линию можно найти только на опыте. Вот почему, не питая ни малейшего доверия к социал-демократической бюрократии, коммунисты не могут не обращаться к партии в целом. Только так можно отделить желающих бороться от желающих дезертировать. Если мы ошибаемся в оценке Вельса, Брейтшейда33, Гильфердинга, Криспина и прочих, пусть они опровергнут нас делом. Мы на всех прощадях покаемся в своей ошибке. Если все это с нашей стороны "маневр", то правильный, нужный, служащий интересам дела. Вы, социал-демократы, остаетесь в своей партии, потому что верите ее программе, ее тактике, ее руководству. Мы считаемся с этим фактом. Вы считаете нашу критику ложной. Это ваше право. Вы вовсе не обязаны доверять коммунистам на слово, и ни один разумный коммунист этого от вас не потребует. Но и коммунисты вправе не доверять чиновникам социал-демократии, не считать социал-демократов марксистами, революционерами, действительными социалистами. Иначе коммунисты не создали бы отдельной партии и отдельного Интернационала. Надо брать факты, как они есть. Единый фронт надо строить не в облаках, а на том фундаменте, какой создан всем прошлым развитием. Если вы действительно верите, что ваше правление поведет рабочих на борьбу с фашизмом, какого же коммунистического маневра вы боитесь? О каком маневре говорит неустанно "Форвертс"? Вдумайтесь как следует быть в обстановку: нет ли тут сознательного маневра со стороны ваших вождей, которые хотят запугать вас пустым словом "маневр" и тем оторвать вас от единого фронта с коммунистами? Задачи и методы единого фронта Единый фронт должен иметь свои органы. Выдумывать тут ничего не нужно: характер органов диктуется самой обстановкой. Во многих местах рабочие уже подсказали организационную форму единого фронта в виде оборонительных картелей, опирающихся на все местные пролетарские организации и предприятия. Эту инициативу надо подхватить, углубить, закрепить, расширить, покрыть картелями промышленые центры, связать картели между собой, подготовить общенемецкий рабочий конгресс обороны. Возрастающее отчуждение безработных и работающих несет с собой смертельную опасность не только коллективным договорам, но и профессиональным союзам, даже и без крестового похода фашистов. Единый фронт между социал-демократами и коммунистами означает прежде всего единый фронт занятых рабочих и безработных. Без этого в Германии вообще немыслима серьезная борьба. Красная профсоюзная оппозиция (РГО)34 должна выйти в свободные профессиональные союзы, в качестве коммунистической фракции. Это одно из важных условий успеха единого фронта. Коммунисты внутри союзов должны пользоваться правами рабочей демократии, прежде всего полной свободой критики. Со своей стороны, они должны соблюдать статуты профессиональных союзов и их дисциплину. Оборона против фашизма не стоит особняком. Фашизм только дубина в руках финансового капитала. Цель разгрома пролетарской демократии - повысить норму эксплуатации рабочей силы. Здесь открывается широкая арена для единого пролетарского фронта: борьба за кусок хлеба, расширяясь и углубляясь, непосредственно ведет к в нынешних условиях к борьбе за рабочий контроль над производством. Заводы, шахты, поместья выполняют свои общественные функции только благодаря труду рабочих. Неужели же рабочие не имеют права знать, куда собственник направляет предприятие, почему он сокращает производство и изгоняет рабочих, как он назначает цены и пр.? Нам отвечают на это: "коммерческая тайна". Что такое коммерческая тайна? Это заговор капиталистов против рабочих и против всего народа. Как производители и как потребители, рабочие должны завоевать право проверять все операции своего предприятия, вскрывать фальшь и обман, чтобы отстаивать свои интересы и интересы всего народа с фактами в руках. Борьба за рабочий контроль над производством может и должна будет стать лозунгом единого фронта. Необходимые организационные формы сотрудничества социал-демократических рабочих с коммунистами найдутся без труда: нужно только от слов перейти к делу. Непримиримость социал-демократической и коммунистической партий Но если возможна совместная оборона против наступления капитала, нельзя ли пойти дальше этого и создать постоянный блок обеих рабочих партий по всем вопросам? Тогда и полемика между ними приняла бы чисто внутренний, мирный, товарищеский характер. Некотрые левые социал-демократы, вроде Зейдевица35, мечтают, как известно, даже о полном объединении социал-демократии с коммунистической партией. Все это, однако, праздные мечты! Коммунистов отделяют от социал-демократии противоречия по основным вопросам. Суть разногласий проще всего выразить короткой фразой: социал-демократия считает себя демократическим врачом капитализма; мы же являемся его революционным могильщиком. Как можно при таком различии исторических ролей думать об