победу и сознавать это было очень приятно. 2 Подойдя на следующее утро к двери своего отдела Гросвенф с удивлением отметил, что она открыта. Яркий луч света бил из нее в тускло освещенный коридор. Он поспешил вперед и застыл в дверях, пораженный. С первого же взгляда он увидел семерых химиков. Двое из них были вчера на его лекции. В комнате стояло много приборов и целая система трубок для насыщения чанов химикалиями. Гросвенф вспомнил, как вели себя химики на его лекции. Весь напрягшись он вошел в комнату, со страхом думая о том, что могло случиться с его оборудованием. Эту первую комнату он использовал как общий отдел. В ней, как правило, находилось несколько аппаратов, но в целом она была предназначена для того, чтобы давать групповой инструктаж. В оставшихся четырех комнатах находилось особое оборудование. Сквозь открытую дверь, ведущую в его кино- и звуковую студию, Гросвенф обнаружил, что и вторая комната тоже занята. Он был настолько поражен, что не мог сказать и слова. Не обращая внимания на присутствующих, он прошел через комнату и зашел по очереди в каждую из четырех специальных секций. Три из них были заняты оккупантами-химиками. Четвертая секция с ее хитроумной техникой и смежная с ней кладовая, были целы и невредимы. Из четвертой секции дверь вела в маленький коридор. Гросвенф мрачно подумал о том, что впредь она будет служить входом в его отдел. Но он все же продолжал сдерживать охвативший его гнев. Он взвесил все возможности, вытекающие из сложившейся ситуации. От него, конечно, ожидали, что он побежит к Мортону с протестом. Каким-то образом Кент будет пытаться обернуть это на выборах в свою пользу. Пока Гросвенф не понимал, каким именно образом, но Кент, очевидно, считал, что произойдет именно так. Гросвенф медленно вернулся в первую комнату - свою аудиторию. Лишь теперь он заметил, что чаны были машинами для производства пищи. Умно... Дело обернули таким образом, как будто площадь, которая раньше не служила полезному делу, теперь отобрана, чтобы ему служить. Подобная злобная предусмотрительность была чужда его прямому характеру. Причина подобного поступка казалось весьма ясной. Кент невзлюбил его... Высказавшись против выборов Кента - факт, который вполне мог стать известным - он еще более усилил эту неприязнь. По мстительности шефа химического отдела были еще более видны его отрицательные качества. Но если верно взяться за дело, это можно использовать против него. Эффект бумеранга... Гросвенфу показалось, что он сможет повести себя таким образом, чтобы Кент ничего не выиграл от своего вторжения. Он подошел к одному из химиков и сказал: - Я прошу вас привлечь внимание своих товарищей и передать им, что я рад продолжить образование штата химического отдела и что я надеюсь, что никто не будет возражать против обучения во время работы. И он сразу отошел, не дожидаясь ответа. Оглянувшись, он обнаружил, что химик, широко открыв глаза, смотрит ему вслед. Гросвенф подавил улыбку. Входя в заставленную техникой комнату, он чувствовал себя почти спокойным. Теперь, по крайней мере, он оказался в такой ситуации, когда мог применить некоторые из имеющихся в его запасе методов обучения. Поскольку передвижные шкафы и прочее оборудование находилось теперь на гораздо меньшей площади, чем ранее, ему пришлось потратить некоторое время на поиски необходимого ему гипнотического газа. Он провел почти полчаса, прилаживая глушитель к выпускному отверстию с тем, чтобы сжатое внутри вещество не издавало при выходе свистящего звука. Гросвенф отнес канистру во вторую комнату. Затем от отпер стенной шкаф с решетчатой дверью, поставил канистру внутрь, пустил газ и быстро запер дверцу. Слабый запах газа смешался с идущим от чанов запахом химикалий. Тихонько насвистывая, Гросвенф двинулся через комнату и был остановлен младшим начальником, одним из тех, кто присутствовал накануне вечером на его лекции. - Какого черта вы тут делаете? Гросвенф холодно улыбнулся нахалу. - Через минуту вы вряд ли станете обращать на это внимание. Это часть моей образовательной программы для вашего штата. - А кто это вас просил об образовательной программе? - Как, мистер Мэлден, - произнес Гросвенф симулируя удивление, - что же еще вы могли бы делать в моем отделе? - он рассмеялся. - Я просто пошутил над вами - это дезодорант. Я не хочу, чтобы комнаты пропахли посторонними запахами. Гросвенф отошел, не дожидаясь ответа, и остановился у стены, наблюдая за реакцией людей на газ. Их было пятнадцать. Он мог ожидать пять благоприятных результатов и пять частично благоприятных. Существовали способы, с помощью которых можно было определить реакцию каждого. После нескольких минут пристального наблюдения он подошел к одному из химиков тихим, но твердым голосом сказал: - Через пять минут приходите в ванную, и я кое-что вам дам. Не забудьте! Гросвенф вернулся к двери, соединявшей вторую комнату с