не делается и делается ли что-нибудь, точнее сказать, предполагается ли что-нибудь делать, начиная с осени. Насколько я понимаю по письму американского газетного агентства, Neue Freie Pressе227, как впрочем и другие газеты, печатают под видом моей автобиографии жалкие кусочки и огрызки. Боюсь, нет ли прямых искажений. Книга, впрочем, скоро выйдет в полном виде. Получается ли в Вене наша новая еженедельная французская газета "Ля Веритэ"? Мы здесь до сих пор не знаем, заняла ли ваша группа официальную позицию по вопросу о советско-китайском конфликте и о тех разногласиях, какие возникли в среде интернациональной оппозиции. [Л.Д.Троцкий] [Письмо А. Монтегю] Принкипо, 23 сентября 1929 г. Дорогой товарищ Монтегю! Я вам не отвечал так долго в силу стечения ряда неблагоприятных обстоятельств: я остался временно без иностранных сотрудников, а русская моя сотрудница была в отпуску. Писать же большое письмо от руки -- трудно и требует слишком много времени. Сперва о деловых вопросах. Я сейчас от русского книжного рынка совершенно оторван и в настоящий момент не могу, к сожалению, дать вам никаких советов. Но я напишу своему младшему сыну, который более или менее следит за новинками русской литературы и через него смогу получить все наиболее выдающееся. Я сделаю это тем охотнее, что я и моя семья будут рады возобновить таким образом свою связь с текущей русской литературой. Теперь о Вашем предложении насчет Англии. Разумеется, я по-прежнему стремлюсь изо всех сил перебраться в Англию, как по соображениям здоровья, так и по соображениям работы. Ваш план в общем я считаю приемлемым и осуществимым. Любая комиссия любых врачей признает необходимость медицинской помощи. Я думаю также, что со стороны турецкого правительства можно было бы получить заявление о его готовности принять меня обратно по окончании моего пребывания в Англии. Но я мог бы решиться обратиться к турецкому правительству с соответственным вопросом лишь в том случае, если бы был абсолютно уверен в том, что британское правительство даст мне визу. В противном случае я рисковал бы попасть в очень невыгодное и неблагоприятное положение. Вы понимаете, что если бы после моего соответственного запроса у турецкого правительства британское правительство отказало бы мне все же в визе, то мое положение в Турции несомненно ухудшилось бы. Вот почему я могу решиться на обращение к турецким властям лишь в том случае, если доступ в Англию мне будет обеспечен заранее. Благожелательные заверения отдельных министров за кулисами дают, вообще говоря, очень мало. Вы знаете, как было дело в Германии: не только президент рейхстага228, но и ряд министров высказывались в частных беседах вполне положительно. А кончилось тем, что мне отказали в визе. Вот почему я прошу вас произвести более серьезную и точную разведку. Думаю, что в этом деле может быть полезен Пэтон229, секретарь Независимой рабочей партии230, от которого я получил даже формальное приглашение прочитать доклад в летней школе Независимой рабочей партии, -- до такой степени Пэтон не сомневался в том, что я получу визу. И в дальнейшем Пэтон предпринял ряд шагов, чтобы добиться визы от своих министров. Во всяком случае, в информации он вам не откажет. Я вам очень благодарен за то, что вы уже написали о себе с некоторой подробностью. Это для меня не только интересно, но и поучительно, так как приоткрывает для меня некоторый уголок английской жизни, с которой я слишком мало знаком. Между тем судьба Англии интересует меня сейчас в высшей степени -- наряду с развитием Америки. То, что печатается в "Обсервер"231, -- это не автобиография, а короткие выдержки, сокращенные американским агентством для газетных потребностей. Автобиография представляет собой большую книгу, в пятьсот-шестьсот страниц, которая должна в октябре выйти в Нью-Йорке у Скрибнера и одновременно в Берлине и в Париже. Я, разумеется, пришлю вам немедленно эту книгу по выходе ее в свет. Кстати: вы, надеюсь, получили мою французскую книгу, которая представляет собой скорее сборник документов, чем книгу232. Теперь хочу перейти к политическим вопросам. Вы совершенно правы, что очень трудно высказываться об этих вопросах в письме, когда слишком мало знаешь собеседника, т. е. когда не было предварительных длинных разговоров. Если бы ваши деловые поездки дали вам возможность остановиться по пути в Константинополе, я был бы очень рад видеть вас своим гостем и завязать таким образом личное знакомство, которого переписка заменить, разумеется, не может. Но в ожидании этого приходится все же сделать попытку объясниться путем переписки. Вы говорите много интересного и правильного относительно британского эмпиризма, склонности к компромиссам и проч. Несомненно, что эта национальная традиция, в которой