, а черные бельма в сеточку... Принц только головой мотал. - В первое-то время все люди сами не знали, как жить на земле, - объяснял Жихарь. - Вот и смотрели на всяких зверей, и тянулись за ними. Кто-то взял в пример волка, кто-то медведя, кто-то подколодную змею. А пращурам Чих-орды приглянулись пчелы: дружные и всегда с медом. Только Чих-орда вместо меда копит золото. Вот бы нам это золото добыть! Там его столько, что за него нам Полуденную Росу сюда сами принесут, и еще сдача останется. Слышал ведь, откуда у меня золотая ложка? - Откуда? - Чего он там слышал, в смертную-то минуту. - У царевича Билята забрал. А больше у мертвых ничего брать не буду. Из-за нее все и началось. Тоже мне, ваджра! Удивлялся еще: на что ему такая большая ложка, у них и рты почти заросли, стали вроде хоботков... - Тогда понятно, почему они испугались чудовища, ведь оно похоже на паука! - Было похоже, - поправил богатырь. - Про мертвых всегда нужно говорить "был", а то встанет от неосторожного слова. Я, например, этим бродячим умрунам всегда удивляюсь. Казалось бы, выкопался из могилы - радуйся ясному солнышку и доброй чарке. Нет, они норовят живых людей грызть и душить... - Должно быть, ТАМ с ними что-то происходит такое страшное, что они не терпят живого, - предположил Яр-Тур. - Да ну? Расскажи-ка! - потребовал Жихарь. - А то станем ночевать, а ты меня в полночный час задавишь... Рука Принца заплясала у пояса в поисках меча. - Да я же смеюсь! - Богатырь на всякий случай отскочил. - Ты со своими друидами шуток не понимаешь. Как же ты королем-то будешь? Всех шутов переказнишь и от тоски околеешь! Да будь ты настоящим умруном, Будимир тебя давно бы разоблачил и рассыпал в прах... Уймись, братка, нам и так тяжело! Тяжело-то тяжело, да не очень. Будимир нашел бьющий на склоне родничок. Размачивали каменный ордынский сыр и помаленьку жевали, раскидывали мыслью туда-сюда, как преодолеть нежданную преграду. Сильно грамотный Принц рассказал историю про Икара. - Вот дурак, - пожалел греческого юношу Жихарь и тут же признался себе, что и сам бы не утерпел пихнуть в солнце кулаком. Он порылся в памяти, вдруг неклюд Беломор заронил туда и тайное Летучее Слово, но обнаруживались только жалкие ошметки этого сложнейшего заклинания: "Если б кто на спину мне бы присобачил два крыла..." Они приподняли богатыря от силы на два пальца. Принц сказал, что знает особые травы, из которых можно приготовить подходящую для полета мазь, но не уверен, что травы эти здесь произрастают. Да и сам полет, как считают мудрейшие из друидов, происходит целиком и полностью в голове намазанного. Оба то и дело заискивающе поглядывали на петуха - не возьмется ли за перевоз? Но Будимир на эти взгляды только крутил кончиком крыла у виска. - А Шамир? - предположил Принц. - Он бы мог прогрызть нам путь к самому дну пропасти... - А мы тем временем заложим тут город, покорим под ноги окрестные племена и начнем володеть и княжить... - сладким голосом убил мечту Жихарь и тут же предложил приманить Демона, оседлать его и так лететь. Дело шло к вечеру. Решили на ночь устроиться в ханском шатре ("Юрта называется!" - пояснил Жихарь). Выкинули вонючие кошмы, полюбовались, пока свет позволял, узорами на обнаружившемся ковре. Нашелся и бурдюк с перебродившим молоком. Принц даровой выпивкой побрезговал, а Жихарь, зажмурив глаза и нос, пригубил. - После бани сойдет, - сказал он и глубоко задумался. - Да, хорошо бы в баньку. Полюбилась тебе банька - не та, предательская, а настоящая, у адамычей? - Когда в мои руки попадет тот, по вине которого я лишен семьи и престола, - сказал Принц Яр-Тур, - он у меня не получит легкой смерти и сполна узнает, что такое веник! - Вот все вы, короли, такие - мучители. Каменки у нас нет, зато есть Будимир, птица на все случаи жизни. Жару от него может быть побольше, чем от иной печки... Будимир кочевряжиться не стал и, пока побратимы у родничка наполняли кожаные ведра, начал поддавать жару. Когда Жихарь и Принц вернулись с водой, юрта над землей аж подпрыгивала. Жихарь долго-долго глядел на эти пляски тонкого купола, а потом заорал: - Будимир! Отдыхай, береги силы! И этого хватит! И добавил, поворотившись к Принцу: - Глупый был твой Икар, да и батюшка его Дедал не лучше. Охота была крыльями махать, руки портить! Далеко им до некоторого младого витязя. Завтра же будем на той стороне пропасти! ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ На воздушном океане, Представляя Главный штаб, Тихо плавают в тумане Бутеноп и Глазенап! Старинная солдатская песня Завтра не завтра, а на третий день после многочисленных неудачных попыток, ушибов и синяков юрта, опутанная веревочной сетью и подогреваемая изнутри отдохнувшим и откормившимся Будимиром, неторопливо поднялась в небо. Побратимы из сосновых жердей и ковра соорудили себе нечто вроде ненадежного помоста и старались по возможности не смотреть вниз. - Высоко мы, окаянные, забрались, - сказал наконец Жихарь. - Как-то падать? - Сэр брат, я чувствую себя птицей! - восторженно воскликнул Принц. - Никому доселе не удавалось такое! О нас будут сложены песни и баллады! - А вот это сомнительно, - сказал Жихарь и глянул-таки одним глазом вниз. Там, в земном разломе, клубился дым, снизу тоже шел горячий воздух и поднимал летучую юрту все выше и выше. - Если нас снизу кто и увидит, все равно не разглядит. А и разглядят, так подумают, что это не Жихарь с братом, а два совсем других человека. Ишь, скажут, что старый Беломор с Черномором учудили! Совсем из ума выжили! Сверху и снизу припекало, с боков холодило - так недолго и прострел схватить. - Мы можем запеть боевую песню, - предложил Яр-Тур. - И по ней нас всякий признает. Принц мечтать мечтал, а за веревки-то держался обеими руками и лицом позеленел. Хотелось поблевать, да нечем было. - Жаворонок нашелся, - проворчал Жихарь, но все-таки собрался с силами и завел подходящую песню: Шел со службы смелый воин, Громко плакал и рыдал: "Почему же я не сокол И ни разу не летал? Почему заместо крыльев Руки-крюки у меня И не маховые перья - Харалужная броня? Кабы стал я этой птицей, Сизым соколом сиречь, Я б родимые границы Смог надежнее беречь! Я б оттуда, с поднебесья, На врага бы мог плевать И его косые бельма Норовил бы поклевать..." Песня была шутейной, оттого и кончилась плохо: герою ее помнилось, что он и вправду летит, а на деле оказалось, что летел он с печки на пол караульного помещения, где и познал позор и насмешки товарищей. - Нечего сказать, боевая песня, - сморщился Яр-Тур. - Придумай лучше, - пожал плечами Жихарь. Принц помолчал, бесстрашно уставился вниз. Дым в разломе начал редеть, и в разрывах его виднелись довольно странные и нехорошие вещи, и даже люди какие-то вроде бегали на трех и более ногах. Это зрелище почему-то вдохновило Принца. Голос у него был получше Жихарева, хоть и не такой громкий. Пел побратим по-своему, и Жихарь понимал слова с пятого на десятое. Но тоже это была песня не боевая, а про доброго молодца, который ждет в каменном застенке лютой казни за то, что зарезал свою же возлюбленную, и что все в мире так делают, да не все попадаются. Песня достала богатыря до самого сердца, исторгла непрошеные слезы. Он утирал глаза рукавом, а потом устыдился, встал во весь рост и, подойдя к краю помоста, помочился, норовя угодить в какую-то ему одному понятную цель. - На ветер не поправился, - осудил он сам себя и застегнулся. Этакого геройства Принц потерпеть не захотел, но и повторять подвиг побратима счел неприличным. Будущий король вылез еще дальше и стал карабкаться по веревочной сетке вверх, даром что шелк был обжигающе горячий. Жихарь в лихом и бессознательном прыжке успел ухватить его, падающего, за штаны. Они оказались на диво крепкими, торговец не обманул. Сгоряча богатырь заехал Принцу по скуле, и Яр-Тур даже не заметил этого! - Я пытался поймать птицу за крыло, - объяснил он, когда вспомнил наконец человеческие слова. - Ты лучше тут, в середке, ютись, - посоветовал Жихарь. - Мы еще летать не обвыкли, нам с птицами спорить рановато. Ничего, дай срок - начнем орлов имать, хватать, свяжем на снизку, и пусть нас по воздуху тянут, как бурлаки, в нужную сторону. А то ведь несемся без руля, без ветрил, может, нас назад тянет, а я там ничего не забыл. Он достал золотую ложку и сверился. Ничего, терпимо, ветер нес их пока в надлежащем направлении, разве чуть сносило на закат. - А знаешь, какая птица самая редкая? - Видимо, феникс, - ответил Принц. - А вот и нет. Самая редкая птица - гоголь. Она вроде утки. А знаешь почему? - Почему? - устало спросил Яр-Тур. - А потому что реку Днепр перелететь не может. Дунай - запросто, Итиль - нечего делать, а Днепр - ну никак. Долетит до середины - и бултых в воду. Оттого и редкая. - А вот мы перелетели разлом! Так оно и было. Противоположный край чудовищной трещины проплыл под ними, но дальше было нисколечко не лучше. Судя по чертежу, должна была уже начаться Бонжурия - страна обжитая, богатая дорогами, возделанными полями и виноградниками. Но внизу тянулась бесконечная каменистая пустыня, вернее - пологий склон, образованный гранитными складками, словно тесто, убежавшее из квашни и застывшее, заветрившее-ся на воле. Тут и там в камне торчали черные стволы деревьев. - Будимир! - крикнул Жихарь. - Поддай жару, полетим за облака, а то смотреть тоска берет! - Петух устал, сэр Джихар, - сказал Принц. - Устал? - возмутился богатырь. - Не ты ли ему два ведра дождевых червей скормил? - И все-таки! - Как-то внизу нехорошо... - затосковал Жихарь. - Боюсь, что лучше не будет, сэр брат... Глядите, глядите! Жихарь повернулся в указанную сторону. Там стремительно росла, приближаясь к ним, какая-то темная