но так, - сказал Принц. - Точно. Зря угощение стравили... А вот поучу-ка я его дубинкой, пьяницу! - Вряд ли это поможет вернуться нам на путь истинный, сэр брат. Лучше повернемся лицом к опасности и приготовимся встретить смерть с оружием в руках. Пусть это даже не мечи, а дубинки ничтожных хамов... Смерть неслась им навстречу - та же самая или другая, подобная волшебная телега ревела, ослепляла, пылила. На крыше повозки мигал синий огонь, в воздухе стоял жуткий вой с переливами. - По кустам бегать не собираюсь, - сказал Яр-Тур. Жихарь такое намерение имел, но и уступать побратиму ни в чем не собирался. - Обратаем и этого. Бьем по глазам, потом перевернем. Сейчас он, конечно, осадит... Но телега продолжала мчаться прямо на них. Богатырь понимал, что пора броситься на обочину, а Принц стоял как вкопанный и бормотал заклинания. Жихарь никаких заговоров против самоходных телег со стражниками не знал и утешался так: - Ничего, ничего, сейчас все и кончится. Сейчас мы очутимся по делам нашим среди славных героев. Узрим и Валигору, и Валидола, а повезет - и самого Ваню Золотарева... Время для бегства еще оставалось, но гордыня превозмогла. А для смертного часа прибереглась у богатыря дума и вовсе не глупая: "Не навалить бы в новые штаны, а то на небо ни за что не пустят..." Мышцы живота сжались до каменного состояния, а удара не последовало. Колдовская повозка пронеслась сквозь отважных побратимов, мелькнули перекошенные лица стражников. Жихарь мигом повернулся на пятках. Вой прекратился. Повозка остановилась и пропала. Некоторое время помигал еще синий огонек, но и он растворился в воздухе. - Вы трусы, добрые сэры! - кричал вслед Яр-Тур.-Немедля вернитесь, дабы принять позорную смерть от благородной руки! - Чего с них взять? Ты же слышал - менты поганые! - сказал Жихарь и почувствовал, что теперь-то вот убежать в кусты никак не помешает, особенно в новых штанах. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Страшно закричал мертвец и уже хотел было вонзить в парубка желтые зубы свои, как вдруг неизъяснимая тишина снизошла на всю землю, и, плача крепкою казацкою слезою, старый Перебендя, да Явтух Сиромаха, да Чумаченко, да Нетудыхата, да другой Чумаченко, да и весь незамаевский курень обнялся, свился в клубок и, славя запорожское лыцарство, покатился так далеко, что более никогда уж не возвращался. Неизвестный Гоголь Все-таки правильно мы дальше не пошли, - рассуждал Жихарь, когда страшные места оказались далеко позади. Отступать в легкой обуви было даже и не обидно. Только ночевать все равно пришлось в лесу. Богатырь отказался от помощи Будимира и с удовольствием показал побратиму свое умение обходиться без огня. Вскоре они уже безмятежно толковали у костерка. - А я полагаю, что в сей неизвестной стране мы смогли бы совершить немало славных дел и посрамить маловеров, - возразил Принц. Дурацкая, по мнению Жихаря, шапочка была ему тесна, он долго мучился, пока не разобрался с ремешком на затылке. Жихарь лениво сдвинул свою шляпу на лоб. - Нет, я так не думаю, и вот почему. Ладно, самоходная повозка, конечно, дело удивительное. Такую у нас могут из волшебников устроить человека два, от силы три, да и у вас не больше. Заметь, что нужно в этом случае волхву сразу несколько заклинаний твердить: чтобы колеса вертелись, чтобы огни горели и чтобы вой раздавался. Но кто в повозке-то сидел? Разве неклюды, умудренные сединой? Стражники там сидели, а стражники, брат, это народ, сам понимаешь, какой. - О да, увы и ах! - сказал Яр-Тур. - Эти наемные мужланы таково тупы, что зачастую не в силах отличить доблестного деяния от гнусного нарушения законов. Они так и норовят ввергнуть благородного воителя в узилище, а потом удивляются, недосчитавшись руки либо самой головы. - Вот-вот. Если допустить, что все стражники там суть могучие колдуны, то каковы же волшебники? О том и помыслить ужасно. А если стражники обыкновенные, то какой же дурак им самоходные повозки доверяет? Нет, сэр брат, ну-ка такую страну куда подальше. А дыробойные снасти вспомни! Это же совсем срам! С такой штукой любая мразь может положить опытного бойца, хотя бы и нас с тобой. Одна радость, что ходят они, как вареные... - Позвольте добавить, сэр Джихар. Я полагаю, что они там у себя просто-напросто обленились, утратили способность двигаться скоро и ловко, как подобает настоящему воину. Из-за повозок они разучились бегать, а при громовом оружии нет нужды в боевых искусствах. Темный ужас охватывает меня при мысли о том, что случилось с нашей одеждой и поклажей... В таком случае, должны были исчезнуть и наши обновы, ведь их еще не сделали... - Или уже не сделали, - сказал Жихарь. - Для того и воюем, брат, чтобы все годы и времена шли один за другим, а не вперемешку. Но, чур, об этих делах лучше не говорить. Они еще крепко поспорили насчет того, какой клинок лучше - листовидный