кинозалом. Обернувшись, он увидел, что Мэлден подошел к тому человеку и что-то спросил. Химик в явном изумлении покачал головой. В голосе Мэлдена прозвучали ярость и недоумение: - То есть как это не говорил? Я сам видел, что говорил. Химик разозлился. - Я ничего не слышал! Если спор и продолжался, то Гросвенф этого не видел и не слышал. Краешком глаза он заметил, что один из молодых людей в соседней комнате проявляет признаки готовности к реакции. Он как бы случайно подошел к нему и проговорил то же самое, что и в первый раз, но с одной разницей - вместо пяти минут он назвал пятнадцать. Из всех мужчин шестеро пришли к такому состоянию, которое Гросвенф считал необходимым для выполнения своего плана. Из оставшихся девяти трое, включая Мэлдена, выказывали сдержанную реакцию. Последнюю группу Гросвенф оставил в покое. На данной стадии он нуждался в практической уверенности. Чуть позже он попробует на остальных другие методы. Он терпеливо ждал, когда первый объект его эксперимента войдет в ванную. Улыбнувшись ему, он сказал: - Вы видели когда-нибудь что-то подобное? - Эллиот протянул химику крошечный наушник с кромкой для прикрепления его внутри уха. Человек взял крошечное приспособление и удивленно покачал головой. - Что это? - спросил он. Гросвенф приказал: - Повернитесь вот так, и я прикреплю его к вашему уху, - поскольку испытуемый повиновался без дальнейших рассуждении, Гросвенф продолжал: - Вы заметили, что внешняя часть имеет окраску тела? Если кто-то обратит на вас внимание, вы можете сказать, что это слуховой усилитель. - Он закончил работу и отошел в сторону. - Через минуту-другую вы даже не будете знать, что он здесь. Вы не будете его ощущать. Химик, казалось, заинтересовался. - Сейчас я его едва чувствую. А что это? - Это радио, - Гросвенф подчеркивал каждое слово. - Но вы не будете слышать ни одного из произнесенных по нему слов. Они будут направлены непосредственно в ваше сознание. Вы можете слышать то, что вам будут говорить другие люди. Вы сможете поддерживать разговор, собственно, вы будете заниматься своими обычными делами, совершенно не думая о том, что с вами происходит нечто необычное. Вы просто об этом забудете. - Нет, вы только представьте себе! - чему-то удивился химик и вышел, покачивая головой. Через несколько минут появился второй человек, потом, каждый в свою очередь, явились оставшиеся четверо, каждый под глубоким гипнозом. Гросвенф снабдил их всех аналогичными приборами. Потихоньку напевая, он достал другой гипнотический газ, поместил его в канистру и спрятал в одном из шкафов. На этот раз Мэлден и четверо остальных оказались под сильным воздействием. Из оставшихся двое выказывали сдержанную реакцию, еще один - находившийся под слабым воздействием первого газа - казалось, полностью вышел из этого состояния, и еще один вообще не выказывал никаких признаков нахождения под воздействием газа. Гросвенф решил удовлетвориться одиннадцатью из пятнадцати. Сведения, полученные Кентом от вернувшихся в отдел химиков, должны были явиться для него неприятным сюрпризом. Тем не менее, до окончательной победы было еще далеко. Она, вероятно, была недостижима иным путем, кроме как прямой атакой на самого Кента. Гросвенф быстро приготовил магнитофонную запись для экспериментальной передачи по портативным приемникам. Включив ее, он принялся обходить людей и наблюдать за их реакцией. Четверо индивидов казались чем-то обеспокоенными. Гросвенф приблизился к одному из них, который непрерывно тряс головой. - В чем дело? - осведомился он. - Я все время слышу голос. Смешно! - человек грустно рассмеялся. - Громкий? - это был не совсем тот вопрос, которого мог ожидать обеспокоенный человек, но Гросвенф задал его намеренно. - Нет, далекий, он уходит, а потом... - Он уйдет совсем, - успокаивающий голос Гросвенфа благотворно действовал на человека. - Вы не знаете, каким чувствительным бывает мозг. Я уверен, что сейчас, после того, как он привлек к себе ваше внимание и заставил меня разговаривать с вами, голос исчезнет совсем. Человек повертел головой туда-сюда, прислушиваясь. Затем он удивленно взглянул на Гросвенфа. - Исчез... - он выпрямился и с облегчением вздохнул. - Это заставило меня немного поволноваться. Из остальной тройки двоих удалось успокоить сравнительно легко. Но последний, даже после дополнительного внушения, продолжал слышать голос. В конце концов, Гросвенф отвел его в сторону и незаметно вытащил крошечный приемник. Вероятно, этот человек нуждался в более тщательной подготовке" С остальными Гросвенф обменялся несколькими короткими фразами. Удовлетворенный, он возвратился в комнату с аппаратурой и установил серию записей таким образом, чтобы они воспроизводились по три минуты из пятнадцати. Снова пройдя во вторую комнату, он осмотрелся. Все было в порядке. Он решил, что вполне может оставить этих людей наедине с их работой. Выйдя в коридор, он