ться в постели. - Но это больше чем осталось до выборов. - Да, больше. И это означает, что я вновь одержу победу на выборах, так как претендентов, кроме Кента, нет. Гросвенф молчал, обдумывая новость. Приятно было услышать, что Мортон не уйдет со своего поста. Но как насчет недовольных, которые поддерживали Кента? Пока он раздумывал, Мортон продолжил: - Я хочу просить вас о личном одолжении, мистер Гросвенф. Я убедил мистера Йеменса, что было бы неразумным поддерживать Кента в его нападках на вас. В интересах сохранения мира, я бы хотел, чтобы вы хранили молчание. Не предпринимайте попыток закрепить свою победу. Если вас начнут спрашивать, скажите, что происшедшее было просто несчастным случаем, но сами таких разговоров не заводите. Вы обещаете мне это? - Конечно... но я хотел бы внести предложение. - Какое? - Почему вам не приходит в голову один ловкий ход - назвать своим преемником Кента? Мортон взглянул на Гросвенфа сузившимися глазами, что указывало на его замешательство. Наконец, он сказал: - Никак не ожидал от вас подобного предложения. А вообще-то, такой шаг возможно уменьшит напряженность. - Ваше мнение о Кенте, кажется, совпадает с моим? - предположил Гросвенф. Мортон мрачно улыбнулся. - На борту имеется несколько дюжин людей, которых я предпочел бы видеть в роли директора, но ради сохранения мира, я последую вашему совету. После этого они расстались. Гросвенф ушел неудовлетворенный так как у него сложилось впечатление, что, выдворяя представителей химического отдела из своего помещения, он выиграл стычку, а не битву. 7 Икстль неподвижно висел в абсолютной пустоте межгалактического пространства. Течение времени почти не ощущалось, так как позади и впереди была вечность. Сквозь необъятность бездонно черного пространства холодно смотрели туманные пятнышки света. Каждое - он это знал - было скоплением ярких звезд, уменьшенных бесконечным расстоянием до размеров светящихся капелек. Там была жизнь, распространившаяся на мириады планет, бесконечно вращающихся вокруг своих светил. Точно так же жизнь зародилась когда-то из первобытного Хаоса старого Глора и текла, пока космический взрыв не уничтожил его собственную могущественную расу и не выбросил его тело в глубины метагалактики. Он жил, и это была его личная победа. Пережив катаклизмы, его почти бессмертное тело поддерживало себя, все же постепенно слабея, с помощью световой энергии, проникающей сквозь пространство и время. Его мозг бесконечное число раз прокручивал одну ту же мысль - один шанс на дециллион за то, что он снова окажется в галактической системе, а еще меньший шанс, что он попадет на планету и найдет ценный гуул. Биллион биллионов раз его мозг перебирал бесчисленные варианты. Теперь это уже стало частью его самого. Это было похоже на бесконечную картину, крутившуюся перед его мысленным взором. Вместе с тем отдаленным светом, долетающим в черную пучину, он создавал мир, в котором существовал. Он почти забыл о том чувствительном поле, которое создавало его тело. Века назад оно было более обширным, но теперь, когда мощь испарилась, никакие сигналы не поступали к нему с расстояния больше чем несколько световых лет. Он почти ни на что не надеялся, и тут его коснулись первые сигналы приближающегося корабля. Энергия, вещество, жизнь! Смутное чувство восприятия чего-то вошло в его вялое сознание. Сами понятия энергии и вещества уже стали исчезать из его разума. Отдаленный уголок его сознания, еще сохранивший способность анализировать события, наблюдал за сигналами, сравнивая их с давно забытыми образами и ощущениями, медленно всплывавшими из глубокого мрака почти атрофировавшегося от бездействия мозга. И вдруг новый, но более сильный импульс с отдаленной границы поля, встряхнул все органы восприятия Икстля. Его тело выгнулось в конвульсивном движении. Четыре руки разогнулись в стороны, четыре ноги задергались в пустоте. Его вытаращенные глаза перефокусировались и приобрели осмысленное выражение. Почти пропавшая способность видеть возвращалась. Та часть его нервной системы, которая контролировала поле, понемногу активизировалась побуждая к первым и еще несогласованным действиям. Огромным усилием он перебросил ее волны с биллионов кубических миль не подававших признаков жизни, направив их на попытку установить область сильнейшего стимулирования. Пытаясь изо всех сил локализовать ее, он переместился на большое расстояние. И тут он впервые подумал об "этом" как о корабле, летящим от одной галактики к другой. Он пережил мгновения дикого страха, что корабль пройдет за границей его чувствительного поля и контакт с ним будет потерян навсегда, прежде чем он сможет что-нибудь сделать. Он позволил полю еще немного расшириться и почувствовать толчок, еще раз получив безошибочное подтверждение присутствия незнакомого вещества и энергии. На этот раз он прильнул к ним. То, что было его полем, сконцентрировалось