или карпоязычный, потом Яр-Тур заявил, что Жихарь в этой шляпе - вылитый Биликид, только без меча Кольта. Заснули, не заботясь о страже - Будимир был птица надежная. Камнеед угрелся у него под крылом, а может, они тоже побратались. Утром Жихарь спросил Яр-Тура: - Слушай, ты не знаешь, кто такая Салтычиха? - Скорее всего, леди... - Ясно, что не мужик. А точнее? - Мне не встречалась женщина с таким именем. - А мне сегодня во сне встречалась. Я не орал? Снилось мне, что эта самая Салтычиха меня бьет, мучает, за косы таскает... - Простите, сэр Джихар, за что таскает? - За ко... А-а! Вот горе - чужой сон увидел! - Что ж из того, сэр брат? Причудливые видения часто посещают спящий разум, особенно в пути. Мне, к примеру, нынче привиделось, что я еду верхом на жалкой кляче, на голове у меня вместо шлема какое-то дурацкое оловянное блюдо, оруженосец мой вообще сидит на осле, пьяный и пузатый, а впереди возвышается сооружение вроде конической башни, украшенной четырьмя вращающимися лопастями... И я, представьте себе, со всей возможной яростью мчусь на эту постройку с копьем наперевес! - Дивен твой сон, а все равно не к добру... Но покуда все было хорошо. Лес по обеим сторонам дороги был редок и не мог скрыть возможную засаду. Под ногами не валялись больше непонятные вещи, облака не омрачали неба. И очередной кумир Проппа у обочины ласково улыбался, словно бы таинственный дедушка говорил: "Нуте-ка, батенька, послушаем, что вы нам тут наплетете..." Жихарь причесался пятерней, застегнул одежную обновку на прехитрый замок, как учил торговец, и приблизился к идолу. - Это было давно и неправда, - начал он, как полагается, но не постарался, а стал излагать первое, что пришло в голову. К сожалению, это оказалась волына. Волына вроде бы похожа на устареллу или новеллу, только длинная и скучная. Жихарь в свое время купил ее у бродячего рассказчика, польстившись названием: "Битва в пути". Никакими битвами там и не пахло, не было даже доброй драки, а просто какие-то кузнецы и прочая мастеровщина в какой-то необъятных размеров кузнице клепали то ли бегучие плуги, то ли ползучие бороны и все спорили, какую железку к какому месту приладить. Было там и про любовь, но герою так ничего и не обломилось. На память Жихарь не жаловался, помнил имя даже последней кладовщицы, так что волына получилась особо длинная. Яр-Тур и Будимир попросту уснули, а Пропп недовольно поскрипывал. - А кто слушал - молодец! - кое-как закончил повествование богатырь и заискивающе поглядел на Проппа. Надеясь, что всемогущий слушатель пошлет большую удачу хотя бы за величину волыны, побратимы бодро пошагали дальше. Завели легкий и веселый разговор насчет того, что борода плохо растет. К слову сказать, очутившись в обществе Соломона и Китовраса, Жихарь, чтобы не показаться сопленосым юнцом, прибавил себе число годов до тридцати, и сделал это с такой страстностью и убедительностью, что даже честнейший Принц сломался и тоже чуть ли не удвоил свои лета. - Оттого у нас с этим делом беда, что мы бородового прогневили, - сказал Жихарь. - Это еще кто такой? - Как же ты не знаешь? В лесу главный - леший, в реке - водяной, в дому - домовой, в бане - банный, в овине - овинный, в поле - полевой, в любовном деле - половой, во дворе - дворовой, в бороде - бородовой! - Первый раз слышу... - Какие твои годы! Бородовой, он живет где? Да у тебя на бороде! Он мелкий, вот ты его не видишь. Он вокруг каждого волоска ходит с заступом и окучивает, чтобы бодрее рос, а если ему угождать, то вырастет борода кучерявая, как девки любят... - И как же он выглядит, сэр Джихар? Жихарь стал многословно и витиевато объяснять строение, перечислил семь признаков и девять качеств бородового и сыпал пустыми словами до тех пор, пока до Принца не дошло: толкует сэр брат про самую что ни на есть обыкновенную вошь, какие и по королевским кудрям запросто хаживают. Яр-Тур сперва обиделся, но потом не выдержал и впервые за время побратимства расхохотался. Пока Принц вытирал слезы, вылезшие сквозь смех, богатырь углядел на дороге засохшую коровью лепешку и обрадовался ей, как дорогому самоцвету: - На-ка вот! Снова к людям идем! Прибавь шагу! Прибавить прибавили, но других признаков жилья больше не попадалось. Пели кое о чем птицы, пригревало солнышко, но не жарило, в пыли оставались весьма приметные рубчатые следы нарядных обновок-обувок, а с обеих сторон на дорогу выезжали из редколесья с копьями наперевес темнолицые большеголовые всадники на мохнатых лошадках. Самое время было затянуть бесконечную песню о том, как служили два товарища, и Жихарь набрал уже полную грудь воздуха для запева, но кто-то вместо него громко произнес: - А... А-а... А-а-а... И чихнул. "Вот все опять и кончилось", - подумал Жихарь. Пели кое о чем птицы, пригревало солнышко, но не жарило, в пыли оставались весьма приметные рубчатые следы нарядных