туша. - Демон! - первым догадался Жихарь. - Эх, не надо было его тогда стрелой задевать! Демон Костяные Уши был уже близко и двигался скоро, хотя черные его крылья ходили вверх и вниз неторопливо. Руки Демона хищно извивались. Молочно-белое лицо небесного изверга ничего доброго не выражало, даже привычного презрения на нем не было; только неслышные проклятия вырывались из перекошенной пасти да сверкали здоровенные клыки. - Бабу свою на Кавказе приголубил, а она, как по твоей песне, и померла, - сказал Жихарь. - Вот он теперь ищет, на ком зло сорвать. Эй, ты, пошел вон! Мы летим себе и летим, и ты лети! - Когти у него, однако! - воскликнул Принц. - Ты нож метко метаешь? Хотя что это за нож, баловство одно... Демон был уже совсем близко. Он не стал рвать веревки и добираться до побратимов, от которых в близком бою недолго было и схлопотать, он сразу метнулся к верхушке юрты и вспорол удивительную ткань страшными когтями. Раскаленный воздух плеснул ему в лицо, черные глаза Демона враз побелели и вылезли на лоб, он вырвал когти, он полетел спиной вниз, крылья вывернулись из суставов, и грозный враг, кружась и завывая, пошел на свидание с землей-матушкой. - Наша взяла! - рано порадовался Жихарь, поскольку летающей юрте тоже пришел конец, как ни старался Будимир. Все сооружение, дымя, тоже устремилось к земле, хотя и не так быстро, как Демон. - Прощайте, сэр Джихар, - сказал Яр-Тур. - Вы были верным и надежным товарищем и, уповаю, получите достойную награду по смерти. - Обожди, - засопел Жихарь. - Обожди прощаться... Каменная равнина была все ближе. Будимир наверху что-то колдовал, кричал по-своему. Жихарь тоже попытался было вспомнить Медленное Слово, но ведь сам же дал опрометчивую клятву... И он вспомнил Слово - сразу же, как пришел в себя. Спину страшно ломило.. Богатырь открыл глаза. Принц Яр-Тур сидел на камнях, держа в руках жалкого, почерневшего петуха. Жихарь пощупал, на месте ли ложка. Он был уверен, что как раз ложка и спасла - все-таки ваджра! - А где этот? Принц мотнул головой в сторону. Жихарь поглядел и увидел кучу перьев, из которой торчала голова с выпученными глазами. Рядом дотлевала юрта. - Летаешь хорошо, а сесть не умеешь! - поучающе сказал богатырь Демону. Демон не ответил - то ли презирал, то ли от удара лишился и без того невеликого разума. - И возразить нечего, - подытожил Жихарь и попробовал подняться на ноги. Вышло кое-как, но кости, кажется, были целы. Жихарь осмотрелся. Повсюду было одно и то же - каменные наплывы и черные стволы кривых деревьев. Небо затянула туманная дымка, отчего солнце стало ровным кругом. - Здесь нет ни еды, ни питья, - хрипло сказал Принц. - Сэр Будимир, наш спаситель, совсем плох. Он холодеет, и, если мы не найдем воды... - Давно за мной должок, - согласился Жихарь, подошел к побратиму и принял у него петуха. Будимир стал какой-то невесомый. Жихарь достал из кармана хитрый нож. - Как можно, брат, - простонал Принц, пробуя встать. - Зарезать того, кому мы обязаны жизнью, и не раз... - Я же сказал, должок за мной, - ответил богатырь и полоснул себя по руке. Брызнувшую струйку он направил петуху в бессильно разинутый клюв. Ладонью услышал - глотает. Сердце у Будимира вдруг забилось сильно, как человеческое. И развеялась дымка над головой, и на солнце стало нельзя смотреть. - Я давно догадался, - сказал Жихарь и кивнул на светило. - В петухе нашем помещается сам Ярило. То есть воплощается. Сдохнет Будимир - и наступит вечная ночь. Принц подполз к ним на коленях и запел старые, старые, позабытые священные слова гимна: "Солнце взошло, солнце взошло, и я говорю - все хорошо!" Гимн этот, по слухам, сочинила знаменитая Лилипутская Четверка. Помогли и кровь, и молитва. Петух вырвался из Жихаревых рук, выбрал камень повыше, взлетел и радостно заорал. - Перевяжи, брат, - попросил Жихарь. Яр-Тур перемотал ему руку обрывком ткани, перетянул для верности ремнем, потом встал и пошел к другому раненому. - Сам оклемается, - проворчал богатырь, но тоже встал и направился к Демону. Интересно же было, где у Демона что осталось после такого падения. Печальный дух изгнания приходил в себя: бельма с глаз сползли и красные зрачки злобно уставились на сердобольного Принца. - Все кости переломаны, - вздохнул Яр-тур. - Как же ты не знаешь? - изумился Жихарь. - Ты, брат, видно, за девками бегал, пока друиды твои дело говорили. Ведь у Демона, как всем известно, костей вовсе нет, одни уши костяные, потому что настоящие у него отрезал на память Дыр-Танан, а как бы даже не сам Ваня Золотарев. - Как же он без костей может двигаться и тем более летать? - Устройство такое: он от презрения наливается кровью и становится твердым... - Вот как, - сказал Принц и с отвращением отбросил гибкую, как змея, руку. - Значит, сэр Демон, в сущности... - Вот именно! Только неизвестно чей... Оба