в пучок энергии, какую только смогло собрать слабеющее тело. Этот пучок связал его с энергией, излучаемой кораблем. Энергии оказалось больше во много миллионов раз, чем требовалось. Ему пришлось отклонить ее от себя, разрядить в пространство и темноту. Но подобно чудовищной пиявке, он протянулся на четыре... семь... десять световых лет и истощил огромную мощь корабля. После бесчисленных лет, когда он кое-как перебивался на скудных источниках световой энергии, он не осмелился даже попытаться справиться с этой колоссальной мощью. То, что он позволил себе получить, вызвало шок, который вернул его тело к жизни. Осознание своих возможностей наполнило его огромной жаждой деятельности. С безумной поспешностью, отрегулировав свою атомную структуру, он понесся вдоль пучка. Далеко от него корабль - хотя его энергия иссякла, моментально вернул свою энергию, и проплыв мимо Икстля начал удаляться. Он удалился на световой год, потом на два, а потом и на три. В глубоком отчаянии Икстль понял, что корабль уйдет, несмотря на все его усилия. И тут... Корабль остановился мгновенно. Он плыл со скоростью многих световых лет в день, и вдруг завис в пространстве, мгновенно затормозив. Он все еще находился на огромном расстоянии от Икстля, но больше не удалялся. Икстль мог догадаться о случившемся. Находившиеся на борту корабля, могли узнать о его вмешательстве и намеренно остановили корабль, чтобы выяснить, что случилось. Их метод мгновенного сбрасывания ускорения указывал на чрезвычайно развитую науку, хотя Икстль и не мог решить, какими способами они достигали ускорения. Существовало несколько возможностей. Сам он намеревался остановиться, превратив свою огромную скорость в электронный механизм внутри своего тела. При этом должно было выделиться весьма незначительное количество энергии. Электроны в каждом атоме будут слегка замедляться - совсем чуть-чуть - и эта микроскопическая скорость преобразуется в движение на макроуровне. Он находился именно на этом уровне, когда внезапно почувствовал близость корабля. А потом произошла целая вереница событий, последовавших слишком быстро для того, чтобы успеть их обдумать. На корабле включили непроницаемый для энергии экран. Концентрация такого огромного количества энергии автоматически отключила реле, которое Икстль установил в своем теле. Это остановило его в долю микросекунды, прежде чем он осознал случившееся. От корабля его отделяло чуть больше тридцати миль. Икстль мог видеть корабль в виде световой точки, блестевшей впереди в темноте. Его энергетические экраны все еще действовали, и это означало, что те, внутри корабля, не смогли его обнаружить и что он не может больше надеяться сам достичь корабля. Он понял, что чувствительный прибор, находящийся на борту корабля, определил его приближение, классифицировал как летательный снаряд и включил защитный экран. Икстль приблизился, насколько возможно, к почти невидимому барьеру. И оттуда, с жадностью смотрел на корабль. Корабль был меньше чем в пятидесяти ярдах - круглое чудовище с металлическим телом, усыпанными бесконечными рядами сверкающих световых точек. Космический корабль плавал в бархатной темноте, блестя, как огромный драгоценный камень, неподвижный, но до краев наполненный жизнью. Он вызывал чувство ностальгии, напоминая о тысяче далеких планет, и нес неукротимую, бьющую через край жизнь, которая достигла звезд и рвалась дальше. Но несмотря на преграду, Икстль не терял надежды. До этого мгновения ему приходилось тратить столько физических усилий, что он просто не успел задуматься о том, что могло означать достижение цели. Его сознание, пришедшее за века одиночества к полному отчаянию, билось в исполинских тисках. Ноги и руки извивались в свете иллюминаторов корабля. Рот, похожий на глубокую рану на карикатурном подобии человеческой головы, выпускал белый иней, который уплывал в пустоту. Надежда была так велика, что вытеснила все другие мысли из головы. Икстль видел широкую струю света, бившую из круглой выпуклости на металлической поверхности корабля. Выпуклость превратилась в огромную дверь, которая отошла в сторону. Через некоторое время в поле его зрения появились двуногие существа, приблизительно около дюжины. На них были надеты почти прозрачные скафандры, и они тащили за собой огромные агрегаты. Существа и агрегаты расположились вокруг маленькой площадки на поверхности корабля. Ослепительный блеск пламени вырывавшийся из аппаратов, указывал или на огромную температуру или на сильную радиацию. Было очевидно, что ремонтные работы ведутся на авральных скоростях. С невероятной быстротой Икстль обследовал экран, ища слабые места, но их не оказалось. Энергия, питающая экран, была слишком мощной. Он ничего не мог ей противопоставить и почувствовал это еще на расстоянии. Ситуация была безнадежной. Работа - Икстль видел, что толстая секция внешней обшивки