обновок-обувок. Чих-орда пошла в свой очередной набег. Числом она заметно уступала другим кочевым племенам - и Бабай-орде, и Колупай-орде и Держим-орде, но была куда грозней, опасней и богаче иных степняцких полчищ. Это про чих-ордынцев сложили поговорку: "Видели, как на коня садился, да не видели, как ускакал". В самом деле, ни живущие в Многоборье, ни обитатели Наглии, Бонжурии и Неспании не могли похвалиться тем, что видели Чих-орду на походе. Как и каким образом преодолевали невелички всадники огромные расстояния, навсегда осталось загадкой. Сегодня они осаждали Столенград, а назавтра их уже видели на побережье Островитого Моря. Не обременяли себя чих-ордынцы ни запасными конями, ни семьями, ни обозом - налетели, схватили и сгинули. Разумеется, Яр-Тур тоже увидел всадников, но никакой тревоги перед побратимом не выказал, не оглянулся, даже головы не повернул, сказал только: - Замечу вам, достославный брат, что добрый сэр Будимир бывает порой удивительно беспечен и ненаблюдателен для своего высокого положения и предназначения. - Ладно ему там, на новой шапке, угрелся, - хладнокровно оправдал богатырь пернатого спутника, а шагу не сбавил. - Хорошо бы он там яйцо снес. Из петушиного яйца, как известно, нарождается василиск. Мы бы его выкормили и ходили себе потом, врагов стращали... "А чего дергаться-то? - думал он. - Ни мечей, ни доспехов. Любой из немытиков кидых копьем - и все". - Далеко этим клячам до моего Гнедого, - рассуждал Принц. - Говорят, впрочем, что они отличаются невероятной выносливостью, да в нашем положении не стоит привередничать... "Орел, - с гордостью помыслил о друге Жихарь. - Орлом и помрет - заодно со мной". - Богатыри с погаными ведь как поступают? Главное дело - сдернуть одного с коня. А там ухватил его за ноги и давай помахивать на все стороны, прокладывать улицы да переулочки. - Неплохо также выворотить с корнем могучее дерево, лучше всего дуб, - подхватил Яр-Тур. - Но здесь какой-то чахлый подлесок... Всадники впереди все выходили и выходили на дорогу, а что творилось сзади - неизвестно. Все они держались молчком, потому что в Чих-орде разговаривают только начальники. - А вон, гляди, белый шатер ставят для Чихана, - показал Жихарь. - Шатры у них прочные и такие тонкие, что влезают в дорожную суму... Вот дознается Чихан, кто я такой, скажет: а не тот ли это Жихарь, что убил сына моего любимого, Билята, и похитил с мертвого тела алтын-хлебал - золотую ложку? - Вы действительно убили его сына, сэр Джихар? - Не без этого... - Но, разумеется, в честном поединке? - Честнее не бывает... - В таком случае, вам не о чем тревожиться! Наверняка сэр Чихан пожелает сразиться с вами самолично либо, если он стар и немощен, пошлет другого сына. Случится славное ристалище, и вы, несомненно, одержите верх, а ежели воинское счастье отвернется от вас, то будет кому отомстить, не сомневайтесь. Все не так уж плохо! - Да? У него этих сыновей как нерезаных собак! Хотя и не станет никто с нами поединствовать - натянут тетивы и сделают из нас два ежика. - Неужели это племя так низко пало? Не верю и обращусь к их чувству чести высоким слогом вызова героев седой незапамятной старины... Яр-Тур повернулся в сторону шатра и вскричал: - Ублюдки, педики, задницы, бычье дерьмо! Вы имеете право не отвечать на вопросы, сделать один звонок и получить бесплатного защитника, если вы не в состоянии нанять его! Чих-орда не выказала никаких чувств. Жихарь тоже остался в недоумении: - Какие-такие звонки, защитники? На что им защитники, это нам они нужны... - Не знаю, просто этот вызов передается из поколения в поколение... - С ними не так надо. - Жихарь распрямил плечи, приложил руки ко рту воронкой и заорал: - Вы что здесь, ребята? В баню поехали? Ни звука не проронили всадники, только ропот прокатился от скрежета тысяч зубов: нет для степняка страшней оскорбления, чем признать его едущим в баню. Рядом с белым шатром появилась тоненькая фигурка в золотой шапке и прокричала несколько слов. Копья уперлись в спины побратимов. - Дубинки славные, но короткие, - сказал Жихарь. - Вот оно в чем дело. Они на кого-то напасть хотят и побаиваются, а нас погонят вперед, вроде передового полка. Степняки вообще бесстрашные, только сильно всего боятся и поэтому толкают впереди себя пленников... - Так мы пленники? Вот новость! - Они, знать, торопятся: не допросили нас, не обшарили, чуют впереди хорошую добычу. Значит, так - когда покажется их враг, нам нужно что есть сил рвануть ему навстречу, чтобы раньше их стрел пробежать, а от ордынских уйти. Сумеешь? - В таких башмаках, сэр Джихар, я обгоню любую стрелу. Но прилично ли показывать неприятелю спину? - Так на другого-то неприятеля мы грудью пойдем! Они ведь ничуть не лучше. - А вдруг то благородные воители? - Лишь бы не ходячая крепость... Кочевники позади перестраивались в боевой порядок: раздавались короткие