направился к лифту. Через несколько минут он вошел в математический отдел и спросил Мортона. К удивлению Эллиота, его сразу же пропустили. Он нашел Мортона удобно сидящим в кресле за огромным столом. Математик указал ему на стул, и Гросвенф сел. Он впервые находился в кабинете Мортона и сейчас с любопытством смотрел по сторонам. Комната была большой, и одну из ее стен занимал большой экран. В данный момент он отображал пространство под таким углом, что огромная кружащаяся Галактика, на фоне которой Солнце было лишь крошечной пылинкой, была видна вся целиком, как на блюдце. Она была достаточно близко, чтобы можно было разглядеть отдельные из множества звезд, и достаточно далеко, чтобы все они вместе давали впечатление единой россыпи бриллиантов. В поле зрения находились также несколько созвездий, которые, хотя и находились за границей галактики, кружились вместе с ней в пространстве. Вид их напомнил Гросвенфу, что "Космическая Гончая" проходила сейчас рядом с одним из мелких созвездий. Когда ритуал обычных приветственных фраз был закончен, он спросил: - Еще не решили, будем ли мы останавливаться у одного из этих созвездий? - Решение - против остановки, и я с этим согласен. Мы направляемся в другую галактику и пробудем там достаточно долго, - ленивым движением директор шагнул вперед, взял со стола бумагу и резко спросил: - Я слышал, что вашу территорию оккупировали? Гросвенф сухо улыбнулся. Он мог себе представить, какое удовлетворение доставила эта весть кое-кому из членов экспедиции. Он достаточно весомо заявил о себе на корабле, чтобы возможности некзиалиста внушили им тревогу. Некоторые члены экспедиции будут против вмешательства директора. Отдавая себе в этом отчет, он все же пришел, чтобы понять, сознает ли Мортон всю сложность текущего момента. Гросвенф коротко описал происшедшее и закончил так: - Мистер Мортон, я хочу, чтобы вы приказали Кенту прекратить вторжение, - ему вовсе не хотелось облекать свои слова в такую резкую форму, но было необходимо понять, чувствует ли Мортон опасность. Директор качнул головой и холодно произнес: - В конце концов, у вас действительно большое помещение для одного человека. Почему бы вам не поделиться с другим отделом? Ответ был слишком уклончивым. Гросвенфу ничего не оставалось как усилить наступление, он решительно заявил: - Должен ли я понять это так, что глава любого отдела, находящегося на этом корабле, имеет право захватывать территорию другого отдела без разрешения властей? Мортон ответил не сразу. На его лице мелькнула сухая усмешка. Наконец он сказал: - Мне кажется, что вы неверно понимаете мое положение на "Гончей". Прежде чем я вынесу решение, касающееся главы отдела, я обязан посоветоваться с главами других отделов. Давайте предположим следующее: я поставил этот вопрос на повестку дня, но когда было решено, что Кент может занять часть вашего отдела, оказалось, что тот уже занят. Таким образом, статус был подтвержден впоследствии. Мне кажется, что в данной ситуации вас можно было бы не ограничивать в площади, - мягко закончил он и улыбнулся. Гросвенф, достигнув своей цели, тоже улыбнулся. - Я очень рад заручиться в этом деле вашей поддержкой. Значит, я могу рассчитывать на вас и не позволить Кенту выносить этот вопрос на повестку дня? Если Мортон и был удивлен переменой его позиции, то не подал вида. - Повестка дня, - с удовольствием произнес он, - один из вопросов, которые я обязан контролировать. Она составляется в моем офисе. И я при этом присутствую. Главы отделов могут проголосовать за то, чтобы поставить предложение Кента на повестку дня более позднего собрания, но не того, что находится в процессе подготовки. - Я так понимаю, - проронил Гросвенф, - что мистер Кент уже подал просьбу о том, чтобы занять четыре комнаты моего отдела? Мортон кивнул. Он положил руку на бумагу, лежавшую на его столе, потом взял хронометр и задумчиво уставился на него. - Следующее собрание состоится через два дня; а потом они будут проходить каждую неделю, если только я не буду их откладывать. Думаю, - он говорил так, будто размышлял вслух, - что мне без труда удастся отложить одно запланированное собрание на двенадцать дней. - Он положил хронометр и быстро поднялся. - Это даст вам для защиты двадцать два дня. Гросвенф медленно встал. Он решил не обсуждать временной лимит. В данный момент он казался более, чем достаточным. Но все сказанное звучало, если так можно было выразиться, несколько нереально. Задолго до того, как время истечет, он должен или вернуть себе контроль над своим отделом или признать поражение. Вслух он сказал: - Есть еще один вопрос, который мне хотелось обдумать. Мне следовало бы дать право на прямую связь с главами других отделов, когда мы находимся в скафандрах. Мортон улыбнулся. - Это произошло по недоразумению. Все будет исправлено. Они пожали друг другу руки, и Гросвенф вышел. Когда он