объединении? Непримиримость обеих партий особенно ясна в свете новейшего развития Германии. Лейпарт36 плачется по поводу того, что, призвав Гитлера к власти, буржуазные классы прервали "внедрение рабочих в государство", и предупреждает буржуазию о вытекающей отсюда для нее "опасности" ("Форвертс", 15 февраля 1933 г.). Значит, Лейпарт есть сторож буржуазного государства, охраняющий его от пролетарской революции. Можно ли думать об объединении с Лейпартом? "Форвертс" каждый день хвалится тем, что сотни тысяч социал-демократов погибли в войне "за идею лучшей, более свободной Германии"... Газета забывает только объяснить, почему эта лучшая Германия оказалась Германией Гитлера-Гугенберга. На самом деле немецкие рабочие, как и рабочие других воюющих стран, погибали как пушечное мясо, как рабы капитала. Идеализировать этот факт значит продолжать измену 4 августа 1914 года37. "Форвертс" и сегодня ссылается на Маркса, Энгельса, Вильгельма Либкнехта, Бебеля, которые в 1848-1871 гг. говорили о борьбе за единство немецкой нации. Фальшивые ссылки! В ту эпоху дело шло о завершении буржуазной революции. Всякий пролетарский революционер должен был бороться против средневекового партикуляризма и провинциализма, во имя создания национального государства. Сейчас такого рода задача имеет прогрессивный характер только в Китае, Индокитае, Индии, Индонезии и других отсталых, колониальных и полуколониальных странах. Для передовых стран Европы национально-государственные границы стали такими же реакционными оковами, какими раньше были границы феодальных провинций. "Нация и демократия - близнецы", - повторяет "Форвертс". Верно! Но эти близнецы состарились, одряхлели, выжили из ума. Нация, как хозяйственное целое, и демократия, как форма буржуазного господства, стали оковами производительных сил и культуры. Еще раз вспомним Гете: "Все возникающее достойно гибели". Можно уложить еще несколько миллионов душ из-за "коридора", из-за Эльзаса-Логарингии38, из-за Мальмеди39. Можно эти спорные куски земли покрыть сплошь трупами в три, пять, десять рядов. Можно все это назвать национальной обороной. Но человечество будет при этом не двигаться вперед, а ползать на четвереньках назад, в варварство. Выход не в "национальном освобождении" Германии, а в освобождении Европы от государственных перегородок. Буржуазия этой задачи не может разрешить, как феодалы не могли в свое время покончить с партикуляризмом. Коалиция с буржуазией поэтому вдвойне преступна. Нужна пролетарская революция. Нужна федерация пролетарских республик Европы и всего мира. Социал-патриотизм есть программа врачей капитализма; интернационализм -- программа могильщиков буржуазного общества. Это противоречие непримиримо. Демократия и диктатура Социал-демократы считают, что демократическая конституция стоит над классовой борьбой. Для нас классовая борьба стоит над демократической конституцией. Неужели же опыт послевоенной Германии прошел бесследно, как и опыт войны? Ноябрьская революция поставила у власти социал-демократию Социал-демократия перевела могущественное движение масс на путь "права" и "конституции". Вся дальнейшая политическая жизнь Германии развивалась на основах и в рамках Веймарской республики. Результаты налицо: буржуазная демократия, как и фашистская диктатура, являются инструментами одного и того же класса - эксплуататоров. Помешать замене одного инструмента другим посредством апелляции к конституции, - лейпцигский верховный суд40, новые выборы и пр. - совершенно невозможно; необходимо мобилизовать революционные силы пролетариата. Конституционный фетишизм оказывает лучшую помощь фашизму. Сейчас это уже не прогноз, не теория, а живой факт. Я спрашиваю тебя, социал-демократический рабочий: если веймарская демократия проложила дорогу фашистской диктатуре, как же можно ждать, что она проложит дорогу социализму? - Но разве мы, рабочие, не можем завоевать большинства в демократическом рейхстаге? - Не можете. Капитализм перестал развиваться, он загнивает. Число промышленных рабочих не растет. Значительная часть пролетариата разлагается в постоянной безработице. Уже одни эти социальные факты исключают возможность устойчивого и планомерного роста рабочей партии в парламенте, как было до войны. Но если бы даже, наперекор всем вероятиям, рабочее представительство быстро росло, разве буржуазия стала бы дожидаться мирной экспроприации? Ведь фактический аппарат власти в ее руках! Наконец, если бы даже буржуазия упустила время и позволила пролетариату захватить 51% представительства, разве рейхсвер, полиция, стальная каска вместе с фашистскими отрядами не разогнали бы этого парламента, как камарилья разгоняет ныне росчерком пера все те парламенты, которые ей не нравятся? - Значит, долой рейхстаг и долой выборы? - Нет, не значит. Мы - марксисты, мы не анархисты. Мы стоим за использование