снята и заменена новой - закончилась почти так же быстро, как и началась. Шипящее пламя сварки растворилось в темноте. Машины были спущены в отверстие на поверхности корабля. Двуногие существа спустились вслед за ними. Дверь закрылась, и тут же корабль стал таким же холодным и безжизненным, как и окружающее пространство. Шок от происходящего едва не помутил разум Икстля. Он не мог позволить уйти кораблю сейчас, когда вся Вселенная была почти раскрыта для него - всего лишь в нескольких ярдах. Его руки вытянулись, как будто могли удержать корабль. Разум устремился в черную безбрежную пучину отчаяния, но в последнее мгновение удержался на самом краю. Большая дверь мягко повернулась. В круге света появилось одинокое существо и направилось к зоне, где только что происходил ремонт. Существо что-то подобрало и уже возвращалось к открытому шлюзу, когда внезапно заметило Икстля. Существо тут же замерло. В свете иллюминаторов его лицо было ясно видно за прозрачным скафандром. Глаза существа были вытаращены, рот раскрыт. Потом оно, казалось, пришло в себя, его губы быстро задвигались. Через минуту из шлюза выплыла группа существ, и все они уставились на Икстля. Вероятно последовала дискуссия, поскольку их губы шевелились не одновременно. Затем через шлюз проплыла широкая клетка с металлическими прутьями. На ней сидели двое, и у Икстля создалось впечатление, что клетка движется сама по себе. Икстль догадался, что его хотят забрать в качестве трофея. Почти теряя сознание от нетерпения и любопытства, он даже не ощутил, как его захватили. Он чувствовал себя, как под действием наркотика, навевающегося сон. Испуганный, он пытался бороться с надвигающимся оцепенением. Ему понадобится вся бдительность, для того, чтобы его расе, обладающей богатством самых разнообразных знаний, было суждено возродиться. 8 - Как, черт возьми, что-то может жить в метагалактическом пространстве? Напряженный до неузнаваемости голос прозвучал в скафандре Гросвенфа. Он находился вместе с другими неподалеку от шлюза. Ему показалось, что этот вопрос заставил небольшую группу людей поближе придвинуться друг к другу. Для него же было недостаточно близости других. Он слишком хорошо понимал ту неосязаемую и непостижимую тьму, что сомкнулась вокруг них, давя на каждого. Впервые с начала путешествия безбрежность пустоты поразила Гросвенфа. Он слишком часто смотрел на нее из корабля и стал к ней безразличен. Но сейчас он внезапно осознал, что самые далекие для человека звездные границы ничто по сравнению с этой темнотой, что простирается во всех направлениях на биллионы световых лет. Испуганное молчание нарушил голос директора Мортона: - Вызывается Гюнли Лестер... Гюнли Лестер. После короткой паузы послышался голос: - Да, директор? Гросвенф узнал голос главы астрономического отдела. - Гюнли, есть задача для вашего астро-математического мозга. Не будете ли вы так добры, сообщить коэффициент вероятности появления "Гончей" точно в той точке пространства, где находилось это чудовище? Постарайтесь решить эту проблему за несколько часов. Его слова подчеркнули абсурдность ситуации. Для математика Мортона это было типичным - давать другим возможность проявить себя там, где он был мастером... Астроном рассмеялся и откровенно заявил: - Мне не придется производить вычисления. Необходима новая система цифр, чтобы можно было выразить эту вероятность математически. С точки зрения математики, то, что случилось, просто не могло случиться. Но мы здесь - корабль с человеческими существами, остановившийся для ремонта на полпути между двумя галактиками, первый корабль, посланный за пределы острова нашей Вселенной. Итак, повторяю: мы мельчайшая частичка материи в масштабах Вселенной, встретились здесь с еще более маленькой. Это невозможно, если только пространство не кишит подобными существами. Гросвенфу показалось, что это наиболее вероятное объяснение. Причина и следствие могли находиться в самой простой связи. Дыра, прожженная в стене аппаратной, потоки энергии, хлынувшие в пространство... Потом они остановились для ремонта. Он уже открыл было рот, чтобы все это высказать, но передумал. Существовал еще один фактор, фактор сил и возможностей, связанных с тем предположением, какие силы должны были понадобиться для того, чтобы за несколько минут впитать всю мощность ядерного реактора? Он быстро подсчитал и покачал головой. Число было таким колоссальным, что гипотеза, которую он хотел предложить, автоматически исключалась. Окажись среди них тысяча керлов, и они не смогли бы справиться с таким количеством энергии. А это означало, что дело тут было не в существах, а в механизмах. - На типа с такими внешними данными следовало бы сразу направить передвижной нагреватель, - предложил кто-то. Гросвенф ощутил ярость в голосе говорившего. Коммуникатор передал все интонации на корабль, поэтому, когда директор Мортон заговорил, то