резюмируются навыки и приемы господства британской буржуазии, представляет собою в высшей степени важный момент в политике. Кто в практической работе не принимал бы в расчет этой инертной национальной традиции, тот непременно рисковал бы расшибить себе нос. Но решает все же не сила национальной инерции и психологической традиции, а сила экономических факторов. В истории бывало уже не раз, что чем консервативнее была традиция существующего режима, тем катастрофичнее он обрушивался в конце концов под ударом экономических сил. Недавно я читал передовицу Times а по поводу угольной промышленности и ее проектируемого объединения. Консервативная газета пишет, что на пути этого объединения стоят навыки и традиции английских промышленников, т. е. "индивидуализм", "независимость" и проч. Эти "великие" традиции британской буржуазии "Таймс" называет мертвым фактором. Даже "Таймс"! В то же время он признает, что эти мертвые факторы представляют очень большую силу сопротивления, препятствуя реорганизации английской промышленности. К этому надо только прибавить: но именно поэтому процесс реорганизации будет происходить гораздо более болезненно, остро и катастрофично. То же самое -- в более широком масштабе -- приходится сказать обо всей английской общественной жизни. Эмпиризм, индивидуализм, консерватизм, дух компромисса -- это могущественная сила, но мертвая. Английский политический эмпиризм представляет собою застывший продукт тех эпох, когда Великобритания шаг за шагом завоевывала господство над миром и поддерживала это господство при помощи мер, соответствовавших изменчивой обстановке каждого дня. Но сейчас от объективных предпосылок британского эмпиризма не осталось ничего. Истерика Сноудена в Гааге есть смешная попытка вернуть то, чего вернуть нельзя. Уравнение флота Великобритании и Америки233 означает полную и окончательную ликвидацию британского морского могущества. Равные флоты к началу войны означают колоссальный перевес Соединенных Штатов в случае войны, ибо они смогут обновлять и расширять свой флот под огнем несравненно быстрее, чем Англия. Этим я не хочу сказать, что война будет завтра или послезавтра. Но перспектива уничтожающего преимущества Америки над Великобританией, даже в военно-морской области, будет отныне тяготеть над политикой Англии и над всей ее общественной мыслью. А это значит -- конец эмпиризму. Обобщения, широкие идеи и доктрины представляют оружие слабого в борьбе против сильного. До конца прошлого века Англия не нуждалась в широких доктринах. Но уже конкуренция в Германии (плюс первая русская революция234) вызвали к жизни Рабочую партию. Эта партия насквозь эмпирична -- вы совершенно правы. Но сам факт ее существования есть все же удар по национальной традиции и подготовка к еще большим ударам. Рассуждая абстрактно (и, следовательно, неверно), можно сказать, что Макдональд держит в своих руках единственную в своем роде историческую возможность "мирным", "эволюционным", "демократическим" путем преобразовать общественный строй Англии. Если бы Макдональд сейчас выдвинул смелую программу преобразований, прежде всего национализации, и -- встретив сопротивление буржуазных партий -- апеллировал бы со всей смелостью и решительностью к стране, он, несомненно, обеспечил бы себе твердое большинство, а, следовательно, и возможность мирной социалистической эволюции, т. е. такой эволюции, при которой сопротивление эксплуататоров сводится к минимуму и подавляется легальными средствами государственного аппарата. Но вы понимаете, что это фантастическая перспектива. Ни на какую радикальную программу Макдональд не способен. Его министерство закончится жалким и позорным фиаско и станет неизбежно источником -- не смягчения, а обострения политических противоречий. Я вообще думаю, что именно благодаря политике фабианцев Англия идет навстречу самым жестоким и бурным внутренним потрясениям. Конечно, можно спорить о том, каким темпом пойдут события, т. е. наступит ли явный и очевидный, т. е. массовый переход количества в качество через три года, через пять или десять. В этих пределах ошибки глазомера возможны и неизбежны. Но ведь марксисты ведут политику дальнего прицела. Этим мы и отличаемся от эмпириков. Вы мне напоминаете, что я говорил о малой вероятности повторения эксперимента рабоче-либеральной коалиции235. Если даже считать, что это предсказание опровергнуто фактом нынешней полукоалиции (хотя надо все-таки еще подождать развития событий), то этот факт все же не нарушает основной линии прогноза. А главное, не надо забывать, что за время, протекшее между моей книжкой236 и возникновением второго Рабочего правительства в Англии237 разыгралась генеральная стачка, которую я также предсказывал, ссылаясь на традицию чартизма. В 1925 