парламента: это не орудие преобразования общества, но одно из средств сплочения рабочих. Однако в развитии классовой борьбы наступает момент, когда приходится решать вопрос о том, кто будет дальше хозяином в стране: финансовый капитал или пролетариат? Разговоры о нации вообще, о демократии вообще представляют в этих условиях самый бесчестный обман. На наших глазах маленькое меньшинство немецкой нации организует и вооружает чуть ли не половину нации. Вопрос идет сейчас не о второстепенных реформах, а о жизни и смерти буржуазного общества. Никогда еще такие вопросы не решались посредством голосования. Кто теперь отсылает к парламенту или к лейпцигскому верховному суду, тот обманывает рабочих и на деле помогает фашизму. Другого пути нет - Что же остается? - спросит социал-демократический собеседник. - Пролетарская революция. - А потом? - Диктатура пролетариата. - Как в России? Лишения и жертвы? Полное подавление свободы мнений? Нет, на это я не согласен. - Поэтому-то и не может быть у нас единой партии, что ты не согласен стать на путь революции и диктатуры. Но позволь тебе все же сказать, что твое возражение недостойно сознательного пролетария. Да, лишения русских рабочих очень велики. Но, во-первых, русские рабочие знают, во имя чего они приносят жертвы. Даже если бы они потерпели поражение, человечество многому научилось бы на их опыте. А во имя чего немецкий рабочий класс приносил жертвы в годы империалистской войны? Или теперь, в годы безработицы? Куда ведут эти жертвы, что они дают, чему учат? Только те жертвы достойны человека, которые прокладывают путь лучшему будущему. Это первое мое возражение тебе. Первое оно, но не единственное. Страдания русских трудящихся масс так велики потому, что в России в силу особых исторических условий возникло первое рабочее государство, которое вынуждено из чрезвычайной нищеты собственными силами подниматься вверх. Не забывай: Россия являлась самой отсталой страной в Европе. Пролетариат составлял в ней небольшое меньшинство населения. В такой стране диктатура пролетариата должна была принять самые суровые формы. Отсюда вытекали уже дальнейшие последствия: рост бюрократии, сосредоточивающей в своих руках власть, и цепь ошибок политического руководства, которое подпало под влияние бюрократии. Если бы немецкая социал-демократия в конце 1918 года, когда власть была целиком в ее руках, смело стала на путь социализма и заключила бы нерасторжимый союз с Советской Россией, вся история Европы получила бы другое направление и человечество пришло бы к социализму в гораздо более короткий срок и с неизмеримо меньшими жертвами. Не наша вина, что этого не произошло. Да, диктатура в Советском Союзе имеет в настоящее время чрезвычайно бюрократический и уродливый характер. Я лично не раз критиковал в печати нынешний советский режим, который является извращением рабочего государства. Тысячи и тысячи моих друзей переполняют тюрьмы и места ссылки в наказание за свою борьбу против сталинской бюрократии. Но и в оценке отрицательных сторон нынешнего советского режима нужно соблюдать правильную историческую перспективу. Если бы германский пролетариат, гораздо более многочисленный и культурный, чем пролетариат России, взял завтра в свои руки власть, это не только раскрыло бы необозримые экономические и культурные перспективы перед народами Европы, но и сразу же привело бы к решительному смягчению диктатуры в Советском Союзе. Не надо думать, будто диктатура пролетариата непременно связана с теми методами красного террора, которые нам приходилось применять в России. Мы были пионерами. Запятнанные преступлениями, имущие классы России не верили тому, что новый режим продержится. Буржуазия Европы и Америки поддерживала русскую контрреволюцию. Устоять в этих условиях можно было только при страшном напряжении сил и при беспощадной расправе с классовыми врагами. Победа пролетариата в Германии имела бы совершенно отличный характер. Немецкая буржуазия, утеряв власть, не имела бы никакой надежды вернуть ее. Союз советской Германии с советской Россией не удваивал, а удесятерял бы силы обеих стран. Во всей остальной Европе положение буржуазии так скомпрометировано, что ей вряд ли удалось бы двинуть свои армии против пролетарской Германии. Правда, гражданская борьба была бы неизбежна: для этого достаточно фашизма. Но вооруженный властью немецкий пролетариат, имея за своей спиною Советский Союз, очень скоро разложил бы фашизм, привлекая на свою сторону значительные массы мелкой буржуазии. Диктатура пролетариата в Германии имела бы несравненно более мягкие и культурные формы, чем диктатура пролетариата в России. - Зачем же тогда вообще нужна диктатура? - Чтобы уничтожить эксплуатацию и паразитизм; чтоб подавить сопротивление эксплуататоров; чтобы отучить их думать о восстановлении эксплуатации; чтоб обеспечить