команды, ржали кони, звякало оружие. Когда Жихарь попробовал оглянуться, получил древком копья по шее. - Ну, золотой гребешок, - сказал богатырь Будимиру, - проспал врага, так держись крепче или улетай подальше... Будимир сердито заквохтал, как бы напоминая, что не покидал товарищей и в худшие времена. Конница за спиной, кажется, урядилась, и высокий визгливый голос предводителя выбросил в небо грозный боевой клич орды, знакомый всему свету: - Мала-мала батурай! - Мала-мала батурай! - подхватили воины, и острия копий больно ткнули в спины друзей, повреждая новенькие кожаные одежки. Бежали долго, до одышки. Дорога начала подниматься в гору. Никакого противника впереди не было, и Жихарь уже решил, что степняки просто-напросто хотят загнать их до смерти и растоптать копытами, но тут из леса на дорогу выбежало такое, что копья погонял враз опустились, а волосы у всех без исключения поднялись дыбом. Будимир яростно заголосил, но видение не исчезло. В боях и походах Жихарю приходилось уже встречать и щетинистых Позорных Волков, и пятнистого Кайфоломщика, и безжалостное Чудо В Перьях, и Треклятого Алгимея высотой с терем, да и нынешний поход был богатым на опасные столкновения. Но в те прошлые времена с ним всегда оказывался кто-нибудь из старших товарищей, навыкших обращаться со страшилищами. Уж на что явился ужасен Всадник Белая Епанча, у которого под этой самой епанчей ничего не было, даже тела, а и того Дрозд ухитрился проколоть ржаной соломиной. Но нынешняя тварь не походила ни на что. Вроде и не такая большая, а глядеть на нее не хотелось. Сначала Жихарь подумал, что перед ним паук: шесть ног, по три с каждой стороны. Но только не ноги это были, а человеческие тела, по пояс торчащие из мохнатого туловища. Ловко перебирая по земле руками, они двигали тварь вперед. А то, что богатырь принял за глаза, оказалось двумя людскими головами. Головы открывали рты и показывали длинные синие языки. Из пасти, расположенной под глазами-головами, торчали тонкие прозрачные клыки. По краям пасти торчали хватательные пучки рук. На спине страхоила лежали, образуя косой крест, два голых тела. Они шевелились, но не падали, будто вросли в черную шерсть. И хвост этой гадины тоже был человек, и человек тот держал в руках здоровенный железный крюк и мотался туда-сюда. - Разбегаемся в разные стороны, - прошептал Жихарь. - Ни за что! - воскликнул Яр-Тур и сразу пояснил: - Сэр брат, у меня отнялись ноги. Лица у тел, составлявших чудовище, были тупые, ни мужские, ни женские, словно вылепленные кое-как из глины. "Оно их всех съело, но не совсем, и вырастило себе руки-ноги, - думал Жихарь. - И нас проглотит и тоже использует. Куда же меня определят, в какие части?" Он засмеялся и пришел в себя. И понял, что нужно делать. Не напрасными были ночные уроки деда Беломора. Старый неклюд, конечно, своих мозгов ему не передал, а вот собственную Жихареву память укрепил и взбодрил неведомым способом. Жихарь начал раз за разом повторять то же самое слово, которое повторял дед на водопаде. Медленное Слово, останавливающее все вокруг: - Рапид, рапид, рапид, рапид... Жихарь плюнул и, когда слюна повисла в воздухе, сообразил: получилось. Можно было уже не торопиться, но Принц, взмахнув ментовской дубинкой, бросился вперед, на какой-то миг закрыл от богатыря пасть чудовища и вдруг осел на дорогу. Жихарь приказал себе сдержаться и повторил заклинание еще несколько раз. Потом достал из кармана выкидной нож и подошел к твари. Он не знал, где у чудовища сердце, где что. Поэтому пришлось резать все подряд. Для начала он обошел замершую тушу, погружая лезвие поочередно в спину каждого из человеко-ног. Затем прикончил того, который был за хвостом с крюком. Вернулся назад, к бесчувственно лежащему Яр-Туру, и перерезал глотки у глаз-голов. Секущими ударами по сухожилиям обезвредил руки-хваталки - осторожно, чтобы в отличие от Принца не коснуться клыков. Оставались те двое на спине. Шерсть была жесткая, колючая и, возможно, тоже ядовитая. Лежащие на спине и вправду были не мужики и не бабы. Богатыря стало мутить. Вместо доброго боя он сам себе доспел мясницкую работку. Хорошо еще, что кровь не брызгала, а неторопливо выползала на белый свет из ран и порезов. Жихарь повторил заклинание и поклялся, что не вспомнит его больше ни при какой битве. Если уж перед такой нечистью совестно, то как же с обычными людьми? О побратиме он старался до поры не думать. Клыки на всякий случай обломал дубинкой - била она как надо. "Вроде все", - решил богатырь, подхватил Яр-Тура под руки и уволок подальше в сторону. Действие Медленного Слова закончилось, люди-лапы подогнулись, мохнатое брюхо подняло кучу дорожной пыли, кровь хлынула во все стороны. "Теперь пусть что хотят со мной, то и делают, - подумал Жихарь. - Не стану же я до ночи безнаказанно резать степняков. Я же тогда еще хуже этого страхоила выйду..." Чих-орда ожила, убедилась, что опасность лежит зарезана, и, позабыв навсегда про Жихаря с Принцем, заорала свой "батурай", завизжала и помчалась вперед по дороге, прямо через ужасную тушу. Было степняков много, а пролетели они быстро. Видать, цель была недалекой, если бросили даже ханский шатер. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ И они подобрали его и похоронили, ибо ничего больше с ним нельзя было поделать. Роман о Тристане и Изальде Воину не стыдно плакать над погибшим товарищем - стыдно не плакать. Впереди затихли, враз оборвавшись, воинственные вопли Чих-орды. Постепенно улеглась обратно на дорогу пыль, а елочки и сосенки по обочине стали серыми. - Поторопился ты без меня в Костяные-то Леса, братец, - приговаривал Жихарь - не упрекал, а просто так полагалось. - Нам бы прилично было головы вместе сложить... Белый шатер, брошенный кочевииками, был пуст. Ни ханского оружия, ни награбленных драгоценностей. На простом глиняном блюде каталось несколько жалких кругляшков твердокаменного овечьего сыра. "Вот тебе и тризна", - заметил Жихарь, раздавил один шарик в руке, высылал крошки Будимиру. Сперва богатырь подумал, не сжечь ли тело побратима заодно с шатром, как делают иные народы, но потом все же решил не поддаваться легкому искушению и совершить похороны как полагается, со всеми возможными почестями. Никаких заступов кочевники с собой не возили, и Жихарь, поковырявшись в бесполезных мелочах, нашел коротенькую костяную лопатку - ею, должно быть, чесали спину. Богатырь вышел из шатра с лопаткой и небольшой подушкой - ее он подложил Принцу под голову, чтобы удобнее было ждать, когда выйдет могила. Место для нее он выбрал на склоне. - Прости, брат, что не могу снарядить должным порядком, - говорил он, делая зарубки в земле. - Отправляю тебя в дальний путь без доброго коня, без воинского доспеха. Но ты ходить пешком уже, должно быть, привык, а для умрунов и ножа с дубинкой довольно. Вот и нашел ты свое королевство - три аршина в длину. Яр-Тур не перечил - должно быть, такой размер его вполне устраивал. Полетели первые комья земли. Будимир не принимал в работе никакого участия и вообще был как-то подозрительно равнодушен. "Мозги-то у него с горошину", - оправдывал петуха Жихарь. - Человек ты был правильный, - продолжал богатырь, умывая слезой запыленное лицо. - Значит, попадешь в Правь, на небо. Там передай всем от меня низкий поклон, скажи, чтобы скоро ждали. Попеняй светлому Яриле, что весна в нынешнем году была поздняя, еле дождались. Чтобы такого больше не повторялось. Даждьбога увидишь, вели работать, и Перун чтобы не дремал: в дороге без дождя хорошо, а в поле не очень. Та-ак... Насчет князя Жупела я сам нажалуюсь, когда там буду... Да, вот еще, не забудь повидать там Леля. Его сразу узнаешь: молодой и кудрявый, на голове из хмеля венок. Ему передай, что иные девушки стали нынче сильно жадны и требуют за любовь какие-то там подарки. Это не дело. Я не Коляда, чтоб подарки раздавать. Жалко, что нет с нами собаки: я бы ей голову отрубил и бросил в могилу, чтобы показывала дорогу на тот свет. У собак это хорошо получается. Ну да ты грамотный, сам доберешься. Встретится тебе на пути старая старуха, станет предлагать зеленое вино. В глотке у тебя сухо, как водится перед смертью, но ты от вина откажись, брось в старую ведьму полынной травкой - я сейчас за ней Будимира пошлю. Конечно, неплохо бы могилку покропить петушиной кровью, только ведь Будимир для нас не петух, а боевой товарищ... Будимир покосился и от греха подальше побрел в лес искать полынь. - После старухи встанет перед тобой воин с двойной секирой и в два человечьих роста. С ним ни слова не разговаривай, бей промежду глаз дубинкой и ножом в живот, как я учил. Если ему поддашься, угодишь в Навье Царство, как после старухиного угощения. Но ты не поддашься. Третьим будет жрец не нашего бога. Голова у него баранья, значит, и толковать с ним не о чем. Но я тебе пальцы на левой руке, пока не закостенели, сложу кукишем - это у них вроде пропуска. Далее встанет на пути заплечных дел мастер Кудерма - весь в красном, словно от рассыпной рожи лечится. С тем разговор короткий, но только руками к нему не прикасайся и пинай прямо ногой в низ живота... Да ты слушаешь ли? Неужели ваши друиды покойника так просто в землю пихают и не растолкуют, как ему дальше быть? Когда Кудерма не стерпит боли и согнется, выдернешь у него точно с макушки зубами три волоска... - Я не думала, что моего брата станут погребать столь варварским способом, - раздался тихий и нежный голос. - Отстань! - огрызнулся Жихарь. - Не до тебя! Но все-таки отложил лопатку и оглянулся. На дороге стояла легкая, из прутьев сплетенная повозка, запряженная двумя беспросветно черными конями. Из повозки вышла девушка. Этого добра Жихарь повидал не хуже царя Соломона, но тут забыл и про беду, и про