году, когда я писал свою книжку, я никак не думал, что генеральная стачка возникнет через год. На этот раз темп оказался более быстрым, чем можно было рассчитывать. Не надо ни на минуту забывать, что в Англии эмпиризма и компромисса всеобщая стачка не с неба свалилась, а явилась результатом какой-то могущественной внутренней тенденции развития. Эта тенденция в 1926 году вышла наружу, а затем скрылась под почву. Но она не исчезла. Она существует. Молекулярным путем она собирает силы. Она обнаружится на следующем этапе с новой силой. Как же при таких условиях я могу согласиться с той мыслью, будто марксисту в современной Англии нечего делать? Нет, с этим я согласиться никак не могу. Разумеется, остается еще особая и большая область вопросов: как подходить к задачам коммунистической политики? Какие применять методы, какие выдвигать лозунги, куда перенести центр тяжести работы и проч., и проч., и проч. Никаких готовых рецептов у меня, разумеется, нет, да их и не может быть по самому существу дела. Эти методы можно вырабатывать, опираясь не только на те основные исторические факторы, о которых я говорил выше, но и на те вторичные традиционные, национально-консервативные и конъюнктурные элементы и обстоятельства, о которых вы отчасти говорите в письме, и с которыми я недостаточно знаком. Такую работу можно выполнять только коллективно. На поставленный вами вопрос "что делать?" в более узком смысле я ответил бы так: поставить марксистский журнал, совершенно независимый от нынешней компартии, разумеется. Этот журнал мог бы развиваться в теоретическую лабораторию и в идейный арсенал для передовых элементов английского рабочего класса. Журнал должен был бы быть теоретически серьезным, но не академическим. Он должен был бы не только освещать общие вопросы и перспективы, но и вмешиваться во все внутренние вопросы всех социалистических организаций, прежде всего, разумеется, компартий. На этом я пока кончаю. Буду очень рад продолжению и развитию нашей корреспонденции. За книжку немецкого социал-демократа об английской рабочей партии большое спасибо. Читаю ее с интересом. [Л.Д.Троцкий] [Письмо сотрудникам "Бюллетеня оппозиции"] ПИСЬМО238 Не для печати Дорогие товарищи! Посылаю вам при сем "Заявление"239 ссыльных и арестованных оппозиционеров в ЦК и ЦКК. "Заявление" выработано товарищами Раковским, В. Косиором240 и Окуджавой241. К заявлению присоединилось до начала сентября уже около 400 оппозиционеров, разбросанных по 85-ти ссыльным колониям и тюрьмам. В числе подписавшихся, кроме названных трех: Н. Муралов, Б. Мдивани, Л. Сосновский, С. Кавтарадзе242, В. Каспарова, Малюта243, В. Сибиряков, Ю. Солнцев244, М. Лазько245, Рафаил, Н. Нечаев и другие. И. Н. Смирнов выступил со своим проектом заявления, несущим, как нам сообщают, капитулянтский характер. Так как "Заявление" довольно обширно и не все оппозиционные издания смогут его напечатать целиком, то я на полях отметил на всякий случай наиболее важные места. Одновременно с этим посылаю вам копию своего "Открытого письма"246 товарищам, подписавшим указанное заявление, и прошу о напечатании этого Открытого письма. Но дело, мне кажется, не должно ограничиться одним лишь опубликованием посылаемых документов. Вопрос слишком важный и может сыграть при правильной политике с нашей стороны крупную роль в развитии как русской, так и международной оппозиции. Разумеется, относительно текста "Заявления" можно сделать ряд критических замечаний. Некоторые из них я в положительной форме делаю в своем Открытом письме. Нельзя забывать, что документ формулировался путем переписки ссыльных и арестованных и представляет собой, как всегда в таких случаях, компромисс между разными оттенками. Будут недовольные и справа, и слева. Но надо уметь выделить основную идею документа. В момент острых внутренних и внешних затруднений для СССР оппозиция требует для себя места в партии, чтобы, согласно с своими взглядами, защищать дело международной революции. В то время как из Коминтерна усиливаются перебежки в правую оппозицию и прямо в социал-демократию, левая коммунистическая оппозиция требует себе места в рядах Коминтерна и прежде всего в ВКП. В чем состоит задача международной оппозиции по отношению к этому важному шагу русской оппозиции? В том, чтобы использовать этот шаг для того, чтобы разоблачить перед обманутыми рабочими-коммунистами ложь о "пораженческом", "контрреволюционном" и проч[ем] характере оппозиции. Надо использовать "Заявление", чтобы потрясти, расшатать и опрокинуть ту перегородку, которую руководство Коминтерна воздвигло между членами официальных компартий и левой оппозиции. "Заявление" написано в очень осторожном тоне, который вытекает из поставленной цели. Эта цель указана в двух заключительных строках