всю власть, все средства производства, все ресурсы культуры в руках пролетариата; чтобы дать пролетариату возможность использовать все силы и средства в интересах социалистического преобразования общества. Другого пути нет. Немецкий пролетариат совершит революцию по-немецки, а не по-русски - Однако же наши коммунисты нередко грозят нам, социал-демократам: постойте, придем к власти - сразу поставим вас к стенке. - Швыряться такими угрозами могут только отдельные дураки, болтуны или хвастуны, которые, наверняка, разбегутся в минуту опасности. Серьезный революционер, признавая неизбежность революционного насилия и его творческую роль, понимает в то же время, что применению насилия в социалистическом преобразовании общества отведены определенные пределы. Готовиться к революции коммунисты могут, лишь ища взаимного понимания и сближения с социал-демократическими рабочими. Революционное единодушие подавляющего большинства немецкого пролетариата сведет к минимуму репрессии революционной диктатуры. Дело идет не о том, чтобы рабски копировать советскую Россию, превращая каждую ее нужду в добродетель. Это недостойно марксистов. Пользоваться опытом Октябрьской революции не значит слепо подражать ей. Надо учесть разницу в социальной структуре наций, прежде всего в удельном весе и культурном уровне пролетариата. Думать, будто социалистический переворот можно совершить конституционно, мирно, с согласия буржуазии и лейпцигского верховного суда, способны только безнадежные филистеры. Без революции германский пролетариат не обойдется. Но в своей революции он будет говорить по-немецки, а не по-русски. Я не сомневаюсь, что он будет говорить гораздо лучше, чем говорили мы. Что мы будем оборонять? - Хорошо. Но ведь мы, социал-демократы, собираемся все же прийти к социализму через демократию. Вы, коммунисты, считаете это нелепой утопией. Возможен ли в таком случае единый фронт обороны? Ведь надо ясно знать, что именно подлежит обороне. Если мы будем защищать одно, а вы - другое, то совместных действий никак не получится. Согласны ли вы, коммунисты, защищать веймарскую конституцию? - Вопрос уместный, и я постараютсь на него ответить начистоту. Веймарская конституция представляет собою целую систему учреждений, прав и законов. Начнем сверху. Республика увенчивается президентом. Согласны ли мы, коммунисты, защищать Гинденбурга от фашистов? В этом, надеюсь, нет никакой надобности: Гинденбург сам призвал фашистов к власти. Дальше следует правительство, возглавляемое Гитлером. В защите от фашизма оно не нуждается. Потом следует парламент. Когда эти строки появятся в печати, судьба парламента, вышедшего из выборов 5 марта, будет уже, вероятно, решена. Но и сейчас можно сказать с уверенностью: если состав рейхстага окажется враждебен правительству; если Гитлер попытается ликвидировать рейхстаг; если социал-демократия проявит решимость бороться за рейхстаг, - коммунисты поддержат в этом социал-демократию изо всех сил. Осуществить диктатуру пролетариата против вас или без вас, рабочих социал-демократов, мы, коммунисты, не можем и не собираемся. К диктатуре пролетариата мы хотим прийти вместе с вами. Совместную оборону против фашизма мы рассматриваем как первый шаг на этом пути. Не рейхстаг, конечно, является в наших глазах важнейшим историческим завоеванием, которое пролетариат должен защищать от фашистских вандалов. Есть более высокие ценности. В рамках буржуазной демократии и в то же время в постоянной борьбе с нею сложились в течение ряда десятилетий элементы пролетарской демократии: политические партии, рабочая пресса, профессиональные союзы, заводские комитеты, клубы, кооперативы, спортивные общества и пр. Задача фашизма состоит не столько в том, чтобы добить остатки буржуазной демократии, сколько в том, чтобы разгромить зачатки пролетарской демократии. Наша же миссия состоит в том, чтобы положить уже созданные элементы пролетарской демократии в основу советской системы рабочего государства. Для этого надо разбить скорлупу буржуазной демократии и высвободить из-под нее ядро рабочей демократии: в этом и заключается суть пролетарской революции. Фашизм угрожает живому ядру рабочей демократии. Этим самым ясно продиктована программа единого фронта. Мы готовы оборонять ваши и наши типографии, но также и демократический принцип свободы печати; ваши и наши рабочие дома, но также и демократический принцип свободы собраний и союзов. Мы - материалисты, и потому не отделяем душу от тела. Пока мы еще не в силах осуществить советскую систему, мы стоим на почве буржуазной демократии. Но мы не делаем себе на ее счет никаких иллюзий. О свободе печати - А что вы сделаете с социал-демократической печатью в случае, если бы вам удалось завоевать власть: запретите наши газеты, как русские большевики запретили газеты меньшевиков? - Вопрос поставлен плохо. Что