возвращался в своей отдел, ему казалось, что, хотя и весьма окольными путями, некзиализм обретает под собой почву. Войдя в первую комнату, Гросвенф с удивлением обнаружил там Сидла, который стоял в сторонке и наблюдал за работой химиков. Увидев его, психолог двинулся навстречу, покачивая головой. - Молодой человек, - начал он, - не кажется ли вам, что это немного неэтично? Гросвенф понял: Сидл выяснил, что он проделал с этими людьми, и почувствовал неприятный укол совести. Однако придав голосу самое невинное звучание, он быстро проговорил: - Вы абсолютно, правы, сэр. Я почувствовал то же самое, что почувствовали бы и вы, если бы ваш отдел был занят в обход всех существующих правил. "Зачем он пришел? - подумал он про себя. - Неужели Кент попросил его о расследовании?" Сидл потер подбородок. Это было плотный человек с живыми искрящимися глазами. - Я имел в виду не это, - мрачно пробубнил он. - Но вы, я вижу, испытываете удовлетворение. Гросвенф изменил тактику. - Вы возражаете против метода обучения, который я применил к вашим людям? Сейчас он не чувствовал угрызений совести. Какие бы причины не привели сюда этих людей, он обязан был этим воспользоваться, чтобы показать кое-кому свое преимущество. Он надеялся посеять в душе психолога сомнения и сделать его нейтральным в своей борьбе против Кента. - Да, я пришел сюда по просьбе мистера Кента и осмотрел его подчиненных, которые, как он считает, действовали несколько странно. Теперь я обязан дать мистеру Кенту отчет о своем диагнозе. - Почему? - спросил Гросвенф и заговорил более откровенно. - Мистер Сидл, мой отдел захвачен человеком, невзлюбившим меня за то, что я открыто высказывался против его кандидатуры на предстоящих выборах. Поскольку он поступил в обход всех действующих на корабле законов, то я имею право защищать себя так, как умею. Тем не менее, я прошу вас оставаться нейтральным в этом чисто личном вопросе. - Вы не понимаете, - нахмурился Сидл, - что я тут в качестве психолога. Я рассматриваю использование вами гипноза без согласия испытуемых как совершенно безнравственное. Я удивлен, что вы ждете от меня содействия в подобном деле. - Уверяю вас, что мое отношение к этике так же серьезно, как и ваше. Гипнотизируя людей без их согласия, я воздержался от того, чтобы, воспользовавшись своим преимуществом, пристыдить их или ввести в замешательство. И при данных обстоятельствах я не вижу причин, по которым вам следовало бы занять сторону мистера Кента. - Между вами и Кентом произошла ссора... это верно? - Совершенно верно, - Гросвенф понимал, что за этим последует. - И все же, вы загипнотизировали не Кента, а группу находящихся в стороне людей. Гросвенф вспомнил, как вели себя на его лекции четыре техника из химического отдела. Так что по крайней мере некоторых из них нельзя было назвать невинными. - Я не собираюсь вступать с вами в спор по этому поводу, мистер Сидл. Могу лишь сказать, что большинство, которое с самого начала не раздумывая подчинилось лидерам, в мотивы поступков которых не потрудилось вникнуть, должно за это платить. Но не буду глубоко копаться в этом вопросе, а лучше задам свой. - Да? - Вы входили в техническую? Сидл молча кивнул. - Вы видели записи? - Да. - Вы обратили внимание, какая именно в них заложена информация? - Все связано с химией. - Все, что я им даю, и все, что намеревался им дать. Я рассматриваю свой отдел, как отдел обучения. Люди, приходящие сюда, получают знания, хотят они этого или не хотят. - Не понимаю, каким образом это вам поможет избавиться от них. Тем не менее, я буду счастлив сообщить мистеру Кенту о том, что вы делаете. Вряд ли он станет возражать против того, чтобы его люди углубили знания по химии. Гросвенф промолчал. У него было собственное мнение насчет того, что скажет мистер Кент и обрадуется ли он, что его служащие будут знать по его предмету столько, сколько он сам. Он мрачно следил за тем, как Сидл покидал его отдел. Он наверняка даст Кенту полный отчет, а это означает, что нужно будет отказаться от старого плана. Но Гросвенф решил, что для решительных действий время еще не настало. Невозможно быть уверенным в, том, что определенные решительные действия не явятся толчком для тех событий, которые он стремился предотвратить. Несмотря на его отношение к теории цикличности истории, следовало помнить, что цивилизация действительно рождалась, росла и старела. Прежде чем действовать дальше, следовало поговорить с Коритой и узнать, не увидит ли он каких-либо скрытых неясностей. Он нашел ученого в библиотеке, которая располагалась на том же этажа, что и "Некзиальный отдел". Когда Эллиот вошел туда, Корита собирался уходить, так что Гросвенф тут же изложил свою проблему. Корита ответил не сразу. Они прошли почти весь коридор прежде чем Корита заговорил: - Друг мой... Я уверен, что вы понимаете, насколько трудно решать такую специфическую проблему - только на