совершенно ясно: подписавшиеся хотят "завоевать сочувствие и поддержку партийной и рабочей массы". Здесь дело идет о применении политики единого фронта по отношению к официальным компартиям. Некоторые из подписавших заявление могут еще отойти вправо, т. е. в сторону капитулянтов, когда получится ясный заранее ответ сталинцев. Но столь же несомненно, что самый факт "Заявления" будет широко обсуждаться в партийных ячейках, захватит многих революционных рабочих, увеличит связи и влияние оппозиции в низах партии. Некоторые ультралевые, пожалуй, увидят в "Заявлении" капитулянтский шаг. Но если бы мы поддавались таким ультралевым, мы неизбежно превратились бы в секту. Вот почему вопрос о "Заявлении", об его истолковании, о той агитации, которую нужно вокруг него поднять, чтобы добраться до партийной массы, -- вопрос этот, думается мне, может получить для дальнейших группировок в международной оппозиции не меньшее значение, чем русско-китайский конфликт. С приветом Л.Троцкий Константинополь, 25 сентября 1929 г. О ПОЛИТИКЕ ЛЕВОЙ ОППОЗИЦИИ В ГЕРМАНИИ247 (Ответ гамбургскому члену Ленинбунда) Дорогой товарищ! Большое спасибо за ваше письмо. Оно мне очень многое дало. Прежде всего оно меня укрепило в моей оценке той политики, которую ведет нынешнее руководство Ленинбунда. Мне кажется, что по всем важнейшим вопросам наши с вами взгляды совпадают. 1. Вы констатируете ослабление Ленинбунда. Разумеется, имеются объективные причины, которые ведут одновременно к ослаблению коммунизма по отношению к социал-демократии и к усилению правого крыла в коммунизме. Но вы совершенно правы, когда одну из причин ослабления Ленинбунда видите в его неправильной политике -- в частности, по отношению к коммунистической партии. 2. Ленинбунд должен чувствовать себя и действовать как фракция внутри германского коммунизма, а не как самостоятельная партия. Выступление с собственными кандидатами на выборах есть ошибка. Упорное повторение этой ошибки разрушит Ленинбунд. 3. Вы перечисляете ряд случаев, когда вам на основе текущей борьбы рабочих удавалось вынудить местную коммунистическую организацию делать те или другие шаги и в то же время сблизиться с рядовыми членами официальной партии. Это безусловно правильная политика. Левая коммунистическая оппозиция должна в Германии проводить политику единого фронта по отношению к официальной партии. Иначе оппозиция останется сектой и будет хиреть. 4. Разумеется, политика единого фронта заключает свои опасности, прежде всего опасность незаметного примирения с ультралевым зигзагом и растворения в центризме. Так, официальные компартии, проводя политику единого фронта с социал-демократией, не раз сами сдвигались на социал-демократическую позицию248. Но против этой опасности нельзя придумать универсального рецепта. Нужна правильная теоретическая позиция, серьезная интернациональная организация, режим демократии внутри оппозиции и проч. 5. Вы пишете, что некоторые из руководителей Ленинбунда рассуждают следующим образом: так как социализм в одной стране невозможен; так как европейская революция не стоит в порядке дел, то гибель Октябрьской революции неизбежна, независимо от поликики ВКП. Замечательно, что сталинцы давно уже изо всех сил стремились подкинуть русской оппозиции это чудовищное рассуждение, которое оппозиция упорно отбрасывала ногой в сорную кучу. Кто установил заранее сроки европейской революции? Кто заранее высчитал, сколько лет диктатура пролетариата может продержаться в Советской республике при правильной политике? Я этого не знаю. Для меня достаточно того, что правильная политика в Советском Союзе может укрепить диктатуру пролетариата и продлить ее изолированное существование на лишних три-пять-десять лет. Для меня достаточно того, что правильная политика Коминтерна может приблизить победу революции в Европе на три-пять или десять лет. А это и значит, что диктатура в России может дожить до пролетарской диктатуры в Европе. Обеспечить этот путь есть основная наша задача. Кто заранее решает, что она невозможна, тот жалкий болтунишка, а не революционер. 6. Эти же самые теоретики говорят, по вашим словам, что Советская республика должна перейти на положение "третьего государства", т. е. "демократической диктатуры пролетариата и крестьянства". Другими словами, эти господа видят в термидоре единственный выход. Разве это не ясно? "Третье государство", т. е. не империалистическое и не пролетарское, есть мелкобуржуазное государство. Но ведь термидор и означает опасность перехода власти из рук пролетариата в руки мелкой буржуазии. Эта последняя могла бы, разумеется, держать власть разве лишь в течение нескольких месяцев, вернее же -- недель. Третье государство было бы только коротким мостом к фашистско-империалистской России. 