значит "наши газеты"? В России диктатура пролетариата оказалась возможной лишь после того, как подавляющее большинство рабочих-меньшевиков перешло на сторону большевиков, а мелкобуржуазные остатки меньшевизма принялись помогать буржуазии бороться за восстановление "демократии", т. е. капитализма. Но и в России мы вовсе не писали на своем знамени запрещение меньшевистских газет. Мы были приведены к этому невероятно тяжкими условиями борьбы за спасение и сохранение революционной диктатуры. В советской Германии положение будет, как я уже сказал, неизмеримо более благоприятное, и это неизбежно отразится на режиме печати. Я вообще не думаю, что немецкий пролетариат будет нуждаться в этой области в репрессиях. Разумеется, я не хочу сказать, что рабочее государство потерпит хотя бы в течение одного дня режим буржуазной "свободы печати", т. е. тот порядок, при котором издавать газеты и книги могут лишь те, кто сосредоточил в своих руках типографии, бумажные заводы, книжные склады и пр., т. е. капиталисты. Буржуазная "свобода печати" означает монополию финансового капитала навязывать народу капиталистические предрассудки при помощи сотен и тысяч газет, распространяющих яд лжи в наиболее совершенной технической форме. Пролетарская свобода печати будет означать национализацию типографий, бумажных фабрик и складов в интересах трудящихся. Мы не отделяем души от тела. Свобода печати без линотипов, ротационных машин и бумаги есть пустая фикция. В пролетарском государстве технические средства печати будут предоставляться группам граждан в зависимости от их действительной численности. Господину Гугенбергу придется при этом немножно потесниться, как и всем другим капиталистическим монополистам газетного дела. Но тут уж ничего не поделаешь. Социал-демократия получит в свое распоряжение типографские средства в соответствии с числом ее сторонников. Я не думаю, что это число будет к тому времени очень велико: в противном случае невозможен был бы и самый режим пролетарской диктатуры. Пусть, однако, этот вопрос разрешит будущее. Но самый принцип: распределять технические средства печати в зависимости не от толщины чековой книжки, а от числа сторонников данной программы, данного течения, данной школы является, надеюсь, самым честным, самым демократическим, подлинно пролетарским принципом. Не так ли? - Пожалуй. - Тогда по рукам, что ли? - Я еще подумаю. - Ничего другого, дружище, я и не хочу: цель всех моих рассуждений состоит в том, чтобы заставить тебя еще раз подумать над всеми большими вопросами пролетарской политики. Л. Троцкий Принкипо 24 февраля 1933 г. Изъятые страницы из тезисов предконференции41, не вошедшие в русский "Бюллетень"42. Об испанской секции левой оппозиции Испанская революция создала крайне благоприятные объективные условия для быстрого развития коммунизма. Но отсутствие сколько-нибудь подготовленных кадров чрезвычайно затруднило для левой оппозиции, как и для официальной партии, использование совершенно исключительной исторической обстановки. Несмотря на то, что численностью своих членов наша испанская секция превосходит ряд других секций, - это надо полностью отнести за счет революционного прибоя, - идейная сплоченность организации и характер руководства раскрывают крайне неудовлетворительную картину. Чтобы понять причины, необходимо установить хотя бы главнейшие ошибки руководящих кадров испанской оппозиции. В Каталонии, пролетариат которой представляет естественную среду для быстрого роста влияния большевиков-ленинцев, руководящие товарищи непростительно упускали время; вместо того чтобы хотя бы в составе маленького ядра активно выступить под собственным знаменем, они в течение наиболее критических месяцев революции играли с принципами в прятки, дипломатничали и тянулись в хвосте мелкобуржуазного националиста и провинциального фразера Маурина. Немногим лучше обстояло дело и в других частях Испании, где левые оппозиционеры, игнорируя официальную кампанию и подменяя марксистское воспитание кадров революционным сентиментализмом, долго не проводили необходимой грани между собою и правыми группировками. Не менее вредные последствия имел тот факт, что руководящие товарищи, поддаваясь влиянию худших сторон испанской революционной традиции, повернулись спиною к интернациональному опыту и, заявляя на словах о своей солидарности с левой оппозицией, фактически, прямо или косвенно, поддерживали всех путаников и перебежчиков (Ландау, Росмер, Милль и пр.). В вопросе: фракция или самостоятельная партия? испанская секция заняла на своей последней конференции по меньшей мере двусмысленную позицию, высказавшись за самостоятельные списки на парламентских и иных выборах. Решение это, идущее вразрез с политикой левой оппозиции и практически ничем не подготовленное, осталось платонической, но вредной демонстрацией. На пути