расхохотались, отчего поверженный совсем скукожился. - Однако же не дело бросать его тут на верную погибель, - заметил Принц. - Верно, прикончить надо... - Я имел в виду совсем другое. Для воина дело чести - оказать помощь побежденному противнику. - Ну, мы его, скажем так, не побеждали - пострадал от собственной глупости и злобы. - Что же с ним делать? - Ему, чтобы подняться и взлететь, надо кого-нибудь сильно запрезирать, - объяснил Жихарь. - А мы для этого дела не годимся - вон мы по сравнению с ним какие бравые! Богатырь выпятил грудь и охнул от боли. - Ой-ой-ой! - закричал он. - Бедные мы, горемычные! Коней у нас нет, одеты во что попало, люди увидят - станут смеяться, а мы и наказать насмешников не сможем: ни оружия нет, ни доспехов! Помирать нам тут горькой смертью! А голубчик наш расправит крылышки соколиные и полетит в высокие небеса! А мы поплетемся, маленькие и жалкие, по убогой земле, по каменной стране! Принц даже испугался: - Да что это с вами, сэр Джихар? Разве пристало бойцу такое малодушное отчаяние? - Помалкивай! - шепнул Жихарь. - Это ведь я так его врачую! - И продолжал: - Увы, увы нам, бессчастным, бесталанным! Увы сиротам убогим! Нас ведь всякий норовит обидеть, а мы утрем только сопельки да поплачем тихонечко в уголку! Ничего-то мы толком не умеем, грамоте не знаем, ни которому ремеслу не обучены! Помрем скоренько - никто слова доброго не молвит, песенки печальной не сложит! Такое нарочитое самоуничижение возымело желаемое действие: глаза Демона загорелись самодовольным блеском, спина оторвалась от камня, он начал подниматься всем телом, словно ветка, стряхнувшая снег. - Вот видишь! - восхитился Жихарь. - А ты говорил! Хотя ничего Яр-Тур не говорил. Между тем Демон возвысился надо всем окружающим, поглядел на побратима сверху и скривил губы в гримасе такого нечеловеческого презрения, что Жихарь и впрямь почувствовал себя ничтожнейшей из тварей. Демон торжествующе похлопал костяными ушами, взмахнул крылами и устремился ввысь, не забыв при это плюнуть в своего спасителя. - Сэр, да вы скотина! - вскричал Принц Яр-Тур. - Хрен с крыльями! - помог ему Жихарь. Но горделивый дух уже не слышал этих обидных слов: он поднимался все выше и выше, подпитываясь презрением не только к этим двум сиротам убогим, не только к их жалкой птичке, но и к земле, небу, воде и огню. Полет его был так легок и стремителен, что даже оскорбленные побратимы залюбовались. - Отчего же ваш мудрый сэр Беломор не отправил в поход за Полуденной Росой, скажем, того же Демона? - Оттого, что демоны много глупее человека. - Пока что глупцами выглядим мы, - сказал Принц. - Потому что примерно половина из того, что вы тут ему про нас наговорили, - святая правда. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Если рыба утомилась, хвост ее краснеет. Хвост леща от природы белый, а теперь он стал красным, значит, усталость его весьма велика. Комментарии к "Ши Цзин" Побратимы умирали, а Жихарь, так тот считал, что давно уже умерли, не по первому разу, и гуляют сейчас где-то на подступах к Костяному Лесу. Конца каменному склону не было. А может, и был, только не проглядывал за туманом, павшим внезапно и, как оказалось, навсегда. Побратимы умирали, но виду друг другу старались не подавать, переставляя ноги. Жихарь все чаще останавливался, доставал золотую ложку, ставил на камень поровнее и сверялся по черенку, верно ли идут. - А в доспехах, я чаю, было бы тяжелее, - утешался он. Туман был жаркий и душный. Давно сжевали последние крошки соленого сыра, а утолить жажду было нечем, даже сок черного кустарника не годился, кусал и щипал язык. Будимир находил себя не худо, шел своими лапами, но к просьбам спутников прокукарекать не в срок и тем вызвать спасительный дождь пребывал глух. - Посмотрим, кто с тобой возиться станет, когда мы сдохнем, - грозился богатырь, но без толку. Яр-Тур шагал молчком, а вдруг и шаги его Жихарь перестал слышать. Обернулся и увидел, что побратим никуда за ним не идет, а лежит ничком. - И то верно, давай ночевать, - согласился Жихарь и расположился невдалеке. Ночевать, правда, было затруднительно, поскольку солнце, в тумане представшее размытым светлым пятном, как застряло в зените, так на закат и не собиралось. В трех шагах ничего не было видать, никакого шума ниоткуда не слышалось, и камни-то под ногами были все одинаковые. Лежали молча, и сон не шел, и отдых был не в отдых - что перед вечным-то отдыхом отдыхать! - Сэр Джихар, - Принц нарушил молчание. - Какие-то странные и причудливые существа, мнится, окружают меня! Они невелики ростом, но значительны числом. - В пупырышках? - не размыкая глаз, спросил Жихарь. - Их трудно разглядеть, сэр брат. Знаете, так бывает, когда запорошишь глаза... Жихарь вздохнул. - Значит, мы с тобой где-то мнимых понарошек подхватили, не убереглись, - сказал он. - Но