7. Теоретики "третьего государства" прикрывают термидор именем "демократической диктатуры пролетариата и крестьянства". Трудно представить себе худшее политическое шарлатанство. Ленин выдвинул гипотезу демократической диктатуры пролетариата и крестьянства по отношению к восходящей революции в России. Эта гипотеза имела глубокое историческое содержание. Но ход развития революции привел не к демократической диктатуре, а к пролетарской. Ленин разъяснил, почему демократическая диктатура не осуществилась и почему она уже не может осуществиться в виде самостоятельного режима. После опыта Февральской революции, особенно же Октябрьской, Ленин третировал философов третьего государства не иначе, как мелкобуржуазных реакционеров или термидорианцев. 8. Вы пишете, что те же теоретики проповедуют необходимость для немецкой оппозиции отделиться от русской оппозиции, "не плясать под ее дудку" и проч. и проч. Это тоже очень симптоматично, ибо показывает, что некоторые мелкобуржуазные теоретики борьбу против бюрократизма, командования и административно-финансового управления Коминтерном превращают в борьбу за превращение немецкой оппозиции в национально замкнутую фракцию. Русская оппозиция не имеет ни претензий, ни возможностей распоряжаться или командовать другими секциями оппозиции. Взаимоотношения этих секций могут определяться только идейными факторами. Подходить к вопросам национальной политики нельзя, однако, иначе как под интернациональным углом зрения. Плясать надо не под русскую дудку, а под марксистскую. Или, может быть, русской оппозиции отказаться от марксизма на том основании, что это "немецкая" дудка? По этому пути можно очень далеко зайти. Я опасаюсь, что некоторые вожди Ленинбунда зашли уже гораздо дальше, чем сами себе это представляют. 9. На вопрос о моей работе могу кратко ответить, что я занят проблемой так называемого "третьего периода". Этому вопросу я посвящаю особую брошюру. Я надеюсь доказать в ней, что в корне ошибочная теория и практика "третьего периода"249 неизбежно подготовляют не только новые поражения, но и условия для нового поворота руководства Коминтерна вправо. С коммунистическим приветом Л.Троцкий Константинополь, 30 сентября 1929 г. [Письмо Р. Нойману] 3 окт[ября] 1929[г.] Дорогой товарищ Нойман! 250 Ваше письмо меня очень огорчило. Ни из писем Ландау, ни из вашего письма нельзя усмотреть каких-либо серьезных разногласий. При подходе к вопросу о том, как понять дискуссию в Ленинбунде и пр., совершенно неизбежно будут острые эпизодические разногласия: первые шаги при подходе к новой задаче всегда приходится делать наощупь. Сейчас, мне кажется, путь достаточно определился. Никто из нас не хочет раскола. Но если он оказался необходим, мы примем его. Никто из нас не хочет даже персонального устранения Урбанса. Но угроза разрыва не испугает нас. Дело идет о том, чтобы выправить политику. Здесь все мы одинаково непримиримы. Широкая дискуссия едва начата. Систематическое развитие она сможет найти только в газете, для которой первая дискуссия подготавливает организационную и идейную базу. Каково будет официальное взаимоотношение между этой газетой и Ленинбундом, этого предсказать нельзя, ибо это зависит от практических результатов первой дискуссии. Это зависит также и от того, какое количество элементов вне Ленинбунда сумеем мы сгруппировать в подготовительный период. Но газету необходимо поставить во что бы то ни стало. Ваше активное участие в газете является само собою разумеющимся. Между тем, вы отстранились от работы из-за конфликтов с Л[андау]. Неужели же это правильный путь? Неужели можно отстраняться от важной политической работы из-за конфликтов второстепенного характера? Я меньше всего беру на себя роль защитника тов. Л[андау] или роль третейского судьи в конфликте, элементы которого мне к тому же не ясны. Я подхожу чисто политически и считаю, что вы должны возобновить свое участие в работе. Если вы, однако, твердо решили ехать в Париж, тогда, разумеется, другое дело. Но в таком случае вам необходимо немедленно вступить в теснейшую связь с тов. Росмером. Работа для вас, конечно, найдется и в Париже. Но все же я считаю, что вы с гораздо большей пользой можете применить в ближайшее время ваши силы в Германии. Вам необходимо было бы написать статью о немецких делах для "Ля Веритэ" (в частности, о брандлерианцах). Спишитесь, пожалуйста, с Росмером. Можете ему писать по-немецки, у него есть переводчики. В письме сошлитесь на меня. Передайте, пожалуйста, мой привет тов. Иокко251 и мою горячую просьбу написать мне, как он оценивает создавшуюся обстановку. [Л.Д.