обряды. Он еще и разглядеть как следует не успел светлого ее лица, а знал уже и чувствовал наперед, что падает прямо на душу нелюдская тоска, что теперь и горе не страшно, и победа не в радость, и дела напрасны, и не остудит зима, и не согреет лето, и вода не унесет жажды, и земля не успокоит, и ветер не освежит, и не опалит огонь. Тем более что с ним уже сто раз такое бывало. - То, что Рыбы пожрали Овна, еще ни о чем не говорит, - сказала девушка. Губы ее при этом не шевелились, а голос шел со всех сторон. - Лучше зарой свою нелепую яму, мальчишка, и перенеси тело моего брата в повозку. Он ушел до назначенного срока, и кое-кто за это поплатится... Ее длинное и узкое платье казалось сшитым из того же вещества, что и кони, - ни одной складки нельзя было разглядеть, ни одного отблеска, и тем посрамлялось висевшее высоко в небе солнце, бессильное пробить эту черноту. Разбросанные по платью бледно-зеленые жемчужины образовывали какой-то строгий узор. Если долго его рассматривать - а именно это Жихарь и делал, не осмеливаясь еще раз поглядеть в лицо, - в голове все начинало ходить ходуном и в сон тянуло... Тревожно заорал петух. Пришелица недовольно передернулась и на мгновение как бы расплылась в воздухе, но тут же вновь обозначилась. - Сверни шею дерзкой твари, - потребовала незнакомка, и богатырь наконец пришел в себя. - Что вы все до птички докопались? - заворчал он и полез вон из ямы. - Ты кто такая? - На зеленых валийских холмах меня зовут Морриган... - Она даже вроде улыбнулась, но на Жихаря такое имя не произвело никакого действия. - Вот что, девка, - сурово сказал он. - Ты над покойниками причитывать горазда? - Что-о? - Над покойником полагается причитывать, - объяснил Жихарь, весьма довольный, что озадачил красавицу. - Ну, еще надобно волосы распустить, ро... личико то есть, расцарапать, хоть и жалко, и голосить жалобно-жалобно - так, чтобы даже камень прослезился... - Я сама знаю, как проводить брата. Делай, что я велела, и не говори лишнего. - Да знаешь ли ты, каков был при жизни Яр-Тур? - Как! Он узнал свое имя? Откуда? - От меня, конечно. Так вот о деле - ведь недаром же... - Богатырь торопливо зашарил по карманам. - Смотри! - Он покрутил в воздухе золотой ложкой. - Алтын-хлебал! Ни у кого такой нет! Ее у меня сам царь Соломон выклянчивал, в ногах валялся. Загадочная Морриган закрылась от ложки обеими руками, будто увидела давно подохшую крысу. - Почему... Почему у тебя в руке ваджра? - спросила Морриган, и в голосе ее что-то надломилось и задребезжало. - У, тут рассказывать - на трех возах не увезешь, только не время, - сказал Жихарь. - Оплакать-то человека надо или как? Тем более ты сестрой себя объявила. Я тут весь уже на слезу перевелся, а ты хоть бы подошла, брата на прощание поцеловала... - Его найдется кому поцеловать, - сказала Морриган, и от этих слов стало Жихарю жутко, как в тот раз, когда спросил он у деда Беломора про хозяйку. - А теперь я узнала тебя, Рудра, Красный Вепрь Неба... Ты вернулся с ваджрою в руке, чтобы еще раз поразить змея Шешу? - Никого я не хочу поражать, а тебе друга не отдам, - объявил богатырь. - Подумай своей прекрасной головой: ну куда ты его повезешь? Ведь жара, вас мухи заедят... Одним движением он расстегнул куртку и ударил себя в грудь кулаком - чуть ребра не проломил. - Не отдам! Мы с ним побратались, а ты неведомо кто! Так из лесу любая шишига выйдет, скажет, что брат, а сама потом косточки обгложет... Она впервые открыла рот и расхохоталась. Смех был тонкий и красивый, но, когда он отзвучал, стало значительно лучше. - Ты езжай своей дорогой, - сказал Жихарь. - И коней забери, не надо мне их, пусть на них цыган Мара катается... - Однажды он попробовал, - сказала она и стала медленно приближаться к богатырю. Платье ее по-прежнему оставалось неподвижным, и было непонятно, как она там, под тканью, двигается. - С тех пор его племя и скитается по земле... Морриган придвигалась все ближе и ближе. Голова у Жихаря стала совершенно мокрой, и в нее не приходили никакие подходящие к случаю заклинания. Лишь почему-то припомнился простой и всем известный любовный заговор: "Я гляжу ей вслед - ничего в ней нет, а я все гляжу, что-то нахожу..." Она подошла вплотную, протянула хрупкую руку и стала водить пальцем по рисунку на рубахе. Жихарь закрыл глаза и потянул носом. Ничем от нее не пахло - ни мертвым, ни живым. - Как странно искажены эти руны, - сказала она. - Можно подумать, они начертаны тысячелетия назад. Здесь написано "железная дева" или что-то в этом роде. Кто она тебе? Она твоя покровительница? "Что же Будимир помалкивает? - подумал Жихарь. - Лучше я подхвачу братку да побегу в лес - в таком платье не больно-то догонит. Хотя это, конечно, полный позор..." - Какая там покровительница, - сказал он, стараясь не сорваться на крик. - Просто мне эта рубаха приглянулась: тут и головушка