попытался сгладить первое, мягко выражаясь, не очень приятное впечатление от существа. - Красный дьявол, выпрыгнувший из ночного кошмара, страшный, как смертный грех и, возможно, такой же "безобидный", каким был наш прекрасный кот. Скит, что вы думаете? - Это существо, насколько я могу отсюда судить, имеет руки и ноги, что указывает на чисто планетарную эволюцию. Если он обладает умственным потенциалом, то начнет реагировать на изменение среды вокруг него с того момента, как очутится внутри клетки. Он может оказаться древним мудрецом, размышляющим в тишине пространства, где никто и ничто не отвлекает. Возможно, это юный самоубийца, приговоренный к изгнанию, одержимый желанием вернуться домой и продолжить жизнь в своей цивилизации... - Я бы хотел, чтобы вместе с нами вышел Корита, - произнес Пеннос, глава инженерного отдела, в своей спокойной практичной манере. - Его исследования кота и кошачьей планеты позволили нам понять, с чем мы имеем дело, и... - Говорит Корита, мистер Пеннос, - как обычно, голос японского археолога звучал в коммуникаторе ясно и четко. - Как и многие другие, я следил за репортажем о случившемся и должен признаться - изображение существа на экране весьма меня впечатляло. Но я опасаюсь, что исследования на основе цикличности истории были бы опасны на данной, лишенной фактов, стадии. В случае с котом, мы могли делать хоть какие-то предположения, опираясь на то, что он жил на пустынной, почти лишенной пище планеты. Не забудьте и об архитектуре разрушенного города. Но сейчас мы имеем дело с существом, живущим в пространстве, в четверти миллиона световых лет от ближайшей планеты - существующим, вероятно, без еды и без средств пространственного сообщения. Предлагаю следующее: держите экран включенным, кроме того момента, когда будет вноситься клетка. Когда существо окажется в клетке, изучайте каждое его действие, его реакцию, делайте снимки внутренних органов, работающих в пустоте. Узнайте о нем все, чтобы мы знали, что берем на борт. Нам необходимо избежать убийства или риска быть убитыми. Следует предпринять самые тщательные меры предосторожности. - Это имеет смысл, - вмешался Мортон. И он принялся отдавать приказания. Из корабля были выгружены разнообразные машины. Они все были установлены на гладкой поверхности корабля, кроме массивной флюоритной камеры. Она была прикреплена к клетке. Гросвенф с тревогой следил, как директор отдавал последние распоряжения людям, направлявшим движение клетки. - Откройте дверь как можно шире, - говорил Мортон, - и опустите на него клетку. Не позволяйте ему ухватиться руками за прутья. Гросвенф подумал: "Теперь или никогда! Если у меня имеются возражения, я должен высказаться сейчас". Но говорить было нечего. Он мог описать лишь свои смутные сомнения. Он мог повторить объяснение Гюнли Лестера в его логической последовательности и сказать, что происходившее не было случайностью. Он даже мог предположить, что корабль с красными, дьявольского вида чудовищами поджидал поодаль, пока их товарища подберут. Но факт был непреложным: были приняты все меры предосторожности. Если вражеский корабль и существовал, то, убирая свой защитный экран только для того, чтобы пропустить клетку, люди оставляли, таким образом самую минимальную брешь для возможного вторжения. Худшее, что в этом случае они могли сделать, - это сжечь защитную ободочку корабля и уничтожить людей, находящихся непосредственно за ней. Все остальные при этом были в безопасности. Враги должны были понять, что их атака не принесет никакой пользы. Они обнаружат против себя великолепно вооруженное судно, управляемое представителями расы, которая может выдержать самые жестокие и кровавые битвы. Достигнув в своем размышлении этой точки, Гросвенф решил воздержаться от замечаний. Пока он придержит свои сомнения. Вновь заговорил Мортон: - У кого-нибудь имеются замечания? - Да! - этот голос принадлежал Ван Гроссену. - Я склонен произвести исследование этого существа. Оно может занять от недели до месяца. - Вы хотите сказать, - проговорил Мортон, - что мы должны торчать здесь в пространстве, пока наши технические эксперты изучают данное чудовище? - Конечно, - подтвердил глава физического отдела. Несколько секунд Мортон молчал, потом заявил: - Мне придется обсудить этот вопрос с другими, мистер Ван Гроссен. Наша экспедиция - исследовательская. Мы оснащены таким образом, чтобы брать образцы сотнями. Как ученые, все мы прошли суровую школу. Все должно быть исследовано. Но я не уверен, что не будет серьезных возражений, если мы будем рассиживать в пространстве по месяцу из-за каждого образца, который хотим взять с собой, ведь тогда вместо пяти или десяти лет наше путешествие затянется на пятьсот лет. Я не выдвигаю это возражение лично от себя. Конечно, каждый образец должен быть изучен с тем, чтобы мы могли поступать с ним соответственно. - Я считаю, - твердо заявил Ван Гроссен, - что нужно все хорошенько обдумать. - Есть возражения? - осведомился Мортон. Поскольку все молчали, он спокойно закончил: - Отлично, мальчики, идите его ловить! 