Троцкий] [Письмо П. Манулису] 9 октября 1929 [г.] Дорогой товарищ, Мы получили ваше письмо без даты. Вы просите указаний, в частности, насчет Буэнос-Айреса. Наши указания могут носить лишь самый общий характер, так как трудно, сидя в Турции, не зная аргентинских условий, вам что-нибудь рекомендовать. Нас очень радует энергичный тон вашего письма. По вопросу о работе в Буэнос-Айресе вам нужно списаться с тов. Гвиней252. Адрес его прилагаем. Также хорошо было бы, если бы вы наладили связь с Нью-Йорком ("Милитант"). Тов. Гвинея мы лично не знаем, его адрес нам дали нью-йоркские товарищи, но это то, что вам нужно, т. е. оппозиционный товарищ, живущий и работающий в Буэнос-Айресе. С ним в первую очередь вы должны посоветоваться о возможностях вашего туда переезда, о возможностях распространения там бюллетеня, его перевода на еврейский язык и пр. и пр. Мы со своей стороны напишем этим товарищам про вас. Главное -- действуйте, и действуйте энергично. Не забывайте систематически информировать. С товарищеским приветом [Л.Д.Троцкий] Адреса253 B[yenos] Aires "Mil[itant]" Манулису254 [Письмо Р.Т. Адлер] 14 октября 1929 г. Дорогая Раиса Тимофеевна! Получил ваше письмецо от 6/Х. Вы сообщаете о приобретении нового члена вашей группы. Между тем Франк получил сегодня сообщение об уходе из вашей группы 3-х человек. Если я правильно понимаю, о ком у вас идет речь, то приходится сделать вывод, что мы потеряли жену, но приобрели мужа255. Не ошибаюсь ли я? Как будто нет. Приобретение это было бы очень ценно по многим причинам. В Берлине необходим хороший боевой коммунистический еженедельник. Молодежь для этого еженедельника есть. Но нужен настоящий старый журналист с серьезной марксистской подготовкой. Средства на постановку журнала мы бы нашли. При хорошем руководстве -- а оно было бы в случае привлечения "мужа" обеспечено -- журнал в течение нескольких месяцев прочно стал бы на ноги. Поговорите с ним об этом серьезно. В случае, если бы он твердо на это решился, нам надо было б с ним повидаться, чтобы хорошенько обо всем поговорить и условиться. Буду от вас с нетерпением ждать дальнейших сведений на этот счет. "Ля Веритэ" еще далеко не выработала своей политической физиономии. Но журнал, во всяком случае, на хорошем пути. Как вы, вероятно, знаете, "Ля лютт де клясс" присоединилось к нему целиком. Правда, это группа интеллигентская. Но она сразу дала редакции четырех хороших литераторов, марксистски подготовленных, молодых, активных и желающих учиться. И из других групп переходят пока еще одиночки, но в ближайшем будущем, надо думать, все жизнеспособные элементы французской оппозиции объединятся вокруг "Ля Веритэ". Хорошо развивается американская организация. 7 ноября она переходит на еженедельник256 и ставит собственную типографию. В Ленинбунде большая затяжная борьба, как вы знаете. Вообще в Германии большие поражения, разочарования, дворцовые перевороты в партии, измены, коррупция и проч[ее] оставили надолго тяжелый след, отравив и оппозиционные элементы. И здесь, очевидно, молодежи многое придется начинать сначала. Именно в этих условиях важно иметь марксистский журнал, который "не знает ни родства, ни свойства, а режет правду-матку направо и налево". Такой журнал приобрел бы авторитет именно в Германии одним тем, что говорил бы всем правду в глаза. Особенно, если бы он велся талантливо. А при указанном выше условии это было бы обеспечено. У нас здесь все по-старому. С автобиографией я разделался уже довольно давно. В конце этого месяца она должна, как будто бы, даже выйти из печати. Переписка большая. Сейчас работаю главным образом над вопросом о "третьем периоде". [Л.Д.Троцкий] [Письмо Г.И.Мясникову] 14 октября 1929 г. Уважаемый товарищ Мясников! Я не вижу никакого основания, вернее, никакой возможности поднимать историю по поводу моего мнимого голосования насчет вас. Какая тут возможна проверка? У Сталина есть три возможности: а) либо просто промолчать; б) либо заявить, что он никогда ничего подобного вашему приятелю не говорил; в) либо, наконец, повторить свою клевету на мой счет, присоединив к ней еще двух-трех Ярославских в качестве понятых. Ни один из этих трех возможных вариантов ни в малейшей степени не поможет выяснению дела. К этому надо прибавить, что сталинцы в течение ряда лет распространяли и распространяют на мой счет ложь и клевету самого чудовищного характера -- притом не в кулуарных беседах с одним-двумя, а публично на рабочих собраниях, где говорятся гораздо более гнусные вещи, чем те, которые печатаются в газетах. Никакого протокола он ему показывать, однако, не мог, если не предположить, что он сфабриковал для этого специально фальшивый протокол, чего я, однако, не думаю, так как Сталин осторожен. Помимо всего прочего, в протоколах Политбюро отмечаются только решения большинства. Никогда в протокол не вносится отвергнутое предложение меньшинства. Так повелось со времени Ленина на основе