теперь уж все равно. - Не будет ли от них вреда? - затревожился Принц. - Вреда нет, только перед людьми неудобно. Увидят, скажут: такие молодые, а уж мнимых понарошек подхватили. К счастью, никто не увидит и ничего не скажет. - Скажите честно, брат, они являются на одре смерти? - Не обязательно, бывает, и с перепою, и еще много отчего. Помнится, гуляли мы целую неделю с Чурилой и Посвистом. Продрал глаза, как деньги вышли, гляжу - бегают уже по друзьям моим любезным! - Они пьют кровь? - Нет, на что им наша кровь! Они просто мнятся, только и делов. Лежи да помирай спокойно. - Я не привык встречать смерть сложа руки. - Снова скажу: вольно нам, дуракам, было Демона задирать, - заметил Жихарь, хотел было плюнуть, а нечем. - Таков уж мой обычай, - сурово сказал Принц. - Может быть, поднимемся, сэр брат, и вступим промежду собою в смертную схватку, хотя бы и на дубинках, дабы каждый из нас пал от руки достойного противника, а не околел, подобно псу? - Как ногами идти, так тебя нет, а как драться - вот он ты! - рассмеялся Жихарь. - Да нет, не стоит друг другу последние часы портить. Будимир - птица непростая, он будет жить и должен передать весточку старому Беломору: дескать, не прогневайся, премудрый волхв, помираем на походе, до цели и близко не добрались, ищи героев получше нас разомкнуть проклятый круг времени... - А такой ли уж он проклятый, сэр брат? - А жизнь вообще проклятая, так пусть хоть не повторяется, один раз побудет - и хватит... - Не натворим ли мы, таким образом, нового зла? - Мы, - сказал Жихарь, - похоже, ничего уже не натворим. И потерял сознание, а может, просто уснул. Спать на жаре - последнее дело, а помирать и того хуже. Очнулся он оттого, что сверху повеяло холодом и вроде бы зашумели невидимые крылья. Принц был уже на ногах, крутил вокруг себя дубинку, отбивался от кого-то. - Демон, - сообразил Жихарь. - Прилетел порадоваться нашей беде. Демон услышал, захохотал, он был где-то рядом - в тумане звуки ходят непонятно. Демон со свистом рассек, разогнал туман, очень ловко пролетел почти над самым камнем и на лету развернул что-то вроде ковра, потом завыл, вой поднялся вверх и скоро вовсе пропал. - Новое коварство, сэр Джихар! - вскричал Яр-Тур, отбиваясь дубинкой от мнимых понарошек. - Видимо, он решил приблизить нашу скорбную кончину с помощью ядовитой отравы! - Какой отравы? - тоскливо сказал Жихарь, подошел на карачках к побратиму и все увидел. На камнях была расстелена черная накидка из овчины - такие обычно носят пастухи в горах. На овчине бережно расставлены блюда с жареным мясом, белым сыром, всякой зеленью, запотевшие фляги и кувшины. И ни крошки на овчину не просыпано, ни капли не пролито! - Мерзкая тварь думает, что мы набросимся на это ложное великолепие и погибнем в страшных судорогах! - негодовал Принц. - Вотще! Мы не так глупы! Жихарь, не чинясь, ухватил с блюда рыжий лохматый плод и впился в него, едва не обломав зуб о косточку. Потом потянулся за пучком лука. - Садись да жри, - неразборчиво сказал он. - Это не яд, это у Демона совесть прорезалась - все же мы его на крыло поставили. Рука Принца потянулась к блюду и на некоторое время замерла. - Никак боишься? - спросил Жихарь самым невинным голосом. Яр-Тур сверкнул глазами и набросился на баранью ногу. - Надо съесть все зараз, - говорил Жихарь между глотками. - Иначе наши мнимые понарошки все подметут и от еды сделаются настоящими - вот тогда наплачемся... Э, да тут не только вода, но мы в жару пить не будем чистое, станем разбавлять... Ай да Демон! Правда, он кого-то обездолил, голодом оставил... - Так мы едим краденое? - поперхнулся Принц. - Когда же это воин свое-то ест? Ты давай, давай, а крошки петуху скармливай, нечего мнимых-то расповаживать... Съели и выпили все, только флягу с водой богатырь схоронил за пазуху. Теперь можно было и поспать. - Ты мне башку-то на плечо не пристраивай, - сказал напоследок Жихарь. - Помнишь, поди, что Соломон Давидович про Содом-то с Гоморрою сказывал? Вдруг наверху что дурное подумают, да и окатят горящей смолой? Покудова спали беспечно, туман развеялся, но ничего хорошего не открыл. В сотне шагов впереди поднималась и уходила, кажется, прямо в облака почти отвесная гранитная стена. Она тянулась и вправо, и влево. - А мне казалось, мы перелетели через земной разлом, - упавшим голосом сказал Принц. Жихарь ничего не ответил, размотал с пояса обрывки веревок, прихваченные с места падения, принялся расплетать концы и соединять в единую бечеву. - Как же ты крепости собираешься воевать, королевич? Там ведь стены еще круче, к тому же обливаются кипятком и горячими щами! - Крепостные стены, по крайности, имеют видимую вершину, - изрек Принц и кинулся с разбегу на скалу. Поднялся, цепляясь за что попало, на три своих роста, потом не удержался полетел, откуда пришел. - Взялся хорошо, - оценил