базе общих правил, и это практически все, что может предложить теория цикличности. - Все же, поскольку аналогии могли бы быть полезными для меня, я вас прошу... Из того, что я читал по этому предмету, я понял, что мы находимся в позднем "зимнем" периоде цивилизации. Иными словами, именно сейчас мы совершаем ошибки, ведущие к распаду. У меня есть кое-какие соображения на этот счет, хотя хотелось бы большего. Корита пожал плечами. - Я постараюсь быть кратким. Важнейшей доминирующей чертой "зимнего" периода цивилизации является растущее понимание миллионами индивидуумов того, в чем состоит суть происходящего. Люди становятся нетерпимыми к религиозному или сверхъестественному объяснению того, что происходит в их телах и умах, в окружающем мире. С ростом знаний даже простые люди начинают смотреть на все иначе и полностью отрицают наследственное превосходство меньшинства. И начинается борьба за власть... Именно эта, выросшая до огромных масштабов борьба, является общей чертой "зимних" периодов для всех существовавших ранее цивилизаций. К лучшему или к худшему, но борьба начинается обычно в легальных рамках систем, которые тяготеют к защите Осажденного меньшинства. Те, которые выходят на арену действий позже, тут же бездумно включаются в эту борьбу. Результатом обычно является рукопашная. Охваченные негодованием и страстным желанием все прояснить, люди следуют за такими же сбитыми с толку, как и они сами, вожаками. И повторяется одно и то же. Рано или поздно одна из групп приходит к власти. Оказавшись у его кормила, лидеры насаждают "порядок", увлекая при этом миллионы в бездну. Господствующая группа быстро начинает тормозить всякого рода деятельность. Права, свобода и прочие институты, необходимые всякому организованному обществу, становятся средствами давления и монополизации. Борьба в такой ситуации становится трудной, а потом и невозможной. И тут мы наблюдаем быстрый переход к кастовой системе древней Индии или другим, менее известным, но открыто жестоким обществами, таким как Рим после 300 года нашей эры. Люди не могут подняться выше уровня своей касты. Ну как, помогла вам эта краткая зарисовка? Гросвенф вдумчиво ответил: - Как я уже сказал, я хочу решить проблему, заданную мне мистером Кентом, не впав при этом в эгоистические ошибки человека "зимнего" периода, описанные вами. Я хочу знать, могу ли я немедленно защищаться не усугубляя при этом враждебных отношений между группировками, уже существующих на борту "Гончей". Корита сухо улыбнулся. - Это будет небывалая победа, если она вам удастся. Исторически на базе масс проблема еще никогда не решалась. Что ж, желаю вам удачи, молодой человек! В эту минуту все и случилось... 3 Они остановились у стеклянной стены на этаже Гросвенфа. Впрочем, это было даже не стекло. Это была одна из прозрачных разновидностей сплава прочных металлов. За стеной находился вакуум беспредельного пространства. Гросвенф механически отметил, что корабль оставил за собой маленькое созвездие. Были видны лишь некоторые из пяти тысяч солнц системы. Он разжал губы, чтобы сказать: "Я бы хотел еще раз поговорить с вами, мистер Корита, когда у вас будет свободное время". Но Эллиот не успел этого сделать, так как в пространстве напротив него напротив него появилось неясное движущееся изображение женщины в шляпе с перьями. Изображение колебалось и мерцало. Гросвенф почувствовал, как его глаза выскакивают из орбит. На мгновение его сознание отключилось, но затем в него проник шквал звуков, перед глазами замерцали световые блики и резкая боль пронзила тело. Гипнотические галлюцинации! Эта мысль вспыхнула в мозгу Гросвенфа и спасла его. Благодаря умению управлять своими физическими способностями, он смог мгновенно рассеять гипнотическую пляску световых пятен. Резко отвернувшись, он закричал в ближайший коммуникатор: - Не смотреть на изображения! Это гипноз! На нас напали! Отвернувшись от коммуникатора, он споткнулся об бесчувственное тело Кориты. Остановившись, Гросвенф опустился на колени. - Корита! - настойчиво произнес он. - Вы меня слышите? - Да. - Вы повинуетесь моим словам, ясно? - Да. - Вы начинаете расслабляться, все забываете. Ваше сознание спокойно. Действие образов слабеет. Теперь оно совсем прекратилось. Образы исчезли. Вам ясно? Совсем исчезли... - Понимаю... - Они не смогут на вас воздействовать. Каждый раз, видя изображение, вы вспоминаете одну из приятных домашних сцен. Вам ясно? - Да. - А теперь пробуждайтесь. Буду считать до трех. Раз... два... три... просыпайтесь! Корита открыл глаза и озадаченно спросил: - Что со мной случилось? Гросвенф быстро объяснил ситуацию и приказал: - А теперь идемте, быстро! Несмотря на встречное внушение, цветовые пятна продолжают попадать в поле моего зрения. Он потащил ошеломленного археолога по проходу к "Некзиальному отделу". За первым же поворотом они наткнулись на неподвижное человеческое