мертвая, и другие страшилы - не всякий и полезет. Да, - оживился он, мысля отвлечь красавицу. - Ты не знаешь, что за тварь мы с Яр-Туром завалили? Морриган даже не оглянулась на дорогу, где валялось в пыли растоптанное чудовище. - Ах, это? - Она положила ему на грудь ладонь. - Это лишь у вас в глуши могло сохраниться нечто подобное. Была некогда такая игра, игроки делились на отряды по одиннадцать человек, и те, кто проигрывал... Впрочем, это неинтересно... Ладонь, ни теплая, ни холодная, гладила его грудь, и богатырь со стыдом услышал в себе вовсе неуместное при разверстой могиле чувство. "Заморочила!" - еще подумал он и протянул вперед руки. Пальцы не ощутили никакой ткани. А всего остального он уже не помнил до тех пор, покуда не услышал из немеряной дали знакомый голос: - Успокойтесь, сэр Джихар! Я, оказывается, жив, и не стоит вам так отчаиваться и колотиться всем телом о землю... Или вы, может быть, решили этим упражнением укрепить мышцы рук? Жихарь шумно выдохнул, открыл глаза, понял и увидел, что под ним действительно рыхлая земля, а очертания стройного тела на ней стремительно осыпаются и пропадают... Рыжие краснеют легко, охотно и ло любому поводу. Богатырь вскочил и спешно привел себя в порядок. - Не устаю удивляться причудливым обычаям отдаленных стран и народов, - продолжал живехонький Принцев голос. - Должно быть, ваш похоронный обряд связан с плодородием земли... - Чтоб ты сдох! - жалобно сказал Жихарь. - Ты откуда? Лицо Яр-Тура оставалось еще бледным, и ноги не держали, но глаза горели веселым блеском. "И этот меня на сеструхе приловил, срам какой!" - охнул Жихарь и начал оправдываться: - Это она сама, правда, хочешь, земли съем? - И потащил в рот добрую горсть. - Я ей говорил - нехорошо, если мы побратимы, значит, она и мне сестра... Куда там! - Кому вы говорили, сэр брат? - встревожился Принц. - А у тебя сестра есть? - ответил Жихарь вопросом на вопрос. Царь Соломон три вечера убил на то, чтобы обучить богатыря этому нехитрому приему, успешному во всякой словесной стычке. - Какая сестра? - Яр-Тур, видно, тоже кое-что усвоил. - Я не уверен до конца и в собственном существовании, а вы говорите - сестра. Жихарь облегченно выплюнул землю. - Да это я так - разморило на солнце, вот и почудилось. Не обращай внимания, это меня полуденница морочила. Ты лучше рассказывай, как там. - Не понимаю... - Ну, куда ходил, кого видел, пригодились ли мои советы... - Я по собственной неосторожности напоролся на клык нашего противника - вот и дыра на штанах, и кровь... А больше ничего не помню. Видимо, этот яд не убивает. И теперь я лишен возможности разделить с вами честь победы... - А вот это ты зря. - Жихарь остался довольнехонек, что Яр-Тур ничего не видел. - Ты, прежде чем свалиться, оторвал ему голыми руками те головы, которые вроде глаз, а мне осталось только добивать. Жихарь вытаращил глаза и смолк - на могильной земле валялось несколько жемчужин с черного платья. - А куда подевались всадники? - Вот этого не скажу. Полетели вперед, только пыль поднялась. Мы им, получается, дорогу открыли. Должно быть, невдалеке город или селение. Чих-орда зря коней не мучает, появляется сразу под стенами и идет на приступ. - Отчего же не слышно звуков битвы? В самом деле, с горы, куда уходила дорога, не доносилось никакого шума, не поднимались клубы дыма. - А давай сходим и посмотрим, - предложил Жихарь, стремясь увести Принца с этого места, где на дороге оставались следы волшебной повозки - ниоткуда возникшие и в никуда обрывавшиеся. - Извольте, сэр Джихар, - сказал Яр-Тур. - Хотя ноги, надо признаться, словно деревянные. - Держись за меня, - сказал Жихарь и свистнул Будимира. Ему стало все равно - напорются ли они вновь на Чих-орду или ее противников. Хотелось есть, пить и выспаться как следует. Пройти пришлось немного - шагов двести или чуть более. Ископыченная дорога обрывалась круто вниз, в пропасть. Дна у нее не было видать из-за клубившегося внизу тумана, да и противоположного края за тем же туманом не наблюдалось. Разлом тянулся и влево и вправо, насколько глаз досягал. - Не припомню, чтобы на чертеже было нечто подобное, - сказал Принц. Далеко впереди, если как следует вглядеться, сверкали белые пятна - то ли вечные снега на горных вершинах, то ли облака, освещенные снизу солнцем. Но солнце на закат пока еще не собиралось. Жихарь осторожно лег на живот и заглянул вниз, потрогал землю и камни. - Корни еще не успели высохнуть, - объявил он. - Словно земля только что провалилась - без стуку, без грюку... Все вранье! - внезапно решил богатырь. - Это не пропасть, а одна только видимость. Чих-орда уже давно ускакала по дороге, а нам оставила этот морок, чтобы мы не пустились в погоню. - Ни одному человеку на свете, - сказал Яр-Тур, - не позволю я преуменьшать наших бойцовских достоинств, но и преувеличивать их до такой степени вряд ли