9 Икстль ждал... Его мысли продолжали крутиться в калейдоскопе воспоминаний обо всем, что он когда-то знал и о чем размышлял. Перед ним возникло видение его родной давно погибшей планеты. Оно породило в нем гордость, но одновременно, и презрение к этим двуногим существам, которые действительно надеялись захватить его в качестве трофея. Он помнил время, когда его раса могла контролировать через пространство всю планетную систему своей звезды. Это было раньше, когда они обходились без космических путешествий как таковых и наслаждались спокойным существованием, любуясь красотой всего природного, ожидая продления процесса воспроизведения. Икстль наблюдал за тем, как клетка безошибочно движется прямо к нему. Она успешно прошла через отверстие в экране, мгновенно за ней закрывшееся. Клетку перенесли быстро без всяких происшествий. Даже если бы он захотел, у него не было особых шансов открыть экран за такой короткий момент. Но он не имел желания делать это. Он обязан быть осторожен, с тем, чтобы не сделать чего-либо даже мало-мальски напоминавшего враждебность, пока не окажется внутри корабля. Сооружение с металлической решеткой медленно поплыло к нему. Двое существ, управляющих движением, были встревожены и держались настороже. У одного из них в руках было оружие. Икстль решил, что это разновидность атомного оружия. Это вызвало его почтительность, хотя он тут же признал ограниченность подобного оружия. Здесь оно еще могло быть использовано, но внутри корабля они не посмеют прибегнуть к такому мощному виду энергии. Все яснее, все ярче вырисовывалась его цель. На борт корабля! Проникнуть внутрь! Над ним нависла клетка. Металлическая дверь бесшумно захлопнулась, Икстль потянулся к ближайшей решетке, ухватился за нее и остался в таком положении. Ведь он был в безопасности - материальность ограждения давала отдых его сознанию. Это касалось как его тела, так и его психики. Свободные электроны в массе высвобождались из хаотического переплетения атомной структуры его тела и в безумной поспешности, искали соединения с другими структурами. Он был в безопасности после миллионов лет отчаяния, наконец-то его защищало нечто материальное. Не важно, что еще может случиться: контроль энергетического источника его клетки-двигателя навсегда освободил его, теперь он может управлять своими движениями. Никогда больше он не будет предметом влияния, равно как и слабого противодействия, отдаленных галактик. Защищенный оболочкой, он сможет путешествовать в любом желаемом направлении, и все это давала ему одна только клетка. Как только он зацепился за решетку, клетка начала двигаться к поверхности корабля. Защитный экран, как только они к нему приблизились, раздвинулся и вновь сомкнулся. Люди наверху казались очень маленькими. То, что они нуждались в скафандрах, указывало на неспособность приспосабливаться к окружающей среде, а это в корне отличало их от него и означало, что физически они находились на низкой стадии процесса эволюции. Тем не менее, было бы неразумным принижать их научные достижения. Они обладали мозгом, способным создать и использовать могучие машины. И теперь они пользовались огромным количеством этих машин, очевидно с целью его изучения. Он не должен был это допустить, так как при исследовании его тела можно было догадаться о назначении некоторых внутренних органов. Это могло дать представление о его возможностях. Он не мог допустить, чтобы это исследование было проделано. Икстль заметил, что некоторые существа держат не по одному, а по два вида оружия, которое было убрано в кобуру, прикрепленную к каждому скафандру. Одним из видов оружия был атомный пистолет. Другое имело блестящую рукоятку. Он определил, что это - вибрационный пистолет. Люди, находящиеся на клетке, тоже были вооружены такими же пистолетами. Когда клетка была установлена в наспех оборудованной лаборатории, сквозь узкое пространство между прутьями просунули камеру. Это было то, что нужно. Икстль без всякого усилия поднялся к потолку. Его органы зрения перестроились и стали чувствительными к самой короткой частоте. Источник мощности вибратора воспринимался им как яркое пятно, находящееся в пределах досягаемости. Одной из восьми рук с пальцами, похожими на перекрученную проволоку, Икстль мгновенно проник сквозь металл клетки, и вот вибратор из кобуры существа, находящегося на клетке, уже у него. Икстль не стал менять его атомную структуру, как он изменил структуру своей руки. Было важно, чтобы существа не догадались, кто стрелял. Вцепившись руками в клетку Икстль направил оружие на камеру и на людей, стоящих за ней, и нажал спуск. Одним выстрелом Икстль разрядил вибратор, отдернул руку и, выполнив свою задачу, опустился