своего отчуждения от большевиков-ленинцев руководители испанской оппозиции зашли так далеко, что сочли возможным переменить самое имя своей организации. Назвав себя "левыми коммунистами" - теоретически явно неправильным именем, -испанские товарищи противопоставили себя этим интернациональной левой оппозиции и в то же время приблизились по названию к Ленинбунду, группе Росмера и пр. Ни один серьезный революционер не поверит, что такой важный шаг сделан случайно, без политической цели. В то же время ни один марксист не одобрит политики, которая [не] заявляет о своих намерениях открыто, а прибегает к дипломатничанью и лавированью в принципиальных вопросах. Требуя привлечения на интернациональную конференцию всех причисляющих себя к левой оппозиции групп как отколовшихся, так и исключенных, испанская секция показывает, как далеко она стояла и стоит от действительного развития интернациональной левой и как мало она усвоила его внутреннюю логику. Обвиняя остальные секции в неправильной организационной политике и не попытавшись хоть сколько-нибудь обосновать свои обвинения, испанские товарищи успели в то же время обнаружить на деле всю ошибочность своих собственных методов. Внезапно вспыхнувшая в ЦК борьба двух групп привела испанскую секцию на грань раскола, причем организация оказалась застигнута врасплох, так как ни одна из борющихся групп не смогла до сих пор формулировать принципиальные основы ожесточенной борьбы. На нынешнем своем идеологическом фундаменте испанская секция не может развиваться. Отдавая себе ясный отчет в том, что исправление совершенных ошибок и создание в Испании принципиально выдержанной и революционно сплоченной организации может быть достигнуто лишь в процессе длительной систематической работы, предконференция выдвигает следующие, наиболее неотложные меры: а) Все важнейшие интернациональные документы по спорным вопросам должны быть переведены на испанский язык и доведены до сведения всех членов секции. Надо перестать скрывать факты. Сказанное относится прежде всего к делу Милля, где руководители испанской секции не только поддержали явно беспринципного субъекта против интернациональной оппозиции, но позволяют себе и сейчас, в защиту совершенных ими ошибок, совершенно недопустимые инсинуации по адресу интернациональной оппозиции. б) Обе борющиеся группы ЦК должны отказаться от беспринципного раскола организации, приняв все меры к тому, чтобы обсуждение спорных вопросов шло по нормальным каналам, с участием всех без исключения членов организации. в) Внутренняя дискуссия должна вестись в "Бюллетене", состав редакции которого должен обеспечивать полное беспристрастие в отношении каждой из борющихся группировок (общий редакционный комитет). г) В порядок дня поставить все принципиальные вопросы интернациональной левой, не допуская подмены ясных политических позиций личными симпатиями, антипатиями и инсинуациями. д) Всесторонняя дискуссия должна подготовить новую национальную конференцию. Предконференция поручает Секретариату с особым вниманием следить за внутренним развитием испанской секции, чтобы помочь ей провести намеченные выше и все другие целесообразные меры, в полном соответствии с задачами и методами интернациональной левой. О кризисе в немецкой секции Предконференция констатирует, что, несмотря на исключительно благоприятные условия и правильную исходную позицию, немецкая секция далеко не использовала открытых перед нею возможностей. Кризис, связанный с капитуляцией Веля и К°, показал, что кадры немецкой оппозиции нуждаются в серьезном обновлении. В то время как подавляющее большинство рядовых членов организации после первой серьезной информации о кризисе сразу занимали по отношению к клике Веля правильную позицию, выражавшуюся одним словом "вон!", правление и редакция, наоборот, проявили недопустмые колебания, упускали время, не информировали надлежащим образом ни свои собственные местные организации, ни иностранные секции. При таких методах руководства революционная организация победить не может. Большевики-ленинцы находятся под ожесточенным преследованием не только всех сил старого общества, включая и социал-демократию, но и сталинской бюрократии. Проложить себе дорогу к массам левая оппозиция может только при величайшей энергии, беззаветной преданности своим идеям, при постоянной готовности защищать свое знамя до конца. Допускать в состав руководства колеблющихся, пассивных, усталых или кандидатов в капитулянты есть прямое преступление. В руководстве необходимо обеспечить перевес революционных рабочих, тесно связанных с массами и насквозь проникнутых сознанием великой миссии, которую история возлагает на левую оппозицию. Под этим углом зрения должна быть проведена предстоящая конференция немецкой оппозиции. [Л.Д.