьбы с царизмом нет. Раз мы не идем непосредственно к Октябрю, нельзя призывать к созданию Советов. Все это рассуждение представляет такое вопиющее искажение смысла всего нашего революционного опыта, теоретически освещенного Лениным, что я никогда не мог бы поверить, что серьезный и ответственный революционер говорит такие веши, если бы не слышал их собственными ушами. Попробуем кратко разобрать вопрос. 1) Против царя можно было создавать Советы, не ведя еще борьбы за диктатуру пролетариата. Почему же нельзя при помощи Советов вести борьбу против блока китайских милитаристов, компрадоров, крепостников и иностранных империалистов, не ставя непосредственной задачей диктатуру пролетариата? Почему? Если считать, как считал (а теперь?) Сталин, что объединение Китая должна была довести буржуазная головка Гоминьдана, которая через Гоминьдан подчиняла себе коммунистическую партию, лишала ее элементарной независимости (даже газеты!) и управляла завоеванными территориями через реакционную бюрократию, -- если так представлять себе нацио- нальную революцию, тогда Советам, разумеется, не может быть места. Если же понимать, что буржуазная головка Гоминьдана, не только правая, но и центрально-левая, не способна довести национально-демократическую революцию до конца и даже до середины; что она непременно придет к сделке с империалистами; если понимать это, тогда нужно было своевременно и тем более нужно теперь готовить смену этому руководству. Смена не означает просто-напросто поставить вместо Чан Кайши Ван Цзинвэя75: это может оказаться -- тех же щей, да пожиже влей. Лицами вопрос не решается. Смена означает подготовку революционного правительства, находящегося не в словесной, а в фактической, реальной зависимости от рабочих, мелкой буржуазии, крестьян и солдатской массы армии. Достигнуть этого можно, только давши этим массам ту организацию, которая отвечает условиям революции, пробуждению масс, их тяге к самодеятельности, к переделке условий жизни вокруг них и проч. Это и есть Советы. 2) Сталину представляется, что сперва буржуазия, опираясьна революционно не организованные массы (организованные не стали бы служить для нее опорой), должна довестиборьбу с империализмом до конца, а потом мы начнем подготовку Советов. В корне ложное представление! Весь вопросв том и состоит, как будет вестись борьба с империализмоми китайской реакцией и кто в этой борьбе будет играть руководящую роль. Идти к демократической рабоче-крестьянскойдиктатуре можно только на основе развертывающейся борьбы с империализмом, которая будет длительной и затяжной;только на основе борьбы с национально-либеральной буржуазией за влияние на рабочих и крестьян; только на почве массовой организации рабочих и крестьян не только против империализма, но и против китайской буржуазии. Единственнойформой этой организации могут быть Советы. 3) "Нельзя устраивать Советы в тылу армии", -- говоритСталин. Это точка зрения генералитета, но не наша. Генерали-тет считает, что и профессиональных союзов нельзя устраивать в тылу. Мы же знаем, что и Советы, и профсоюзы в тылувеликолепно помогают революционной армии. "Но ведь Советы -- это органы восстания, -- возражает Сталин, -- значит, вы предлагаете в тылу армии устраивать восстания и захватывать власть". Ложная и карикатурная постановка вопроса! Верно, что Советы -- органы борьбы за власть. Но они вовсе не рождаются таковыми, они развиваются в эту сторону. Они только путем опыта борьбы могут дорасти до роли органов диктатуры (в данном случае -- демократической). Если мы серьезно имеем в виду курс на демократическую рабоче-крестьянскую диктатуру, то надо, чтобы Советы имели необходимое время для своего формирования, для своего вмешательства в развитие событий, в том числе и военных, чтобы они, Советы, могли окрепнуть, набраться опыта и затем уже протянуть руку к власти. "Но ведь командование Советов не допустит". Эта точка зрения не имеет ничего общего с нашей. Допустит