на пол. Его мгновенный страх испарился. Молекулярная энергия срезонировала в камеру и подействовала, до некоторой степени, на большую часть приборов временной лаборатории. Чувствительная пленка стала бесполезной, излучатель необходимо было устанавливать снова, все приборы проверять и перепроверять, каждую машину пробовать на всех режимах. Вероятно, возникла необходимость замены всего оборудования. Но самым удачным было для него то, что все случившееся должно было рассматриваться как несчастный случай. Гросвенф услышал ругань в коммуникаторе и с облегчением понял, что другие, как и он, боролись с проникающей в тело и причиняющей острую боль вибрацией, лишь частично задержанную и ослабленную материалом их скафандров. Зрение медленно возвращалось к нему. Теперь он снова мог видеть металлическую площадку, на которой стоял, участок поверхности корабля за ней и бесконечные мили пространства. Чуть дальше виднелся куб металлической клетки. - Прошу прощения, директор, - извиняющимся тоном произнес один из стоящих на клетке людей. - Вероятно, у меня из кобуры выпал вибратор и разрядился. Гросвенф быстро заметил: - Директор, это объяснение неправдоподобно в виду практического отсутствия гравитации. - Может, я ударил по нему, не заметив этого, - предположил человек, чье оружие явилось причиной беспорядка. Послышалось бормотание Скита. Биолог пробурчал нечто вроде: "Рожистое воспаление... страбиэмия... стамотогения..." Остальное Гросвенф не расслышал, но догадался, что это собственный набор ругательств биолога. Скит медленно выпрямился и сказал: - Минутку, я попытаюсь припомнить, что я видел. Я был здесь, на линии луча вибратора... да... здесь, когда мое тело начало пульсировать, - помолчав немного, он уверенно добавил: - Я не могу в этом поклясться, но за мгновение до того, как вибрация меня отключила, существо шевельнулось. Мне показалось, что оно вскочило на потолок. Согласен, что было слишком темно для того, чтобы разглядеть что-то подробнее, нежели пятно, но... - он оставил фразу недоконченной. - Крибл, осветите клетку, и давайте все вместе посмотрим, что там происходит, - попросил Мортон. Вместе со всеми, Гросвенф увидел, как луч света осветил Икстля, скрючившегося на полу клетки. Почти красный металлический блеск цилиндрического тела чудовища; глаза, похожие на пылающие угли; напоминающие скрюченную проволоку пальцы на руках и ногах. Общая жуткая уродливость алого чудовища испугала его. Сидл едва слышно прошептал в коммуникатор: - Возможно, он очень красивый, но не для нас! Эта попытка сострить разрядила обстановку. Один из присутствующих заметил: - Если жизнь есть развитие, причем развитие только целесообразное, тогда как может существо, живущее в пространстве, иметь настолько развитые руки и ноги? Интересно было бы взглянуть на его внутренности, но теперь камера стала бесполезной. Вибрация наверняка испортила линзы. И пленка, конечно, засвечена. Нужно менять? - Не-е-т! - в голосе Мортона прозвучало сомнение, но продолжал он уже тверже: - Мы потратим много времени. В конце концов, мы можем воссоздать вакуум пространства внутри лабораторий корабля и продолжить путешествие. - Должен ли я понимать вас так, что мое предложение игнорируется? - это был физик Ван Гроссен. - Вы помните, что я рекомендовал, по крайней мере, недельное изучение этого существа, прежде чем брать его на борт. Мортон заколебался и спросил: - Есть еще возражения? - Я не знаю, - произнес Гросвенф, - стоит ли нам бросаться от крайности принятия чрезвычайных мер предосторожности к крайности непринятия их вообще. - Кто еще хочет высказаться? - спокойно осведомился Мортон, и поскольку никто не ответил, прибавил: - Скит? - Очевидно, - сказал Скит, - рано или поздно придется взять его на борт. Мы не должны забывать о том, что существо, обитающее в пространстве, является самым необычным из всех нами встреченных. Даже кот, который одинаково хорошо чувствовал себя и в хлорной, и в кислородной среде, нуждался в какого-то рода тепле, и отсутствие давления было для него смертельно. Если, как мы подозреваем, естественной средой обитания этого существа является не пространство, то мы должны узнать, почему и как он очутился там, где мы его нашли. Мортон нахмурился. - Насколько я понимаю, нам придется проголосовать. Мы могли бы закрыть клетку металлом, оставив внешний экран. Это вас устроит, Ван Гроссен? - Теперь мы ближе к решению вопроса, но надо еще многое обсудить, прежде чем будет снят защитный экран. Мортон рассмеялся. - Поскольку мы вновь заодно, вы с остальными можете обсуждать все доводы "за" и "против" до конца путешествия, - он снова стал серьезным. - У кого есть возражения? Гросвенф! Гросвенф покачал головой. - Экран представляется мне эффективной мерой, сэр. - Прошу высказаться всех, кто против, - все снова промолчали и директор отдал команду людям на клетке: - Двигайте эту штуку