Троцкий] [Февраль 1933 г.] По поводу положения в Американской лиге (Интернациональному Секретариату) Дорогие товарищи! Положение в Американской лиге, как вы уже указывали на это, требует быстрого и решительного вмешательства со стороны нашей интернациональной организации. Насколько я могу судить по протоколам Секретариата и по переписке, у нас с вами нет разногласий в оценке положения в Американской лиге. Считаю, во всяком случае, своим долгом изложить вам, по возможности точнее, как я представляю себе, на основании очень подробных бесед с тов. Свабеком43 и на основании изучения документов, положение в Лиге и какие меры с нашей стороны представляются мне необходимыми. 1. В течение нескольких лет деятельность Лиги имела главным образом, если не исключительно, литературно-пропагандистский характер. Число членов колебалось вокруг одной и той же цифры в зависимости от улучшения или ухудшения работы центра. Отсутствие движения вперед пробуждало, как всегда, всякого рода личные, групповые и локальные антагонизмы. То же самое отсутствие движения вперед не позволяло этим антагонизмам принять политический характер. Это придавало и придает борьбе крайне отравленный характер при отсутствии явного для всех принципиального содержания. Члены организации из такой борьбы малому научаются. Они вынуждены группироваться по личным связям, симпатиям и антипатиям. Борьба группировок становится в свою очередь тормозом дальнейшего движения вперед. 2. Весьма вероятно, что в этой борьбе заложены в эмбриональном виде возможные принципиальные разногласия. Несчастье, однако, состоит в том, что обе группы чудовищно забегают вперед, обостряя групповую, личную, организационную борьбу вне всякого соответствия с ходом политической работы и выдвигаемыми ею вопросами. В нетерпеливом организационном мареврировании, которое действует разлагающе на Лигу в целом, подрывая каждую группу в отдельности, нельзя не видеть гибельного влияния методов и приемов эпигонского Коминтерна, который приучил целое поколение выходить из всех трудностей мерами аппаратных комбинаций за счет интересов организации в целом. В этом и состоит одна из худших черт бюрократизма! 3. Действительный выход из внутренних затруднений может быть найден только на пути расширения массовой работы. Лига встала на этот путь. Она развертывает с замечательной энергией работу в трех направлениях: а) кампания по поводу успехов фашизма в Германии и капитуляции Коминтерна; б) участие в движении безработных; в) участие в независимом профессиональном союзе углекопов (Иллинойс). На всех этих поприщах Лига имеет уже моральные успехи. Но - и это важнейший пункт нынешней обстановки - эти первые успехи сопровождаются не ослаблением, а обострением внутренней борьбы. Что это значит? 4. Теоретически возможно, конечно, что с переходом к более широкой работе потенциальные разногласия должны принять открытый и активный политический характер. Но пока это еще решительно ни в чем не выразилось. Сколько-нибудь оформленных, серьезных, устойчивых разногласий не обнаружилось ни в одной из трех областей работы, которые названы выше. Остается другое объяснение: обострение кризиса вызывается механикой самого перехода от одной стадии работы к другой. Это не исключает возникновения серьезных разногласий в дальнейшем, но они вовсе не должны будут совпасть с линиями нынешних группировок, которые являются группировками застоя, а не движения. Во всяком случае, постоянные организационные маневры внутри ЦК, между ЦК и ньюйоркской группой и пр. несут сегодня, еще в большей мере чем вчера, все черты аппаратного фетишизма, свойственные не большевизму, а эпигонскому Коминтерну. 5. Выход возможен только через расширение и углубление массовой работы, привлечение в Лигу свежих пролетарских элементов, вовлечение всех членов Лиги в массовые организации. Начало этой работе положено. Но борьба группировок достигла такой остроты, при которой раскол сам собою становится в порядок дня. Раскол в этих условиях имел бы чисто априорный, так сказать превентивный, характер, непонятный никому, кроме, может быть, инициаторов раскола. Если нам, руководящим работникам интернациональной оппозиции, трудно усвоить себе мотивы ожесточенной борьбы, то тем менее способны будут понять причины раскола американские рабочие, в том числе и члены самой Лиги. Такого рода верхушечный раскол подорвал бы несказанно авторитет оппозиции в Америке, уже и сегодня сталинской бюрократии достаточно было бы опубликовать многочисленные декларации двух борющихся групп друг против друга, чтоб отравить все источники сочувствия к левой оппозиции. В случае раскола положение стало бы во сто раз хуже. Обе группы должны отдавать себе ясный отчет в том, что в случае их раскола ни одна из них не может быть и не будет признана секцией интернациональной левой оппозиции. Обе половины, обреченные на длительное бессилие, оказались бы на положении нынешних чехословацких групп, являющихся сейчас не полноправными членами интернациональной организации, а лишь сочувствующими группами. 