или не допустит -- это зависит от соотношения сил. Это соотношение нужно передвигать в сторону пролетариата. Пока возбужденные, но неорганизованные массы идут за верхушечной политической организацией Гоминьдана, они необходимо дают могущественный перевес верхам буржуазии и генералитета над пролетариатом. Рассуждать так, что в Китае еще не октябрь, и на этом основании удерживать массы в распыленном состоянии, значит фактически собственными руками ослаблять пролетариат -- укрепляя буржуазию и ее командование -- и потом ссылаться на то, что это командование не допустит в тылу армии Советов. 4) Но почему же рабочим не входить попросту в Гоминьдан? Разве это не достаточная организация? Чтобы так ставить вопрос, надо забыть решительно все, что мы проделали, чему научились. Гоминьдан есть партийная организация, крайне верхушечная, несмотря на популярность знамени. Разве можно себе представить, что сотни тысяч и миллионы рабочих и крестьян войдут во время революции в партийную организацию? Где и когда это бывало? Ведь в том и состоит значение Совета, что он тут же, на месте, втягивает в себя такие массы, которые ни в коем случае не доросли и через ряд лет не дорастут еше до партии. Заявлять, что Гоминьдан является заменой Советов -- значит заниматься недопустимой софистикой. В Гоминьдане считается 300 тысяч членов. Сейчас эти 300 тысяч (если число не преувеличено) распылены. Теперь говорят еще только о необходимости выборности Гоминьдана, т. е. вы- борности руководящих органов членами партии. Но, разумеется, не о выборности членов Гоминьдана многомиллионными массами. Уже один тот факт, что приходится пускаться на такие софизмы, как приравнение Гоминьдана к Советам, показывает, что Советы стучатся в дверь и что доктринерскими схемками насчет Октября и не-октября от них нельзя отбиться. Что же будут делать Советы, "устраивать преждевременные восстания"? Преждевременные восстания вспыхиваютлегче и чаще всего там, где масса лишена авторитетной орга-низации, в которой для нее воплощается воля революции.Именно отсутствие Советов в важнейших революционныхцентрах будет вести к хаотическим, преждевременным и не-целесообразным вспышкам, вытекающим из неорганизован-ной классовой борьбы, лишенной правильного политическо-го руководства. Так всегда было: об этом говорит опыт всехреволюций. Что будут делать Советы? Первое и самое неотложное --они дадут организацию рабочим и помогут их организованно-му братанию с солдатами. Совет рабочих депутатов данногопромышленного города или района должен первым деломвтянуть в свой состав солдатских депутатов, представителейгарнизона. Это есть вернейший путь, точнее сказать, единст-венный путь к созданию серьезных гарантий против бонапар-тистских, фашистских покушений верхушечной гоминьданов-ской и всякой иной сволочи. Не создавать Советов рабочихи солдатских депутатов -- значит превращать солдат в пушеч-ное мясо для Чан Кайши и подготовлять кровавые расправынад рабочими, вроде той, которая произошла в Шанхае. Одними рабочими в городах ограничиваться, разумеет-ся, нельзя. Необходимо в Советы притянуть мелких ремеслен-ников, мелких торгашей, вообще угнетенные городские низы.Это облегчит рабочим революционное обволакивание армии.А без этого судьба Шанхая, а значит, и революции будет зави-сеть от какого-нибудь поганого бонапартенка. Нельзя ни в каком случае ограничиваться городами. На-до как можно скорее раскинуть сеть Советов из важнейшихпромышленных центров на деревню, опираясь на существую-щие крестьянские союзы, раздвигая их рамки, расширяя ихпрограмму, связывая их с рабочими и солдатами. 