сюда, чтобы мы могли подготовить ее для установки экрана. Когда заработали моторы, Икстль ощутил слабую вибрацию в металле. Он увидел, как двинулась клетка, вибрация двигателей приятно пронизывала тело, отвыкшее от внешних воздействий, нарушая работу мозга. Когда Икстль снова мог нормально мыслить, пол клетки находился над ним, а сам он лежал на твердой внешней оболочке корабля. Он с рычанием вскочил на ноги, осознав случившееся. Он позабыл перестроить атомы своего тела после того, как разрядил вибратор. И теперь он прошел сквозь металлический пол клетки. - Великий боже! - громкий голос Мортона едва не оглушил Эллиота Гросвенфа. Алой молнией Икстль промелькнул мимо оторопевших людей и нырнул в ослепительную глубину воздушного шлюза. Затем Икстль заставил просочиться свое тело сквозь две внутренние двери, и оказался в конце длинного, слабо освещенного коридора в безопасности. Было еще одно важное обстоятельство. В предстоящей борьбе за овладение кораблем у него было одно важное преимущество, если не считать его индивидуального превосходства. Та сторона еще не подозревала о грандиозности его замыслов. 10 Прошло минут двенадцать. Гросвенф сидел в кресле в помещении контрольного пункта и наблюдал за тем, как на одном из ярусов, ведущих к главной секции, тихо совещались Мортон и капитан Лич. Помещение было забито людьми. За исключением охраны, оставшейся в опорных пунктах, всем было, приказано присутствовать здесь, или поблизости. Судовая команда и офицеры, главы отделов и их подчиненные, администраторы и различные работники, не принадлежащие к определенным отделам - все собрались здесь и в прилегающих коридорах. Прозвенел звонок. Шум разговоров постепенно стих. Снова прозвенел звонок, и вперед выступил капитан Лич. - Джентльмены... Возникающие проблемы не дают нам скучать, не так ли? Я начинаю думать, что военные недостаточно верно оценивают ученых. Я думал, что они живут своей жизнью в лабораториях и ведут довольно безобидные изыскания. Но мне начинает казаться, что ученые могут найти беду там, где ее и не было... - он немного поколебался, но все же продолжил сухо и насмешливо: - Мы с директором Мортоном сошлись на том, что данная проблема занимает не только военных. Поскольку существо очень велико, то им должны заняться все. Вооружайтесь, разбивайтесь на пары или на группы, и чем быстрее, тем лучше. - Он снова обвел взглядом аудиторию и мрачно заявил: - С вашей стороны было бы глупостью полагать, что сложившаяся ситуация не таит в себе опасности или не угрожает смертью некоторым из нас. Может быть, мне... Может быть, вам... Настройте себя на это и примиритесь с такой возможностью. Но если кто-то столкнется с этим опасным чудовищем, защищайтесь до последнего. Старайтесь, в крайнем случае, хотя бы утащить его на тот свет вместе с собой, не страдайте и не погибайте понапрасну. А теперь, - он повернулся к Мортону, - директор проведет обсуждение, касающееся применения против нашего врага самых выдающихся научных знаний, которыми мы располагаем на борту этого корабля. Мистер Мортон, прошу вас! Мортон медленно вышел вперед. Его большое и сильное тело казалось меньше на фоне гигантского щита управления за его спиной, но все равно выглядел он весьма внушительно. Серые глаза директора вопросительно оглядели ряды лиц, не задержавшись на ни одном. Вероятно, он просто пытался понять общий настрой собравшихся. Начал он с того, что похвалил капитана Лича за его позицию, а потом проговорил: - Я проанализировал собственные воспоминания о случившемся и думаю, что могу честно сказать: никого, даже меня, нельзя винить за то, что существо оказалось на борту. Как вы помните, было решено перенести его на борт корабля в окружении силового поля. Подобная предосторожность удовлетворила даже самых придирчивых критиков, но, к несчастью, она не была принята вовремя. Существо проникло на корабль, пользуясь методом, предусмотреть который было невозможно. - Он замолчал и его взгляд прошелся по присутствующим еще раз. - Или у кого-нибудь было какое-то предчувствие? Если так, то поднимите, пожалуйста, руку. Гросвенф вытянул шею, чтобы лучше видеть, но поднятой руки не заметил. Он сел на место и был несколько ошеломлен, обнаружив, что взгляд директора уперся именно в него. - Мистер Гросвенф, была ли некзиальная наука в состоянии предсказать, что данное существо способно переносить свое тело сквозь стены? - Нет, не могла, - четко ответил Эллиот. - Благодарю вас, - кивнул Мортон. Казалось, он удовлетворился этим ответом, поскольку никого больше ни о чем не спросил. Гросвенф уже догадался, что директор пытался оправдать собственную позицию. То, что ему пришлось прибегнуть к подобного рода самозащите, было печальным следствием неустойчивости и разброда в политической жизни на корабле. Гросвенфа особенно заинтересовало то, что директор обращался к некзиализму, как к высшей