Жихарь. - Да ненадолго хватило. Он поглядел на солнце, которое, казалось, решило обосноваться в зените на вечное жительство. - Напрасно, сэр брат, полагаете вы, что мне не случалось взбираться на крепостные стены. Но у штурмующих всегда при себе осадные лестницы, а ежели таковых не оказывается, воины из горных племен искусно вбивают колышки между каменных глыб либо кирпичей. Здесь же я не вижу даже трещин в достаточном количестве... - Колышки, говоришь? - Жихарь без веры посмотрел на корявые черные деревца, потом все же решился, подошел к одному и стал рубить ножом. Но от захвата деревце выдернулось из камня легко, у него даже не было корней - так, просто трубка, неведомо как укрепившаяся в камне. Древесина оказалась твердая, а ножи - дерьмовые, но все равно колышков нарезали множество. - А, я догадался, сэр брат! Вы собираетесь использовать дар царя Соломона! Ни о чем таком Жихарь до этих пор не помышлял, просто хотел на всякий случай нарезать колышков побольше, но думу побратима тотчас ухватил и присвоил: - Угадал, королевич! Он всю дорогу под крылом Будимира спасался, пусть-ка нам тунеядец дырки буровит под колышки! У него хорошо должно получаться, ведь мы его, считай, так и не кормили. Заспанный камнеед Шамир вылез на свет без видимой радости. Устроили так: Будимир привычно взлетел Жихарю на шляпу, держал червяка в клюве и направлял в нужные места. Ему их даже показывать не приходилось, вот тебе и ум с горошину! В получившуюся дырку Жихарь нижней частью ладони загонял колышек. Следом карабкался обвязанный веревкой Принц. Другой конец веревки был у богатыря, и тот, когда надо, обматывал веревку вокруг колышка, чтобы можно было подтянуться. Помаленьку они оказались на такой высоте, что отступать стало поздно, сил бы не хватило, а сколько еще карабкаться наверх, неведомо. Камнеед быстро насытился и теперь гнал камень просто сквозь себя, обдавая побратимов гранитною пылью. Принц предусмотрительно собирал за собой использованные колышки, вот и они стали пригождаться по другому разу, жаль только, что сил-то уже не осталось. - Рассказывали мне, что в горах порой приходится вот так прямо и ночевать на скале, на весу, - сказал Жихарь. - Но к этому нужна привычка. Немилосердно палило полуденное светило, потные лица закрылись каменными масками из пыли. "Когда сорвусь, тогда и сорвусь, - думал Жихарь. - И братку за собой потяну. А если он первый не выдержит - что ж, я в обиде не буду". Вниз он не глядел и, сколько прошло времени с начала подъема (да и шло ли оно вообще здесь, это время), не знал. - Сэр Джихар, - послышался под ногами голос Принца. - Как вы полагаете, мнимые понарошки все еще сопровождают нас? - У меня только две-три ползут, - обнадежил Жихарь. - Остальные отпадают помаленьку. - А щекотать они не начнут? - Я же тебе сказал, они только мниться могут. Ну и жрать еще в три горла. Не вздумай смотреть вниз! Яр-Тур же, видно, решил, что побратим снова испытывает его королевскую храбрость, взял вниз-то и глянул. - Брат, мы даром лезем: либо поверхность земли поднимается вслед за нами, либо скала под нашей тяжестью проваливается вниз! "Вона как!" - испугался Жихарь, а вслух сказал: - Это я заговор применил, чтобы нам с тобой высоты не бояться. Сам помысли: велика ли мы тяжесть против горы? Если успеет он вспомнить и сказать Медленное Слово, то падать они будут не спеша и вполне могут уцелеть. И что? Околевать там, внизу, от голода? Демон же не нанялся им ежедневно пищу носить! И вдруг богатырскую голову обнесло холодом и тьмой. Будимир тихонько захрипел - клюв-то он не мог открыть. Руки Жихаря нащупали кромку скалы, он осторожно, чтобы не стряхнуть Принца, подтянулся и лег грудью на ледяной гранит. Потом добыл из пропасти ноги и вытащил на веревке побратима. Здесь была ночь. Они поглядели вниз. Там все заливал яркий свет, можно было даже рассмотреть уцелевшие деревца и крупные валуны. Но сюда этот свет почему-то не доходил. Здесь, на голой скальной площадке, висели над головой здоровенные, с горошину, звезды, а полная луна была так близко, что впору доплюнуть. От побратимов валил пар. Стало зябко. - Замерзнем мы здесь, - пожаловался Жихарь. - Боюсь, что не успеем, - негромко отозвался Яр-Тур. - Он, кажется, нарочно тут сидит и поджидает нас. - Кто поджидает? - Разуйте глаза, сэр брат! Видите вход в пещеру? А того, кто сидит у входа, различаете? - Камни навалены, дерьма-то. - Камни? Сэр Джихар, да ведь перед нами самый настоящий варкалап! ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Чудовище - жилец вершин С ужасным задом, Схватило несшую кувшин С прелестньгм взглядом. Велимир Хлебников Среди волхвов, друидов и прочих ученых людей попадаются еще такие недалекие умы, которые возводят родословную варкалапов к троллям и волотам. Ошибка непростительная, хотя вполне понятная, ведь троллей-то чаще всего встречают в окаменевшем состоянии, а видавших живого и подвижного тролля на свете не так уж много. Тролли свидетелей не оставляют. Варкалапу же нет никакой нужды каменеть, поскольку он и без того каменный. А волот - это, считай, тот же самый человек, только очень большой да дурной. Некоторые, впрочем, связывают варкалапов с гримтурсами - это уж совершенная глупость. Ведь гримтурсы ледяные и пуще всего опасаются расколоться при падении либо при пристрастном дознании. Варкалап не боится вовсе ничего, просто ему нелегко спускаться с гор, да нет и нужды. Из камня он рождается, камнем кормится, среди камней, должно быть, и помирает, только дождаться его смерти трудненько. Варкалапы бродят по горам от начала времен и редко уходят на покой. Людей они не едят, а вот поиграть с ними любят - как кошка с мышью. В горах ведь скучно. Только варкалап не понимает, что человек против него хрупкий, и скоро заигрывает его до смерти. Любит отрывать руки и ноги. В запретной для обычного человека "Книге о вымышленных существах" высокоученейшего Коркиса-Боркиса даже буквы одна страшнее другой, а уж складываются они в такие ужасные слова, что и не придумаешь. Книга эта советует капнуть варкалапу на самое темечко вытяжкой из желчи молодого одноглазого, однорукого и одноногого арапа, только что осквернившего восьмидесятитрехлетнюю девственницу. Варкалап обязан при этом мелко затрястись и в муках погибнуть. Но проверить в деле такой надежный способ никому не удавалось: то арап убежит на одной ноге, то девственница не соблюдет себя до срока. Книги сей Жихарь, понятно, не читал, просто всплыли в памяти наставления старого волхва. Вот он и посоветовал побратиму: - Ты от края-то далеко не отползай. Когда он нас примется ловить, так мы сразу прыгнем назад, в бездну, чтобы уж не мучаться... Принц гордо фыркнул. Жихарь снял с головы петуха. - Уходи, брат Будимир, ты нам довольно послужил. И камнееда уноси, не оставляй. У входа в пещеру затлели два синих огонечка - твердокаменный ленивец открыл глаза. - Только бы не вздумал загадки загадывать, - сказал богатырь. - У меня на холоде голова не работает. - Не может достойный сэр Шамир проточить ему утробу? - Да уж как-нибудь они, видно, отплатят за нас, - решил Жихарь. Во время подъема он так часто повторял про себя Медленное Слово, что оно, видать, все поистрепалось об острые края памяти и выскользнуло в пустоту. Да и не успел бы он ничего сказать, потому что каменные лапы метнулись вперед с неожиданной быстротой, схватили друзей и потащили на каменную грудь. Ребра богатыря трещали, и треск этот далеко разносился в морозном воздухе. Наконец страшные пальцы разжались, варкалап посадил побратимов на ладонь и стал осторожно трогать пальцем. Каменные губы при этом вытянулись дудкой, каменный язык заходил туда-сюда, издавая гулькающие звуки. Принц, выбиваясь из сил, колотил пленителя бесполезной дубинкой. Она попросту отскакивала. - Ы, ы, ы, - сказал варкалап. Жихарь поглядел вниз. Верный Будимир не улетел далеко, он даже подпустил жару в перья, чтобы друзья видели его в темноте и надеялись. - Подпеки ты его сзади, что ли! - крикнул ему Жихарь, но у петуха, видно, другое было на уме. - Отпусти нас, дурила каменная! - заорал Жихарь на варкалапа. - На что мы тебе сдались? Шершавый холодный палец с необычайной нежностью и осторожностью коснулся его щеки. - Тю-у, тю-у! - сказал варкалап и добавил что-то совсем непонятное. Яр-Тур тихонько вскрикнул. - Все дело в наших лицах, сэр Джихар! Я разобрал кое-какие слова. Он не сделает нам дурного... Тут Принц заметил, что сам-то все еще лупит варкалапа дубинкой, и прекратил это дело. - В каких таких лицах? - Мы с ног до головы покрыты каменной пылью, - зашептал Принц (боялся, видно, что варкадап тоже его поймет). - Он принимает нас за детенышей, за маленьких варкалапчиков... - А-а, - сообразил Жихарь, опрокинулся на спину, стал сучить ногами и руками, агукать самым гнусным образом. Великан этому чрезвычайно обрадовался и стал легонько подбрасывать пленников на ладони, баюкать, чтобы не плакали. Да ведь не в колыбельке дело было, чуть кости не переломали. Жихарь прикусил язык. Наконец каменный пестун угомонился и стал просто раскачивать ладонь туда-сюда. И загудел каменную же колыбельную. - Кажется, он не собирается нас убивать, - определил Принц. - Зато мороз нас убьет. Но замерзать, говорят, даже приятно и незаметно... Яр-Тур вскочил, стал прыгать на месте и обнимать себя, чтобы согреться. Варкалап бережно, но неодолимо положил его пальцем обратно и даже вроде прицыкнул. - А вот сейчас, - сказал богатырь, - как достанет он каменную титьку да как начнет нас кормить... - Но, сэр Джихар, - возмутился Принц, - разве варкалап не мужского рода? - Они двуснастные. Китоврас таких гермафродитами зовет. Видно, варкалап, и точно, разумел