9) Что же будут делать Советы? Они будут бороться с мест-ной реакционной бюрократией, учась и уча массы пониматьсвязь между властью на местах и властью в стране. Они будутв деревнях бороться с той же бюрократией, с милитаристски-ми бандами, с помещиками и пр. Они станут, таким образом,органами аграрной революции, которую нельзя откладыватьдо объединения Китая (до "Учредительного собрания"). Комиссары при реакционных генералах являются бес-сильными фигурами, нередко прямо-таки лакеями, назначен-ными теми же генералами. Комиссар может в такую эпохуиметь значение лишь в том случае, если он опирается на креп-кие местные органы масс, а не только на политическую пар-тию, да еще лишенную серьезной организации, как Гоминьданили как связанная по рукам и по ногам коммунистическая пар-тия, лишенная даже ежедневной газеты. Образование рабочих,крестьянских, солдатских Советов создаст почву для действи-тельно революционной демократизации народно-революци-онной армии, которая без этого неизбежно будет орудием до-морощенного китайского бонапартизма. Через Советы произойдет действительная, реальная,а не доктринерски-надуманная перегруппировка сил. В Сове-ты войдут все те классы, слои и прослойки, которые действи-тельно втянуты или будут втягиваться в реальную, настоящуюборьбу с чужестранной и своей реакцией. Уговаривание от-дельных гоминьдановских "лидеров", комбинаторство, про-тивопоставление лица лицу, сочетание их -- вся эта закулиснаямеханика, недостаточность и бессилие которой обнаруженысейчас вполне, будет заменена другим, куда более серьезным,настоящим революционно-классовым отбором. Группировкасил пойдет по линии: за Советы или против Советов, т. е. за под-готовку к переходу революции в более высокую стадиюили же за сделку китайской буржуазии с империализмом.Без такой постановки вопроса все перспективы демократиче-ской рабоче-крестьянской диктатуры и проч., не говоря ужео некапиталистических путях развития, остаются простойболтовней, которой должны утешать нас в том, что китайскиенародные массы остаются пушечным мясом революции, руко-водимой продажными национал-либералами. Кто против создания Советов, тот должен говорить: всявласть Гоминьдану. А Гоминьдан поэтому говорит коммуни- стам: "Подчиняйтесь мне", -- запрещает им критиковать сунь-ятсенизм и не дает им даже газеты, ссылаясь на то, что и в России -- диктатура одной партии. Но диктатура одной партии в России является выражением диктатуры пролетариата в социалистической революции, Гоминьдан же является буржуазной партией в буржуазной революции. Диктатура Гоминьдана -- без Советов -- в данных конкретных условиях означает обезоруживание рабочих, зажимание рта коммунистам, дезорганизованное состояние масс, перевороты Чан Кайши. Значит, война с Гоминьданом? Вздор! Вздор! Вздор! Во-прос идет о том, чтобы построить сотрудничество с Гоминьда-ном на необозримо более широких и глубоких основах --на основах многомиллионных рабочих, солдатских, крестьян-ских и прочих Советов депутатов. Разумеется, это сотрудниче-ство предполагает полную и безусловную свободу критикисо стороны компартии по отношению к Гоминьдану. Эта сво-бода критики предполагает свободу коммунистической печа-ти и коммунистической организации. Без раскола Гоминьдана по всей линии, без очистки егоот чанкайшистских элементов вообще не может быть совмест-ной с ним революционной работы. На вопросе о Советах диф-ференциация Гоминьдана, его чистка, его закаливание прой-дут лучше и вернее всего. Мы будем работать рука об рукус той частью старого Гоминьдана, которая будет за Советы, ко-торая будет втягиваться в Советы, т. е. по-настоящему связы-ваться с настоящими массами. Разумеется, работая рука об ру-ку с революционным Гоминьданом, мы будем очень зорконаблюдать за этим союзником и открыто критиковать его по-ловинчатость, отступления, ошибки, не говоря уже о возмож-ных предательских действиях. Таким путем, на основе тесней-шего сотрудничества с Гоминьданом мы будем боротьсяза дальнейшее расширение влияния компартии на Советыи через Советы. Но ведь Советы означали бы на неопределенный пери-од режим двоевластия? С одной стороны -- национально-рево-люционное правительство (если оно, перестроившись в кор-не, удержится и поднимется), а с другой стороны -- Советы.Да, это означает двоевластие или элементы двоевластия.