разумно. Жихарь встал, выворотил из земли хороший камешек и, размахнувшись, швырнул его наугад. Камень погрузился в туман, и долго еще ничего не было слышно, потом раздался тупой удар и неожиданно громкий, переливчатый визг. - Попал! - обрадовался богатырь. Но всякое желание проверять, подлинная ли пропасть, у него исчезло. - Все понятно, - сказал он. - Это Мироед не утерпел, не дождался своего часа, отхватил кусок земли. Братка, покуда твоя душа летала, так ни о чем таком не слышала? Принц побледнел, хотя бледнеть было вроде уже некуда. - Там темнота, тишина и ничто, - пробормотал он наконец. Тут уже и Жихарь спал с лица. - То есть как? Ты что хочешь сказать? Что вот убьют меня, похоронят - и все? И я ничего не увижу и не услышу, отца с матерью не узнаю? Принц тяжело вздохнул: - Похоже на то, добрый сэр брат. От такой лихой мысли Жихаря снова потянуло прыгнуть в разлом и проверить, чтобы уж сразу, да не дал Будимир: взлетел на шляпу, стал бить крыльями по лицу. - Эй, эй, чего дерешься? - пришел в себя Жихарь и тут же вывел из головы утешную мысль: - Так ты, друг, не по-настоящему умер, вот ничего и не было! А которые всерьез ходили на тот свет, другое говорят... Утешение было слабое, ненадежное: Жихарь ездил в дружине с двенадцати лет, и покойников видал-перевидал, и Принц совсем недавно лежал мертвее мертвого... "Да мы уже в Навьем Царстве, - в который раз подумал богатырь. - А там если еще умрешь, так точно ничего не будет..." Чтобы отвлечь голову, он достал золотую ложку и положил ее на плоское место. Стебель устремился прямо в сторону пропасти. - Не обойти, значит, ее, - сказал Жихарь. - Нашей дорожке край вышел... - Как хотите, сэр брат, - сказал Яр-Тур, - а я назад не поверну. - Да никто назад не собирается. Я только говорю, что не обойти нам ее. - Мы сплетем веревку, - оживился Принц и вдруг помрачнел: должно быть, видел там не только темноту. - Могилу не годится оставлять пустой, - вспомнил Жихарь. - Нужно похоронить в ней кого-то другого и зарыть. Иначе она все время будет тебя ждать, а ты о ней думать и спотыкаться на ровном месте. - Брат, уж не собираетесь ли вы зарыть какого-нибудь несчастного прохожего? - Вовсе не обязательно человека. Будимир, хороший мой, ты бы поискал кого подходящего. Петух неохотно слетел со шляпы. - Хуже нет на живого могилу оставлять... - Может быть, бросить туда чудовище? - Нет, пусть страхоила птицы растащат... Ходил Будимир недолго и недалеко, нашел на дороге раздавленную копытом полевую мышь. Жихарь торжественно раскачал убиенного зверька за хвостик и бросил в яму, а потом нашел костяную лопатку и принялся кидать землю, приговаривая: Из-за леса, из-за гор Едет старый Свдтогор. Не на добром на коне - На неструганом бревне. Он без носа, без ушей, Полна пазуха мышей. Мышки плачут, а ползут, Тело белое грызут. Одна мышка околела, Всему миру надоела. Стали мышку хоронить, Она стала говорить: "Вы не бейте меня в лоб, Не валите меня в гроб, Я накрашусь, наряжусь, Добрым людям пригожусь: Стану горе горевать, Стану в поле полевать. Буду пряжу я сучить, Красных девушек учить И старухам на корысть Светлый месяц буду грызть, Воды чистые мутить, Шутки смертные шутить. А поганым на беду Лихорадку наведу, Чтобы ложку сирота Не тащил бы мимо рта..." Принц присоединился к побратиму, и вдвоем они скоро закидали яму. - Эх, помянуть нечем, - пожалел Жихарь. - Хотя... Давай-ка у ордынцев еще в шатре посмотрим. - Вот подлинные храбрецы! - воскликнул Принц. - Как дружно они бросились в пропасть по приказу вождя! - Вам, королям, только таких дураков и подавай, чтобы в любую дыру кидались по приказу. Да и почем ты знаешь: может, был там и мост, только не для нас? Или земля им вслед обрушивалась? Дело темное... - Непонятно, почему они не оставили стражу ни при нас, ни при шатре, - сказал Яр-Тур. - Ну, это-то как раз понятно, ты Чих-орды не знаешь. Она может ходить только в полном составе. Вот ты же не можешь переложить руку с одного колена на другое, чтобы, скажем, мизинный палец на прежнем месте остался? Так и они, всегда вместе, такой порядок. - Постойте, сэр брат, - сказал Принц. - Помнится, вы говорили, что сын сэра Чихана убит вашей рукой - Стало быть, он пребывал отдельно? - Вестимо, отдельно. Я его нарочно стерег. Он ведь захотел отроиться от главной орды, свою завести. Они, знаешь, живут пчелиным обычаем; чтобы образовать свой рой, всегда уходит младший сын. Тут уж люди не зевай, бей, покуда не размножился. А плодятся они, ты и не поверишь как... Когда Жихарь был еще маленьким Жихаркой, его пестуны Кот и Дрозд держали при лесной разбойничьей избушке пасеку, так что про пчел богатырь знал очень много. А Принц не успел как следует разглядеть пленителей, вот и верил всему. - ...и вылазят оттуда один за другим, сразу взрослые и на конях, даже при оружии! Глаза, если ты заметил, у них навыкате, и не глаза даже