инстанции. - Сидл, - снова заговорил Мортон, - дайте нам психологическую оценку случившегося. Глава психологического отдела поднялся и сказал: - Для решения вопроса о нейтрализации чудовища, мы должны понять его сущность. У него есть руки и ноги, но он плавает в пространстве и остается живым. Он позволил поймать себя в клетку, зная, что она его не удержит. Потом он выскальзывает через дно клетки, что очень глупо с его стороны, если только он не хотел, чтобы мы знали об этих его способностях. Имеется причина, по которой разумное существо делает ошибку, веская причина, которая может позволит нам догадаться о его происхождении и, конечно, сделать анализ его пребывания здесь. Скит, проанализируйте его с точки зрения биологии. Поднялся мрачный долговязый Скит. - Мы уже обсуждали планетное происхождение его рук и ног. Способность жить в пространстве, если это вообще имеет отношение к эволюции, сама по себе - замечательное явление. Я предполагаю, что мы имеем дело с представителем расы, решившей все проблемы на пути биологического совершенствования организма. Если бы я знал, как надо хотя бы взяться за поиски существа, которое может проникать сквозь любые преграды, мой совет был бы таким: выгоните его и убейте. - Э-э-э... - промямлил социолог Келли. Это был высоколобый сорокапятилетний человек с большими умными глазами. - Э-э-э... любое существо, могущее жить в безвоздушном пространстве, должно было бы стать богом Вселенной. Такое существо может жить в беспредельных просторах Вселенной на любой планете и добираться до любой галактики. Но наверняка нам неизвестно, что его раса населяет пространство нашей галактики. Парадокс, который стоит исследовать. - Я не совсем понимаю, Келли, что вы имеете в виду, - произнес Мортон. - Просто... э... раса, которая разрешила конечную проблему биологии, должна быть намного старше человеческой. Обладая способностью адаптироваться с поразительной легкостью в любой окружающей среде, по закону жизненной динамики, она бы стремилась к дальним границам Вселенной точно так же, как это делает человек. - Да, но тут имеется противоречие, - заявил Мортон, - и оно, кажется, доказывает, что это не суперсущество... Корита, какова ваша точка зрения? Японец учтиво поклонился, встал и сказал: - Боюсь, что не смогу оказать обществу большой помощи. Вам ведь знакома превалирующая теория - жизнь развивается по вертикали, что бы не имели в виду под понятием "вертикаль". Имеется серия циклов... Каждый цикл начинается с крестьянина, обрабатывающего свой участок земли. Крестьянину нужен рынок; рынок трансформируется в город, который постепенно теряет свою связь с землей. Возникают новые и новые города, новые и новые нации; города - каменные мешки и нации, ведущие опустошительную борьбу за власть и наконец - серия разрушительных войн. В итоге, люди снова переносятся в феллахскую эпоху, к примитивизму, в новую эру развития крестьянства. - Но он уже совершил ошибку! - угрюмо выпалил Ван Гроссен. - Он самым глупым образом провалился сквозь пол клетки. Это не того рода ошибка, какую бы мог сделать крестьянин! - А если предположить, что он находится на крестьянской стадии развития? - предположил Мортон. - Тогда, - ответил Корита, - его основные импульсы были бы гораздо проще. На первое место выступало бы желание воспользоваться активным размножением, иметь сына и знать, что его кровь будет продолжать жить в потомках. При наличии огромных умственных способностей, этот импульс мог бы у суперсущества принять форму фантастического стремления к расовому превосходству. Это все, что я хотел сказать. Мортон стоял на ярусе контрольного мостика и уверенно смотрел на собрание специалистов. Его взгляд остановился на Гросвенфе, и директор сказал: - Недавно я пришел к выводу, что некзиализм, как наука, может нести в себе новый подход к решению проблем. Поскольку это всеобъемлющий подход, основанный на совокупности знаний, он может помочь вам принять быстрое решение в обстановке, когда это особенно важно. Гросвенф, сообщите нам, пожалуйста, вашу точку зрения на существо вопроса. Гросвенф быстро встал и обратился к присутствующим: - Я могу дать вам заключение, базирующееся на моих наблюдениях. Я мог бы предоставить вам маленькую собственную теорию относительно того, как мы вошли в контакт с чудовищем, каким образом реактор, подчеркиваю, атомный реактор, оказался лишенным энергии, в результате чего нам пришлось чинить внешнюю стенку аппаратной. Тут было некоторое количество дающих указание временных интервалов, но чем развивать эти основные положения, я предпочел бы рассказать вам о том, как нам следовало бы прикончить чудовище... Неожиданно его прервали. Полдюжины людей проложили себе путь через толпу у дверей. Гросвенф умолк и вопросительно взглянул на Мортона, который, в свою очередь, посмотрел на капитана Лича. Капитан направился навстречу прибывшим, и Гросвенф увидел, чт