определенного решения самого же Политбюро. Следовательно, если бы выдуманное Сталиным голосование действительно имело место, то в протоколе оно все равно не могло бы оставить следов. Вспоминаю, что незадолго до XV съезда я спрашивал Зиновьева, где, когда и как состоялось постановление о вашей ссылке. Кто решал это, -- спрашивал я его: не ваша ли "тройка", или не ваша ли "семерка"257, -- так как вопрос проходил совершенно помимо меня. Зиновьев мне ответил, что он совершенно не помнит обстоятельств дела и думает, что оно решалось помимо него. Верно ли он говорил или нет, судить не берусь. Не исключена, однако, возможность того, что он был в Ленинграде, когда решался вопрос. Но право, жалко времени тратить на все эти истории, которым несть числа. Я со своей стороны считаю, во всяком случае, вопрос исчерпанным. С товарищеским приветом [Л.Д.Троцкий] ИНТЕРВЬЮ258 Вопрос: Можно ли узнать, насколько верны сообщения печати о "капитуляции" вашей, Раковского и других? Ответ: В этих сообщениях нет ни иоты правды. Слухи порождены заявлением, которое подано несколькими сотнями ссыльных оппозиционеров в центральные учреждения ВКП с требованием принять их в партию. Я к этому заявлению присоединил свою подпись. Заявление капитулянтов (Радека и других) построено по такому типу: "Мы отказываемся от своих взглядов, выраженных в платформе оппозиции, признаем нашу ошибку и просим принять нас в партию". Заявление Раковского, поддержанное основными кадрами оппозиции, построено по такому типу: "Так как события полностью подтвердили платформу оппозиции, и вы сами вынуждены делать из нее заимствования на каждом шагу, то мы требуем исправления вашей ошибки путем восстановления нас в партии". Вопрос: Надеетесь ли вы на практический результат этого заявления? Ответ: Ни в малейшей степени, если под практическим результатом понимать восстановление оппозиции в партии в настоящий момент. Вопрос: Какую же непосредственную цель преследует заявление? Ответ: Цель совершенно ясно указана в самом заявлении. Оппозиция снова подтверждает перед лицом общественного мнения партии свою беззаветную преданность Октябрьской революции и советской республике и свою неразрывную связь с основным ядром партии. Аналогичное заявление оппозиция делала на каждом критическом этапе последних лет. Это есть законченная и необходимая форма воздействия на общественное мнение партии. С капитуляцией это не имеет ничего общего259. [Л.Д.Троцкий] [19 октября 1929 г.] [Письмо И. Фрею] 19 окт[ября] 1929 [г.] Т[оварищ] Фрей Уважаемый товарищ! Разумеется, вы поступили совершенно правильно, дав необходимые разъяснения печати относительно смысла и цели Заявления оппозиции260. Но мне думается, что интерес международной оппозиции только выиграл бы, если бы вы активно выступили по этому вопросу не только в "Арбайтер Штимме"261, но и в иностранных изданиях оппозиции. Вы, конечно, читали статью Урбанса в No 37 "Ди Фане дес коммунизмус". Вслед за Ярославским Урбанс повторяет о "распаде" русской оппозиции и в Заявлении ее видит "капитулянство". Трудно себе представить что-либо более нелепое. Капитулянты говорят: "Так как мы признаем, что мы во всем ошибались, то просим принять нас в партию." Оппозиция говорит: "Так как мы во всем оказались правы, то требуем восстановления нас в партийных правах." ВКП в нынешнем ее виде не есть партия в подлинном смысле слова. Но так или иначе эта организация включает в свой состав авангард пролетариата. Найти к нему путь -- еще более важно, чем для коммунистов капиталистических стран найти путь к рабочим профессиональных союзов. Урбанс ничего этого не понимает. Необходимо, чтобы он получил интернациональный отпор. Я считаю, что вы лично или ваша организация должны принять в этом отпоре участие. Думаю, что при нынешнем положении и "Ди Фане дес коммунизмус" оказалась бы вынуждена напечатать вашу статью или резолюцию вашей организации. Во всяком случае, ваша статья появилась бы в Бюллетене русской оппозиции и в "Ля Веритэ". Только таким путем и можно создавать общественное мнение интернациональной оппозиции как предпосылку ее организационного объединения. С оппозиционным приветом [Л.Д.