Но ведь мы же были против двоевластия? Мы были противдвоевластия, поскольку стремились сами захватить власть как партия пролетариата. Мы были за двоевластие, т. е. за систему Советов при Временном правительстве, поскольку Советы ограничивали претензии буржуазии на диктатуру Режим двоевластия во время февральской революции был прогрессивным режимом, поскольку заключал в себе новые революционные возможности. Но прогрессивность эта была временной. Из противоречия выход шел в сторону пролетарской диктатуры. Режим двоевластия длился в наших условиях только восемь месяцев76. В Китае этот переходный режим может -- при известных условиях -- затянуться на значительно более длительный срок, и при том в разных частях страны по-разному. Призвать к созданию, приступить к созданию Советов -- значит приступить и в Китае к введению элементов двоевластия. Это необходимо, это спасительно. Только это и откроет дальнейшие перспективы в сторону революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Без этого все разговоры об этой диктатуре являются простой болтовней, о которой китайские народные массы и не узнают. Что касается вопроса о будущих возможностях и путяхбудущего перерастания будущей рабоче-крестьянской дикта-туры в диктатуру пролетариата и в непосредственно социали-стическую революцию, то я этот крайне важный вопрос здесьне подвергаю рассмотрению, так как не он сейчас стоит в по-рядке дня. Что такая перспектива существует, что она имеетвсе шансы стать реальностью -- при соответственном темперазвития пролетарской революции на Западе, -- это совер-шенно бесспорно для каждого марксиста. Об этом можнои должно говорить. Но не надо эту перспективу превращатьв платоническое воздаяние за нынешнее положение, когда по-лем владеют вооруженные буржуазные предатели. Основнаяи жизненная задача состоит сейчас в том, чтобы подготовитьближайший этап, из которого только и могут вырасти вседальнейшие перспективы и возможности. Что китайская революция на данной стадии являетсядемократической, т. е. буржуазной, это азбука для нас всех.Наша политика выводится, однако, не из голого названия ре-волюции, как буржуазной, а из реального развития классовыхотношений внутри этой революции. Тов. Мартынов наиболееясно и отчетливо исходит из старой меньшевистской концеп-ции: так как революция буржуазная, но антиимпериа- листская, то китайская буржуазия, заинтересованная в низвержении империализма, не может отойти от этой революции. Чан Кайши ответил на это Мартынову сделкой с империалистами и разгромом шанхайского пролетариата. Т. Сталин сбивается на эту же точку зрения, поскольку из общего определения революции (непролетарская, буржуазная) делает вывод: поэтому не надо Советов. Реальный ход классовой борьбы он хочет заменить маршрутами для классов. А эти маршруты выводит из формального определения революции как буржуазной. Это в корне неверная позиция, противоречащая всему, чему учил Ленин. Л. Троцкий 16 апреля 1927 г. ПОЛОЖЕНИЕ В КИТАЕ ПОСЛЕ ПЕРЕВОРОТА ЧАН КАЙШИ И ПЕРСПЕКТИВЫ Попытка изобразить переворот Чан Кайши как эпизоди привлечь для сравнения измену Муравьева77 в 1918 годупредставляет собою продолжение все той же ложной, поверх-ностной, вульгарной оценки китайского революционногоразвития, которая привела уже к ряду величайших, отчастинепоправимых ошибок. Измена Муравьева была личнойи кружковой авантюрой, направленной против власти проле-тариата и приведшей к гибели авантюристов. Государствен-ный переворот Чан Кайши означает классовый сдвиг всей револю-ции, полное отстранение низов от "соучастия" во власти,закрепление военно-буржуазного господства над революци-ей, над страною, восстановление более широкого сотрудниче-ства более широких слоев китайской буржуазии с иностран-ным империализмом. Переворот Чан Кайши закончился на данной стадиистоль крупным для буржуазии успехом вследствие целого ряданаших предшествовавших ошибок, вытекавших из ошибоч-ной оценки революции в целом. О