тело, лежащее на полу. Гросвенф пнул его ногой, причем не слишком осторожно. Он хотел получить ответную реакцию. - Вы меня слышите? - резко спросил он. Человек шевельнулся. - Да. - Тогда слушайте. Световые изображения на вас больше не действуют. А теперь вставайте, вы проснулись. Человек вскочил и, пошатываясь, ринулся на него. Гросвенф отпрянул, и нападающий пронесся мимо. Гросвенф приказал ему остановиться, но тот, не оглядываясь, продолжал идти вперед. Эллиот схватил Кориту за руку. - Кажется, я занялся им слишком поздно. Корита изумленно покачал головой. Он перевел свой взгляд на стену, и по его поведению стало ясно, что археолог еще не избавился от последствий гипноза или вновь попал под него. - Но что они такое? - спросил он. - Разве вы на них не смотрите? Не делать это было чрезвычайно трудно. Гросвенфу приходилось держать глаза закрытыми, чтобы не видеть изображения. Сначала ему казалось, что изображения повсюду. Потом он заметил, что женские силуэты как-то странно раздвоены и занимают прозрачные и полупрозрачные секции. Таких секций были сотни, но это все-таки было какое-то ограничение. Затем они увидели еще нескольких людей. Жертвы лежали на разных расстояниях друг от друга. Дважды Эллиот и Корита наталкивались на людей, находящихся в сознании. Один из них стоял у стены на их пути, уставившись куда-то невидящим взглядом, и не двинулся с места, когда Гросвенф и Корита торопливо проходили мимо. Другой испустил вопль и, схватив вибратор, выстрелил из него. Луч ударил в стену за спиной Гросвенфа. Тогда Эллиот бросился на человека и свалил его на пол. Человек, оказавшийся помощником Кента, злобно прохрипел: - Чертов шпион! Мы еще доберемся до тебя! Гросвенф не стал задерживаться, чтобы выяснить причину такого поведения человека. Но, подходя вслед за Коритой к двери "Некзиального отдела", он весь напрягся. Если тот химик мог так быстро поддаться чувству ненависти, то что же стало с теми пятнадцатью, которые расположились в комнатах отдела. К своему облегчению, он увидел их лежащими на полу без сознания. Эллиот торопливо достал две пары темных очков - одну для Кориты, другую для себя, потом включил все освещение, и потоки света залили стены, потолок и пол. Изображения мгновенно растворились в них. Гросвенф прошел в техническую комнату и принялся давать команды, надеясь, что сумеет освободить тех химиков, которых он лично загипнотизировал. Сквозь стеклянную дверь он наблюдал за двумя из них. По истечении пяти минут они все еще не подавали признаков жизни. Эллиот понял, что мозг загипнотизированных находился в таком состоянии, что любые слова бесполезны. Существовала вероятность, что через некоторое время они очнутся и переключатся на него. С помощью Кориты он перетащил их в ванную комнату и запер дверь. Один факт был очевиден: это был визуальный гипноз такой силы, что сам он спасся лишь благодаря своей подготовке. Но воздействие не ограничивалось только видением. Изображения пытались взять под контроль через зрительные органы их мозг. Гросвенф был в курсе всего, что было сделано в этой области, и знал, что внешний контроль над нервной системой человека был почти невозможен. Судя по тому, что произошло с ним, остальные были погружены в глубокий, похожий на транс сон, или же их сознание было помрачено галлюцинациями, и они не могли отвечать за свои действия. Его делом было проникнуть на контрольный пункт и включить энергетический экран корабля. Не важно, откуда были нападающие - с другого корабля или с другой планеты - такая мера помогла бы прекратить любое воздействие извне. С невообразимой в обычных условиях быстротой Гросвенф начал конструировать переносной световой агрегат. Ему нужно было что-то, что могло бы помочь ему в борьбе с изображениями на пути к контрольному пункту. Эллиот заканчивал последнее соединение, когда ощутил реакцию организма - легкое головокружение, которое потом исчезло. Это было ощущение, которое возникало при существенном изменении курса в результате анти-акселерации. Действительно ли был изменен курс? Это он проверит чуть позже. - Я хочу произвести эксперимент, - обратился он к Корите. - Останьтесь, пожалуйста, здесь. Гросвенф вытащил собранное им световое устройство в ближайший коридор и поместил его в задний отсек электротележки для перевозки различных грузов. Потом сел в нее сам и направил к лифту. Он прикинул, что с того момента, когда он впервые увидел изображения, прошло минут десять. Гросвенф свернул в коридор, где находился лифт, который мог двигаться со скоростью двадцать пять миль в час, что было очень быстро для этих сравнительно узких мест. Напротив лифта двое боролись друг с другом не на жизнь, а на смерть. Они не обратили внимания на Гросвенфа и продолжали, ругаясь, избивать друг друга. Дыхание их было тяжелым. Световая установка Гросвенфа не уменьшила их чувство ненависти друг к другу. Какого бы рода