Троцкий] [Письмо редакции газеты "Militant"] 19 окт[ября] 1929 [г.] "Militant" Дорогие товарищи! Вряд ли вы могли лучше отметить 12-ю годовщину Октябрьской революции, как превращением "Милитант" в еженедельник. Это крупнейший шаг вперед. Полумесячный орган давал возможность объединять первые кадры фракции. Еженедельник создает возможность прямого и постоянного вмешательства в жизнь рабочего класса в целом. Еженедельник должен будет, в свою очередь, проложить путь ежедневной газете. Не утопично ли сейчас говорить об этом? Я этого не думаю. Путь развития лежит именно в этом направлении. В СССР, в Германии, во Франции левая коммунистическая оппозиция является фракцией, борющейся за влияние на пролетарское ядро официальной партии. В Бельгии положение иное. Там официальная партия ничтожна. Основные коммунистические кадры принадлежат оппозиции. Бельгийская оппозиция может и должна стремиться к роли самостоятельной партии. Ей приходится бороться за пролетарское ядро -- не коммунистической, а социал-демократической партии. В Америке положение ближе к бельгийскому, чем к германскому. Основная задача американских коммунистов состоит в непосредственном воздействии на революционные элементы класса. Борьба за рабочих, принадлежащих к официальной партии или случайно попавших в правое крыло, не имеет самостоятельного значения. Это и значит, что американская Коммунистическая Лига262 имеет все основания развернуться в самостоятельную коммунистическую партию. А раз так, то еженедельник может и должен стать этапом на пути к ежедневной газете. Посылаю вам для первого номера еженедельника статью о 12-й годовщине Октября263 и вместе с нею обещание самого деятельного сотрудничества и всемерной поддержки. С братским приветом Л.Троцкий [Письмо И. Фрею] Уважаемый товарищ Фрей, Я получил два ваших документа по поводу советско-японского конфликта264. Это именно то, о чем я писал вам в своем последнем письме. Ваше прекрасное письмо членам австрийской коммунистической партии я уже переслал всем оппозиционным изданиям. Надеюсь, что оно будет напечатано. По имеющимся из Берлина сведениям, Урбанс держит курс на объединение с сапроновцами265, т. е. с русскими коршистами. Из этого вытекает необходимость постановки в Берлине органа коммунистической левой фракции, независимо от того, пойдет ли Урбанс на раскол с интернациональной оппозицией или нет. Из этого же (не только из этого, разумеется) вытекает необходимость издания в Вене еженедельной газеты. Каково ваше мнение насчет обоих этих вопросов? Как вы себе представляете состав редакции в Берлине? Далее: считаете ли вы возможным сочетание усилий всех трех австрийских групп для создания еженедельника? Незачем говорить, что я был бы готов оказать такому изданию всякую помощь, тем более, что наше принципиальное единство для меня выяснилось сейчас в достаточной степени. Что касается организационных разногласий, о которых вы пишете, то я до сих пор не могу понять, в чем они состоят. Очень жалею, что не удалось повидаться и объясниться в свое время. Во всяком случае, прошу вас как можно скорее высказаться по двум поставленным выше вопросам. С ком[мунистическим] приветом Л.Т[роцкий] [Письмо К. Ландау] 26 окт[ября] 1929 [г.] Константинополь Дорогой товарищ Ландау! Мне до зарезу нужны, и притом в самом спешном порядке, данные об изменении соотношения сил германской социал-демократии и германской компартии, начиная с 1924 года: 1. Парламентские выборы, выборы президента и муниципальные выборы. 2. Соотношение сил профсоюзов, фабрично-заводских комитетов и проч[ее] Мне нужны эти данные за весь период, так чтобы ясно вырисовывалась кривая изменений. Равным образом мне нужны данные о стачечном движении в Германии, начиная с 1924 года и кончая нынешним годом. Желательно даже с 1918 года до настоящего момента. Без этих данных, которые я просил уже давно у многих товарищей, я не могу закончить своей работы о третьем периоде. Буду вам очень благодарен, если вы примете все меры к тому, чтобы добыть эти сведения в самый короткий срок и выслать мне их сюда, сохранив у себя копию (на случай пропажи). [Л.Д.Троцкий] [Письмо И. Иокко] 29 окт[ября] 1929 [г.] Дорогой тов. Иокко! Я очень жалею, что вы не написали мне, как собирались, несколько месяцев тому назад. Вследствие вашей ошибки я не имел понятия о том, что в правлении Ленинбунда есть марксистское меньшинство. Так как вы не выступали самостоятельно в печати, а статья тов. Ландау о русско-китайском конфликте появилась в "Ди Фане дес коммунисмус", то естественно, что я обратился к нему с просьбой выяснить на месте положение дел и установить связь с марксистскими элементами Ленинбунда. Разумеется, работа меньшинства Ленинбунда может вестись только коллективно. Мне думается, что независимо от того, каков будет состав руководства меньшинства (останется ли т. Ландау в Берлине и проч., и проч.), работа может вестись с минимумом трений только в том случае, если она будет поставлена на началах правильной организации, коллективных решений и коллективной переписки со всеми другими оппозиционными организациями и, в частности, с Константинополем. Это, конечно, не исключает права каждого члена группы вести переписку, с кем он найдет нужным, но работа должна опираться только на коллективную переписку. Я считаю, что у вас нет никакого права отстраняться от участия в руководящей работе на равных