человеческую речь. Полез свободной рукой за пазуху, покопался и добыл из себя нечто вроде каменной груди, только сосок был с человечью голову. - Благодарим вас, сэр Варкалап, но мы пока не голодны... - Да ты только вид сделай, - зашипел Жихарь. - А то станет у него молоко в грудях гореть, он и осерчает. В воздухе разносился резкий незнакомый запах. - Вы правы, сэр брат. Эта жидкость действительно должна гореть, ведь на ее основе готовится ужасный греческий огонь. У нас ее зовут каменным маслом. Скоро натекла целая лужица. Жихарь нарочито громко причмокивал, хвалил варкалапово молочко, потом додумался. - Будимир! - закричал он. - Лети к нам, может, выручишь! А убежать потом всегда успеешь... Будимир подчинился и вспорхнул наверх. Жихарь ухватил его за ноги и стал трясти из стороны в сторону, а языком изображал, как будто перекатывается сухой горох, - пробовал выдать Красного Петуха за младенческую погремушку. Варкалап умилился такому сообразительному детенышу. - Запали каменное масло, - попросил Жихарь. - А то ведь заколеем вконец... Он поднес, играючи, петуха к лужице. Будимир небрежно чиркнул крылом, и на ладони варкалапа засверкали красные языки. - Теперь держись, - сказал Жихарь всему отряду. - Неведомо, как это ему поглянется. Может, прихлопнет нас другой ладошкой... Но варкалап, казалось, ничего не чуял - камень разогрелся, стало повеселее. Наконец побратимы совсем согрелись. Варкалап сидел не шевелясь, уставился на огонь. - А теперь, - не разжимая губ, сказал Жихарь, - теперь мы попробуем спуститься вниз и добраться до пещеры. Ему туда не пролезть - я прикинул. Да и все равно бежать больше некуда. Будимир понимающе унял все искорки на перьях и занял свое место на шляпе. Спускались осторожно, благословляя бесшумную обувку. Завороженный пламенем варкалап даже не дрогнул. Достигнув площадки, они не рванули с ходу - все равно ведь успеет перехватить, если захочет, - а пятились не торопясь, достигли входа и продолжали отступать в темноту все так же медленно, пока Жихарь не сказал: - Ну, теперь ему не дотянуться. Сначала они подумали, что начался горный обвал. Потом сообразили - это ревет пораженный в родительских правах варкалап. А может быть, его припекло как следует или молоко в грудях загорелось, как предсказывал Жихарь, только забушевал гранитный гермафродит, заплакал, забился башкой об скалу. - Смотри ты, чувствительный какой! Завалит он нас тут, тварюга... - Это не беда, - заявил Принц. - Здесь такой ужасный сквозняк, что наверняка есть другой выход. Нам остается только бежать вперед, а сэр Будимир со свойственной ему любезностью осветит нам путь. И недолгим оказался этот путь сквозь каменную толщу, никто по дороге не приставал, не завывал и не пугал, прячась за поворотами. Будимир сиял ровно и надежно. Но на свет выходили все равно с опаской, хотя там ничего страшного не было. Впереди расстилалась зеленая равнина, кое-где потревоженная невысокими холмами. Солнце светило как надо, никакой туман глазу не препятствовал, высоко над головами трепетал не окаянный Демон, а просто жаворонок. "Проскочили", - подумал Жихарь, но через плечо все-таки плюнул. - А где же горы? Но никаких гор не было. На том месте, где они, как им казалось, вышли из пещеры, стоял Пропп, вроде бы недавно вытесанный со всем возможным тщанием, и так-то ласково улыбался. - Привал, - объявил Жихарь. - Поклонимся дедушке сказкою. Так и быть, пожертвую самую заветную - берег для большого застолья, для почетного пира, да уж ладно... На самом же деле новеллу Жихарь же и сочинил. - Было это давно и неправда. Жил на свете богатырь. На мечах не из первых, на коне других не лучше, силы заурядной. Одно только и отличало его от прочих - лютость и ярость до женского рода. Его так и прозвали за это - Хотен Блудович. Никому не было от него проходу - ни пресветлой княгине, ни деревенской дурочке. Ходил промеж дворов, промеж городов, собирал сладкую свою дань. Его уж и учили, и били, и в темницу сажали, а все напрасно. Один раз даже связали, охолостили поганым ножом, так веришь ли - выросло новое хозяйство, лучше прежнего. У него ведь все ведьмы и ворожеи в подругах были. Ходил, ходил Хотен Блудович во всей земле, из края в край. В Неспании, к примеру, его, не чинясь, именовали - дон Хуан. Путешествовал он, значит, метался и вдруг прослышал, что в некоторой земле в хрустальном гробу спит невиданная красавица. Это его и уязвило - всех не спящих-то красавиц он уже на десять рядов перебрал. Зажглось у него ретивое, белый свет не мил, не ест, не пьет, глядеть ни на кого не хочет. Дай да подай ему зазнобу с хрустального гробу. Едет он, едет, то у ясного солнышка дорогу пытает, то светлый месяц вызывает по этому же делу, а то и к вольному ветру привяжется: укажи, покажи. Они бы и рады от зануды избавиться, а сказать-то нечего. Так, для порядку с