галлюцинации они не были подвержены, гипноз проник в них слишком глубоко. Гросвенф направил машину к ближайшему лифту и спустился вниз. Он надеялся на то, что найдет контрольный пункт пустым. Надежда исчезла, как только он въехал в центральный коридор. Он кишел людьми. Строились вверх баррикады, и в воздухе явственно чувствовался запах озона. Тут и там вспыхивали лучи вибраторов. Гросвенф осторожно выбрался из тележки, и попытался вникнуть в ситуацию. Она была критической. Два подхода к контрольной были блокированы перевернутыми транспортными тележками. За ними прятались люди в форме. Гросвенф разглядел среди защитников капитана Лича, а на дальнем конце баррикады, в одной из нападающих групп, увидел директора Мортона. Это несколько проясняло картину. Скрытая враждебность, освобожденная гипнозом, выплеснулась наружу. Ученые дрались с военными, которых подсознательно ненавидели. Военные, в душе презирающие людей науки, сейчас с оружием пытались доказать свое превосходство. Гросвенф понимал, что теперешняя ситуация тем не менее не отражала истинной подоплеки их чувств. В нормальном состоянии человеческое сознание балансирует между многочисленными противоположными импульсами, так что средний индивидуум может прожить свою жизнь без того, чтобы одно какое-то его чувство одержало верх над другими и стало преобладающим. Теперь это сложное равновесие было нарушено, грозя уничтожить всю экспедицию и принести победу врагам, о целях которых можно было лишь строить предположения. Как бы там ни было, путь в контрольную был отрезан. Гросвенф в задумчивости вернулся в свой отдел. У двери его встретил Корита. - Посмотрите, - произнес он, указывая на экран настенного коммуникатора, настроенного на рубку управления полетом. Расположенный там экран показывал цепочку звезд. Гросвенф посмотрел в окуляры умножителя и обнаружил, что корабль описывает плавную кривую, которая должна была привести корабль прямо к яркой белой звезде. Вспомогательный механизм управления периодически корректировал курс корабля. - Могли это сделать враги? - осведомился Корита. Гросвенф показал вперед и покачал головой, более озадаченный, чем встревоженный. Он изменил положение окуляров и нацелил их на белую звезду. Судя по спектральному классу звезды, ее величине и яркости, она находилась на расстоянии около четырех световых лет. Корабль летел со скоростью примерно световой год за каждые пять часов. Следовало еще принять во внимание ускорение, так как скорость должна была еще увеличиться. Эллиот под~ считал, что корабль должен был достичь окрестностей звезды приблизительно через одиннадцать часов. Гросвенф выключил коммуникатор. Он был поражен, но никаких сомнений у него не было. Их уничтожение могло быть целью обманутого человека, который и изменил курс корабля. А если это так, то на предотвращение катастрофы оставалось только десять часов. Даже в эту минуту, когда у него не было ясного плана, Гросвенфу казалось, что только нападением врага, использующего гипнотическую технику, можно было объяснить происходящее на корабле. Эллиот стоял, размышляя. Следовало предпринять вторую попытку проникнуть в контрольный пункт. Ему нужно было нечто, что действовало бы непосредственно на клетки мозга. Имелось несколько аппаратов, способных оказать подобное воздействие. Большая их часть применялась в сугубо медицинских целях. Исключение составлял энцефало-регулятор, который мог быть использован для перенесения импульсов из одного сознания в другое. Даже с помощью Кориты, Гросвенфу понадобилось несколько минут на сборку такого агрегата. Его проверка заняла еще некоторое время, а поскольку аппарат был исключительно хрупким, то, размещая его на тележке, пришлось прибегнуть к помощи рессорных подушек. В общем, приготовления заняли тридцать семь минут. Затем Эллиот вступил в спор с археологом, который непременно хотел его сопровождать. Корита, в конце концов, согласился остаться на страже их опорного пункта. Непрочность аппарата заставила Гросвенфа уменьшить скорость передвижения на тележке, когда он направлялся к контрольному пункту. Медлительность, хотя и вынужденная, раздражала его, но в то же время давала ему возможность замечать перемены, происшедшие с момента первой атаки. Неподвижные тела попадались теперь изредка. Гросвенф понял, что большая часть людей из тех, кто оказался погруженным в глубокий сон, теперь самостоятельно вышли из него. Подобные пробуждения были обычным для гипноза явлением. Теперь они подвергались другой стимуляции на той же основе. К несчастью, хотя это тоже не являлось неожиданностью, приходилось думать, что их действия находились под контролем глубоко скрытых импульсов. Поэтому люди, которые в обычном состоянии лишь испытывали друг к другу умеренную неприязнь, сейчас испытывали убийственную ненависть. Самым страшным было то, что им самим об этом не было известно, поскольку сознание могло