6. Подготовка национальной конференции Лиги стоит под знаком борьбы двух групп. Уже сейчас можно себе до известной степени представить перспективы конференции: более или менее единогласное принятие основных политических решений при отравленной борьбе по вопросам проверки мандатов и состава будущего ЦК. Так как обе группы приблизительно уравновешивают друг друга, то изменения на конференции могут свестись к тому, что группа, имевшая 49%, получит 51%, и наоборот; а это, при дальнейшем применении тех же методов, будет означать раскол. 7. Задача нашей интернациональной организации в этих условиях, мне кажется, совершенно очевидна: ни в каком случае не допустить раскола сейчас, на пороге перехода Лиги к массовой борьбе; разъяснить всем членам Лиги, что руководители обеих групп форсируют борьбу недопустимыми организационными мерами и призвать всех членов Лиги на защиту ее единства. 8. Независимо от возможных мнений каждого из нас в отдельности насчет того, какой из двух групп массовая работа Лиги обеспечит серьезное и действительное преобладание, решение вопроса мы как организация должны предоставить будущему (весьма возможно, что руководство сложится путем перегруппировки элементов нынешних двух групп). Но ближайшая конференция во всяком случае не может обеспечить господства одной из групп за полным отсутствием для этого подготовленной политической почвы и объективных критериев. Задача ближайшей конференции должна быть в том, чтобы оградить Лигу от превентивного раскола, навязанного сверху, и тем спасти авторитет Лиги и ее боеспособность на ближайшее время. Эту задачу надо в самой императивной форме поставить перед всеми местными группами Лиги, как и перед двумя борющимися группами ЦК. 9. Как можно судить на основании переписки, значительное число членов Лиги, может быть, даже большинство, не примыкает ни к одной из двух групп и с возмущением говорит об опасности раскола. Ввиду отсутствия, по крайней мере необнаружения, принципиальных основ под групповой борьбой, примиренчество является вполне законным и прогрессивным фактором внутренней жизни. Эту тенденцию надо сейчас, на данном этапе, поддержать всем авторитетом международной организации. 10. Подготовка конференции должна, мне кажется, вестись в духе высказанных выше соображений. Это значит: а) все местные организации должны призвать руководителей обеих групп ввести свои столкновения в такие рамки, чтобы речи, декларации и пр. обеих сторон не могли стать орудием в руках противника; б) все тезисы, контртезисы, поправки и пр. должны своевременно доставляться не только всем членам Лиги, но и Интернациональному Секретариату, дабы дискуссия во всех своих стадиях проходила на глазах всех секций и под их контролем; в) окончательный срок конференции должен быть назначен по соглашению с Интернациональным Секретариатом, дабы последний имел возможность в случае надобности делегировать своего представителя; г) до конференции остается, разумеется, в силе нынешний ЦК, который должен пользоваться безусловной поддержкой всех членов организации. В свою очередь, ЦК воздерживается от каких бы то ни было искусственных внутренних организационных перестроек фракционного характера; д) при выборе делегатов на конференцию местные организации должны руководствоваться соображениями о достаточной стойкости и самостоятельности своих представителей в вопросе об охране единства Лиги; в соответственном духе должны быть вынесены наказы этим делегатам; е) в состав будущего ЦК должны, разумеется, войти руководители обеих борющихся ныне групп, но рядом с ними надо поставить авторитетных и крепких товарищей, не участвующих в борьбе двух групп и способных оздоровить атмосферу внутри ЦК. С этой целью следует значительно расширить состав ЦК; ж) в случае надобности Секретариат созывает пленум, специально посвященный американским делам, с участием представителей обеих групп. * * * Историческое развитие ставит перед американской Лигой исключительные задачи и открывает ей неизмеримые возможности. Наши американские друзья должны знать, что все мы с величайшим вниманием следим за их работой, готовы оказать им поддержку всеми силами и средствами и твердо надеемся, что они справятся с внутренней болезнью организации и выйдут на широкую дорогу. Г. Гуров 7 марта 1933 г. Германский фашизм у власти, причины и перспективы Довольно обычная ссылка на отсталость стран, давших место диктатуре, сейчас уже во всяком случае не годна: если с известной натяжкой ее можно было распространить на Италию, то никак не на Германию, наиболее развитую капиталистическую страну в самом сердце Европы. Общая историческая причина крушения демократий состоит в том, что капиталистический строй пережил себ