быть изменено без знания об этом со стороны человека. В любом случае, каждый человек действовал так, как будто его новое "я" было столь же непрочным, сколь и старым. Гросвенф открыл дверцу лифта, находящегося на этаже контрольного пункта, и тут же поспешно захлопнул ее. Нагревательная установка извергала пламя. Металлические стены плавились с резким свистящим звуком. На видимом участке коридора лежали три трупа. Пока Эллиот выжидал, раздался громкий взрыв. Внезапно пламя пропало. В воздухе повис голубой дым, и жара стояла невыносимая. Но в течение нескольких последующих секунд дым и жара исчезли. Вентиляционная система работала надежно. Гросвенф осторожно выбрался из лифта. На первый взгляд коридор казался пустым. Потом он увидел Мортона, полускрытого выступом стены менее чем в двух десятках шагов от себя. Почти в ту же секунду директор заметил его и поманил к себе. Гросвенф заколебался, но решил все-таки рискнуть. Он направил тележку к директору, который энергично приветствовал его. - Именно вас я и хотел видеть, - заявил он. - Мы должны отобрать у капитана Лича контроль над кораблем, прежде чем Кент и его группа устроит нападение. Взгляд Мортона был спокойным и умным. Это был взгляд человека, борющегося за правое дело. Казалось, ему и в голову не приходило, что его поведение и слова требовали объяснений. Директор с напором продолжал: - Нам особенно необходима ваша помощь против людей Кента. Они использовали химический препарат, о котором я раньше не слышал. Пока мы одержали над ними верх, но они готовят новый удар. Наша главная проблема такова: будет ли у нас время сокрушить капитана Лича, прежде чем Кент соберет свои силы? Время было и проблемой Эллиота. Как бы невзначай он поднес правую руку к левой кисти и тронул кнопку реле, которое постоянно контролировало направление пластинки установки, произнося при этом: - У меня есть план, сэр. Полагаю, он может быть эффективным в борьбе с противником. Мортон посмотрел на тележку и сказал: - Вы привезли с собой аджустер, и он действует. Для чего это вам понадобилось? Гросвенф напрягся, его мысли заметались в поисках ответа. Он надеялся, что Мортон не слишком хорошо знаком с аджустерами, но теперь надежда на это исчезла, а он должен был все же попытаться использовать инструмент, хотя и без эффекта неожиданности. Он проговорил натянутым голосом: - Да, я хочу использовать эту машину. Поколебавшись, Мортон заметил: - Мысли, возникшие в моем мозгу и переданные вами, весьма интересны... - он замолчал, и на его лице вспыхнул интерес: - Так, хорошо... Если вы сможете на этот раз передать известие о том, что мы подверглись нападению чужаков... - Он смолк и его губы нервно сжались. - Капитан Лич дважды пытался заключить со мной соглашение. Теперь мы сделаем вид, будто согласились, и вы придете к ним с вашей машиной. Вы понимаете, что я не собираюсь заключать соглашение ни с Кентом, ни с капитаном Личем, кроме как в целях достижения победы и сохранения корабля. Надеюсь, что вы это оцените, - с достоинством закончил он. Гросвенф нашел капитана Лича на контрольном пункте. Командир приветствовал его со сдержанным дружелюбием. - Борьба против ученых, - честно признался он, - поставила военных в сложное положение. - Он серьезно качнул головой. - Конечно, нечего говорить о том, что кому-нибудь из нас удастся одержать победу. На крайний случаи мы готовы пожертвовать собой, но не позволить ни одной из групп одержать верх. Откровения капитана отвлекли Гросвенфа от цели. Он спросил себя, ответственен ли капитан Лич за намеренное изменение курса корабля, направив его к белому солнцу. По крайней мере, он дал ему частичное объяснение. Казалось, командиром был абсолютно уверен в том, что победа какой-либо другой группы, кроме военных, немыслима. Если брать эту мысль за исходную, то оставался лишь крошечный шаг, чтобы сделать вывод о необходимости уничтожения всей экспедиции. Незаметным движением Гросвенф направил передатчик аджустера на капитана Лича. Ранние энцефало-аджустеры были косвенными потомками известного энцефалографа. Но его функции были диаметрально противоположными. Он генерировал искусственные волны любого требуемого образца. Используя их, опытный оператор мог стимулировать любую часть мозга, вызывать любые эмоции и мечты, заставлять мечтать и вспоминать прошлое. Аджустер не являлся контролирующим прибором. Он лишь поддерживал собственное "я" испытуемого. Тем не менее, он мог передавать импульсы мозга от одного к другому. Поскольку импульсы изменялись согласно мыслям посылающего, реципиент стимулировался в высшей степени легко. Не подозревающий о присутствии аджустера, капитан Лич не догадывался, что его мысли больше не принадлежат ему. - Нападение на корабль, превратило всех ученых в предателей. - Капитан Лич умолк и задумчиво произнес: - Вот мой план... План включал в себя применение нагревательных установок, акселе